С.В. Киселёв

Древняя история Южной Сибири.

// МИА № 9. М.-Л.: 1949. 364 с.

Часть вторая. Гунно-сарматское время.

Глава VII. Таштык на Енисее.

[ Введение ] — 216

1. Лугавская стоянка. — 218

2. Рядовые таштыкские могильники. — 220

3. Таштыкские склепы. — 225

4. Склепы Уйбатского чаатаса. — 227

5. Заключение. — 260

2. Рядовые таштыкские могильники.

Рядовые таштыкские могильники, состоящие из грунтовых могил, найдены во многих местах Минусинской котловины. Самый северный из них был обследован Г. П. Сосновским у с. Черная на левом берегу р. Енисея. [23] Южнее, вдоль реки, тянется уже непрерывный ряд таких могильников. Прежде всего упомянем Таштыкский, давший название всей культуре и её времени, изученный С. А. Теплоуховым на ручье Таштык около с. Батени. [24] Ещё далее к югу отметим могильник у подножия террасы, на которой расположен известный Копёнский чаатас. На левом берегу Енисея находятся и два могильника-соседа, изученные А. В. Адриановым: один близ улуса Саргова и другой, получивший мировую известность, Оглахтинский у подошвы гор. Оглахты. [25]

В Абаканской степи, частично на территории г. Абакана, расположен интереснейший таштыкский могильник. Он отличается тем, что его погребения врыты в более древние курганные насыпи. Такая стратиграфия наглядно указывает на более позднюю дату таштыкских могил по сравнению с тагарскими курганами. Абаканский могильник исследовали А. В. Адрианов [26] и В. П. Левашова. В 80 км к западу от Абаканского расположен Уйбатский могильник, находящийся на территории известного Уйбатского (или Бейского) чаатаса. [27] Здесь нам также удалось сделать стратиграфические наблюдения: таштыкская могила № 8 оказалась сооруженной на южном склоне позднетагарского Большого Уйбатского кургана, исследованного Д. А. Клеменцом, обнаружившим там вещи, уже близкие таштыкским. Однако этот курган всеми своими особенностями еще тагарский. Стратиграфически он древнее соседних таштыкских могил. Таштыкские же формы в его инвентаре указывают на подготовку к изменению материальной культуры, начавшуюся под влиянием различных причин, охарактеризованных выше, ещё в конце тагарского времени.

К сожалению, южнее р. Уйбата на левом берегу Енисея выявление таштыкских могильников пока не произведено. На правом берегу самым южным пунктом является Думная гора — высота горного кряжа, разделяющего бассейн р. Лугавки и р. Кои в том месте, где проходит Усинское Транссаянское шоссе. Здесь А. В. Адриановым была исследована одна грунтовая таштыкская могила, находившаяся рядом с погребением в каменном кольце. [28]

В окрестностях Минусинска, близ с. Быстрая, таштыкский могильник был исследован в 1929 г. С. В. Киселёвым. Им же в 1931 г. были произведены раскопки таштыкских грунтовых могил под Ильинской горой близ с. Тесь, на р. Тубе. В более северных районах правобережья исследования таштыкских могильников не производились, хотя сведения о наличии их, например в низовьях р. Сыды, имеются.

Почти все перечисленные могильники состоят из очень большого числа могил. Под Ильинской горой мы насчитали 132, на Уйбатском чаатасе около 200 и т. д. Как показывают исследования Оглахтинского могильника, в первоначальном своём виде его могилы на поверхности ничем не были отмечены. Иногда с северной или западной стороны вдоль границы могильника вкапывался ряд камней. При раскопках могильника под Ильинской горой был обнаружен с северной стороны ряд вертикально врытых плит девонского песчаника, идущий правильно с запада на восток. Сохранилось 12 плит, стоящих в 6-7 м одна от другой. Узкими торцами плиты обращены на север и юг. То же прослеживается и на Уйбате.

Все могильники таштыкской эпохи, кроме Оглахтинского, подверглись почти сплошному ограблению. Поэтому легко определить местоположение всех погребений. Сверху их отмечает впадина глубиной иногда до 1 м и отвалы земли, выброшенной при рытье грабительского лаза.

Сплошное ограбление таштыкских могил сильно препятствует их изучению. Производилось оно и в древности — в таких случаях следы раскопок более замаскированы, и особенно в XVIII в., когда «бугровщики» раскапывали таштыкские могилы совершенно открыто. Академики Гмелин и Миллер сохранили в своих записях отрывки бесед с одним бугровщиком, по прозвищу Селенга, раскапывавшим таштыкские могилы под Копёнским чаатасом. Следы его раскопок мы подробно осмотрели в 1939 и 1940 гг. Тогда же удалось раскопать в этом могильнике одно погребение, лишь частично затронутое ограблением. Селенга, как и другие бугровщики, называл эти могилы «сланцами», «потому что такие могилы сплошь покрыты горизонтально лежащими плитами, по бокам же не видно ни

(220/221)

одного вертикально стоящего камня». [29] Это указание весьма важно. Удивляющая всех «точность попадания» грабителей на погребения в большинстве таштыкских могильников вероятнее всего объясняется наличием таких надмогильных вымосток из сланцевых плит.

По словам Селенги, в таштыкском могильнике около Копён «под плитами слой земли не толще ладони, а под этим слоем местами встречаются могилы, обставленные вертикальными плитами, которые вышиною около 1 1/2 локтя. В таких могилах обыкновенно находят жжёные кости; иногда, однако же, попадались и цельные остовы. Вышеупомянутый Селенга держался более этого рода могил, чем других, как потому, что находил в них много золота и серебра, притом большей частью в слитках, так и потому, что ему приходилось гораздо меньше трудиться над раскопкою» (чем над курганами Чаатаса — С.В.К.). [30]

В большинстве таштыкских могильников погребения находятся в четыреугольных ямах, ориентированных по длине с северо-востока на юго-запад (51%) или с восток-северо-востока на запад-юго-запад (35.5%). Гораздо реже встречаются ориентировки с запада на восток (9%) и с юго-востока на северо-запад (всего 4.5%). Нельзя, однако, заметить, чтобы могильники различались по ориентировкам. Все приведённые здесь направления встречаются вместе, в одних и тех же могильниках.

Внутреннее устройство таштыкских рядовых могил несложно. Часто они оставлялись неукреплёнными. Иногда стенки их обкладывались плитами или в них ставились срубы в один и два венца лиственничных брёвен, рубленных в лапу. [31]

Как особый вариант, отметим могилу А на Уйбатском чаатасе, исследованную В. П. Левашовой. Короткие стенки её ямы были внизу укреплены лиственничными плахами, положенными попарно, одна над другой. Продольные же стенки были обставлены 7-8 вертикальными плахами. В этой своеобразной отделке рядовой таштыкской могилы можно видеть подражание деревянным конструкциям склепов таштыкской знати, расположенных рядом. Покрывались таштыкские грунтовые могилы (или установленные в них срубы) брёвнами, плахами или жердями, положенными продольно или поперек. Кроме того, поверх наката часто настилалось несколько слоёв берёсты. [32] Берёста применялась в таштыкское время как материал, обеспечивающий непроницаемость, и как консервирующее средство. В первом качестве особенно широко она была применена в больших уйбатских склепах. В виде же консервирующего средства мы обнаружили её в могиле № 2 Уйбатского чаатаса, где ею были обёрнуты лиственничные брёвна сруба.

Пол таштыкских рядовых могил был грунтовый или выстилался берёстой. [33] Кроме того, в могиле № 12 на Уйбатском чаатасе мы обнаружили пол из лиственничных бревёшек. Аналогичный пол из плах встретился С. А. Теплоухову в могиле № 13 у оз. Горького близ Батеней. В стенки нескольких прекрасно сохранившихся срубов Оглахтинского могильника были вбиты заострённые палочки, на которых, очевидно, что-то развешивалось. [34]

Особо следует отметить встреченные в одной из могил Оглахтинского могильника полати из поперечных досок, лежавших на двух продольных, укреплённых концами на четырёх подставках, вырубленных из корневой части лиственницы. Корневое расширение подставок тщательно обрублено в виде утолщённой базы. Не менее тщательно отёсаны на несколько граней и верхние части подставок. Совершенно аналогичная подставка из корневой части лиственницы встречена нами и в склепе земляного таштыкского кургана на Уйбатском чаатасе.

В грунтовых таштыкских могилах встречаются погребения с трупоположением и с трупосожжением. Первых насчитано 21 из 49. [35] Из 26 могил, содержавших сожжения,

(221/222)

только 8 представляли этот обряд в чистом виде, [36] остальные содержали трупосожжения, положенные в одну могилу вместе с несожжёнными останками. Чем обусловливалось такое различие в обряде, в настоящее время сказать ещё невозможно. Во всяком случае, здесь не играла роли разница по полу. Встречены несожжённые женщины, положенные вместе с кучкой жжёных костей, и обратно, несожжённые мужчины, также с остатками сожжения. Нет также оснований видеть в двойственности погребального обряда отражение различий в общественном положении — слишком однороден состав грунтовых таштыкских погребений.

Весьма распространена в таштыкских могилах посмертная трепанация черепа в затылочной части. В Оглахтинском могильнике оказались трепанированными все черепа. Мозг из них был извлечён до погребения. На это указывает наличие внутри черепов всех вырезанных при трепанации кусков кости.

В трёх оглахтинских могилах, содержавших парные погребения, А. В. Адрианов нашёл части мумифицированных трупов.

Мумификация и трепанирование являлись в эпоху таштыкских погребений весьма распространённым обычаем на нашем востоке. Достаточно вспомнить трепанированные черепа из сарматских погребений Поволжья и мумификацию (с трепанацией) останков погребённых в каменных курганах пазырыкского типа на Алтае.

Из других обрядовых особенностей таштыкских грунтовых могил следует отметить погребальные манекены, встреченные в Оглахтах. Ещё в погребении, случайно открытом Егором Кокашиным ранней весной 1902 г., была обнаружена куртка из тонкой кожи, набитая травой в виде чучела туловища человека. В могиле № 1 вдоль рук и ног были положены длинные узкие кожаные мешки, как бы имитировавшие тело человека. Самые кости под ними оказались не в полном порядке, что даёт основание предполагать «монтаж» погребения уже после разложения мышечной ткани. В этой же могиле, около обоих черепов были положены два чучела голов. Одно из них было изготовлено с большой тщательностью: комок травы сверху был обтянут кожей, на которой были сделаны нос, рот и глазные впадины. Сверху, покрывая большую часть «головы», была натянута шёлковая, яркокрасная ткань, под подбородком собранная ниткой. На лбу материя была обшита кожей и украшена узором из шнура. Макушку и затылок искусственной головы закрывал чепец из шёлковой ткани. На красной материи, наложенной на лицевую часть «головы», синевато-чёрной краской нарисованы брови, ноздри и рот.

Такому стремлению хотя бы с помощью манекена сохранить тело или даже его часть и прежде всего лицо служат в таштыкских могилах, так же как и в позднетагарских курганах, погребальные маски. В одной из могил А. В. Адрианов обнаружил и явную связь между применением чучел голов и масок. Найденная там маска была положена на имитировавший голову комок травы.

Другие находки масок в таштыкских грунтовых могилах и в том числе в оглахтинских погребениях самым своим положением указывают на основное их назначение — сохранить облик покойника. [37] Обычно их находят на черепах погребенных, причем исследование показывает, что они были наложены на лица покойников ещё сырыми и поэтому на их внутренней стороне отпечатались все подробности лица умершего: со складками и морщинами и приставшими к маске светлыми волосами. В этом отношении они явно продолжают ритуал, сложившийся ещё в позднетагарское время (ср. Кызыл-Куль, курган № 8). Под некоторыми масками на глаза, на нос и на рот покойника были наложены четыреугольные кусочки тонкой шёлковой ткани светлозелёного цвета. При этом на кусочках для глаз и рта были сделаны прорезы. Такая особенность не позволяет связывать маски с ритуальным предохранением живых от мертвеца, который может принести вред «взглядом» или «дыханием».

Маски из таштыкских грунтовых могил, так же как и найденные в склепах под таштыкскими каменными кольцами и под квадратными насыпями, сделаны из изобретенной ещё в тагарское время гипсовидной белой терракоты. Некоторые из них, как и в склепах, изображают не только лицо, но и половину головы с ушами и подбородком. Встречены также маски с шеей. Нет пока только масок бюстов, столь характерных для погребений в таштыкских склепах. Окраска масок впервые применялась ещё в позднетагарское время. В таштыкских грунтовых могилах были обнаружены маски, сохранявшие натуральный белый цвет, окрашенные сплошь красным и раскрашенные узором, нанесённым красной краской на белый фон. Изучение узора убеждает в его полном сходстве с росписью масок из таштыкских склепов. Установлены те же спирали и «лабиринты» на лбу, полудиски под глазами и т.п. Так же как и маски из таштыкских склепов,

(222/223)

маски из грунтовых могил иногда после выемки из формы дополнялись частями, почему-либо не отформовавшимися. При этом и здесь встречены дополнения схематически вылепленных носов, столь частые в склепах. Особенно яркий пример в этом отношении представляет маска, найденная на черепе в грунтовой таштыкской могиле, обнаруженной в 1939 г. в г. Абакане, экспонированная В. П. Левашовой в Хакасском областном музее. Эта маска интересна и в другом отношении. Она представляет собой первую находку в грунтовых таштыкских могилах широколицей маски — типа, весьма распространённого наряду с узколицыми среди масок из таштыкских склепов. Мы видим, таким образом, что по материалу, по технике формовки, по раскраске и по физиономическим особенностям маски из таштыкских грунтовых могил весьма близки к найденным в таштыкских склепах. Поэтому, поскольку в склепах найдена основная серия, дальнейшие их рассмотрения мы проведём уже совместно в следующем разделе.

В ряде грунтовых погребений Оглахтинского могильника сохранились привязные косы тонких и мягких каштановых волос. Иногда они заплетены обычным приёмом, в три пряди, и тогда живо напоминают привязные косы из Ноин-Улы. Иногда же они сплетены на ременном каркасе в сложный подковообразный узел. [38] Подобные каркасные косы были встречены нами и в таштыкских склепах. Способ ношения их также стал известен: в склепе под самым большим таштыкским курганом Уйбатского чаатаса (№ 1) в 1938 г. была найдена деревянная головка воина, имевшего на макушке совершенно такую же сплетённую в подкову косу.

Под черепами в ряде оглахтинских могил найдены зёрна проса, как бы выделяющие в ритуале значение таштыкского земледелия. Вместе с тем почти во всех таштыкских грунтовых могилах найдены остатки мясной пищи в виде костей овец, коров и лошадей.

Вещевой инвентарь таштыкских грунтовых могил, особенно полно сохранившийся в Оглахтах, отличается большой скромностью.

Но наряду с этим в инвентаре таштыкских грунтовых могил заметна та же особенность, которую мы отмечали и у рядовых погребений пазырыкского Алтая. Если не считать уцелевших оглахтинских погребений, во всех остальных грунтовых могилах находятся остатки или признаки былого наличия похищенного грабителями золота. О золоте из грунтовых таштыкских могил рассказывал Миллеру и Гмелину в 1739 г. и бугровщик Селенга в Копёнах. Очевидно, и в Минусинской котловине в таштыкскую эпоху имело место, как и на Алтае, широкое распространение золота, проникшего в быт самых широких слоёв населения. Вполне возможно, что золото в это время и здесь упало в цене и поэтому обогащение им было весьма относительным и во всяком случае недостаточным для того, чтобы изменить старый самобытный и простой уклад жизни рядовых таштыкцев.

Уцелело золото в грунтовых таштыкских могилах, главным образом, в виде отдельных тонких листков, вероятно, украшавших одежду. [39] Кроме того, найдены золотые серьги своеобразной формы с миндалевидным щитком, [40] сходные с позднетагарскими. [41] Изредка встречались стеклянные бусы, позолоченные и глазчатые. Последние вполне сходны с глазчатой бусиной, найденной Проскуряковым в позднетагарском кургане в б. Ачинском округе.

Никаких металлических орудий в грунтовых таштыкских могилах не найдено. Железная оковка и железный кружок, найденный в 1899 г. в кургане № 5, погр. I близ Абаканской Управы, являются пока единственной находкой изделий из железа. Редки и бронзовые вещи. В 1898 г. в кургане № 5, погр. II были найдены бронзовая пластинка и бляшка в виде близкого к позднетагарским скачущего оленя. Кроме того, в одной из могил, раскопанных на берегу ручья Таштык, нашёлся миниатюрный бронзовый котелок, сходный со встреченными в таштыкских склепах Уйбатского чаатаса. Близок он и к глиняным миниатюрным котелкам, впервые появившимся ещё в конце тагарского времени. [42]

Своеобразны костяные изделия. Это, прежде всего, найденные на р. Таштык резаки, [43] такие же, как и собранные на стоянке на Лугавской улице в Минусинске. Особенно же часты костяные гвоздевидные шилья и булавки. [44] В Оглахтинском могильнике они были найдены воткнутыми в берестяные туяски, покрытые китайской тканью.

Уцелевшие в грунтовых таштыкских могилах куски тканей — все китайские, шёлковые. Одни из них очень тонки, другие вытканы из

(223/224)

толстых крученых нитей. Несомненно особый интерес представляют плотные шёлковые ткани, покрывающие оглахтинские берестяные туяски. Ткань на туяске из могилы № 1 украшена чередующимися в шахматном порядке синими и красными четырёугольниками. Ткань с туяска из могилы № 2 имеет более сложный рисунок. Его составляют фигуры тигров, облака и иероглифы долгоденствия. [45]

Ближайшие аналогии этой последней ткани доставили раскопки курганов хуннской знати в Ноин-Уле, где китайские ткани ханьского времени, украшенные изображениями животных и иероглифами, представлены рядом прекрасных экземпляров. [46]

Не менее убедительные аналогии можно подобрать и среди ханьских шёлковых тканей, собранных Аурелем Стейном в Лу-лане. [47]

Несколько особняком от туясков, обтянутых шёлком, стоит оглахтинский берестяной туяс, на который, по словам А. В. Адрианова, был нанесён орнамент «наподобие распространённого у остяков и самоедов Нарымского края». [48] Остатки берестяного туяса были также обнаружены в 1938 г. в могиле на Уйбатском чаатасе. От него сохранилось днище с прошитым узором в виде звезды (табл. XXXVIII, рис. 20). Помимо туясков, в Оглахтах найдено берестяное ведро.

Исключительный интерес представляет разнообразная деревянная посуда из Оглахтов, придающая особую простоту таштыкским грунтовым погребениям. Прекрасно сохранились круглые и корытообразные плошки, одна из которых имеет свитую из берёсты ручку.

Привлекает внимание долблёный бочёнок со вставным дном. К нему имеются втулка, кран и воронка. Ковши двух форм — чашевидные и в виде круглодонной кринки с ручкой из сучка. Последняя форма, очевидно, была особенно распространена, так как в одном из таштыкских склепов Уйбатского чаатаса мы нашли её бронзовое миниатюрное изображение. Аналогичный ковш найден в 1947 г. С. И. Руденко во втором Пазырыкском кургане на Алтае. [49]

Деревянная ложка из Оглахтов живо напоминает ложку из Ноин-Улинских курганов. [50] В нескольких оглахтинских могилах найдены обломки луков. Один из них, обнаруженный в могиле № 1, сохранился почти на три четверти. Он представляет собой прямой лук из тонкой деревянной палки, уплощенной посредине. Первоначальная его длина достигала 92 см. На уцелевшем конце его имеется зарубка для крепления тетивы. Подобные луки широко распространились в Средней Азии и у причерноморских сармат вместе с длинным мечом, штурмовым копьём и другими видами вооружения тяжёлой конницы. Длина сарматского лука, судя по изображениям на надгробиях, 80-90 см. [51] Носился он со спущенной тетивой в прямом футляре. Одновременно с ним продолжал применяться и лёгкий изогнутый лук скифского типа. Мы видим его у сармат, изображённых на стенах керченских склепов, [52] у среднеазиатских воинов и у сибирских всадников, детально переданных на золотых бляхах хунно-сарматского времени. [53] К сожалению, неизвестны стрелы, пускавшиеся из таштыкских луков. Нужно думать, что они были вооружены сравнительно лёгкими наконечниками, может быть, главным образом костяными. Что касается большого числа случайно найденных на минусинских пашнях крупных «двухъярусных» железных наконечников стрел, аналогичных встреченным в ноин-улинских курганах хуннской знати, то они несомненно требовали более крупных луков типа ахеменидских гвардейских (длина до 120 см) [54] или дальневосточных боевых (длина до 140 см). [55]

В ряде оглахтинских могил у кистей рук и в ногах покойников были найдены узкие деревянные вырезные дощечки, окрашенные в красный цвет. Особенно хорошо сохранились две пары, найденные в могилах № 2 и 7. Состав обеих пар совершенно одинаков. Одна дощечка представляет собой сужающуюся к закруглённому концу пластинку с двумя полукруглыми выступами по бокам, на которых укреплены подконические выпуклости. Возможно, что этот вид пластинок представляет собой ритуально схематизированные изображения голов змей (особенно характерна в этом отношении пластинка из могилы № 7). [56] Возможно, впрочем, и другое — имитация расширения на конце ножен сарматского меча. [57] Более сложны пластинки второго вида. Их нижняя часть похожа своим строением на дощечки первого типа — закруглённый конец, полукруглые выступы с накладными выпукло-

(224/225)

стями на них. Однако в верхней части они имеют вторую пару выступов и над ними шею и голову миндалевидной формы. В этих фигурках можно видеть двоякого вида образы. Это, может быть, схематическое изображение летящей водоплавающей птицы, постоянно, наряду со змеёй, применявшейся в ритуале народов севера Сибири. [58] Однако не следует упускать из вида и большого сходства с антропоморфными идольчиками, подобными, например, изображению духа «гирки» у современных гольдов. В последнем случае близость подчеркивается и красной раскраской и аналогичным оформлением голов. [59] Здесь же следует отметить совершенно сходный с оглахтинскими, только отлитый из бронзы, «идольчик» из известного Ишимского клада, найденного в Ачинском округе, севернее железной дороги. [60] Помимо того, что эта находка уточняет время важнейшего памятника древней истории таёжных племён, она ещё раз отмечает связи южносибирского таштыкского населения с таёжным севером, очевидно, в культурном отношении во многом зависевшим от юга.

Почти во всех таштыкских грунтовых могилах найдены глиняные сосуды. Преобладают три формы — баночные, сферические плоскодонные и «кубковидные» на коническом поддоне. Все они формованы от руки из глины, ставшей после обжига или тёмно- или светло-коричневой.

Баночные горшки (табл. XLIV, рис. 10, 11) по своей форме и орнаментике (пояс подтреугольных точек, полулунных вдавлений, округлых выпуклостей) вполне совпадают с найденными в таштыкских склепах. [61] Кубковидные (табл. XLIV, рис. 2-5) также сходны с находимыми в склепах, [62] но близки и к позднейшим тагарским, продолжением которых они, очевидно, и являются. Их орнаментика опять-таки вполне совпадает с характерной для кубков из склепов (дуговые отпечатки зубчатки, полулунные вдавления, резные линии и заштрихованные треугольники). [63]

Орнаментика сферических сосудов из таштыкских грунтовых могил в большинстве случаев представлена идущим по плечам широким горизонтальным поясом резных заштрихованных треугольников, концентрических дуг или резных спиралей. Выше обычно расположена кайма в виде лесенки лли ленты, зачерченной крестиками. Иногда в нижней части орнаментального пояса вокруг всего сосуда налеплены 5-6 выпуклостей с нарезками (табл. XLIV, рис. 6-9). [64]

Этот вид посуды из таштыкских грунтовых могил особенно интересен. Будучи глубоко своеобразным, он за последнее время всё в большем числе находится и в таштыкских склепах. [65] Эти находки, вместе со стратиграфическими наблюдениями на таштыкской стоянке на Лугавской улице в Минусинске, устанавливают одновременность керамических комплексов из грунтовых таштыкских могил и из таштыкских склепов.

Это подтверждают и другие находки сходных предметов в склепах и грунтовых могилах. И там и здесь были встречены одинаковые базы подпорок для полатей — погребальных лож — из корневой части лиственницы, деревянные сосуды, кринковидные ковши, бронзовые миниатюрные котелки, сложно сплётенные косы, маски, золотые листки и т.п.

Имеются также и явные признаки связи таштыкских грунтовых погребений с позднетагарскими курганами. Эту связь подчёркивает обычай погребения в срубах, покрытых накатом и берёстой, наличие трупосожжения, ритуал вторичного захоронения костей, уже лишённых ткани, трепанация, обычай масок и сходства в инвентаре — наличие баночных и кубковидных сосудов, миниатюрных котелков, глазчатых бус, миндалевидно-щитковых серёг.

Однако если материальная культура населения, оставившего грунтовые таштыкские могилы, представляется в значительной мере продолжением того, что впервые сложилось в позднетагарское время, то в таком же положении оказывается и материальная культура людей, сооружавших таштыкские склепы. [66] А это ещё раз подкрепляет вывод об одновременном существовании на среднем Енисее в таштыкское время двух групп населения — хоронивших в грунтовых могилах и в обширных склепах. Причины этой двойственности станут более ясными после рассмотрения таштыкских склепов.

[23] Краткий отчёт. Архив ИИМК, дело № 55 за 1924 г.

[24] Теплоухов С. А. Опыт классификации..., табл. II.

[25] Адpианов А. В. Оглахтинский могильник. Иллюстр. приложение к газете «Сибирская жизнь» за 1903 г., № 249 и № 254, стр. 2; Сосновский Г. П. О находках Оглахтинского могильника. ИИМК, 1933, № 7-8, стр. 34-41; Тallgren A. М. The South Siberian cemetery of Oglakty. ESA, XI.

[26] Адрианов А. В. Выборки из дневников... стр. 68-76.

[27] Киселев С.В. Некоторые результаты Саяно-Алтайской экспедиции 1936 г. ВДИ, 1937, № 1; его же. Саяно-Алтайская экспедиция в 1938 г. ВДИ, 1939, № 1.

[28] Адрианов А. В. Выборки из дневников курганных раскопок, стр. 51.

[29] MAP. № 15, стр. 103.

[30] MAP, № 15, стр. 103. «Раскопки» Селенгой «сланцев» объясняются ещё и тем, что у него за 10 лет до встречи с академиками «засохла и онемела левая рука. Тогда татары стали говорить ему, что это божье наказание за то, что он не даёт покоя их предкам. Но он не обращает на это никакого внимания, лопату свою привязывает к руке и грудью вдавливает её в землю, уверяя даже, что грудь и онемевшая рука служат ему лучше одной здоровой руки» (MAP, № 15, стр. 97, примечание 5 со стр. 96).

[31] Из 18 могил близ Абаканской Управы все 18 имели срубы, то же можно сказать и об Оглахтинском могильнике. Из 10 могил, исследованных близ с. Быстрой, в 8 были открыты срубы. Из 5 могил у Ильинской горы — 3 со срубами. Из 11 погребений на Уйбатском чаатасе всего 2 имели срубы.

[32] Покрытие из 18 могил близ Абаканской Управы в 12 — бревенчатое и в 6 — бревенчатое с берёстой. Из 10 могил близ с. Быстрая 6 покрытий бревенчатых продольных и 1 бревенчатое поперечное. Из 5 могил у Ильинской горы в 2 — бревенчатые с берёстой и 1 — из горбылей. Из могил Уйбатского чаатаса в 3 — бревна или жерди и берёста.

[33] Берестяная застилка пола встречена в 15 (из 18) могилах близ Абаканской Управы, в 1 (из 10) могиле близ с. Быстрая; в 2 (из 5) под Ильинской горой; в 1 (из 3) могиле около оз. Горького близ Батеней.

[34] Если эти палочки действительно служили для развешивания, то, может быть, следует вспомнить, как параллель, гвозди в стенах Ноин-Улинских склепов, на которых были развешаны богатства хуннских шаньюев, или гвозди в стенах Пазырыкского склепа. Однако возможны и другие определения. Так, совершенно аналогичные палочки были вбиты в большом числе в стены юрты, служившей местом жертвоприношений алтайцев, осмотренной нами на южном склоне старого Семинского перевала на Алтае в 1932 г. Эти палочки имели какое-то самостоятельное культовое значение.

[35] Абаканская Управа, кург. № 1 А, Г, № 4, II и № 5, I, II; Уйбатский чаатас, № 3, 4, 6, 7, 8а и 8б; Ильинская гора, № 5; Быстрая, № 5-9, 12; оз. Горькое. № 11 и 13; Оглахты, мог. 1.

[36] Абаканская Управа, кург. № 1, В, № 3, Д. № 1. III; Уйбатский чаатас № 1, 2, 5; Ильинская гора № 1, 2.

[37] Маски найдены в грунтовых таштыкских могилах во всех уцелевших погребениях Оглахтов (раск. Адрианова 1903 г.), близ Абаканской Управы (раск. Адрианова 1898 г. — кург. № 1, мог. К. кург. № 5, I и III; 1899 г. — кург. № 5, I); в г. Абакане (погребение, исследованное В. П. Левашовой в 1939 г.). на Уйбатском чаатасе (раск. С. В. Киселёва 1936 и 1938 гг., мог. № 2. 5).

[38] Сосновский Г. П. О находках Оглахтинского могильника. ПИМК. 1933, № 7-8, стр. 35.

[39] Быстрая, раск. Киселёва 1929 г., мог. № 9; Уйбатский чаатас 1936 г., мог. № 2.

[40] Р. Таштык (Теплоухов С. А. Опыт классификации..., т II, 4); оз. Горькое, мог. № 13 (Краткий отчёт, Архив ИИМК, дело № 55 за 1922 г.).

[41] Ср. серьгу, найденную Д. Клеменцом в большом кургане Уйбатского чаатаса, хранящуюся в ГИМ. См. стр. 163. Эти серьги широко распространились в I в. до н.э. — I в. н.э. среди боспорских, парфянских и сарматских украшений.

[42] Ср., напр., котелки из кургана, раскопанного Аспелином около Теси.

[43] Теплоухов С. А. Опыт классификации..., табл. II, рис. 15.

[44] Там же, табл. II, рис. 6.

[45] Сосновский Г. П. О находках Оглахтинского могильника. ИИМК, 1933, № 7-8, стр. 36.

[46] Тrever С. Excavations in Northern Mongolia, pl. 17, l-2; Краткие отчёты экспедиций по исследованию Северной Монголии. Л., 1925, в конце текста табл. 2 и 3.

[47] Stein A. Innermost Asia, pl. XXXIV, XXXV, XLII, XLIII.

[48] Адpианов А. В. Оглахтинский могильник. Иллюстрир. прилож. к газете «Сибирская жизнь» за 1903 г., № 254, стр. 2.

[49] Сосновский Г. П. О находках Оглахтинского могильника. ПИМК, 1933, № 7-8, стр. 38. Руденко С. И. Второй пазырыкский курган. Табл. X, рис. 2.

[50] Там же, стр. 39, Ср. Тrever С. Excavations in Northern Mongolia, pl. 32, 3.

[51] Толстой И. И. и Кондаков Н. П. Русские древности..., вып. II, рис. 55.

[52] Там же, рис. 50.

[53] Там же, вып. III, рис. 69, 70, 71.

[54] Sаrre F. Die Kunst des Alten Persien. Berlin, 1923, Taf. 38.

[55] Кокка. Временник искусств, 1890, № 9 (Токио).

[56] Сосновский Г. П. О находках Оглахтинского могильника. ПИМК, 1933, № 7-8, стр. 39.

[57] MAP, № 37, табл. III.

[58] Оглахтинские пластинки в этом отношении особенно близки к изображениям летящих водоплавающих птиц, найденным на палеолитической стоянке Мальта близ Иркутска (Герасимов М. М. Раскопки палеолитической стоянки в с. Мальте. Изв. ГАИМК, вып. 118, стр. 114, рис. 32).

[59] «Гирки» хранятся в Музее народов СССР.

[60] Ермолаев. Ишимская коллекция. Красноярск, 1914. т. IV.

[61] Кривинское, кург. № 1-4 (Киселёв С. В. Материалы 1928 г., т. V).

[62] Быстрая, кург. № 1 — раск. С. В. Киселёва в 1929 г.

[63] Кривинское, кург. № 3, № 4 (Киселёв С. В. Материалы 1928 г.., стр. 150-151).

[64] Могилы у с. Быстрой, раск. С. В. Киселёвым в 1929 г.; Оглахты, мог. № 5; могилы по р. Таштык, раск. С. А. Теплоуховым (Теплоухов С.А. Опыт классификации..., табл. II, рис. 1).

[65] См. ниже, стр. 236.

[66] См. об этом ниже.

наверх