Ю.С. Худяков

Кыргызы на Табате

// Новосибирск: 1982. 240 с.

12. Кыргызы на Табате.

Намеченная по исследованным материалам погребальных памятников и поселений эволюция хозяйственной, культурной и социально-политической жизни кыргызского населения в долине р. Табат в эпоху средневековья в основных чертах соответствует динамике кыргызской культуры в целом. Определённые отличия, вызванные местными условиями, сказались на составляющих эволюцию материальной культуры отдельных компонентах, но не в такой степени, чтобы приписывать кыргызские памятники данной территории какой-либо обособленной этнической группе кыргызов, обитавших в долине р. Табат. Основные характеристики погребального обряда и инвентаря присущи большому кругу кыргызских памятников Минусинской котловины и выделить особенности, которые бы позволили наметить племенные границы, пока не представляется возможным.

Кыргызы, населявшие долину р. Табат, так же как остальные их соплеменники во всей Минусинской котловине, в VI-VIII вв. н.э., хоронили своих умерших по обряду трупосожжения на стороне, в курганах типа чаатас, в сопровождении сосудов с жидкой пищей, мяса овцы и слуг-кыштымов. Практикуя кочевое скотоводческое хозяйство, преимущественно разведение овец, табатские кочевники перемещали свои кочевья в ходе сезонных маршрутов. Места их стоянок сохранили различные следы жизнедеятельности. Среди них представлены — выделка лепной керамической посуды, изготовление железных изделий, обработка кожи, изготовление утвари, одежды и др. Судя по материалам погребений, у кыргызов Табата сохранялась в этот период патриархально-родовая общинная организация.

В IX-X вв. в жизни кыргызских кочевников Табата происходят изменения, характерные для Минусинской котловины в целом. В связи с нуждами войны и уходом части кочевников на вновь завоёванные земли падает численность населения. В быту скотоводов начинают применяться наряду с предметами местного изготовления вещи импортного происхождения, попавшие на Табат в результате военного грабежа и торговли. Основные виды хозяйственной деятельности остались прежними. Погре-

(206/207)

бальных сооружений этого времени в долине р. Табат пока не обнаружено. Это может быть следствием сокращения населения в результате его оттока на юг. На наш взгляд, небольшое число погребений кыргызов IX-X вв. н.э., характерное для всей Минусинской котловины, не следует пытаться «компенсировать» путем омоложения верхней границы существования курганов типа чаа-тас до X в. н.э., допуская тем самым неоправданное раздвоение погребальной обрядности. [1] Малое количество памятников эпохи великодержавия хорошо согласуется с динамикой численности кыргызских курганов в соседней Туве в этот период и позднее и должно быть оценено как свидетельство демографической флуктуации, которая находит себе объяснение в исторических событиях. В отличие от других районов Минусы в долине р. Табат не наблюдается просачивания в это время кыштымов из таёжных районов.

В XI-XII вв. долина р. Табат испытала приток части кыргызского населения, хлынувшего под давлением многоязычных племён из-за Саян.

Появление переселенцев, потеснивших коренных обитателей, усложнило социальную картину жизнедеятельности кыргызских кочевников Табата, однако общий традиционный экономический уклад должен был способствовать в дальнейшем нивелировке общественной структуры.

Кыргызы в эту эпоху аналогично соплеменникам из других районов Минусы и Тувы хоронят своих умерших по обряду трупосожжения под кольцевыми насыпями курганов типа сууктэр в сопровождении оружия, сбруи и собак. В составе могильников присутствуют символические захоронения и погребения зависимых кыштымов.

Зафиксирован обряд поминания умерших. Не только отдельные курганы, но и могильники различаются по особенностям конструкции и богатству погребального инвентаря. Основные виды хозяйственных занятий сохраняют своё значение. Происходят изменения в технологии изготовления некоторых категорий предметов. В области вооружения железные трёхлопастные наконечники стрел как самая массивная группа метательного оружия уступают место плоским. Металлические детали сбруи взамен изготавливавшихся ранее из бронзы становятся железными, приобретают иные очертания и орнаментацию. Все

В XIII-XIV вв. в кыргызской культуре на Табате происходят дальнейшие изменения. Сокращается общее количество памятников и интенсивность встречаемости находок, явившиеся результатом монгольского завоевании и ослабления активности населения в хозяйственном освоении населяемой территории. Различия между группами кыргызских кочевников в долине р. Табат постепенно нивелируются. Сохраняют своё значение основные направления хозяйственной деятельности. Изменения в области топографии и погребальной обрядности минимальны. Значительное число основных категорий инвентаря сохраняет формы предшествующей эпохи. Наиболее отчётливо характер изменений проявляется в смене мотивов орнаментации металлических деталей конской сбруи. Эволюция кыргызской культуры на Табате в монгольскую эпоху в основных чертах находит соответствие в развитии культуры на соседних территориях (рис. 149).

В пространственном отношении распределение различных типов памятников в пределах четырёх хронологических эпох: чаа-тас, великодержавия, сууктэр и монгольской — позволяет наметить основные направления хозяйственных занятий, характерные черты использования обитаемого пространства в пределах ограниченного естественногеографическими условиями региона по разным

(209/210)

видам деятельности. В экономической сфере наблюдается перемещение маршрутов кочевания в рамках основного направления хозяйства и территориальное изменение расположения мест максимальной хозяйственной активности в пределах сезонного цикла жизнедеятельности. Причины пространственной динамики, как нам представляется, находятся в сфере экономики. Плотность населения указанного региона па всём протяжении рассматриваемого времени была относительно невелика, не только в сравнении с современностью, но даже по отношению ко времени бронзового и раннего железного веков, памятники которых по численности значительно превышают количество средневековых. Судя по всему, экстенсивная направленность кочевого скотоводческого хозяйства ограничивала иные возможности для экономического освоения обитаемой территории (рис. 150).

Иные формы использования населяемого пространства, в частности, размещение кладбищ, свидетельствуют об эволюции в направлении от единого большого могильника к постепенному его рассредоточению на значительное количество мелких могильников и курганных групп, меняющих топографию своего расположения. С имеющих хороший обзор, господствующих над долиной террас памятники перемещаются па удалённые в глубине гор лощины, седловины и увалы, в направлении устья р. Табат. Трансформация расположения и состава погребальных памятников, как было показано, тесно связана с социальными изменениями (рис. 150).

Оба вида анализа пространственного размещения кыргызских памятников для иных регионов Минусинской котловины пока не осуществлены, поэтому их результаты не с чем сравнить. Вполне возможно, что в дальнейшем исследование позволит выделить специфику в хозяйственном и культурном освоении отдельных районов. Изучение кыргызских памятников долины р. Табат открывает определённую перспективу в этом направлении.

Изучение материалов кыргызских памятников долины р. Табат при учёте топографии и географии их расположения позволило интерпретировать цикл хозяйственной деятельности местных кочевников в пределах спектра различных видов занятий и проследить эволюцию на протяжении рассматриваемого времени. Как показал анализ имеющихся источников, в течение всей эпохи раннего

(210/211)

Рис. 150. Схема изменения зон освоения пространства в долине р. Табат в VI-XIV вв.

1 — в эпоху чаа-тас; 2 — в эпоху великодержавия; 3 — в эпоху сууктор; 4 — в монгольскую эпоху.

(Открыть Рис. 150 в новом окне)

средневековья хозяйство кыргызских насельников Табата было монокультурным. Основным видом занятий, определяющим экономику и социальные отношения, являлось кочевое скотоводство с сезонной сменой пастбищ и кочевий. Подсобными занятиями, практикуемыми в рамках натурального хазяйства [так в тексте], были различные виды домашнего

(211/212)

ремесла: обработка сырых продуктов скотоводства, изготовление бытовой утвари, одежды, изделий из металла. Для периода, начиная с эпохи великодержавия, возможно предположить оживление обмена. О возможности занятия земледелием определённых данных нет.

Полученная картина хозяйственного и социального развития кыргызской культуры в пределах локальной зоны р. Табат находит определённые соответствия в ряде других районов Минусинской котловины, где проводилось изучение территориально смежных поселений и погребений, например в окрестностях с. Малые Копёны, где были исследованы поселение и могильник эпохи чаа-тас. [2]

На остальной территории раскапывались преимущественно могильники, поэтому не исключено в дальнейшем выделение локальных зон с иным направлением хозяйства в рамках кыргызской культуры. Однако пока таких комплексов не выделено, необходимо отметить, что вывод Л.А. Евтюховой о том, что «важнейшую роль в хозяйстве кыргызов играло кочевое скотоводство», [3] полностью сохраняет свою силу до настоящего времени и находит подтверждение при комплексном изучении кыргызских памятников Табата.

Следов практики примитивного земледелия на изучаемой территории не обнаружено. Вероятность попытки искусственного стимулирования земледелия в данном районе не может быть исключена полностью, так как в Минусинском музее хранится экземпляр чугунных отвалов лемеха плугов танского времени, происходящих с Табата без указания точного местонахождения. Скорее всего эти предметы могли попасть в Минусинскую котловину в эпоху великодержавия, когда кыргызский каган по примеру многих правителей кочевых империй предпринял попытку искусственного насаждения земледелия и градостроительства с целью увеличения гарантированного дохода в казну. Судя по всему, такая попытка, как это уже не раз было ранее, потерпела неудачу. В сколько-нибудь значительных масштабах земледелие на землях Табата не привилось и уже с начала II тыс. н.э. не оставило после себя никаких следов. И позднее, вплоть до прихода на эти земли русских, степные районы Минусинской котловины оставались пастбищами кочевников-скотоводов. [4] Решающий поворот в сторону земледельческого освоения низовья р. Табат с распашкой больших площадей и сохра-

(212/213)

нением пастбищных угодий происходит только со второй половины XX в.

При оценке уровня «развития земледелия» и на других территориях Минусинской котловины в эпоху средневековья необходим источниковедческий анализ сведений письменных источников и типологии орудий земледелия для привязки этих материалов к существующей хронологии, а не суммарное перечисление всех находок без предварительного обоснования датировок их бытования. Подобный анализ в отношении функционального назначения и хронологии сооружения необходим при оценке так называемых «оросительных каналов». Только после того, как будет доказана принадлежность этих «каналов» целям земледелия и обоснована дата их существования в эпоху средневековья, эти данные могут быть привлечены для характеристики уровня экономического развития кыргызского населения Минусинской котловины в интересующую нас эпоху. Пока такой анализ не проделан, утверждения об «осёдло-земледельческом характере» кыргызской культуры остаются преждевременными.

Не оправдались предположения и о широком развитии осёдлости у кыргызского населения в эпоху средневековья. Места кыргызских поселений в нижнем течении р. Табат — это временные стоянки, сезонные — зимние и летние — кочевья скотоводов-кочевников, не содержащие следов долговременных построек. О кочевом образе жизни кыргызов и на других населённых ими территориях свидетельствует и характер оставленных ими укреплений и крепостей «све», служивших временным убежищем на случай внезапного нападения противника. На изученных городищах рассматриваемого времени отсутствует культурный слой и следы жилых и хозяйственных построек. [5] Внутренний двор городища служил для укрытия группы кочевников, членов их семей и скота в течение непродолжительного времени, пока не миновала угроза вражеского набега.

Кочевой облик кыргызской культуры, прослеженный на материалах из долины р. Табат, подчеркивает её своеобразие и наличие общих черт по отношению к синхронным кочевническим культурам Саяно-Алтая. Характер топографии, конструктивные особенности надмогильных сооружений, состав сопровождения и основных категорий сопроводительного инвентаря находят многочисленные ана-

(213/214)

логии в материалах Тувы, Монголии Степного Алтая и Восточного Казахстана. Близость культурного комплекса енисейских кыргызов в эпоху великодержавия культуре восточноказахстанских кимаков, позволила Д.Г. Савинову сблизить оба комплекса, рассматривая их как два варианта в принципе единой культуры. [6] Для большинства исследователей, касавшихся вопросов хронологии инвентаря кыргызских памятников, характерен поиск аналогий в материалах кочевнических культур степного пояса Евразии: Монголии, Казахстана, Восточной Европы.

Все выше изложенное позволяет сделать вывод о принадлежности кыргызской культуры в эпоху средневековья кочевому миру степного пояса Евразии. Этапы её эволюции синхронно соответствуют развитию кочевнической культуры в целом. Основные закономерности экономического, социального, культурного и военно-политического развития кыргызского общества являются частным случаем эволюции кочевого мира евразийских степей. Тем самым интерес и важность изучения локальных районов в рамках кочевой общности оправданы в свете анализа глобального явления мировой истории — кочевой цивилизации.

(/238)

[1] Кызласов Л.Р. Курганы средневековых хакасов..., с. 209.

[2] Евтюхова Л.А. Археологические памятники..., с. 75-80.

[3] Там же, с. 85.

[4] Там же. [ ошибочная ссылка? ]

[4] [ в издании — 5 ] Потапов Л.П. Происхождение и формирование хакасской народности. Абакан, 1957, с. 11-69.

[5] [ в издании — 6 ] Карцов В.Г. Ладейское и Ермолаевское городища. — ТСА РАНИОН, 1929, т. IV, с. 561.

[6] [ соотв. прим. в издании нет ]

наверх