Б.Б. Овчинникова
К вопросу о вооружении кочевников средневековой Тувы
(по материалам раскопок могильника Аймырлыг).
Тысячелетиями война была решающим, а часто и единственным средством международной политики. Войной разрешались споры, она была средством обогащения, усиления и ослабления социальных противоречий; в результате войн создавались и гибли государства. В истории кочевников средневековой Тувы военное дело также играло важную роль. На этой территории обнаружены великолепные памятники древних культур, которые свидетельствуют о их исторической связи с культурой и бытом как современных тувинцев, так и их соседей. Археологические исследования последних лет на могильнике
(132/133)
Аймырлыг [1] позволяют существенно уточнить и дополнить имеющиеся представления о вооружении племён средневековых государств, в том числе и на территории современной Тувы.
Вооружение кочевников средневековой Тувы представлено наступательным и оборонительным видами оружия. Набор наступательного вооружения у них был весьма скромным. Самым распространённым являлись лук и стрелы. Наиболее освоенным в эту эпоху в Туве можно считать сложный лук. Появление его в Южной Сибири исследователи относят к гуннскому периоду. [2] Со временем у поздних кочевников, в том числе у тюрков, уйгуров и кыргызов, постепенно такие луки уменьшались в размерах, что позволяло вести более эффективную стрельбу. Кроме того, им были известны приёмы стрельбы из лука на полном скаку. Возможно, что и это они унаследовали от своих предшественников — гуннов. Так, ещё «Модэ (вождь гуннов. — Б.О.)... начал упражнять своих людей в конном стрелянии из лука». [3] В большинстве случаев археологическими исследованиями не удаётся определить точные размеры лука: деревянная основа не обнаружена, а по сохранившимся костяным накладкам, которые укрепляли лук, этого нельзя сделать. Но, судя по размерам самих накладок и хорошо известному кокэльскому луку, [4] можно предположить, что луки кочевников средневековой Тувы не превышали 1,5 м. Подтверждается это и наличием фрагмента лука из тюркского кургана могильника Аимырлыг III (сооружение II-1). Длина его со спущенной тетивой 148 см. Устройство и процесс изготовления луков, обнаруженных в захоронениях поздних кочевников в Туве, типичны для народов Азии и Восточной Европы. В основном из частей лука сохранились небольшие по размерам концевые и боковые накладки: боковые — в среднем длиной 14-16 см и шириной 2-3 см; концевые — 18-20 см длиной и 2- 4 см шириной. Подобно всем накладкам лука эпохи средневековья данные накладки как с внутренней, так и с внешней стороны на 3-4 см от края конца покрыты штриховой нарезкой. Для боковых накладок от луков из тюркских курганов могильника Аимырлыг характерно следующее: на внешней
(133/134)
стороне накладок имеются короткие рунические надписи (Аймырлыг I, сооружение VIII-52), пейзажная сцена (Аймырлыг III, сооружение V-1) и знак в виде треугольника с точкой (Аймырлыг III, сооружение II-1). Возможно, таким образом владельцы метили свою собственность. Видимо, накладки подвергались постоянному трению и были гладкими, за исключением той части, которая шла под обмотку и где сохранились эти знаки.
Неотъемлемой частью лука являются стрелы. Популярность такого оружия обусловлена прежде всего рядом его преимуществ: эффективностью, универсальностью, дешевизной и удобством в применении. Для тюркских наконечников характерно их подразделение по функциональному назначению. Так, имелись стрелы для охоты, причём на мелкого пушного зверя. Изготовлялись такие наконечники стрел из кости или дерева (рис. 1, 5). Известно, что с их помощью зверька не убивали, а только оглушали, не портя шкурки. Но большинство из обнаруженных стрел всё же было предназначено для боя. Здесь следует выделить так называемые стрелы-свистунки. В китайских источниках о них сказано следующее: «...свистункою называется стрела, на полёте производящая свист». [5] Это трёхлопастные наконечники стрел, на черешок которых насажен маленький костяной круглый или слегка вытянутый шарик с отверстиями (рис. 1, 11).Наличие большого количества костяных шариков объясняется простотой их изготовления. Реже встречаются наконечники стрел с железными шариками с отверстиями, кованными из одного куска железа. При полете стрелы воздух проникал в отверстия, и она издавала пронзительный свист. Такой вид стрел был распространён у кочевников в более ранние периоды. Бытовали они и у гуннов: «...Модэ сделал свистунку... В 209 г. до рождества Христова Модэ застрелил Туманя свистункою и взошел на престол по нем». [6] Обнаружены наконечники стрел, в нижней части лопастей которых делались отверстия. Такие стрелы при полете, издавая звуки, вернее шипение, оказывали определённое психологическое воздействие на противника: пугали вражескую конницу. Кроме того, благодаря вращению при полёте они глубже вонзались в тело врага и разрывали его во многих направлениях своими лопастями. [7] Относительно изобретения шипящих стрел предпочтение, по-видимому, можно отдать тюркским племенам. Нужно отметить, что тюркские наконечники стрел не отличались особым разнообразием формы. Преобладали в основном трёхлопастные, среди которых можно выделить не-
(134/135)
Рис. 1.Наконечники стрел.
1-4, 6-8 — Аймырлыг II, группа III (погребение с трупосожжением); 5 — Аймырлыг III, сооружение II-4 (погребение с конём); 9-12 — Аймырлыг III, сооружение IV-1 (погребение с конём).
сколько типов различных по конфигурации и размерам лопастей: это наконечники стрел со слегка расширяющимися книзу закруглёнными лопастями, с лопастями в виде треугольника, с узкими дуговидными лопастями, с трапециевидными и т.д. Наиболее ранние наконечники стрел выковывались из одного куска металла. Позднее черешок стали ковать отдельно от пера, но упора у пера пока не делали. Со временем стала очевидной необходимость такого упора, чтобы древко не крошилось о края лопастей. Этот вид стрел получил широкое распространение в период экспансии кыргызов на территорию Тувы. Именно с ними связано появление здесь новых форм наконечников стрел. У кыргызских племён мы почти не встречаем наконечников стрел без упора. Для этой формы характерно множество вариантов, порой со сложной конфигурацией пера. Так, с увеличением числа тяжеловооружённых воинов кыргызы начали производить бронебойные наконечники стрел — боль-
(135/136)
шие плоские наконечники с широким верхним краем, который остро затачивался (рис. 1, 7). Он пробивал даже железные пластины панциря. Этот тип плоских стрел весьма разнообразен: наконечники с закруглённой верхней частью и с верхним краем в виде треугольника, ромба и т.д. С начала II тысячелетия н.э. плоские наконечники преобладали в вооружении всех кочевых племен. [8] Бронебойные наконечники стрел мало изменились и в IX-XII вв. Наибольшее развитие получили наконечники стрел, предназначенные для поражения легковооружённого воина. [9] Самыми разнообразными у кыргызов, очевидно, следует считать трёхлопастные наконечники стрел. По размерам они уже больше тюркских, с более широкими лопастями. Фигурные отверстия в лопастях делались для того, чтобы стрелы, вращаясь при полёте и попадая в тело врага, разрывали его во всех направлениях (рис. 1, 6, 8). [10] Вэто же время появляются трёхгранные и четырёхгранные наконечники стрел. В сечении они представляют треугольник, квадрат, ромб или более сложную геометрическую фигуру (рис. 1, 1-4). Они невелики по размерам, но обладают большим весом, чем трёхлопастные, а следовательно, и большей пробивной силой. Но из-за сложности конфигурации пера производство их было очень трудоёмким, и поэтому число их в общей массе незначительно. Все наконечники стрел средневековых кочевников Тувы черешковые, и способ насада один: древко насаживалось на стержень. На большинстве стрел из тюркских курганов сохранились обмотки на верхней части древка в виде узких берестяных полосок. Длина обнаруженных древков составляет 60-70 см (могильник Аймырлыг III).
Обязательной принадлежностью вооружения лучника были колчаны. В Туве начиная с раннего средневековья и кончая этнографической современностью колчаны изготовлялись из берёсты. Их форма в эпоху средневековья не претерпевает существенных изменений. Берёста порой неплохо сохраняется, и к настоящему времени в результате раскопок тюркских погребений в Туве найдено более 20 целых колчанов и значительное количество их во фрагментах. Принято выделять два типа колчанов, характерных для Южной Сибири: гориты — берестяные колчаны длиной 60-70 см, овальные в сечении, с деревянным дном и деревянной крышкой. Стрелы в них носились оперением вверх. [11] Очевидно, гориты распространяются
(136/137)
Рис. 2. Палаш (1) и колчан (2) из погребения с конём, Аймырлыг III, сооружение V-1.
в Туве в VI-VIII вв. [12] Другой тип колчанов — колчаны с карманами. Размеры такого колчана несколько больше предыдущего за счёт кармана (рис. 2, 2).Длина нижней стороны колчана, обращённой к воину, составляет 85-90 см, а в некоторых случаях достигает 1 м (могильник Аймырлыг I, сооружение V-2). Карман изготовлялся из двух слоёв берёсты. Его назначение — предохранять одежду воина от острых наконечников стрел, которые в таких колчанах носились оперением вниз. [13] Колчаны с карманом появляются в Туве не позднее VIII в., в эпоху господства кыргызов, [14] о чём свидетельствуют колчаны из могильника Аймырлыг III. И гориты, и колчаны с карманом изготовлялись из двух слоёв берёсты — для большей прочности. Кроме того, у горловины и у днища колчаны обкладывались широкими полосками берёсты. Иногда на таких обкладках в верхней части колчана встречаются гравированный орнамент [15] или изображение всадника (могильник Аймырлыг III, сооружение II-1). Видимо, это делалось с целью более прочного скрепления слоёв берёсты, а также украшения: вдоль колчана и по краям его располагались узенькие костяные накладки, покрытые геометрическим орнаментом (Аймырлыг III, сооружение II-14).
(137/138)
Следующим по значению наступательным видом оружия после лука и стрел следует считать меч или саблю. Последняя появилась в Азии в VII в. и считается южносибирской по происхождению. [16] Но именно в Южной Сибири она не приняла классической формы: сильно изогнутый однолезвийный клинок с закруглённым наклоном рукояти к клинку. Все тувинские сабли VI-XII вв., известные по изображениям на древнетюркских каменных изваяниях [17] и по материалам раскопок, [18] отличаются слабой изогнутостью клинка, а порой совершенно прямым клинком со слабым переходом рукояти к лезвию. Очевидно, сабли средневековой Тувы можно отнести к переходному типу от меча к сабле. Понятие «переходный» условно, так как этот тип просуществовал здесь несколько столетий. Именно к такому типу можно отнести и клинок из тюркского кургана могильника Аймырлыг III (сооружение V-1, рис. 2, 1).Клинок совершенно прямой, длина его 74 см. Рукоять как бы продолжает клинок, общая длина их около 1 м. Небольшое перекрестье находится под углом к клинку. Длина его 8 см, ширина — 2-3 см. На первый взгляд такая форма оружия соответствует классическому мечу. Но есть ряд особенностей, которые не позволяют отнести его к разряду мечей. Прежде всего это однолезвийный клинок, остриё которого не закруглено, а заострено. Следовательно, это оружие было не только рубящим, но и колющим. Кроме того, конец клинка раскован на два лезвия. Такие клинки, имеющие особенности меча и сабли одновременно, принято называть палашами. [19]
Рассматриваемый экземпляр следует отнести к тюркским палашам. Подобный вид оружия был распространён и в эпоху кыргызской экспансии в Туве — мечи из курганов в долине р. Хемчик. Клинки однолезвийные, но их концы раскованы на два лезвия. У одного меча рукоять изогнута и наклонена к лезвию, перекрестье под углом к клинку. Другой меч имеет более широкое перекрестье, образующее с клинком прямой угол. [20] Следовательно, такие клинки не являются классическими мечами, они содержат в себе элементы и меча, и сабли, поэтому их также можно считать палашами. Очевидно, с VII по XII в. палаши в Туве не претерпели существенных изменений, и ни тюрки, ни кыргызы не перешли к изготовлению классической сабли, известной в Средней Азии. Такая разновид-
(138/139)
ность сабли-палаша, видимо, являлась более удобным оружием, так как им можно было не только рубить, но и колоть. К тому же палаш, как и сабля, был легче меча за счёт устранения второго лезвия и сужения клинка. [21] Вероятно, палаш, по назначению приравненный к мечу и сабле, в эпоху средневековья получает значительное распространение. Лук, стрелы, палаши практически и составляли весь набор наступательного оружия воина в средневековой Туве. Довольно редко встречаются находки копий. Кинжалы же утрачивают функцию боевого оружия и становятся главным образом предметами украшения, о чём свидетельствуют археологические данные (немногочисленность их и небольшие размеры) и письменные источники: «тюрки... как украшение пояса носили также кинжалы».
До сих пор мало изучено защитное вооружение средневековых народов Тувы — щит, панцирь, шлем. Весьма скупые сведения о нём содержат письменные источники, а находки чрезвычайно редки. Полный набор защитного вооружения имел тяжеловооружённый воин, легковооружённый воин — только щит. [22] Значит, щит являлся обязательной принадлежностью воина в средневековой Туве. Долгое время о нём можно было судить только по писаницам [23] и кратким сведениям письменных источников: «...щиты, чтобы отражать стрелы, делают так: расколов дерево, соединяют поперечиной. Стрелы не могут прорвать такой щит». [24] Подтверждается это находкой деревянного щита в тюркском погребении могильника Аймырлыг III (сооружение V-1, рис. 3). Изготовлен он из пяти деревянных плах шириной 15-18 см, толщиной 1 см. Щит диаметром 78 см имеет почти правильную круглую форму. С внутренней стороны эти плахи соединены деревянной перекладиной, которая, вероятно, могла служить и рукояткой. Этот тюркский щит аналогичен среднеазиатскому, найденному в Согде. Согдийский щит немного меньше по размерам, и по краю его сделана металлическая оковка, но он, как и тувинский, изготовлен из отдельных деревянных дощечек, склеенных между собой. [25] Согдийский щит слегка выгнут, а тувинский — прямой. Это отличает оба щита от древнерусского — круглого и заметно выпуклого. Но главное отличие в том, что у древнерусских щитов посредине имеется металлический умбон. [26] Тюркские щиты без умбонов. Очевидно, щитом не пользовались в поединке с рубящим оружием, ибо вряд ли такой деревянный щит мог выдержать удар палаша или сабли. Это подтверждают и китай-
(139/140)
Рис. 3.Щит из погребения с конём, Аймырлыг III, сооружение V-1.
ские хронисты: «...щиты, чтобы отражать стрелы...». [27] Кыргызский щит пока не обнаружен, и судить о нем мы можем по писаницам (Сулекская писаница в Хакасии), согласно которым кыргызские воины пользовались овальными, слегка вытянутыми книзу деревянными щитами. [28]
(140/141)
Рис. 4.Фрагменты панциря из погребения с конём, Аймырлыг III, сооружение II-6.
Относительно другого вида защитного вооружения — панциря — следует отметить, что внешний вид его известен нам также по писаницам, например на Сулекской писанице изображён воин в панцирной рубашке. Археологические исследования на могильнике Аймырлыг свидетельствуют о существовании панциря у воина той эпохи: найдены железные пластины, из которых состоял панцирь. Все обнаруженные панцирные пластинки прямоугольной формы с закруглёнными краями. Длина 6-8 см, ширина 2-4 см, толщина до 2 см. Заслуживает внимания фрагмент панциря из тюркского кургана могильника Аймырлыг III (сооружение II-6, рис. 4). Он позволяет несколько чётче представить конструкцию древнетюркского панциря, хотя сохранность его плохая. Размеры этого монолита: длина 68-70 см, ширина 30-35 см. Он включает в себя около 200 пластин. Длина их 5-6 см, ширина 2,5-3 см, толщина 1-2 мм. На каждой стороне пластины сделано несколько отверстий. Пластинки скреплялись довольно прочно. Они накладывались одна на другую таким образом, что верхняя пластина примерно на 1/3 закрывала нижнюю. Это усиливало прочность доспеха, но и увеличивало его вес. Нужно отметить, что обнаруженный фрагмент панциря располагался на тазовой кости лошади. Возможно, он относился не к воину, а к его спутнику — коню. Воин же пользовался более лёгким доспехом. Так, на некоторых тюркских изваяниях у воинов на груди имеются два круга. По мнению С.И. Вайнштейна, это деталь воинского доспе-
(141/142)
ха. [29] Изображения аналогичных блях обнаружены на танских погребальных статуэтках воинов и на половецких каменных бабах. [30] К сожалению, археологических находок, подтверждающих эти сведения, пока нет. В целом можно сказать, что по форме и размерам панцирных пластинок и по внешнему виду самих панцирей тюркские и кыргызские доспехи похожи.
И, наконец, самый малоизвестный предмет защитного вооружения в средневековой Туве — шлем. Судя по Сулекской писанице, мы можем говорить о существовании остроконечного шлема, напоминающего русский шлем-шишак и шлемы кочевников Восточной Европы. [31] Подтверждается это и находкой изображения всадника на берёсте в верхней части колчана из тюркского кургана могильника Аймырлыг III (сооружение II-1).
Рассмотренные выше виды вооружения позволяют предположить высокий уровень военного искусства и вооружения кочевников средневековой Тувы. Высоким было и качество оружия, о чём свидетельствуют предварительные технологические исследования. [32] На основе проведенных структурных анализов средневекового оружия из могильника Аймырлыг можно сделать некоторые выводы о технологии его изготовления. В результате исследований установлено, что наконечники стрел были изготовлены способом горячей ковки при температуре 950-1100°, поэтому на металле не осталось следов деформации (рис. 5, 4, 6). Микроскопические анализы предметов вооружения и оснащения средневекового воина Тувы свидетельствуют о наличии видманштеттовой структуры на поверхности шлифов. Такая структура образуется в результате перегрева изделия во время ковки. Металл приобретает характерные черты литого металла, который уступает кованому в прочности, он более хрупок. Температурные рамки технологии довольно жесткие: в случае перегрева получается видманштеттова структура, которая лишает изделие преимуществ кованого металла, а при низкой температуре лопасти стрел не будут приварены. Высокая точность и завершенность обработки поверхности наконечников стрел свидетельствуют о большом мастерстве древнего кузнеца. Рассматриваемые изделия изготовлены из низко-
(142/143)
углеродистого железа. Это объясняется тем, что наконечники предназначались для разового пользования. Содержание углерода в большинстве образцов 0,25-0,4 % (рис. 5, 1, 4-6). Науглероживание происходило во время металлургического процесса. Интересно, что при изготовлении наконечников стрел не был использован приём цементации, т.е. приём направленного науглероживания металла. Не исключена возможность потери углерода с поверхности изделий во время его длительного пребывания в огне (при кремации трупа вместе с вооружением). Это подтверждается наличием обезуглероженного слоя. Структура наконечников стрел свидетельствует о высоком качестве металла такого массового оружия, как наконечники стрел. Анализ показал, что твёрдость пера выше, чем черешка. Следовательно, кузнецы в средневековой Туве умели придавать металлу нужную твёрдость, хотя образцы изготовлялись, видимо, из относительно мягкого железа, не содержащего легирующих добавок. Это установлено спектральным анализом трёх предметов из вещевого комплекса тюркского воина, погребённого в могильнике Аймырлыг III. Анализ данных образцов свидетельствует и об исключительной чистоте металла: почти все примеси не превышали тысячной доли в процентах. Структурные характеристики средневекового металла Тувы сходны с древнерусскими (способ горячей ковки), [33] но вместе с тем можно отметить некоторое своеобразие технологии производства средневекового оружия в Туве. Так как при изготовлении наконечников стрел не использовался приём цементации, встаёт вопрос: знали ли средневековые кузнецы Тувы этот приём вообще? Оказывается знали, правда, пользовались им при производстве других изделий и довольно редко, что подтверждается проведёнными исследованиями ножей (рис. 5, 3).Содержание углерода в цементированных ножах составляет 0,1-0,3 %. После ковки ножи подвергались поверхностной цементации, и на лезвии появлялась зона феррита с содержанием углерода 0,7-0,8 %. [34] Когда же стал применяться прием цементации в Туве? В Древней Руси он известен с X в. [35] Пока также неясно, почему кыргызские наконечники стрел сохранились лучше, чем тюркские? Металлографический анализ в принципе показал одинаковое качество металла. В результате обряда трупосожжения могла измениться структура, но не состав металла. Вероятно, для решения этого вопроса необходимо провести химический анализ. Таким образом, многочисленные серии структурно изученных элементов вооружения (оружия и предметов быта) средневекового кочевника Тувы позволят ответить на
(143/144/145)
Рис. 5. Металлографический анализ находок оружия из могильника Аймырлыг.
1 — наконечник стрелы, Аймырлыг II, сооружение III-1 (погребение с конём); 2 — наконечник стрелы, Аймырлыг II, сооружение III-2 (погребение с трупосожжением); 3 — нож, Аймырлыг II, сооружение III-3 (погребение с трупосожжением); 4, 6 — наконечники стрел, Аймырлыг III, сооружение II-14 (погребение с конём); 5 — наконечник стрелы, Аймырлыг III, сооружение V-1 (погребение с конём).
(144/145/146)
вопросы происхождения, производства и даже их употребления, а результаты химического анализа помогут разрешить проблему лучшей сохранности кыргызских предметов по сравнению с тюркскими.
Проведённые исследования и новые материалы дают представление о комплексе вооружения кочевников средневековой Тувы, куда входили как защитный доспех (шлем, щит, панцирь), так и набор наступательного вооружения, хотя комплект его был неполным (лук, стрелы и палаш). В тюркское время кинжал как боевое оружие уже вышел из употребления. Копья применялись чрезвычайно редко. Боевых топоров, булав, палиц и других видов холодного оружия средневековые племена Тувы, вероятно, в бою не применяли. По крайней мере упоминаний о них в источниках нет. Наличие только лука со стрелами и палаша свидетельствует о преимуществе дистанционного характера боя перед рукопашным. Неполнота комплекса наступательного оружия воинов средневековой Тувы восполнялась великолепным владением стрельбы из лука, их излюбленного оружия. Недаром оно сохранилось вплоть до этнографической современности.
[1] Могильник Аймырлыг расположен в Улуг-Хемском районе Тувинской АССР на левом берегу р. Чаа-Холь в местности Аймырлыг. Памятники эпохи средневековья на могильнике Аймырлыг исследованы группой Уральского университета им. А.М. Горького, работающей в составе Саяно-Тувинской археологической экспедиции Ленинградского отделения Института археологии АН СССР, под руководством автора.
[3] Иакинф (Бичурин Н.Я.). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии. Спб., 1851, ч. 1, с. 140.
[4] Вайнштейн С.И. Памятники второй половины I тысячелетия в Западной Туве. Тр. ТКАЭЭ, М.-Л., 1966, т. II, с. 324.
[5] Иакинф (Бичурин Н.Я.). Собрание сведения народах..., с. 11-12.
[6] Там же.
[7] Левашова В.П. Из далёкого прошлого южной части Красноярского края. Красноярск, 1939, с. 52.
[8] Худяков Ю.С. Опыт типологической классификации наконечников стрел енисейских кыргызов IX-XII вв. В кн.: Соотношение древних культур Сибири с культурами сопредельных территорий. Новосибирск, 1975, с. 32.
[9] Там же, с. 31.
[10] Левашова В.П. Из далёкого прошлого..., с. 52.
[11] Худяков Ю.С. Военное дело у кыргызов в IX-X вв. В кн.: Бахрушинские чтения 1976 г. Новосибирск, 1976, с. 155.
[12] Вайнштейн С.И. Памятники..., с. 324.
[13] Худяков Ю.С. Военное дело у кыргызов в IX-X вв., с. 156.
[14] Вайнштейн С.И. Памятники..., с. 324.
[15] Грач А.Д. Археологические раскопки в Монгун-Тайге и исследования в Центральной Туве. Тр. ТКАЭЭ, т. I, с. 35, рис. 37.
[16] Мерперт Н.Я. Из истории оружия племён Восточной Европы в раннем средневековье. СА, 1956, № 23, с. 166.
[18] Нечаева Л.Г. Погребения с трупосожжением могильника Тора-Тал-Арты. Тр. ТКАЭЭ, М.-Л., 1966, т. II. с. 111-112.
[20] Нечаева Л.Г. Погребения с трупосожжением..., с. 111-112.
[21] Мерперт Н.Я. Из истории оружия..., с. 166.
[22] Худяков Ю.С. Военное дело у кыргызов в IX-X вв., с. 156.
[24] Кюнер Н.В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961, с. 60.
[25] Распопова В. И. Щит с горы Муг. КСИА, 1973, № 136, с. 125.
[26] Рабинович М.Г. Из истории русского оружия IX-XV вв. Тp. Ин-та этнографии, М.-Л., 1947, т. 1, с. 68.
[27] Кюнер Н.В. Китайские известия..., с. 60.
[28] Худяков Ю.С. Военное дело у кыргызов в IX-Xвв., с. 156.
[30] Кызласов Л.Р. История Тувы..., с. 109.
[31] Рыбаков Б.А. Ремесло Древней Руси. М.-Л., 1948, с. 232.
[32] Анализы были проведены работниками лаборатории Уральского отделения Института железнодорожного транспорта, сотрудниками лаборатории спектрального анализа Уральского научно-исследовательского института чёрных металлов и лаборатории структурного анализа при комплексной лаборатории археологических исследований Уральского университета им. А.М. Горького. Заключения по анализам сделаны совместно с сотрудниками лаборатории структурного анализа Уральского университета им. А.М. Горького С.А. Днепровым.
[33] Колчин Б.А. Чёрная металлургия и металлообработка в Древней Руси. М., 1953, с. 180.
[34] Хоанг Ван Кхоан. Технология изготовления железных и стальных орудий Южной Сибири. СА, 1974, № 4, с. 115.
[35] Колчин Б.А. Чёрная металлургия..., с. 160.
|