Л.Л. Баркова

Золотые пластины с изображением свернувшейся пантеры из Майэмира.

// Материалы и исследования по археологии СССР. / АСГЭ. Вып. 24. Л.: «Искусство». 1983. С. 20-31.

При изучении вопросов происхождения скифо-сибирского звериного стиля внимание исследователей привлекает мотив свернувшегося хищника — один из интересных и своеобразных сюжетов древнего искусства, с VIII в. до н.э. получивший широкое распространение по всей территории евразийского кочевого мира. [1]

Образу свернувшегося хищника посвящено несколько специальных работ, в которых авторы исследуют его происхождение и местонахождение, отмечают характерные стилистические приёмы и особенности, выделяют культурные области, для которых эти черты являются общими. [2]

В процессе сравнительного анализа обычно используют широко известные пластины с изображением свернувшегося хищника, найденные при раскопке курганов в 1911 г. А.В. Адриановым в юго-западной части Алтая (верховье р. Нарым в Майэмирской степи). [3] Между тем этот крайне интересный и важный в научном отношении материал, имеющий самостоятельное значение, сам по себе изучен недостаточно и даже никогда не был опубликован полностью.

Первая публикация майэмирских находок была сделана автором раскопок А.В. Адриановым, который дал краткое описание каждой из пластин, предположив, что оттиснутые на них фигуры животных воспроизводят образ дракона.

В 1930 г. пластины были вторично опубликованы С.И. Руденко, который, приведя краткое описание их, обращает внимание на то, что шесть маленьких пластин составляют три пары. [4] К сожалению, при подборке материала произошла, по-видимому, ошибка — не были воспроизведены пластины с изображением зверей с кольчатыми лапами и хвостом. В дальнейшем одна из них была опубликована М.П. Грязновым в 1947 г., [5] а позднее и самим С.И. Руденко. [6]

В этих работах майэмирские пластины специально не изучались, а в основном привлекались в качестве сравнительного материала или описывались наряду с другими находками подобного рода. Сегодня эти публикации нельзя считать достаточными. При изучении скифо-сибирского звериного стиля необходимо подробное освещение этого замечательного памятника, относящегося ко второй половине VII в. до н.э.или к рубежу VII-VI вв. до н.э. [7] Задачей настоящей статьи и является восполнение этого пробела.

Напомним, что майэмирские золотые пластины были найдены А.В. Адриановым в виде клада под большим камнем в кольцевой выкладке. [8] Они сделаны из листового золота неравномерного плющения и значительно толще (80-120 мм), чем золотые листки из курганов Горного и Центрального Алтая (15-30 мм), что, возможно, указывает на более раннее время их изготовления. [9] С.В. Киселёв предполагал, что золотые пластины из клада были набиты на бронзовую основу. Для этого предположения основанием послужила находка в Майэмире бронзовой головки птицы, обложенной золотым листом. [10] С.И. Руденко высказал мысль, что золотые пластины украшали уздечные бляхи и были сняты грабителями с деревянной основы. [11] Последнее высказывание, вероятно, соответствует действительности.

Рельеф предмета обычно точно передаёт изображение на золотых накладках, который

(20/21)

они покрывали. В данном случае пластины изрядно помяты и расправлены, сам рисунок и многие детали плохо различимы. По краям пластинок имеется отогнутый в обратную сторону невысокий, слегка «присобранный» бортик, который, вероятно, закреплял пластину на деревянной основе. Кроме того, на оборотной стороне местами сохранился чёрный налёт — возможно, представляющий остатки какого-то клеящего вещества. Например, в 1-ом Пазырыкском кургане для приклеивания золотых пластин к деревянной основе использовалась смола растительного происхождения. [12] По краям пластинок заметны небольшие (1,5-1,7 мм) парные, а иногда и одиночные отверстия. По аналогии с уздами из 1-го Пазырыкского, 2-го Башадарского, 1-го Туэктинского курганов можно предположить, что сквозь отверстия продевались сухожильная нить или тоненький ремешок, при помощи которых бляха крепилась на ремень. [13] На лицевой стороне — отверстия круглые со сглаженными краями; на оборотной — края их рваные с зазубринами, которые получаются от прокалывания металлической пластинки, положенной на дерево или кожу круглым в сечении остриём (шилом?).

Это наблюдение свидетельствует о том, что золотые пластины не могли покрывать бронзовые бляшки, так как в таком случае края отверстий оборотной стороны были бы расклёпаны. Более того, характер отверстий позволяет говорить о том, что они сделаны после покрытия деревянной основы золотом. Любопытно отметить, что на пластине 1 (она сохранилась лучше других) отверстия направлены не перпендикулярно к поверхности пластины, а под углом, таким образом, расстояние между двумя дырочками на лицевой стороне значительно меньше, чем на оборотной. Делалось это, вероятно, с целью максимального уменьшения видимой части крепления, а с оборотной стороны это крепление становилось удобным и устойчивым. Подобный способ соединения блях с ременной основой известен по материалам 1-го Туэктинского кургана. [14]

Описание майэмирских пластин. [15]

Пластина 1. МАЭ 2406-64, размер 17.0×10,5 см, вес 25,2 г. (табл. 1, 1).

На большой золотой пластине овальной формы изображена в плоском рельефе кошка в профиль. Сильно вытянутое тело с длинной шеей плавно изогнуто по эллипсу. Нос почти соприкасается с хвостом, конец которого загнут спиралью и повёрнут назад. Передняя нога мощнее задней. Центр композиции образуют лапы. Одна передняя и одна задняя поджаты и заканчиваются тремя крупными, слегка изогнутыми пальцами. Лапы расположены симметрично друг другу, пальцы передней упираются в пятку задней, а пальцы задней — в пятку передней. Изображение животного решено в лаконичной манере. Мускулатура плеча подчёркнута рельефом округлых очертаний. Плавной линией в виде горбика обозначены выступающие лопатки, скруглённой — фиксируется край грудной клетки. Кожные складки или мускулатура на внутренней стороне шеи и лап подчеркнуты углублённой линией. Голова кажется небольшой относительно неестественно вытянутого тела. Морда удлинённая, нос тупой с треугольной ноздрёй. Глаз миндалевидной формы с проработанным круглым зрачком. В раскрытой пасти видны два острых клыка, один — в нижней, другой — в верхней челюстях. Подбородок мягких очертаний переходит в толстую округлую щёку. Ухо листовидной формы плотно прижато к голове. Внутри ушной раковины проходит вертикальная раздваивающаяся линия, делящая её на две доли.

Пластина 2. МАЭ 2406-67, размер 6,5×5,5 см, вес 4,98 г (табл. 1, 2).

В почти круглую пластину с неровными краями вписана рельефная фигура свернувшегося хищника в профиль. Сильно вытянутое тело с длинной шеей, подчёркнутой с внутренней стороны углублённой линией, передающей мускулатуру или кожную складку, изогнуто по окружности. Нос почти соприкасается с длинным, загнутым в виде крючка хвостом. Лапы, одна передняя и одна задняя, поджаты и заканчиваются тремя крупными изогнутыми пальцами. Лапы расположены симметрично друг другу, пальцы передней упираются в пятку задней, а пальцы задней — в пятку передней, образуя так называемую фигуру в виде овала, являющуюся центром композиции. Мускулатура плеча моделирована рельефом сердцевидной формы. Выступающие лопатки трактуются в виде горбика. Край грудной клетки фиксируется слегка изогнутой линией. Голова небольшая с вытянутой мордой и длинным носом, подчёркнутым небольшой складкой. Пасть сомкнута, обозначена углублённым врезом. Небольшой подбородок переходит в толстую округлую щёку. Глаз миндалевидной формы, зрачок не проработан. Под глазом пролегает мягкая складочка. Ухо листовидной формы плотно прижато к голове.

Пластина 3. МАЭ 2406-68, размер 6,0×5,8 см, вес 4,43 г (табл. 1, 3).

Парная пластине 2. Имеются небольшие отличия: морда зверя короче и толще, отсут-

(21/22)

Табл. 1.

Изображения свернувшихся хищников на золотых пластинах из Майэмира. Номера пластин на изображениях соответствуют номерам пластин в тексте статьи.

(Открыть Табл. 1 в новом окне)

ствуют складки, подчёркивающие объем щеки. Круп зверя круглее и толще, хвост короче в два раза.

Пластина 4. МАЭ 2406-69, размер 5,3×5,2 см, вес 2,4 г (табл. 1, 4).

Парная пластине 5. В форму неправильного круга вписана фигура свернувшегося хищника в профиль. Весь облик зверя такой же, как на предыдущих трёх пластинах, но лапы несколько короче, пальцы передней ноги почти соприкасаются с крупом, а пальцы задней — упираются в пятку передней. Голова небольшая с короткой тупой мордой. Нос выделен двумя складками на переносице и возле ноздри. Щека подчёркнута овальным объемом. Глаз миндалевидный со зрачком такой же формы. Ухо овальное, плотно прижатое к голове.

Пластина 5. МАЭ 2406-70, размер 5,2×5,0 см, вес 2,8 г (табл. 1, 5).

Парная пластине 4. Лишь голова несколько крупнее, а ухо оконтурено ободком.

Пластина 6. МАЭ 2406-65, размер 7,0×7,0 см, вес 5,95 г (табл. 1, 6).

В круглую пластинку с неровными краями вписана фигура свернувшегося хищника в профиль. Тело, сильно вытянутое, с длинной шеей, подчёркнутой с внутренней стороны углублённой линией, изогнуто по окружности так, что нос упирается в короткий хвост, завершающийся кольцом с ободком. Лапы слегка подобраны под живот, расположены симметрично и не соприкасаются друг с другом. Их концы округлены и завершаются кольцами с ободком. Плечо моделировано округлым рельефом. Объём бедра фиксируется дуговидной рельефной складкой. Небольшая толстая голова с тупым носом выглядит более массивной в сравнении с предыдущими изображениями. Ноздря и глаз обозначены кольцом с ободком. Пасть плотно сжата, передана углублённым врезом Небольшой подбородок переходит в толстую щёку. Ухо листовидной формы торчит кверху и выдаётся над головой.

Пластина 7. МАЭ 2406-66, размер 7,5×7,2 см, вес 5,8 г (табл. 1, 7).

Парная пластине 6. Отличается углублённой складкой в центре уха, благодаря которой оно выглядит более объёмно.

Несомненный интерес представляет вопрос о видовой принадлежности изображений свернувшихся в кольцо хищников. Иногда видовые признаки зверя определяются довольно легко, как, например, на золотом навершии рукояти меча из Зивие. Такие конкретные черты как мускулистый круп, короткие силь-

(22/23)

ные когтистые лапы, хвост с кисточкой на конце дают прямые указания на то, что мы имеем дело с изображением льва. [16]

У множества стилизованных изображений свернувшихся хищников с глазами, ноздрями, концами лап и хвостов, обозначенных кружочками или кольцами, происходящих из разных мест обширного Евразийского ареала, видовые особенности выражены очень нечётко. [17] Используемое для наименования этих хищников определение «пантера» условно и употребляется некоторыми авторами в кавычках. [18]

Иные возможности открываются при рассмотрении майэмирских пластин, которые, как правильно отметил С.С. Черников, выполнены в реалистической манере. [19] Это обстоятельство представляется более важным, чем может показаться на первый взгляд. Правдивая передача образа в целом позволяет предполагать, что мастер был знаком с натурой, хорошо знал повадку зверя и манеру его поведения. Вряд ли можно думать, что такое реалистическое изображение могло быть выполнено на основе заимствования с готовых стилизованных образцов скифо-сакского или переднеазиатского искусства.

Таким образом, видовое определение кошачьего хищника на майэмирских пластинах при совпадении его с реально живущим зверем на этой территории может служить хотя косвенным, но серьезным аргументом в пользу местного алтайского происхождения этих изображений.

Из кошачьих хищников на Алтае водятся барс и тигр. У барса относительно короткая шея, длинный шелковистый мех и очень пушистый хвост, кажущийся от этого толстым. На пластинах, очевидно, представлен зверь с поджарым телом, удлинённой шеей, с гладкой шкурой и довольно тонким хвостом. Подобное описание более соответствует представлению о тигре и пантере, чем о барсе. Пантера никогда не водилась на Алтае, а тигр ещё и теперь встречается в Закавказье и в среднеазиатских республиках, в XIX столетии тигров убивали возле Барнаула и у оз. Байкал. [20] Уместно вспомнить также, что из Больших Алтайских курганов происходит множество изображений именно тигров. [21] Можно даже сказать, что в древнем искусстве Алтая существовала определённая традиция в передаче этого образа. Изображения, сделанные из дерева, кожи и рога, выполненные гравировкой, в рельефе и круглой скульптуре, стилистически чрезвычайно разнообразны. В скульптурных произведениях преобладает гладкая моделировка тела, в рельефе и гравировкой мастера часто передавали характерную для тигра полосатую шкуру. В стилистической манере, близкой алтайским изделиям, выполнен ряд застежек с изображением тигров из Сибирской коллекции Петра I. [22]

Хотя видовые признаки животного на майэмирских пластинах выражены недостаточно чётко, приведённые выше соображения убедительно позволяют считать эти признаки, свойственные тигру.

Особый интерес для осмысления внутреннего содержания образа свернувшегося хищника представляет пластина 1 (табл. 1, 1). Благодаря её величине и лучшей, чем у других, сохранности, бросается в глаза резкое противоречие между решением художником отдельных частей тела и всей позой животного. В самом деле, оскаленная пасть, поджатые лапы, торчащие над профилем спины лопатки, поднятый конец хвоста характерны для животного, находящегося в состоянии крайнего напряжения, в то время как поза в целом — свёрнутое в кольцо тело — типична для отдыхающей кошки.

Попробуем мысленно распрямить изображение, как это предлагает Н.Л. Членова, [23] и перед нашими глазами окажется мощный хищник, выслеживающий добычу или приготовившийся к прыжку. Во всём его облике скрыты динамика и сила.

В фигуру свернувшегося в кольцо зверя вложено характерное для скифо-сибирского звериного стиля содержание — борьба зверей. Однако в майэмирских образах объекта нападения нет, он подразумевается. Тема решена в сжатой конспективной манере, лишённой повествовательности.

Всем майэмирским пластинам свойствен определённый композиционный строй — фигура животного свободно уложена по кругу с хвостом, отогнутым наружу. Центром являются лапы. Но в их расположении наблюдаются отличия. Так на пластинах 1-3 (табл. 1, 1-3) хищник пальцами передней лапы соприкасается с пяткой задней ноги, а пальцами задней — упирается в пятку передней. На пластинах 4, 5 (табл. 1, 4, 5) пальцы передней ноги соприкасаются с крупом, а пальцы задней — с пяткой передней. И, наконец, на пластинах 6, 7 (табл. 1, 6, 7) передняя и задняя лапы расположены симметрично и отстоят на некотором расстоянии друг от друга. Композиционное решение, присущее майэмирским накладкам, характерно для свернувшегося зверя и на золотом навершии рукояти меча из Зивие (табл. 2, 1), и для большинства бронзовых блях в виде свернувшегося хищника, найденных в Минусинской котловине [24] (табл. 3). Другая группа изображений — таких как бронзовая бляха из кургана Аржан (табл. 2, 2), золотые пластины из Чиликтин-

(23/24)

Табл. 2.

Изображения свернувшихся в кольцо хищников в раннем искусстве саков и скифов: 1. Бляха из Зивие, золото; 2. Бляха из Аржана, бронза; 3, 4 [7, 8]. Бляхи из Чиликты, золото; 5 [3]. Бляха из Сибирской коллекции Петра I, золото; 6, 7 [4, 5]. Бляха из кургана 33, Уйгарак, бронза; 8 [6]. Пряжка-пронизь из Келермеса, кость. [исправлены несоответствия между номерами на таблице и в подписи]

(Открыть Табл. 2 в новом окне)

ского кургана (табл. 2, 3, 4 [7, 8]), золотая бляха из Сибирской коллекции Петра I (табл. 2, 5 [3]) и, наконец, костяная пронизка из Келермеса (табл. 2, 8 [6]) — отличается тем, что тело животного свернуто в кольцо, внутри которого лапы и хвост. Промежуточное положение между этими двумя группами занимают бронзовые бляхи из могильника Уйгарак (табл. 2, 6, 7 [4, 5]). Их композиция построена довольно свободно, по фигура зверя замыкается в кольцо при помощи дополнительной перемычки в одном случае и хвоста, играющего роль той же перемычки в другом.

Как известно, рассматривая изображения свернувшихся хищников из Зивие и Майэмира, М.И. Артамонов пришёл к заключению, что незаконченность построения по окружности указывает на более раннее в хронологическом отношении время их бытования, чем компактные и сжатые композиции. [25] А.К. Акишев поддерживает точку зрения М.И. Артамонова, считая, что фигура хищника, свернувше-

(24/25)

гося кольцом (имеется в виду сомкнутая композиция), происходит от более раннего иконографического типа зверя, свернувшегося клубком (разомкнутая композиция). [26]

Логически это действительно так — развитие композиции должно было идти от естественных форм в манере, близкой к реалистической, к более условной. Однако находка бронзовой бляхи из кургана Аржан, отличающейся компактностью построения и датируемой VIII-VII вв. до н.э., [27] может указывать на то, что дело обстояло сложнее. Вероятно, что в замкнутости и свободном построении нет непосредственной зависимости от времени и различия обусловлены неодинаковым подходом мастера к решению сюжета. Впрочем, имеющийся материал недостаточен для окончательных выводов и необходимо дальнейшее накопление материала и его изучение.

Что касается стилистических приёмов, то некоторые элементы свойственны всем майэмирским изображениям, например, проработка шеи зверя с внутренней стороны дуговидной углублённой линией, передающей кожную складку или мускулатуру. Другие приёмы характерны для шести пластин (2-7) — передача сомкнутой пасти в виде углублённого вреза (напомним, что на пластине 1 пасть оскалена).

Ряд особенностей позволяет выделить первые пять пластин (1-5): хищник с плотно прижатым к голове ухом, выступающими лопатками в виде горбика, с характерными пальчатыми лапами и отогнутым назад хвостом. Нам представляется, что на пластинах 1-5 конечности хищников заканчиваются пальцами, а не когтями. [28] Известно, что идущая кошка, а тем более крадущаяся, ступает на пальцы с втянутыми когтями. Поскольку художник стремился к большей правдоподобности передачи образа, он воспроизвёл пальцы, а не когти. Древний мастер прекрасно знал анатомию зверя и передал на его конечностях только три пальца потому, что в профиль на переднем плане выступают пятый, четвёртый и третий, самый длинный, пальцы, за последним скрыты второй и первый, более короткий; он поднят с внутренней стороны ноги и в профиль не виден.

Следует отметить, что между пластинами 1-5 есть небольшие различия: так на пластинах 1-3 хищники представлены с вытянутой и узкой мордой, а на паре 4, 5 у зверей более короткая и массивная голова. На паре 2, 3 глаз изображен без зрачка; на паре 4, 5 с проработанным зрачком миндалевидной формы; на пластине 1 зрачок круглый.

В целом пластина 1 выделяется среди остальных рядом стилистических признаков, таких как треугольной формы ноздря, оскаленная пасть с торчащими клыками в верхней и нижней челюстях, лапы, с внутренней стороны подчёркнутые углубленной линией, ухо листовидной формы, внутри которого сверху вниз проходит вертикальная линия, раздваивающаяся на конце и делящая ухо на две доли. Все эти черты специфичны для данного изображения.

Действительно, необычно выглядит ухо майэмирского хищника в сравнении со скифо-сакской стилистической манерой, где оно обозначено кольцом, или в сравнении с тагарской манерой, где оно трактовано полукругом. Чтобы понять появление такой формы уха, следует обратиться к памятникам переднеазиатского искусства. Так, на хеттском рельефе из Каркемиша (начало I тысячелетия до н.э.) у идущего сфинкса можно заметить ухо своеобразной сердцевидной формы. [29] Ухо такого же рисунка можно видеть на ассирийском рельефе в сцене охоты, у убитого льва и львицы, дворца Ашшурбанапала в Ниневии (668-627 гг. до н.э.), [30] у пантер на золотой пекторали и на навершии рукояти меча из Зивие. [31] Разные варианты уха встречаются в архаических скифских памятниках, в частности на бронзовом наконечнике меча из Старшой могилы. [32]

А.И. Шкурко считает, что всё это переработка самостоятельного мотива «копыто лошади». [33] Этот сюжет был широко распространён в искусстве народов Евразии. Изображение конского копыта часто встречается на различных предметах: подпружных пряжках, на псалиях и ножах. [34]

Нам представляется, что именно переднеазиатскую сердцевидную форму можно принять за исходную, которая обогатилась дополнительными деталями и была исполнена в Майэмире в местной стилистической манере. Изображение на пластине 1 выделяется также и тем, что у зверя открытая оскаленная пасть. Так обычно, как известно, изображали львов на памятниках Древнего Востока, а также хищников в скифо-сакском искусстве, у которых пасть передавалась открытым полуовалом с торчащими клыками. Примером могут служить золотая нащитная бляха из Келермеса и свернувшийся зверь из Сибирской коллекции Петра I. [35]

На майэмирской золотой пластине и на бронзовой бляхе из Аржана мы видим зверей с оскаленной пастью, абрис которой имеет форму не открытого полуовала, а треугольника: у аржанского хищника — со скругленными углами, у майэмирского — с острыми. У зверя на нижней челюсти поднимается вверх острый клык и несколько выступает

(25/26)

вперед, за него заходит верхний клык, согласно анатомическому построению пасти хищников из семейства кошек. Приведённые детали свидетельствуют о знании натуры и наблюдательности древнего художника.

Пластину 1 выделяет ещё один признак — передача мускулатуры лап, обозначенной с внутренней стороны ноги углублённой линией. Так же трактованы лапы у идущего сфинкса из Каркемиша и льва из Зенджирли на хеттских рельефах IX в. до н.э. [36] Именно так обозначена мускулатура на лапах знаменитой келермесской пантеры, у свернувшегося зверя из Сибирской коллекции Петра I (табл. 2, 5 [3]), у хищников из кургана Аржан (табл. 2, 2) и из кургана 33 могильника Уйгарак (табл. 2, 6, 7 [4, 5]), т.е. на архаических памятниках VIII-VI вв. до н.э. [37]

Таким образом, по этим четырём признакам (зубастая пасть, треугольной формы ноздря, сердцевидной формы ухо, мускулатура лап) изображение на пластине 1 выглядит весьма своеобразным и выделяется среди остальных майэмирских. Именно наличие этих черт позволяет связывать древнеалтайское искусство с искусством Переднего Востока.

Особенно специфичны пластины 6, 7 (табл. 1, 6, 7), на них представлен зверь с небольшой массивной головой и тупым носом. Ухо листовидной формы торчит кверху и выступает над головой. Глаз, ноздря, концы лап и хвоста оформлены в виде кольца. Такая кольчатая стилизация, пишет М.И. Артамонов, «теснейшим образом связана с техникой инкрустации в золоте и в основе своей представляет ячейки для цветных вставок». [38] Думается, что М.И. Артамонов прав. На пластинах 6, 7 все кольца со сквозными отверстиями, по всей вероятности, были украшены с лицевой стороны цветной инкрустацией. С обратной — отверстия имеют рваный край, который, по-видимому, внедрялся в деревянную основу.

Такой художественный приём — выделение глаз, лап и конца хвоста цветными вставками — уходит своими корнями в искусство Древнего Востока и известен также на некоторых предметах из Келермеса, Чиликты и на многих изделиях из Сибирской коллекции Петра I. [39]

По стилистическим признакам майэмирским пластинам 6, 7 близка бронзовая подпружная пряжка из могильника Уйгарак, курган 33, исполненная, правда, в более схематизированном виде. [40] Аналогии можно также найти среди фигур свернувшихся зверей в тагарском искусстве. [41] Среди этих изображений вызывает интерес бляха 4 (табл. 3, 4), которая по ряду деталей (рельефное, четко очер-

Табл. 3.

Изображения свернувшихся хищников в тагарском искусстве Сибири (из собрания Эрмитажа): 1. Бляха из могильника Туран II, курган 5, могила 2, Минусинская котловина (инв. №2464/135); 2. Бляха из коллекции И.П. Товостина, Минусинская котловина, бронза (инв. №3975/344); 3. Бляха из коллекции И.А. Лопатина, Минусинская котловина, бронза (инв. №5531/1365); 4. Бляха из коллекции И.А. Лопатина, д. Светлолобово, Минусинская котловина, бронза, (инв. №5531/1376).

(Открыть Табл. 3 в новом окне)

ченное округлое плечо, лапы с утолщением на конце) аналогична майэмирским пластинам 6, 7.

Приведённые данные указывают на то, что манера трактовки образа, характерная для пластин 6, 7, совпадает со скифо-сакской стилизацией, выраженной в том, что глаз, ноздря, концы лап и хвоста обозначены кружком. [42] Передача же пасти не кружком или овалом, а углублённым врезом сближает майэмирские изображения с тагарской стилизацией. [43] Однако в майэмирских изображениях, при сравнении со скифо-сакской и тагарской стилизациями, можно отметить признаки своеобразия: у них ухо листовидной формы, морда более широкая с тупым носом.

Предположение о том, что процесс развития скифо-сибирского звериного стиля шел от реалистических форм в сторону всё большей схематизации, высказывали С.В. Киселёв, С.С. Черников, М.И. Артамонов. [44] Если принять эту точку зрения, то майэмирские пластины придется разделить на две разновременные группы. При сопоставлении пластин 1-5 с парой 6, 7 последние кажутся более поздними, но есть все основания полагать, что все семь блях были изготовлены одновременно; они имеют идентичный сюжет, композицию; все изображения выполнены в низком

(26/27)

рельефе, у них одинаковый способ крепления и вероятней всего они составляли убор одного конского комплекта.

Рассматривая конские уборы из Пазырыкских курганов, обращаешь внимание на то, что каждый конский комплект — всегда новая оригинальная композиция, построенная из трех, пяти, семи и девяти блях. Причём, если убор состоит из девяти блях, то пять из них являются, по определению М.П. Грязнова, узловыми, а остальные четыре рядовыми. [45] Узловые бляхи расположены на перекрестках ремней и на переносье, они крупнее рядовых и богаче украшены, их сюжет и художественное решение подчинено одной теме. Рядовые бляхи занимают промежуточное положение среди узловых, и их композиционный строй идентичен, но отличается от узловых. В том случае, если убор украшают три, пять и семь блях, то их сюжет един. Продумывая построение каждой отдельной бляхи, мастер ставил перед собой сложную задачу — решение композиции конского убора в целом. Все сказанное о художественном оформлении узды из Пазырыкских курганов, справедливо и в отношении майэмирских золотых накладок. Набор золотых пластин составлял три симметричные пары, украшающие щечные ремни, а центральное место, в сложившейся продуманной композиции, занимала большая овальная пластина с наиболее выразительным изображением, служившая, по-видимому, налобником.

Приведённые выше соображения свидетельствуют о том, что имеем пример сосуществования, казалось бы, разновременных стилистических признаков. Это означает, что разрыв между «реалистическим» стилем и появлением «кольчатости» очень невелик и не может служить опорой для датировки. Такой параллелизм присущ не только майэмирским вещам, он встречается на ряде золотых предметов из Зивие: например, зверь с пальцами и когтями представлен на навершии рукояти меча, а с кольчатыми лапами — на золотых лентах. [46] Здесь уместно отметить, что нигде на Переднем Востоке, кроме Зивие и Сард, нет изображений зверей с кольчатыми лапами. [47] Вероятно, этот стилистический приём, характерный для кочевого мира Евразии и Переднего Востока, возник как результат существовавших контактов с «варварской» средой.

Интересно, что реалистичность образа майэмирских хищников и их своеобразие по сравнению с подобными им изображениями других регионов проявляется и в соотношении размеров частей тела. Последнее определялось миллиметровой лентой по контуру спины

Таблица I.

Указатели пропорций тела на изображениях свернувшегося хищника.

зверя. Измерялись длина передней части тела (расстояние от начала морды хищника до середины горбика — выступающие лопатки) и длина задней части тела (от предыдущей точки до середины крупа за корнем хвоста). При отсутствии горбика, что характерно для всех стилизованных изображений, в качестве опорной точки принималась середина плеча на линии пересечения с контуром спины. В нашем распоряжении оказалось три размера: длина передней части тела, длина задней части тела и его общая длина, представляющая сумму предыдущих двух размеров.

Понятно, что сами абсолютные измерения не могут быть использованы для анализа, так как изучаемые объекты неодинаковы по размерам и приведение их к одному масштабу невозможно. От этого недостатка, однако, свободны указатели, которые вычисляются как процентное отношение малого размера к большому. Мы вычислили два указателя. Первый

(27/28)

Таблица II.

Сравнение пропорций тела на изображениях свернувшегося хищника по территориальным группам.

Принятые обозначения:

x — среднее арифметическое

s — среднее квадратное (стандартное отклонение)

n — число пластин в каждой группе

* В суммарный подсчёт введена пластина из Зивие (см. табл. I).

представляет собой отношение передней части тела к задней (длина передней части тела ×100 и деленная на длину задней части тела). Второй — отношение передней части тела ко всей длине (длина передней части тела ×100 и делённая на всю длину тела).

Статистические данные представлены в таблице I. В ней видно, что майэмирские пластины 1-5 характеризуются величинами первого указателя 59-69 и второго — 37-41. Это означает, что длина передней части тела здесь составляет 60-70% задней и 37-40% всей длины. Эти соотношения близки к реальным у хищников семейства кошек.

На большинстве изображений из Южной Сибири и Казахстана, привлечённых для сравнения, указатели и, следовательно, соотношения размеров сильно отличаются от названных майэмирских. У них длина передней части тела составляет 80-100% длины задней и 45-50% всей длины. Только одно из этих изображений из Минусинской котловины характеризуется меньшими величинами указателей и сходно по ним с золотыми накладками 6, 7 из Майэмира. Напомним, что именно эти два изображения наиболее стилизованные — у них кольчатые лапы и хвост, отсутствует горбик на спине. Таким образом при стилизации деталей наблюдается отход от реальных пропорций тела. Наглядный пример — бляха из Аржана. Мастер, изготовивший эту вещь, вписывает изображение в окружность, диаметр которой, проходя через плечо, нос и круп, делит фигуру на две части. Одна половина — мощная шея с большой головой. Другая — задняя часть тела с тонким хвостом, который не является органическим продолжением тела, как это мы видим у майэмирских зверей, а отступая, облегает круп. Всё тело аржанского зверя образует окружность, внутри которой существует другой малый круг, образованный лапами, что отражено и в измерениях. В целом фигура сильно стилизована, хотя две детали претендуют на впечатление реальности — когтистые лапы и оскаленная пасть. Однако этот реализм кажущийся, что особенно хорошо видно по пасти зверя. В ней по четыре крупных конических зуба в верхней и нижней челюстях. Такая утрировка, вероятно, должна символизировать хищность и силу.

Если объединить данные по указателям пропорций тела в территориальные группы не месту нахождения, то отмеченные индивидуальные различия приобретают характер закономерного распределения. Так, майэмирская группа, самая однородная, отличается наименьшими средними величинами указателей, на что указывают средние квадратические стандартные отклонения, которые в майэмирской группе в 1,5-2 раза меньше, чем в южносибирской и казахстанской (табл. II).

Однородность майэмирской группы, вероятно, может объясниться тем, что пластины сделаны одним мастером, но разница в пропорциях между изображениями с пальчатыми и кольчатыми лапами показывает, что дело не только в этом. В пользу наличия локальных особенностей пропорций тела хищников на изображениях свидетельствуют факты сходства блях из Минусинской котловины, с одной стороны, Чиликты (Восточный Казахстан) и Уйгарака (Центральный Казахстан) — с другой. Все это заставляет с вниманием отнестись к различиям по указателям пропорций между майэмирской группой и группами из Южной Сибири и Казахстана, тем более, что статистически они достоверны на очень высоком

(28/29)

Табл. 4.

Распределение изображений свернувшихся хищников по соотношению указателей пропорций тела (на оси ординат — указатель передней части тела к задней; на оси абсцисс — указатель передней части тела ко всей длине): I — Майэмир: 1-7 (номера пластин с изображениями). II — изображения из других памятников: 1. Сибирская коллекция Петра I; 2. Коллекция Лопатина №5531/1365, Минусинская котловина; 3. Коллекция Лопатина №5531/1376, Минусинская котловина; 4. Аржан; 5. Туран, Минусинская котловина; 6. Чиликта I; 7. Чилнкта 2; 8. Уйгарак 1; 9. Уйгарак 2; 10. Зивие; III — Майэмир (средняя, пластины 1-5); IV — Южная Сибирь (средняя); V — Казахстан (средняя).

(Открыть Табл. 4 в новом окне)

уровне (Р<0,01). Сравнение проводилось по формуле для малых групп с неравными дисперсиями. [48] Значимость устанавливалась в соответствии с таблицей Р. Фишера для 1 распределения Стьюдента. [49] Характерно, что если объединить все измерения изображений в одну группу, то стандартные отклонения (S) увеличиваются в два раза (см. табл. II), что указывает на неоднородность такой группы по сравнению с территориальными. Классификация изображений может быть проведена на основании соотношений обоих указателей графически (табл. 4). На рисунке отчётливо видны как индивидуальный разброс, так и положение групп. Обе сравниваемые группы довольно далеки от майэмирской, но казахстанские ещё дальше, чем южносибирские.

В порядке заключения отметим, что для всех майэмирских пластин характерен один сюжет — свернувшийся в кольцо хищник. Реалистическая манера трактовки образа позволяет сделать попытку определения видовой принадлежности зверя. Наиболее аргументирована идентификация с тигром, традиционно изображавшимся в древнеалтайском искусстве. В образе, представленном на пластинах, умело передано внутреннее напряжение и скрытое движение, которое наглядно прослеживается на «распрямлённой» фигуре. Такое изображение можно определить как образ зверя крадущегося, выслеживающего добычу, и как один из мотивов — борьба животных

(29/30)

популярной темы в скифо-сибирском зверином стиле.

Композиционное решение всех майэмирских накладок идентично: изображение животного свободно «свёрнуто» по кругу или овалу, внутри которого находятся лапы, а хвост выходит за пределы фигуры и как бы разрывает кольцо.

Майэмирские изображения отличаются самобытностью, которая проявляется в оригинальных стилистических приемах, в стремлении правдиво, лаконично, без лишних деталей трактовать образ. Вместе с тем эти изображения типичные произведения скифской эпохи и им присущи те стилистические черты, которые характерны для того времени. Это «реалистический» стиль и «кольчатая» ажурность, вероятно, связанная с техникой инкрустации. Оба эти художественных направления, которые по мнению некоторых авторов разновременны, вероятно, сосуществовали.

Интересно, что сравнительный анализ пропорции тела на разных изображениях свернувшихся хищников показал наличие корреляции между пропорциями тела и стилем изображения, т.е. чем больше нарастает стилизация, тем более заметен отход от реалистических пропорций. По указателям пропорций намечается выделение территориальных групп: алтайской, минусинской, казахстанской.

[1] Членова Н.Л. Происхождение и ранняя история племён тагарской культуры. М., 1967, с. 118.

[2] Шкурко А.И. Об изображении свернувшегося в кольцо хищника в искусстве лесостепной Скифии. — СА, 1969, №1, с. 31-39; Ильинская В.А. Образ кошачьего хищника в раннескифском искусстве. — СА, 1971, №2, с. 64-84; Сорокин С.С. Свернувшийся зверь из Зивие. — СГЭ, 1972, [вып.] 34, с. 75-78; Засецкая И.П. Бронзовые бляшки с изображением свернувшегося в круг хищника из савроматского погребения. — СГЭ, 1979, [вып.] 44, с. 42.

[3] Адрианов А.В. К археологии Западного Алтая. — ИАК, 1916, вып. 62, с. 59-60, рис. 29.

[4] Руденко С.И. К палеоантропологии Южного Алтая. — В кн.: Казаки [сборник]. Л., 1930, с. 145-146.

[5] Грязнов М.П. Памятники майэмирского этапа эпохи ранних кочевников на Алтае. — КСИИМК, М., 1947, вып. 18, с. 11, рис. 4.

[6] Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.-Л , 1960, с. 11, рис. 3.

[7] Там же, с. 336; Грязнов М.П. Аржан. Царский курган раннескифского времени. Л , 1980, с. 54.

[8] Адрианов А.В. К археологии Западного Алтая..., с. 59-60; Майэмирский клад хранится в Музее антропологии и этнографии имени Петра Великого АН СССР. В его состав входят следующие предметы (помимо исследованных в данной статье):

Удила (инв. №2406-61, длина 18 см, ширина внешних колец 2,5 см).

Бронзовые удила, литые, двухсоставные со стремевидным окончанием внешних колец.

Обойма (инв. №2406-62, размером 3,6×2,5 см), бронзовая фигурная в виде запятой. Лицевая поверхность с гладким выпуклым щитком, с оборотной стороны высокий стерженёк со шляпкой как у запонки.

Кружок (инв. №2406-63), диаметр 2,5 см, диаметр внутреннего отверстия 1 см, толщина 0,7 см), бронзовый, литой массивный, в центре — сквозное круглое отверстие. Внешние и внутренние края с высоким бортиком, между ними углублённый желобок.

Бляшка (инв. №2406-63, длина 8 см, ширина 3 см), бронзовая, литая в виде головы птицы, покрытая с внешней стороны плющенным золотом. На лицевой поверхности в невысоком рельефе передано стилизованное изображение хищной птицы с загнутым клювом, с намеченной восковицей. Круглый выпуклый, окружённый рельефным ободком глаз с заглублённой точкой-зрачком посередине. Рот окружён рельефным валиком. На обратной стороне петля для прикрепления.

Пластинка (инв. №2406-72, длина 6,5 см, ширина 1,8 см, вес 1,97 г) золотая, в виде прямой полоски, со слегка суживающимися закруглёнными концами, на которых по одному сквозному отверстию.

Пластинка (инв. №2406-73, длина 7,6 см, ширина 1,3 см, вес 1,03 г) золотая, в виде прямой полоски с сильно суживающимися закруглёнными концами, на которых по одному сквозному отверстию.

Обрывок золотой пластинки со следами рельефного тиснения (инв. №2406-74, размером 3,2×3,1 см, вес 1,47 г).

Обрывок золотой пластинки со следами рельефного тиснения (инв. №2406-75, размером 4×2,9 см, вес 1,18 г).

Обрывок золотой выпуклой пластинки со следами рельефного тиснения (инв. №2406-76, размером 3,5×3,2 см, вес 1,4 г).

[9] Руденко С. И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.-Л., 1953, с. 251.

[10] Киселёв С.В. Древняя история Южной Сибири. М., 1951, с. 291.

[11] Руденко С.И. К палеоантропологии Южного Алтая. — В кн.: Казаки. Л., 1930, с. 146.

[12] Грязнов М.П. Пазырык. Погребение племенного вождя на Алтае. Докторская диссертация (рукопись), с. 375. ГЭ, ОИРК.

[13] Грязнов М.П. Пазырык..., с. 123.

[14] Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая..., табл. XCIV, CIV.

[15] Пользуюсь случаем, чтобы выразить мою признательность хранителю Особого фонда Института этнографии и антропологии АН СССР А.И. Терюкову и заведующему фондами С.Б. Фараджиеву, предоставившим мне и художнику Е.С. Матвееву возможность работать над вещами из Майэмирского клада. Также благодарю художника Е.С. Матвеева, с которым мы внимательнейшим образом изучили интересующие нас изображения, воплощённые им в отлично выполненных рисунках.

(30/31)

[16] Сорокин С.С. Свернувшийся зверь..., с. 76.

[17] Ильинская В.А. Образ кошачьего хищника..., с. 72.

[18] Там же, с. 70; Черников С.С. Загадка Золотого кургана. М., 1965, с. 59-61.

[19] Там же, с. 59.

[20] Жизнь животных (по А.Э. Брему). М., 1941, т. 5, с. 341.

[21] Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая..., с. 280.

[22] Руденко С.И. Сибирская коллекция Петра I. — САИ, М.-Л., 1962, вып. Д3-9, табл. I, III, V, VI.

[23] Членова Н.Л. Происхождение и ранняя история..., с. 127.

[24] Там же, с. 277, табл. 27.

[25] Артамонов М.И. Происхождение скифского искусства. — СА, 1968, №4, с. 30, 34.

[26] Акишев К.А. Курган Иссык. М., 1978, с. 70.

[27] Грязнов М.П. Аржан..., с. 55.

[28] Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая..., с. 12.

[29] Bittel К. Les Hittites. Paris, 1976, p. 251.

[30] Barnett В.J. The Frusters of the Britisch Museum. London, 1976, pl. IX.

[31] 7000 Ans d’Art en Iran, octobre 1961 — Janvier 1962. Paris, 1961, pl. XXXVI, cat. 494, pl. XL, cat. 500; Сорокин С.С. Свернувшийся зверь из Зивие..., с. 75-78; Луконин В.Г. Искусство древнего Ирана. М., 1977, с. 24.

[32] Іллінська В.А. Курган Старша могила — памъятка архаїчної Скіфі. — Археологія, Київ, 1951, №5, табл. III, 7.

[33] Шкурко А.И. Об изображении свернувшегося в кольцо хищника в искусстве лесостепной Скифии. — СА., 1969, №1, с. 36.

[34] Сорокин С.С. Отражение мировоззрения ранних кочевников Азии в памятниках материальной культуры. — В кн.: Культура Востока. Древность и раннее средневековье. Сборник статей. Л., 1978, с. 188; Вишневская О.А. Культура сакских племён низовьев Сырдарьи в VII-V вв. до н.э. М., 1973, табл. V, X; Членова Н.Л. Происхождение и ранняя история..., с. 168, табл. 37.

[35] Артамонов М.И. Сокровища скифских курганов. Прага — Ленинград, 1966, табл. 22; Руденко С.И. Сибирская коллекция Петра I. — САИ, Д3-9, М.-Л„ 1962, табл. VI, 1.

[36] Bittel К. Les Hittites. ... p. 251, fig. 284; p. 266, fig. 301.

[37] Артамонов М.И. Сокровища..., табл. 22.

[38] Артамонов М.И. Происхождение скифского искусства. — СА, 1968, №4, с. 33.

[39] Артамонов М.И. Сокровища..., табл. 22; Черников С.С. Загадка..., с. 52; Руденко С.И. Коллекция Петра I..., табл. I-[II, III]-IV.

[40] Вишневская О.А. Культура сакских племён..., с. 158, табл. XXVIII (7).

[41] Членова Н.Л. Происхождение и ранняя история..., табл. 31 (34).

[42] Ильинская В.А. Образ кошачьего хищника..., с. 70.

[43] Членова Н.Л. Происхождение и ранняя история..., табл. 31.

[44] Киселёв С.В. Древняя история..., с. 244-247; Черников С.С. Загадка..., с. 54; Артамонов М.И. Сокровища скифских..., с. 81.

[45] Грязнов М.П. Пазырык. Погребение племенного вождя на Алтае. Докторская диссертация. (Рукопись), с. 99-105.

[46] 7000 Ans d’Art en Iran..., pl. XXXVI, cat. 494, pl. XLI, cat. 500; Луконин В.Г. Искусство древнего Ирана..., с. 24, 25, 49.

[47] Сорокин С.С. Отражение мировоззрения ранних кочевников..., с. 186.

[48] Бернстейн А. Справочник статистических решений. М., 1968, с. 45-48.

[49] Там же, с. 150-151.

наверх