Б.Б. Овчинникова

Тюркские древности Саяно-Алтая в VI-X веках.

// Свердловск: УрГУ. 1990. 223 с. ISBN 5-7525-0086-9

Сбруя верхового коня.

Захоронениям тюрков-тугю всегда сопутствовал конь. Его назначение, по их представлению, состояло в том, чтобы доставить хозяина в загробный мир и служить ему так же, как и в земной жизни. Поэтому конь, сопровождавший умершего, чаще всего погребался в полном снаряжении, необходимом и удобном для всадника.

Эпические сюжеты тюрко-монгольских народов о погребальном коне, по мнению исследователей, органически связаны с образом именно боевого коня (Липец, 1979, с. 205). Однако остатки в могилах тюрков-тугю показывают, что умерщвлённые кони при жизни необязательно использовались только в военном деле. Судить об этом можно

(86/87)

прежде всего по отсутствию оружия в ряде могил. Из учтённых нами погребений лишь 65 содержали наборы вооружения (т.е. 33 %). В остальных захоронениях обнаружены лишь по одному-два наконечника стрел или кинжал, либо оружия не найдено совсем. Однако в таких могилах лошади тоже взнузданы. Взнузданы они и в одиночных могилах коней, которые составляют отдельную от погребений человека с конём и курганов-кенотафов группу. По мнению ряда исследователей, захоронения лошадей без человека совершались в память хозяина, умершего на чужбине (Брандербург, 1908, с. 30). Материал из этих погребений идентичен сбруйному набору из погребений тюрков-тугю, поэтому он был учтён и рассмотрен при характеристике конского снаряжения из памятников VI-X вв. Саяно-Алтайского нагорья.

Снаряжению коня в древности неоднократно уделялось внимание в исследованиях советских учёных. Известна фундаментальная работа, посвящённая сбруе коня в памятниках IX-XIII вв. на Руси (Кирпичников, 1973). Разработаны классификационные ступени для отдельных категорий конского снаряжения восточноевропейских кочевников XI-XIII вв. (Фёдоров-Давыдов, 1966; Плетнёва, 1982) и тюркоязычных народов Южной Сибири (Вайнштейн, 1966; Кызласов Л.Р., 1979; Кызласов И.Л., 1973, 1986). Однако специальных монографических исследований, посвящённых конскому снаряжению из погребений человека с конём VI-X вв. в Южной Сибири, до сих пор нет. В настоящей работе такое исследование проводится впервые. Снаряжение, связанное с конём, рассматривается в соответствии с такой последовательностью категорий: узда, удила, псалии, сёдла, подпружные пряжки, стремена, блоки для чумбура, застёжки для пут.

Уздечный набор. Обнаруженные в древнетюркских погребениях с конем детали узды состоят из наременных блях, наконечников, распределителей ремней, которые украшали уздечки и ременные детали сбруи. Кроме того, в состав узды входят и пряжки. Несмотря на то, что коня чаще всего хоронили в полном убранстве, число погребений, в которых обнаружены детали узды, незначительно и составляет 25 %. Большая часть деталей по форме и материалу совпадают с поясной гарнитурой погребённого, в связи с чем типологически они распределены с учётом разработок последней *. [сноска: * Типы соответствуют номерам типов деталей поясного набора. См. раздел «Наборный пояс» в настоящей работе.] Подробней рассматриваются лишь те детали, формы которых не встречены в поясном наборе.

Пряжки (32 экз., табл. 15). Новых форм в уздечном наборе не обнаружено. Представлены они такими же формами, что и на поясе, правда, далеко не всеми типами.

Тип 1 — овальнорамчатые (рис. 40-35). Все экземпляры железные и, в отличие от поясных, меньше по размерам. Тип 4 — пряжки с овальной рамкой, которая соединяется с ремнём при помощи оси —

(87/88)

«приёмника» (рис. 40-36). Оба экземпляра бронзовые. Тип 6«а» — шарнирные, с подвижным щитком (рис. 40-33). Тип 7«а» — железная пряжка с подвижным щитком на рамке (рис. 40-32). Тип 8 — с неподвижным щитком (рис. 40-34). Тип 13 — цельные, с рамкой-приёмником (рис. 40-25, 31).

Как видно, все выявленные пряжки уздечного набора вписались полностью в типологию пряжек поясной гарнитуры с явным преобладанием неподвижно-щитковых пряжек (тип 8).

Накладные бляхи (248 экз., табл. 15). Часть из них по форме аналогичны бляхам поясной гарнитуры. Тип 1г — прямоугольные (рис. 40-6); тип 6 — фестончатые (рис. 40-3); тип 9 — сердечковидные (рис. 40-13); тип 13 — четырёхшариковые (рис. 40-8, 9, 12); тип 14 — цветковидные (рис. 40-10, 16).

В погребениях человека с конём в Саяно-Алтае обнаружены бляшки, которые не встречались в поясном наборе. Нами они выделены в тип Б, по форме близки бляшкам типа 9, напоминая листок и имея петельку для крепления (табл. 15, рис. 40-14). В погребениях с конём они известны только в Монголии. Аналогичные им встречены в погребениях, совершённых по обряду сожжения (Копёны, Капчалы I, Кабат-шат 47, Каменный мыс к. 22). Исследователи относят их к VIII-IX вв. (Савинов, 1973, с. 348-349). В этот же период существовала и другая форма уздечных блях, которая также не встречена среди поясных деталей. Это фестончатые бляхи вытянутой лепестковидной формы — тип А (24 экз). По форме края эти бляшки близки к поясным с узорным краем (типа 6) — фестончатым (табл. 15, рис. 40-26, 28). Такие вытянутые фестончатые бляшки, как правило, украшают узду коня в богатом убранстве. Выполнены они из золота и серебра. Кроме погребений с конём в Саяно-Алтае, подобные бляшки известны в памятниках культуры чаатас (VIII — 1-я пол. IX в.) и в Забайкалье в памятниках хойцегорской культуры IX-X вв. (Степи Евразии..., 1981, с. 136, рис. [28]-51, 147, рис. [35]-7).

Отметим ещё одну форму уздечных бляшек, не встречающихся в поясном наборе и выделенных нами в тип В (135 экз., табл. 15). Это круглые в плане и умбовидные в профиле небольшие гладкие бляшки. Они встречаются как в памятниках кудыргинского этапа VI-VII вв. (Кудыргэ 8), где их насчитывалось больше сотни (рис. 40-1), так и в более поздний период — в IX-X вв. (Аргалыкты IX-1; рис. 40-5).

Интересны по оформлению тоже круглые, но плоские бляшки с квадратными «заклёпками» — тип Г (21 экз.) — все из одного памятника (Курай VI-1). Сочетаются с четырёхлепестковыми (тип 14). Все бляшки серебряные (рис. 40-4).

Своеобразны золотые бляхи типа Д (4 экз.) — треугольноовальной формы, штампованные с орнаментом (рис. 40-10). Они составляют комплекс с типом 14 (МТ 58-V).

Отметим, что, как и в поясных наборах, порой трудно отличить

(88/89)

накладные бляхи от ременных наконечников, когда они встречаются не в полном комплекте. К тому же иногда формы их совпадают (ДА II-13).

Ременные наконечники (119 экз.; табл. 15) представлены экземплярами, аналогичными типам поясных наконечников, — тип 16 (24 экз.). Как и в поясной гарнитуре, наконечники этого типа различны по материалу изготовления и размерам. Это гладкие неорнаментированные пластины с одним прямым, а с другим овальным краем. Края чаще скошенные (рис. 40-19, 20). Как известно, такая форма наконечников была распространена в VIII-IX вв. Тип 3 (10 экз.) — зубчатые с овальным завершением (рис. 40-21). Как бы продолжают линию развития такой формы наконечники типа 4 (14 экз.) — зубчатые с мысовидным завершением.

Следующая группа наконечников объединяется в тип А (7 экз.). Такие наконечники пока не встречены в поясных наборах у погребённых с конём древних тюрков (рис. 40-22, 23). Но именно они могли бы продолжить эволюционный ряд вышеописанных наконечников. Такая форма в поясной гарнитуре характерна для накладных блях «фестончатых» (тип 6г). Аналогичные по форме наконечники известны довольно широко в VIII в.: в слоях 1-й четв. VIII в. в Пенджикенте, во 2-й пол. VII — нач. VIII в. в Прикамье.

В более ранние периоды VI-VII вв. наконечники уздечных ремней имели разнообразные, порой индивидуальные формы. В погребениях кудыргинского типа они представлены вытянутыми пропорциями различных геометрических фигур и составили тип Б (21 экз.; рис. 40-1, 17, 18). Аналогии таким наконечникам известны на Южном Урале, в Прикамье в VII в.

Кроме отмеченных выше деталей сбруйного набора отметим ещё одну: бляхи — распределители ремней (табл. 40-30, 37-41). В отличие от поясных колец, в уздечном наборе в качестве распределителей ремней применялись бляхи-тройники с вырезными лопастями (19 экз.; рис. 40-37-44). По оформлению лопастей они выделены в типы: 1 — треугольные лопасти (Ю ХII-29); 2 — секировидные (рис. 40-40); 3 — трёхлепестковые (рис. 40-37); 4 — зубчатые (рис. 40-38). Именно эти бляхи-тройники представляют интерес в плане хронологии. Если обратимся к аналогиям на других территориях, то можем отметить, что наиболее ранние формы известны в Прикамье со 2-й половины VIII-IX в. (Генинг, 1979, табл. 15-13). Бляхи с треугольными лопастями подобны экземплярам из Курай III-2 (рис. 40-41). Самая распространенная форма — трёхлепестковые. Кроме Алтая, бляхи-тройники известны в Хакасии (Капчалы I); в Казахстане (Гилёво III к. 23), Чуйской долине. Более тщательно вырезаны края лопастей тройников из погребений IX-X вв. Тувы (Саглы 25; Шанчик 8).

В погребениях с конём также были обнаружены распределители

(89/90)

и другой формы — округлые бляшки с прорезями в середине (2 экз., рис. 40-30). Такие распределители получили распространение в IX-X вв. Аналогичные им известны в погребениях с сожжением (Шанчик к. 18, к. 25, Аймырлыг 2-1-4, Тепсей III м. 9).

Среди рассмотренного нами уздечного набора представляет интерес ряд деталей, формы которых не встретились в поясной гарнитуре. По нашему мнению, именно они могут служить убедительным хронологическим признаком, так как составляли комплекс вещей, который был обоснованно датирован. К таким деталям можно отнести вытянутые, лепестковой формы бляхи с фестончатыми краями — тип А (рис. 40). Они, как правило, украшают узду коня и выполнены из золота или серебра. Согласно аналогиям, такие уздечные бляшки появились не ранее 2-й половины VIII в. и получили дальнейшее развитие в IX в. Хронологическим признаком могут служить и бляхи-распределители или, как их ещё именуют, «бляхи-тройники» — тип 1 (рис. 40-37, 38), а также округлые железные бляхи с прорезями — тип 2 (рис. 40-30). Все они получают распространение с IX в. (Грач А.Д., 1968, рис. 50-5, 4; Кызласов Л.Р., 1969, рис. 35-2).

Удила (табл. 16, рис. 41). Необходимой частью узды являются удила, предназначенные для управления верховым конём. Форма их очень изменчива. Зависит она от способа крепления ремней повода и оголовья к удилам. Но как бы ни менялись отдельные детали конструкции удил, они сохраняют свою основную функцию — управление лошадью. Удила по конструкции практически едины. Самой изменчивой их деталью является внешний конец: кольца, скобы, щитки, псалии, при помощи которых осуществлялось крепление удил с ремнями и управление конём. Большинство исследователей, обращаясь к типологии данной категории конского снаряжения, рассматривали удила совместно с псалиями. Они показывали развитие форм удил в зависимости от способов сочленения псалиев со звеньями удил, учитывая форму псалиев (Гаврилова, 1965, с. 82-83; Фёдоров-Давыдов, 1966; Плетнёва, 1967; Кирпичников, 1973). Несколько по-иному, классифицируя удила, предложил типологизировать убранство верхового коня И.Л. Кызласов (1977). Избрав принципом типологии метод применяющийся при классификации конского снаряжения в скифское время, он проследил происхождение и видоизменение типов удил аскизской культуры. Эти категории им рассмотрены по отдельности, а затем во взаимосочетании. Одна из целей такого подхода заключалась в необходимости создания единой типологии удил, встречаемых в средневековых памятниках южносибирских культур.

Согласно принципам типологии, разработанным И.Л. Кызласовым, древнетюркские удила из погребений тюрков-тугю рассматриваются нами по пятичленной системе (Кызласов И.Л., 1977, с. 11). Все включённые в типологию экземпляры удил — железные, поэтому составляют одну группу. По форме соединения звеньев удил в настоя-

(90/91)

щей классификационной системе определяется разряд. Все удила состоят из двух подвижных звеньев, поэтому относятся также к единому разряду — двусоставные. По технике изготовления они подразделяются на разделы: гладкие и витые. В отделы сгруппированы удила по оформлению их концов: однокольчатые, двукольчатые и крюковые. По форме конечных колец звеньев в месте соединения их с ремнями выделены типы удил.

Раздел I (101 экз.). Гладкие (табл. 16, рис. 41-1-14). Стержни звеньев таких удил выполнены из гладкого железного прута, большей частью прямоугольного сечения (60 %). Встречаются также экземпляры с округлым сечением (30 %), у остальных ввиду плохой сохранности сечение неопределимо.

Отдел А. Однокольчатые (рис. 41-1-7). Это удила со звеньями, заканчивающимися одним кольцом, предназначенным для крепления стержневых псалий и, кроме того, для подвижного кольца, к которому крепился повод. По форме конечных колец удила данного отдела можно разделить на три типа.

Тип 1 — круглые (табл. 16, рис. 41-1-3). Встречаются они в памятниках всего Саяно-Алтайского нагорья. Кольца на концах звеньев в виде простого овала расположены в одной плоскости. В результате обмеров установлены относительные данные — внутренний диаметр колец от 2,0 до 3,0 см с некоторыми отклонениями. Причём предварительное соотношение с сопровождающими удила псалиями показало, что если последние изготовлены из рога, то диаметр колец, куда они вставляются, больше, если же псалии железные, то диаметр меньше. Заметим, что настоящие удила встречаются во всех типах погребений с конем. Если в погребении два или три костяка лошадей, то удила данного типа могут встречаться у одной лошади, что составляет большинство, или у двух.

Исключение составляют удила, обнаруженные в погребении Кудыргэ 22, где вторые удила имели ярко выраженную каплевидную форму кольца звеньев удил (тип 3), но того же отдела и раздела.

В эпоху средневековья удила, аналогичные типу I, можно встретить у ранних болгар на Волге (VIII-X вв.), у носителей таких культур, как салтово-маяцкая (VIII-IX вв.), караякуповская (VIII-X вв.) и др. (Степи Евразии..., 1981, с. 167, 168, 171).

Тип 2 — сердечковидные (табл. 16, рис. 41-4, 5). На концах звеньев данного типа удил находятся кольца в виде овального треугольника. Чёткий угол прослеживается в месте соединения, обращённого к звену. Этот тип удил очень близок к типу 1 и иногда, в силу коррозии металла, их трудно различить. В паре со 2-м типом удил у другой лошади они могут сочетаться с ним же. Отметим также отсутствие настоящих удил в женских погребениях. Встречаются они в основном в погребениях Тувы и только в одном погребении на Алтае (Курай III-6 п. 2). В качестве аналогии можно привлечь удила из памятников VI-IX вв. Казахстана (Степи Евразии..., 1981, с. 124, рис. [20]-14).

Тип 3 — каплевидные (табл. 16, рис. 41-6, 7). Кольца на концах звеньев удил каплевидной формы. Широкая часть их колеблется в размерах от 1,5 до 2,0 см. Возможно, этот тип является специфичным для алтайских мастеров, так как встречен в погребениях только на Алтае. В погребении Узунтал 1-2 такой тип удил обнаружен вместе с другим типом — 4б, восьмёрковидным (рис. 41-9).

Отдел Б. Двукольчатые (рис. 41-8-11). На концах звеньев удил находится по два кольца. Одно из них, внутреннее, предназначено для псалия, другое, внешнее, для повода. Причём в последнее, как правило, вставлялось небольшое дополнительное подвижное кольцо.

Тип 4 — восьмёрковидные (табл. 16, рис. 41-8-11). Неподвижные кольца расположены на концах звеньев удил и находятся в одной плоскости. Размеры колец различны: внутреннее в два раза больше внешнего. По форме они напоминают восьмёрку, отличаясь соединением этих двух колец.

(91/92)

Подтип «а» — в месте соединения концевых колец отсутствует перегиб (рис. 41-8, 9). Все экземпляры встречены в мужских погребениях. На Алтае удила имеют на концах звеньев два округлых кольца, составляющих восьмёрку. Во внутреннем кольце, большем по диаметру, зафиксировано наличие железной обоймы или кольца (рис. 41-8). Во внешнем кольце находится подвижное кольцо. Удила из погребения Кокэль 22 в Туве (рис. 41-9) также на конце содержат два неподвижных кольца, но сердцевидной формы с углами, обращёнными к соединению звеньев удил. Внутреннее кольцо больше по размерам, чем внешнее, и в него вставлены стержневые псалии и подвижное кольцо одновременно. Аналогии последнему варианту нами пока не встречены.

Относительно алтайской формы удил следует отметить, что подобные им известны на западе: в Восточной Европе (Глодосен, Вознесенка — 2-я пол. VII — 1-я пол. VIII в.), в памятниках бахмутинской культуры в V-VIII вв. В Саяно-Алтайском нагорье такие удила известны в IX-X вв. в памятниках тюхтятской культуры (Степи Евразии..., с. 107, рис. [4а]-19-25; с. 116, рис. 13-11; с. 145, рис. 33-37).

Подтип «б» — с перегибом в месте соединения концевых неподвижных колец (рис. 41-10). Все экземпляры встречены в основном в женских погребениях на территории Алтая. Внутренние кольца подобно подтипу «а» превышают по размерам внешние кольца. В случае, когда в погребении находилось по две лошади, удилами настоящего типа взнуздана только одна из них. Аналогичные удила встречены в погребениях Казахстана (Бобровский могильник, VIII-IX вв.), Алтая (Ближние Елбаны, Сростки I, VI-Х вв.), Забайкалья (Харга I, IX-X вв.).

Тип 5 — перпендикулярно-кольчатые (табл. 16, рис. 41-11). На концевых звеньях расположены по два неподвижных кольца, которые находятся во взаимоперпендикулярных плоскостях. При рабочем положении удил внутреннее кольцо в горизонтальной, а внешнее — в вертикальной плоскости. Внутреннее кольцо, в которое вставлялись стержневые псалии, почти в два раза больше внешнего. Внешнее кольцо во всех экземплярах сопровождалось небольшим по диаметру подвижным кольцом для повода. Настоящий тип удил встречен в Туве, Хакасии, Монголии в основном в женских погребениях, за исключением Капчалы II-3 (кенотаф).

Можно отметить ряд особенностей, характерных для этого типа: во-первых, сечение стержней округлое, во-вторых, соединение звеньев происходит в результате сцепления крюка с кольцом. Все они сопровождаются, как правило, находками эсовидных железных псалий. Кроме памятников Саяно-Алтая, настоящие удила встречены в погребениях бахмутинской культуры (V-VIII вв.) на западе и хойцегорской (IX-X вв.) на востоке (Степи Евразии..., с. 116, рис. [13]-11; с. 147, рис. [35]-14).

Отдел В. Крюковые (рис. 41-12-14). В конце звеньев удила завершаются кольцом, полученным в результате изгиба конца стержня, образующего крюк. Причём все экземпляры удил в месте соединения звеньев также крюковые (так называемые «соединённо-крюковые»). По соотношению в размерах внутреннего и внешнего кольца стало возможным выделить внутри данного отдела три типа.

Тип 6 — равнокрючные (рис. 41-12). Диаметр скрюченных в кольцо окончаний звеньев равен диаметру крюков в их соединении и составляет не более 1,5 см, что значительно меньше по сравнению с другими типами. Стержни таких удил представлены тонкими прутьями, что придаёт данному типу изящество.

Тип 7 — неравнокрючные (рис. 41-13). Диаметр крюков-окончаний ненамного превышает диаметр крюков-соединений. Стержни, как правило, прямоугольные в сечении, ничем не отличающиеся от стержней удил отделов А и Б. В одном случае в крюковые кольца вдето по подвижному небольшому кольцу (рис. 41-13), в другом — данный тип удил сочетается с удилами со стержневыми эсовидными псалиями.

Тип 8 — большекрючные (рис. 41-14). Размеры крюкообразных колец на конце звеньев в три раза превышают крюки в месте их соединения. Этот экземпляр представлен удилами из погребения Капч. II к. 12. К сожалению, размеры уточнить невозможно, но, судя по прорисовке, мы выделяем их в настоящий тип. Они, возможно, были идентичны типу 7.

Относительно аналогии крюковым удилам (отдел В) отметим, что, как правило,

(92/93)

они встречаются в памятниках ранних болгар на Волге, в Южной Сибири и в Забайкалье, появляясь там не ранее IX в. и продолжая существовать во II тысячелетии.

Раздел II (7 экз.). Витые (табл. 16, рис. 41-15, 21). Стержни звеньев удил витые. Техника перевитости, к сожалению, трудноопределима. Возможно, это результат плетения двух прутьев, как зафиксировано находкой из ДА II-8 (рис. 41-22), или имитация перевитости — лжевитые. Имеются некоторые особенности настоящих удил: кольца на концах звеньев расположены под углом 90° к кольцам в месте их соединения. Все экземпляры, отнесённые нами к этому разделу, соединённо-кольчатые. Это позволяет предположить, что их стержни были изготовлены в результате сгиба и перевитости одного прута.

Отдел А. Однокольчатые (рис. 41-22).

Тип 9а — круглые. Встречены в погребении ДА II-8 в Туве. Стержни свиты из железного «жгута» диаметром 0,5 см. Эти удила сопровождают эсовидные псалии. Аналогии такому типу удил найдены, но с кольчатыми псалиями и из кургана с сожжением X-XII вв. Аймырлыг 2-III-2 (Овчинникова, 1976).

Отдел Б. Двукольчатые (рис. 41-18, 19, 21).

Тип 9 — перпендикулярно-кольчатые (рис. 41-18, 19, 21). Два экземпляра из погребения на Алтае. В одном из них (Курай) зафиксированы железные петли, вдетые во внутренние неподвижные кольца, в диаметре превышающие внешние. В последние входят подвижные кольца, которые по диаметру больше, чем основные концевые (рис. 41-21). В другом экземпляре (Туяхта) во внутренние кольца вставлены стержневые эсовидные псалии (рис. 41-19), а во внешние — кольца для повода. Аналогичные им обнаружены и в погребении в Туве, совершенном по обряду трупосожжения (Аймырлыг 2-III-2)..

Тип 10 — восьмёркообразные (рис. 41-20). Концы их звеньев заключены двумя кольцами с перегибом в виде восьмёрки. Особенно широкое распространение этот тип удил получает в период IX-XI вв. в погребениях, совершённых по обряду трупосожжения: Шанчик, курганы 5, 12, 19; Кокэль 7; Бай-Тайга 59, к. 3; Аймырлыг 2, гр. III, курганы 15, 35 и др. Но они отличаются от описанных выше (раздел В) соединением стержней — соединённо-крюковые. Это является свидетельством того, что удила настоящего типа появились ранее IX в., хотя могли продолжать существование и позднее.

Отдел В. Крюковые (рис. 41-13, 17).

Тип 11 — большекрючные (рис. 41-17). В концевые крюкообразные кольца вставлены железные подвижные кольца, значительно превышающие диаметр основных колец. По описанию к этому же типу, вероятно, можно отнести удила из погребения Капчалы II-13 и 8, отнесённые нами к следующему разделу.

Раздел III (13 экз.). Неопределимые (табл. 16). В связи с плохой сохранностью, а также с утерей некоторых экземпляров удил или ввиду того,, что удила не дошли до нас по каким-либо другим причинам, сведения о ряде удил сохранились неполностью. Однако учёт их по описанию, на наш взгляд, необходим. В общее число данного типа удил входит 8 целых пар, 4 фрагмента звеньев удил.

Итак, в погребениях тюрков-тугю Саяно-Алтая выявлено 125 экземпляров удил: в их числе 99 целых и 26 отдельных звеньев. Изучение показало, что для памятников, сооружённых по обряду захоронения человека с конём, характерны железные двусоставные удила с некоторыми вариациями. Такие удила в Саяно-Алтае известны с пазырыкского времени (Степи Евразии..., с. 37). На протяжении VI-X вв., как принято считать, встречается уже более развитая форма удил, которая менялась довольно быстро от соединённокольчатых к комбинированным однокрюковым, соединённым с однокольчатыми (переходная форма), и к соединеннокрюковым. Принципы

(93/94)

оформления в технике изготовления — гладкие и витые — сохранились также с древних времён, ещё со скифского периода (Смирнов, 1969, рис. 35). В погребениях тюрков-тугю, по нашим наблюдениям, они бытовали с временными перерывами или преобладанием того или другого разряда до XI в., после чего, как отмечено при исследовании более поздних памятников, витые удила становятся редкостью, а гладкие вновь, после некоторого перерыва в IX-X вв., получают преимущество в употреблении (Кызласов И.Л., 1977).

В результате анализа, в соответствии с аналогиями, можно отметить, что к наиболее ранним комплексам — VI-VIII вв. — можно отнести преобладание однокольчатых удил, хотя не исключается их существование и в более позднее время, но это единичные экземпляры. Несколько позже, в VIII-IX вв., получают распространение двукольчатые удила, их наибольшее употребление достигается в IX-X вв. К этому же периоду относится появление крюковых удил.

Настоящие выводы, полученные с привлечением нового материала, не противоречат, а наоборот, подтверждают систему развития удил, ранее построенную исследователями (Гаврилова, 1965, с. 81-83 и др.).

Псалии служили для крепления ремней оголовья, препятствуя выпадению удил. В процессе их изучения принята схема классификации, предложенная И.Л. Кызласовым (1977, с. 5), хотя допускаются изменения. Сохраняются первые две ступени: по материалу — группы и по форме — разряды, последующие же отличаются, так как основные направления вертикальных и кольчатых псалиев следует разграничить. Для вертикальных характерны свои классификационные единицы: раздел — по способу крепления псалия к удилам; отдел — по контуру псалия; тип — по форме нижнего завершения; подтип — по форме верхнего завершения. Для кольчатых псалиев в силу их малочисленности вводим сразу отдел — по принципу соединения псалий и тип — по форме прута, из которого он изготовлен: витой или гладкий.

Группа железные.

Разряд I (87 экз.). Вертикально-стержневые. Псалии имеют форму вертикального стержня-упора, крепящегося по внешнему краю удил. Как правило, такие псалии состоят из двух частей: собственно псалия, упора для удил и петель для крепления к нему нащёчного ремня узды. Последняя служит и для крепления псалия в удилах, мешая его возможности вертикального перемещения. По способу крепления этой петли к телу псалия выделяются разделы.

Раздел I. Скобчатые (табл. 17, рис. 42-1-13). Петля имеет вид простой скобы, концы которой входят в два отверстия в середине псалия и крепятся с обратной стороны его. Исследователи именуют их сборными, или вставными, псалиями. Имея такую петлю, они отличаются по форме стержня.

Отдел А. Эсовидные (рис. 42-1-6). По форме завершения стержней выделены типы.

Тип 1 — «сапожковые» (рис. 42-1-2). Завершение стержня имеет вид сапожка с оттянутым вниз носком. Противоположный конец стержня имеет различные формы

(94/95)

завершения. Подтип «а» — с объёмным петлевидным завершением (табл. 17, рис. 42-1). Встречены и витые псалии (табл. 17). Подтип «б» — с простым завершением (табл. 17, рис. 42-2).

Тип 2 — мысовидные (табл. 17, рис. 42-5, 6). Настоящий тип псалиев очень близок к типу 1б, отличаясь отсутствием «каблука», но «мысик» сохраняется. Все экземпляры обнаружены в погребениях Тувы. Другой конец стержня отличается по форме: подобен типу 1, составляя подтипы «а» и «б» с количественным преобладанием последнего — 17 экз.

Аналогии вышеописанным двум типам псалиев встречены в памятниках салтово-маяцкой (2-я пол. VIII — нач. IX в.), караякуповской (VIII-X вв.) культур. Известны они и в IX-X вв. у кимаков и карлуков, а также в Забайкалье (Степи Евразии..., с. 132, рис. [26]-20; с. 148, рис. [36]-12; с. 171, рис. [55]-79 и др.).

Тип 3 — кеглевидные (рис. 42-4). Подтип «а» — с плоским кеглевидным завершением. С противоположной стороны завершение прямое и имеет в сечении квадрат. Настоящая пара псалиев с Алтая (Узунтал) встречается в одном погребении с другой парой удил у второго коня. Псалии имеют другую форму и обозначены будут нами как тип 4. Подтип «б» — с объёмным кеглевидным завершением. Другой конец вытянутый и представлен слегка зауженным завершением. Этот экземпляр также встречен с другой парой удил и псалиев (тип 11; рис. 42-7, 15).

Тип 4. Стержни псалиев с простыми отогнутыми завершениями, едва зауженные к концу (табл. 17). Настоящий тип удил встречается довольно широко, он известен в памятниках Северного Кавказа в VIII-IX вв., на Урале в VIII-X вв. (Степи Евразии..., с. 171, рис. [55]-76; с. 178, рис. [62]-126).

Тип 5 — неопределимые. Это детали псалиев или просто упоминаемые экземпляры, не сохранившиеся в коллекциях (табл. 17). Очевидно одно, что данные фрагменты относятся к разряду скобчатых и отделу эсовидных. Но ввиду плохой сохранности завершения их невозможно подключить в выделенные выше типы, поэтому они составили настоящий тип.

Отдел Б. Прямые.

Тип 6 — ровные (рис. 42-8). Настоящие псалии имеют вид ровных вертикальных стержней со скобой. Они не характерны для Саяно-Алтая и явно привнесены с запада, продолжая существовать здесь до XI в. (Степи Евразии..., с. 116, рис. [13]-13; с. 167, рис. [52]-91; с. 168, рис. [53]-43 и др.).

Тип 7 — подтреугольные. Данная пара тоже составляет исключение. Форма псалиев не совсем обычна. По сохранившимся частям и реконструкции (Кызласов Л.Р., 1979, с. 133, рис. 92-10) можно предположить, что псалии были укороченные, с утолщением к скобе. Скоба также была вставлена в отверстия, а не составляла монолита со стержнем (коллекции ГЭ 4576 № 33А). Как уже отмечали ранее, эти псалии встречены в паре с другими — тип 4. Аналогии таким псалиям можно найти в памятниках кочевников Восточной Европы в более позднее время. Правда, они отличаются от вышеописанных тем, что у них щиток вместо скобы.

Тип 8 — с отогнутым в сторону верхним концом (рис. 42-9, 13). Загнутый верхний конец у большинства экземпляров имеет кеглевидное завершение, противоположный конец, как правило, в сечении плоский, но различен по форме. Подтип «а» — нижний конец лопаточкообразный, расширен к завершению стержня (рис. 42-9). Подтип «б» — нижний конец вытянутой листовидной формы, сужается к завершению (рис. 42-10, 12). Почти все экземпляры настоящего типа встречены в погребениях Тувы. Исключение составляет пара из погребения Капчалы II-19 (Хакасия). Согласно рисунку Левашевой (1952, с. 127, рис. Б[д.б.: 5]-42), представляется, что псалии можно отнести к этому типу. Несколько отличается и псалий из Алтая (Узунтал VI-1). Верхний конец имеет не кеглевидное завершение, а более оттянутое в сторону с зауженным концом, чем напоминает роговые «кудыргинские» псалии. Причём настоящий тип псалий находится в паре одних удил с псалиями типа 11 (табл. 17, рис. 42-12, 13).

Что касается аналогии псалиям типа 8, то можно отметить, что форма эта известна и встречается далеко на западе ещё в V-VII вв. (Воронов, Шенкао, 1982, с. 135, рис. 6-1, 20, 30).

(95/96)

Тип 9 представлен экземпляром псалиев из погребения 3 Тепсей III. Возможно, это вариант двудырчатых псалиев, но, на наш взгляд, более близки ему аналогии предшествующего типа. Подобная форма у псалиев из могильника Капчалы II (Степи Евразии.., с. 145, рис. [33]-9).

Раздел II (21 экз.). Цельные со щитком и двумя отверстиями в нем (табл. 17, рис. 42-14-19). Имея тоже вертикальный стержень, псалии настоящего раздела представлены экземплярами, у которых обе части, собственно псалии — стержень и петли выкованы из одного куска железа. В данном варианте петля имеет вид щитка, в котором находятся два отверстия. Внутреннее служило для соединения псалий с удилами, внешнее — для крепления наконечника нащёчного ремня. Соединение данного типа псалий производилось в результате закрепления удил в псалии. Формы щитка-петли почти не отличались и представляли собой вытянутую прямоугольную пластину с двумя отверстиями. Форма же самого стержня различна.

Отдел А. Эсовидные.

Тип 10 — сапожковые (МТ 57-XXVI; рис. 42-14). Видимо, «щиток» для псалий с «сапожковым» завершением не характерен. Подобный вариант известен в Забайкалье в IX-X вв. (Степи Евразии..., с. 147, рис. [35]-23).

Тип 11 — стержни псалий с простыми отогнутыми в разные стороны завершениями, иногда зауженные к концу (рис. 42-16). Форма завершений с обоих концов стержня псалия одинакова. Сам стержень идентичен псалиям типа 4, Псалии типа 11 являются преобладающими в данном отделе. Известны они на довольно широкой территории. Подобные псалии распространены от Волги до Забайкалья.

Тип 12 — с плоским листовидным завершением (рис. 42-17). С другого конца стержня форма завершения просто прямая.

Отдел Б. Прямые.

Тип 13 — с замкнутым верхним концом (рис. 42-18, 19). Настоящий тип псалий своеобразен: ровный стержень в верхнем окончании почти под прямым углом загибается и завершается шарообразным окончанием. Отличается по оформлению и петля-щиток. Щиток удлинённой формы, в котором одно отверстие, куда вставлялись удила, внутреннее, а с внешней стороны было «припаяно» кольцо, перпендикулярное к телу щитка. Настоящая пара псалиев встречена в одном погребении с парой роговых псалий (тип 18). Форма этих псалиев похожа на псалии типа 8. Для памятников Саяно-Алтайского нагорья они не характерны. Судя по аналогиям, они встречаются на западе в памятниках V в. н.э. в Австрии, а у нас — в Крыму (Степи Евразии..., с. 106, рис. [3]-3).

Разряд 2. Кольчатые (табл. 17). Представлены большими (диаметр от 6 до 8 см) подвижными кольцами, пропущенными в круглые петли — окончания звеньев удил. Система их соединения не всегда одинакова и порой трудноопределима.

Отдел А. Несомкнутые. Пара из алтайского погребения Курай VI-1 состоит из колец диаметром 7 см, которые вставлялись в неподвижные кольца звеньев удил, и концы прута псалия сваривались. Место спайки фиксируется на кольце.

Тип 14 — витые (рис. 43-13). Прут, из которого сделана настоящая пара псалий, витой. На наш взгляд, скорее всего это имитация витого жгута, т.е. просто нарезки. Такие псалии довольно широко известны на Урале (Голдина, 1970, табл. 30, рис. 6). Известно, что настоящие псалии А.А. Гаврилова отнесла к раннему типу VII-VIII вв., считая их сомкнутыми кольцами (Гаврилова, 1965, с. 81, 84). На наш взгляд, это ошибочно.

Отдел Б. Цельные. Кольчатые псалии насаживались на конец звена удил, который загибался за стержень псалия, и звенья удил завершались крюковыми неподвижными кольцами с пропущенными в них большими кольцами — псалиями.

Тип 15 — гладкие (рис. 43-14-16). Все экземпляры настоящих псалий изготовлены из гладкого прута.

Кольчатые псалии довольно редко встречаются в учитываемых нами погребениях. Обнаружены они в памятниках Горного Алтая и Хакасии, где продолжают бытовать до XIV в. (Степи Евразии..., с. 246, рис. [73]-4; с. 249, рис. [74]-63, 67). В Туве такие псалии получают распространение в более поздний период — в X-XIII вв. и в погребениях, совер-

(96/97)

шенных по обряду трупосожжения: Аймырлыг 2-III-4; Дагылганык к. 1 яма 1 и др.

Группа костяные (роговые) псалии.

Разряд I. Вертикальные. Наиболее архаичной формой псалий в VI-X вв. являлись костяные (роговые). Они были непрочными, но простыми в изготовлении, лёгкими, дешевыми, более удобными для лошади. Вероятно, поэтому они сохраняются даже в период самых развитых форм удил. В костяных стержнях, как правило, находится по два отверстия. Обращает на себя внимание некоторое различие в оформлении этих отверстий. Встречены псалии с сохранившимися железными скобами, концы которых вставлены в отверстия роговых стержней. Такие псалии выделены в раздел I как скобчатые. Но есть и другой вид псалий, когда скобы вообще отсутствуют, и замеры самих отверстий и расстояний между ними позволяют предполагать, что использовались они по-иному: в эти отверстия продевались ремни — один к поводу, другой к кольцу удил. В связи с этим такого типа псалии нами отнесены к другому разделу — II, как двудырчатые.

Раздел I. Скобчатые (табл. 17). Это экземпляры, расстояние между отверстиями у которых 2 см и более. По технике изготовления они идентичны железным (тип 6), являясь составными или сборными, т.е. из собственно псалия — костяного (рогового) стержня и петли в виде железной скобы. Форма стержня у псалий различная.

Отдел А. Ладьевидные. Настоящие псалии имеют загнутые концы стержня, что придает им форму ладьи. Возможно, так использовалась естественная форма рога. Тип 16 (рис. 43-4) — стержни псалиев завершаются заострёнными концами.

Отдел Б. Стержни прямые.

Тип 17 (рис. 43-1) — стержни псалиев завершаются ровными концами. Все экземпляры встречены в погребениях на Алтае.

Тип 18 (рис. 43-2) — карандашевидные. С одной стороны стержни псалий заострены, с другой — плоские. Общая длина стержней 9 см.

Раздел II (15 экз.). Двудырчатые (табл. 17). Представлены роговыми псалиями с вытянутыми отверстиями более 1 см и с расстояниями между ними до 1 см.

Отдел А. Ладьевидные. Все экземпляры попарно различаются по своему завершению.

Тип 19 (рис. 43-5) — завершения стержней представлены зауженными концами. Причём верхний конец более прогнут в сторону.

Тип 20 (рис. 43-6) — стержни с зауженными тупыми концами. С внешней стороны между отверстиями имеются выемки с обеих сторон.

Тип 21 (табл. 17) — карандашевидные. Нижний конец заострён, а верхний — плоский. Встречены в погребениях коней без человека на Алтае. С внешней стороны в середине стержня также имеются выемки. Поверхность гранёная.

Тип 22 (рис. 43-7) — с расширяющимся книзу концом и плоским верхом. Диаметр в сечении 2 см.

Отдел Б. Прямые. Все экземпляры с едва намечающейся выемкой с внешней стороны стержня, вероятно, это следы стёртости от трения с удилами.

Тип 23 (табл. 17) — завершения стержней псалиев с обоих концов плоские. Диаметр в сечении таких псалий различен — от 1,5 до 2 см. Псалии встречены в одном погребении с железными (тип 13).

Тип 24 (рис. 43-9) — стержень с коническим, слегка отогнутым завершением. Нижняя часть стержня не сохранилась, но можно предположить, что она была плоской. Аналогичные псалии известны в памятниках Южного Урала V-VII вв. (Степи Евразии..., с. 118, рис. 15-18).

Отдел В. Включает фрагменты костяных (роговых) псалиев, форма стержней которых вследствие плохой сохранности осталась неясной.

Тип 25 (рис. 43-10) — фрагмент стержня с необычным завершением. Судя по прорисовке, это определёная стилизация головы лошади. Стержень завершается шаровидным концом с орнаментом. На этом фрагменте сохранилась надпись «Буян» зли «Шалый» (Кляшторный, 1975 [в библиографии нет]

(97/98)

Тип 26 (рис. 43-8). Фрагмент стержня псалия, конец которого завершается «сапожком», напоминает форму железных псалий типа 1а. Аналогичные формы костяных псалий известны в IX-X в. у кимаков и карлуков, а также у племен сросткинской культуры (Степи Евразии..., с. 132, рис. 26-18; с. 135, рис. 27-65).

Отметим общую закономерность для удил с роговыми (костяными) псалиями. В сечении роговые псалии составляют от 1,5 до 2,0 м и более в диаметре. Кольца удил с такими псалиями широкие по сравнению с удилами с железными псалиями. На наш взгляд, там, где не сохранились по каким-либо причинам костяные (роговые) псалии, можно предполагать их присутствие по размерам кольца удил, охватывающих стержень псалия — более 2,5 м по внутреннему диаметру кольца.

В результате анализа становится очевидным, что для древних тюрков-тугю в VI-X в. в Южной Сибири наиболее ранней формой псалий служили двудырчатые роговые — VI-VII вв. (рис. 43-2, 7). Затем они используют так называемые сборные псалии со вставными железными скобами в роговой стержень (рис. 43-1, 10). Именно этот тип, на наш взгляд, надолго задержался в употреблении, продолжая сосуществовать с железными стержневыми псалиями. Можно сказать, что формы роговых псалий послужили как бы прообразом железных. Так, роговые по форме прямые псалии повторились в железных, которые известны в литературе как «номадские». По авторитетному мнению А.Н. Кирпичникова, псалии такой формы впервые были зарегистрированы в среднеевропейских аварских памятниках в VII — первой половине VIII в., и только в дальнейшем, со 2-й половины VIII в., они получили распространение у кочевых народов Сибири, равно как и у осёдлых народов Восточной и Средней Европы (Кирпичников, 1973, с. 14, примеч. 12).

Другая форма — изогнутые роговые псалии — также сохранялась в употреблении довольно продолжительное время. На Руси их существование отмечено в XII-XIII вв., причём местонахождение удил с такими псалиями связывают с богатыми княжеско-боярскими верхами (Кирпичников, 1973, с. 15). На наш взгляд, и эта форма повторилась в изогнутых железных псалиях. По мнению исследователей, хорошо датирующим предметом в этой категории являются эсовидные изогнутые железные псалии. В периодизации А.А. Гавриловой для памятников Алтая они отнесены к VIII-IX вв. (1965, с. 83, рис. 16-4, 5). Эта форма характерна в основном для аварских, аланских, литовских древностей VII-IX вв. Действительно, она встречена от Сибири до Северного Кавказа, до Чехии и Литвы (Кирпичников, 1973, с. 13, примеч. 6). Причём наиболее устойчивой, на наш взгляд, она оказалась у древних тюрков Сибири, получив отсюда дальнейшее распространение в более поздний период IX-X вв., но уже дальше на Восток — в Забайкалье (Степи Евразии..., с. 147, рис. [35]-14, 23). С X в. получают широкое применение кольчатые

(98/99)

псалии (рис. 43-13-16). Этот тип псалий, возродив традиции гунно-сарматского времени, сохранился теперь надолго, вплоть до современности.

В результате проведённых типологических исследований двух категорий узды — удил и псалий — можно выделить группы их сочетаний, ибо они всегда находятся в тесной связи. Такое сочетание даёт нам дополнительный материал для выделения наиболее характерных форм узды, которой пользовались тюрки-тугю (табл. 22). Наиболее универсальными типами удил явились гладкие однокольчатые (рис. 41-1-4), встреченные со всеми типами псалий. Среди псалий наиболее употребляемыми были эсовидные (рис. 42-1-6), которые сочетаются практически со всеми отделами удил (исключение составляет II-В). Характерной группой сочетания удил с псалиями для погребений человека с конём являются гладкие однокольчатые удила с эсовидными псалиями с одной петлёй. По мнению исследователей, стержни с одной петлёй характерны для удил древнейших форм (Кирпичников, 1973, с. 13). В Саяно-Алтайском нагорье такие удила встречаются с VII в., прототипом могли явиться роговые псалии со скобой, которые сохранялись в употреблении довольно продолжительное время (до X-XI вв.).

С конца VIII — нач. IX в. параллельно с 1-й группой сочетания существует несколько усложненная форма узды — гладкие двукольчатые удила с эсовидными псалиями с усложненной (двойной) петлёй-щитком (2-я группа сочетания). Не исключается употребление узды с прямыми псалиями, которые у тюрков-тугю, как правило, встречаются с гладкими однокольчатыми удилами (3-я группа сочетания). Такая узда одновременно существовала со 2-й группой сочетания — VIII-IX вв. С IX в. получают распространение кольчатые псалии, которые в погребениях тюрков встречены с однокольчатыми гладкими удилами (табл. 22 — единственный экземпляр), а в основном с крюковыми удилами. Именно эта 4-я группа сочетаний в узде коня стала популярной в X в. на Алтае у сросткинских племён. Для погребений человека с конём количество их довольно ограниченно — это экземпляры из курганов Алтая и Хакасии. В это число вошли удила из кургана 3 могильника Берель (рис. 43-16) и Курай VI-1 (рис. 43-13), отнесенные А.А. Гавриловой к ранним периодам: ранее VI в. и VII-VIII вв. (Гаврилова, 1965, с. 81). Как показывает проведенная нами типология, данный тип удил относится к более поздним периодам — IX-X вв.

Сёдла (рис. 44, 45). Известно, что у степных народов существуют и существовали в прошлом разные по формам и назначению сёдла: военные, парадные, охотничьи, пастушеские, вьючные, женские, детские и пр. (Кызласов Л.Р., 1979, с. 138). Этот факт подтверждается исследованиями древнетюркских погребений человека с конём в Саяно-Алтайском нагорье, в 35 % которых насчитывается

(99/100)

наличие сёдел. Известно, что при езде древние тюрки пользовались уже совершенными формами жёсткого седла, ранние формы их существовали, как уже доказано исследователями, ещё с первых веков нашей эры *. [сноска: * Мы не будем касаться вопросов происхождения и развития сёдел, так как это уже разрабатывалось рядом исследователей (Вайнштейн, 1969 [в библиографии нет]; Амброз, 1973; Кызласов И.Л., 1973 и др.).] Сёдла, имеющие деревянную основу, довольно редко удаётся зафиксировать в хорошей сохранности. Однако отметим, что целые остовы сёдел сохранились в древнетюркских погребениях Саяно-Алтая пока [видимо, д.б.: только] в Туве, причём в центральной её части. В других районах Тувы, в Горном Алтае, Хакасии и Монголии в аналогичных по обряду погребениях на сегодняшний день целые сёдла не обнаружены, а найдены только их части: фрагменты остова, седельные луки, роговые канты, роговые и металлические седельные накладки (облицовки). Но это не означает, что за пределами Саяно-Алтая их нет. Нам известны целые сёдла в погребениях человека с конём других районов, но их тоже единицы (Крупнов, 1938, с. 116; Laszlo, 1943; Кибиров, 1957, с. 86; Синицын, 1943, с. 130). По крайней мере, наибольшее сосредоточение целых сёдел на сегодняшний день по праву принадлежит Центральной Туве. Что же касается сёдел с мягкой основой, то мы застаём их в лучшем случае в виде остатков трухи, войлока или другой истлевшей органики.

Исследователи уже не раз обращались к истории развития сёдел у степных народов. Они пытались проследить изменения основы и лук сёдел. Однако мнения по этому вопросу были различными (Гаврилова, 1965, с. 85-87; Вайнштейн, 1966а, с. 327-328; Кызласов Л.Р., 1979, с. 135-140).

В результате работ Саяно-Тувинской археологической экспедиции в 1960-1970-е годы получен новый материал, который количественно дополнил собрание древнетюркских целых сёдел (раскопки Ю.И. Трифонова, Б.Б. Овчинниковой и др.). Обращаясь к разработанным схемам, попытаемся включить их в существующий классификационный ряд. Все полученные вновь сёдла вписываются в типологию кокэльских (Вайнштейн, 1966а, табл. X-XI), а также в схему разных типов сёдел VI-X вв. (Кызласов Л.Р., 1979, с. 137). Это вполне объяснимо: такие сложные вещи, как сёдла, степняки не могли делать каждый сам себе. Возможно, существовали мастера, которые и занимались производством сёдел. Не случайно отдельные сёдла могильника Даг-Аразы (рис. 44-4, 5) по конструкции совпадают с кокэльскими.

Пятнадцать сохранившихся сёдел, известных в погребениях тюрков-тугю в Туве, имеют деревянный остов. Луки их цельные. Передние — арочные, невысокие по сравнению с более поздними монгольскими. Задние луки — массивные, несколько отклонены назад. Такое седло не стесняло движений всадника. Полки его выгнуты. Боль-

(100/101)

шинство сёдел имеют полки с округлыми лопастями, но встречаются изредка и прямоугольные. Они скреплялись ремнями через специальные отверстия. В крыльях полок вырезаны отверстия для стременных ремней. И всё же сёдла с жёсткой основой имеют отличия, которые позволяют распределить их по типам. Принцип распределения основан с учётом форм полок и лук сёдел.

Тип 1 (2 экз.) — безлопастные (рис. 44-1). Они представлены сёдлами, у которых полки без лопастей, передняя лука овальная, со слегка вытянутым верхом. По мнению С.И. Вайнштейна, этот тип седел является самым ранним из древнетюркских периода VI-X вв. и время его существования — VI-VII вв. (Вайнштейн, 1966а, с. 330). Проанализировав погребальный инвентарь из кургана КЭ 23, Л.Р. Кызласов счёл дату ошибочной и датирует данный тип седел 2-й пол. IX в. (Кызласов Л.Р., 1969, [д.б.: 1979] с. 137, рис. 96-17).

Тип 2 (3 экз.) — однолопастные (рис. 44-2, 3а). Представлен сёдлами, полки которых имеют вырез в нижней передней части. Арочный сплошной вырез у передней луки сохраняется, однако внешний контур имеет вверху плавный уступ. Задняя лука по-прежнему овальная и имеет арочный вырез с выемкой в середине. К кокэльским сёдлам такого типа добавляется седло из могильника Аргалыкты IX-1 (раскопки Ю.И. Трифонова). Вайнштейн приводит ряд аналогий этому типу сёдел, в том числе седло, изображённое на статуэтке коня из Восточного Туркестана, и считает, что тип можно датировать VII-VIII вв. (Вайнштейн, 1966, с. 327-328, рис. 42). В хронологической шкале Л.Р. Кызласова (1979, с. 137, рис. 96-10, 11) сёдла 2-го типа отнесены к VIII-IX вв.

Тип 3 (6 экз.) — двухлопастные (рис. 44-3б, 4, 5). Настоящие сёдла имеют полки с глубокими вырезами и спереди, и сзади, так что лопасти довольно чётко выражены. Передние луки от овальных очертаний переходят сначала к подпрямоугольной форме, сохраняя овал по внешнему контуру (рис. 44-4, 5), а затем просто к прямоугольной или так называемой «крыловидной» форме (термин А.А. Гавриловой). Задние луки — тоже «крыловидной» формы, но с округлым верхом. Причём на седле из Даг-Аразы V-1 замечены следы выемки в верхней части задней луки. На седле из могильника ДА II-13 передняя лука имеет железные заклёпки, вероятно, в своё время выполняющие роль скрепления накладки (облицовки) с лукой. Необходимо отметить и то, что три седла из Даг-Аразы (ДА II-8; ДА II-13, ДА V-1), почти одинаковые по форме, оказались покрытыми лаком (чёрным?). Возможно, они привозные и отражают результат внешней торговли с Китаем, в которой довольно оживлённо участвовали древние тюрки. Как известно, производство лаковых изделий издревле существовало именно там. Не исключено и местное производство по их подобию в форме.

Седло из ДА II-14 по форме лук полностью копирует кокэльское из КЭ 2 и мало чем отличается от вышеописанных из Даг-Аразы. Из кокэльских к этому типу, на наш взгляд, можно отнести сёдла из КЭ 2 и КЭ 22. Их датировка исследователями дана по-разному: седло из КЭ 2 С.И. Вайнштейном относится к VII-VIII, а Л.Р. Кызласовым — к IX-X вв., седло из КЭ 22 первый датирует VIII-X вв., второй — VIII-IX вв. Несколько особняком стоит в этом ряду седло из КЭ 22, отличавшееся луками, которые характерны для сёдел последующего типа.

Тип 4 (2 экз.) — двухлопастные с прямым завершением крыла (рис. 44-3б). Сёдла этого типа отличаются от предыдущего формой завершения полки. Если у сёдел типа 3 в завершении полки округлые, то у сёдел типа 4 они спрямлены. Отметим, что сюда не вошло седло из КЭ 2, которое в прорисовке Л.Р. Кызласова (1979, с. 137, рис. 96-16) имеет прямое окончание крыла. Судя по фотографии, опубликованной С.И. Вайнштейном (1966, с. 327, рис. 40), оно овальное, поэтому отнесено нами к типу 3. В настоящий, 4-й тип, видимо, можно отнести и седло из могильника А 1 VIII-52, но с определёнными оговорками. Это седло великолепной сохранности. Особенность его заключается в том, что оно состоит из двух полок от разных сёдел (рис. 44-3). Левая полка относится к описываемому нами типу 4, правая — к типу 2. Объединяет их пе-

(101/102)

редняя лука, довольно высокая, с арочным сплошным вырезом, верхний контур с небольшим уступом (рис. 44-3в). Задняя лука так же, как и полки, составная — из двух разных лук. Фрагмент левой луки, лежащей на левой полке, позволяет говорить о том, что эта лука довольно высокая и конец её укорочен. Лука с арочным вырезом — с выемкой. Верхняя часть округлая (рис. 44-3г). Близка ей по форме задняя лука из КЭ 22 и фрагмент из КЭ 47. Правая часть луки также представлена арочным вырезом с выемкой и округлой верхней частью с удлинённым вырезом (рис. 44-3). Такое составное седло из погребения, в котором захоронены две лошади, могло предназначаться для них обеих. Однако положение седла in situ представлено было так, что обе полки тесно соприкасались друг с другом, составляя одно седло. Этот факт убедительно иллюстрирует положение Л.Р. Кызласова (1969, [д.б.: 1979] с. 138) о синхронном существовании типов сёдел во времени, в частности 2- и 4-го типов. Седло из Кокэль 47, аналогичное левой половине седла из Аймырлыга, он датирует IX-X вв. (Там же, с 137, рис. 36-14), а С.И. Вайнштейн (1966, с. 330) — VIII-X вв., включая его в ишкинский этап.

Заканчивая описание типов, приходится сожалеть, что в нашу типологию целых сёдел не вошли сёдла из могильников Улуг-Хову 54, Даттыг-Чарыг-Аксы и часть из Аргалыкты. Их реконструкция была затруднена в силу плохой сохранности.

Кроме целых сёдел с жёсткой основой, в древнетюркских курганах человека с конём встречаются остовы сёдел и отдельные его части. Среди них обращают на себя внимание накладки или облицовка передней луки седла. По материалу, из которого они изготовлены, их можно разделить на две группы: роговые (костяные) и металлические (железные).

I. Роговые (костяные) накладки (рис. 45-1-4, 6, 7).

1. Накладки на переднюю луку седла (рис. 45). Большая часть накладок обнаружена в погребениях Алтая и лишь один экземпляр — в Туве. Почти все известные нам накладки орнаментированы. В основном это геометрические и растительные узоры, но встречаются и сюжетные рисунки. В могильнике Кудыргэ 9 (Гаврилова, 1965, табл. XVI) обнаружена накладка, левое и правое крылья, которой заполнены изображениями охотничьих сцен (рис. 45-4). Сюжет рисунка типичен для Горного Алтая.

Интересна по содержанию еще одна накладка из могильника Кара-Кооба 8, автор раскопок В.А. Могильников. Орнамент облицовки напоминает луку седла из Катанды II-5 и Узунтал (рис. 45-1, 2). По мнению исследователей, орнаментированные накладки на луки седел из Горного Алтая следует считать ранними, т.е. VI-VII вв. (Гаврилова, с. 85, рис. 17-1, 2).

От алтайских орнаментированных накладок отличаются по форме, размерам и орнаменту два фрагмента накладок, обнаруженных на передней луке седла из могильника Даттыг-Чарыг-Аксы 1-3 в Туве (раскопки Ю.И. Трифонова, 1974 г.). Они представлены двумя небольшими костяными пластинками. Сохранность этих накладок плохая, и изображение орнамента присутствует неполностью. Специальному исследованию они не подвергались. Но, судя по форме, а также по комплексу вещей в этом погребении, ранними, как алтайские, они быть не могут.

Существование таких облицовок, как алтайские, характерно, ви-

(102/103)

димо, именно для этого региона, и не случайно то, что им не сопутствуют остатки остовов седел. Кроме того, вряд ли ими были мягкие основы, которые истлели, ведь органики на месте седла в данных погребениях также не обнаружено.

2. Роговые седельные канты (рис. 45-7) представлены узкими роговыми пластинами, шириной едва достигающими 1 см, большей частью 0,7-0,8 см. При реконструкции облицовки передней луки седла из могильника Кудыргэ 15 удалось установить, что они проходят по краю накладки и соответствуют форме края передней луки ([Гаврилова, 1965, Табл. XXI,] рис. 7). Иногда седельный кант орнаментирован, как это обнаружено у настоящего экземпляра, линейным узором.

II. Металлические накладки (рис. 45-5, 8, 9).

1. Железная облицовка (рис. 45-5) представлена во фрагментах железной накладки на высокую, арочной формы луку седла. По краю оправлена медным кантом. По мнению Л.Р. Кызласова (1969, с. 137), такая накладка датируется VII-VIII вв.

2. Оковки передней луки седла (рис. 45-5, 8, 9) встречены в пяти погребениях и практически все во фрагментах. Одна из них, в погребении Улуг-Хова 54, на железной облицовке. Сама оковка (ободок) медная, по краю украшена фестончатым прорезным узором (рис. 45-5). Все остальные экземпляры оковок железные. Сохранилась целая оковка на переднюю луку седла из могильника Туяхта (рис. 45-9). Она состоит из двух изогнутых железных пластин, соединенных между собой болтами-заклепками. Ширина пластин около сантиметра и более. Самые широкие оковки известны в погребении Узунтал I-2 — до 2 см (рис. 45-8).

Все памятники, в которых встречены оковки (кроме Улуг-Хова), отнесены авторами раскопок к периоду VIII-X вв. Видимо, железные оковки — поздний вариант. Это подтверждается и аналогиями. Подобные оковки или крепления седла обнаружены в Туве в погребениях, совершённых по обряду сожжения в IX-XI вв. (Аймырлыг 2, Суть-Холь).

В результате проведённого анализа отметим следующее. В древнетюркских погребениях человека с конём в Саяно-Алтае в 62 погребениях зафиксировано наличие сёдел, из них в 15-ти — целые. Плохая сохранность, конечно, факт, однако нельзя не обращать внимание на полное отсутствие в ряде погребений каких-либо остатков от остова седла. Видимо, такая деталь в погребальном обряде древних тюрков, как положение целого седла, имела особое значение при совершении обряда, а скорее всего, отражала традиции локальных групп.

Заканчивая типологию сёдел, отметим, что по форме полок они разделены на четыре типа: 1 — безлопастные (рис. 44-1); 2 — с одним вырезом (рис. 44-2, 3а); 3 и 4 — с двумя вырезами с овально (рис. 44-4, 5) или прямоугольно (рис. 44-3б) завершёнными полками. Выде-

(103/104)

ляются в два вида и луки сёдел — «крыловидные» и овально-арочные. При сочетании вышеупомянутых признаков (форма полки и луки) обнаруживается, что овально-арочные луки встречаются с сёдлами всех типов полок, а «крыловидные» луки — только с третьим типом, т.е. с двумя вырезами и овальным завершением полки.

Некогда А.А. Гаврилова (1965, с. 33) высказала мнение об отличии сёдел женских от мужских по форме луки: для мужского характерны луки «крыловидной» формы, для женского — овальной. Однако по нашим материалам это положение не подтвердилось. Имея для некоторых погребений определения антропологов и сопоставляя их с встречаемостью целых сёдел, можем отметить, что овально-арочные луки сёдел встречены и в мужских погребениях. И лишь в одном женском погребении — ДА II-13 встречено целое седло, и то с «крыловидными» луками (рис. 44-5). Возможно, отличия и были, но на наш взгляд, на данном этапе исследований они не выявлены. Хронологической линии развития сёдел данная типология не даёт, так как отмечены случаи сосуществования типов в тех или иных деталях, а порой прямое сочетание типов. Но уже сейчас очевидно, что такие формы сёдел получили развитие в VIII-X вв. Вероятно, в данное время особенно чётко проявился обычай, когда древние тюрки клали в погребения с конем целые сёдла. Но здесь нужно учитывать, что это характерно пока для Центральной Тувы. Для других районов Тувы, а также памятников Горного Алтая, Хакасии, Монголии отмечено наличие остатков от деревянного остова седла (в 15 погребениях) или остатков от «мягкого» седла (в 7 погребениях). Причём если суммировать все имеющиеся в погребениях сёдла и их остатки (за исключением облицовок), то в процентном соотношении получается следующее распределение: из погребений Тувы 76 % имеют сёдла, Горного Алтая — 13 %, Хакасии — 5,5 % и Монголии — 5,5 %. Если рассмотреть отдельно луки сёдел, то в Туве они встретились в 80 % погребений, Горном Алтае — в 20 % (из всех учтённых нами лук сёдел). И совершенно иная возникает картина, если проанализировать встречаемость облицовок на луки сёдел: Тува — 23 %, Горный Алтай — 77 %. Причём орнаментированные накладки-облицовки (с некоторым исключением — ДЧА I-3), по мнению исследователей, позволяют говорить о раннем их бытовании в периоде с VI по X в., а именно в VI-VII (VIII) вв. Сами сёдла этой поры пока остаются неизвестными. Существуют лишь предположения в реконструкции по аналогиям (Кызласов Л.Р., 1979, с. 137). Фиксируются форм сёдел в погребениях человека с конём с VIII в. Они подробно рассмотрены нами при их типологической характеристике. Ещё раз обратимся к седлу из Аймырлыг I VIII-52 (рис. 44-5). Оно состоит из двух полок разных по типу сёдел (2 и 4): однолопастные и двухлопастные. Из двух частей состоит и задняя лука. Пользоваться таким седлом, естественно, не могли. Возможно, здесь перед нами случай функцио-

(104/105)

нальной значимости сёдел, выделенных нами по отличительным признакам в типы. Мы уже обращали внимание на такую деталь у седла в погребении Даг-Аразы V-1, как выем в верхней части задней луки седла. Это чётко выражено и во фрагменте правой луки седла Аймырлыг VIII-52. Не является ли это признаком военного и охотничьего седла, когда всадник, привставая в седле, мог опереться на него рукой?

Варианты предположений могут быть на сей счёт различными, но неоспоримым остается одно: положив части от разных сёдел, сородичи как бы хотели подчеркнуть неординарное положение погребённого в обществе при жизни. Такая находка седла, как мы уже отмечали, свидетельствует о синхронном существовании различных типов сёдел в VIII-IX вв. В более позднее время, после IX в., отличительной их особенностью является обивка лук седел железными оковками с железными заклепками.

Стремена (табл. 18, рис. 46, 47) являются частью конской сбруи, с их изобретением неизмеримо увеличились возможности использования верхового коня. Со стременами стала легче и удобнее посадка всадника в седле. Они являлись упорами для ног при верховой езде (Рунич, 1973, с. 168). Неоценимую роль сыграли стремена для тюркского всадника-воина, являясь в бою неотъемлемым атрибутом его снаряжения. О месте и времени появления стремян единого мнения не существует (Амброз, 1973; Кызласов И.Л., 1973 и др.). Наиболее убедительна, на наш взгляд, точка зрения о том, что стремена появились не сразу: эволюция их протекала в эпоху средневековья и длилась несколько сот лет (Кирпичников; 1973, с. 43; Кызласов И.Л., 1973, с. 24-36). Установлено, что стремена начинают широко использоваться с IV-III вв. до н.э., имея своеобразные формы у народов с различным хозяйственным укладом. Что же касается древних тюрков, то они в своё время выступили в роли посредников этого удобного приспособления. В VI-X вв. наблюдается активное употребление стремян народами великого пояса степей, при этом обновляются формы стремян, материал и их функциональная значимость. Таким образом, мы видим, что древние тюрки были отнюдь не изобретателями, как иногда считают исследователи (Вайнштейн, 1966, с. 62; Хазанов, 1971, с. 90), а скорее рационализаторами в модернизации стремян, вызванной необходимой жизненной потребностью в их применении. Подтверждением широкого употребления стремян служат и экземпляры, обнаруженные при раскопках погребений человека с конём в Саяно-Алтае.

С учётом устройства стремени выделены классификационные единицы. Сохраняется пятичленная система классификации. Разряд определяется формой петли с прорезью, которая служила для привязывания ремня-путлища. Таких форм две: восьмёркообразная и пластинчатая с некоторыми вариантами (табл. 18, гр. 4). Для восьмёрко-

(105/106)

образной характерны вертикально вытянутая (1а) и горизонтально вытянутая (1б) петли; горизонтально вытянутая разомкнутая (1в). Для пластинчатой — вертикально вытянутая прямоугольная петля с прорезью (2а); подквадратная с прорезью (2б) и сплошная закруглённая сверху пластина с прорезью при переходе к дужке (3). Раздел характеризует общий контур дужки (табл. 18, гр. 5): округлый (I), арочный (II), подтреугольный (III), подквадратный (IV). Там, где было доступно, определено сечение прута дужки: подквадратное (А), округлое (Б) и уплощённое (В), что явилось признаком вычленения в отдел (табл. 18, гр. 6). Типы обусловлены устройством подножки (табл. 18, гр. 7): прямая пластина (а), прогнутая пластина с опущенными краями (б), выпуклая, слегка закруглённая вовнутрь (в). Здесь (в см) даётся ширина подножки. По наличию у подножки снизу валика или, как говорят, «ребра жесткости», по его форме и присутствию на подножке прорезей выделены подтипы (табл. 18, гр. 8). Обозначение подтипов следующее: 1 — с валиком, 2 — без валика, 3 — с четырьмя отверстиями, 4 — с прорезями, и как правило, фигурными, 5 — с Т-образным сечением.

Все сведения соответственно предложенным нами классификационным единицам внесены в табл. 18, в результате чего нет необходимости проводить детальное описание каждой классификационной ступени. Предлагаем характеристику стремян в несколько иной форме — суммарной. Для этого группируем их по разрядам с вариантами (1а, 1б, 1в, 2а и т.д.) с учётом всех дальнейших классификационных ступеней. При этом употребляем термин «вид». Такое описание, на наш взгляд, удобнее, оно облегчит восприятие особенностей той или иной группы настоящей категории вещей.

Вид 1а (17 экз.) — восьмёркообразные, с вертикально вытянутой петлёй для путлища. Общие размеры: высота с ушком — 14-17 см; ширина — 10-14 см; высота ушка — 3-5 см; ширина ушка — 3-4 см; ширина подножки — 3 см (табл. 18, рис. 46-1, 2). Форма дужки у таких стремян различна. Она может быть округлой (60 %), арочной (35 %) и изредка подтреугольной (5 %). В сечении она, независимо от формы, либо овальная, либо подквадратная. Подножка у всех экземпляров стремян данного вида спрямлена при общей ширине 3 см. Исключение составляют стремена из погребения Туяхта 1, где ширина подножки достигает 4-5 см. По долевой оси подножка почти у всех экземпляров снабжена валиком, и только в двух случаях он отсутствует (табл. 18). Отметим одну особенность подобных стремян: составляя пару в одном погребении, они практически всегда различны по форме, даже тогда, когда по всем параметрам мы их относим к одному типу. В этих случаях петля варьирует то по высоте, то по сомкнутости в переходе к дужке (табл. 18). Что же касается других форм, то стремена данного вида встречаются в паре со стременами вида 1б и 2б. Причём стремена вида 1б близки по размерам к стременам настоящего вида.

(106/107)

Памятники, в которых встречены стремена вида 1а, датируются на Алтае VII-IX вв. (Гаврилова, 1965, с. 34). Аналогичные им найдены в памятниках таких культур, как сросткинская, VI-X вв.; хойцегорская (Забайкалье), IX-X вв; караякуповская (Южный Урал), VII-VIII вв., и салтово-маяцкая (Степи Евразии..., с. 135, рис. 27-67; с. 147, рис. 35-28 и др.). В Туве аналогичные стремена найдены в кургане с сожжением — Саглы-Бажи I-9. Что же касается памятников кочевников Восточной Европы, то подобный тип стремян в них не фиксируется (Фёдоров-Давыдов, 1966, с. 12).

Вид 1б (46 экз.) — восьмёркообразные с приплюснутой по горизонтали петлёй для путлища. Общие размеры: высота с ушком 12-14 см (реже 16 см), ширина корпуса в среднем 12 см; высота петли 2,8 см, ширина 4 см; ширина подножки 2,5-3 см. Ширина петли всегда больше её высоты. Корпус дужки, как правило, округлый (рис. 46-6), изредка встречаются дужки арочной (рис. 46-7), подквадратной (рис. 46-5, 6) и подтреугольной формы. В сечении дужки могут быть и подквадратные, и округлые. Относительно подножки можно отметить следующее: в равном количестве встречены экземпляры стремян данного вида как с выпрямленной, так и с выгнутой подножкой с опущенными вниз краями. Имеется один экземпляр с округлой, как бы вогнутой вовнутрь подножкой (табл. 18). Почти у всех стремян настоящего вида снизу подножек имеется валик. Ширина подножек стремян нестабильна (она варьирует от 2 до 5 м), но явно преобладает 3 м. Данный вид стремян чаще всего встречается парами одного вида. Однако есть исключения, когда в одном погребении можно наблюдать сочетание их в паре со стременами вида 1, 1, 2а (табл. 18).

Настоящий вид восьмёкообразных стремян был распространён довольно широко. Их можно встретить в памятниках VIII-X в. Сибири, Южного Урала (Степи Евразии..., с. 141, рис. [30]-85, 104; с. 171, рис. [55]-64; с. 267, рис. [90]-14), Северного Кавказа (Уварова, 1900, табл. СXXI, 9), Подунавья (Натрев, 1905 [в библиографии нет]), на Руси (Кирпичников, 1973, с. 48). По мнению исследователей, этот вид стремян так же, как и предыдущий (1а), считается наиболее ранним. Но он переживает все остальные виды стремян, так как в Саяно-Алтае они известны в памятниках сросткинской культуры, VI-X вв. (Степи Евразии..., с. 135, рис. [27]-80), а также в Туве — Шанчик 5, Кузленги II к. 4, Аймырлыг 2 гр. III к. 35.

Из общего числа стремян вида 1б особняком стоят стремена из могильника Курай III-2 (рис. 47-11). Они отличаются от всех по форме дужки (подтреугольная), оформлению подножки (прорези прямоугольных и овальных очертаний) и размерами — ширина 6,5 см. Все это не характерно для данного вида стремян. Что же касается подножки, то такие типы, как правило, встречаются со стременами с пластинчатыми петлями для путлища, выделенными нами в вид 2а.

(107/108)

Кроме того, хотелось бы отметить, что данные стремена обычно находятся в погребениях, совершённых по обряду трупосожжения IX-XI вв. Так, в Туве на могильнике Аймырлыг 2 (группа III, курган 4) обнаружено стремя, идентичное курайскому, с той же формой отверстий на подножке. Аналогичные стремена обнаружены и в других древнехакасских погребениях: Шанчик к. 19, Дагылганык I-1, Аймырлыг 2 гр. 3 к. 1-3. Вероятно, курайские стремена заимствованы у древних хакасов.

Вид 1в (22 экз.) — восьмёркообразные округлой и арочной формы с петлеобразным ушком в виде незамкнутого в шейке овала (табл. 18, рис. 46-3, 4). Общие размеры: высота с ушком 12,5 или 14 см, ширина корпуса 11 или 12 см, высота петли 3 см, ширина 4 см, ширина подножки от 2 до 4 см. Однако сразу отметим стандартность в размерах корпуса стремян (табл. 18, гр. 11, 12). Что же касается подножки, то стабильности здесь нет. Форма сечения дужки может быть и подквадратной, и округлой, независимо от самой дужки. В основном этот вид встречен в Туве и несколько меньше — в Хакасии. Для Горного Алтая он не типичен. Как правило, составляя пару в одном погребении, данные стремена одинаковы (табл. 18). Те, что составляют исключение, сочетаются обычно с близким по форме видом 1б (табл. 18). К тому же не исключено, что часть стремян настоящего вида в силу плохой, сохранности (коррозии и пр.) могли быть отнесены нами к виду 1б.

Памятники, в которых встречается этот вид стремян (1в), в большинстве случаев исследователями относятся к периоду IX-X вв. Подтверждают эту дату и привлеченные нами аналогии: в Туве — Шанчик, курган 17, Пий-Хом (Шивилик к. 30), Дагылганык к. 2, Калбат-Шат 33, Аймырлыг 2 гр. III к. 35; гр. I к. 1, 4 и в др. (Степи Евразии..., с. 132, рис. 26-12; с. 125, рис. 20-50).

Вид 1г (18 экз.) — неопределимые по форме (табл. 18). Стремена, которые в упоминаниях исследователей фиксируются как петельчатые (11 экз.), но видеть их рисунки нам не пришлось. Остальные экземпляры в силу плохой сохранности дошли до нас фрагментарно (Аксы-Барлыг, Мугур-Саргол). Для общей картины само присутствие стремян в могилах очень важно, и поэтому мы учитываем их как неопределимые по форме.

Кроме стремян с восьмёркообразным завершением в погребениях с конём присутствуют стремена с прямоугольным пластинчатым завершением на шейке и без неё. На Алтае наличие или отсутствие шейки при переходе от ушка к дужке (по А.А. Гавриловой — типы II и III), на наш взгляд, определить сложно, так как эта часть стремени чаще всего разрушена коррозией.

Вид 2а (36 экз.). Представлены стремена с пластинчатым высоким завершением на шейке при переходе к дужке (табл. 18, рис. 47-1-4) по контуру арочной формы. Общие размеры: высота вместе с уш-

(108/109)

ком — 20 см; высота ушка 5,5-6 см; высота шейки 1-1,5 см; ширина корпуса 12 см; ширина ушка 3-4 см; ширина шейки 1,5-2 см. По размерам корпус настоящего вида стремян более массивный по сравнению с другими видами. В сечении дужки преобладает подквадратная форма. Подножка у большинства экземпляров плоская, прогнутая снизу, с загибающимися вниз боковыми краями и обязательным продольным валиком для жесткости. Следует отметить, что в ряде экземпляров стремян на подножке находятся отверстия, вероятно, для прикрепления войлочных прокладок (табл. 18, рис. 11, 13 [? — м.б., надо: рис. 47-11, 13?]).

В погребениях с конём этот вид стремян встречается по одной-две пары в погребении. Иногда в паре они сочетаются только со стременами вида 1б с горизонтально петельчатым ушком (табл. 18). Хронологический и территориальный диапазон таких стремян широк. Они присутствуют в памятниках почти во всей Евразии в VI-XI вв. (Кызласов Л.Р., 1969, с.20). Особо хотелось бы отметить стремена из Туяхта 4-2, принадлежавшие, вероятно, коню знатного воина. Они великолепно украшены прорезными подножками. Такие стремена характерны для Саяно-Алтая в более поздние времена — IX-XII вв.

Вид 2б (24 экз.). Внешне очень схожи с предыдущими. Отличия в подквадратном размере пластины, завершения и самого корпуса. Они несколько меньше и грациознее. Общие размеры: высота вместе с ушком в среднем 17 см; ширина корпуса 11-12 см; высота ушка 4 см; ширина 4 см; ширина шейки 0,5-1,0 см; ширина подножки 3-6 см (табл. 18, рис. 47-5-8). Контур их чаще арочной формы, но сечение дужки в равной степени как подквадратное, так и округлое. Подножка в основном спрямлена, плоская. Встречаются экземпляры и с присутствием валика на подножке. Ширина такой подножки различна: от 3 до 6 см.

Интересно сочетание стремян этого вида в могиле: они либо парные, либо встречаются вместе с петельчатыми (табл. 18). Настоящий вид стремян, встреченный в погребениях человека с конем, обнаружен в памятниках Алтая и Хакасии. Для Тувы, вероятно, такой вид не был характерным. Однако при вскрытии памятников, совершенных по обряду трупосожжения в IX-XII вв., и в Туве мы наблюдаем преобладание именно такого вида стремян (Усть-Хадынных III-1; Уюк-Тырлык 51; Хемчик-Бом II-15; Аймырлыг 2 III-15 и др.). В МТ 57-XXI аналогичные стремена встречены в паре с типом 2а. Причём, на наш взгляд, можно отметить следующую закономерность для настоящего вида: у поздних вариантов пластина завершения ушка становится ниже и шире, а прорезь для ремня-путлища — больше, длиннее. Подножка у таких стремян всё чаще встречается с отверстиями, различными по форме и расположению. В своём распространении они известны восточнее, в памятниках хойцегорской культуры в IX-X вв.

(109/110)

Всё вышеизложенное позволяет считать стремена вида 2б поздним вариантом, встречающимся в древнетюркских погребениях человека с конём в Саяно-Алтайском нагорье. Видимо, появились они у древних тюрков в период экспансии енисейских кыргызов.

Вид 3 представлен стременами также с пластинчатым ушком, но без шейки, т.е. переход от ушка к дужке был сплошным.

Вид 3а (4 экз.) — стремена с пластинчатой прямоугольно-овальной петлёй с прорезью без шейки, плавно переходящей к дужке. Общие размеры: высота с ушком 20-20,5 см; ширина 15-16 см; высота ушка 6,5 см; ширина 4 см; ширина подножки 2 см (табл. 18, рис. 47-9, 10). Еще А.А. Гаврилова отметила необычную форму стремени, сделанного из широкой пластины, расплющенной в верхней части (Гаврилова, 1965, с. 34). Подножка в виде пластины с Т-образным сечением. Пара стремян такого вида была признана в качестве самого раннего варианта, характерного для стремян Алтая (тип IV по А.А. Гавриловой). Этот тип стремян количественно пополнился ещё одной парой из Тувы — из впускного погребения кургана Улуг-Хорум. Они лучшей сохранности, чем алтайские, к тому же ещё и орнаментированы. Последнее, как отмечает автор, дань известным дальневосточным традициям (Грач В.А., 1982, с. 160-162). Стремена такого типа необычны по форме: они узкие и, пожалуй, самые крупные, превышая по размерам остальные стремена, и в частности экземпляры вида 2а, на 0,5 см по высоте и на 1,5-2 см по ширине (рис. 47-10). Аналогии такому виду стремян, как уже неоднократно отмечали исследователи, известны по случайным находкам на Верхней Оби (Барнаульский музей) и на среднем Енисее (Talgren, 1917). Привлекаются убедительные параллели с памятников Кореи, Японии (Амброз, 1973; Кызласов И.Л., 1973). Этот вид стремян, действительно, является ранним — VI-VII вв. у древних тюрков, но вряд ли он привнесён с юго-востока. Справедливо замечает И.Л. Кызласов (1973, с. 35), что стремена возникали в разных центрах, имея своеобразные формы, которые снивелировались с появлением металлических стремян, оказавшихся универсальными.

Вид 3б (3 экз.). Эти стремена являются как бы продолжением и совершенствованием предыдущей формы стремян. Они также с пластинчатым ушком без шейки (табл. 18). Сильная коррозия металла едва позволяет уловить отличия от вышеупомянутых стремян: верхняя часть ушка больше спрямлена, чем скруглена (как у вида 3а). Подножка тоже узкая, но менее выражен валик. Среди них присутствует миниатюрное железное стремя, по размерам в 1,5 раза меньше вышеописанных (Арг. I-4). Подобные стремена известны и за пределами Саяно-Алтая, в частности, в погребении человека с конём возле Самарканда, VI-VII вв., а также на Северном Кавказе, VII в. (Степи Евразии..., с. 125, рис. [20]-17; с. 178, рис. [62]-73).

Вид 4 (1 экз.) — стремя архаичной формы из погребения Курай

(110/111)

VI-1 (табл. 18, рис. 47-12) с двумя отверстиями в пластине завершения. Встречено оно в паре с пластинчатым на шейке стременем вида 2 (к сожалению, верхняя часть ушка разрушена) (рис. 47-12 [на рис. 47 два стремени под № 12]). Пока стремя этого вида единственное для погребений человека с конём. Известны случаи, когда аналогичные стремена были обнаружены в могилах с трупосожжением (Аймырлыг 2-III-15, рис. 47-13), причём там они тоже составили пару с пластинчатым стременем вида 2б. Подножки у обоих стремян разные, с отверстиями для крепления войлока, а возможно, и для украшения стремян. Комплекс вещей, в который входили последние стремена, относится к IX-X вв. В качестве аналогий также можно привлечь стремя из Дмитриевского могильника салтово-маяцкой культуры (Степи Евразии..., с. 148, рис. [36]-10). Таким образом, этот вид стремян мы можем сравнивать с трёхдырчатыми древнехакасскими стременами IX-X вв. и считать, что именно эта форма развивалась в поздний вариант стремян монгольского времени, когда петля не отделена от дужки, составляет единое целое с корпусом.

Рассмотренные выше стремена из погребения человека с конём у тюрков-тугю представлены различными развитыми формами: как с завершением в виде пластины, так и в виде петли. Можно выделить среди них основные виды стремян: восьмёркообразные — с вертикально вытянутой (рис. 46-1), горизонтально вытянутой (рис. 46-4) и незамкнутой (рис. 46-6) петлями; пластинчатые с шейкой (рис. 47-1-4) и без неё (рис. 47-9, 10), а также трёхдырчатые на пластине (рис. 47-12).

Если учесть ранние аналогии для выделенных нами типов стремян, то следует считать, что стремена с вертикальной пластиной без шейки 3-го типа (рис. 47-10) появились раньше петельчатых. Это не противоречит классификации стремян, составленной А.К. Амброзом (1973, рис. 1, 2). На наш взгляд, развитие этой формы, возможно, перешло в форму пластинчатых с шейкой, выделенных нами в виды 2а и 2б. Последние, судя по комплексу вещей, в которых они встречаются, появляются в древнетюркских погребениях не ранее 2-й пол. VIII в. Согласно классификации А.К. Амброза, построенной на основании многочисленных комплексов Восточной Европы и Сибири, подобные стремена с вытянутым кверху яйцевидным корпусом, с широкой вогнутой подножкой употребляются не ранее времени Второго Тюркского каганата.

Стремена с восьмёркообразным завершением, продолжая традиции с таштыкской эпохи, развивались параллельно с пластинчатыми стременами. В VII в. они существовали, получив свое развитие от овальной пластины к вертикально вытянутой петле. Не исключено, что пластина и петля могли служить отличием функционального назначения. Интересно, что металлографические анализы, проведенные нами по стременам из могильников Аймырлыг I и Даг-Аразы, пока-

(111/112)

зали, что стремена с пластинчатой петлёй на шейке изготовлены из кричного железа, с восьмеркообразным завершением — откованы из стали. Такое заключение интересно в том плане, если учесть выводы венгерского археолога И. Диенеша (Dienes, 1966). Он попытался проследить связь конского снаряжения с общественным положением всадника. Некоторые его выводы, в частности относительно удил, по нашим материалам не получили подтверждения. Однако, что касается стремян, то здесь наши данные согласуются с рядом его заключений. По мнению И. Диенеша, крупные тяжёлые стремена являлись принадлежностью знатных людей и были своего рода парадными. Эти стремена обеспечивали безопасность, поскольку легко снимались с ноги. Именно такими и могли быть стремена древних тюрков-тугю, выделенные нами в вид 2а — пластинчатые, большие по размерам. Воины и пастухи пользовались в большинстве случаев разными в паре стременами. К правой стороне седла, как правило, прикреплялось более крупное стремя, чтобы, когда конь находился в движении, можно было бы легко поставить ногу в стремя. Такое сочетание стремян нами также отмечено в погребениях человека с конём Саяно-Алтая: сочетание видов 1а и 2б и пр. Детские и женские стремена у тюрков-тугю имеют отличие от мужских: они миниатюрные. В большинстве случаев встречены по одному экземпляру.

Вообще заметим, что из учитываемых в настоящей работе погребений тюрков-тугю лишь в 56 % обнаружены железные стремена (185 экз.). Из их числа в 80 % могил встречены стремена в паре, иногда различные по форме. В 20 % погребений человека с конём найдено по одному стремени, которое, как правило, располагалось справа у туши коня, т.е. между конём и человеком. Именно они-то и обнаружены в погребениях детей, подростков и женщин, реже в мужских (табл. 18). Иногда это объясняют плохой сохранностью стремян, так как второе стремя могло быть деревянным или ременным (Кирпичников, 1973, с. 44). С этим можно согласиться, но хотелось бы добавить, что здесь не исключена вероятность отражения и такого фактора, как половозрастной (Длужневская, Овчинникова, 1980, с. 83-84), а возможно, и социальная дифференциация тюркского общества.

Несколько слов о взаимосвязи стремян с уздой — удилами и псалиями (табл. 18, 22). Универсальной формой оказались стремена вида 2а — пластинчатые, которые входили в набор сбруи со всеми типами удил, однако псалии могли быть только железные — эсовидные и прямые. Со стременами вида 2б сочетались удила гладкие однокольчатые и двукольчатые с эсовидными железными и роговыми псалиями, а также кольчатыми железными. Восьмёркообразные стремена вида 1б встречаются вместе с однокольчатыми и двукольчатыми удилами и со всеми типами псалий. Стремена вида 1а исключили роговые псалии. Что же касается так называемых ранних форм

(112/113)

стремян вида 3, то они сочетаются с гладкими однокольчатыми удилами и железными эсовидными псалиями, т.е. классического сочетания ранних форм сбруи по материалам из погребений человека с конём в Саяно-Алтае пока не прослеживается.

В заключение отметим, что стремена с восьмёркообразным завершением переживают пластинчатые, которые, как известно, уступают место стременам с отверстием для путлища посередине дужки. Восьмёркообразные существуют до позднего средневековья, несколько изменяя форму на протяжении всего периода: петля-завершение эволюционирует от вытянутой вертикально (тип 1а) к уплощённо-горизонтальной (тип 1б). Корпус изменяется от круглого к уплощённому и угловатому снизу и сверху, подножки — от узкой к широкой, сопровождаясь вырезами. Все эти изменения, естественно, совершались не сразу, а архаические признаки восьмёркообразных стремян сохранились среди новых видов этого типа стремян вплоть до XVII-XVIII вв.

Подпружные пряжки являются необходимой принадлежностью ремня, предназначавшегося для стягивания подпруги. В погребениях с конём обычно встречаются по одной-две, а иногда и три подпружные пряжки (табл. 19). Наличие двух и более пряжек исследователи связывают либо с применением двух подпруг, необходимых для езды (Гаврилова, 1965, с. 34), либо с существованием двух подбрюшных ремней — подхвостного и нагрудного (Кирпичников, 1973, с. 77). Настоящая категория вещей отдельно никем не рассматривалась. Существует мнение, что подпружные пряжки не могут служить основанием для датировки (Гаврилова, 1965, с. 34). Обратимся, однако, к конкретному материалу, учёт которого составлен по древнетюркским погребениям человека с конём в Саяно-Алтайском нагорье.

Обнаруженные в погребениях подпружные пряжки изготовлялись из рога или железа. Не исключена возможность присутствия «комбинированных» экземпляров, когда рамка сделана из рога, а язычок из железа (табл. 19, гр. 8). Отметим, что роговые пряжки по форме отличаются от железных. Иногда они встречены вместе в одном погребении (табл. 19, гр. 10 и др.). Последнее, вероятно, связано с функциональным назначением седельной упряжи, так как железные пряжки в конской сбруе могли употребляться и как подпружные, и как седельные. В связи с этим типология подпружных пряжек построена с учётом материала их изготовления, и разделены пряжки на две группы: роговые и железные.

Группа роговые подпружные пряжки (табл. 18, рис. 48).

Все экземпляры данной группы были изготовлены именно из рога, а не из кости *. [сноска: * Определение проводилось при консультации с Н.М. Ермоловой и других палеозоологов.] Большая их часть сделана из рога марала, что подтверждает предположения Л.Р. Кызласова (1979, с. 188).

(113/114)

Располагая довольно обширным материалом, полученным при исследовании памятников древних эпох в районах степи, можно с уверенностью говорить о том, что данная категория вещей получила развитие от роговых пряжек, употреблявшихся в гунно-сарматскую эпоху в Южной Сибири (Евтюхова, Киселёв, 1941, с. 133; с. 89, рис. 9). Естественно, что их форма несколько отличалась от будущих древнетюркских, но не настолько, чтобы считать тюрков новаторами в их производстве. Даже такая деталь, как подвижной язычок, внедрение которого приписывается тюркам, не нова. Пряжки с подвижным язычком известны с III в. н.э. в Восточной Европе, Казахстане, на Южном Урале (Черников, 1957 [в библиографии нет]; Сорокин, 1956 [в библиографии нет]). Древнетюркские подпружные роговые пряжки частично сохраняют раннюю форму, унифицируя её. В хуннскую эпоху они выполняли функцию не только пряжки, но и бляшки, не случайно исследователи их иногда именуют «бляхами». У древнетюркских пряжек функция упрочилась в скреплении седельной подпруги и, очевидно, изменялась вместе с седлом.

Для анализа роговых подпружных пряжек в настоящей работе используется классификационная система, предложенная И.Л. Кызласовым (1977): группа — разряд — раздел — тип, с некоторыми изменениями. В описании типов употребляется терминология Г.А. Фёдорова-Давыдова (1966, с. 42-47), исследующего пряжки кочевников Восточной Европы.

Определив материал изготовления, т.е. группу, следующей ступенью классификации выделяем разряд. Определяется он принципом крепления язычка к ремню, т.е. по вырезу для язычка в середине роговой пластины. Есть пряжки с Т-образным вырезом в овальном конце пластины и горизонтальной прорезью (овальной и прямоугольной формы) в прямоугольном конце (рис. 48-1). В другом случае пластина имеет сплошной вертикальный вырез посредине с замыкающими с двух концов горизонтальными прорезями овальной формы (рис. 48-17). Внутри разряда допустима некоторая детализация.

Общую форму (точнее контур) роговых подпружных пряжек характеризует раздел: есть прямоугольно-вытянутые (рис. 48-1-20) и овальные пластины (рис. 48-26-28). Дальнейшая детализация формы пряжек отражена в отделах с учётом контуров рамки (бортиков). Фиксируется наличие вырезов по бортикам, подчеркивающих отделение дужки от основания (рис. 48-1-5 и др.). Есть пряжки с плавным переходом от дужки к щитку (рис. 48-11), но встречаются и такие, которые имеют ровные бортики, иногда с постепенным расширением в верхней части (рис. 48-12). Кроме того, найдены пряжки с фигурными краями (рис. 48-13). Последняя ступень классификации — тип — вводится по оформлению и завершению внешнего края верхней части рамки (дужки): мысообразный, округлый и лировид-

(114/115)

ный. Для пластин раздела II (овальные) тип выделяется по иному принципу — учитывается форма рамки: круглая пластина и вытянутая вдоль (рис. 48-26-28). Это членение подчёркивает естественную форму конца пряжки. Итак, исследовано 82 экземпляра роговых подпружных пряжек из погребений тюрков-тугю.

Разряд А (табл. 19). Пряжки с прерывающимся вырезом для язычка (рис. 48-1-15) Т-образной формы в овальной части и отдельной горизонтальной прорезью в прямоугольной. К этому же разряду отнесены пряжки, у которых вырез для язычка оформлен несколько иначе (рис. 48-10 и др.). Индивидуальные особенности единичных экземпляров, на наш взгляд, не исключают основного содержания данного разряда, так как прорезь для язычка у них также прерывающаяся.

Раздел I. Прямоугольно-вытянутая пластина с одним овальным и другим прямым концом по внешнему контуру.

Отдел 1. Пластины с вырезами по бокам, образующими «щиток» (табл. 19, рис. 48-1-9). Пряжки данного отдела различаются размерами и формой. Однако вырез по бокам, который создает впечатление деления пряжки на две части («щиток» и дужку), объединяет их в один отдел. В большинстве случаев размеры «щитка» и верхней части рамки одинаковы. Форма «щитка», как правило, трапециевидная, с некоторым сужением к концу (рис. 48-1, 4-6). Но есть исключения как по форме, так и по размерам щитка (табл. 19, рис. 48).

Тип «а». Пластины с мысообразным завершением дужки (рис. 48-3). Пряжки этого типа встречены в памятниках Горного Алтая и Тувы, в которых обнаружены все подтипы «щитков». Наиболее распространенной формой для настоящего типа являются пряжки со щитком трапециевидной формы (рис. 48-1). Аналогии таким пряжкам известны по находкам в курганах Башкирии, относящихся к X-XIII вв., на Алтае в Сростках — IX-X в. и Шадринцево — VIII — середина IX в. (Степи Евразии..., 1981, с. 267, рис. 34; с. 268, рис. 38).

Своеобразны пряжки из могильника Туяхта 3, у которых, кроме различия в щитках и укрупнения в размерах, поверхность орнаментирована росчерками, процарапанными острым предметом (рис. 48-2, 3). Обращает на себя внимание и пряжка из могильника Аргалыкты I-1. По форме она близка пряжке из отдела 3 — с подобной пряжкой она встречена в одном погребении.

Тип «б». Пластина с округлым завершением дужки (рис. 48-4-10). Обнаружены эти пряжки в основном в Туве, реже в Хакасии и отсутствуют в памятниках Алтая. В этот тип вошли упоминаемые нами экземпляры с несколько отличающимися вырезами для язычка (рис. 48-10) и с удлинённым щитком (рис. 48-5). Встречаются пряжки с орнаментом (КТ 1-3/2) и пряжки с железным подвижным язычком (табл. 48-9). Аналогии этому типу пряжек находятся в памятниках Западной Сибири VIII-X вв. Пряжки этого типа встречаются, как правило, с железными (табл. 19).

Отдел 2. Пластины с плавным переходом от дужки к щитку (табл. 19, рис. 48-11-12).

Тип «а». Пластины с мысовидным завершением дужки (рис. 48-11, 12). Оба экземпляра различны по форме и выделяются в подтипы. Один из них представлен пряжкой с удлинённым щитком (рис. 48-11). Вероятно, она может являться переходной формой к пластинам с ровными краями (бортиками). Контуры второй пряжки (Як 3-1) имеют более строгие геометрические очертания, теряя ту овальность, что присуща первой пряжке. Аналогичная ей пряжка обнаружена в Забайкалье в могильнике Харга IX-X вв.

Тип «б». Пластины с округлым завершением дужки (Уз. I-1). Пряжки из памятников Алтая представлены миниатюрными экземплярами и, несмотря на плавный переход в середине, имеют четко выделенную широкую верхнюю часть. Аналогичные им встречены в погребении с конем в Казахстане (Черников, 1962 [в библиографии нет]) и в Туве в погребениях с сожжением VIII-X вв. В Туве пряжка из КТ IV-7 отличается от предыдущих

(115/116)

размерами: она крупнее и имеет прерывающиеся прорези для язычка. По форме она приближается к пряжкам следующего отдела — 3-го.

Отдел 3. Пластина сплошная, с ровными боковыми краями (табл. 19, рис. 48-4-15).

Тип «а». Пластины с мысовидным завершением дужки (рис. 48-14). Пряжки этого типа обнаружены в памятниках Горного Алтая (75 %) и Тувы (25 %). В Хакасии они видимо, отсутствуют. Внутри типа возможно выделение в подтипы: пластины прямые с ровными бортиками (рис. 48-14) и пластины с расширением при переходе к дужке (рис. 48-12). Аналогичные пряжки находятся в Бобровском могильнике VIII-IX вв., в Сростках 1 — VI-X вв. и Змеевке — IX-X вв.

Несколько своеобразна по форме пряжка из Кара-Чога (рис. 48-12), она встречена в одном погребении с железной подпружной пряжкой на вертлюге.

Тип «б». Пластины с округлым завершением дужки (Уз. I-1). Встречены эти пряжки лишь в памятниках Горного Алтая. Контур пластины ровный. Подобные пряжки известны довольно широко: на Урале в VIII-X вв. (Степи Евразии..., 1981, с. 171), в Восточной Европе в X-ХIII вв. (Там же, с. 258, рис. 16), на Северном Кавказе в VIII в. (Саханев, с. 128, рис. 19-7), в Казахстане в ранних памятниках — IV-V вв. (Кадырбаев, 1959, с. 197, рис. 15(1); с. 180).

Отдел 4. Пластина с фигурными боковыми краями (табл. 19).

Тип «в» (рис. 18 [?]). Пластина с лировидным завершением дужки. Настоящая пряжка из AI XXI-3 по оформлению отличается от пряжек всей группы. Она довольно крупных размеров. Аналогии ей пока не найдены.

Разряд Б (табл. 19). Пряжки со сплошным вертикальным вырезом в середине, замыкающиеся с двух концов горизонтальными прорезями (рис. 48-16, 22-24, 25).

Раздел I. Прямоугольно-вытянутая пластина с одним овальным и противоположным прямым концом.

Отдел 1. Пластины с вырезами по бокам, образующими щиток (табл. 19, рис. 48-16-20). По контуру пряжки данного отдела практически не отличаются от пряжек разряда «А», отдела 1. Щиток с преобладанием трапециевидной формы (рис. 48-16, 17).

Тип «а». Пластина с мысовидным завершением дужки (рис. 48-16). Аналогичной формы пряжки известны в памятниках Западной Сибири из раскопок Елькина в 1953 г.

Тип «б». Пластины с округло-ровным завершением дужки (рис. 48-17-20). Этот тип встречен повсеместно: в памятниках Тувы (50 %), Хакасии (30 %) и Горного Алтая (20 %). В него вошли пряжки с зауженным к концу щитком. Причём пряжки из могильника Кудыргэ 15, равно как и из погребения ДА II-14, орнаментированы (табл. 19, рис. 48-20). Встречаются пряжки с железным язычком (Капч. II-2). Иногда роговые пряжки этого типа находятся вместе с железными пряжками овальной формы (Капч. II-12). К аналогиям данных пряжек можно отнести экземпляры из памятников VIII-IX вв. в Казахстане (Кадырбаев, 1959, рис. 20-1).

Отдел 2. Пластины с плавным переходом от дужки к «щитку» (табл. 19).

Тип «б». Пластины с округло-ровным краем в завершении дужки (рис. 48-21). Внутри данного типа можно выделить подтипы: 1 — две пряжки из Тувы (миниатюрные и имеют четкое выделение двух частей, верхняя — шире опускающегося вниз прямоугольного «щитка»), аналогичная пряжка известна в могильнике Егис-Кайтас (Казахстан — VI-VII вв.); 2 — две пряжки с Алтая (по размерам они крупнее предшествующих, по форме приближаются к пряжкам следующего отдела 3, т.е. с монолитной пластиной). Отметим, что пряжка из кургана Туяхта 4 (1937 г.) находилась вместе с роговой пряжкой, определённой нами в разряд «А» (табл. 19). Такое сочетание пока единственное.

Отдел 3. Пластины со сплошными ровными боковыми краями (табл. 19).

Тип «а». Пластина с мысовидным завершением дужки (рис. 48-22). Близкие ему по форме найдены в памятниках VI-IX вв. в Западной Сибири (Степи Евразии..., 1981, с. 125, рис. [20]-54), в Киргизии (Кулан-Сай), на Северном Кавказе (Саханев, 1914, с. 128, рис. 19-8; с. 209).

Тип «б». Пластины с округло-ровным завершением дужки (рис. 48-24). Преимущество составляют пряжки с железным подвижным язычком. Аналогичные пряжки встречаются в VII-IX вв. в Казахстане (Орловский могильник к. 1).

(116/117)

Раздел II. Овальные пластины. Настоящие пряжки выполнены в результате поперечного среза и встречены по всей территории Саяно-Алтая в незначительном количестве. Форма их естественна. Однако и внутри этого раздела можно выделить пряжки в отделы.

Отдел 1. Пластины с вырезами по боковым краям (табл. 19, рис. 48-23, 26, 27). Пряжки этого отдела встречены в Туве и Монголии. Вероятно, такая деталь в контуре, как вырез по бортикам, кроме того что она отделяет дужку от щитка, дополнительно придаёт ещё большую округлость. Пряжка из Монголии найдена совместно с железной пряжкой на вертлюге.

Отдел 2. Пряжки с плавным переходом от дужки к щитку в данном разделе отсутствуют.

Отдел 3. Пластины, имеющие ровные боковые края (табл. 19, рис. 48-28). Все экземпляры этого отдела несколько вытянутой формы, следуя естественному срезу рога. Отличается миниатюрная пряжка из Тувы (Аргалыкты I-4), которая имеет два боковых отверстия на пластине и служит вариантом перехода от пряжек с вырезом к пряжкам со сплошными, ровными боковыми краями. Отметим также некоторые особенности этих пряжек — три из них имеют железный подвижной язычок. Аналогии пряжкам этого раздела известны в Западной Сибири в VIII-IX вв. (Преображенка 3 к. 12 м. 4).

Из общего числа предложенных нами к анализу роговых пряжек наиболее распространёнными оказались пряжки, изготовленные из прямоугольно-вытянутых роговых пластин с вырезами по бокам, выделяющими щиток (или так называемые «с перехватом», с округлым завершением верхней части дужки — типы I-1б) (рис. 48-1, 4, 9). Но это не исключает существование других форм и особенностей. Замечено отличие пряжек в вырезе в середине пластины для язычка (разряды А и Б).

Так, при нашем изучении выявлено, что сочетание пряжек разряда А с разрядом Б в одном погребении отмечено только дважды в Туве, и то в исключительных вариантах: в погребении ДА II-3 — с округлой пластиной из рога во фрагменте (рис. 48-4, 26) и в AI V-3 — тоже во фрагменте. То есть можно сказать, что сочетание двух классических форм не характерно. Согласно аналогиям, приведённым к этим видам пряжек, исключая ранние формы, получается, что пряжкам с прерывающимся вырезом соответствуют пряжки из памятников, в основном датируемые IX-XII вв., изредка XIII в., а для пряжек разряда Б — VI-IX вв., реже VIII-X (XI) вв. Следовательно, можно предположить, что пряжки со сплошным вырезом для язычка разряда Б появляются раньше во времени и продолжают бытовать вместе с разрядом А. Относительно комплексов вещей, в которых непосредственно встречаются эти пряжки, можно заметить, что хронологически они почти соответствуют вышеуказанным рамкам, за исключением погребений Узунтал I-1, Курай III и IV (VI-VII вв.).

Обратимся ещё к одному признаку в детализации формы роговых пряжек к типу. Пряжки с так называемым «мысиком» (тип «а») немногочисленны (26 %) в сравнении с типом «б» (74 %). Причём характерны они в основном для памятников Горного Алтая (70 %),

(117/118)

меньше — для Тувы (30 %) и пока не встречены в Хакасии. Вероятно, эта традиция алтайская и тяготеет к развитию такой формы, которая продолжает существовать в памятниках сросткинской культуры в IX-XI вв. в Западной Сибири. Последнее отмечено аналогиями, где пряжки подобной формы уже не роговые, а металлические и чаще бронзовые (Гаврилова, 1965, с. 34). Пряжки, выделенные нами в тип «б», т.е. с округлой дужкой (головкой), наоборот, преобладают количественно в Туве (52 %), затем — в Алтае (30 %) и в Хакасии (18 %). Как мы уже отмечали выше, этот тип более распространён. При проверке взаимовстречаемости пряжек этих двух типов обнаружено, что практически везде они исключают друг друга. Только в одном случае они найдены вместе — в погребении Курай IV-1, причём одна из них в грабительском ходе (тип «а»), другая (тип «б») — в погребении. Что же касается хронологических комплексов, в которых они встречены, то можно отметить, что пряжки с «мысиком» (тип «а») обнаружены в памятниках VIII-X вв., а округлые (тип «б») — VII-XI вв. Этот факт также может свидетельствовать о появлении пряжек с «мысиком» в более позднее время, что не противоречит высказанным ранее мнениям исследователей (Гаврилова, 1965, с. 34).

Интересно, что же даёт нам сочетание двух признаков: прорези для язычка и формы головки. В группе пряжек разряда А (с прерывающейся прорезью) встречены пряжки с «мысиком» («а») и округлые («б»), а в разряде Б — почти только округлые. Исключение составляют лишь два погребения (табл. 19). Следовательно, наиболее ранней формой роговых пряжек могут служить пластины со сплошным вырезом и округлой головкой. Правда, в дальнейшем, в период X-XII вв. сочетание пряжек со сплошным вырезом (Б) с мысиком («а») в одной пряжке получило распространение в Западной Сибири (сросткинская культура).

Относительно формы корпуса пряжек с вырезом по бокам также можно отметить некоторые особенности. Количественно преобладают пряжки с вырезом по бокам (или со щитком) — 73 %, остальные — со сплошными пластинами, т.е. корпус их монолитный — 27 %. Причём последние встречаются в памятниках, вещи которых существуют с VI-VII до IX в., а пряжки с вырезами по бокам (со щитком) встречаются в памятниках с VIII до XII в. Но скорее всего контур корпуса является показателем локального порядка. Так, пряжки с вырезом по бокам (43 экз., отдел 1) характерны для памятников Тувы (60 %) и Хакасии (20 %). Для памятников Горного Алтая преобладающими являются пряжки на пластинах со сплошными, ровными краями (отдел 3), которые в Туве являются редкими явлениями, а в Хакасии присутствуют только на овальных пряжках (тип Б-II). Относительно последнего типа — округлых пряжек (табл. 19) — также можно отметить некоторую закономерность.

(118/119)

Пряжки с вырезом по бокам преобладают в Туве, есть они и в Монголии, пряжки на сплошных овальных пластинах встречены в памятниках Алтая и Хакасии. К тому же известны случаи взаимовстречаемости пряжек с вырезом по боку с железными подпружными пряжками на вертлюге. Это позволяет предположить их более точную дату — VIII-IX вв.

Совместная встречаемость роговых подпружных пряжек с железными наблюдается не только среди пряжек из овальных пластин, но и прямоугольных. По нашим данным известно 10 случаев взаимовстречаемости пряжек, причём роговые представлены все типом «б», т. п. с округло-ровным завершением дужки. Но к этому мы ещё вернёмся, после проведения типологии железных подпружных пряжек.

Итак, о бытовании роговых подпружных пряжек из древнетюркских погребений с конём в Саяно-Алтае можно отметить следующее. Ранее существовавшие пряжки — III-V вв. (Евтюхова, Киселёв, 1941, с. 89, рис. 9), выполненные на прямоугольной роговой пластине с ровными краями корпуса, с округлым завершением (головкой) и с двумя вырезами для язычка и ремня, продолжили своё развитие в процессе употребления их древними тюрками-тугю, в связи с чем пряжки из рога в своей конструкции претерпевают ряд изменений: 1) пряжки со сплошным отверстием для язычка и ремня вновь заменяются двумя изолированными отверстиями; 2) роговой язычок постепенно заменяется железным, но продолжает бытовать и роговой (к сожалению, эта деталь нами учтена на минимальном количестве экземпляров в силу плохой сохранности, а чаще — отсутствия язычка); 3) появляются и увеличиваются количественно пряжки с боковыми вырезами, они становятся более оформленными; 4) при завершении дужки все больше заостряется конец её, принимая мысовидную форму с более острым носиком.

Все эти изменения в той или иной форме обусловлены хронологическими и функциональными отличиями, о чём говорилось выше. Кроме того, по нашим наблюдениям выяснилось, что роговые подпружные пряжки в большинстве случаев встречаются либо в мужских, либо в юношеских погребениях и только дважды в женских (табл. 19).

В заключение отметим, что история роговых подпружных пряжек не заканчивается, и дальнейшее развитие они получают в последующих исторических эпохах — в XIII-XIV вв., изменяя при этом форму.

Группа железные подпружные пряжки (табл. 20, рис. 49). Известно, что в подпруге древние тюрки-тугю, кроме роговых, применяли и железные пряжки. В учитываемых нами могилах с конём выявлено 50 погребений, в которых при коне (в области седла) обнаружено 70 экземпляров железных пряжек. В их число вошли две

(119/120)

пряжки из могильника Капчалы II к. 13, рисунки которых отсутствуют. По размерам железные пряжки меньше роговых — длина составляет от 4 до 8 см. Однако они больше железных поясных пряжек, но иногда аналогичны им по форме. Не исключено, что в это число пряжек вошли и седельные, которые по форме порой трудно отличить от подпружных.

Согласно принципу типологии пряжек у И.Л. Кызласова (1977, с. 7), к настоящей группе относятся пряжки, выделенные им в разряд рамчатых. В определении разряда, как и для роговых, использовался принцип крепления, но с учётом формы приспособления для соединения пряжки с ремнём. При описании также употребляем терминологию Г.А. Федорова-Давыдова (1966, с. 42), данную для отдела. Дальнейшая классификационная ступень — раздел — определяется общей формой рамки. Детализацию формы фиксирует тип, а для пряжек с язычком на вертлюге тип выделен по форме оси, составляющей с язычком одно целое: лировидная, прямая, овально-выпуклая пряжки.

Разряд А (табл. 20). Без специального приспособления для соединения ремня с пряжкой. Язычок прикреплён к части рамки, которую охватывает ремень.

Раздел I. Прямоугольная рамка.

Тип 1. Квадратная рамка (рис. 49-1, 2). Пряжки этого типа обнаружены в погребениях Алтая и Тувы. Памятники с комплексом вещей, в которых они встречены, датированы исследователями как ранние: Улуг-Хорум, V-VI вв. (Грач В.А., 1982, с. 157) и Узунтал VIII/1, VII-VIII вв. (Савинов, 1982, с. 106). Аналогии таким пряжкам известны и в Восточной Европе в VIII-IX вв. (Фёдоров-Давыдов, 1966, с. 46 — тип II А1). Видимо, такая форма пряжек является наиболее ранней среди прямоугольных.

Тип 2. Прямоугольная рамка с округлым завершением спереди (рис. 49-3-9). Пряжки, включенные в этот тип, по количеству самые многочисленные в данной категории вещей. Диапазон их встречаемости широк как хронологически, так и территориально. Известны такие пряжки в Южной Сибири и Центральной Азии в IX-XII вв.; в Восточной Европе, в Дунайской и Волжской Болгарии, на Урале в XI-XIII вв.

Тип 3. Прямоугольно-овальная рамка (рис. 49-10-13). Пряжки данного типа встречены нами только в Туве. Одна из них находилась в одном погребении с железной пряжкой типа В II-1 (табл. 20).

Раздел II. Овальная рамка.

Тип 1. Круглая рамка (рис. 40 [49]-14-16). Все экземпляры встречены в курганах совместно с роговыми подпружными либо с железными пряжками, выделенными нами в тип АI-2. Подобные им по форме находятся в погребениях гунно-сарматской эпохи (Кызласов Л.Р., 1979, с. 80, рис. 46), а также в памятниках этого же района, но в более поздние времена IX-XII вв. и совершённых по обряду трупосожжения. Встречаются они и в памятниках XI-XIV вв. в Казахстане и Восточной Европе (Фёдоров-Давыдов, 1966, с. 46, тип II — А III).

Тип 2. Овально-вытянутая рамка (рис. 49-18). Подобно вышеописанным пряжкам экземпляры типа 2 находятся в сочетании с более крупными из рога или с железными типа А 1-2. Аналогии таким пряжкам встречаются в памятниках эпохи средневековья на Тянь-Шане (Бернштам, 1952, с. 83, рис. 45-1), в Дунайской и Волжской Болгарии в VIII-IX вв. (Генинг, Халиков, 1964, табл. XI, 15, 17; Станчев, 1957, с. 116 [в библиографии нет]), в памятниках кочевников Восточной Европы в эпоху золотоордынских ханов (Фёдоров-Давыдов, 1966, с. 46).

Разряд Б (табл. 20). Ремень соединяется с пряжкой при помощи оси-«приёмника».

(120/121)

Раздел I. С прямоугольной рамкой, с округлым завершением спереди (рис. 49-20, 21). Обе пряжки обнаружены в коллекциях ГИМ среди памятников Алтая. Точное местонахождение неизвестно — либо Курай III к, 2, либо Туяхта. Тем не менее, мы посчитали нужным включить их в свой каталог пряжек. Размеры их чуть больше по длине вышеописанных прямоугольных — 6,5-7 см. По бокам намечаются едва заметные прогибы — видимо, эта форма в будущем получит широкое распространение в Х-XIII вв. в Центральной Азии и Южной Сибири, а также и в Восточной Европе.

Раздел II. С дугообразной рамкой (табл. 20). Своеобразна форма пряжек данного раздела. Обе пряжки из памятников Тувы. Длина их достигает 4 см, ширина (в месте, где проходит ось) — чуть более 4 см. Аналогии настоящим пряжкам находятся в Восточной Европе в IX-XIII вв. и Средней Азии в VIII-IX вв. (Степи Евразии..., с. 125, рис. 20-61).

Разряд Б (табл. 20). Ремень соединяется с пряжкой при помощи оси, вставленной в рамку, и язычка на вертлюге.

Раздел I. С прямоугольной рамкой и округлым завершением.

Тип 1. Ось, составляющая с язычком одно целое, лировидной формы (рис. 49-22, 24). Пряжки эти в большинстве случаев встречаются в погребениях попарно с таким же типом пряжек. Подобные пряжки встречены в Южной Сибири и Центральной Азии в памятниках тюхтятской и аскизской культур IX-XIII вв.

Тип 2. Ось, составляющая одно целое с язычком, — прямая (рис. 49-26). Пряжки данного типа в большинстве случаев встречаются в погребениях с конем в одном экземпляре, но и там, где их две, они одного типа. Исключение составляет сочетание двух подпружных пряжек в погребении Наинте-Сумэ (МНР). Там вместе с железной встречена роговая пряжка на овальной пластине (тип IБ-II-1). Аналогии пряжкам данного типа находятся в более поздних памятниках в Туве в IX-XI вв. (сожжение); Хемчик-Бом II к. 34, Чаатас на р. Ташебей [за р. Ташебой или на р. Ташебе] и др. Кроме того, встречаются подобные в салтовских памятниках. К этому же типу, на наш взгляд, относятся фрагменты пряжек из погребений Даг-Аразы II-6, Джаргаланты и Бар-Бургазы III-20.

Тип 3. Ось, составляющая единое целое с язычком, — овально-выпуклая (рис. 49-23). Экземпляры немногим отличаются по форме от вышеописанных типов разряда В.

Раздел II. С дугообразной рамкой.

Тип 1. С лировидной осью-язычком (рис. 49-29). Данная пряжка сочетается в одном погребении с железной пряжкой типа АI-3.

Тип 2. С прямой осью и язычком (рис. 49-27). Пряжка данного типа, по мнению автора раскопок Д.Г. Савинова (1982, с. 110), относится к VIII-IX вв.

Раздел III. С овально вытянутой рамкой (рис. 49-10). Пока известен один экземпляр из алтайского погребения, где он встречен вместе с роговой пряжкой. По форме оси, которая составляет единое целое с язычком (или вертлюг), можно отнести данный экземпляр к пряжкам типа 2, т.е. с прямой осью. Такой тип пряжек нам пока мало известен. Аналогичная форма пряжки была обнаружена автором при вскрытии древнехакасского могильника Аймырлыг 2-1-29 (раскопки 1976 г.).

В результате проведённой типологии железных пряжек из древнетюркских погребений с конём в Саяно-Алтае оказалось возможным, на наш взгляд, выявить их хронологические и функциональные отличия. Прежде всего это проявилось в количественном преобладании крупных железных пряжек прямоугольной формы — разряды А и В — 78 %. Причём пряжки разряда А (табл. 20, рис. 49-1-18) хронологически явно появляются раньше, ибо именно такая форма универсальна и известна со скифских времён вплоть до этнографической современности. Пряжки подобной формы известны и в поясных наборах. Что же касается прямоугольных железных пряжек разряда В (табл. 20, рис. 49-22-29), то такие пряжки с язычком на вертлюге,

(121/122)

по мнению исследователей, да и по комплексу вещей, в которых они встречаются, появились около VIII ,в. н.э., и их функциональное назначение как подпружных пряжек неоспоримо (крупные, рассчитанные на довольно широкий ремень, скрепляющие подпругу). Появление такой формы пряжек связано, вероятно, и с определённой формой седла. Необходимость рассматривать их в комплексе очевидна. К «поздним» пряжкам можно отнести и две довольно своеобразные по форме пряжки типа Б-II (табл. 20, рис. 49-20, 21), так как по комплексу вещей, в которых они встречаются, авторы датируют их IX в. (Вайнштейн, 1954, табл. VII).

Пряжки типа А-II, овальные, судя по размерам (едва достигают 4 см), вряд ли могли быть подпружными (табл. 20, рис. 49-14-18). Форма их универсальна. Диапазон встречаемости, как хронологически, так и территориально, слишком широк. Известны они в памятниках шурмакской культуры (Кызласов Л.Р., 1979, с. 80, рис. 46), возможно, еще и ранее, и сохраняются до настоящих времён. Вероятно, древними тюрками они использовались для пристёгивания дополнительных ремней в седельной упряжи, а может быть, как предполагала В.П. Левашева (1952, с. 121), они являлись сбруйными пряжками. В пользу этого свидетельствует факт, что пряжки данного типа, как правило, встречаются в погребениях с другими типами подпружных (более крупных) пряжек: роговыми и железными (Капчалы II).

В заключение несколько слов о взаимовстречаемости роговых и железных подпружных пряжек. Как уже отмечалось выше, встречаемость их в одном погребении не так уж и часта — 10 случаев, и тем не менее хотелось бы на этом остановиться.

1. На наш взгляд, можно выделить могильники, в погребениях которых при коне присутствуют либо только роговые подпружные пряжки (Кокэль, Аймырлыг I, Саглы-Бажи), либо только железные (Даттыг-Чарыг-Аксы, Катанда), либо очень явно проявляется сочетание в одних погребениях тех и других (Аргалыкты, Курай). Причём не только по материалу, но и по форме (когда материал один) они резких отличий не имеют. Примером таких вариаций могут служить следующие погребения: в могильнике Кокэль обнаружены роговые пряжки с прерывающимся вырезом в середине для язычка, с вырезом по бокам корпуса со «щитком» и округлой головкой (рис. 48-2). В могильнике Аргалыкты почти во всех известных нам курганах при коне встречено по две пряжки и чаще в сочетании роговых с железными (табл. 19, 20). В могильнике Кудыргэ четко выделяется группа погребений, в которых при коне обнаружены только железные пряжки одной формы — прямоугольные (рис. 49-9), и группа погребений только с роговыми. Лишь в одном погребении (Кудыргэ II) они сочетаются, но в этих же формах (железная АI-2 с роговой БI-1б).

Конечно же, мы не можем утверждать неуязвимость вышесказан-

(122/123)

ного, но пока хотелось бы обратить на это внимание. Вероятно, это может быть использовано при реконструкции социальной структуры древнетюркского общества. При сопоставлении с особенностями других категорий вещей эти наблюдения помогут и в решении вопросов хронологии.

2. Обращает на себя внимание ещё один факт сочетания подпружных пряжек обеих групп. Наибольшего процента во взаимовстречаемости в одном погребении при коне достигает сочетание роговых пряжек с боковыми вырезами и округлыми головками (А I-1б и Б I-1Б) с железными прямоугольными и овальными пряжками (АI-2 и АII-1). Если учесть, что функциональное значение овальных железных пряжек (АII-1) как подпружных нами поставлено под сомнение, то остается в сочетании с роговыми тип АI-1б. Но именно такое сочетание было отмечено ещё древнетюркскими скульптурами, которые изображали на каменных изваяниях детали пояса. Так, на каменном изваянии № 39 из с. Булун (Тува) (Евтюхова, 1952, с. 85, рис. 22) мы видим подвешенную слева к поясу роговую пряжку (типа Б I-1б), а справа — железную прямоугольную типа АI-2 (рис. 5). Здесь же, на другом каменном изваянии (№ 38), на поясе слева скульптором также изображена роговая пряжка, но уже с мысиком (тип АI-1а), а справа железная отсутствует. И вновь обратимся к нашим сопоставлениям из погребений. Оказывается (по имеющемуся у нас материалу), роговые пряжки с мысиком с железными подпружными в погребениях человека с конём нами не встречены. И именно этот тип роговых пряжек является характерной чертой для памятников Горного Алтая (70 %), следовательно, наличие пряжек такого типа в погребении или на изваяниях в Туве и южнее можно расценивать как принадлежность алтайских тюрков.

Блоки для чумбуров (табл. 21, рис. 16, 50) — это весьма своеобразные по форме пряжки, также составляющие комплекс конской упряжи древних тюрков-тугю Саяно-Алтая. Термин чумбур обозначает чересседельник. Однако в словаре Даля (с. 614) это определение стоит под вопросом с примечанием: «верно, ошибка». Неуверенность в расшифровке этого термина привела, вероятно, к тому, что порой нет чёткости в определении значения и использования таких пряжек в конской сбруе. Но, если судить по местоположению в древнетюркских погребениях с конём — среди рёбер коня, около седла — можно с уверенностью сказать, что настоящие пряжки использовались в качестве застёжек и фиксаторов приторочных ремней, или, как их именуют, — блоков для чумбура. В погребениях Саяно-Алтая встречено чуть более 20 таких блоков в 14 погребениях. Как правило, они располагались около одного коня, даже если в погребении их два. Но количество блоков в одном погребении иногда насчитывалось от одного до трёх (табл. 21). Все они изготовлены из кости (рога), в связи с чем не всегда сохранялась их целостность.

(123/124)

Кость разрушалась. Порой «наконечники» были обломаны и утеряны, что затрудняло определение общего контура блоков. Однако, по возможности, мы попытались типологизировать обнаруженные экземпляры. Принцип типологии заключен в схеме, отражённой на рис. 16.

Рис. 16. Блоки для чумбура (типологическая схема).

(Открыть Рис. 16 в новом окне).

Анализ блоков показал, что несмотря на такую дробность (14 типов) можно выделить более общие детали. Блоки имеют различия по форме щитка: трапециевидные, прямоугольные и овальные. Наиболее употребимы блоки с трапециевидными щитками (разряд II). Обращает на себя внимание длина самого блока, а особенно его «наконечника». При этом установлена и некоторая закономерность его в сочетании с формой корпуса средней части блока, условно названной нами «рамкой». Блокам с удлинёнными наконечниками (раздел «а»), с различными по форме завершениями (кеглевидные, клювовидные, ромбические, прямые), как правило, соответствует округлая форма рамки (отдел Б; рис. 16; 50-8, 15). Для блоков раздела «б» — со средними по длине наконечниками — характерна «рамка» либо прямоугольной формы (рис. 50-9), либо овально-вытянутой (раздел А) с клювовидным завершением (рис. 50-13). Послед-

(124/125)

ний вариант встречается чаще, и в нем наблюдается даже некоторая стандартизация в изготовлении.

Намного сложнее обстояло дело с отнесением к какому-либо типу блоков с укороченным завершением * [сноска: * Условно будем именовать их «укороченными блоками», а с удлинённым и средним завершением — «блоками с наконечниками».] (раздел «в»). Ясно одно, что часть из них бесспорно завершалась или мысовидным окончанием, или едва намечающимся коротким «наконечником».

Вероятно, все изменения в форме блоков имели в большей степени функциональное назначение, нежели датирующее. И всё же позволим себе высказать следующие наблюдения. По форме укороченные блоки близки костяным пряжкам без штифтов, которые получили довольно широкое распространение в период VI-X вв. Встречаются они в погребениях человека с конём, а также в могилах, сооружённых по другому обряду, на протяжении от Сибири до Западной Европы. В Сибири и Казахстане — в древнетюркских погребениях (из Бийска, Егис-Койсу и др.). Известны нам такие пряжки в Венгрии в аварских могилах (Мештерхази, 1969, с. 242-246). Удачная реконструкция употребления таких пряжек, на наш взгляд, представлена венгерским археологом К. Мештерхази (рис. 50-16). Автор отмечает, что подобные пряжки активно использовались у номадов-всадников и что их происхождение следует искать в районе Алтая в III-II вв. до н.э. (Там же, 1969, с. 246). Последнее находит подтверждение в раскопках последних лет на Горном Алтае (Кубарев, 1980). Пользовались такими пряжками в конском снаряжении вплоть до X столетия. Можно предположить, что ранние формы укороченных блоков (более крупные по размерам) могли служить прототипом для блоков с наконечниками, а в будущем — для псевдопряжек или щитков-подвесок на поясе погребённого. Допустим в качестве гипотезы ещё один вариант, что именно такие пряжки — укороченные блоки сыграли роль в появлении костяных подпружных пряжек со штифтом.

Итак, наиболее ранняя форма блоков — это укороченные (типы 4, 9), встречающиеся с первых веков до н.э. Со временем первоначальная функция их как пряжек постепенно трансформируется: они превращаются действительно в блок, который служил не столько для застёгивания, сколько для затягивания и фиксирования узких ремней. Такой блок должен был легко скользить при застёгивании, и появилась потребность в устройстве, за которое можно взяться, чтобы потуже подтянуть ремень. Поэтому, на наш взгляд, и происходит удлинение рамки её наконечника. В погребениях кудыргинского типа, т.е. в VI-VII вв., мы встречаем и укороченные блоки параллельно с блоками с наконечниками раздела «б». Существовали они и в VIII в. Но в конце VIII в. наблюдается некоторое измене-

(125/126)

ние в форме блока: рамка становится округлой (отдел Б), наконечник удлиняется (раздел «а»), и форма приобретает разнообразие (рис. 50). Размеры таких блоков увеличиваются, достигая 9 см общей длины. Именно эти формы находят отражение в металлических щитках-подвесках на поясах древних тюрков (рис. 8). Вместе с такими формами блоков существовала и еще одна — с прямоугольным щитком и прямоугольным корпусом (разряд III). Сохранилось использование и укороченных блоков типа 9. Однако такая форма в Туве развития не получила, и таких экземпляров в погребениях с конём здесь пока не встречено. Они преобладают на Алтае и в Хакасии. Процентное соотношение выявленных экземпляров блоков для чумбура в древнетюркских погребениях Саяно-Алтая таково: в Туве — 77,3 %; на Алтае — 18,2; в Хакасии — 4,5 %. Обращает на себя внимание и своеобразие формы блоков с наконечниками, которые не известны нам на западе, а к востоку от Саяно-Алтая встречаются только металлические в качестве детали пояса (рис. 16). Видимо, такие блоки для чумбура местного происхождения, и если они и встречаются в единичных экземплярах где-то за пределами Тувы и Алтая, то могут служить свидетельством древнетюркской принадлежности.

Застёжки для пут (костяные или роговые; рис. 51) являются частью конского снаряжения. Путы существовали для сдвуноживания или стреноживания коней. Иногда их использовали в качестве запоров на ремни в подпруге или, для крепления колчана (рис. 36-6). У исследователей для определения этой категории вещей используется различная терминология: застёжки от пут, цурки, костыльки, челноки.

Лошадь специально спутывали перед погребением всадника и самой лошади. Обычным явлением бывают находки одной-двух застёжек в погребении. Полный комплект составляют четыре и более застёжек (Кирпичников, 1973, с. 78).

Путы представляют собой узкий ремень длиной 60 см, шириной от 1,0 до 2,0 см с двумя-тремя концами, на которых были укреплены роговые или костяные (могут быть и деревянные) застёжки, каждая из них запирала петлю, надевавшуюся на ногу лошади (Кирпичников, 1973, с. 78).

В 57 погребениях с конём в Саяно-Алтае нами обнаружено 109 экземпляров застёжек для пут. Как правило, они представлены роговыми пластинами вытянутой формы длиной 6-8,5 см с прямоугольной или овальной прорезью в середине для ремня (рис. 51). По форме пластин настоящие застежки выделяются в три типа. При детализации формы внутри типа они определяются в подтипы.

Тип I (50 экз.). Пластина прямая с выпуклой спинкой (рис. 51-1-12).

Подтип 1 (рис. 51-1-8) — пластина с выемом при переходе

(126/127)

к выпуклой части спинки. Выпуклая часть представлена прямым срезом или слегка вогнутым.

Подтип 2 (рис. 51-9-12) — пластина с плавным переходом выпуклой части, верхняя часть которой может быть овальной или прямой.

Тип II (41 экз.). Пластина дугообразная с выпуклой спинкой (рис. 51-13-29).

Тип III (18 экз.). Оба края пластины выпуклые (рис. 51-30-38).

Рассмотренные экземпляры застёжек для пут из древнетюркских погребений несколько отличаются по форме от застежек, обнаруженных при коне у кочевников Восточной Европы (Фёдоров-Давыдов, 1966, с. 21, с. 17, рис. 2), однако есть и подобные им (Артамонов, 1958, с. 39-40, рис. 26). Аналогии застёжкам I типа имеются в погребениях кимаков и карлуков в IX-X вв., а также у кочевников Казахстана (Степи Евразии..., 1981, с. 132, рис. [26]-16; с. 125, рис. [20]-56). С X в. они проникают на Русь (Кирпичников, 1973, с. 78). Внутри данного типа выделены ещё два подтипа застёжек, которые иногда встречаются совместно в одном погребении. Хотелось бы отметить, что этот тип характерен в основном для Тувы. Застёжки типа I-1 преобладают в древнетюркских погребениях Тувы — 96 %, и только 4 % — на Алтае. Застёжки типа 1-2 также изобилуют в памятниках Тувы — 70 %, а на Алтае — 30 %.

Причём в алтайских погребениях они сочетаются с застёжками типа II. Последний, в своей классической форме, с ярко выраженным прогибом, встречен в основном на Алтае и в менее выразительной форме — в Туве, Хакасии и Монголии (рис. 51-13-29). В погребениях могильника Туяхта 1 (Алтай) застежки типа II сосуществуют с застёжками последующего типа (III), который в равной степени встречен в памятниках всего Саяно-Алтая. Именно в этом типе отмечены застёжки с насечками, нарезками, т.е. с «орнаментом» (рис. 51-30, 31, 34, 37). В итоге хотелось бы отметить, что выделенные типы застёжек для пут могут служить свидетельством территориального их использования, что позволило установить те центры, где могли концентрироваться производство и бытование этой категории вещей. Так, застёжки для пут, выделенные нами в тип I, характерны для Тувы, в тип II — для Алтая.

Всё вышеизложенное относительно сбруи верхового коня у тюрков-тугю даёт возможность проследить развитие форм отдельных деталей набора конского снаряжения. Выявление сочетания типов вещей в одном комплексе одного погребения показало, что в полном наборе они, как правило, встречаются у всадников, принадлежавших аристократической части общества (независимо от пола и возраста), а также у дружинников, чья деятельность отмечена воинскими доблестями. Остальные слои населения, соблюдая обряд захоронения человека с конём, помещали с умершим его спутника-коня лишь, с отдельными частями сбруи.

(127/128)

Сопоставление отдельных деталей конского снаряжения с учётом их взаимовстречаемости (табл. 22) позволило выделить ряд комплексов сбруйных наборов. Замечено, что если при погребённой лошади находилось седло, то в подпруге встречаются пряжки, как правило роговые, в большинстве случаев с округлой головкой — типы Аб и Бб (табл. 19, 22, рис. 48). Но есть и исключения. При сёдлах типа 3 встречены также подпружные пряжки типа В (на округлых роговых пластинах) и железные на вертлюге (тип В) (рис. 49-23).

Таким образом, в составе подпруг погребённых лошадей у тюрков-тугю можно отметить некоторые закономерности: определенным типам сёдел соответствовали и определённые типы пряжек и стремян, и даже набор узды (табл. 22). Так, сёдлам типа I сопутствовали роговые пряжки с округлыми головками типа Аб с прерывающимся вырезом (рис. 48-2), восьмёрковидные стремена (тип 1б), узда с роговыми псалиями (тип II А). В погребениях, где находилась лошадь с седлом типа 2, преобладающими явились подпружные роговые пряжки типа Бб, но не исключается встречаемость пряжек Аб и железных типа А; стремена — восьмерковидные. Анализ всего комплекса подводит к предположению, что он мог быть наиболее ранним по времени бытования — VII-VIII вв. (табл. 22).

На наборе с сёдлами типа 3 хотелось бы остановиться особо. Мы уже отмечали, что именно в этот тип вошли сёдла с чернолаковым покрытием. Им, как правило, соответствуют железные подпружные пряжки на вертлюге. Не исключен вариант сосуществования седел типа 3 с роговыми подпружными пряжками типа Аб (1 экз.). Стремена в таком наборе большей частью с петлёй-пластиной (тип 2а); довольно редко, но все же встречаются и восьмёрковидные стремена (типы 1а, б). Такой подпруге соответствуют удила гладкие — как однокольчатые, так и двукольчатые с железными эсовидными псалиями. Отметим и то, что один такой сбруйный набор находился в погребении всадника, при котором была обнаружена монета Кайюань-Тунбао (ДА V-1). Всё это позволило отнести такой комплекс погребального инвентаря к знатной части тюркского общества периода уйгурского каганата в Саяно-Алтайском нагорье, VIII-IX вв. (Овчинникова, 1981).

Четвёртому типу сёдел соответствуют в равной степени различного типа подпружные пряжки типов Аа, Бб, В (табл. 22, рис. 48); стремена — восьмёрковидные. В наборе конского снаряжения, где имеется только облицовка на луку седла, а само седло отсутствует, встречены подпружные пряжки типа Бб, стремена — как петельчатые, так и пластинчатые; удила с роговыми двудырчатыми псалиями.

В итоге отметим, что вышеотмеченные наблюдения помогают выстроить предметные древнетюркские комплексы во временной последовательности (табл. 23).

наверх