А.А. Гаврилова
Новые находки серебряных изделий периода господства кыргызов.
// Древности Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии. / КСИА. Вып. 114. М.: 1968. С. 24-30.
О богатстве кыргызской знати свидетельствуют не только письменные источники [1], но и обилие столовой посуды из серебра, известной по раскопкам Л.А. Евтюховой и С.В. Киселёва на кыргызском Чаа-тасе у с. Копёны (1939-1940 гг.). [2] Подобные находки обнаружены в 1964 г. Красноярской археологической экспедицией ЛОИА, руководимой М.П. Грязновым. К ним относятся: серебряная чарка с золочёными рисунками и уйгурской надписью, бронзовая чаша с циркульным орнаментом на внутренней стороне (примесь белого металла делает её похожей на серебряную) и тиснёные серебряные бляшки, украшавшие пояс.
Эти интересные вещи найдены при раскопках могильника Над Поляной на северном склоне Афанасьевой горы, близ с. Батени, на левом берегу Енисея, на 140 км севернее г. Абакана. Беспорядочное скопление камней привели М.П. Грязнова к предположению, что здесь были богатые могилы поздних кочевников с характерными для них небольшими каменными насыпями, разграбленные в древности. Раскопками это предположение подтвердилось. Площадь четырёх больших раскопов и пятого контрольного (всего около 500 м2) занимал разрушенный могильник, состоявший из двух групп, расположенных на расстоянии около 30 м одна от другой и отличающихся обрядом погребения. В группе из 15 могил погребения были совершены по обряду трупоположения, в группе из четырёх могил — по обряду трупосожжения.
В могилах с трупоположением глубиной от 0,30 до 1,10 м под небольшими каменными насыпями, большей частью разрушенными, погребены лишь старики (4 могилы) и дети (11 могил). С одним из стариков положен ребёнок (могила 3), с подростком — младенец (могила 9). Трое погребены с конями: старик — с одним (могила 12), старуха — с двумя (могила 13), подросток — с жеребёнком (могила 6); во многих погребениях — кости барана. Большая часть могил сильно потревожена и разграблена. Поэтому ориентировка установлена лишь для некоторых погребённых: трое были положены головой на северо-запад (могилы 1, 2, 15), трое — на восток (могилы 8, 12, 13), один на юго-восток (могила 5), один — на север (могила 7) и один — на запад (могила 14). Лишь две могилы (1 и 15) сохранившиеся полностью, дают возможность установить время их сооружения. Приводим их описание.
Могила 1. Задернованная каменная насыпь размерами 2,5×1,5 м. Под нею могильная яма размерами 1,7×0,80 м, глубиной 0,70 м. В яме находился скелет юноши 14-15 лет, положенного на спине головой на
(24/25)
северо-запад. Голова и слегка согнутые ноги повёрнуты вправо. Около головы справа поставлены три глиняных сосуда: кыргызский кувшин высотой 17 см с поперечными и продольными полосами, заполненными оттисками четырёхгранной палочки, горшок баночной формы с четырьмя выступами на венчике и горшочек очень плохого обжига. Между сосудами и правым плечом сохранились кости барана: рёбра, хвостовые и бедренная.
Могила 15. Под незначительным скоплением камней находилась могильная яма глубиной 0,75 м. В яме — скелет подростка семи лет, положенного на правом боку, головой на северо-запад. Ноги слегка согнуты, левая рука лежит на туловище, правая отведена вправо. В засыпи могилы попадались кальцинированные кости и кусочки золотой фольги, из них — один круглый с неясным орнаментом. Между правым предплечьем и рёбрами лежала бронзовая полая пуговица, между кистью правой руки и левым бедром, на поясе и под тазом — серебряные тиснёные украшения от пояса взрослого человека. Сохранились: 1 большая концевая бляха от ремня (рис. 5, 1), 3 малые концевые от подвесных ремешков (рис. 5, 2), 8 блях-оправ для продевания подвесных ремешков (рис. 5, 3), 3 фигурные бляшки средних размеров (рис. 5, 4) и 24 мелкие фигурные бляшки (рис. 5, 5).
На кыргызское время сооружения могильника указывает кувшин, типичный для кыргызских могил, отличающийся лишь меньшими размерами. Труднее судить о времени изготовления серебряного пояса. Бляхи-оправы для подвесных ремешков появляются не ранее VII-VIII вв., но длительность их бытования при датировке обычно не учитывается. Между тем подобные бляхи мы находим на уйгурских поясах, изображённых на росписи ханского дворца в Идикутшари и отличающихся от известных нам поясов VII-VIII вв. тем, что бляхи-оправы утратили на них своё практическое назначение и применены лишь в декоративных целях. [3] Исходя из того, что и на найденном нами поясе количество блях-оправ значительно превышает количество остатков подвесных ремешков, можно предполагать, что пояс изготовлен не ранее IX в. — в период, когда после разгрома уйгуров кыргызами в 840 г. возникло Уйгурское княжество в Турфане. Обитавшие там уйгуры носили пояса, отличающиеся от бытовавших в VII-VIII вв. ранних поясов с продетыми через бляхи-оправы подвесными ремешками. Поэтому ранние бляхи-оправы делались прочными, литыми, а поздние могли быть и тиснёными. Не исключена возможность, что единичные подвесные ремешки на поясе из могилы 15 не продевались, а пришивались к ремню, как на некоторых поясах из могильника Сростки I.
В могилах с трупосожжениями глубиной 40-60 см находились остатки пепла с кальцинированными костями человека (зубы, нижняя челюсть), необожжённые кости животных и немногочисленные отдельные предметы: серебряные обоймы — три малые и обломок большой (могила 16), остатки железного ножа (могила 17) и бронзовая чаша в виде пиалы, украшенная внутри циркульным орнаментом (могила 18). Серебряные обоймы близки к медным обоймам на бортике деревянной чашечки, найденной С.А. Теплоуховым в могиле с конём, раскопанной в 1924 г. на пристани близ с. Батени, т.е. в непосредственной близости от могильника Над Поляной. Эта могила отнесена С.А. Теплоуховым к VII в., но в ней же найдена медная бляха-оправа, не литая, а тиснёная, [4] что не исключает её датировку более поздним временем. Определённее датирует могильник чаша с циркульным орнаментом внутри (рис. 5, 6). Подобные чаши, как сообщил Б.И. Маршак, имеются среди металлических мусульманских изделий IX-X вв. [5]
(25/26)
Рис. 5. Серебряные украшения пояса и бронзовая чаша
1-5 — украшения пояса: 7 — концевая бляха ремня; 2 — концевая бляха подвесного ремешка; 3 — бляха-оправа для продевания ремешка; 4-5 — фигурные бляшки; 6-7 — чаша с циркульным орнаментом; 6 — орнамент внутри чаши (развёртка); 7 — профиль чаши.
Наиболее интересная находка — серебряная чарка с уйгурской надписью на поддоне, позолоченная в местах нанесения рисунка (рис. 6, 1). Она найдена в 5 м от описанных могил с трупосожжением, на глубине около 0,40 м. По всей вероятности, она была потеряна грабителями или выкинута ими из могилы в коме земли, возможно, из могилы с трупосожжением. Чарка высотой 6 см — восьмигранная, вытиснена по металлической форме из листа серебра. При тиснении на дне чарки образовалась трещина. К дну чарки припаян расширяющийся книзу округлый поддон. Там, где кусочки припоя не распаялись, остались щели между основанием чарки и верхом поддона. Грани и верх чарки рубчатые. Верхняя рубчатая полая трубочка сделана отдельно и припаяна снаружи и изнутри. Припаяна и отдельно сделанная ручка, изготовленная из узкой полоски серебра. Возможно, она была круг-
(26/27)
Рис. 6. Серебряная позолоченная чарка с уйгурской надписью
1 — вид чарки; 2 — украшение пластинки на ручке чарки/
(27/28)
лой, но отломилась, а края изломов заглажены. Осталась неповреждённой лишь горизонтальная накладка на верхнюю часть рeчки, украшенная изображением бабочки или пчелы (рис. 6, 2).
Орнаменты и рисунки выполнены тремя приёмами: тиснением, резьбой и чеканом. Изображение бабочки или пчелы наиболее близко к изображениям на бляшках из курганов у с. Курай на Алтае [6], относящимся к VII-VIII вв., но другие орнаменты и рисунки близки к рисункам позднего танского периода в Китае, хотя по исполнению они отличаются от китайских.
Так, выполненный резцом на нижней части поддона орнамент в виде плотно прилегающих друг к другу лепестков совпадает с позднетанским [7], а остальные рисунки близки к китайским только по сюжетам. В этом убеждают нас четыре пары рисунков на восьми гранях чарки, причем каждая пара состоит из одинаковых рисунков, но расположенных зеркально. На первой паре изображен феникс с приподнятыми крыльями и с поднятым хвостом в виде одного довольно тонкого пера (рис. 7, 7). Феникс с перообразным хвостом известен на позднетанских изделиях, но он всегда изображался с лапами, тогда как публикуемые нами фениксы — без лап. Кроме того, феникс в танский период считался птицей, приносящей счастье в браке, в связи с чем изображали самца и самку [8]; здесь же изображён только самец с его отличительным признаком — гребешком.
На второй паре рисунков изображен зверь с львиными лапами и широким хвостом; очертания стёрлись (рис. 7, 2). Возможно, был представлен широкохвостый лев; такие львы изображались на танских изделиях в Китае, но уже доказано их западноазиатское происхождение [9]. На третьей паре рисунков — бегущий зверь, похожий на лисицу (рис. 7, 3), известный в искусстве танского Китая. И, наконец, на четвертой паре рисунков — две лани. Из них одна повернула голову назад и смотрит на лань, идущую вслед за ней (рис. 7, 4). Как известно, самец и самка ланей изображались парами на свадебных китайских зеркалах, но в этой паре — две самки, без рогов. Приведённые позднетанские аналогии позволяют отнести чарку к концу IX — началу X в.
Где чарка изготовлена? Гранёные чарки бытовали в Турфане. Их изображения встречаются в упомянутой живописи Идикутшари [10], относимой к IX в. Подобные согдийские глиняные чарки известны в Средней Азии VIII или даже IX в. [11] Некоторое сходство рисунков на чарке с китайскими еще не означает, что они были выполнены в Китае. Вероятнее искать их мастера там, где встречались и сплетались связи китайские и среднеазиатские и где те и другие были достаточно сильны. Одним из таких мест был Турфан с основанным в нём в изучаемое время Уйгурским княжеством [12] в искусстве которого китайское влияние уже отмечалось [13]. Турфанское происхождение чарки может объяснить определенное подражание некоторым китайским сюжетам и вместе с тем иную манеру их исполнения. Важным элементом публикуемой чарки является уйгурская надпись [14].
Остается выяснить вопрос, кому принадлежали описанные металлические изделия. Известно, что в указанный период по обряду трупосожжения хоронили кыргызы. Чаша найдена в могиле с трупосожжением, а если вер-
(28/29)
Рис. 7. Серебряная позолоченная чарка; рисунки на гранях: 1 — феникс; 2 — лев (?); 3 — лисица; 4 — лани
(29/30)
но наше предположение, что чарка была выкинута грабителями из могилы с трупосожжением, то оба металлических сосуда можно считать принадлежащими кыргызской знати.
Кому же принадлежит серебряный пояс, находившийся в могиле с труположением? Относительно таких могил существует два мнения. Открытые С.А. Теплоуховым на Енисее отдельно расположенные могилы человека с конём он считал погребениями проникших туда алтайских тюрков [15]. Л.А. Евтюхова и вслед за ней другие исследователи исходя из наличия могил с трупосожжением и трупоположением в одних и тех же могильниках и более поздней даты последних, заключили, что кыргызы перешли от трупосожжения к трупоположению [16]. На описанном могильнике хоронили, как показано выше, одновременно по разному обряду. Это позволяет считать, что ближе к истине был С.А. Теплоухов. В то время как в могилах с трупосожжением хоронили кыргызы, могилы с трупоположением могли принадлежать другим енисейским племенам, близким к алтайским и находившимся в подчинении у кыргызов.
[1] Рашид-ад-дин. Сборник летописей, I, I. М.-Л., 1952, стр. 102.
[2] С.В. Киселёв. Древняя история Южной Сибири. М., 1951, стр. 601-603.
[3] A. Grünwedel. Altbuddistische Kultstätten in Chinesisch — Turkistan. Berlin, 1912. Fig. 666.
[4] С.А. Теплоухов. Опыт классификации древних металлических культур Минусинского края. МЭ, IV, 2, 1929, табл. II, 34, 37.
[5] R. Ettinghausen. The «Wade Cup» in the Cleveland Museum of Art, its Origin and Decorations. «Ars Orientalis», II, 1957, fabl. 6, 15-17.
[6] С.В. Киселёв. Указ. соч., табл. L, 12.
[7] В. Cyllensvärd. Tang gold and silver. Stockholm, 1957, fig. 81a, p. 135.
[8] Там же, стр. 100.
[9] Там же, стр. 119.
[10] Там же, рис. 665.
[11] Б.И. Маршак. Влияние торевтики на согдийскую керамику VII-VIII вв. ТГЭ, V, 6, Л., 1961, стр. 197.
[12] А.Ю. Якубовский. Арабские и персидские источники об уйгурском турфанском княжестве в IX-X вв. TOB, IV, 1947, стр. 425.
[13] Б.И. Маршак. Указ. соч., стр. 198.
[14] А.М. Щербак. Древнеуйгурская надпись на серебряной чарке из могильника Над Поляной (см. настоящий сборник, стр. 31-33).
[15] С.А. Теплоухов. Указ. соч., стр. 55.
[16] Л.А. Евтюхова. Археологические памятники енисейских кыргызов (хакасов). Абакан, 1948.
|
