В.Д. Кубарев
Древнетюркские изваяния Алтая.
// Новосибирск: 1984. 232 с.
Глава 2.
Реалии на изваяниях как источник по хронологии и этнографии.
Рассмотрение предметов, изображённых на алтайских изваяниях, позволит установить дату отдельных фигур, а также выявить этнографические особенности одежды, головных уборов и других реалий. Все изображения (реалии) можно разделить на восемь групп: головные уборы, одежда, серьги, гривны и ожерелья, сосуды, пояса, оружие, сумочки и другие предметы.
^ Головные уборы, изображённые в основном на изваяниях типов 1 и 2, могли подразумеваться и на изваяниях типа 4. Для них сознательно подбирались плиты и валуны с конической, округлой или прямоугольной верхней частью. Но, несмотря на всю выразительность отдельных лицевых изваяний, предполагаемые типы головных уборов на них не рассматриваются, потому что эти реалии носят явно субъективный характер.
Разнообразные головные уборы изображены всего на 49 фигурах. Среди них можно выделить четыре основных типа (рис. 3).
(22/23)
Рис. 3. Головные уборы.
Левая сторона: 1-7 — типы головных уборов на изваяниях; правая сторона: 1 — половецкий шлем, 2 — алтайский головной убор — колпок, 3 — тюбетейка, 4 — кушанский шлем на скульптуре из Таксилы, 5 — кыргызский шлем, 6 — головной убор на персонаже из Варахши (бухарский Согд), 7 — маньчжурский шлем, 8 — головной убор на скульптуре Кюль-Тегина из Кошо-Цайдама (Монголия), 9, 10 — китайский головной убор — путоу, 11 — алтайская меховая шапка, 12 — налобная повязка на персонаже из Афрасиаба (Тохаристан-Чаганиан), 13 — облегающая шапочка на персонаже из Пенджикента, 14, 15 — шлемы на половецких статуях, 16 — скифский колпак на воине из Персеполя (Иран), 17 — трёхрогая личина из Семиречья.
(23/24)
Тип 1. Шапочки конической или сфероконической формы, плотно облегающие голову, являются одним из преобладающих видов уборов (изваяния 4, 37, 78, 93, 99, 120, 122, 132, 133, 194, 205, 234, 246, 255). По форме они напоминают наиболее распространённые у кочевников Центральной и Средней Азии тюбетейки. [1] Их также можно сравнить (ввиду обобщённости очертаний и некоторой аморфности) со сфероконическими шлемами половецких изваянии. [2] Такие металлические шлемы, конечно же, могли изображаться и на алтайских изваяниях воинов, так как они были широко распространены в древнетюркской армии. На Алтае подобный головной убор дожил до наших дней в виде шапочки, называемой колпук или колпок. [3]
Тип 2. По форме почти не отличается от головных уборов типа 1. Выделение их в отдельный тип обусловлено наличием одной дополнительной детали — круглой шишки на макушке. Изображены на изваяниях 50, 70, 90, 91, 95, 97, 100, 112, 134, 138, 146, 179, 240 и 248. Головной убор имеет многочисленные аналоги и, возможно, впервые появляется в Евразии в виде сфероконических шлемов, увенчанных шариком. [4] Такой же формы шлемы известны по изображениям воинов с р. Елангаш [5] и на известной Сулекской писанице, где изображены кыргызские воины в шлемах с перьями. [6] Сфероконический шлем с втулкой для плюмажа был известен не только у кыргызов, [7] но применялся в средневековом вооружении многих народов Центральной и Средней Азии. [8] Аристократия, чиновники, монахи [9] и рядовые кочевники носили в это время сходной формы головной убор, сшитый из меха, кожи или войлока. У знати такие шапки имели дополнительные украшения в виде разного рода наверший. На шляпах (боли) монголов-завоевателей (династия Юань) и головных уборах маньчжуров навершия украшались павлиньими перьями и драгоценными камнями, которые являлись знаками различия. [10] Шапки с меховым околышем, металлическими или парчовыми навершиями носила в XV в. знать и дворцовая челядь Средней Азии. [11] Круглую чёрную шапку (сяо мао) типа тюбетейки с чёрной или красной шишечкой на макушке до сих пор носят в Китае. [12] У современных алтайцев шапки мужские и женские не различались. Они имели коническую форму и кисточку из цветных ниток на макушке [13] т.e. идентичны по форме типу 2 головных уборов на изваяниях.
(24/25)
Тип 3. ШIanoчка усечённо-конусообразной формы (изваяния 2, 11, 17, 48, 49, 121, 140, 141, 173, 203, 215, 218, 229) представлена не только на изваяниях нашей серии. Такой же формы шапочки имеют девять каменных изваяний из Тувы, [14] два из Монголии [15] и три из Семиречья. [16] Почти все они изображены на реалистично выполненных фигурах военачальников и знатных воинов.
Два изваяния (203, 209 [229]) из нашей серии, на головах которых изображены такие шапочки, найдены у поминальных сооружений древнетюркской знати, что, следовательно, позволяет отнести их к особым головным уборам древнетюркской аристократии. Конструкция головного убора не совсем понятна, но можно предположить, что он состоял из двух частей: круглой шапочки-основы, плотно облегающей голову, и пришитой к ней цилиндрической или усечённо-конусообразной тульи. По форме и предполагаемой конструкции он похож на шапку путоу, которую носили в Китае при династии Суй-Тан. [17] Из сообщений письменных источников известно, что среди древнетюркской аристократии были распространены парадная одежда и головные уборы, присланные из Китая. Надо полагать, что если головные уборы типов 1 и 2 служили в своём исконном значении для защиты от непогоды и входили в защитное вооружение тюрков, то головные уборы рассматриваемого типа 3 являлись официальным украшением, имеющим иерархическое или ритуальное значение. Это подтверждается при сравнении головного убора, изображённого на голове древнетюркского полководца Кюль-Тегина, с парадными головными уборами тунтяньгуань на портретах сунских императоров. [18] Головные уборы с высокой цилиндрической тульёй, охватывающей голову нижней частью, окаймлённой полосой, имеют на лбу золотое украшение бабочки — символ вечного круговорота времени. В лобной части головного убора Кюль-Тегина иное украшение — геральдическое изображение птицы, возможно являвшееся символом каганской власти. Головной убор Кюль-Тегина, несомненно, отличается размерами и подробной детализацией от головных уборов типа 3 на изваяниях из нашей серии. Но все же представляется очевидным, что все они копируют (сохраняя форму) каганский головной убор, отличаясь лишь размерами, согласно установлениям, соответствующим рангу носителя. По этой причине головной убор оставался редким в средние века и в последующие времена, хотя и сохранился до XV в. в одежде знати Средней Азии. Последние пред-
(25/26)
ставляли собой маленькие низкие шапки с плоским верхом и цилиндрической, редко конической, тульёй. [19] На Алтае и в наши дни мужчины и женщины носят сходной формы головные уборы, сшитые из лапок зверей, с высоким меховым околышем, суживающимся назад. [20]
Tип 4. Шапочки гладкие, очевидно металлические, плотно облегающие голову. Изображены на изваяниях 41, 176, 182, 187, 193, 230. Судя по пенджикентским росписям, головной убор подобного типа был известен в Средней Азии и изображался только на персонажах с выраженными, монголоидными чертами. [21] Он также ассоциируется с налобными лентами-повязками на персонажах степных росписей в Афрасиабе [22] и Дильберджине. [23] Возможна связь его и с поздними половецкими шлемами полусферической формы. [24]
Тип 5. К этому типу можно отнести две шапки изображённые на изваяниях 151 и 153. Впрочем, они могли быть и боевыми шлемами. Оба сфероконической формы у изваяния 153 — со срезанным верхом. Выпуклыми диагональными валиками на них показаны швы на тулье (шапка) или железные полосы (шлем). Подобные головные уборы или шлемы впервые стали известны на древнетюркских изваяниях. Внешне сходные по форме и технике исполнения шлемы изображены в большом количестве на половецких изваяниях. [25] Cвoeй формой они также отдалённо напоминают старинные казахские шапки. [26]
Тип 6. Высокий головной убор (30 см) или конический шлем с наносником. [27]
Встречается в одном экземпляре (изваяние 192). (Аналогов этому головному убору можно назвать очень много, так как он повторяет форму простого мягкого колпака, известного с глубокой древности до наших дней у многих кочевых народов Евразии). [28]
Тип 7. Встречается в единственном экземпляре (табл. III, 23). Oн не находит параллелей в других памятниках изобразительного искусства, являясь, очевидно, плохой копией «трёхрогого» головного убора, изображённого на голове женщины, с известного кудыргинского валуна (табл. XIV, 3).
Головной убор всегда был стойким этническим определителем, сохранявшим традиционные консервативные элементы. И потому те немногие изображения разнотипных головных уборов на алтайских изваяниях свидетельствуют, на наш взгляд, не о какой-то этнической неоднородности населения, оставившего эти памятники, а ско-
(26/27)
рее о различном социальном положении изображённых. Так, металлические шлемы, возможно изображённые на отдельных изваяниях, в реальной жизни представляли собой дорогостоящие предметы, свитедетельствующие о высоком социальном положении их владельцев. То же самое можно сказать и о шапках типа 3, изображённых только на каменных фигурах древнетюркской знати. Шапка и пояс у кочевников являлись непременным знаком власти и знатности, как, например, сочетание слов «пояс и шапка» в древнем Китае всегда было связано с представлением о карьере чиновника. [29]
^ [ Одежда ] Одежда редко изображалась на алтайских изваяниях. Но на многих фигурах показан менее или более глубокий вырез верхней распашной одежды, открывающий шею и часть груди (рис. 4). На двух изваяниях (181, 198) одежда детализирована двусторонними, треугольной формы, отворотами. Причём на изваянии 198 лацканы отворотов показаны с застёжками. Судя по этим изваяниям, более распространенной манерой было изображение одежды, расстёгнутой на груди, полы которой отворачивались и образовывали лацканы, т.е. в данном случае запечатлён один из способов ношения верхней одежды. Два других изваяния (151, 153), свидетельствуют о втором способе ношения верхней одежды, когда её ворот наглухо застёгивался у шеи.
У некоторых изваяний (139, 141, 153, 168, 173, 247 и др.) на груди и вокруг шеи изображены меховые воротники. В последнем убеждает необычно высокий рельефный валик, при помощи которого и показана эта непременная деталь наплечной зимней одежды. Шубы, сшитые из ценных мехов, носила древнетюркская знать, о чём свидетельствуют археологические данные. [30] Такие шубы крылись дорогим шёлком и иногда украшались многочисленными золотыми бляшками (порой до тысячи штук). Возможно, именно такие золотые бляшки полусферической формы были найдены нами в одной из поминальных оградок, раскопанных в логу Чадыр (табл. XLVI, 1). Наиболее выразительным доказательством существования такой парадной одежды является изваяние 177 из Самахи. На нём выбивкой изображены мелкие круглые бляшки. Они нанесены в определённом порядке: на вороте, плечах и рукавах, что прямо соответствует оформлению дорогой тканью ворота и плеч одежды на персонажах фресок Афрасиаба и Пенджикента, датируемых VII-VIII вв. [31] Как известно, на них изображены в основном знатные согдий-
(27/28)
Рис. 4. Одежда.
Левая сторона: 1-5 — типы одежды и защитного вооружения на изваяниях; правая сторона: 1 — одежда с двусторонними отворотами (Бамиан, VII в.), 2 — одежда с двусторонними отворотами и застёжками на лацканах семиреченского изваяния (по Я.А. Шеру), 3, 4 — согдийская одежда с глухим воротом (Пенджикент), 5 — одежда с глухим воротом на половецкой статуе, 6, 7 — одежда с меховым воротником на тувинском и семиреченском изваяниях, 8, 9 — одежда с отделкой ворота, плеч и манжет (Пенджикент), 10-12 — защитные панцирные бляхи на тувинских и половецких изваяниях.
(28/29)
цы и тюрки. В значительной мере это подтверждается сравнением их одежды с одеждой тюрков, изображённой на семиреченских и отчасти на алтайских изваяниях (рис. 4, 1-4, 9). Общее сходство (верхняя одежда одинакового покроя, с левым запахом, двусторонними отворотами и манжетами; наборный пояс с однотипными оружием и аксессуарами; общность причёски — косы, лежащие на спине [32]) дополняется такими немаловажными деталями, как цветовая раскраска одежды, которая позволила установить характер и происхождение тканей. В основном это были узорные шелка из Ирана и Китая, нередко местные среднеазиатские камчатные ткани, [33] что опять же подтверждается археологическими материалами. [34] Таким образом, в одежде средневековой знати Центральной и Средней Азии заметен процесс нивелировки этнических особенностей костюма, что, несомненно, было связано с политической обстановкой в этих регионах. Возможно, в древнетюркскую эпоху «уже создались синтезированные формы одежды, сложившиеся на базе как согдийского, так и тюркского костюма». [35] В известной мере процесс этот повлиял на характер одежды кочевников и в последующие времена. Подобного покроя одежды (называемой исследователями кафтанами или халатами) мы увидим на многих половецких статуях [36] и в одежде современных кочевых народов Центральной Азии.
В состав одежды, воспроизведённой на каменных изваяниях Алтая, иногда входили круглые парные бляхи — деталь защитного панциря. Они изображались выпуклыми (изваяния 44, 219) или выбитыми кружками (изваяния 150, 182). Изваяния с нагрудными бляхами известны в Туве. [37]
^ Украшения дополняли костюм мужчины. Они представлены на изваяниях серьгами, гривнами, ожерельями и браслетами (рис. 5).
Серьги изображённые на изваяниях 120, 121, 137, 173, 198, 199, 230, 232, 244, 248, по форме можно подразделить на два основных типа.
Tип 1 — круглые, кольчатые, с шариком. Разновидностью являлись серьги, имеющие на шарике маленький стерженёк (244). На отдельных изваяниях (121, 232, 244) колечки серёг не изображались, а шаровидные подвески примыкают непосредственно к мочке уха. Такой типичный древнетюркский изобразительный приём характерен и для монгольских, тувинских, прииртышских и семиреченских изваяний. [38] Они воспроизводят широко распро-
(29/30)
Рис. 5. Украшения.
Левая сторона: 1-5 — серьги, гривны, ожерелья и браслеты на изваяниях; правая сторона: 1-4 — серьги первого типа (Кудыргэ, Сростки — Алтай), 5-8 — серьги второго типа (Сростки, Курай — Алтай), 9 — золотая гривна из Тугозвоновского погребения на Чарыше (Алтай), 10, 11 — витая и пластинчатая гривны из средневековых погребений на Ближних Елбанах (Алтай), 12 — золотые бляхи со вставкой сердолика (Казахстан), 13 — ожерелье на персонаже из настенных росписей Афрасиаба (VII в.), 14 — ожерелье на одной из половецких статуй, 15, 16 — золотые браслеты из Перещепинского клада, VII в. (Полтавская обл.), 17 — серебряный браслет из Копёнского чаатаса (Хакасия), 18 — браслет из северокавказского погребения средневековых кочевников.
странённую форму золотых, чаще серебряных и бронзовых серёг с напаянным полым шариком (жемчужиной, стеклянной бусиной), имеющим иногда коническую или каплевидную подвеску. На Алтае такие серьги найдены в Кудыргэ, [39] Сростках [40] и в Узунтале. [41] Точно такого же типа серьги изображены на персонажах феодальной знати в росписях Афрасиаба [42] и Пенджикента. [43]
Tип 2 — круглые, кольчатые, со стерженьком, расширяющимся книзу. Разновидность — серьги с шариком на стерженьке (173, 198). Также известны на Алтае из курганов у Курая [44] и в инвентаре сросткинской культу-
(30/31)
ры. [45] Позднее в памятниках кочевников восточно-европейских степей (салтово-маяцкая культура) появляются разнообразные варианты этого типа серёг, [46] которые изображены и на некоторых половецких скульптурах. [47] В эпоху средневековья рассмотренного типа серьги были распространены в кочевническом мире от Дальнего Востока [48] до Кавказа. [49] Поэтому серьги, изображённые на каменных фигурах, не могут служить точно датирующими предметами, но они все же органически входят в комплекс украшений костюма древнетюркского воина, что неоднократно подтверждалось вещественными археологическими находками.
Гривны изображены на изваяниях 44, 61, 119, 133, 144, 155, 166, 174, 175, 181, 198. Все однотипные — гладкие, круглые в сечении. Расположены в виде рельефных валиков или полос на шее каменных фигур. Золотые и серебряные гривны, известные на Алтае ещё в скифское время, продолжают здесь оставаться одним из основных украшений знатного воина и в средневековую эпоху. Ранние типы таких гривн найдены в алтайских погребениях V в. на р. Чарыш у с. Тугозвоново [50] и на Ближних Елбанах близ с. Большая Речка. [51] Сходным образом изображались гривны на прииртышских, [52] семиреченских [53] и половецких изваяниях. [54] Витые и дутые гривны, часто усложнённые различными вставками, подвесками, показаны почти на всех персонажах живописи Афрасиаба и Пенджикента. [55] Вероятно, менее распространены были гривны на востоке от Алтая. Например, они редко встречаются в раннесредневековых погребениях, а изображения их отсутствуют на известных изваяниях Монголии и Тувы.
Ожерелья имеются только на двух алтайских изваяниях (158, 171). Каждое состоит из четырёх крупных подвесок подквадратной формы. Причём на подвесках изваяния 158 по центру дополнительно нанесены глубокие круглые ямки. Возможно, таким способом показано богатое ожерелье с подвесками, инкрустированными драгоценными камнями. По форме они напоминают квадратные золотые бляхи со вставкой крупного сердолика, найденные в Казахстане, [56] или подвески из золота с сердоликом в разрушенном погребении «тугозвоновского князя» на р. Чарыш. [57] Такие же подвески с драгоценными камнями были основным украшением ожерелий и гривн, изображенных на представителях согдийской и тюркской знати в афрасиабских росписях. [58] На древнетюркских изваяниях ожерелья изображались очень редко. Можно указать лишь на
(31/32)
Рис. 6. Сосуды.
Левая сторона: 1-6 — типы сосудов на изваяниях; правая сторона: 1 — керамический сосуд из Елаигаша (Алтай), 2 — серебряный сосуд из Курая (Алтай), 3 — серебряный сосуд из Копёнского чаатаса (Хакасия), 4 — якутский чорон, 5 — деревянная кружка из Уландрыкских курганов (Алтай), 6 — серебряная сасанидская кружка, 7 — золотая обкладка деревянной кружки из Перещепинского клада, VII в. (Полтавская обл.), 8 — Тесинский чаатас, 9 — серебряная кружка из Tyяхты (Алтай), 10 — серебряная кружка из Монгун-Тайги (Тува), 11 — серебряная кружка с Юстыда (Алтай), 12 — керамический сосуд из Пазырыка (Алтай), 13 — керамический сосуд из Уландрыка (Алтай), 14 — керамический сосуд из оградки с р. Юстыд, 15 — керамический сосуд из оградки в степи Макажан (Алтай), 16 — бронзовая чаша из погребения «Над Поляной» (Хакасия), 17 — серебряная чаша (Казахстан), 18 — деревянная чаша из Уландрыка, 19 — согдийская бронзовая чаша (Пенджикент), 20 — алтайская деревянная чашка, 21 — тагарский керамический кубок, 22 — серебряный кубок из погребения на Часовенной горе (Хакасия), 23 — серебряный кубок из Урбюна (Тува), 24 — серебряный (32/33) кубок из погребения «Над Поляной», 25 — сосуд из Калбак-Шата (Хакасия), 26 — керамический сосуд из погребения на р. Юстыд, 27 — якутский чорон, 28 — деревянное блюдо из Кокэля (Тува), 29 — деревянное блюдо из Уландрыкских курганов, 30 — алтайское деревянное блюдо — тепши.
(32/33)
одно изваяние из Монголии, на груди которого изображено ожерелье из крупных бус. [59] Какая-то связь, вероятно, существует между ожерельями на алтайских и половецких изваяниях. [60]
Браслеты, также занимающие значительное место среди украшений костюма средневекового воина, изображены на изваяниях 11, 48, 78, 121, 143, 198, 229, 239. [61] Они имели преимущественно форму узкого кольца с несомкнутыми закруглёнными концами и надевались, очевидно, путем лёгкого их разгибания. Такой сплошной (округлый в сечении) браслет оригинально изображён на изваянии из Казахстана. [62] На руке этого изваяния показан браслет с несомкнутыми концами. Возможно, как и в этнографическое время, подобные браслеты из бронзы и низкопробного серебра были распространены среди основной массы кочевого населения; золотые браслеты, инкрустированные драгоценными камнями, носили представители аристократических родов и знатные воины. Последние и воспроизводились на изваяниях иначе — с утолщённой серединкой или округлым выступом на середине браслета. С помощью такого же простого изобразительного приёма выполнены дорогие браслеты на запястьях рук древнетюркских каменных фигур Тувы и Семиречья. Аналогичные браслеты, сделанные из золотого прута с расширениями на концах и посередине, найдены при раскопках средневековых курганов Копенского чаатаса и Капчалы. [63] Значительно более скромные пластинчатые бронзовые браслеты известны из погребений в Ближних Елбанах. [64]
^ Сосуды изображены всего на 94 изваяниях и подразделяются по форме на шесть основных типов (рис. 6).
Тип 1. Сосуды с округлым, удлинённым туловом, высоким прямым горлом и вертикально профилированным поддоном (8 экз.). Вариантами этого типа были сосуды с таким же туловом, но с отогнутым горлом и конусовидным поддоном (21 экз.) Отдельные из них (изваяния 221, 233) выделяются резко отграниченным от тулова поддоном и горлом треугольной формы. Подобные по форме сосуды, выполненные из золота и серебра, были распространены на Алтае [65] и в Минусинской котловине [66] на протяжении VII-XII вв. Их форма восходит, очевидно, к традицион-
(33/34)
ным алтайским образцам. Идентичной формой [формы] керамические или деревянные сосуды на поддонах появляются на Алтае уже в скифское время. [67] О местном происхождении сосудов типа 1 свидетельствует и тот факт, что сосуды рассматриваемого типа наиболее часто изображались на алтайских (29 экз.), тувинских (около 20 экз.) и крайне редко на монгольских (2 экз.) и семиреченских (5 экз.) изваяниях. Судя по многочисленным находкам в Сибири золотой и серебряной посуды такого же типа, часто с орхоно-енисейскими надписями и датирующими предметами, значительная часть сосудов типа 1 на изваяниях нашей серии относится к VII-VIII вв.
Тип 2. Сосуды с шаровидным туловом, без поддона, с невысоким прямым или отогнутым горлом. Как и сосуды типа 1, они, очевидно, имели небольшие ручки в виде круглых колечек (например, она различима на сосуде изваяния 233). На это также указывает характерное положение рук поддерживающих сосуды типа 2 на 11 изваяниях нашей серии.
Их происхождение также связано с ранними формами деревянной посуды Алтая [68] и Тувы. [69] Такие же деревянные кружкообразные сосуды с округлым дном и небольшой ручкой были основной бытовой посудой и у средневековых кочевников Алтая, (табл. XLIV, 10). Им аналогичны по форме и назначению серебряные «кружки», найденные в древнетюркских погребениях Алтая [70] и Тувы. [71] Особое значение имеет находка серебряного сосуда подобного типа у древнетюркской оградки на р. Юстыд (Восточный Алтай). [72] Все эти сосуды, принадлежавшие представителям тюркской знати, по форме совпадают с сосудами, изображёнными на алтайских изваяниях и выделенных нами в тип 2. Единственным несущественным различием являются встречающиеся у металлических сосудов низенькие поддоны в виде узких серебряных колечек, припаянных к округлому дну. Вполне возможно, что сосуды могли использоваться и без таких поддонов, которые, например, отсутствуют на серебряных сасанидских «кружках» [73] и деревянных сосудах ранних кочевников. Их могли заменять, как известно по пазырыкским курганам, войлочные кольца, пришивавшиеся на дорогие ковры. Сосуды типа 2 датируются VII-IX вв. по находкам из Монгун-Тайги и Юстыда.
Тип 3. Сосуды с округлым, удлинённым туловом и прямым высоким горлом. Варианты: 1) с округлым туловом и отогнутым конусовидным горлом; 2) с плоским дном и
(34/35)
прямым горлом; 3) с плоским дном и отогнутым конусовидным горлом. Изображены на 22 изваяниях. Вероятно, они воспроизводят два типа керамических горшкюв с округлым и плоским дном, распространённых на Алтае в VII-X вв. и известных по находкам таких горшков у древнетюркских оградок (рис. 6, 14, 15). Необходимо сказать, что подобной формы керамическая посуда бытовала на Алтае уже в эпоху ранних кочевников. [74]
Тип 4. Чаши полусферической формы, без поддона (8 экз.). Вариантами являются более глубокие, полуовальной формы чаши (4 экз.). Такие чаши и чашечки из дерева повсеместно использовались в качестве бытовой посуды у населения Алтая с эпохи ранних кочевников до этнографической современности. На изваяниях же, очевидно, изображались золотые, серебряные или бронзовые чаши, распространённые в Монголии [75] и Казахстане [76] с VII по XII в. Судя по живописи Афрасиаба и Пенджикента, на пирах знатные согдийцы пользовались именно такими золотыми и серебряными чашами, происходящими как из Бактрии и сасанидского Ирана, так и изготовленными местными среднеазиатскими мастерами. [77] Бронзовые чаши полусферической формы были необходимой принадлежностью согдийского быта. Как показали археологические находки из Пенджикента, они принадлежали рядовым горожанам и датируются третьей четвертью VIII в. [78]
Тип 5. Переходная форма от чаши к кубку, которую, вероятно, можно определить как бокаловидный сосуд, выполненный на изваяниях 8, 131 и 142. Единственная на Алтае аналогия ему — миниатюрный керамический сосуд из древнетюркского погребения IX-Х вв., раскопанного нами в 1981 г. на р. Юстыд (рис. 6, 26).
Тип 6. Кубки различной формы, на ножке и без нее. Изображены на 14 изваяниях. Пo мнению некоторых исследователей, основными поставщиками этой парадной посуды были Иран и Китай. Однако Л.А. Евтюхова отмечает, что «такого рода глиняные сосуды в форме кубков хорошо известны в Южной Сибири и особенно в Минусинской котловине ещё с тагарской и таштыкской эпох». [79] Одним из центров изготовления металлических кубков, наверное, была Средняя Азия, [80] откуда они распространились в VI-IX вв. в Восточную Европу, вплоть до Северного Кавказа, [81] и отчасти в Южную Сибирь и Монголию. В последнем убеждают золотые и серебряные кубки, найденные в Хакасии [82] и Туве, [83] бытовавшие здесь до
(35/36)
XII-XIV вв. [84] Обращает внимание и то обстоятельство, что изображения кубков имеются только на тех изваяниях нашей серии, которые обнаружены в пограничных с Монголией и Казахстаном районах Восточного Алтая. Эти данные подтверждают выводы отдельных исследователей о распространении определённых форм сосудов по различным регионам. Так, по мнению Л.А. Евтюховой и Я.А. Шера, кубки и полусферические чаши (у нас типы 4 и 5) изображены главным образом на изваяниях Монголии и Средней Азии. [85] Возможно, дорогие металлические кубки, доступные в древнетюркское время только представителям родовой знати, не были распространённым типом посуды в основной кочевнической среде. Но с течением времени и они постепенно внедрялись в бытовую посуду сибирских народов. Особенно показательны в этом отношении якутские деревянные чороны, прототипами, которых, несомненно, послужили средневековые кубки. [86]
Всего один сосуд (изваяние 214) имеет форму овального блюда на четырех ножках. Подобные деревянные блюда-столики, предназначенные для мясной пищи (тепши — алт., типci — хакас., tevsi — древнетюрк.), найдены в большом количестве в курганах ранних кочевников Алтая [87] и соседней Тувы. [88] Их форма и назначение почти не изменились до наших дней. [89] Тем более очевидным представляется использование таких блюд у кочевников Алтая в древнетюркский период. [90] Изображение блюда на изваянии встречено впервые. Может быть, в таком необычном изобразительном приеме заложена информация о жертвенном назначении этого типа деревянной посуды, обломки которой неоднократно находили в алтайских оградках вместе с остатками мясной пищи. Наше предположение основано и на местоположении блюда в нижней части изваяния, т.е. у подразумеваемых ног каменной фигуры.
^ Пояса были непременной принадлежностью костюма древнетюркского воина. Цвет, материал, украшения и характер прикреплённых к ним предметов обычно служили знаками различия военной аристократии, жрецов, чиновников и купечества. Богатые пояса украшались наборами золотых или серебряных бляшек различной формы, драгоценными камнями. На подвесных ремешках к поясам прикреплялись палаши, сабли, ножи, мешочки, оселки и другие предметы.
Пояса, различные по степени отделки и сочетанию наборов, выполнены на 82 алтайских изваяниях. Представ-
(36/37)
Рис. 7. Пояса.
Левая сторона: 1-6 — типы поясов на изваяниях; правая сторона: 1 — Монгун-Тайга (Тува), 2 — Кудыргэ (Алтай), 3 — Монгун-Тайга, 4 — Иня (Алтай),. 5 — Юстыд (Алтай), 6 — Туэкта (Алтай), 7 — Барбургазы (Алтай), 8 — согдийский пояс (Пенджикент).
ляется возможным разделить их на шесть типов.
Тип 1. Гладкие пояса в виде рельефных валиков или узких полос; пояса, намеченные на некоторых фигурах двумя параллельными бороздками (всего 42 экз.). Отсутст-
(37/38)
вие на поясах наборных бляшек не должно интерпретироваться как знак низкого социального положения (хотя бы по той причине, что 14 изваянии нашей серии на гладких поясах имеют оружие), это, скорее всего, широко распространённый в древнетюркской иконографии изобразительный приём. В качестве примера могут послужить каменные изваяния Семиречья, где из 32 поясов, выполненных на них, только 4. детализированы изображениями накладных блях. [91] Гладкие пояса невозможно датировать, но, судя по алтайскому изваянию 199, входящему в единовременный поминальный комплекс древнетюркской знати, они могли изображаться и на ранних изваяниях VII-VIII вв.
Тип 2. Пояса с гладкими бляшками квадратной или подпрямоугольной формы, на которых в отдельных случаях имитированы узкие прорези для подвесных ремней (25 экз.). Такие пояса без декоративных подвесных ремешков считаются одним из ранних типов. [92] Сопутствующие им сумочки с волютами (датирующиеся по орхонским статуям 730 г. н.э.), кинжалы «уйбатского» типа и другие предметы, изображенные на алтайских изваяниях 143, 191, 198, 214, 215, 228, 233, уточняют раннюю дату (VII-VIII вв.) их установки. Простые пояса с гладкими бляшками бытовали и в более позднее время. Такой пояс, например, изображён на изваянии 182, датируемом изображениями нагрудных блях X, возможно IX в.
Тип 3. Пояса с округлыми бляшками, имеющими прорези в нижней части для подвесных ремней (4 экз.). Похожие по форме поясные бляшки обнаружены в Кудыргэ. [93]
Тun 4. Пояса с полукруглыми, со срезанным нижним краем бляшками 2 экз.). Подобного рода бляшки зафиксированы на поясах из древнетюркских погребений VII-VIII вв. в Туэкте (Алтай) и Монгун-Тайге (Тува) [94] и во многих других средневековых памятниках Евразии. [95]
Тип 5. Представлен одним поясом на известном изваянии «Кезер» (121) в Курайской степи. Набран бляшками редкого типа — подквадратной формы с фестончатыми краями. Целый пояс со сходными по форме бляшками (рис. 7, 4) найден нами в погребении VIII-IX вв. на р. Юстыд (Алтай). Отдельные бляшки этого типа происходят из ещё одного алтайского памятника у с. Иня [96] (рис. 7, 4), Хакасии, [97] Забайкалья [98] и даже с Амура. [99] Они в основном датируются VIII-Х вв.
(38/39)
Тип 6. Включает несколько поясов, различающихся наборами разнотипных бляшек. Обычно в поясе сочетаются бляшки трёх типов: 1) квадратные, сердцевидные, округлые (изваяние 139); 2) квадратные, полукруглые, со срезанным низом и сердцевидные (изваяние 73); 3) квадратные, сердцевидные и лунницеобразные (изваяние 78). На двух фигурах нашей серии пояса набраны бляшками двух типов: квадратными и лунницеобразными (120); квадратными и сердцевидными (247). Пояса с точно такими же комбинациями бляшек прежде всего характерны для древнетюркского времени. Они найдены в курганах Туэкты, Курая [100] и Барбургазы (рис. 7, 7), в погребении у изваяния 235 из Ак-Кообы (табл. XLIV, 7). Среди поясов, выделенных нами в тип 6, особенно интересен пояс, выполненный на фигуре 11 (табл. II). В его вполне обычный набор из подквадратных и сердцевидных блях включены две оригинальные бляшки подквадратной формы с крестообразной прорезью. В Сибири, на изваяниях, да и среди археологического материала, бляшки такого типа не встречаются. Несколько подобных бляшек найдено только в Средней Азии, а также на поясах знатных согдийцев в живописи Пенджикента. [101] По-видимому, они местного, согдийского, происхождения.
Наборные пояса рассмотренного типа в VI-Х вв. были распространены на всей территории Евразии. Они сохранились и в традиционном костюме ряда современных народов: алтайцев, тувинцев, казахов, киргизов, ногайцев, каракалпаков и др.
^ Оружие служило одним из показателей знатности и высокого социального положения в древнетюркском обществе. (Наступательное оружие ближнего боя — мечи, палаши, сабли и кинжалы в средневековье были привилегией феодальной знати, состоятельных лиц и профессиональных воинов. На 57 каменных фигурах с Алтая, вероятно, показаны все виды указанного оружия, бытовавшего в V-Х вв. от Дальнего Востока до Кавказа. [102] К сожалению, многие из них (25 экз.) изображались очень схематично и примитивно — в виде узкой или широкой полосы, контурным желобком и т.д. Понятно, что такие изображения, к тому же часто выполненные без соблюдения масштаба, не являются достоверным источником по оружию. Единственное, что можно сказать о них, — все они в основном изображали меч или саблю. Последние обычно помещались также с левой стороны, наискось по отношению к поясу фигуры. Однако некоторые из этих
(39/40)
изображений дополняются редкими деталями, характерными для отдельных видов оружия ближнего боя. Так, на изваянии 84, возможно, изображён меч раннего типа с овально-кольцевидным навершием или рукоятью. Мечи с кольцевидными навершиями найдены в памятниках III-VII вв. на Алтае, [103] в Туве [104] и Восточной Европе. [105] Они также изображены в живописи Афрасиаба и Пенджикента. [106] На других аморфных рисунках оружия (изваяния 2, 17, 33, 35, 133, 14.3, 144, 203 и др.) показаны ножны, скрепленные обоймами с полукруглыми выступами-петлями для ремней портупеи. Вполне может быть, что они всё-таки являются законченными изображениями палашей и сабель, не имевших на рукоятках перекрестий. Ведь такие палаши и сабли известны даже среди единичных находок на Алтае [107] и в Минусинской котловине. [108] Сабля без перекрестья, но с характерными насечками на рукояти [109] изображена и на изваянии 48 публикуемой серии. О применении такого вида оружия в Центральной Азии свидетельствуют другие его изображения на изваяниях Тувы, Монголии [110] и Семиречья. [111]
Мечи или палаши с крестообразными перекрестиями изображены на изваяниях 185, 192 и 229. От сабель их отличают длинные рукояти и прямые клинки с ножнами.
Сабли с крестообразными перекрестиями отмечены на 12 изваяниях. На тщательно выполненных экземплярах (изваяния 36, 120, 228, 230 и др.) хорошо заметно, что рукояти сабель отогнуты в сторону лезвия. Слабо изогнуты и клинки сабель. На рукояти сабли изваяния 214 показано округлое навершие. Сабля, — так же как и мечи палаш, носилась в ножнах на левом боку, в наклонном положении, для чего верхний ремень портупеи делали короче нижнего.
Кинжалы изображены на 16 изваяниях. Значительная часть их (11 экз.) выполнена в той же условной манере, что и сабли. На пяти других изваяниях (121, 143, 151, 214, 218) показаны крестообразные перекрестья. Почти все кинжалы имеют ножны с полукруглыми или подквадратными петлями для ремней. Несмотря на внешнее сходство кинжалов с саблями, первые отличает от вторых: 1) малые размеры (на отдельных экземплярах рукоять почти равна по длине клинку); 2) горизонтальное расположение кинжалов под поясом (параллельно ему); 3) рукояти некоторых кинжалов отогнуты под острым углом в сторону лезвия (58, 214, 233 и 254). Последние экземпляры относятся к так называемому «уйбатскому» типу, выделен-
(40/41)
|
(41/42)
|
Рис. 8. Оружие.
Левая сторона: 1, 2 — мечи, 3 — палаш, 4-6 — сабли, 7-11 — кинжалы; правая сторона: 1 — изображение меча на персонаже из Пснджикента, 2 — железный меч III-V вв. из Тувы, 3 — железный меч из Берели (Алтай), 4 — железный палаш в ножнах (погребение на р. Чарыш — Алтай), 5 — железный меч в ножнах (Сростки — Алтай), 6 — железная сабля из погребения на Ближних Елбанах (Алтай), 7 — изображение кинжала на изваянии из Деспена (Тува), 8 — кинжал из Уйбатекого чаатаса (Хакасия), 9 — кинжал с «Архиерейской» заимки близ г. Томска, 10, 16 [?] — кинжалы из средневековых могильников на Северном Кавказе, 11 — кинжал из Тополи (Харьковская обл.), 12, 13 — железные кинжалы с Ближних Елбанов и Курая (Алтай), 14, 15, 16 — изображения кинжалов изнастенных росписей Пенджикента.
|
Рис. 9. Сумочки и другие предметы.
Левая сторона: 1-5 — типы сумочек и точильных брусков, изображённых на изваяниях; правая сторона: 1 — железное огниво из погребения в Ак-Кообы (Алтай), 2 — железное огниво из тувинского погребения, 3 — бронзовая пряжка из впускного алтайского погребения в Уландрыкских курганах (Алтай), 4 — изображение полукруглой сумки на тувинском изваянии 12 (по А.Д. Грачу), 5, 6 — железные огнива из Узунтала и Кор-Кечу (Алтай; по Д.Г. Савинову и А.С. Васютину), 7 — кожаная сумочка с серебряными застёжками из древнетюркского погребения на р. Юстыд (Алтай), 8, 9 — точильные бруски из Ак-Кообы и Кудыргэ (Алтай), 10 — сумочка на поясе персонажа из настенных росписей Пенджикента, 11 — изображение сумочки на прииртышском изваянии (по А.А. Чарикову), 12, 13 — шёлковые мешочки из погребения на р. Юстыд, 14 — роговая подпружная пряжка из Кудыргэ, 15, 16 — железные огнива из Барбургазы и Кор-Кечу (Алтай), 17 — тувинское кресало этнографического времени.
|
ному ещё Л.А. Евтюховой на изваяниях Тувы и Монголии (рис. 8, 7-11). Датируются эти кинжалы VII-VIII вв. [112]
Нож имеется всего лишь на одном алтайском изваянии (71). По форме он напоминает точильные брусочки, подвешенные к поясам многих центрально-азиатских фигур. Но расположение его на левом боку, где всегда находит-
(42/43)
ся оружие, позволяет отождествлять этот предмет именно с ножом. Ножи, как известно, иногда изображались на изваяниях. [113]
На десяти наиболее тщательно выполненных изваяниях рассмотренные типы оружия представлены одним комплектом, включающим саблю и кинжал. Вероятно, такие комплекты дорогого оружия, нередко инкрустированные золотом и драгоценными камнями, являлись непременной принадлежностью костюма древнетюркских аристократов. В таком же сочетании (меч и кинжал) изображено оружие у персонажей пенджикентской живописи. При этом очевидно, не случайно рукояти, ножны и украшения мечей и кинжалов совпадают по форме и украшениям. Корни этой традиции уходят в глубокую древность. С мечом и кинжалом, обложенными золотом, был погребён знатный сакский воин в кургане Иссык. [114]
^ Сумочки разной формы и величины воспроизведены на 53 изваяниях (рис. 9). Все они изображены подвешенными к поясу с правой стороны, в двух случаях (изваяния (11 и 214) — по две рядом. Преобладающая форма сумочек круглая (тип 1 — 29 экз.). К типу 2 нами отнесены сумочки полукруглой формы (7 экз.). Имеются на изваяниях и сумочки овальной (тип 3 — 10 экз.), полуовальной (тип 4 — 4 экз.) и трапециевидной (тип 5 — 3 экз.) форм. Рядом с сумочками нередко изображены узкие точильные бруски, подвешенные к поясу.
Разнообразные кожаные мешочки, содержащие минеральные красители, бронзовые зеркала, а также различные амулеты (глазчатые бусины, косточки фруктов, кусочек горного хрусталя, человеческие зубы и др.), были найдены в алтайских курганах ранних кочевников (V-III вв. до н.э.). Традиция изготовления таких мешочков или сумочек сохранилась у древнетюркского населения Алтая. Об этом свидетельствуют изображения сумочек на изваяниях и археологические параллели им из раскопок погребений древнетюркского времени. На Алтае кожаные сумочки найдены в курганах Курая. В одной из них находились несколько кремней и железное огниво. одесь же обнаружены и мешочки, сшитые из узорчатого китайского шёлка. [115] Совершенно идентичной формы шёлковый мешочек известен из древнетюркского погребения VIII-IX вв., раскопанного нами на р. Юстыд. Он лежал внутри небольшой кожаной сумочки с серебряными застёжками. Для того чтобы не потерять этот мешочек, и одному углу его пришили шёлковую нитку, другим кон-
(43/44)
Рис. 10. Алтайские сумочки из школьного музея с. Бельтыр.
цом скреплённую с кожаной сумочкой (рис. 9).
На Алтае при раскопках найдено несколько кожаных сумочек, имеющих с наружной стороны фигурные железные накладки с пряжечками — огнива. Подобные сумочки-огнива, изображённые и на каменных изваяниях (рис. 9), являлись основным прибором для добывания огня у средневековых кочевников Южной Сибири [116] и Средней Азии. [117]
Железные огнива, впервые появившиеся в Центральной Азии где-то в VII-VIII вв., очевидно, сменили традиционный деревянный прибор для добывания огня, [118] который был известен еще ранним кочевникам (V-III вв. до н.э.). Огнива, иногда их называют кресалами, стали особенно распространёнными в кочевнической среде в X-XIV вв., сохранившись до наших дней в быту многих сибирских народов.
Сумочки или мешочки для мелких предметов, называемые каптаргак, наблюдал в XIII в. у кыпчаков Гильом Рубрук. [119] Это название сохранилось у алтайцев для охотничьих кожаных сумок полукруглой формы [120] (рис. 10). У алтайцев до сих пор бытуют сумочки и других форм.
Точильные бруски, выполненные на поясе некоторых каменных фигур, довольно часто встречаются среди погребального инвентаря древних тюрков. [121] Но, пожалуй, самой близкой аналогией этой группе предметов может служить длинный, квадратный в сечении брусочек, найденный нами в погребении у изваяния 235 из Ак-Кообы
(44/45)
(табл. XLIV, 6). В отличие от кудыргинских он не имеет отверстия, необходимого для подвешивания бруска к поясу. Подобные брусочки, вероятно, носились в специальных чехлах, сшитых из кожи или ткани.
Итак, суммируя краткие данные, полученные в результате анализа реалий на алтайских каменных фигурах, сделаем некоторые выводы. Прежде всего, необходимо сказать о датировке изваяний. Сопоставление реалий, изображённых на фигурах (1-го и 2-го иконографических типов), и предметными аналогиями из датированных погребений Алтая и сопредельных областей позволяет отнести значительное число алтайских изваянии к VII-Х вв. Из их числа представляется возможным выделить группу фигур, датируемых VIII в. комплексом предметов (головные уборы, сосуды, пояса, оружие и др.), изображённых на них. В основном это изваяния, входящие в поминальные сооружения древнетюркской знати (табл. XIX, 114, 115; табл. XXX, 185; табл. XXXII, 194; табл. XXXIII, 198, 199; табл. XXXIV, 203 и табл. XXXV, 209), и изваяния, отнесённые нами к первому иконографическому типу.
Другие изваяния типов 1 и 2 не имеют точной даты, но и среди них, возможно, есть ранние (фигура 84 с оружием VI-VII вв.) и более поздние — X-XI вв. К последним, вероятно, относится примитивно выполненное изваяние 204, установленное у малой оградки, входящей в поминальный комплекс древнетюркской знати на плато Кыпчыл (табл. XXXIV, 1). Расположение оградки с этим изваянием между двумя основными сооружениями уже само по себе свидетельствует о поздней дате изваяния 204. Да и установка его рядом с реалистично исполненным изваянием 203, несомненно, изображающим представителя местной аристократии, могла быть осуществлена только спустя много лет после сооружения кыпчыльского памятника. [122]
Изваяния типа 3 (с сосудом в обеих руках), несмотря на некоторые стилистические различия между собой, также должны быть отнесены к уйгурскому периоду (VIII-IX вв.) по изображениям сосудов и выразительным аналогиям из Тувы. [123] Пожалуй, единственное, что их отличает от тувинских фигур, это установка лицом на восток у типичных поминальных оградок. [124]
Изваяния типа 4 практически невозможно датировать из-за отсутствия на них изображений каких-либо предметов. Однако, судя по тому, что они составляют более половины всех известных на Алтае изваянии, среди вих, не-
(45/46)
сомненно, также есть ранние и поздние фигуры. Хронологические различия между ними могут быть отражены в разных изобразительных манерах. Так, в серии лицевых изваянии типа 4 большая группа фигур имеет только изображение лица или, точнее, головы человека. В них заметны такие стилистические особенности, как отсутствие бороды и усов на многих экземплярах и тщательно выполненные уши. Эта группа локализуется в основном в долинах рек Урсул (табл. III) и Катуни (табл. XIII). Отдельные фигуры подобного типа встречаются в междуречье Башкауса и Чулышмана (табл. XXXI, XXXII) и на реках Барбургазы (табл. XLV) и Юстыд (табл. XLVII). Возможно, что некоторые изваяния из этой группы созданы ещё в дотюркский период, но какие конкретно, сказать пока трудно. Ведь именно они входят в большие и древнейшие на Алтае культовые комплексы, включающие кроме курганов различных эпох самые разнообразные ритуальные выкладки, в том числе оградки, первые из которых, вероятно, были сооружены уже на рубеже нашей эры. Где-то здесь впервые и появились прото-тюркские изваяния, подобные лицевому изваянию-валуну из Кудыргэ (табл. XIV, 93), датируемому VI-VII вв. Основная же масса изваяний типа 4 относится к VIII-Х вв. и выполнена в той же технике и манере, что и фигуры двух первых типов. В первую очередь это ряд стилистических аналогий в изображении глаз, бровей и других деталей лица.
Поздние извания типа 4, установленные у малых оградок, отличаются грубым примитивным исполнением и датируются X-XII вв., а возможно, даже ещё более поздним временем (вплоть до XIV в.). Они находятся в отдалённых районах Алтая (табл. XXI, 125, 126, 128, 135; табл. XXIV, 149, 150; табл. XXVII, 164, 167 и др.).
B заключение следует отметить, что многие исследователи, используя довольно устаревший сравнительный анализ для определения даты и культурной принадлежности изваяний, отмечали всё несовершенство этого метода, не претендующего на безошибочность и точность. Следует полагать, что в будущем он будет дополнен какими-то новыми, более совершенными методами.
Одним из источников, полнее характеризующим исследуемые памятники, остаются каменные оградки с балбалами, которые сопровождают почти все алтайские изваяния. Их прекрасная сохранность, наличие датирующих находок и новые конструктивные элементы устройства
(46/47)
служат не только для уточнения даты некоторых древнетюркских изваянии, но и являются ключом для разгадки их семантики.
(/91)
[1] Народы Средней Азии и Казахстана. М., 1963, с. 248, 417.
[3] Сатлаев Ф. Кумандинцы. Горно-Алтайск, 1974, с. 133, рис. 16.
[4] Горелик М.В. Кушанский доспех. В кн.: Древняя Индия. М., 1982, с. 100-102, табл. 11, ж, з, к.
[5] Окладников А.П. Петроглифы долины р. Елангаш. Новосибирск, 1979, табл. 68, 87, 89.
[7] Там же, с. 129, табл. XLIV.
[8] Новгородова Э.А. Памятники изобразительного искусства древнетюркского времени. В. кн.: Тюркологический сборник 1977 г. М., 1981, с. 218; Лобачёва Н.П. Средневековый [Среднеазиатский] костюм раннесредневековой эпохи. В кн.: Костюм народов Средней Азии. М., 1979, с. 37, рис. 4, 4.
[9] История искусства народов СССР, т. 2. М., 1973, с. 25, рис. 12.
(91/92)
[11] Горелик М.В. Среднеазиатский мужской костюм на миниатюрах XV-XIX вв. В кн.: Костюм народов Средней Азии. М., 1979, с. 66, рис. 7, 35, 36, 38, 45.
[12] Стариков В.С. Материальная культура китайцев. М., 1967, с. 102.
[15] Евтюхова Л.А. Каменные изваяния..., с. 74, 80.
[17] Сычёв Л.П., Сычёв В.Л. Китайский..., с. 59-60, табл. XXVIII, 1-й и 2-й ряды.
[18] Там же, с. 57-58, табл. XXVI, 5, 6.
[19] Горелик М.В. Среднеазиатский мужской костюм..., с. 66, рис. 7, 55.
[20] Потапов Л.П. Очерки по истории..., с. 294.
[21] Лобачёва Н.П. Средневековый костюм..., с. 23, рис. 1, 2, с. 39.
[22] История искусства народов СССР, т. 2, с. 14-15, рис. 2, 3.
[23] Кругликова И.Т. Настенные росписи в помещении 16-го северо-восточного культового комплекса Дильберджина. В кн.: Древняя Бактрия. М., 1979, с. 132, рис. 19.
[24] Плетнёва С.А. Половецкие каменные.... с. 26, рис. 6, 5.
[25] Там же, рис. 6, 3.
[26] Народы Средней Азии и Казахстана, с. 415, рис. 5.
[27] По форме идентичен с половецкими коническими шлемами. См.: Плетнёва С.А. Половецкие каменные..., с. 26, рис. 6, 4.
[29] Сычёв Л.П., Сычёв В.Л. Китайский ..., с. 56.
[31] Лобачёва Н.П. Средневековый костюм..., с. 23, рис. 1, 2, 4 и т.д.
[32] На Алтае только у двух изваяний (102, 224) изображены косы.
[33] Лобачёва Н.П. Средневековый костюм..., с. 28.
[34] Степи Евразии в эпоху средневековья. В кн.: Археология СССР. М., 1981, с. 38, 41. Китайские шёлковые ткани золотистого и тёмно-красного цвета от одежды найдены нами также при раскопках древнетюркских курганов VIII-IX вв. на р. Юстыд. Материалы не опубликованы.
[35] Лобачёва Н.П. Средневековый костюм..., с. 24.
[36] Плетнёва С.А. Половецкие каменные..., с. 34-35, рис. 12.
[37] Вайнштейн С.И. История народного искусства Тувы. М., 1974, с. 69, рис. 7, 9.
(92/93)
[38] Евтюхова Л.А. Каменные изваяния..., с. 105-106, рис. 62, 7, 8; Грач А.Д. Древнетюркские изваяния Тувы. М., 1961, с. 62; Чариков А.А. Каменные скульптуры средневековых кочевников Прииртышья. В кн.: Археологические исследования древнего и средневекового Казахстана. Алма-Ата, 1980, с. 135; Шер Я.А. Каменные изваяния..., изваяния 1, 25, 94.
[42] Искусство Средней Азии и Казахстана, с. 14-15, рис. 2, 3.
[43] Лобачёва Н.П. Средневековый костюм..., с. 27, рис. 2, 7; с 37. рис. 4, 6.
[44] Евтюхова Л.А., Киселёв С.В. Отчёт о работах Саяно-Алтайской археологической экспедиции в 1935 году. Тр. ГИМ, 1941, XVI, рис. 23.
[45] Степи Евразии в эпоху средневековья. М., 1981, с. 135, рис. 87, 88 (Старая Преображенка).
[46] Там же, с. 150, рис. 37, 3-5; 98, 99, 140, 141.
[47] Плетнёва С.А. Половецкие каменные..., с. 39, рис. 14, 18 — тип IV.
[48] Деревянко Е.И. Мохэские памятники среднего Амура. Новосибирск, 1975, с. 243, 244, табл. XLVI, 3, 4; табл. XLVII.
[49] Степи Евразии в эпоху средневековья, с. 179, рис. 62, 13; 147, 148 и т.д.
[51] Грязнов М.П. История древних племён..., табл. XLV, 1, 20; табл. XLVII, 12, 14.
[52] Чариков А.А. Каменные скульптуры..., С. 134, рис. 2, 25, 26.
[53] Шер Я.А. Каменные изваяния..., с. 81, табл. IV, 17; табл. VIII, 37; и др.
[54] Плетнёва С.А. Половецкие каменные..., с. 46, рис. 20, 9-14.
[55] Лобачёва Н.П. Средневековый костюм..., с. 31, рис. 3, 1-3.
[57] Уманский А.П. Погребение эпохи..., с. 153, рис. 23.
[58] Искусство Средней Азии и Казахстана, с. 14, 15, рис. 2, 3.
[59] Казакевич В.А. Намогильные статуи в Дариганге. Л., 1930, табл. XI, 2.
[60] Плетнёва С.А. Половецкие каменные..., с. 45, 46, рис. 20, 1-8.
[61] Необходимо оговориться, что некоторые изображения браслетов ничем не отличаются от манжет или обшлагов одежды ввиду их одинакового воспроизведения.
[64] Грязнов М.П. История древних племён..., табл. XLV, 2, 3.
(93/94)
[65] Евтюхова Л.А., Киселёв С.В. Отчёт о работах..., с. 103, табл. 1, 1, 2.
[66] Евтюхова Л.А. Археологические памятники…, с. 44, рис. 71, 72.
[67] Кубарев В.Д., Гребенщиков А.В. Курганы Чуйской степи. В кн.: Сибирь в древности. Новосибирск, 1979, с. 71 рис. 10, 4.
[68] Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.-Л., 1953, табл. XXI, 1, 2; Кубарев В.Д. Новые находки эпохи ранних кочевников в Горном Алтае. В сб.: Очерки социально-экономической и культурной жизни Сибири. Новосибирск, 1972, с. 59, табл. IV, 1, 3.
[70] Евтюхова Л.А., Киселёв С.В. Отчёт о работах..., с. 113 табл. II, 2, 3.
[71] Грач А.Д. Археологические исследования в Кара-Холе и Монгун-Тайге. ТТКАЭЭ Ин-та этнографии АН СССР, М.-Л., т. 1, 1960, с. 139, рис. 88.
[72] Кубарев В.Д. Новые сведения о древнетюркских оградках Восточного Алтая. В кн.: Новое в археологии Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1979, с. 142, рис. 8.
[73] Кинжалов Р.В., Луконин В.Г. Памятники культуры сасанидского Ирана. Л., 1960, рис. 13.
[75] Древнемонгольские города. М., 1965, с. 281, рис. 143; Смирнов Я.И. Восточное серебро. Спб., 1909, табл. XIII, 176-178; табл. XCIV, 179-180.
[76] Агапов Н., Кадырбаев М. Сокровища древнего Казахстана. Алма-Ата, 1979, с. 125, рис. 5; Степи Евразии в эпоху средневековья, с. 245, рис. 72, 82.
[77] Маршак Б.И., Крикис Я.К. Чилекские чаши. Тр.ГЭ. Вып. 7, т. X. Культура и искусство народов Востока. Л., 1969, с. 57.
[79] Евтюхова Л.А. Археологические памятники..., с. 108.
[80] Шер Я.А. Каменные изваяния..., с. 43-44.
[81] Степи Евразии в эпоху средневековья, с. 107, рис. 4а, 11, с. 116, рис. 13, 46; с. 178, рис. 62, 71, 87, 125.
[83] Савинов Д.Г. Погребение с серебряным кубком. Учён.зап. ТНИИЯЛИ, Кызыл, 1973, вып. XVI, с. 219, рис. 1.
[84] Степи Евразии в эпоху средневековья, с. 249, рис. 74, 5, 5, 6.
[85] Евтюхова Л.А. Археологические памятники..., с. 108; Шер Я.А. Каменные изваяния..., с. 43-44.
[86] Потапов И.А. Якутская народная резьба по дереву. Якутск, 1972, с. 54-55, рис. 6.
[87] Кубарев В.Д. Новые находки..., с. 59, табл. 4, 2.
[88] Дьяконова В.П. Археологические раскопки на могильнике Кокэль в 1966 г. ТТКАЭЭ, Л., 1970, т. III, с. 235, табл. 1, 31 и др.
[89] Тощакова Е.М. Кожаная и деревянная посуда и техника её изготовления у южных алтайцев. В кн.: Материальная культура народов Сибири и Севера. Л., 1976, с. 193, рис. 10.
[90] Вайнштейн С.И. Памятники второй половины I тысячелетия в Западной Туве. ТТКАЭЭ, М.-Л., 1966, т. II, с. 335.
[91] Шер Я.А. Каменные изваяния..., изваяния 4, 5, 19, 33.
[93] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ..., табл. XV.
[94] Степи Евразии в эпоху средневековья, с. 128-129, рис. 23, 12, 15.
[95] Там же, с. 128-129, рис. 23.
[96] Уманский А.П. Археологические памятники у села Иня. Изв. Алтайского ГО СССР, Барнаул, 1970, вып. 2, с. 65, рис. 6, 1, 2.
[97] Киселёв С.В. Древняя история..., с. 625, табл. IX, 10, 11.
[98] Степи Евразии в эпоху средневековья, с.147, рис. 35, 4.
[99] Деревянко Е.И. Мохэские памятники..., с. 237, табл. XXXIX, 12, 37.
[100] Евтюхова Л.А., Киселёв С.В. Отчёт о работах..., рис. 15, 110, табл. III.
[101] Распопова В.И. Металлические изделия..., с. 95, рис. 67, 3, 4.
[102] Степи Евразии в эпоху средневековья, с. 109, рис. 5, 1-3; 20-23; с. 124, рис. 20, 29-30; с. 132, рис. 23-25, 26; с. 144, рис. 33, 86-87; с. 272, рис. 94, 6-9; и т.д.
[103] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ..., с. 55, рис. 4, 12.
[105] Степи Евразии в эпоху средневековья, с. 109, рис. 5, 21.
[106] Распопова В.И. Металлические изделия..., с. 75-77, рис. 49, 50, 3.
[107] Грязнов М.П. История древних племён..., табл. XXXVIII, 1, 2; Уманский А.П. Погребение эпохи..., с. 138, рис. 9.
[108] Худяков Ю.С. Вооружение енисейских кыргызов. Новосибирск, 1980, с. 35, табл. IV, 5, 6; с. 43, табл. VIII, 5- 7.
[109] Насечки делались для того, чтобы рука не скользила, удобно и плотно охватывая рукоять сабли или кинжала.
[110] Евтюхова Л.А. Археологические памятники..., с. 111, рис. 67, 7, 11-14, 17.
[111] Шер Я.А. Каменные изваяния 6-8, 12, 18-20 и т.д.
[112] Евтюхова Л.А. Археологические памятники..., с. 112, рис. 68.
[113] Там же, с. 113.
[115] Киселёв С.В. Древняя история..., с. 541, табл. 11.
[116] Кызласов Л.Р. Древняя Тува, с. 104, рис. 34, 7.
[117] Распопова В.И. Металлические изделия..., д. 128, рис. 86, 1.
[118] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ..., табл. XII.
[119] Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957, с. 96.
[120] Потапов Л.П. Этнический состав и происхождение алтайцев. Л., 1969, с. 174.
[121] Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ..., табл. X, 3; табл. XIX, 9; и т.д.
[122] Ещё одним фактом, подтверждающим наше предположение, является традиционная установка одной-двух каменных фигур в одном поминальном сооружении древнетюркской знати (см. гл. 3),
(94/95)
тогда как в кыпчыльском комплексе у трёх оградок первоначально стояли три изваяния.
[123] Евтюхова Л.А. Каменные изваяния..., изваяния 36, 37, 41-44, 51-57 и др.
[124] «Уйгурские» изваяния из Тувы уже устанавливались без оградок. См.: Кызласов Л.Р. Древняя Тува, с. 198.
|