Э. Шефер
Золотые персики Самарканда.
Книга о чужеземных диковинах в империи Тан.
Глава XVI. Металлы.
Златые ложечки к фарфору,
Отборных яств на блюде горы;
Шкатулка золотой чеканки
Вся в бриллиантах — в ней же, в склянке,
Пастилки Бокка; вот желтеет
Гроздь ониксов, и рядом с нею,
Щипцы богато украшая,
Висит печатка золотая —
Новинка моды, шифр тайный;
Возьмёт часы иль зубочистку —
Всё загорится златом чистым.
Неизвестный автор.
Путешествие в Мэриленд,
или Туалетная комната знатной дамы.
Металлы играли важную роль в танской культуре, а искусство их обработки было хорошо развито. Иноземцы приобретали в Китае дорогие изделия из металла, чтобы увезти их с собой. [1] И в ответ на это издавались указы, запрещающие вывоз из страны золота, серебра, меди и железа, а равно и монет чужестранными торговцами. [2] Некоторых металлов, несмотря на природные минеральные богатства Китая, всегда не хватало. Одним из таких металлов было золото.
Золото. ^
При Тан в Сычуани были собственные месторождения золота, где его находили в виде крупинок в аллювиальных отложениях. Называлось оно «просевным золотом». [3] О Лунчжоу (т.е. о северо-восточной части нынешней провинции Сычуань), где воды ниспадают как белый шёлк и где летают красные птицы, поэт Сюй Тан писал:
Рождённое почвой
на снадобья только годится,
А царскую подать
ничем, кроме злата, не платят. [4]
Но более значительными, чем в Сычуани, были залежи золота в Линнани и в Аннаме — часто в глубине сурового края, населённого одними туземцами. [5]
«Жители юга говорят, что оно есть там, где зубы ядовитых змей выпадают среди скал; и они также говорят, что где змеиный помёт пристанет к скалам или где помет птицы юань при-
(330/331)
станет к скалам, там они разламываются, а места, на которые попал яд, превращаются в „сырое золото”».
Так писал образованный фармаколог Чэнь Цан-ци, но он также утверждал, что это «сырое золото», являющееся, по общему мнению, смертоносным ядом, следует отличать от «жёлтого золота», которое безвредно, ибо он сам наблюдал следующее:
«Я много раз видел людей, добывающих золото: они прокапывают землю на глубину более десяти чи, чтобы достичь породы, которая сильно потревожена. Там каждая глыба породы совершенно почерневшая и сильно опалённая, но под такими камнями и есть золото. Что побольше — с палец, что поменьше — как конопляное семя или бобы; по цвету — как „желтизна марены”. И, если на зуб оно крайне мягкое, тогда это и есть настоящее золото. Но когда рабочий тайком проглатывал какое-то количество этого золота, я не наблюдал, что оно ядовито. „Просевное золото” встречается среди речного песка, а получают его, промывая песок на шерсти». [6]
В другом источнике говорится, что люди, живущие по рекам Фучжоу, Биньчжоу и Чэнчжоу (все в Южной Гуанси), занимаются разработкой золотых россыпей. [7] А близ Гуанчжоу существовал «золотой пруд», на котором местные жители вдруг начали разводить гусей и уток, потому что «они постоянно видели крупинки „просевного золота” в их помёте, и в результате развели уток и гусей во множестве. Они собирали их помёт и промывали его, получая ежедневно примерно лян или половину ляна золота, и так сделались богатыми». [8]
Золотоискатели продолжали использовать в качестве поисковых признаков растения, отмеченные в старинном своде по горному делу. Имбирь, говорится там, указывает на присутствие меди или олова; дикий лук служит признаком серебряных залежей, а лук-шалот растёт там, где залегает золото. [9] То, что присутствие металлов в почве способствует произрастанию определённых растений, наличие которых, в свою очередь, указывает на то, что поблизости могут находиться пригодные для разработки залежи, — истина, лишь недавно установленная в западных странах. [10]
Было известно, что золото можно «поймать» с помощью ртути, [11] но мы не знаем, владели ли танские рудокопы умением выделять золото из песка или размельчённой породы методом амальгамирования. Это могло оставаться секретом, которым владели только даосы-алхимики.
До воцарения династии Тан и золото и серебро вряд ли служили материалом, из которого изготавливали блюда, вазы и даже ювелирные изделия. Золото шло на некоторые личные украшения, на дорогостоящие подражания формам древних
(331/332)
бронз и на великолепные инкрустации больших бронзовых сосудов. Но иранская техника чеканки золотых и серебряных изящных тонкостенных изделий завоевала симпатии танских мастеров, работавших по металлу (а возможно, в Китае были бежавшие туда от арабов персидские златокузнецы, которые могли обучить местных мастеров), заменив классические для Китая способы отливки металлических предметов в формах. Новая техника, получив широкое распространение, принесла с собой изображения и формы сасанидской Персии: и звериная охота на фоне растительного ландшафта, и симметричные орнаменты из побегов виноградной лозы, и розетки. [12] Но, несмотря на господство экзотической моды, старинные способы украшения изделий из металла не были забыты: существовали, например, мечи с серебряными рукоятками, на лезвиях которых были инкрустированы золотом облака, и кинжалы, рукояти которых были отделаны деревом алоэ, а лезвия инкрустированы золотыми цветами. [13]
Золотой лист, золотая фольга, «резаное золото» (так называлась манера аппликации золотым листом) [14] — всё это было в употреблении у танских мастеров. Золотая фольга использовалась в живописи, как это известно по образцам, найденным и Дуньхуане; [15] в то же время много предметов, красиво отделанных золотым листом, содержится в Сёсоине, например «цитра из Силлы», украшенная золотым аппликированным узором из птиц и растений. [16] По крайней мере один из городов, где златокузнецы готовили материал для этих великолепных изделий, известен: город Хуаньчжоу в Аннаме. [17]
Драгоценные металлы служили также вставками в фон, покрывавшийся лаком. Эта техника теперь известна главным образом под её японским названием — хэйдацу. [18] Среди сохранившихся танских образцов есть ларцы, лакированные крышки которых покрыты цветами, птицами и облаками из золота и серебра. [19] Литература показывает, что этот способ служил для украшения всякого рода бытовых предметов: когда Рокшан был в почёте в Чанъани, Сюань-цзун наряду с другой дорогой утварью пожаловал ему ложки и палочки для еды, отделанные рогом носорога и золотым хэйдацу, а также блюдо для пельменей с золотым и серебряным хэйдацу; возлюбленная супруга Сюань-цзуна вручила великому «варвару» шкатулку с крышкой, украшенную драгоценными камнями и золотым хэйдацу, и «заглаженную» чашу с золотым хэйдацу. [20]
Искусство изготовления золотой зерни, которое было известно в разных частях древнего мира, считалось одно время утраченным, и его секрет был вновь открыт в XX в. Он заключался в нагревании докрасна крупинок золота в порошке древесного угля, чтобы создать плёнку карбида золота, которая
(332/333)
способствовала прикреплению зерни к поверхности золота путём нагревания на воздухе, во время которого карбид снова восстанавливался в чистое золото. [21] Эта технология была хорошо известна в древнем Китае, но её первоначальной родиной было, вероятно, Северное Причерноморье. В Лолане, китайской колонии в Корее, была найдена золотая поясная пряжка (но не обычная застёжка для пояса!), которую украшали вставки из бирюзы, китайские драконы и узоры из маленьких золотых шариков. Дата самой пряжки неизвестна, но она была найдена вместе с лаковыми изделиями, датирующимися от III до VIII в. [22] Однако типично танские изделия с зернью выполнялись из прочеканенной золотой проволоки. Именно так сделаны детали стоящего феникса из листового золота, некогда составлявшего часть золотого головного убора; таков же и павлин, увенчиваюший замысловатую шпильку, он тоже сделан из листового золота и «зернистой» проволоки. [23]
Но в Китае, как и повсюду, средневековые вкусы пришли к тому, что филигранной работе отдавали предпочтение перед старинной зернью. От танской эпохи дошла до нас прекрасная шпилька из золота, которая усыпана жемчугом, бирюзой и другими драгоценными камнями, оправленными преимущественно филигранью. [24]
Золото в порошке занимало важное место в танском живописном убранстве. Оно было обнаружено на живописных свитках из Дуньхуана, [25] на вырезанных из зелёной бумаги лепестках лотоса, видимо предназначенных для буддийской церемонии разбрасывания цветов, [26] на ножнах кинжала с позолоченным серебряным наконечником, усыпанным жемчугами; сами ножны были покрыты деревом алоэ и расписаны золотом — птицами, цветами и облаками. [27]
Плакирование золотом могло быть и танским изобретением: упоминания о нём есть в некоторых стихотворениях IX в. [28] Позолоченное серебро (как и чистое золото) использовалось для самой разнообразной утвари; примерами могут служить и женские косметические коробочки, [29] и сосуды для вина в виде верблюдов, [30] и детали ножен. [31] И, конечно же, из золота делались ювелирные изделия и все виды принадлежнос тейженского туалета: шпильки, гребни, диадемы, браслеты. [32] Золотые птицы (в особенности священные птицы, которых мы по очень грубой аналогии называем «фениксами») были в почёте у танских дам и чаще всего встречаются в их головных уборах. [33] Мы можем любоваться такими замечательными изделиями, как танский золотой венец, образованный параллельными тяжами, изображающими бабочек, цветы и побеги с листьями; золотая апсара, показанная летящей, видимо, предназначалась для прикрепления к женскому одеянию; деревянный гребель, на золотом на-
(333/334)
вершин которого выполненные чеканом с оборота побеги с листьями и стоящий на задних лапах — на иранский манер — лев. [34]
И, кроме того, в золоте нуждались даосы, считавшие его — как в виде жидкости, так и в порошке — сильным средством укрепления духа и продления жизни. [35] Фармаколог Мэн Шэнь сообщает, что горящее лекарственное золото производит пятицветную эманацию — факт, который он сам проверил. [36]
Столь же важной была роль золота и в мире воображения. Вещи удивительного и неземного великолепия изображались как золотые. Эти идеальные образы значительно обогатились во время наивысшего взлёта китайского буддизма в танское время за счёт представлений, принесённых из Индии. Золотыми были бессмертные духи, в которых верили приверженцы даосизма. Золотым был и прославленный Будда, которого именовали Золотой Человек (или «Золотой Ринги»), и его изображения покрывали золотом. Более того, речи Будды называли «золотыми»; не только «благовонными», но и «золотыми» были и его обители, и его вещи. Золотистым было небо Манджушри, а у птицы Гаруды, сопутствующей Вишну, были «золотые крылья». [37]
На более прозаическом уровне «золото» обозначало все вещи высокого достоинства, но в особенности достоинства человека. Так, Тай-цзун превозносил своего главного министра Вэй Чжэна, сравнивая его с ремесленником, который может обнаруживать золото в необработанной руде, каковой является особа императора, и способен извлекать это золото, очищать и делать его достойным доброго мнения людей. [38] Много напыщенных фу было сочинено в танскую эпоху на тему «Разгребаю песок, чтобы выбрать из него золото». Одно из таких фу было написано Лю Цзун-юанем на заданные рифмы «Ода на тему: разгребая песок, выбираю золото»; [39] в основе сравнения — весомость и сияние золота, подобные твёрдой и сверкающей сущности добродетельного человека.
Так относились к золоту в танском Китае. Но внутреннее производство не удовлетворяло нужд страны, и золото Азии притекало в Китай через границы. Хотя Иран можно считать исходным источником искусства чеканки золотых сосудов и первоисточником идей многих изображений, выполненных на этих сосудах танскими мастерами, представляется, что и Тибету также следует отвести важное место среди стран, ремесленники которых внесли свой вклад в танскую культуру. Если судить по записям о дани и подношениях из Тибета, присылавшихся танскому престолу, в которых раз за разом перечисляются крупные предметы из золота, замечательные своей красотой, диковинностью и превосходной работой, то тибетские златокузнецы были чудом средневекового мира. Но только излишне смелый
(334/335)
учёный решился бы указать на конкретные примеры воздействия тибетских мастеров на Китай. Поэтому мы обратимся к описаниям некоторых из этих из ряда вон выходящих вещей в источниках, не оставляя надежды, что археологи в будущем обнаружат в земле Китая осязаемые образчики тибетских изделий из золота или выполненных под их влиянием танских вещей.
Одно из наиболее крупных подношений тибетского золота относится к числу и наиболее ранних. В конце 640 г. Гар Тонгцэн, министр великого правителя Сронгцэн-гампо, прибыл в Чанъань, чтобы устроить брак между своим господином и китайской принцессой. Чтобы скрепить помолвку, он преподнёс золотые сосуды, весящие тысячу цзиней, и много других ценных вещей. [40] В следующем году императорская дочь, позднее обожествлённая признательными тибетцами, отправилась, чтобы соединиться с властителем высокогорной страны, — событие, запечатлённое в живописи Янь Ли-дэ, но в произведении, которое, к сожалению, утеряно безвозвратно. [41]
Мы не знаем, какими были сосуды 640 г., но мы лучше осведомлены о подношении, посланном тем же тибетским царём Тай-цзуну, своему тестю, в 641 г. по случаю его молниеносной победы в Корее. Это был золотой кувшин для вина в виде гуся в семь чи высотою. [42] В начале 658 г. тибетцы прислали другое чудо художественной обработки металла — населённый золотыми всадниками золотой город и фигурки лошадей, львов, слонов и других животных. [43]
Было немало и других подобных чудес из металла. Тибет был золотой страной. В IX в. её правитель жил в роскошном шатре, украшенном тиграми, леопардами и наводящими ужас пресмыкающимися, выполненными из золота. [44] Но и другие страны также были богаты золотом: у уйгурского хана в Карабалгасуне был золотой шатёр, в котором помещалось сто человек, [45] а в далеком Руме царь восседал на ложе, покрытом золотой фольгой. [46] Большие количества золота и серебра присылались государством Силла, [47] и бывали случайные подношения этого металла от племён Маньчжурии, [48] от государства Наньчжао [49] и от многих среднеазиатских владений, в том числе от Чача, Кеша и Маймурга. [50] Из снежного Болора прибывали цветы из золота. [51] Удивляет, что среди этого потока золота мы ничего не слышим о золоте, привозившемся в Китай из «Индий». Где-то в Малайе существовала Суварнадвипа, остров или материк золота, почти сказочное Эльдорадо народов Индии. [52] Предания о ней были могущественным стимулом, побуждавшим индийцев к расселению в Юго-Восточной Азии, но в Китае эта традиция не представлена.
(335/336)
«Лиловое золото». ^
Сюань-цзун в знак признательности за «Книгу Драконова Пруда», написанную его сыном, когда сильная засуха поразила столичный округ, пожаловал принца «поясом из лилового золота», взятым в Корее его предком Гао-цзуном во время победы над царством Корё. [53] Упоминаются время от времени в танской литературе и другие предметы из «лилового золота» — вещи большого изящества, такие, как «молоток из лилового золота» у молодого воина, щеголявшего ещё и стременами из «белой яшмы», [54] или «сосуд для вина из лилового золота», посланный (вместе с императорским одеянием и яшмовым поясом) злополучным Чжао-цзуном в 903 г. Чжу Цюань-чжуну, фактическому властелину Китая. [55] Далёкий, занесённый снегом Болор также «изобиловал» «лиловым золотом». [56]
Этот красиво названный металл был известен уже в дотанские времена, а также при Сун и позднее, хотя кажется, что в эпоху Мин были возможны только подделки под него. [57]
Ключ к отождествлению «лилового золота» можно найти в древнем Египте. Среди богатых вещей, обнаруженных в гробнице Тутанхамона, имелись украшения из золота, покрытого розовато-лиловой плёнкой; например, розетки из этого материала чередовались с пластинами из чистого желтого золота на туфле юного царя. Такой же необычный металл был обнаружен в диадеме царицы Таусерт, также из XIX династии, и в серьгах Рамсеса XI из XX династии. [58] Оказалось, что это должно быть золото со следами железа, которое становится лиловым при нагревании. [59] В более поздние эпохи древнее искусство окрашивания металлов в тот или иной цвет было оберегаемым секретом эллинистических алхимиков, о котором мы узнаём из александрийских и византийских папирусов. [60] Свидетельствует ли «лиловое золото» Болора, Китая и Кореи о любопытном, но случайном техническом параллелизме в алхимии Востока и Запада (т.е. об открытии, сделанном независимо в Египте, в Китае и, возможно, ещё где-нибудь), или же это пример проникновения такого рода знаний через всю Азию, сказать пока невозможно. Но, заимствованное или изобретенное на месте, «лиловое золото» в Китае — следствие пытливости даосских алхимиков.
Серебро. ^
Танское производство серебра было сосредоточено в Линнани и в Аннаме. [61] Очевидно, большую часть этого белого металла получали способом купелирования из свинцового блеска, дающего только одну или две части серебра на триста восемьдесят четыре части свинца. [62] В начале IX в. существовало сорок
(336/337)
действующих аффинажных мастерских для получения серебра, производивших двенадцать тысяч лянов ежегодно. В середине IX в. их число возросло до сорока двух, а производство — до пятнадцати тысяч лянов. [63]
Изделия танских мастеров по серебру были превосходны по крайней мере до середины IX в., когда наступил период упадка, вызванный резким снижением иранского влияния после великих религиозных гонений в 845 г. [64] Танские мастера создали большое число композиций, часто «выгравированных на фоне, густо зачеканенном крохотными кружками». [65] Иногда изображения были выполнены в рельефе чеканом с оборота и местами проработаны гравировкой. Часто целый предмет изготавливали, спаивая отдельные части вместе, — способ, в особенности применявшийся для изготовления чаш с ручками. Позолота и вставки из золота широко использовались для отделки всех видов серебряных сосудов. Сюжетами, которые изображали на таких кубках, блюдах, коробочках и чашах, становились обычно мифологические сцены или композиции из мира растений и зверей, и в особенности сцены «царской охоты» — темы, тесно связанной с изображениями на сасанидских серебряных изделиях и тканях. [66] Некоторые вещи из серебра выдержаны, однако, в стиле китайской архаики и напоминают ханьские каменные рельефы. [67] Существовала особая техника обкладки серебряной (или посеребрённой) фольгой бронзовых зеркал. [68] Работали с серебром и в технике хэйдацу, т.е. накладывали изображение, выполненное по тонкому листу серебра, на лаковые изделия. Примечательный образчик — выполненное в этой технике характерное изображение пышной придворной дамы; она показана стоящей под деревом, как и некоторые из её «сестёр» на вещах в собрании Сёсоина. [69] Другие предметы, изготовлявшиеся из серебра, — ножницы, щипчики, ковши, палочки для еды, а также погребальные статуэтки. [70]
В число обычных медицинских средств входила серебряная паста, несомненно являвшаяся открытием алхимиков. Её называли «серебряный жир», а представляла она собой соединение серебра и олова с ртутью, которое прописывали как средство для укрепления сердца и поднятия бодрости духа. [71] Состав «жёлтого серебра», из которого делали талисманы-обереги, неизвестен, но оно тоже должно быть творением даосов. [72] Чернёное серебро получали, окуривая сам металл серой; стремившиеся получить бессмертие смешивали свои снадобья в сосудах, сделанных из этого чудесного материала. [73]
В целом серебро, как и золото, не употреблялось в качестве средства обращения (во всяком случае, такого, которое выпускалось бы государством). Однако в Линнани, где этот металл был более распространён, чем в какой-либо другой части Китая,
(337/338)
серебро свободно обращалось как товар-посредник при обмене, т.е. выполняло ту же роль, какую соль и шелка имели на границах Тибета, а киноварь и ртуть — в гористом Центральном Китае. [74] Действительно, за «перевалами Пяти Гор [, которые отделяют Линнань от остальной страны,] покупка и продажа полностью совершались на серебро». [75] И настолько велико было значение серебра в торговой жизни Гуанчжоу и его округа, что, когда в 808 г. добыча серебра была отменена (император утверждал, что медь полезна, тогда как серебро — нет), для Линнани было сделано особое исключение. [76]
Если не считать случайных подношений из других мест, таких, как Туркестан [77] и Маньчжурия, [78] большинство привозного серебра поступало в Китай из Силлы [79] и из Тибета. [80] Подарки из этих стран преподносились часто в виде изящной серебряной утвари. Среди самых драгоценных подношений, присланных танскому престолу в начале 658 г. тибетским царём, было нечто, называвшееся «золотая бала». [81] В следующий раз, в 781 г., уже кучинский владетель представил в Чанъань серебряную балу и был пожалован в знак благодарности лучшими шелками. [82] Кроме того, в Кабудане, в храме великого бога, имелось какое-то количество предметов из драгоценных металлов, считавшихся подношениями китайского Сына Неба в ханьское время. Среди них были золотая статуя и «золотая бала» в пятнадцать чи шириною. [83] Но что собою представляет бала, золотая или серебряная, остаётся загадкой.
Латунь. ^
Китайцы были знакомы с латунью, т.е. сплавом меди и цинка, как с персидским товаром и называли его «камень тоу» (или, в более привычном для нас произношении, «камень тутти», что означает «цинковый камень» — от персидского тутийя [84]). Её ввозили для придворных ремесленников, [85] а шла она на отделку поясов чиновников восьмой и девятой степеней. [86] Кроме того, алхимики использовали кусочки «персидской латуни» в своих таинственных составах. [87] В 718 г. прислал латунь в качестве подати танскому двору и Маймург. [88]
Временами в Китае должны были располагать довольно большими количествами латуни: в одном чанъаньском храме имелась выполненная из латуни статуя стоящего Вайрочаны в шесть чи высотою. [89]
Но, возможно, китайцы танской эпохи овладели секретом этого состава: они определённо умели получать другие превосходные сплавы. Одним из таких сплавов была «белая медь» — соединение серебра с медью и никелем, которое получали ещё со времен Хань; [90] в Сёсоине имеется сделанная из
(338/339)
этого материала курильница с длинной ручкой. [91] Другая курильница в этой же сокровищнице сделана из «красной меди», которую описывали как сплав сурьмы, золота и меди. [92] Китайская «белая медь» — это англо-индийское tootnague (ещё одно слово, родственное персидскому тутийа), которую позже персы называли карчини «китайский камень», говоря, что китайцы берегут этот камень для зеркал и наконечников стрел, тогда как мусульмане предпочитают употреблять его на наконечники копий, на кольца и на колокольчики. [93]
Золотые и серебряные монеты. ^
Китайцы в средние века не чеканили золотых монет, сберегая драгоценные металлы для предметов роскоши и щегольских уборов. То, что серебро (и, очевидно, золото) являлось в Линнани обычным мерилом ценностей при обмене, составляет исключение. Но китайцы охотно принимали золото, поступавшее из-за границы. Японские послы привозили в танскую империю бóльшую часть своего имущества в виде золотого песка. [94] Золотые и серебряные монеты стран Сериндии, и в особенности Кучи, обращались в Китае на протяжении VI в. [*94] В VII и VIII вв. такие монеты определённо были в употреблении в западных странах, находившихся под китайским протекторатом: свидетельство этого — серебряная монета, найденная во рту покойника в Ходжо, на одной стороне которой изображён жрец Ахура Мазды, а на другой стоит имя халифа Муавии. Вместе с этой «гибридной» монетой была найдена обычная танская монета. [95]
Даже золотые византийские монеты и серебряные монеты сасанидского Ирана попадали в этот период в руки торговцев Сериндии, а некоторые из них добирались и до самого Китая, вызывая любопытство своими изображениями иноземных богов и царей. Например, золотой солид Юстиниана II был найден в суйской могиле близ Чанъани, [96] а две серебряные монеты Хосрова II обнаружены в погребении этого же периода в Хэнани. [97] Однако создаётся впечатление, что такие экзотические образчики монет были более обычны для суйского, а не для танского времени; правда, оно может оказаться ошибочным, ибо зависит от случайностей, сопутствующих археологическим открытиям. Могила танского времени поблизости от Чанъани дала византийскую золотую монету, [98] а другое погребение рядом содержало серебряную монету Хосрова II. [99]
На другом краю империи, в Гуанчжоу, золотые мусульманские динары, видимо, употреблялись в торговле, если судить по танскому сочинению, описывающему этот город: там сказано, что арабы при торговых сделках постоянно пользуются золотыми монетами. [100]
(/457)
К главе XVI Металлы (с. 330-339).
[1] Эберхард 1950, с. 193.
[2] Чжан Син-лан 1930, т. III, [ч.] 2, с. 183.
[3] ТШ, 42, 3729г-3731а.
[4] Сюй Тан (около 862 г.). Сун Лунчжоу Фань шицзюнь < «Посылаю лунчжоускому шицзюню Фаню» >. — ЦюТШ, хань 9, цэ 8, цз. 1, 3б.
[5] ТШ (43а, 3731-3733) называет многие местности в этих странах, которые посылали золото в качество «дани».
[6] Чэнь Цан-ци в БЦГМ, 8, 30а.
[7] ЛБЛИ, а, 2.
[8] Там же. Существовало также месторождение золота в Юньнани под контролем Наньчжао (ТШ, 222а, 4156б). Новый район золотодобычи возник на северном побережье полуострова Шаньдун позднее — в X в. Его широкая разработка относится к середине XI в., когда во всех частях страны началась «золотая лихорадка». Там находили самородки, весившие более двадцати лянов. См.: НГЧМЛ, 15, 397.
[9] ЮЦЮИ (ТДЦШ, 4), 49а.
[10] Нидэм 1959, с. 676.
[11] ДФЦЮ в ЧЛБЦ, 4, 18а.
[12] Страхвиц 1940, с. 12-21; Гарнер 1955, с. 66; Трюбнер 1957, с. 24; Гюлленсверд 1958, с. 5.
[13] Образцы из Сёсоина: «Сёсоин» 1928, III, 9; VI, 20.
[14] Японское кириканэ. Некогда полагали, что использование этого материала — специфическая особенность японского искусства. Однако, несмотря на совершенство, достигнутое японскими мастерами в использовании этого приёма, не может быть сомнений, что эта техника пришла в Японию из Китая, по-видимому, в период Нара. См.: Зеккель 1954, с. 87.
[15] Уэйли 1931, с. XLVI.
[16] «Сёсоин» 1928, I, 55.
[17] ТШ, 43а, 3733а.
[18] По-китайски пинто.
[19] «Сёсоин» 1928, VIII, 35-39.
[20] ЮЯЦЦ, 1, 3.
[21] Открытие принадлежит М. Розенбергу (Розенберг 1918). См.: Гриссмайер 1933, с. 32, примеч. 6. В Англии У. Блэкбэнд получил зернь, близкую к этрусской, капая золотом на уголь в порошке и используя медно-золотой припой (остатки меди удалялись с помощью аммиачной соли). См.: Блэкбэнд 1934.
[22] Гриссмайер 1933, с. 31-37. [прим. сайта: известна целая серия таких пряжек — см., напр., Воробьёв 1961: Табл. XXIII, 2, — и не только золотых, но и нефритовых, см. Азбелев 2008: 74. Рис. 3, 4, 5.]
(457/458)
[23] Трюбнер 1957, с. 25, №298, 300.
[24] Там же, №310-323.
[25] Уэйли 1931, с. XLVI.
[26] «Сёсоин» 1928, VI, 17.
[27] Там же, 20.
[28] Чжан Цзы-гао 1958, с. 73; см. также в ПВЮФ выдержки, касающиеся ду («металлическая пластинка»). Но вообще плакирование металлом, особенно оловом по меди, восходит в Китае к эпохе Шан.
[29] Гюлленсверд 1958, с. 6.
[30] Ван Ци. Комментарии к стихотворению Ли Хэ «Сюй гунцзы Чжэнь цзи гэ». — ЛЧЦГШ, 4, 40б.
[31] «Сёсоин» 1928, IV, 37.
[32] Гюлленсверд 1958, с. 6; Трюбнер 1957, №299-308.
[33] Трюбнер 1957, №298, 299. У №299 птицей увенчана крышка шкатулки. Ср.: ЮСЦЦ, 1, 7, где рассказывается о золотых фениксах — дорогих подарках куртизанкам.
[34] Трюбнер 1957, № 300, 303, 308.
[35] Чэнь Цан-ци и Чжэнь Цюань в БЦГМ, 8, 30а.
[36] ТШ, 196, 4086б.
[37] Сутхилл — Ходоус 1937, с. 280-283.
[38] ЦТШ, 71, 3320г.
[39] Лю Цзун-юань. Пи ша цзянь цзинь фу < «Ода на тему: разгребая песок, выбираю золото» >. — ЦТВ, 569, 11б.
[40] ЦТШ, 3, 3069в; ТХЯ, 97, 1730; Демьевиль 1952, с. 187-188.
[41] ЛДМХЦ, 9, 269. Это была знаменитая «Вэнь-чан гунчжу».
[42] ТШ, 216а, 4135б; ТХЯ, 97, 1730; Бушель 1880, с. 445; Демьевиль 1952, с. 203. Последний из названных источников перечисляет другие, не менее прекрасные образцы златокузнечного мастерства из Тибета, которые я здесь не упоминал. См. также: Бушель 1880, с. 446. Известны случаи преподнесения драгоценных металлов Тибетом в 734 г. (ЦФЮГ, 971, 10б); в 735 г. (ЦФЮГ, 971, 10б); в 805 г. (ТХЯ, 97, 1737); в 817 г. (ЦФЮГ, 972, 7б; ТХЯ, 97, 1737); в 827 г. (ЦФЮГ, 972, 8б) и в 837 г. (ТХЯ, 97, 1739).
[43] ЦФЮГ, 970, 15а; Демьевиль 1952, с. 203.
[44] ТШ, 216б, 4138г; Демьевиль 1952, с. 202-203.
[45] Демьевиль 1952, с. 202-203.
[46] ТШ, 221б, 4155в. Считалось, что золото и серебро изобилуют в Риме.
[47] В 650 г. (ЦФЮГ, 970, 14а); в 723 г. (ЦФЮГ, 971, 5а); в 724 г. (ТХЯ, 95, 1712); в 734 г. (ЦФЮГ, 971, 10б); в 749 г. (ЦТШ, 199а, 3617б); в 773 г. (ЦФЮГ, 972, 2б).
[48] ЦФЮГ, 971, 16б.
[49] ТШ, 222а, 4157а.
[50] ЦФЮГ, 971, 16а. См. также: ЦФЮГ, 970, 12а, и ТХЯ, 100, 1796, — перепутанное сообщение о подношении западным ханом золотых яиц.
[51] ЦФЮГ, 971, 16б.
[52] Брэддел 1956, с. 17.
[53] МХЦЛЦКЦ, 7б и 8б.
[54] Ду My. Шаонянь син < «Песня о юноше» >. — ЦюТШ, хань 8, цэ 11, цз. 4, 12а-12б.
[55] ЦУДШ, 2, 4202а.
[56] ТШ, 221б, 4154б.
[57] «Дай кан-ва дзитэн» («Большой китайско-японский словарь»), объясняя присутствие этого термина в стихотворении лянского У-ди («Седло из лилового золота для лошади-дракона»), считает его синонимом для «красного металла», т.е. меди. Вряд ли это так. ГГЯЛ (источ-
(458/459)
ник XIV в. в позднеминской редакции) утверждает, что современное ему «лиловое золото» — это сплав меди и золота, но никто в новое время не видел настоящего средневекового «лилового золота». Цвет цзы, как и наш лиловый, близок к малиново-красному; это, может быть, исключает мою египетскую аналогию.
[58] Вуд 1934, с. 62; Лукас 1934, с. 190-191 < *Лукас 1958, с. 362-363 >.
[59] Вуд 1934, с. 63-64.
[60] Форбс 1955, с. 125-127.
[61] ТШ, 43а, 3731-3733. Велась также небольшая добыча в средней части долины Янцзы; см.: Шефер — Валлакер 1961, табл. 6, карта 12. Су Гун, однако, утверждает (БЦГМ, 8, 30а), что самое чистое серебро с наименьшей примесью свинца поступает из Гочжоу в Хэнани — места, нигде больше как месторождение не отмеченного.
[62] Ли Сюнь в БЦГМ, 8, 30а.
[63] ТШ, 54, 3757в.
[64] Гюлленсверд 1958, с. 6.
[65] Трюбнер 1957, с. 24.
[66] Трюбнер 1957, с. 24, №326-354. В этом разделе я целиком полагаюсь на Г. Трюбнера. Ср.: «Сёсоин» 1928, VII, 18; XII, 1 и сл. Б. Гюлленсверд (1958, с. 6) называет «серебряную чашу и кубок для вина с кольцевидной ручкой, которые были найдены на территории Китая, но исполнены в Персии и имеют типично танские формы». < Большая группа торевтики, ранее считавшаяся сасанидской, теперь рассматривается исследователями как согдийская. См.: *Маршак 1971, особенно с. 47-50, где специально и по конкретным деталям прослеживаются связи и взаимовлияния согдийской торевтики и танского искусства. >
[67] Трюбнер 1957, с. 24, №326.
[68] Там же, с. 25.
[69] Там же, с. 26 и №362. Ср.: «Сёсоин» 1928, II, 34 — о лаковом кувшине с серебряным хэйдацу. О других предметах, выполненных в этой технике, см.: ЮЯЦЦ, 1, 3.
[70] Гюлленсверд 1958, 6.
[71] Су Гун в БЦГМ, 8, 30б.
[72] Су Гун и Чэнь Цан-ци в БЦГМ, 8, 30б. Ср. комментарии Ли Ши-чжэня к этим текстам; он говорит, что этим ремеслом занимались в Сычуани. См. также: НГЧМЛ, 15, 381; его автор приходит к выводу, что «жёлтое серебро» не было настоящим серебром, а приготовлялось из минералов, содержащих мышьяк.
[73] Чэнь Цан-ци в БЦГМ, 8, 30б.
[74] Юань Чжэнь. Цянь хо и чжуан < «Доклад с рассуждением о деньгах и товарах» >. — ЦТВ, 651, 25а.
[75] Хань Юй. Цянь чжун у цин чжуан < «Доклад о ценности денег и дешевизне вещей» >. — ЦТВ, 549, 7б.
[76] ЦТШ, 48, 3272б.
[77] ЦФЮГ, 971, 16а (о тюргешах, Чаче и др.).
[78] Там же (о черноводных мохэ и о племенах шивэй).
[79] Все эти сообщения относятся к VIII в.: 723 г. (ЦФЮГ, 971, 52); 724 г. (ТХЯ, 95, 1712); 734 г. (ЦФЮГ, 971, 10б); 748 г. (ТХЯ, 95, 1713); 749 г. (ЦТШ, 199а, 3617б); 763 г. (ТХЯ, 95, 1713); 773 г. (ЦФЮГ, 972, 2б).
[80] В VIII и IX вв.: 734 и 735 гг. (ЦФЮГ, 971, 10б-11а); 817 г. (ТХЯ, 97, 1737); 824 г. (ЦФЮГ, 972, 8а); 827 г. (ЦФЮГ, 972, 8б); 837 г. (ТХЯ, 97, 1739).
[81] *P’uâlâ. < Транскрипция, происходящая от иранского *padγōd ‛чаша’(?) ср. согдийское patγōδ, в том числе в надписях на серебряных чашах типа пиал. На западе, в греческом, это слово отразилось в форме φιάλη) «чаша», «фиал», в тюркских на востоке в пиалà / фиалà; в китай-
(459/460)
ском в поло (*p’uâlâ). Консультацией по этому вопросу мы обязаны В.А. Лившицу >.
[82] ТШ, 221а, 4152г; ЦФЮГ, 970, 16б.
[83] ТШ, 221б, 4154а; ТХЯ, 98, 1754.
[84] Лауфер 1919, с. 511-515.
[85] ТЛД, 22, 14б-15а.
[86] Лауфер 1919, с. 511-515.
[87] Xэ Бин-юй — Нидэм 1959, с. 182.
[88] ЦФЮГ, 971, 3а.
[89] ЮЯЦЦ, сюй цзи, 5, 216.
[90] Чжан Цзы-гао 1958, с. 74. Б. Лауфер (1919, с. 555) называет медь, цинк и никель, но, вероятно, рискованно допускать, что «белая медь» всегда имела один и тот же состав.
[91] «Сёсоин» 1928, XI, 35.
[92] Там же, 32.
[93] Лауфер 1919, с. 555; Хэ Бин-юй — Нидэм 1959б, с. 74.
[94] Рейшауэр 1955а, с. 82.
[*94] < Остаётся совершенно неясным, какие именно «золотые и серебряные монеты Сериндии, и в особенности Кучи», имеет в виду Э. Шефер. >
[95] Ян 1955, с. 150-151. О византийских и сасанидских монетах из Сериндии см. также список монет: А. Стейн 1921, с. 1340-1341; А. Стейн 1928, с. 648, табл. СХХ, №17, 18, 19.
[96] Ся 1958, с. 67-68.
[97] Ся 1957, с. 54. ТД (193, 1042б) сообщает, что персы платили причитающиеся с них земельные налоги серебряной монетой, — это должно быть до некоторой степени неожиданностью. Сасанидские серебряные монеты V в. были также найдены в Цинхае, в Северо-Западном Тибете, на некогда важном торговом пути между Западом и Востоком. См.: Ся 1958, с. 105-108.
[98] Ся 1958, с. 71.
[99] Ся 1957, с. 55.
[100] ГЦЧ, приведено Ли Сюнем в БЦГМ, 8, 30а. ГЦЧ должно являться танским сочинением, поскольку там упоминаются арабы («таджик») и ко времени Ли Сюня оно уже было написано. Конец VII — начало VIII в. — дата, которая кажется вероятной для ГЦЧ.
|