Е.В. Переводчикова
Язык звериных образов.
Очерки искусства евразийских степей скифской эпохи.
// М.: «Восточная литература». 1994. 206 с. («По следам древних цивилизаций»). ISBN 5-02-017744-Х
[ аннотация: ]
Книга посвящена исследованию одного из интересных и по многом ещё загадочных явлений культуры народов, обитавших на территории нашей страны и в сопредельных областях, — так называемому скифскому звериному стилю. Этот стиль исследуется прежде всего как специфическая изобразительная система, включающая приёмы изображения, формальную структуру, моделировку, иконографию и т.д.
Издание носит научно-популярный характер и ориентировано не только на специалистов, но и на широкие круги читателей.
Содержание
Почему «звериный стиль»? — 19
Воплощённое имя. — 22
Традиция как язык. — 24
Несколько примеров. — 28
Признаки как знаки. — 37
Кошки, волки и медведи — хищники. — 42
Между двух миров. — 46
Звери, которых не было. — 48
Композиции. — 54
В поисках корней и истоков. — 28
Начало: какое оно? — 63
Цитирование как способ выражения мысли. — 66
Другие пути. — 73
Единое искусство Великой степи. — 86
Восток и Запад. — 89
От центров к периферии. — 99
И всё-таки — общность! — 111
«Скифское барокко». — 114
Алтайские курганы. — 116
На окраинах Персидской империи. — 128
В царстве скифов. — 139
Прикубанье — перекрёсток путей. — 157
Контакт как диалог. — 170
«Разговор на разных языках». — 173
Примечания [разнесены по разделам]. — 185
Contents. — 205
Прим. сайта: некоторые ссылки даны в издании с ошибками, здесь исправлена только часть их.
От редактора ^
В культурной истории любой страны, любого народа есть явления, заслуживающие того, чтобы быть предметом их особой гордости, явления, не только привлекающие пристальное внимание специалистов, но и способные вызвать активный душевный отклик у самых широких кругов зрителей, читателей, слушателей. Культурное наследие России с её необозримыми пространствами и многонациональными традициями столь богато и разнообразно, что в нём нелегко выделить сравнительно небольшой круг подобных наиболее значимых явлений. Но и на таком ярком фоне не может и не должен затеряться тот самобытный художественный феномен, которому посвящена предлагаемая книга, — анималистическое искусство пародов евразийских степей I тысячелетия до н.э., так называемый звериный стиль скифской эпохи. Произведения этого искусства, найденные при раскопках древних погребений на территории современных России. Украины, Казахстана и сопредельных с ними областей, привлекают лаконизмом и совершенством художественных решений, смысловым богатством, способностью создавших их мастеров с максимальным эффектом использовать природу материала — золота, бронзы или кости — и форму украшаемых зооморфными мотивами предметов.
Отечественные и зарубежные исследователи давно и вполне заслуженно уделяют звериному стилю скифской эпохи самое пристальное внимание, анализируя его художественные особенности, изучая истерию его формирования и развития, семантику его образов. Лучшие музеи мира с готовностью предоставляют свои залы для экспонирования его произ-
(3/4)
ведений. Но приходится признать, что в нашей стране, где сосредоточено наиболее полное в мире их собрание, массовый зритель ещё недостаточно знаком с этим искусством и того менее — с проблемами его истории, над разрешением которых бьются исследователи, посвятившие себя его изучению. Потому-то вполне своевременным представляется появление работы Е.В. Переводчиковой, на страницах которой читатель найдет и детальное описание памятников, и историю их изучения, и взвешенное изложение различных — порой вступающих в острый спор между собой — научных концепций, включая оригинальные построения самого автора данной книги.
Специалист, обратившийся к изучению истории звериного стиля скифской эпохи, сталкивается в процессе своей работы с трудностями, из которых мне хотелось бы специально отметить две. Первая трудность связана с процедурой освоения имеющегося материала. Памятники звериного стиля, происходящие со всего необозримого пространства евразийских степей, исчисляются тысячами. Каждый полевой сезон приносит десятки новых находок. Уследить за этой лавиной, удержать в памяти всё это богатство совсем нелегко. А от исследователя требуется не просто запомнить каждую находку, но поместить её в соответствующую систематизационную ячейку, без чего эффективное изучение звериного стиля попросту невозможно. Вопрос состоит в том, победит ли исследователь материал или сам будет побеждён им. В научном активе Е.В. Переводчиковой — всё богатство известных на сегодняшний день памятников звериного стиля, что и позволяет ей ставить в своих работах ключевые вопросы истории этого искусства и предлагать достаточно обоснованные варианты их решения.
Признáем, однако, что освоение материала, хотя бы и весьма обширного, задача по преимуществу техническая и — при всей её важности — всё же подсобная. Значительно более принципиальный характер имеет проблема выбора метода исследования, адекватного характеру исследуемых памятников. В полной мере это относится к изучению произведений звериного стиля — специфической группы изобразительных памятников.
(4/5)
В европейской науке подходы к исследованию изобразительного искусства, принципы толкования закономерностей эволюции художественной традиции в течение длительного времени вырабатывались почти исключительно на материале искусства нового времени с его ярко выраженным индивидуальным авторским началом. Закономерности развития такого искусства воспринимались как универсальные, приложимые к памятникам всех эпох, всех народов и всех социальных слоёв. «Родимые пятна» такого подхода ощутимы во многих работах по звериному стилю, содержащих пространные рассуждения об индивидуальном почерке того или иного мастера, с большим или меньшим успехом стремящегося передать свои впечатления от объектов живой природы, о специфических, выбивающихся из ряда достоинствах отдельных памятников и т.д. Между тем правомерность таких подходов и подобных оценок более чем сомнительна. Как и всякое народное искусство — тем более относящееся к архаической эпохе, — звериный стиль жил и эволюционировал принципиально иначе, чем это происходит в сфере «высокого» профессионального искусства. Ключевым для него являлось существование достаточно жёстких рамок традиции, значительно ограничивающих индивидуальную творческую свободу мастера. По существу, здесь следует говорить о своего рода коллективном авторстве — подобно тому как это имеет место в устном словесном творчестве: содержание и форма фольклорного произведения в значительной мере диктуются тем, что специалисты назвали «предварительной цензурой коллектива». [1]
(5/6)
Именно такой подход к произведениям звериного стиля последовательно и успешно реализует в своей работе Е.В. Переводчикова, исследующая не индивидуальный почерк мастера, а судьбы художественной традиции, «формировавшейся в сознании не отдельных людей, а общества в целом на протяжении веков». Этот фактор оказывал определяющее влияние на характер и пути эволюции изучаемого искусства. Не меньшего внимания заслуживает мысль автора о «понятийной» природе образов звериного стиля, лишь в весьма опосредованной форме отражающего непосредственные впечатления от живой природы. Всё это позволяет Е.В. Переводчиковой избежать модернизации такого специфического явления архаической культуры, каким является искусство степных племён Евразии скифской эпохи. Поэтому в тех случаях, когда читатель найдет в этой книге выражения типа «традиция отбирает необходимые ей приёмы» или «традиция отказывается от того, что ей не подходит», он должен иметь в виду условный характер подобных оборотов и не трактовать их как признание важной роли сознательного начала в судьбах звериного стиля. Автор неоднократно сам подчёркивает это обстоятельство, но представляется нелишним оговорить этот момент.
Книга Е.В. Переводчиковой — заметный этап в истории исследования искусства звериного стиля. В то же время можно надеяться, что она привлечёт к этому искусству внимание и широкой публики.
Д.С. Раевский
[1] Необходимо, впрочем, отметить и одно весьма существенное различие между фольклорным произведением и памятником народного изобразительного искусства, в том числе звериного стиля. Фольклорный текст, единожды прозвучав, исчезает; сохраняется лишь возможность новых реализаций той же традиции. Будучи же записано, фольклорное произведение как бы переходит в иную качественную категорию, начинает жить по законам письменной литературы. Иначе обстоит дело в сфере визуальных искусств. Здесь каждое частное воплощение художественной традиции, будучи единожды объективировано, остаётся жить в среде носителей этой традиции и обретает потенциальную возможность в той или иной мере самостоятельно влиять на все последующие воплощения того же мотива. Порождённые этим обстоятельством более сложные механизмы функционирования традиции заслуживают отдельного анализа.
|