М.А. Дэвлет
Сибирские решётчатые бронзовые пластины.
Ажурные художественные бронзовые бляхи из Сибири, поражающие изяществом и совершенством форм, привлекали внимание учёных ещё с конца XIX в. Повышение интереса к ним в зарубежной литературе в середине 20-х — в 30-х гг. XX столетия связано с находками серий близких и аналогичных бронзовых пластин в районе Ордоса. В 1929 г. ассистент музея Восточного искусства в Кёльне Альфред Сальмони посетил наши центральные и сибирские музеи. Особое впечатление произвела на него археологическая коллекция Минусинского музея. Он писал: «Мартьяновский музей в Европе каждому занимающемуся восточной археологией известен. Несмотря на это, я должен признаться, что содержимое музея полнотой своих коллекций и художественностью их превзошло мои ожидания». [1] Результатом этой поездки явилась статья о минусинских бронзовых пластинах, которые А. Сальмони рассмотрел в связи с вопросом о времени и месте появления прототипов ордосских бронз. Однако, как отметил и сам автор, представленный им обзор минусинских художественных бронз страдает неполнотой. [2]
Серия минусинских и ордосских блях была опубликована и интерпретирована С.В. Киселёвым в монографии «Древняя история Южной Сибири». Подвергнув рассмотрению случайно найденные рельефные бляхи из Сибири, Монголии и Ордоса, С.В. Киселёв подчеркнул исключительную важность для датировки этих вещей обломка бронзовой четырёхугольной бляхи из кургана Б. Барандат [3] — единственной в то время находки из Южной Сибири прорезной пластины в могильном комплексе. [4]
В последние годы находки ажурных пластин в составе Косогольского клада, в погребальных комплексах Минусинской котловины, Тувы и Забайкалья способствовали оживлению интереса к ним со стороны археологов-сибиреведов. [5] Эти открытия дают надёжные основания для датировки пластин, случайно найденных и разбросанных по многим музеям нашей страны.
В настоящей статье рассматривается отдельная категория ажурных пластин — решётчатых и сделана попытка определения их места среди подобных древностей великого пояса азиатских степей.
Пластины с решётчатым орнаментом составляют многочисленную группу среди сибирских ажурных художественных блях. Эти пластины можно разделить на две группы: 1) с решёткой из волнистых линий и 2) с решёткой из ломаных линий.
Бляхи первой группы в бассейне Енисея встречены в количестве 14 экз., [6] в Забайкалье обнаружена 1 подобная пластина. [7]
(150/151)
Рис. 1. Бронзовые пластины.
а — из Государственного исторического музея; б — из Эрмитажа.
Волнистую решётку образуют плавно извивающиеся туловища четырёх змей, которые размещены одна над другой внутри прямоугольной рамки (рис. 1). Головы животных примыкают к одной боковой стороне рамки, хвосты — к другой. Между соприкасающимися и волнообразно расходящимися змеиными телами сквозные отверстия имеют подромбическую форму, а между рамкой и изгибами туловищ — подтреугольную. Вдоль хребтов змей проходит один или несколько узких желобков. Такими же желобками украшались рамки. Иногда в процессе многократных воспроизведений пластин желобки на рамках превращались в нерегулярные штрихи или исчезали совсем. Отливка ажурных блях производилась в глиняных формах с употреблением в качестве моделей уже готовых изделий. Возражая против мнения о том, что бляхи отливались в одних и тех же формах, Ю.С. Гришин на примере прямоугольных блях в виде пары стоящих быков показал, что при сходстве даже мельчайших деталей у каждой пластины можно наблюдать различную степень их выраженности: у одних эти детали выступают более отчётливо, у других менее, а у третьих выглядят как бы совсем «смазанными». [8] Видимо, по одной модели могли быть сделаны две пластины, найденные в с. Марьясово и хранящиеся в Минусинском музее. При общем совпадении друг с другом они имеют различия в отдельных деталях. На этих пластинах изображения змей приобрели чисто орнаментально-декоративный характер: головы и хвосты не обозначены, туловища гладкие. Понять, что на них представлены змеи, можно лишь по аналогии с образцами, в меньшей степени утратившими черты оригинала.
При сравнении минусинских пластин с забайкальской обращает на себя внимание схематичность последней. Она не могла быть оригиналом для минусинских блях и, как видно, сама является результатом многократных воспроизведений первоначального образца.
(151/152)
Рис. 2. Бронзовые пластины.
а — из Эрмитажа; б — из Музея археологии и этнографии Томского университета.
Вторую группу решётчатых пластин составляют бляхи с геометрической решёткой. Их ареал в пределах Сибири ограничивается бассейном Среднего Енисея. Здесь обнаружено 12 пластин. [9]
Геометрический узор образуют вписанные в рамку прямая и ломаные линии. Продольная центральная перемычка посредством поперечных ступенчатых соединяется с ободком. Число ступенчатых перемычек колеблется от 4 до 6 с каждой стороны. Рамки бывают гладкие, а также украшенные либо листовидным орнаментом (рис. 2, а), либо изображением голов ушастых грифонов и животных (рис. 2, б). Листовидное обрамление рамки — сравнительно ранний хронологический признак. Принято считать, что бляхи с лиственным бордюром представляют собой копии золотых оригиналов, где листовидные углубления служили ячейками для цветных вставок. Цветная инкрустация, широко применявшаяся для золотых вещей, в бронзе отсутствует.
Несколько блях украшено по рамке изображениями головок зверей и фантастических птиц. Уши, клювы, а также лунки, находящиеся под головами животных, имеют листовидную форму и снабжены ячейками, которые, по образному выражению А. Сальмони, «напоминают о первобытной инкрустации». [10] Стилистические изображения фантастических птиц
(152/153)
Рис. 3. Бронзовая пластина из Эрмитажа.
сходны с головками грифонов на навершиях тагарских железных кинжалов.
Производная форма от решётчатых прямоугольных пластин — бляхи с двумя углами, скруглёнными таким образом, что одна из узких сторон пластин имеет вид дуги. [11] Решётка внутри рамки переплетена в более сложный и вычурный рисунок, чем у прямоугольных блях.
Переходную форму между решётчатыми прямоугольными пластинами и пластинами с дугообразным завершением одной стороны представляет бляха, у которой продольные стороны рамки имеют форму лесенок или уступчиков [12] (рис. 3). Орнаментальная схема решётчатого заполнения рамки совпадает с узором внутри прямоугольных пластин, что свидетельствует о их генетической связи. Пластины с дугообразными, а также с уступчатыми сторонами имеют гладкие рамки, лишённые лиственного орнамента и желобков. Они, надо полагать, относительно менее древние, чем бляхи с ячейками для инкрустаций.
Рис. 4. Ордосская бронзовая пластина из собрания Давид-Вейль.
Бронзовые ажурные пряжки получили распространение на Среднем Енисее в конце III-I в. до н.э., о чём свидетельствует наличие датирующих вещей в составе Косогольского клада, а также находки обломков пластин в погребальных комплексах. Датировка минусинских пластин последними веками I тыс. до н.э. согласуется с хронологическим определением забайкальских и северокитайских пряжек.
В памятниках ранней и средней поры тагарской культуры прототипов решётчатым бляхам нет.
По мнению А. Сальмони, бляхи со змеями имеют сибирское происхождение и восходят ещё к изображениям змей из Мальты. [13] Однако между этими произведениями искусства слишком велик хронологический разрыв при отсутствии связующих звеньев, чтобы можно было принять точку зрения А. Сальмони. Общее между ними только одно — сюжет, что никак не может свидетельствовать о генетической связи изображений.
Представляется, что образцом для отливки сибирских бронзовых пластин, сильно переработанным и потерявшим первоначальный реализм изображения, могла служить бляха, подобная ордосской, происходящей из коллекции Давид-Вейль [14] (рис. 4). Общие очертания блях сходны.
В отличие от сибирского варианта пластин, где зигзагообразно извивающиеся туловища четырёх змей расположены в рамке в четыре ряда, на ордосской бляхе представлены змеи, попарно перевившиеся между
(153/154)
Рис. 5. Ордосские решётчатые бронзовые пластины из собрания Давид-Вейль.
собой. У каждой пары животных головы и хвосты направлены в противоположные стороны, тогда как на минусинских образцах змеиные головы либо не выделены, либо направлены все в одну сторону. Если на сибирских бляхах изображения змей в разной мере стилизованы и орнаментальны, то на пластине из Ордоса реалистичны и, пожалуй, даже натуралистичны. У каждого животного тщательно проработаны голова, глаза, хвост, рисунок на коже. По мнению зоологов, здесь представлена ядовитая змея крайт из семейства гадюковых, обитающая в Юго-Восточной Азии. Эти змеи в пределах минусинской котловины не встречаются. Представляется, что в результате многократных воспроизведений многие черты ордосского образца оказались на минусинских пластинах утраченными и частично видоизменёнными.
Что касается блях с геометрическим узором, то в районе Ордоса и во Внутренней Монголии имеются как наиболее древние варианты пластин с листовидным обрамлением рамки [15] (рис. 5, 1), которые, очевидно, не отошли ещё далеко от подлинника, выполненного в золоте и снабжённого цветной инкрустацией, так и различные варианты пластин с геометрическим узором другого рисунка [16] (рис. 5, 3-6).
Можно отметить элементы сходства между бронзовыми решётчатыми пластинами с геометрическим орнаментом и золотой поясной пряжкой
(154/155)
с Х-образной фигурой внутри ободка из коллекции Петра I. [17] К сожалению, до сих пор ещё не ясно, с какой территории получены древности, входящие в эту коллекцию.
Рис. 6. Аварские пластины (по Н. Феттиху).
Как известно, большинство вещей так называемой ордосской бронзы имеет хуннское происхождение. [18] Проникновение ордосских блях на Енисей можно связывать с обитанием хуннов на этой территории. По привезённым с востока образцам местные мастера отливали подобные пластины. Ярким доказательством тому является находка клада у оз. Большой Косоголь в Ужурском районе. Принадлежность клада мастеру-литейщику не вызывает сомнений, так как наряду с такими высокохудожественными произведениями искусства, как ажурные бляхи и прочие предметы, здесь находились бронзовые слитки, стружка, поломанные изделия.
Анализ металла енисейских пластин произведён в лаборатории спектрального анализа ЛОИА С.С. Миняевым. [19] Им же исследован химический состав ажурных блях из Дерестуйского могильника в Забайкалье. Гуннские изделия содержат значительную примесь свинца, тогда как в Минусинской котловине бляхи отливались из мышьяковистой бронзы. По составу металла решётчатые бляхи из Эрмитажа (коллекция И.А. Лопатина) местного изготовления, а обломок, найденный в пункте Новая Чёрная V (могила 5), по составу соответствует забайкальским бронзам гуннского времени.
Картографирование решётчатых ажурных пластин даёт интересную картину их распространения в бассейне Среднего Енисея: они, как и прочие прорезные бляхи, локализуются к западу от Енисея, особенно в междуречье Урюпа и Чулыма. Далее на запад решётчатые пластины не распространяются, однако некоторые зарубежные учёные прослеживают сходство между минусинскими и аварскими поясными бляхами (рис. 6, 1-2).
[1] Цит. по: Кузнецов И. С мировой известностью. — «Красноярский рабочий», 1937, 26 февраля, с. 4.
[2] Salmony A. Les plaquetts de bronze de Minoussinsk. — «Gazette des Beaux-arts», Paris, 1934, t. XI.
[3] Большой Барандат, «курган за поскотиной», раскопки Г.О. Оссовского в 1895 г. Хранится в ГИМ, инв. №36518. Опубликован: Киселёв С.В. Тагарская культура. — «Труды Секции археологии РАНИОН», 1929, т. IV, рис. 59.
[6] Минусинский музей, инв. №9061, 9062, 9063, 9064; Красноярский музей, инв. №4722—3-7, 4387—1, 3; ГИМ, инв. №49439; Эрмитаж, инв. №5531—1389,
(150/151)
2575—10 раскопки Э.Б. Вадецкой в 1967 г. (в двух могилах найдено 2 обломка, возможно, одной и той же бляхи). Опубликованы: Клеменц Д.А. Древности Минусинского музея. Томск, 1886, табл. VIII, рис. 3; Martin F.R. L’age du bronze au musée de Minoussinsk. Stockholm, 1893, tab. 30, fig. 17, 19; Strzygowski J. Altai — Iran und Volkerwanderung. Leipzig, 1917, Fig. 106; Salmony A., Op.cit., pl. 14; Egami N., Mizuno S. Inner Mongolia and the Region of the Great Wall. —«Archaeoiogia Orientalis, B. Series», Tokyo and Kyoto, 1935, vol. I, p. II, pict. 76 — 1, 2.
[9] Минусинский музей, инв. №9054, 9055, 9058, 9059, 8685 (место находки неизвестно); Красноярский музей, Косогольский клад (2 экз.); Эрмитаж, инв. №5531 — 1387. Минусинский округ, верховья Теса, в инвентаре точное место находки не указано; Музей Томского университета, инв. №4017; Абакан; Венгерский национальный музей, Минусинский округ (3 экз.). Опубликованы: Martin F.R. Op.cit., tab. 30, pl. 18, 20; Strzygowski J. Op.cit.,Fig. 106; Fettich N. Bronzeguss und no-madenkunst. Prague, 1929, Fig. XII, Fig. 1, 2; Salmony A. Op.cit., Fig. 13; Egami N.f Mizuno S. Op.cit., pict. 76 — 3; Нащёкин H.В. Указ. соч., стр. 164.
[10] Salmony A. Op.cit., p. 8.
[11] Минусинский музей, инв. №9056, Трифоново (у Ф. Мартина пластина опубликована как происходящая из с. Марьясова); инв. №9057, Абаканское. Martin F. Op.cit., tabl. 30, pict. 16.
[12] Эрмитаж, инв. №1126-214, место находки неизвестно.
[13] Salmony A. Op.cit., p. 8.
[14] Janse O. L’Empire des Stepps. — «Revue des arts Asiatiques», Pans, 1935, vol. IX, №1, tabl. X.
[15] Andersson J.G. Hunting magic in the animal style. — «BMFEA», Stockholm, 1932, №4, tabl. XXXIV, pict. 2; Salmony A. Sino-Siberian Art in the Collection of С.T. Loo. Paris, 1933, tabl. XXIX, pict. 6; Egami N., Mizuno S. Op.cit., fig. 75, 1; Janse O. Op.cit., tabl. X; Griessmaier V. Sammlung baron Eduard von der Heydt. Wien, 1936, Fig. 9; Руденко С.И. Культура хуннов и Ноинулинские курганы. М.-Л., 1962, рис. 55 — г.
[16] Janse О. Op.cit., tab. X.
[18] Руденко С.И. Культура хуннов и Ноинулинские курганы, с. 76.
[19] Приношу глубокую благодарность С.С. Миняеву за разрешение сослаться на ещё не опубликованные результаты анализов.
|