Г.В. ДлужневскаяПамятники енисейских кыргызов в Туве (IX-ХII вв.)// Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. 07.00.06 — археология. Л.: 1985. 17 с.Научный руководитель — д-р истор. наук М.П. Грязнов. Официальные оппоненты: д-р истор. наук Б.И. Маршак, канд. ист. наук С.Г. Кляшторный.
[ Преамбула. ] ^
Тува, лежащая в бассейне Верхнего Енисея, является северо-западной окраиной центральноазиатского историко-культурного региона. Её территория не раз становилась ареной военных действий и входила в состав государственных объединений эпохи средневековья, крупнейшими из которых были Тюркские и Уйгурский каганаты. К середине IX века эта территория была включена в этносоциальное образование енисейских кыргызов (древних хакасов — по Л.Р. Кызласову). Большая часть Тувы оставалась в составе их государственного образования вплоть до монгольских завоеваний в начале XIII века. Выход енисейских кыргызов за пределы Южной Сибири и временное господство в северо-западной части центральной Азии позволяют рассматривать их этническую историю и культурогенез как сложный процесс, связанный с историей и культурой племён и народов, обитавших в двух названных регионах.
Актуальность исследования обусловлена накоплением археологического материала, позволяющего по-новому осмыслить проблемы развития культуры енисейских кыргызов в IХ-ХII вв. и их расселения в Туве.
Цель исследования — выявление локальных и хронологических вариантов культуры енисейских кыргызов IX-ХII вв. в Туве и историко-культурная интерпретация результатов анализа.
Научная новизна заключается в применении новых методических приемов при раскопках средневековых курганных могильников большими площадями с последовательной разборкой отдельных наземных сооружений, ставших основой для реконструкции этих и исследованных ранее памятников. Разработка оригинальной типологической схемы в совокупности с привлечением нового круга аналогий из строго датированных центральноазиатских памятников позволили создать новую археологическую периодизацию тувинских комплексов IX-ХII вв. Впервые выделены локальные варианты культуры кыргызов на территории Тувы и предложена их историко-культурная интерпретация.
Практическая ценность работы определяется введением в научный и культурный оборот материалов, полученных в процессе работ в зоне крупнейшей новостройки Сибири — Саяно-Шушенской ГЭС, а также подготовкой материалов для «Археологической карты Тувы». Археологические коллекции пополнили фонды и экспозицию Тувинского Республиканского краеведческого музея им. 60-ти Богатырей.
Источни[ковую базу] исследования составляют материалы, добытые при археологических раскопках, в том числе, - автора предлагаемой рабо- ты (1965-1983 гг.), собранные по публикациям, а также в архивах и фондах Института археологии АН СССР, Музея этнографии народов СССР, Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого, Государственного Эрмитажа, Музея археологии и этнографии Томского государственного университета, Тувинских научно-исследовательского института языка, литературы в истории и Республиканского краеведческого музея.
Апробация результатов исследования. Работа выполнена в соответствии с научно-тематическими планами сектора Средней Азии и Кавказа ЛОИА АН СССР по Целевой комплексной археологической программе Межведомственного совета Ленинградского Научного центра АН СССР. Отдельные положения и диссертация в целом обсуждались в ЛОИА АН СССР в 1973-1985 гг. По теме исследования сделаны доклады на всесоюзных и региональных конференциях в Самарканде (1973 г.), Ленинграде (1974 г.), Томске (197…, 1978 гг.) и Омске (1979 г.). Апробацией работы является также публикация 16 статей по теме диссертации.
Структура работы. Исследование включает Введение, пять глав и заключение. К работе прилагаются список литературы, альбом иллюстраций к каталогу памятников.
Содержание работы. Глава I. История накопления и изучения памятников енисейских кыргызов на территории Тувы. ^
Процесс накопления археологических материалов насчитывает более ста лет и связан с деятельностью учёных различных специальностей н стран (Г.Н. Потанин, И.Р. Аспелин, Д.А. Клеменц и др.). Научные раскопки, начатые А.В. Адриановым (1915-1916 гг.) в С.А. Теплоуховым (1926-1927 и 1929 гг.), с небольшими перерывами продолжается до настоящего времени. Результаты первых работ, материалы разведок С.В. Киселёва и Л.А. Евтюховой (1947 г.) и экспедиций, организованных Тувинским научно-исследовательским институтом языка, литературы и истории (С.И. Вайнштейн, Ю.Л. Аранчын, М.Х. Маннай-оол), Московским государственным университетом (Л.Р. Кызласов) и Институтом этнографии АН СССР (Л.П. Потапов, С.И. Вайнштейн, А.Д. Грач и Л.Г. Нечаева, др.) послужили основой дия написания региональной «Истории Тувы» (1964 г,). Особое значение имели исследования Л.Р. Кызласова, посвящённые различным аспектам археологии и истории среднековой Тувы, результаты которых были сведены в монографии «История Тувы в средние века» (1969 г.).
Дальнейшее накопление археологического фонда связано с иссле- дованиями сотрудников Саяно-Тувинской экспедиции ЛОИА АН СССР в Центральной Туве и Саянском ущелье р. Енисей (А.Д. Грач, И.У. Самбу, А.М. Мандельштам, Ю.И. Трифонов, Б.Б. Овчинникова; эпиграфическая группа — И.А. Батманов, С.Г. Кляшторный, Д.Д. Васильев), в том числе автора реферируемой работы. В это же время экспедиции ТНИИЯЛИ (М.Х. Маннай-оол, Т.Ч. Норбу; З.Б. Чадамба) и МГУ (Л.Р. Кызласов) продолжали изучение памятников в иных районах республики.
В результате работ исследователей на территории Тувы раскопано 442 комплекса IX-ХII вв., соотносимых с енисейскими кыргызами, и обнаружено 100 памятников тюркской рунической письменности, что значительно превышает количество курганов и стел в других областях распространения подобных объектов.
Несмотря на длительный период изучения памятников и значительные достижения в этой области, по некоторым вопросам среди исследователей не имеется единого мнения. К их числу следует отнести вопросы о длительности пребывания кыргызов в Туве, о территории кыргызского государственного объединения после 840 года, об этапах развития культуры енисейских кыргызов и её локальных вариантах. Глава II. Классификация погребально-поминальных комплексов и их датировка. ^
Погребальный ритуал обычно рассматривается как совокупность действий какой-либо этнической или социальной группы людей, связанных с захоронением умершего. Вещественные проявления погребального ритуала, составляющие комплексы, образуют его структуру: 1) сооружение: наземное, могильное, внутримогильное; 2) останки погребённого и их размещение; 3) сопроводительный инвентарь и остатки иных видов (кости животных и т.п.).
В классификации погребально-поминальных комплексов берутся признаки: 1) наличие кальцинированных костей человека; 2) вещи в могиле, со следами пребывания в огне; 3) отдельные обожжённые кости животных; 4) отдельные необожженные кости животных; 5) необожжённые кости животных, лежащие в анатомическом порядке; 6) единичные вещи в могиле, без следов огня; 7) вещи в «тайнике», без следов огня; 8) «особые» камни; 9) остатки колышков; 10) наземные сооружения. Комплексы разделяются на две группы: I — с сожжением; II — без следов огня. Типы комплексов представляют собой разные сочетания названных признаков.
Выделяются: а) погребальный тип, то есть курган или ограда с кальцинированными костями человека, с вещами со следами огня и отдельными необожжёнными костями животных. Тип образуют — наличие в кургане или ограде следов трупосожжения и других следов огня при отсутствии прочих признаков. Комплексы этого типа распространены на всей территории расселения кыргызов, в частности, в Туве.
б) Погребально-поминальный тип, то есть курган или ограда с одним или несколькими погребениями с признаками трупосожжения, с вещами и костями животных без следов огня в той же или сопутствующих им грунтовых ямах, а также с ямками-«тайниками». Подобные типы наиболее характерны для Северной Тувы и долины р. Элегест.
в) кенотаф, то есть курган или ограда с признаками погребения с сожжением, но без кальцинированных и других костей человека. Такое определение кенотафа применительно только для обряда трупосожжения на стороне. Примеры такой имитации погребения имеются в курганах 10 и 19 могильника Тора-Тал-Арты в Западной Туве и др.
г) поминальный тип образует курган или ограда с вещами и костями животных без следов огня при полном отсутствии признаков трупосожжения человека. Судя по соотношению с погребальными комплексами, поминальные связаны со специальными приношениями сразу же после захоронения или через определённый промежуток времени. В небольшом количестве они открыты на всей территории Тузы, но являются специфичными для центральных и северных районов.
д) ритуальные выкладки и оградки, под которыми иногда встречаются отдельные необожжённые кости животных, резко выделяются среди поминальных комплексов типом наземных сооружений и размерами (от 0.5 до 1.2 м, высота от 0.1 до 0.25 м). Эти сооружения выявлены на могильниках Центральной Тувы и Саянского ущелья Енисея, раскопанных большими площадями.
е) меморативные комплексы неопределённого назначения («пустые»), то есть курганы или ограды без каких-либо признаков погребения или поминания в своём внутреннем пространстве. Подобные курганы открыты, в основном, в Саянском ущелье и Центральной Туве, на полностью раскопакпых могильниках Хемчик-Бом II, Сарыг-Хая, Аймырлыг II, группа III.
Сопроводительный инвентарь распределён в реферируемой работе по категориям, технологическим группам, их подгруппам, типам, вариантам типов и группировкам вариантов. Категория раскрывает са- мую общую функцию изделия (стремена, удила, псалии, наконечники стрел и копий, палаши, кинжалы, наременные гарнитуры и др.). В технологической группе изделия объединены по признакам, характеризующим их назначение со стороны наиболее существенных конструктивных деталей. Признаки обычно выявляются при включении предмета в более общее целое. Например, наконечники стрел — черешковые, наконечники копий — втульчатые, при соединении с древком образуют стрелы и копья. Удила определённой конструкции «безупоровые» или «упоровые» предполагают применение конструктивно соответствующих им псалий. Технологические группы «наременных гарнитур» подразумевают характер связи изделия с ременным оснащением коня и человека.
Тип объединяет изделия внутри технологических групп или их подгрупп по конструктивно-формальным признакам важнейших деталей или форме предмета в целом. Например, тип наконечника стрелы определяется по форме пера; тип стремян — по конструкции и форме части, несушей отверстие для путлища. Вариант типа характеризует вещь со стороны наиболее изменчивых признаков формы, её внешних обводов, образующих абрис изделия. Варианты типа могут объединяться в группировки вариантов. Вариативные ряды представляют типологическое развитие вещей, отражая тенденцию их реального развития. Сравнение отдельно взятых абрисов позволяет устанавливать морфологические связи изделий разных типов и даже категорий, что, в конечном счёте, делает возможными хронологические сопоставления обликов изделий. Под «обликом изделий» мы понимаем единство характерных форм предметов и декора определенного стиля.
Декор. Большое разнообразие декоративных элементов и скомпанованных из них сложных фигур позволили выделить 8 групп декора, независимо от хронологических определений несущих его изделий.
Типология изделий из комплексов IX-ХII вв. ^
Стремена. I технологическая группа — петельчатые. Тип 1: гнутые с простой петлёй; тип 2: гнутые с раскованной петлёй.
II технологическая группа — пластинчатые. Тип 1: с шейкой; тип 2: без шейки; тип 3: с невыделенной или слабо выделенной пластиной при раскованной дужке. Сочетание подножки с формой петли или пластины для путлища образует варианты и группировки вариантов. Разнообразие форм петель и пластин для путлища, а также подножек обозначается индексами.
Удила. I технологическая группа — безупоровые. Употреблялись с вертикальными скобчато-сборными и кольцевыми псалиями (псалии I и II технологических групп). С кольцевыми соединялись безупоровые крюковые улила, II технологическая группа — упоровые удила. Они употреблялись с вертикальными напускными псалиями.
Безупоровые удила подразделяются на А-подгруппу: цельнокованные и кованно-сваренные и Б-подгруппу: крюковые и цельногнутые. Типы определены по концам грызл. Типы 1 обеих подгрупп: однокольчатые; типы 2: двухкольчатые. Варианты типа 1 фиксируют гладкие (а), ложновитые (б) и витые (в) стержни грызл. Варианты типа 2 отмечают кроме того расположение колец в одной или разных плоскостях. Употреблявшиеся с ними псалии подразделены на типы по оформлению скобы. Тип 1: скобчатопростые; тип 2: фигурноскобчатые простые; тип 3: фигурноскобчатые сложные. Варианты образуют различные сочетания концов псалий.
Упоровые удила также подразделяются на А-подгруппу: с цельно-кочанным упором и Б-подгрушу: с ковано-выгнутым упором. Типы определяются по упору. В А-подгруппе — тип 1: горизонтально-вертикальный; тип 2: вертикальный; тип 3: горизонтальный. В Б-подгруппе тип 1: узелковый; тип 2: крюковидный. Удила Б-подгруппы обнаружены в памятниках Эйлиг-Хем III, Алдыы-Бель I и Малиновка с преобладанием аскизского облика изделий. Все они найдены без псалий. Псалии конструктивно связанные с упоровыми удилами разделены на А-подгруппу: цельнокованные и Б-подгруппу: двухпластчнчатые. В А-подгруппе два типа — тип 1: с простым оформлением отверстия для ремня; тип 2: с фигурным. В Б-подгруппе один тип: со скобой для ремня. Такие псалии найдены только в кургане 1 мог. Малиновка, а их конструктивные особенности являются типологически переходными от скобчатых к напускным псалиям.
Наконечники стрел. Все объединены в I технологическую группу — черешковые. А-подгруппа: трёхлучевые. Тип 1: трёхлопастные; тип 2: трёхгранновыемчатые; тип 3: трёхгранные. Б-подгруппа: четырёхлучевые. Тип 1: четырёхгранновыемчатые; тип 2: четырёхгранные. В-подгруппа: двухлучевые. Тип 1: плоские с ребром; тип 2: плоские простые. Г-подгрутша: пулевидные. Тип 1: круглые.
Рубяще-колющее оружие представлено I технологической группой: палаши. Они подразделены на подгруппы. А-подгруппа: без продольного ребра и Б-подгруппа: с продольным ребром. Типы выделены по рукояткам: типы 1 обеих подгрупп: с прямой рукояткой; тип 2 в А-подгруппе: с наклонной рукояткой. Варианты а-з учитывают форму насадного перекрестия рукояти; м-о — форму обойм от ножен.
Кинжалы. Все черешковые (I технологическая группа) с продольным ребром (тип 1). Варианты учитывают форму плечиков и острия.
Наконечники копий. I технологическая группа: обоюдоострые втульчатые; II технологическая группа: с обушком втульчатые. Типы различаются формой и сечением пера. В I группе — тип 1: узкие; тип 2: листовидный. Во II группе — тип 1: ножевидные с пазом. Подобные наконечники копий обнаружены только в курганах мог. Эйлиг-Хем III.
Наременные гарнитуры — категории металлических изделий, где объединены все типы блях и наконечников, соединителей ремней, сложносоставных предметов, пластин и блях с крепёжными приспособлениями, а также бляхи-решмы, подвесные бляхи и пластины на сумочки-капчаргаки, то есть множество предметов, связанных с ременным оснащением коня и человека. Пряжки выделены нами в особую категорию.
I технологическая группа: накладные. А-подгруппа: без сочленения с металлическими переходниками и другими деталями. Тип 1: бляхи без прорези и наконечники. Внутри этого типа объединено множество сгруппированных вариантов изделий, отличающихся не только материалом, формой в целом или абрисами сторон в отдельности, но и обликом изделий. В основном, здесь сведены бронзовые изделия тюхтятского облика и железные изделия аскизского. Тип 2: бляхи с прорезью. В основном, изделии общетюркского облика — бляхи наборного пояса, но здесь же так называемые портальные бляхи, ассиметричные. Последние изделия датируются первой — третъей четвертями Х в. и позже, захватывая первую половину XI в. Тип 3: Т-образные соединители ремней. Для памятников Тувы наиболее характерны варианты а-а3. Это, в основном, изделия тюхтятского облика, распространённого — не ранее первой четв. X в. до второй четв. — середины XI в. Аналогичные изделия из железа с серебряной орнаментацией (чешуйчатый орнамент), относимые к ХII — нач. ХIII вв., позволяют увидеть в основе декора отдаленные традиции культуры поздней Тан. Тип 4: бляхи и пластины с крепёжным приспособлением (кроме прорези для ремня). За исключением двух случаев все предметы из железа, из памятников с аскизским обликом изделий.
Б-подгруппа: составные. Тип 1: с подвесным кольцом в металлической петле. Железные изделия, часто с декорировкой серебром, из памятников, датирующихся не ранее сер. X в. Тип 2: бляха с наконечником в шарнирном соединении. Кроме одного случая в мог. Тора-Тал-Арты, предметы из железа, из памятников с изделиями ас- кизского облика XI-XII вв.
II технологическая группа: натяжные. А-подгруппа: с подвижным креплением двух-четырёх ремней (с металлическими переходниками и без них). Функционально — соединители ремней. Тип 1: трёхдырчатые. Округлые (а) и фигурные (б) одинарные и двойные (е-д). Последние соединяются с петельчатыми лопастями сходными с удлинёнными наконечниками из памятников с изделиями аскизского облика. Тип 2: четырехдырчатые. Тип 3: кольцевые. Кольцо с надетыми на него трапециевидными лопастями. Тип 4: сложные трёхлопастные. Соединители сложного устройства с двумя петельчатыми и одной шарнирной лопастью. Впервые найдены в кург. 1 могильника Малиновка. Лопасти и сами сложные тройники 1 и 4 типов имеют декор серебром.
III технологическая группа: подвесные. А-подгруппа: в сочленении с ремнём. Тип 1: фигурные удлиненные (поясные), так называемые «лировидные подвески». Типологическое развитие идёт от форм с двумя округлыми отверстиями к богато декорированным предметам с прямоугольной и сердцевидной прорезями. Б-подгрупа: в сочленении с ремнём через черешковое отверстие. Листовидные бляхи-решмы плоские (тип 1) имеют аналогии в танском искусстве и среди росписей Пенджикента. Не всегда ясно как бляха-решма бубенчик (тип 2) соединялась с ремнем.
Пряжки. I технологическая группа: рамчатые; II — щитковые. В I группе имеются А-подгруппа: с язычком на рамке и Б-подгруппа: с язычком на вертлюге. А-подгруппа: тип 1: округлые или четырёхугольные; тип 2: удлинённые. Б-подгруппа: тип 1: удлинённые с вертлюгом.
II технологическая группа: щитковые. А-подгруппа: цельные неподвижнощитковые. Типы 1 и 2 различаются отсутствием или наличием вставной оси для язычка. Б-подгруппа: составные с петельчатым креплением щитка, где тип 1 с неподвижной рамкой; тип 2 с подвижной рамкой. Пряжка железная с удлинённым щитком, завершающимся крюком, отогнутым вперед, и рамкой с «носиком» будет иметь в «Каталоге сопроводительного инвентаря» индекс IIА1б (или в, г, д, е) в1ж1. В основном, подобные пряжки происходят из комплексов с аскизским обликом изделий.
Пластины на сумочки-каптаргаки. Накладные железные пластины, иногда с просечным орнаментом, делятся на типы по способу соединения с пряжкой. Тип 1: цельнокованные с пряжкой; тип 2: с накладной пряжкой; тип 3: с отдельной пряжкой. Предметы, встречающиеся в комплексах с изделиями тюхтятско-аскизского облика второй пол. Х в. — мог. Шанчиг, кург. 19, тайник; Сарыг-Хая II, кург. 2; Пий-Хем, кург. 30; Усть-Хадынных III, кург. 1, 2 и др.
Вопросы хронологии памятников. Надёжно датированные аналогии к материалам из погребений кыргызов имеются в купольных гробницах киданьской знати. Причём конструкция каменных наземных сооружений близка конструкции курганов, изученных нами в Центральной Туве и Саянском ущелье. Серия датированных аналогий позволила по их формам и элементам декора установить, что изделия тюхтятского облика носят следы культурного влияния киданей. Их существование по крайним датам аналогий датируется периодом 925-1050 гг. Начало его совпадает с выходом киданей к границам кыргызского каганата. Изделия аскизского облика появляются со второй пол. Х в. (мог. Шанчиг, кург. 12; Эйлиг-Хем III, кург. 4; Аймырлыг II, группа III, комплекс-«клад» и др.). На основании классификации сопроводительного инвентаря с учётом иных элементов обрядности проведён анализ комплексов. Объекты скомпановались в 7 групп (памятники в сводной таблице по группам имеют порядковые номера 1-162).
I группа (от 1. Уюк-Тарлык, кург. 45 — до 14. Кускуннуг, кург. 1) отличается скудностью сопроводительного инвентаря — по одной, редко 2 вещи в комплексе. В основном, это ножи (двухуступчатые). Комплекс Калбак-Шат, кург. 59 имеет дату, лежащую в пределах 850-925 (+25) гг.
2 группа (от 15. Аймырлыг III, группа II, кург. 18 — до 32. Могой II, кург. 8). В комплексах этой группы встречены единичные вещи разных категорий — наконечник копья, тёсла, мусаты, пинцеты, черешковые кинжалы, подвесные бляхи, ножи «с уступом», иные чем в I группе. Отсутствуют стремена и удила с псалиями. Более половины памятников группы содержит металлические и керамические сосуды и их фрагменты, близкие группе I. В основном, памятники датируются сер. IХ — 1-й четв. — сер. X вв. (исключение кург. 22, мог. Бай-Булу и кург. 17 мог. Тора-Тал-Арты).
3 группа (от 33. Мунгаш-Чирик, кург. 35 — до 47. Дагылганныг, кург. 18). Здесь, в основном, предметы конского снаряжения: стремена петельчатые и пластинчатые с шейкой, одно- и двухкольчатые удила с простыми скобчатыми и кольцевидными псалиями (Аймырлыг II, гр. I, кург. 7 и Кюзленги II, кург. 4). Здесь же имеются черешковый кинжал, тесло «с плечиками». В монгун-тайгинском комплексе — нож «с упором». Отсутствуют пряжки и наременные накладные гарнитуры. Облик вещей напоминает изделия из так называемых «погребений с конём», то есть общетюркского облика. Памятники 1-3 групп в целом лежат в пределах сер. IX — 1-й четв. — сер. Х вв.
4 группа (от 48. Шанчиг, кург. 17 — до 90. Хемчик-Бом II, кург. 1). В этих комплексах обнаружено множество бронзовых пряжек и накладных блях и наконечников без прорезей (тип 1), покрытых декором, при почти полном отсутствии изделий других категорий. Это основная группа комплексов, в которых обнаружены изделия тюхтятского облика. Полностью отсутствуют декор серебром и сложные предметы из железа. В множестве конструктивных вариантов и в то же время единообразии вещей, вероятно, скрывается хронологическая близость комплексов при их территориальной разбросанности. Вещи датируются в пределах первой четв. X — первой четв. XI вв.
5 группа (от 91. Уюк-Тарлык, кург. 41 — до 128. Шанчиг, кург. 7). Сходство комплексов основано на присутствии в них серии трёхгранновыемчатых и трёхлопастных наконечников стрел, наременных наконечников и блях без прорезей (тип 1), Т-образных тройников-соединителей ремней (тип 3), единичных безупоровых удил с псалиями и стремян. Наблюдается полное отсутствие серебряного декора изделий и упоровых удил. Памятники датируются в пределах первой четв. X — первой четв. XI вв. По тюхтятскому облику изделий наременного гарнитура памятники 4 и 5 групп близки между собой. Основное отличие заключается в наборе сопроводительного инвентаря: в 4 группе практически нет предметов конского снаряжения и предметов вооружения (наконечников стрел).
6 группа (от 129. Сарыг-Хая II, кург. 4 — до 144. Тора-Тал-Арты, кург. 4). Изделия из памятников этой группы, также как и предыдущей, имеют, в основном, тюхтятский облик, но в тех же курганах появляются предметы с серебряным декором. Курганы Сарыг-Хая II, 3 и 1, имеющие вещи общетюркского облика, помещены в эту группу в связи с их местоположением в системе мог. Сарыг-Хая II. Курган 3 с вещами тюркского облика пристроен к кург. 2, в котором имеются вещи абсолютно аналогичные найденным в кург. 30 мог. Пий-Хем, кург. 19 мог. Шанчиг, кург. 1 мог. Усть-Хадынных III и, наконец, курганах мог. Эйлиг-Хем III. В этих курганах, кроме того, обнаружены совместно изделия тюхтятского и аскизского обликов. Памятники этой группы возведены во второй пол. X — первой четв. XI вв.
7 группа (от 145. Салдам, кург. 14 — до 162. Малиновка, кург. 1). Здесь наблюдается наибольшая полнота набора, представлены практически все типы наконечников стрел, имеются палаши, наконечники копий, разнообразные наременные гарнитуры. С безупоровыми удилами, скобчатыми и кольцевыми псалиями встречаются упоровые удила с напускными пластинчатыми псалиями. Почтя все изделия — аскизского облика, многие из них декорированы серебром, реже — золотом и медью. Курганы этой группы, в основном, датируются в пределах второй пол. Х — сер. XI вв. Кокэль, кург. 17, Малиновка, кург. 1 и Демир-Суг I кург. 1 — XI — 1-я четв. ХII вв. и Ортаа-Хем II, кург. 8 в Дыттыг-Чарык-Аксы III, кург. 1 — ХII веком. Хронологические определения ряда курганов совпадает с датами комплексов 6 группы памятников, где преобладают изделия тюхтятского облика.
Проведённые независимо разработки по декору показывают, что первая и частично вторая группы декора характерны для комплексов последней группы памятников, с преобладанием изделий из железа, в том числе с серебряной инкрустацией. Другие группы декора, связанные с бронзовым литьём, характеризуют 4, 5 и 6 группы памятников. Существенно также, что даты, внесённые нами в таблицу, были получены независимо от корреляции по типам изделий. Их, в основном, последовательное размещение подтверждает справедливость образования групп.
По группам инвентаря и элементам погребально-поминальной обрядности на территории Тувы можно выделить три периода: 1) с преобладанием изделий общетюркского облика и элементов обряда курганов чаатас (середина IX — первая четв. X вв.); 2) с преобладанием изделий тюхтятского облика и различными вариантами обрядности (вторая четв. X — середина XI вв.). Этот период, в свою очередь, подразделяется на три хронологических среза — вторая четв. — третья четв. X в.; вторая пол. X в.; первая пол. XI в. Практически одновременно с изделиями тюхтятского облика в середине X в. появляются изделия аскизского облика, в течение века сосуществующие с тюхтятскими вещами; 3) с преобладанием изделий аскизского облика и определённой унификацией погребально-поминальной обрядности (вторая пол. ХI — ХII вв.).
К первому периоду относятся, в основном, памятники 1-3 выделенных групп; ко второму — 4-6 групп и, наконец, к третьему — только памятники 7 группы, с преобладанием в составе инвентаря изделий аскизского облика. Глава III. Дополнительные источники по истории и культуре кыргызов. ^
Рассматриваемые в этой главе источники позволяют уточнить некоторые выводы и предположения, связанные с расселением и хозяйственной деятельностью кыргызов на территории Тувы. Такие виды памятников, как стелы с надписями и тамгами, краткие наскальные надписи и отдельные тамговые знаки непосредственно привлекаются при выделении локальных вариантов кыргызской культуры IX-X вв. Это обусловлено тем, что каменные стелы с руническими надписями связаны с курганами, возле которых они установлены, и включаются в погребально-поминальную обрядность. Однако, датирование стел по комплексам и последних по памятникам рунического письма и тамгам затруднительно, так как в большинстве случаев стелы находились отдельно или близ курганов поминального и неопределённого меморативного типа.
Для продвижений использовались горные проходы, связывающие южносибирские и центральноазиатские степи. Возможность перемещения по ним кыргызов подтверждается распространением погребально-поминальных комплексов и памятников тюркской рунической письменности. В бассейне Верхнего Енисея до настоящего времени не зафиксировано каких-либо поселений в остатков производственных комплексов, которые можно было бы соотнести с кыргызами. Заключение о том, что кыргызы вели в Туве преимущественно кочевой образ жизни (С.И. Вайнштейн) продолжает оставаться справедливым. Глава IV. Локальные варианты тувинской группы памятников культуры кыргызов. ^
Массовое появление погребений по обряду трупосожжения на стороне фиксирует направления расселения кыргызов после 840 г. и их дальнейшие перемещения. В качестве признаков, на основании которых удалось установить локальные варианты культуры енисейских кыргызов IX-X вв., определились: 1) топография могильников, наиболее ярко проявляющаяся в «пристраиваемости» объектов друг к другу, в сочетании с другими особенностями (конструктивными, обрядовыми и др.), составляющих их комплексов; 2) элементы поминальной обрядности: положение в ямы мяса большими кусками в сочетании с набором вещей или наличие деревянных столбиков — остатков неясных пока конструкций; 3) элементы сложной погребально-поминальной обрядности: наличие нескольких захоронений, поминальников и ям-тайников под одним наземным сооружением; 4) наличие стел, участвующих в погребально-поминальной обрядности.
Особая топография могильников, «пристраиваемостъ» сооружений, дающая возможность установления внутренней хронологии памятников, и относительно более ранний набор сопроводительного инвентаря присущи могильникам Центральной Тувы и Саянского ущелья р. Енисей (Хемчик-Бом II, Сарыг-Хая, Аймырлыг II, гр. III и др.), объединяющимся в I локальный вариант. Курганы поминального характера с положением в грунтовые ямы мяса, большими кусками и отдельных предметов, среди которых особо выделяются кувшинчики на поддонах и черешковые листовидные кинжалы небольших размеров, нсследованы, в основном, на правобережье Енисея и в Северной Туве, объединяемых во II локальный вариант культуры IX-X вв. По сложной погребально-поминальной обрядности долина р. Элегест выделяется в III локальный вариант. Отдельные комплексы сложного погребально-поминального типа имеются в Северной Туве, что показывает вероятное направление перемещения населения во второй половине Х — начале XI вв. IV локальный вариант занимал Западную Туву. Подавляющее большинство памятников этого района относится к Х — нач. XI вв., подтверждая тем самым «проходной» характер района в начале движения кыргызов на юг, из Минусинской котловины. Под одним сооруженном могильников Ир-Холь, Чинге, а также в памятниках юго-восточной Тувы отмечены остатки деревянных столбиков, расположение которых подведет предположить былое наличие каких-то надкурганных конструкций и в историко-культурном плане V локального варианта в юго-восточной Туве.
Локальное своеобразие проявляется не только в погребально-поминальных памятниках, но и памятниках тюркской рунической письменности. Размещение курганных могильников и стел с надписями и тамгами позволяет говорить об Улуг-Хемской котловине, в целом, как о региональном центре и центре государственного образования кыргызов в период «великодержавия». Согласно датировкам комплексов предлагаются возможные перемещения групп населения. Саянское ущелье, Северная Тува и посточная часть правобережья Енисея были заняты к середине IX века. В конце IX — нач. X вв. кыргызы расселяются в Центральной Туве, где живут на протяжении всего X в. В комплексах второй пол. X в. появляются изделия аскизского облика. В течение этого же полувека обладатели тамг с основным рисунком тюхтятского облика, сдвигается к западным проходам через Саяны — в долину р. Хемчик (мог. Тора-Тал-Арты), хотя небольшие группы людей, судя по уменьшавшемуся количеству комплексов, остаются на левом берегу Енисея и в конце Х — нач. XI вв. (мог. Кара-Тал VI), и в средине XI — нач. ХII вв. (мог. Бай-Даг и Салдам). Аналогичная картина прослеживается по памятникам восточной части правобережья Енисея и Северной Тувы. Здесь, как и в I локальном варианте, распространены комплексы с преобладанием изделий общетюркского облика Памятники с изделиями тюхтятского и тюхтятско-аскизского обликов немногочисленны. К XI — первой пол. XII вв. здесь относятся малиновский курган и кург. 1 мог. Демир-Суг I. Оба только с изделиями аскизского облика.
В первой четверти X в. были освоены земли в долине р. Элегест в юго-восточной Туве, а во второй пол. X в. у населения появляются первые вещи аскизского облика. В нач. XI в., по имеющимся ныне данным, население покидает эти районы и откочевывает на противоположный берег Енисея. Во второй пол. ХII в. относятся курганы в низовьях р. Хемчик (Дыттыг-Чарык-Аксы III) и на правобережьи Енисея (Ортаа-Хем II). Именно в низовья р. Хемчик и на правый берег Енисея начинает отступать основная масса кыргызского населения после включения центральноазиатских степей в состав киданьской империи (в первой четв. X в.). Соседство с киданями и внутренние причины экономического и политического характера заставили кыргызов отступить сначала в центральнотувинскую котловину, а затем вернуться в Минусинскую котловину. Южнее гор Танну-Ола памятников енисейских кыргызов с преобладанием изделий тюхтятского и аскизского обликов до сих пор не обнаружено. Глава V. Некоторые вопросы истории кыргызов в Туве. ^
Двадцатилетняя война кыргызов с уйгурами закончилась поражением последних и последовавшими затем походами кыргызов в Восточный Туркестан, к границам Китая, в Забайкалье. При этом ставка кагана была перенесена в долину р. Тес. В нач. X в. ставка возвращается в Центральную Туву. Исходя из археологических материалов, можно предположить, что в первой пол. X в. ставка находилась в долине р. Элегест близ могильников Шанчиг, Чинге, Элегест с серией стел с разнотипными тамгами. К сер. X в. каган со своим окружением удалился в Минусинскую котловину, оставив в Туве своего наместника. Последний также отступает от самого близкого пути в центральноазиатские степи через Самагалтай, и уходит в низовья р. Чаа-Холь. Не исключено, что в это же время власть переходит к другой семье. Та- кое предположение основано на распространении тамг в дол. рр. Элегест и Чаа-Холь и отсутствии типов тамг
С 30-х годов XI века кидани заняты борьбой с централизованным сунским государством на юге, с тангутами на юго-западе и бохайцами на северо-восточных границах империи. Судя по археологическим материалам, именно в это время в Туве исчезают бронзовые изделия тюхтятского облика. Поздние аналоги из киданьских гробниц датируются 1002 г., но подобные изделия существовали до 1045 г., в позднем Ляо. Немаловажное значение в разрыве кидане-кыргызских культурных контактов сыграла «цепная» миграция племён, относящаяся также к 30-м гг. XI в. и описанная в арабских источниках. В это время между кыргызами и киданями, видимо, оказались куны или их преследователи — каи. Не исключено, что куны некоторое время находились в контакте с кыргызами, занимавшими территорию Тувы, познакомились с изделиями аскизского облика к увезли с собой некоторые конструктивные новшества, находимые у половцев XII века.
Причины зарождения и оформления аскизской фации культуры кыргызов не только внешние, но и внутренние. До первой четверти — середины XI в. ещё продолжают существовать тюхтятские изделия, иногда вместе с аскизскими, в комплексах с едиными погребально-поминальными обычаями. Существенно, что изделия тюхтятского облика в погребальных и погребально-поминальных комплексах обнаружены именно на территории Тувы, в области наиболее близкой государственным границам киданьской империи. Определённую связь с ними показывают предметы из Хойцегорского и «На Увале» могильников в Забайкалье, мог. Тепсей III и Копёнского чаатаса в Минусинской котловине, также мог. Зевакино в Восточном Казахстане, и в меньшей степени — Курай, Туяхта и Узунтал на Горном Алтае. Вопрос о реальном присутствии киданей на этих территориях остаётся открытым, но можно говорить о более широкой культурной общности, находившейся под влиянием киданей и существовавшей на протяжении второй четверти Х — первой четверти XI вв. В эту общность вошло население указанных районов, а также Тувы, сохранившее традиционные обряды погребения — трупосожжение на стороне и трупоположение, в том числе с конём. Появление же аскизского облика изделий мы связываем с конкретно-исторической ситуацией, ослаблением империи Ляо, разделением власти внутри кыргызского государства. Видимо, какая-то группировка военной аристократии второй пол. Х — начала XI вв. создает свою знаковую систему социального и военного ранжирования. Ранговые, престижные металлические изделия начинают изготовляться на базе новой технологии обработки железа.
Несмотря на сложную для кыргызов политическую ситуацию в Центральной Азии и, в частности, в Туве в конце I — начале II тыс. н.э., выразившуюся в существовании кочевой империи киданей, централизованного сунского государства и связанных с ними перемещений значительных масс людей, кыргызское государственное объединение IХ-ХII вв. сыграло определённую роль в консолидации разноэтничного населения своего региона. Была создана культура, элементы которой на протяжении последующих поколений наблюдаются у народов бассейнов Верхнего и Среднего Енисея. Основные положения диссертации изложены автором в работах: ^
1. Исследования в Саянском каньоне Енисея, Центральной Туве и Минусинской котловине. // Археологические открытия 1971 года. М., 1972, с. 237-238 (совместно с А.Д. Грачом).2. Исследования на плато Улуг-Бюк. // Археологические открытия 1974 года. М., 1975, с. 201-202.3. Раскопки курганов в Саянском каньоне р. Енисея. // Археологические открытия 1977 года. М., 1978, с. 225-226.4. Ещё раз о «кудыргинском валуне» (К вопросу об иконографии Умай у древних тюрков). Тюркологический сборник 1974 года. М., 1978, с. 230-237.5. Окружающая среда и хозяйственно-культурные особенности южной части Саянского каньона р. Енисей (по данным археологии). В кн.: Особенности естественно-географической среды и исторические процессы в Западной Сибири. Томск, 1979, с. 87-89 (совместно с Вл.А. Семёновым).6. Памятники енисейских киргизов за Саянами (IX-X вв.). В кн.: Этногенез тюркских народов Сибири и сопредельных территорий. Тезисы докладов конференции. Омск, 1979, с. 47-49.7. Кочевое население Тувы в раннем средневековье. В кн.: Новейшие исследования по археологии Тувы и этногенезу тувинцев. Кызыл, 1980, с. 77-94 (совместно с Б.Б. Овчинниковой).8. Раскопки средневековых памятников в Саянском ущелье Енисея. Археологические открытия 1980 года, М., 1981, с. 177-178.(16/17)9. Памятники енисейских кыргызов на территории к югу от Саян [ д.б.: за Саянами ]. В кн.: Археология Северной Азии. Новосибирск, 1982 с. 122-131.10. К определению названия археологической культуры енисейских кыргызов VI-ХII вв. н.э. В кн.: Проблемы археологии и этнографии Сибири. Тезисы докладов региональной конференция. Иркутск, 1982, с. 117-118.11. Раскопки могильников на территории строящегося поселка Новый Эйлиг-Хем (Тувинская АССР). Археологические открытия 1981 года. М., 1983, с. 196-197.12. Средневековые погребения о трупосожжением в зоне затопления Саяно-Шушенской ГЭС. В кн.: Древние культуры Евразийских степей. По материалам археологических работ на новостройках. Л., 1983, с. 41-45.13. Продолжение раскопок средневековых памятников в Саянском ущелье реки Енисей. Археологические открытия 1982 года. М., 1984, с. 198-199.14. Раскопки «крепостя Омая». В кн.: Археология юга Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1984, с. 122-130 (совместно с О.Б. Варламовым).15. О расселении кыргызов на территории Тувы. В кн.: Этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий. Тезисы докладов областной конференции. Омск, 1984, с. 97-101.
наверх |
и 
переселяются на правый берег Енисея (долина р. Эйлиг-Хем, плато Алдыы-Бель). Другая часть населения, сохраняющая изделия
и 
в западной части центральнотувинской котловины. Перемещения ставки кагана и её возвращение в бассейн Среднего Енисея свидетельствуют о конце периода «великодержавия», длившегося менее 100 лет.