М.П. Грязнов

Памятники майэмирского этапа эпохи ранних кочевников на Алтае.

// КСИИМК. 1947. Вып. XVIII. С. 9-17.

До недавних лет все памятники эпохи ранних кочевников на Алтае относились обычно ко времени, близкому к началу нашей эры. Только после раскопок Пазырыкского погребения (1929 г.) стали чаще говорить о памятниках скифского времени на Алтае, но это не было общим мнением. Некоторые зарубежные археологи, сравнивая пазырыкские находки с ноин-улинскими в Монголии, датировали и те, и другие одним временем, т.е. временем около начала н.э.

Между тем, среди теперь уже многочисленных памятников эпохи ранних кочевников на Алтае, в большей своей части относящихся действительно ко времени около начала н.э., есть и более ранние, и количество их таково, что можно, хотя бы в основных чертах, наметить картину развития культуры ранних кочевников на протяжении около девяти веков.

Погребения ранних кочевников Алтая резко отличаются как от предшествующих — карасукских, так и от более поздних — тюркских по особенностям погребального обряда и сопровождающих вещей, мало изменившихся в течение почти тысячи лет. Это и было причиной того, что долгое время не удавалось разделить могильные памятники на хронологические группы. Но хронологическое разделение их всё же возможно. В 1939 г. мною было предложено разделение их на три группы — майэмирскую, пазырыкскую и шибинскую, — изложенное в популярной форме без достаточной аргументации. Вопрос этот требует более детального рассмотрения.

В первую очередь необходимо выделить наиболее древнюю группу памятников, названную мной майэмирской. При современном состоянии материала памятники майэмирского этапа легко отделить от остальных, более поздних, руководствуясь тремя основными признаками — конструкцией узды, формой бронзовых зеркал и полным отсутствием железных орудий.

В скифское время на всём протяжении степей от Енисея до Дуная можно видеть два типа конструкций узды. В одном случае кольца удил стремевидной формы располагаются вертикально позади псалиев; псалии — с тремя отверстиями или петельками для соединения с разделённым на-трое концом оголовного ремня; удила надеты кольцом на средний ремешок (рис. 3–1). В Сибири и Казахстане этот тип варьирует — есть псалии с крючком или с длинным ответвлением вместо среднего отверстия, на кото-

(9/10)

рые надевается кольцо удил (рис. 3–2, 3). Другой тип узды имеет удила с круглым кольцом, расположенным горизонтально; псалий с двумя отверстиями продет в кольцо удил. Первый тип узды характерен для раннескифских курганов Кубани и Поднепровья не позднее конца VI и начала V вв. до н.э., второй тип обычен для скифских курганов тех же районов, начиная с V в. до н.э. Первый тип узды является одним из основных признаков, отличающих памятники майэмирского этапа от более поздних.

Второй характерной формой для майэмирского этапа надо считать бронзовое зеркало с вертикальной стенкой-бортиком по краю и петелькой в виде плоского полукольца посредине (рис. 4–10-12). В северном Причерноморье такие зеркала встречаются лишь в раннескифских курганах не позднее V в. до н.э.

Рис. 3. Удила и псалии майэмирского этапа на Алтае.

1-3 — типы соединения удил и псалиев (реконструкция); 4 — из погребения в Усть-Куюме (рог); 5, 7, 8, 10 — утраченная находка с Алтая (Семипалатинский музей); 5, 11 — случайные находки; 9 — из курганов под Солонечным Белком. Все, кроме 4, бронзовые.

(Открыть Рис. 3 в новом окне)

Наконец, третья отличительная черта памятников майэмирского этапа — это полное отсутствие железа: все орудия бронзовые, и притом более древних форм, близких ещё к карасукским. Следует заметить, что и некоторые памятники пазырыкского этапа могут ещё содержать только бронзовые орудия и изделия (например, курганы в Араголе), но формы их принадлежат уже более поздним типам.

Основываясь, главным образом, на этих трёх признаках, к майэмирскому этапу надо отнести следующие памятники горного Алтая.

Курганы и клад в Майэмирской степи, в верховьях р. Нарыма (А.В. Адрианов, 1911) ¹. [1] В цепочке из пяти курганов, расположенных по линии с С на Ю, раскопано два кургана, оба расхищенные. В первом в могильной яме обнаружены в беспорядке кости взрослого человека и подростка, бронзовое зеркало (рис. 4–10) и кости барана (остатки положен-

(10/11)

ной пищи). Могила второго кургана расхищена начисто. Несомненно, из этих курганов были когда-то похищены вещи, обнаруженные Адриановым под камнем сооружения, в виде кольца из семи камней, раскопанного им в 300-400 м к В от цепочки. Здесь были запрятаны 10 тонких золотых накладок на деревянные бляхи (рис. 4–8), золотые полоски, две бронзовые бляшки (одна из них позолочена; рис. 4–1, 2) и бронзовый кружок.

(Курганы под Солонечным Белком на р. Бухтарме, А.В. Адрианов, 1911) ¹. [2] В такой же цепочке раскопано три кургана. В первом кургане в могиле, устроенной в виде подбоя на дне квадратной ямы, покрытой сверху накатом из берёзовых брёвен, находилось разграбленное погребение взрослого человека. Здесь найдены бронзовый нож (рис. 5–4) и обломок каменного оселка. Во втором кургане, на дне могилы — скелет коня в полном порядке с бронзовыми удилами в зубах (рис. 3–9), двумя бронзовыми пряжками по бокам груди (рис. 4–9) и с четырьмя десятками бронзовых

(12/13)

пронизок от ремней узды и седла (рис. 4–3-5). В третьем кургане грунтовой могилы нет. В насыпи находились в одном месте кости взрослого человека в беспорядке, в другом — кости подростка, также в беспорядке, в третьем — скелет женщины (?) на спине, головой на запад, и при нём роговой предмет с изображением зверя (рис. 5–3), бронзовое зеркало (подобн. рис. 4–10), роговая трубочка (рис. 5–10), оселок (рис. 5–9) и мелкие белопастовые и бирюзовые бусы и бисер цилиндрической формы.

Погребение в Усть-Куюме на р. Катуни (Г.П. Сосновский, 1936) ¹. [3] Небольшой курган или могила среди таких же могил афанасьевской эпохи. На дне грунтовой ямы, обложенной камнями,— скелет женщины. При нём бронзовый нож (рис. 5–7), три десятка белопастовых цилиндрических бус и одна сердоликовая шаровидная. В 2.5 м от этой могилы находилась другая. В ней скелет коня, череп которого с 4 шейными позвонками лежал отдельно на каменной плите. Около челюстей коня — пара роговых псалиев (рис. 3–4).

Комплект бронзовых предметов от верховой сбруи, найденный близ Змеиногорского рудника и ныне утраченный, хранился в Барнаульском музее (имеются рисунки В.В. Радлова в архиве ИИМК и Э.И. Эйхвальда в ГИМ). Обломок удил, псалий (рис. 3–3), пряжка (рис. 4–9) и овальная гладкая бляшка, все бронзовые.

Другие также утраченные два комплекта сбруи, неизвестного происхождения, хранились в Семипалатинском музее (есть снимки в фотоархиве ИИМК). Две пары удил и псалиев (рис. 3; 5, 7, 8, 10), две пряжки (рис. 4–6), три бляшки и пара пронизок, все бронзовые.

Кроме того, имеется некоторое количество отдельных предметов из случайных находок или без точного указания происхождения, которые значительно дополняют наши сведения о памятниках майэмирского этапа: это — бронзовые топоры, кинжалы, ножи, зеркала, удила и псалии и др. (рис. 3; 6, 11; рис. 4; 7, 11, 12; рис. 5; 1, 5, 6, 8). Интересна находка бронзового шлема раннескифского типа в горах Алтая (рис. 5–11).

Хотя перечисленные памятники и немногочисленны, но они достаточно выразительны и дают представление об основных особенностях культуры ранних кочевников Алтая VII-V вв. до н.э. Прежде всего важен тот факт, что они выделены из числа относимых ранее к эпохе ранних кочевников и датировавшихся временем, близким к началу н.э. Это говорит о том, что памятники майэмирского этапа открывают новую страницу в истории древних племён Алтая. Они резко отличаются от памятников предшествующей эпохи — карасукской и обладают всеми основными чертами, характерными для эпохи ранних кочевников.

Если в карасукских могилах покойник погребался с некоторым запасом пищи в глиняных горшках и, кроме надетых на него одежд с украшениями и носимыми при себе вещами (нож, зеркало и некоторые другие), никакими другими предметами не сопровождался, то в могилах ранних кочевников с покойником погребали ещё и оружие, в том числе главнейшее боевое средство кочевника — верхового коня с уздой, с седлом, всегда убитого боевым оружием — чеканом. Глиняной же посудой эти могилы бедны. Кроме того, для ранних кочевников чрезвычайно характерно развитие «звериного стиля» в украшениях оружия, сбруи и других предметов. Значительная экономическая дифференциация общества, ярко отразилась в разнообразии могильных памятников. Все эти особенности отчётливо видны и на немногих пока известных нам памятниках майэмирского этапа.

(13/14)

В курганах майэмирского этапа мы также видим погребение коня (Солонечный Белок, Усть-Куюм), которого хоронили тогда в особой могиле. Возможно, что тогда ещё не с каждым умершим хоронили коня, но это был боевой конь. Собственно, оружие в могилах пока нам не известно, но ведь исследовано ещё слишком мало курганов, и к тому же все они разграблены. Также и в многочисленных курганах пазырыкского и шибинского этапов известно всего лишь несколько уцелевших от ограбления предметов вооружения. В случайных находках оружие майэмирского этапа представлено в значительно большем количестве, чем оружие карасукского этапа. Найден даже бронзовый шлем, попавший на Алтай, вероятно, сложным путём с далекого запада за тысячи километров.

В курганах майэмирского этапа не найдено глиняной посуды. Возможно, что вначале, при переходе к кочевому образу жизни, глиняная посуда вообще отсутствовала в быту кочевников. Только позднее, начиная с пазырыкского этапа, стали употреблять в небольшом количестве глиняные узкогорлые кувшины.

«Звериный стиль» представлен многими образцами в архаических формах. Фигуры зверей более статичны и схематичны, чем в более позднее время расцвета этого стиля. Характерна фигура хищника, растянутая по окружности, так называемый свернувшийся зверь (рис. 4–8).

Экономическая дифференциация общества ясно выражена даже в тех немногих памятниках, какие нам известны. Характерно появление богатых фамильных кладбищ — цепочки больших курганов диаметром до 25 м в Майэмирской степи и под Солонечным Белком. Золотые вещи, зарытые под камнем в Майэмирской степи, составляют, по всей вероятности, лишь небольшую часть похищенного из соседних курганов золота.

Основные особенности памятников эпохи ранних кочевников, отражающие экономическую и социальную структуру общества, его быт и занятия, ясно выражены и в памятниках майэмирского этапа, хотя и с некоторыми отличиями от более поздних этапов. Это говорит о том, что памятниками майэмирского этапа представлена та самая культура, которая хорошо нам знакома и может быть детально рассмотрена по таким памятникам, как Пазырык и Шибе, и многим другим пазырыкского и шибинского этапов. С другой стороны, имеющиеся отличия указывают на то, что не все особенности культуры пазырыкского этапа могут быть распространены на майэмирский.

Чем характерна культура ранних кочевников Алтая? Что отличает её от предшествующей культуры карасукских племён и современных ей соседних племён минусинской курганной культуры?

Прежде всего — кочевое скотоводство как основа хозяйства большей части населения. С этим связаны коренные изменения бытового уклада. Яркую картину кочевого быта дают погребения пазырыкское и шибинское. Характерны зимовки с жилищами постоянного типа в обильных зимними пастбищами горных районах, где устраивались и фамильные кладбища богатых представителей рода и племенной знати. Для племён же карасукского этапа и минусинской курганной культуры мы можем предполагать только хозяйство яйлажного типа.

Чрезвычайно характерно освоение и быстрое развитие верховой езды с исключительной ролью верхового коня, главным образом как боевого средства. По всей вероятности, коня стали использовать для верховой езды уже на карасукском этапе, но тогда это не имело ещё серьёзного хозяйственного значения. Минусинские племена скифского времени также широко использовали верхового коня, но там он не играл той исключительной роли, как у кочевников. В погребальный культ он входит там значительно позднее —

(14/15)

после таштыкского этапа, когда население минусинских степей переходит к кочевому образу жизни.

Для дальнейшего этапа разложения рода характерно обособление патриархальной семьи в производстве на базе развития скотоводства, как главнейшей отрасли хозяйства. В связи с этим находятся быстрая и резкая экономическая дифференциация патриархальных семей, возникновение и утверждение института наследования. Ничего подобного мы не видим на карасукском этапе. В минусинской курганной культуре довольно рано наблюдается выделение богатых племенных вождей (Каракурган), но в основной массе населения нет значительного экономического неравенства, зато наблюдается сохранение сильных родовых традиций.

Наконец, эпоха ранних кочевников Алтая отличается сложной структурой общества. Помимо различных по зажиточности слоёв населения, здесь налицо, по крайней мере, два социально-экономических уклада — кочевники-скотоводы, занимающие господствующее положение, и осёдлые скотоводческо-земледельческие группы населения.

Всё это получает своё начало на майэмирском этапе, в том числе и последняя особенность культуры ранних кочевников — наличие двух социально-экономических укладов, интересная тем, что отношения между кочевой и осёдлой группой населения на майэмирском этапе были иными, нежели на последующих этапах.

Памятники осёдлых групп населения майэмирского этапа нам известны в районе верхней Оби и низовьев Катуни. Сюда относятся следующие памятники.

Поселение Большереченское I на р. Оби, в 60 км выше гор. Барнаула. Небольшими раскопками, предпринятыми мною в 1925 г. ¹, [4] обнаружены три слоя погребённой почвы, наполненные культурными остатками майэмирского и шибинского этапов. В нижнем слое преобладают находки майэмирского этапа, оба верхних содержат находки шибинского этапа с незначительной примесью майэмирского, попавших туда позднее из нижнего слоя. Все три слоя содержат большое количество костей домашних и диких животных, а также костей и чешуи рыб. Преобладают кости домашних животных (лошадь, бык, баран), но много и диких (марал, косуля, волк, лиса, заяц, выдра, соболь и др.). Наряду со скотоводством, охота и рыболовство играли крупную роль в хозяйстве поселения. Видное место занимал и промысел на пушного зверя — соболя, выдру, лису. К майэмирскому этапу относится большое количество черепков глиняной посуды в виде банок со вздутыми боками и чашек с выпуклым дном (рис. 6–16-19), бронзовый и костяной наконечники стрел (рис. 6–10, 11), серия разных костяных и роговых поделок.

Поселение на дюне близ Быстрянского кордона на р. Оби в 50 км от гор. Бийска. Раскопки не производились. В 1925 г. мною собрано большое количество черепков глиняной посуды, совершенно аналогичной посуде из нижнего слоя Большереченского поселения I, а также кости домашних и диких животных и рыб, обломки глиняных тиглей и кусочки плавленой меди ². [5] Здесь же были найдены медная игла и костяной наконечник стрелы. Все находки этого поселения относятся к майэмирскому этапу.

Находки Н.С. Гуляева в Большереченских курганах близ описанного выше поселения. В 1912 г. Гуляев раскопал 6 курганов. Отчёта о раскопках нет, вещи из курганов перепутаны. Повидимому, к майэмирскому этапу

(15/16)

Рис. 6. Предметы майэмирского этапа из района оседлых поселений верхнего течения р. Оби.

1, 2, 3, 7-15— из курганов в Берёзовке I: 4, 9 — случайные находки; 5, 6, 8, 12, 13, 14 — из Большереченских курганов; 10, 11, 16, 19 — из нижнего слоя поселения Большереченское I; 10-15 — рог, 16-19 — глина; остальные — бронза (1 — натур. вел., 2-15 — 1/2 натур. вел., 16-19 — 1/2 натур. вел.).

(Открыть Рис. 6 в новом окне)

относятся вещи из 1, 2 или 3 кургана, остальные — к VII-X вв. н.э. Среди находок майэмирскому этапу принадлежат бронзовые ножи (рис. 6–5, 6, 8), наконечники стрел (рис. 6–12, 13) и пряжка (рис. 6–14) ¹. [6]

Курганы в Берёзовке I на р. Катуни в 40 км от гор. Бийска. (С.М. Сергеев, 1930) ². [7] Многочисленная группа курганов, расположенных без какого-либо порядка. Из 22 раскопанных курганов 14 принадлежат майэмирскому этапу, 2 — пазырыкскому, 6 разграблены начисто. Все курганы майэмирского этапа, кроме одного, потревожены грабителями. Умершие погребены в грунтовых ямах, в скорченном положении на правом

(16/17)

боку. В головах часто находятся рёбра или позвонки барана. Глиняной посуды нет. Сопровождающих предметов очень мало. Во всех 14 погребениях найдены лишь бронзовый нож (рис. 6–7) и обломок другого, роговая головка коня (рис. 6–15), два колечка из тонкой медной проволоки (рис. 6–2, 3), несколько трубочек-пронизок, свёрнутых из медных листков (рис. 6–1), золотая серьга в виде колечка из тонкой проволоки.

Первоначально эти берёзовские курганы считались карасукскими. На это указывает, как будто, скорченное положение костяков, нож, форму которого можно счесть за самый поздний вариант карасукских, и украшения в виде колечек и пронизок, скрученных из медных листков и проволочек, характерные для карасукского и даже андроновского этапов. Однако скорченное положение костяков мы видели и в Усть-Куюме. В горном Алтае оно встречается и позднее, а в районе Бийска очень часто и в погребениях шибинского этапа. Нож правильнее рассматривать как дериват карасукской формы, как раннюю форму ножей минусинской курганной культуры и ранних кочевников на Алтае. Карасукские погребения на Оби хорошо известны. Они в изобилии снабжены прекрасной глиняной посудой, чего совершенно нет в Берёзовке I. При скелетах обычно находятся целые наборы бронзовых украшений, и не таких примитивных и бедных, как в Берёзовке. Берёзовка находится в районе осёдлых поселений на границе степи, леса и гор. Племена и роды, перешедшие к кочевому образу жизни, заняли господствующее положение в стране. Оставшееся осёдлое население на первых порах должно было переживать глубокий экономический кризис, и мы наблюдаем у него как бы деградацию культуры и быта, довольно скоро отразившуюся и в погребальном обряде. Только так и можно объяснить своеобразные особенности могильника Берёзовка I. Позднее создались какие-то нормы, урегулировавшие отношения между осёдлой и кочевой группами населения. Это можно ясно видеть по памятникам шибинского этапа в районе верхней Оби (поселения, городища, курганы), свидетельствующим о более прочном экономическом, социальном и бытовом состоянии оседлых групп населения в первые века до и после нашей эры.

[1] ¹ См. ИАК, 1916, вып. 62, стр. 8-18, 56-61.

[2] ¹ Там же, стр. 18-29.

[3] ¹ См. сб. «Археологические исследования в РСФСР, 1934-1936 гг.»; М.-Л., 1941, стр. 306.

[4] ¹ Коллекция в Гос. музее этнографии (Ленинград).

[5] ² Коллекция там же. Кроме того, сборы отсюда имеются в Бийском музее и в средней школе с. Быстрый Исток.

[6] ¹ Коллекция в МАЭ АН СССР.

[7] ² Коллекция в Гос. Эрмитаже (Ленинград).

наверх