главная страница / библиотека / оглавление книги / обновления библиотеки
Д.Г. СавиновДревнетюркские племена в зеркале археологии// Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. 2005 : Степные империи древней Евразии. СПб: 2005. 346 с.
IV. Культура енисейских кыргызов
Этапы развития культуры енисейских кыргызов.
История изучения археологических памятников енисейских кыргызов наиболее полно рассмотрена Ю.С. Худяковым (Худяков, 1982, с. 6-24). В настоящее время сложилось три основных точки зрения во поводу периодизации культуры енисейских кыргызов во второй половине I тыс. н.э.: 1) основана на принципе выделения культур — культура чаа-тас (VI — первая половина IX в.) с подразделением на два этапа (утинский — VI-VII вв. и копёнский — VIII — первая половина IX в.); тюхтятская культура — вторая половина IX — X в. (Кызласов Л., 1981, с. 46-52); 2) основана на принципе выделения эпох — эпоха чаа-тас (VI-VIII вв.) и эпоха «великодержавия» — IX-X в. (Худяков, 1982, с. 24-71); 3) основана и на принципе выявления основных закономерностей истории развития кыргызской общности — «VI — первая половина IX в., когда она занимала ограниченную территорию на Среднем Енисее; середина IX — вторая половина X в. — время значительного расширения границ» (Длужневская, 1982, с. 118).
Принципиальных различий, за исключением самих дефиниций, в приведенных периодизациях нет — все они рассматривают одни и те же хронологические этапы развития культуры енисейских кыргызов (по Л.Р. Кызласову — древних хакасов). Следует согласиться с Г.В. Длужневской в том, что, «учитывая близость археологических материалов, соотносимых с кыргызами, и непрерывную последовательность развития единства погребального обряда (трупосожжение), общие формы материального комплекса (конское убранство, предметы вооружения, орнамент и т.д.), а также свидетельства письменных источников об основных этапах политической истории этнической общности енисейских кыргызов, наиболее целесообразным представляется объединить археологические памятники VI-XII вв. на территории Тувы и Минусинской котловины под единым названием — культура енисейских кыргызов» (Длужневская, 1982, с. 118). Что касается хронологических рамок первого периода (VI — середина IX в.), то они представляются излишне широкими для историко-культурного анализа и внутри него (вслед за Л.Р. Кызласовым) можно выделить конкретные типы памятников и этапы развития культуры енисейских кыргызов. Основанием для этого может служить как внутреннее развитие культурных элементов кыргызского комплекса, так и сравнение их с выделенными этапами развития культуры алтае-телеских тюрков.
Основной вид погребальных сооружений енисейских кыргызов в Минусинской котловине во второй половине I тыс. н.э. — чаа-тас, что означает в переводе «камень войны». По данным Л.Р. Кызласова, 1980 г., на территории Минусинской котловины было известно 52 чаа-таса, из которых исследовано незначительное количество (Кызласов Л., 1980, с. 113-114). Главной этнодифференцирующей особенностью погребений енисейских кыргызов является устойчивый обряд трупосожжения, который наследуется от таштыкской культуры и сохраняется на всем протяжении существования культуры енисейских кыргызов. С таштыкской древностью связаны и такие детали погребального обряда чаа-тасов как вертикально установленные плиты в основании наземных сооружений из горизонтально положенных плит (Зяблин, 1965, с. 282-286, рис. 8), обкладка стенок могильных ям из вертикально поставленных столбиков, берестяные покрытия над накатом, обилие костей домашних животных и др. (Евтюхова, 1948, с. 8; Кызласов Л., 1981, с. 47-8). Из предметов сопроводительного инвентаря сохраняются бронзовые пластины-амулеты с головками животных, теряющие к этому времени свой реалистический облик (Евтюхова, 1948, рис. 3). В числе находок из Абаканского чаа-таса упоминаются остатки глиняных масок (Кызласов Л., Кызласов И., 1985, с. 219), однако эти уникальные находки, если они относятся к этому времени, требуют специального рассмотрения.
Койбальский этап (VI-VII вв.). Памятники VI-VII вв. выделены Л.Р. Кызласовым под наименованием утинского этапа культуры чаа-тас (утинский — новое название для Койбальского чаа-таса, принятое Л.Р. Кызласовым). Основанием для этого послужили: 1) расположение их на местах таштыкских могильников; 2) сохранение некоторых таштыкских элементов в устройстве погребальных сооружений; 3) отдельные предметы (бронзовые накладки с изображением парных головок коней и керамика, продолжающие таштыкские традиции) (Кызласов Л., 1981, с. 48). Из числа предметов, включенных Л.Р. Кызласовым в хронологический ряд VI-VII вв. (Кызласов Л., 1981, рис. 28), следует исключить кинжал «уйбатского типа» (№ 27) и стремя с высокой пластинчатой дужкой из собрания Минусинского музея (№ 37), относящиеся к более позднему времени. Против выделения утинского этапа выступает Ю.С. Худяков, считающий, что подразделение «эпохи чаа-тас на «утинский» и «копёнский» этапы не может быть принято в виду отсутствия критериев для выделения каждого из них» (Худяков, 1985, с. 92). Действительно, в материалах многих чаа-тасов, в том числе исследованных Ю.С. Худяковым на могильниках Тепсей XI, Обалых-Биль, Кёзеелиг-Хол и др., не содержится достаточно оснований для их узкой датировки, что в значительной степени объясняется их ограбленностью. Однако это не является препятствием для выделения раннего этапа культуры енисейских кыргызов на материале тех памятников, где эти ранние элементы представлены. По названию Койбальского чаа-таса мы считаем возможным называть ранний этап культуры енисейских кыргызов «Койбальским» (а не утинским) — VI-VII вв. Памятники Койбальского этапа культуры енисейских кыргызов синхронны кудыргинскому этапу культуры алтае-телеских тюрков и характеризуются теми же признаками: отсутствием поясных наборов с бляхами-оправами, двукольчатых удил, эсовидных псалий и других предметов, характерных для периода Второго Тюркского каганата. Из ранних памятников енисейских кыргызов наиболее показателен Сырский чаа-тас, в погребениях которого найдены «кыргызские вазы»; однокольчатые удила с железными двудырчатыми псалиями с одним отогнутым концом, возможно, копирующие форму роговых; крюк от колчана с кольцом, нож; бронзовые пластины-амулеты со схематическими изображениями головок животных (Кызласов, 1955, рис. 38, 5; 40). Следует отметить, что в материалах ранних чаа-тасов (Койбальского, Абаканского, Сырского и др.) значительно слабее отразились связи с культурой южных районов Саяно-Алтая, чем в последующее время. Видимо, это объясняется тем, что в VI-VII вв. население Минусинской котловины, генетически связанное с таштыкцами, еще сохраняло известную обособленность от других районов Центральной Азии и Южной Сибири. Памятники VII-VIII вв., синхронные катандинскому этапу, на территории Минусинской котловины пока не выделяются в самостоятельную группу погребений. Можно предполагать, что в это время здесь продолжает развиваться традиционная культура ранних чаа-тасов, мало подверженная различного рода инновациям.
Копёнский этап (VIII-IX вв.). Культура енисейских кыргызов VIII-IX вв. изучена в значительно большей степени и представлена различными видами памятников. Ведущими из них по-прежнему являются погребения типа чаатас с устойчивым обрядом трупосожжения, которые по характеру наземного сооружения делятся на две группы: 1) малые ограды (или курганы) с 4-8 стелами в основании (как правило, более «бедные»); 2) большие ограды (или курганы), имеющие 10 и более стел в основании, в которых, наряду с кремацией, представлены погребения по обряду трупоположения (как правило, более «богатые» — с тайниками, предметами торевтики, золотыми сосудами и т. д.) (Азбелев, 1990, с. 74). Чаа-тасы первой группы продолжают традиции предшествующего, койбальского, этапа; чаа-тасы второй группы, очевидно, появляются относительно позже, генетически связаны с предшествующими и относятся к периоду расцвета культуры кыргызов на Енисее (копёнский этап — VIII —середина IX в.). К этому времени относятся такие известные памятники, как могильники Капчалы I (Левашова, 1952); Джесос, чаа-тас за Ташебой, Кызыл-Куль и др. (Евтюхова, 1948, с. 14-18); Копёнский чаа-тас (Евтюхова, Киселёв, 1940; Евтюхова, 1948, с. 30-35; Киселёв, 1951, с. 583-587), по которому было дано название этого этапа культуры енисейских кыргызов.
На копёнском этапе в культуре енисейских кыргызов происходят существенные изменения, связанные как с внутренним развитием кыргызского общества, так и усилением внешних культурных связей. Появляется целый ряд форм вещей, ранее не встречавшихся в Минусинской котловине: поясные бляхи-оправы и ременные наконечники, тройники с вырезными лопастями и уздечные бляшки с фестончатым краем, крупные сердцевидные бляхи-решмы, стремена с высокой пластинчатой дужкой, двухкольчатые удила с эсовидными псалиями, серебряные сосуды на поддоне и др. Все они находят ближайшие параллели в материалах туэктинского этапа по периодизации культуры алтае-телеских тюрков (VIII-IX вв.) Источником этих инноваций были южные районы Саяно-Алтая, а причина их появления на Среднем Енисее, скорее всего, заключается в сложном характере взаимоотношений между алтае-телескими тюрками, уйгурами и енисейскими кыргызами в период господства Уйгурского каганата.
В материалах VIII-IX вв. впервые встречаются приемы оформления предметов, которые могут быть определены как этнически показательные для культуры енисейских кыргызов: витые стержни удил, петельчатые приплюснутые дужки и прорезные подножки у стремян, фигурные петли на псалиях и др. Большинство деталей поясных и уздечных наборов копёнского этапа, а также золотые и серебряные сосуды украшены сложным растительным орнаментом, наиболее характерным для культуры енисейских кыргызов этого времени. По заключению специально исследовавших орнаментальное искусство средневековых хакасов (кыргызов. —Д. С.) Л.Р. Кызласова и Г.Г. Король, оно отражает, в первую очередь, влияние со стороны изобразительного искусства Танского Китая. «Об этом свидетельствуют ряд мотивов, сюжетов, детали изображений, некоторые украшения... Влияние это могло распространяться как с территории самой Срединной империи, так и через Восточный Туркестан, с которым существовали не менее тесные связи и где в VIII-IX вв. наблюдается сильное влияние танского искусства» (Кызласов, Король, 1990, с. 170).
Одним из наиболее ранних памятников в ряду других погребений VIII-IX вв., по-видимому, является могильник Капчалы I, представляющий собой подкурганные трупосожжения и по этому признаку отличающийся от обычных со- оружений типа чаа-тас (Левашова, 1952, с. 121-129). Не исключено, что форма подкурганного захоронения в могильнике Капчалы I свидетельствует о пришлом компоненте в составе населения, оставившего этот памятник, ассимилированного енисейскими кыргызами. Найденные здесь предметы: стремена с приплюснутой петельчатой дужкой или высокой пластиной, удила с 8-образным окончанием звеньев и эсовидными псалиями с петлёй и навершием в виде сапожка, сердцевидные бляхи-решмы с гладким и вырезным краем, поясные бляхи-оправы и пряжки на щитках катандинского типа, погребальные статуэтки в виде фигурок лежащих баранов, обложенные золотым листком и др. (Левашова, 1952, рис. 1), характерны для культуры енисейских кыргызов VIII-IX вв. Обращает на себя внимание, что отдельные вещи, главным образом предметы конского снаряжения (стремена, удила, псалии), идентичны найденным в расположенных рядом погребениях с конём (Капчалы II), о которых было сказано выше, возможно, явившихся источником этих заимствований. К этому же периоду, судя по опубликованным данным, относится большинство известных в настоящее время чаа-тасов; второй тип погребений по классификации Л.А. Евтюховой (Евтюхова, 1948, с. 14-18).
Особо следует остановиться на погребениях Копёнского чаа-таса, исследованного Л.А. Евтюховой и С.В. Киселёвым в 1939 г. (Евтюхова, Киселёв, 1940; Евтюхова, 1948, с. 30-53; Киселёв, 1951, с. 583-587). А.А. Гаврилова, по аналогии с Курайскими курганами на Алтае, высказала предположение о том, что основные (ограбленные) захоронения здесь были совершены по обряду трупоположения, а так называемые «тайники» представляют собой помещенный таким образом инвентарь сопроводительных трупосожжений. По рассказам бугровщиков, ограбивших Копёнский чаа-тас, основные захоронения здесь были совершены по обряду трупоположения, что подтверждается отдельными находками человеческих костей (Гаврилова, 1965, с. 65-66). О том, что это были не бедные, как считает Л.А. Евтюхова, «рабы или слуги, сопровождавшие покойника» (Евтюхова, 1948, с. 33), свидетельствуют некоторые находки из этих погребений, в частности, золотая серьга с привеской в виде грозди винограда из кург. 5 (Евтюхова, 1948, рис. 35). Гипотеза А.А. Гавриловой о том, что «это могли быть погребения вождя и его дружинников» (Гаврилова, 1965, с. 66) тем более интересна, что именно эта форма захоронения — подкурганные трупосожжения с помещёнными отдельно, «кучкой», предметами сопроводительного инвентаря — станет одним из наиболее распространенных видов погребения кыргызских воинов в IX-X вв.
Наиболее чёткое выражение эта гипотеза приобрела в изложении П.П. Азбелева, считающего, что «размещение погребений в пределах биритуальных комплексов на больших чаатасах показывает социальное превосходство сравнительно небольшой группы носителей всаднического ритуала» (Азбелев, 1990а, с. 74). Если это так, то следует предположить, что в обществе енисейских кыргызов периода господства Уйгурского каганата произошли существенные изменения (смена правящей династии?), в результате которых у власти оказалась пришлая группа населения, использовавшая кыргызов в качестве военной силы. При этом в среде самих кыргызов, судя по набору предметов сопроводительного инвентаря в так называемых «тайниках», уже выделилась дружинная арис- тократия. Каково в таком случае было «богатство» ограбленных центральных захоронений в больших минусинских чаа-тасах, можно только догадываться. Основная часть погребений Копёнского чаа-таса относится к периоду господства Уйгурского каганата. Самым поздним из них является курган 2, для которого Б.И. Маршаком на основании анализа орнаментальных композиций на золотых сосудах была установлена дата «около середины или даже второй половины IX века» (Маршак, 1971, с. 55-56). При этом Б.И. Маршак отметил некоторые особенности кургана 2 (окраинное положение, отсутствие вертикально установленных плит, обилие золотых вещей), которые «не противоречат датировке кургана 2 IX в. и даже частично подтверждают её» (Маршак, 1971, с. 57). К этому следует добавить, что ни в одном кыргызском памятнике не ощущается столь сильно влияние восточного искусства (изображения драконов, фениксов, гусей со сплетёнными шеями и т.д.), как в Копёнах-2. Такое преобладание восточных мотивов могло иметь место только в период завершения кыргызско-уйгурских войн, вызвавших усиленный интерес к енисейским кыргызам со стороны Танской династии, то есть в середине IX в. Мнение о возможно более поздней дате Копёнского чаа-таса, основанное на сравнении с материалами киданей династии Восточное Ляо, было высказано Г.В. Длужневской (Длужневская, 1985, с. 15). Однако, это утверждение, очень ответственное само по себе, так как оно влечёт за собой необходимость уточнения хронологии и других раннесредневековых археологических материалов Южной Сибири, может быть принято на уровне гипотезы. Прежняя датировка Копёнского чаа-таса, данная в работах Б.И. Маршака (Маршак, 1971, с. 55-57) и Л.Р. Кызласова (Кызласов Л., 1981, с. 49-50), остается предпочтительной. Вместе с тем, вряд ли можно предполагать большую разницу во времени сооружения кургана 2 и других захоронений Копёнского чаа-таса, так как, во-первых, несмотря на изощрённую орнаментацию, большинство изделий из «тайников» этого кургана повторяют формы предметов, характерные для VIII-IX вв.; во-вторых, при более поздней датировке этого комплекса следовало бы ожидать аналогий копёнским материалам в кыргызских погребениях Тувы, Алтая и Восточного Казахстана IX-X вв., а этого не наблюдается. Копёнский чаа-тас относится к периоду расцвета культуры енисейских кыргызов в Минусинской котловине. Материалы этого памятника отчетливо показывают высокую степень социальной дифференциации кыргызского общества. Найденные здесь предметы — золотые блюда и сосуды с руническими надписями и роскошным накладным орнаментом, бронзовые барельефы с изображениями всадников и животных в сценах охоты, детали поясных и сбруйных наборов, сплошь покрытые растительным орнаментом и зооморфными композициями, — демонстрируют исключительно высокий уровень художественной культуры енисейских кыргызов. Усложнение социальной структуры государства енисейских кыргызов должно было повлечь за собой изменения в военной организации, все более укреплявшейся для предстоящей войны с уйгурами (Худяков, 1980, с. 138-139). Все эти процессы нашли непосредственное отражение в материалах Копёнского чаатаса и других памятников енисейских кыргызов VIII-IX вв.
наверх |
главная страница / библиотека / оглавление книги / обновления библиотеки