Н.Г. Горбунова
О вооружении среднеазиатских скотоводов
(II (III?) в. до н.э. — V в. н.э.).
В настоящее время накоплены значительные коллекции оружия, найденного в могильниках среднеазиатских скотоводов. Имеются отдельные работы по классификации и типологии разных категорий оружия, в первую очередь, наконечников стрел (Сорокин С.С., 1956; Литвинский Б.А., 1965; Брыкина Г.А., Горбунова Н.Г., 1984; Обельченко О.В., 1992, с. 158-172; Кожомбердиев И.К., Худяков Ю.С.[здесь и далее в тексте ошибочно стоит «Ю.Г.»], 1987, с. 75-106), а также мечей и кинжалов из Согда (Обельченко О.В., 1978). Кроме того, при публикации материалов из могильников в ряде работ значительное внимание уделялось вооружению (Мандельштам A.M., 1966, с. 101, 111; 1975, с. 48, 114, 135, 140; Литвинский Б.А., Седов А.В., 1984, с. 130-132; Обельченко О.В., 1992, с. 150-176; Вайнберг Б.И., 1991, с. 55-62).
Мною собран материал по оружию, в основном, по опубликованным данным, из 250 погребений разного типа из 70 могильников различных районов Средней Азии. Никакой корреляции между типами погребальных сооружений и типами оружия не выявлено.
Прежде всего обратимся к наконечникам стрел. Не предлагая новой классификации, использую терминологию авторов вышеуказанных работ. Бронзовые наконечники стрел найдены в ряде погребений на Устюрте (Древняя и средневековая культура..., 1978, с. 104, 105), на Узбое вместе с железными (Юсупов X., 1986, с. 50-52, 88-90), в том числе с железными трёхгранными с длинным черешком (Юсупов X., 1986, с. 99-101). Все погребения датированы в пределах IV-II вв. до н.э. К числу наиболее ранних железных наконечников стрел относятся также наконечники из Памирских могильников: двуперые, втульчатые, вытянутые и трёхпёрые с опущенными жальцами (Литвинский Б.А., 1972, с. 101-103, табл. 36), датированные IV-III вв. до н.э. Втульчатые, но, видимо, трёхлопастные, упоминаются в описании находок курганов КГ-1/3 и КГ-3 Орлатского могильника в Согде, но воспроизведения их нет (Пугаченкова Г.А., 1989, с. 127, 129, возможно, рис. 54). Еще один наконечник со втулкой и вставленным в нее черешком происходит из могильника Кулкудук в Центральных Кызыл-Кумах (Манылов Ю.П., 1990, рис. 2, 15). Комплекс датирован III-II вв. до н.э.
Все вышеописанные наконечники, происходящие из разных районов Средней Азии, не составляют какую-то группу. Но, возможно, одновременно или несколько позже них распространяются железные трёхлопастные наконечники стрел с опущенными жальцами, составляющими уже большую группу, их учтено до 202 единицы. [1] Они несколько различаются по размерам и особенностям формы: длина боевой части от 2,5 до 7 см, размах лопастей от 1,2 до 2,5 см, лопасти более узкие или более широкие, изредка слегка закруглённые (рис. 1, 1). Распределение их по районам Средней Азии дано на рис. 1. В погребении бывает от 1 до 5-6 экземпляров стрел, хотя иногда 14-15. Практически основными они являются в Бактрии и Согде, [2] причём в Бактрии
(40/41)
Рис. 1.
Распределение типов наконечников стрел по районам Средней Азии.
1 — Согд, Кую-Мазар I (по О.В. Обельченко); 14 — Фергана, Кайрагач V; 3, 5 — Куюк-тепе I; 7 — Карабулак; 13 — Хангиз II; 16 — Кокташ (по Г.А. Брыкиной и Н.Г. Горбуновой); 2 — Центральные Кызыл-Кумы. Кулкудук (по Ю.П. Манылову); 4 — Бактрия, Аруктау (по A.M. Мандельштаму); 6 — Ташкент, погребение на Ак-тобе 2 (по А.Г. Максимовой и др.); 8-12, 15 — Кетмень-тюбе (по И.К. Кожомбердиеву и Ю.С. Худякову).
они известны и на городищах (Пугаченкова Г.А., 1966, рис. 38; Литвинский Б.А., Пичикян И.Р., 1981, с. 206, 209), где их датируют обычно II в. до н.э. — I в. н.э. Часть таких наконечников в Бактрии и Центральных Кызыл-Кумах имеют вырез между пером и черешком (рис. 1, 2). В Ташкентском районе и Фергане наконечники стрел с опущенными жальцами встречаются в сочетании с другими типами наконечников (рис. 2, 2-7) (Максимова А.Г. и др., 1968, с. 220, табл. XVIII, 1, 6, 7, 11, 14, 17, 21; Оболдуева Т.Г., 1988, рис. 2, 14; Брыкина Г.А., Горбунова Н.Г., 1984, с. 30, рис. 1-4; Литвинский Б.А., 1965, с. 83, рис. 7-9; Кадыров Э., 1975, рис. 8, 3).
Следующим является тип трёхлопастного наконечника с прямым основанием пера (рис. 1, 3). Они известны во всех районах Средней Азии, учтено примерно 70 экземпляров, но вообще их значительно больше, просто не всегда их можно выделить по
(41/42)
публикациям (Кибиров А.К., 1959, рис. 22, 28). Имеется необычный наконечник с маленькой «муфтой» у основания перьев в могильнике Кулкудук в Центральных Кызыл-Кумах (рис. 2, 3). Трёхлопастных с лавролистным очертанием пера (рис. 1, 4) учтено всего 13.
Трёхлопастных, у которых основание пера образует тупой угол по отношению к черешку, учтено 59 (рис. 1, 5).
Трёхлопастных наконечников с ромбическим очертанием пера, учтено 25 (рис. 1, 6). Трёхлопастных с треугольной головкой и муфтой-упором у основания перьев — 17 (рис. 1, 7).
Особая группа наконечников была выделена И.К. Кожомбердиевым и Ю.С. Худяковым. Это определённые ими как трёхгранно-трёхлопастные наконечники, имеющие, судя по воспроизведению, верхнюю часть головки трёхгранную, а нижнюю — трёхлопастную (Кожомбердиев И.К., Худяков Ю.С., 1987, с. 81-84, рис. 5, 8; 6, 1-6). Все 28 наконечников подразделены на пять типов, которые совпадают с уже перечисленными типами трёхлопастных: с прямым основанием пера — 4, тупоугольным — 18, ромбических — 2, с муфтой-упором — 4 [3] (рис. 1, 8-10).
Трёхгранные наконечники стрел представлены тоже несколькими типами, к ним относятся редкие находки наконечников вытянутых пропорций со сводчатой головкой и опущенными концами перьев (Кадыров Э., 1975, с. 34; Воеводский М.В., Грязнов М.П., 1938, рис. 36). Трёхгранные с бипирамидальной головкой (рис. 1, 11) — 4 экз., с пирамидальной — 29 экз. (рис. 1, 12). Трёхгранных с выемкой в нижней части и муфтой-упором (рис. 1, 13) учтено 50 экз., из них 47 происходят из Ферганы.
Пулевидных наконечников 9 и все они из Ферганы (рис. 1, 14). Известно также 7 четырёхгранных и один двупёрый.
Наряду с металлическими известны костяные и деревянные наконечники стрел. Форма деревянных, ввиду плохой сохранности, неизвестна. Костяные наконечники происходят из Кенкольского могильника на р. Талас в Киргизии (5 экз.) (Бернштам А.Н., 1940, рис. XXIX); из могильников джетыасарской культуры — с плоским черешком четырёхгранных — 5, трёхгранных — 2 (и 3 — без описания) (Левина Л.М., 1993, рис. 80, 9-11; 1996, с. 199, рис. 93); из могильника Дуана — два с уплощённо-ромбической трёхгранной головкой и плоским черешком (Древняя и средневековая культура..., с. 108, рис. 30, 11, 12).
Луки в целом виде (4 экз.) были найдены в Кара-Булакском могильнике. Это сложно-составные луки с семью костяными накладками (Баруздин Ю.Д., 1961, с. 61, 62). Накладки на лук были найдены ещё в 80 погребениях (Бактрия — 1, Согд — 6, Центральные Кызыл-Кумы — 3, Фергана — 12, Кетмень-тюбе — 2, Хорезм — 8, Устюрт — 1, Узбой — 1, Талас — 1, Тянь-Шань — 8, джетыасарская культура — 37). В большинстве случаев найдены срединные боковые, либо концевые накладки, либо те и другие вместе, ещё реже и фронтальные. Концевые в разных местах несколько различны, но большей частью слабо изогнуты, длиной примерно 27 см, с арочным вырезом на расстоянии 1,5-1,7 см от конца накладки, реже сильно изогнутые или разновеликие, либо имеют арочный вырез на расстоянии 3-4 см от конца накладки. И.К. Кожомбердиев и Ю.С. Худяков выделяют два типа луков в Кенкольской культуре. Один они считают близким хуннским, другой — близким раннетюркским (Кожомбердиев И.К., Худяков Ю.С., 1987, с. 80). Л.М. Левина выделяет различные типы сложных луков в джетыасарской культуре (Левина Л.М., 1996, с. 159, 196, 243, рис. 35, 1, 2, 8, 9; 87-91; 125, 1, 2; 126, 1, 2; 128, 1, 2; 130; 131). Но отличия не совпадают у разных авторов. Видимо, судя по разным типам концевых накладок, отличия были, но пока их трудно выявить. Размеры луков все авторы указывают в
(42/43)
Рис. 2.
Сочетание наконечников стрел с опущенными жальцами с другими типами наконечников и прочим оружием, а — от 1 до 3 случаев; б — от 4 до 7; в — от 14 до 19. 1, 4-6 — Фергана, Кайрач V, Кара-Булак, Кокташ (по Г.А. Брыкиной и Н.Г. Горбуновой); 2, 3, 7, 18 — Центральные Кызыл-Кумы, Кулкудук, Джузкудук 2 (по Ю.П. Манылову); 8, 20 — Согд, Орлатский могильник (по Г.А. Пугаченковой); 9, 15, 16, 19 — Бактрия, БМУ (по Б.А. Литвинскому и A.B. Седову); 10, 11 — Ташкент, Актам (по С.Б. Луниной); 12-14, 17 — Согд, Лявандак, Кую-Мазар, Агалыксай (по О.В. Обельченко); 21 — Ташкент, Жаман-Тогай (по А.Г. Максимовой и др.); 22 — Бактрия, Бабашовский (по A.M. Мандельштаму).
пределах 140-160 см. Хорошо видны сложно-составные луки на Орлатских пластинах со сценами баталии и охоты (рис. 3). Там также виден колчан, справа притороченный к седлу коня. Он трёхчастный, с широким отделом для лука и двух узких — для стрел (Пугаченкова Г.А., 1987, с. 57, 58).
Помимо луков известны костяные кольца для их натягивания (Пугаченкова Г.А., 1989, с. 132; Лунина С.Б., 1983, с. 49), костяные, каменные или деревянные выпукло-вогнутые пластины, небольшие костяные цилиндры — тоже для защиты пальцев при натягивании тетивы луков (Левина Л.М., 1996, с. 197). Луки и костяные накладки сочетаются со всеми типами наконечников стрел, но меньше всего с наконечниками с опущенными жальцами (19 из 80).
Мечи известны с перекрестьем и навершием, только с перекрестьем, без перекрестья и навершия. Длина их, обычно, в пределах 80-100 см, длина рукоятей от 9 до 20 см, перекрестье большей частью шире лезвия на 1-2 см, редко — вдвое. В по-
(43/44)
гребениях мечи обычно лежали слева от погребённого, рукоять иногда на плече. В погребениях джетыасарской культуры — слева от пояса вдоль левого бедра или справа за плечом (Левина Л.М., 1996, с. 196). Мечей с навершием учтено 9, из них 7 из Согда (Обельченко О.В., 1978, с. 116-120; Иваницкий Н.Д., Инноваткина О.Н., 1988, с. 54, рис. II, 1) (рис. 2, 17). Короткий меч или кинжал с мраморовидным сегментом-навершием, нефритовой обкладкой перекрестья и нефритовой скобкой для подвешивания меча происходит из Орлатского могильника (Пугаченкова Г.А., 1989, с. 128, 129, рис. 56) (рис. 2, 20). Небольшое навершие в виде сегмента имеется у меча из могильника Тумек-Кичиджик (Вайнберг Б.И., 1991, с. 59, рис. 16), «лунообразное» навершие на фрагменте меча из Берккаринского могильника, Каратау (Бабанская Г.Г., 1956, табл. 8, 1). Мечей с перекрестьем без навершия учтено 38 (рис. 2, 18) и не уточнённое количество из 24 погребений джетыасарской культуры (Левина Л.М., 1996, с. 196, рис. 85). В Согде известно 20, в том числе два меча с бронзовым перекрестьем; в Бактрии 10 (Литвинский Б.А., Седов A.B., 1984, с. 132), в том числе один с бронзовым перекрестьем (рис. 2, 19); в Центральных Кызыл-Кумах 4 (Манылов Ю.П., 1990, рис. 1, 2; 1992, рис. 2, 1; Манылов Ю.П., Абдукаримов Р., 1990, рис. 2, 10); в Ташкентском районе 2, в том числе один с бронзовым перекрестьем (Максимова А.Г. и др., 1968, с. 224, табл. XX), другой с перекрестьем, инкрустированным золотой проволокой (Лунина С.Б., 1983, с. 46, 47, рис. 4); в Хорезме 3 (Маслов В.Е., Яблонский Л.Т., 1996, рис. 4, 1-3); на Узбое 3 (Юсупов X., 1986, с. 114, 115, рис. 38, 3-5). В могильнике Кулкудук перекрестье меча слегка прогнуто, судя по описанию (Манылов Ю.П., 1990, с. 52). Прогнутые перекрестья отмечены также на мечах из могильников Хорезма.
Особую форму имеет вышеупомянутое перекрестье из Орлатского могильника — у него в центре углубление и соответствующий выступ внизу. Такие мечи изображены на батальной сцене Орлатского могильника, причём, на ножнах было соответствующее углубление для выступа (рис. 3). Мечи на пластинке имеют раструбообразное навершие, аналогии которому мне неизвестны, но О.В. Обельченко отмечал «воронкообразное» навершие из бронзы из Кую-Мазарского могильника (Обельченко О.В., 1976, с. 533).
Мечей без перекрестья и навершия, большей частью, с покатыми плечами, учтено 23 (рис. 2, 11) (по 2 в Согде, Бактрии, Южной Туркмении, Фергане, 10 в Ташкентском районе, 4 в Кетмень-тюбе, один в Каратау) и 4 с прямыми плечиками (2 в Ташкентском районе, 1 в Бактрии, 1 в Согде). Какое-то количество таких мечей учтено было и в джетыасарской культуре. Однолезвийных мечей учтено 11 (пять в Кетмень-тюбе, 1 в Согде, 5 в Фергане), а также, видимо, находки их известны в джетыасарской культуре.
Все мечи имели ножны, от которых сохранились остатки дерева, нередко со следами красной краски, иногда и с тканью. Особые ножны были найдены в могильнике Казахаул в Центральных Кызыл-Кумах: железные, покрытые тканью, деревом и кожей ярко красного цвета, поверх которой лежал слой неопределённого материала (Манылов Ю.П., 1992, с. 64).
Кинжалы имеют более разнообразные навершия. Из 60 учтённых кинжалов 36 с сердцевидным навершием, все они происходят из Бактрии (рис. 2, 9). Характеристика кинжалов из Согда дана О.В. Обельченко (1978, с. 120-123). Среди них есть кинжалы и с дуговидным перекрестьем (рис. 2, 12, 13), без перекрестья (рис. 2, 14), с прямым перекрестьем (типа рис. 2, 15, 16). Четыре кинжала из Хорезма и два с Узбоя имели кольцевидные навершия (Маслов В.Е., Яблонский Л.Т., 1996, рис. 4, 4-6; Юсупов X., 1986, рис. 38, 2, 6), один из Ташкентского района — полукруглое плоское навершие (рис. 2, 11), узкие кинжалы — «стилеты» — из Согда и Ташкентского района (рис. 2, 10). Известны кинжалы только с прямым перекрестьем: на Тянь-Шане (Кибиров А.К., 1959, с. 123) и в могильниках джетыасарской культуры (Левина Л.М., 1996, рис. 86, 5, 9, 11).
(44/45)
Рис. 3.
Фрагмент батальной сцены на Орлатской пластинке (по Г.А. Пугаченковой).
Кинжалов без перекрестья и навершия учтено 33 (рис. 2, 22) (2 в Согде, 3 в Бактрии, 6 в Фергане, 15 в Ташкенте, 3 в Центральных Кызыл-Кумах, 1 в Кетмень-тюбе). Прямые плечики имели 3 кинжала (1 в Бактрии, 2 в Ташкенте). Известно 9 однолезвийных кинжалов (1 в Согде, 6 в Фергане, 2 в Ташкенте). Кинжалы обычно лежали справа от погребённых, но некоторые — поперёк пояса (Фергана).
Из прочего металлического оружия известны единичные находки копий из Кетменьтюбинского могильника Торкен — линзовидные (Кожомбердиев И.К., Худяков Ю.С., 1987, с. 90); два листовидной формы из Тамдинского (Маловицкая Л.Я., 1949, с. 120); булава и острога из Шаушукумского могильника (Максимова А.Г. и др., 1968, рис. XXV, 3; XXXIV, 12). На Орлатских пластинах видны и копья и ещё боевые топорики-клевцы.
Защитный доспех найден только в кургане 3 могильника Акчий-Карасу в Кетмень-тюбе. Как предполагают авторы, он «состоял, видимо, из чешуйчатого нагрудника, сплошь покрытого сферическими выступами, изогнутых пластинок предплечья и оплечий, узких горизонтальных пластин рукавов, ламмелярного подола» (Кожомбердиев И.К., Худяков Ю.С., 1987, с. 97). Иные доспехи изображены на пластинке из Орлатского могильника (рис. 3). Они имеют вид длинного кафтана с наручами, расширяющимися к низу. Доспехи пластинчатые и чешуйчатые из продолговатых, полуовальных пластин, причём, у всех воинов они различны по внешнему виду. На головах воинов шлемы полуовальной формы с выемкой у висков, на макушке кольцевое навершие с отверстием, где закреплён хвост-куйрук (Пугаченкова Г.А., 1987, с. 60, 61, рис. на с. 57).
Для исследования сочетания различных категорий и типов оружия отбирались преимущественно ненарушенные погребения. Наиболее разнообразная часть оружия сопрягается с железными наконечниками стрел с опущенными жальцами (рис. 2). С ними найдены почти все мечи и кинжалы с навершиями (неясно только, сочетаются ли с ними кинжалы с кольцевым навершием). С этими наконечниками найдены 15 из 38 мечей с перекрестьем, 13 из 33 кинжалов и 6 из 23 мечей без перекрестья и навершия, 19 из 80 накладок на лук. Остальное оружие сопрягается с другими типами наконечников. Так, мечи с перекрестьем дважды найдены с трёхлопастными наконечниками с прямым основанием пера, по одному разу с тупоугольным основанием, с втульчатым, с трёхлопастным с втулкой и черешком и с маленькой муфтой. Кинжалы
(45/46)
без перекрестья и навершия девять раз сочетаются с трёхлопастными с прямым основанием перьев, дважды с тупоугольным, один раз с наконечником с ромбической формой головки. Мечи без перекрестья и навершия пять раз встречены с трёхлопастными с прямым основанием, дважды с трёхгранными, по одному с наконечником с ромбическим очертанием головки и с пулевидным. Однолезвийные кинжалы сочетаются с трёхлопастными наконечниками с прямым основанием пера, по одному с такими же, но с упором-втулкой, с пулевидными и с трёхгранными. Необходимо добавить, что кинжалы без перекрестья и навершия 11 раз найдены с мечами с перекрестьем, 1 раз с кинжалом с серповидным навершием, с навершием полукруглым и стилетом, дважды с мечами без перекрестья и навершия. К сожалению, не удалось детально проследить сочетание различных типов оружия в могильниках джетыасарской культуры, Кетмень-тюбе и Таласа, Тянь-Шаня. В последнем наконечники стрел сочетаются, в основном, с накладками на лук. Во всех случаях, насколько удалось проследить, сочетаются наконечники различных типов, исключая наконечники с опущенными жальцами.
Таким образом, определяются несколько групп вооружения, правда, не очень чётко разграниченных. Небольшая, с бронзовыми наконечниками стрел, но и с железными трёхгранными или удлинёнными втульчатыми. С ними найден длинный меч с дуговидным перекрестьем (Устюрт) и кинжалы с серповидным навершием (Узбой). Но основная, первая группа, как указано выше, определяется железными наконечниками стрел с опущенными жальцами, с которыми сочетаются почти все кинжалы и мечи с перекрестьями и навершиями, часть кинжалов и мечей без перекрестий и наверший, часть накладок на лук. Вторая группа не является полностью изолированной, так как тот же тип наконечников ещё продолжает существовать, но появляются и распространяются наконечники с прямым основанием пера, исчезают мечи с навершиями, ещё остаются, видимо, кинжалы с кольцевым навершием (Хорезм) и серповидным (?) (Ташкент), но уже преобладают кинжалы и мечи без перекрестья и навершия, появляются наконечники стрел с треугольным основанием перьев и трехгранные. К третьей группе относятся все остальные типы наконечников стрел, продолжают существовать кинжалы и мечи без перекрестья и навершия, но появляются мечи с прямыми плечиками, однолезвийные мечи и кинжалы.
Есть ещё одна категория вещей, тесно связанная с оружием. Это пряжки, на характеристике которых здесь нет возможности остановиться. Отметим только, что к первой группе относятся пряжки из железа, бронзы и кости с неподвижным креплением.
Вопросы абсолютной хронологии следует попытаться решить без учёта хронологии сарматской культуры. Погребения с бронзовыми и наиболее ранними железными наконечниками стрел датируются в пределах IV-III-II вв. до н.э. и для пересмотра этих дат нет оснований. Для нас более существенны даты наконечников стрел с опущенными жальцами, наиболее ранний из которых датирован, как указано выше, IV-III вв. до н.э. Но основное количество этих стрел датируется несколько более поздним временем. Так, A.M. Мандельштам датировал Тулхарский могильник (Бактрия) последней третью II в. до н.э. — I в. н.э., опираясь на находки монет — подражание оболам Евкратида (он относил их к последней трети II-I в. до н.э.) и анализа развития форм бокалов (Мандельштам A.M., 1966, с. 158, 159). С такой монетой в погребении кургана I, 18 был найден кинжал с сердцевидным навершием. Ещё в двух погребениях были найдены такие же и близкие к ним наконечники стрел с такими же кинжалами и мечами с перекрестьем. Те же сочетания отмечены и в бактрийском могильнике БМУ. [4] Е.В. Зеймаль, предлагая иные даты для упомянутых монет, относит монету из кургана I, 18 к середине I в. до н.э. (Зеймаль Е.В., 1984, с. 182, 186). Но такой же кинжал в другом бактрийском могильнике (Ксиров) найден с монетой, датированной Е.В. Зеймалем второй половиной I — началом II в. н.э. (Денисов С.П., 1977, с. 90; Зеймаль Е.В., 1984). Б.А. Литвинский и A.B. Седов полагают, что Тулхарский могильник и могильник БМУ могут быть датированы I-II вв. (Литвинский Б.А., Седов
(46/47)
A.B., 1984, с. 134). Я принимаю датировку A.M. Мандельштама. Но при всей разнице в датах очевидно, что рассматриваемые наконечники бытовали в I в. до н.э. — I в. н.э., и с учётом их даты в бухарских могильниках на основании находки тетрадрахмы греко-бактрийского царя Гелиокла (началом эмиссии этих монет считается начало II в. до н.э.) можно считать, что они распространены уже во II в. до н.э. Вместе с монетой Гелиокла найден не только такой наконечник, но и меч с перекрестьем (Обельченко О.В., 1992, с. 86). В то же время наконечники стрел рассматриваемого типа, но с выемкой между пером и черенком, найдены в некрополе Тилля-тепе I в. н.э. в Афганистане (Sarianidy V., 1985, р. 251, №4. 37 III 156) (но кинжалы, найденные там, не имеют аналогий в Средней Азии). К ранним относится и наконечник из Берккаринского могильника (Каратау) и из могильника Куян-Тугай в Таласской долине (Heikel H., 1918, tabl. VI, 5). В то же время такие наконечники стрел, как отмечалось выше, найдены в могильниках Шаушукум и Джун Ташкентского р-на, Кайрагач и Гурмирон в Фергане, Тамдинском — Каратау. Здесь они найдены либо в сочетании с другими наконечниками стрел или с мечами и кинжалами без перекрестья и навершия. Датируются все эти погребения уже в пределах II-III вв. н.э. и бытуют, как очевидно, на северо-востоке Средней Азии (дата могильника Тамды в Каратау III-I вв. до н.э., по-видимому, может быть пересмотрена в сторону омоложения). Позднее III в. они вряд ли существуют, так как не сочетаются с более поздними типами наконечников.
Из числа прочего оружия первой группы следует остановиться на датах мечей с перекрестьем. Так, Б.И. Вайнберг полагает, что они появились в Средней Азии в начале эллинистической эпохи, в «переходные» формы с изогнутым перекрестьем следует датировать как и сарматские, временем не позднее IV-III вв. до н.э. (Вайнберг Б.И., 1991, с. 50, 59). Однако у хорезмийских мечей перекрестье слегка прогнуто, а не выгнуто, как у сарматских «сломанных» перекрестий. Л.Т. Яблонский относит появление мечей с перекрестьем в Средней Азии на рубеже II-I вв. до н.э. и отмечает их восточное происхождение (Маслов В.Е., Яблонский Л.Т., 1996, с. 174), но не выделяет особой датой мечи с прогнутым перекрестьем. Вместе с последними найдены и кинжалы с кольцевым навершием, которые Б.И. Вайнберг сравнивает с таковыми из Согда. Но у согдийского кинжала как раз дуговидное перекрестье, тогда как у хорезмийских прямое. Б.И. Вайнберг отмечает, что керамика из могильника Тумек-Кичиджик, где найдены упомянутые мечи и кинжалы, принадлежит к чёткому хронологическому комплексу IV-II вв. до н.э. и позднее не встречается (Вайнберг Б.И., 1991, с. 101, прим. 101). Но мечи и кинжалы могли появиться и в конце этого периода. Думаю, что появление мечей с перекрестьем, скорее всё же относится ко II в. до н.э.
Особый вопрос — дата короткого меча или кинжала из Орлатского могильника с железным перекрестьем, обложенным нефритовыми пластинками и с нефритовой скобой для подвешивания меча. Мечей с таким перекрестьем на территории наших степей мне не известно. Но близкий ему меч был найден в корейской гробнице I в. н.э. (Jetts W.P., 1926, р. 196). Скобы для подвешивания, по сарматской хронологии, относятся к позднесарматскому периоду (Хазанов A.M., 1971, с. 27), в Китае же они появляются рано и классификация их основана на типах орнамента. Неорнаментированные появляются в эпоху Западных Хань (206 г. до н.э. — 25 г. н.э.). По профилю скоба из Орлатского могильника похожа на скобу Cg 65 по каталогу Трусдала (Trousdal W., 1975, fig. 9), датированную временем ранней Западной Хань, очевидно, II в. до н.э. Некоторым дополнением для даты первой группы может быть необычный железный наконечник стрелы из могильника Кулкудук. Отдалённой аналогией ему является трёхлопастной наконечник стрелы из Монголии, имеющий втулку со вставленным в неё черешком. Он отнесён С.В. Киселёвым к числу находок «скифского времени» (Киселёв С.В., 1947, рис. 3, д). Трёхлопастные наконечники с прямым основанием появляются ещё при бытовании наконечников с опущенными жальцами, но в позднем периоде их существования. Определённой даты предложить невозможно, но очевидно в I в. н.э. они уже существуют. Во второй группе, как отмечалось, ещё встречаются кинжалы с перекрестьем и навершием и мечи с перекрестьем.
(47/48)
Рис. 4. Памятники, упоминаемые в тексте: 1 — Аруктау; 2 — Тулхарский; 3 — БМУ; 4 — Бабашовский: 5 — Ксиров; 6 — Шаймак; 7 — Аличур II; 8 — Кургак; 9 — Лявандак; 10 — Кую-мазар; 11 — Агалыксай; 12 — Сирлибай; 13 — Орлатский; 14 — Кулкудук; 15 — Джузкудук; 16 — Казахаул: 17 — Актобе; 18 — Шаушукум; 19 — Жаман-Тогай; 20 — Актам; 21 — Джун; 22 — Берккара; 23 — Тамдинский; 24 — Кенкол; 25 — Куян-Тугай; 26 — Торкен; 27 — Акчий-Карасу; 28 — Куюк-тепе; 29 — Гурмирон; 30 — Хангиз; 31 — Кокташ; 32 — Кара-Булак; 33 — Кайрагач; 34 — Келькор; 35 — Тумек-Кичиджик; 36 — Гяур IV; 37 — Дуана; 38 — погребальные памятники Джетыасарской культуры (а — могильники, б — поселение).
В третьей группе чрезвычайно широко представлены различные типы наконечников стрел. Их хронология уже рассматривалась в указанных специальных статьях. Так, наконечники с тупоугольным основанием появляются несколько позже, чем с прямым, в пределах II-III вв. Трёхлопастные с упором и трёхгранные, скорее всего, в IV-V вв. н.э. и этим же временем датируются трёхгранные с уступом. Таким образом, можно предположить, что первая группа вооружений относится ко II в. до н.э. — I в. н.э., вторая — ко II (I?) — III вв., третья — к IV-V вв.
Особо следует оговорить, что трёхгранно-трёхлопастные наконечники — это специфика кенкольской культуры. Но найденные вместе с ними остальные наконечники не выходят за рамки используемой в данной статье классификации и встречаются почти со всеми другими, кроме наконечников с опущенными жальцами. Поэтому я думаю, что дата их всех не I-V вв., а скорее, III-V вв.
Такова на сегодняшний день картина развития разного типа оружия у скотоводов Средней Азии (рис. 4).
И, коротко, о возможном происхождении рассмотренных комплексов вооружения. Так, Б.А. Литвинский считает возможным свою местную линию развития бактрийского оружия (Литвинский Б.А., Седов A.B., 1984, с. 132). В свою очередь, Б.И. Вайнберг также видит местное, но хорезмийское (точнее, Приаральское) развитие мечей с перекрестьем (Вайнберг Б.И., 1991, с. 61) и сочетание их с кинжалами. [5] О.В. Обельченко считал могильники, раскопанные им, а следовательно, и оружие, сарматскими (Обельченко О.В., 1992, с. 224-226). В.Е. Маслов и Л.Т. Яблонский отмечают, что сочетание мечей с перекрестьем и кинжалов с кольцевым навершием характерно для памятников левобережного Хорезма и северо-западной Туркмении и является этнографической особенностью этого населения (Маслов В.Е., Яблонский Л.Т., 1996, с. 174).
(48/49)
И.К. Кожомбердиев и Ю.С. Худяков отмечают, что набор стрел кенкольской культуры отличен и от хуннского, и от комплексов южносибирских культур, где мало бронебойных наконечников и борьба шла, видимо, с легковооружённым противником. Наибольшее сходство они видят в комплексе согдийских стрел VII-VIII вв. и делают вывод о том, что кенкольский комплекс близок согдийскому, но отличен хронологически (Кожомбердиев И.К., Худяков Ю.С., 1987, с. 87, 88). Однако такой комплекс, за исключением трёхгранно-трёхлопастных наконечников, которых нет и в Согде, есть в Фергане и Ташкенте. Далее авторы считают возможным видеть возникновение кенкольской культуры на рубеже н.э. на базе консолидации части тохарских племён и вооружения «кенкольцев» полагать результатом эволюции общетохарского (восточно-сарматского) комплекса. Но нам неизвестны особенности вооружения «восточносарматского» комплекса. Рассматривать варианты вопросов происхождения комплексов вооружения в данной статье нет возможности. Считаю необходимым, однако, отметить близость Ферганского, кенкольского и, отчасти, ташкентского комплексов (возможно, сюда входил и тянь-шаньский), причём, ташкентский занимал как-бы [как бы] промежуточное положение между Ферганой и Согдом, но ближе к кенкольско-ферганскому. Происхождение его трудно проследить, так как он появляется в готовом виде в начале I тыс. н.э. Другой комплекс выделен В.Е. Масловым и Л.Т. Яблонским. Этот комплекс представляется мне наиболее близким сарматскому, что вполне объяснимо, учитывая сезонные миграции с юга на север. Третий комплекс я бы отнесла к согдийско-бактрийскому и к нему, скорее всего, примыкает оружие из курганов Центральных Кызыл-Кумов. Различны эти комплексы и хронологически. Согдийско-бактрийский почти целиком попадает в первую группу, «хорезмийско-узбойский» частично в первую, но больше во вторую, а кенкольско-ферганский также, как и ташкентский, во вторую и третью. В основном, к третьей группе можно отнести и джетыасарские комплексы. Происхождение же их всех пока всё же остаётся дискуссионным.
Список литературы. ^
Бабанская Г.Г., 1956. Берккаринский могильник // ТИАЭ Казахской АН. Т. I.
Баруздин Ю.Д., 1961. Кара-Булакский могильник // ИАН Киргизской ССР. Серия общественных наук. Т. III. Вып. 3. Фрунзе.
Вайнберг Б.И., 1991. Изучение памятников Присарыкамышской дельты Амударьи в 70-80 годах // Скотоводы и земледельцы левобережного Хорезма. М.
Воеводский М.В., Грязнов М.П., 1938. У-суньские могильники на территории Киргизской ССР // ВДИ. №3(4).
Денисов Е.П., 1977. Работы в Ленинградском и Дангаринском районах // APT. Вып. XVII.
Древняя и средневековая культура юго-восточного Устюрта, 1978. Ташкент.
Иваницкий Н.Д., Инноваткина О.Н. 1988. Раскопки кургана Сирлибай-тепе // ИМКУ. Вып. 22.
Кадыров Э., 1975. Новые материалы к изучению культуры древних скотоводов Ферганы (по материалам раскопок могильника Гурмирон в 1973 г.) // УСА. Вып. 3.
Кибиров А.К., 1959. Археологические работы в Тянь-Шане // ТКАЭЭ. Т. II.
Киселёв С.В., 1947. Монголия в древности // Известия Академии наук. Серия истории и философии. Т. IV. №4.
Левина Л.М., 1993. Раскопки могильников в окрестностях Бедаик-асар, Кос-асар, Томпак-
(49/50)
acap // Низовья Сырдарьи в древности. Вып. III. Джетыасарская культура. Ч. 2. Могильники Томпак-асар и Кос-асар. М.
Литвинский Б.А., 1965. Среднеазиатские железные наконечники стрел // СА. №2.
Литвинский Б.А., Пичикян И.Р., 1981. Тахты-Сангин — каменное городище (раскопки 1976-1978 гг.) // Культура и искусство древнего Хорезма. М.
Лунина С.Б., 1983. Погребальный инвентарь Актамского могильника (Пскентский район) // Материалы по археологии Средней Азии. Ташкент.
Максимова А.Г., Мерщиев М.С., Вайнберг Б.И., Левина Л.М., 1968. Древности Чардары. Алма-Ата.
Маловицкая Л.Я., 1949. Тамдинский курганный могильник III-I веков до н.э. // Известия АН Казахской ССР. Серия археологическая. №67. Вып. 2. Алма-Ата.
Манылов Ю.П., 1990. Раскопки кулкудукской курганной группы в Центральных Кызыл-Кумах // ИМКУ. Вып. 23.
Манылов Ю.П., 1992. Курганы Кокпатаса // ИМКУ. Вып. 26.
Манылов Ю.П., Абдукаримов Р., 1990. Курганы III-II веков до н.э. в курганной группе Джузкудук 2 // Археологические работы на новостройках Узбекистана. Ташкент.
Маслов В.Е., Яблонский Л.Т., 1996. Могильник Гяур IV в Северной Туркмении // СА [РА]. №2.
Обельченко О.В., 1976. Раскопки Кую-Мазарского могильника // АО-1975.
Обельченко О.В., 1978. Мечи и кинжалы из могильников Согда // СА. №4.
Оболдуева Т.Г., 1988. Курганы на реке [арыке] Джун // СА. №4.
Heikel Н., 1918. Altertumer aus dem Tale des Talas in Turkestan. Helsinki.
Jetts W.P., 1926. A Chinese Scabbard-Jade // The Burlington Magazine. V. XLIX. №CCLXXXIII.
Sarianidi V., 1985. The golden Hoard of Baktria. From Tillya-tepe. Excavation in Northern Afghanistan. Harry N: Abrams. Ing Publishers New Jork. Awrora Art Publishers. Leningrad.
Trousdal W., 1975. The Lond Sword end Scabbard Slide in Asia // Smithsonian contributions to antropology. N. 17. Washington.
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург.
(50/51)
N.G. Gorbunova
THE WEAPONS OF CENTRAL ASIATIC CATTLE-BREEDERS
(the 2nd (3rd?) century B.C. — the 5th century A.D.) ^
Summary
The analysis of different weapons’ types occurring in the necropolises which belonged to Central Asiatic cattle-breeders resulted in outlining three basical chronological groups of weapons. The division was grounded on the morphology of arrow-heads (Fig. 1). The first group is dated to the 2nd century B.C. — 1st century A.D. It comprises iron barbed arrow-heads, swords with a guard and a pommel, the major part of the daggers also with a guard and a pommel, a part of guarded swords without pommel, a part of daggers and swords without guard and pommel, and a part of bow-plaques (Fig. 2). The second group of weaponry dated back to the 2nd (1st?) — 3rd centuries A.D. includes a part of barbed arrowheads, strait-based ones, those with obtuse-angled base, trihedral and bullet-shaped ones. In this period guarded swords without pommel are still in use, but daggers and swords without guard and pommel prevail. To the third group falling within the 4th — 5th centuries all types of arrow-heads are ascribed except berbed ones; guardless swords and daggers still survive, but straight-shouldered swords appear, as well as single-edged swords and daggers. The early group includes mainly the sites of Bactrian and Sogdian cluster, the first and second ones — those of Uzboy and Khorezm, the second and third ones — the sites situated in the north-eastern regions of Central Asia.
[1] Вероятно, к ним следует отнести три наконечника с треугольной боевой частью, с углублениями на гранях и тоже с опущенными жальцами (Мандельштам A.M., 1966, табл. XII, 12-14).
[2] Значительное количество таких наконечников в Согде происходит за счет суммарного учета их в Орлатском могильнике.
[3] Не исключено, что к этой группе может быть отнесён наконечник стрелы из Алайского могильника Кургак, который неоднократно фигурирует в печати как наконечник «скифского типа» (Бернштам А.Н., 1952, с. 309, рис. 76, г). К «скифскому типу» он не относится.
[4] Данные об этом могильнике переданы мне И.Н. Медведской, за что я ей очень благодарна.
[5] Б.И. Вайнберг не совсем права, полагая, что у всадников Средней Азии всегда сочетаются длинный меч и кинжал, и меч без кинжала не встречается. Мечи без кинжалов найдены в одиннадцати погребениях Согда и двух погребениях в Кызыл-Кумах. Значительно чаще, правда, встречаются кинжалы без мечей.
|