Ю.Г. Белокобыльский

Бронзовый и ранний железный век Южной Сибири.
История идей и исследований (XVIII — первая треть XX в.).

// Новосибирск: 1986. 168 с.

Глава I. Первые экспедиции в степи Минусинской котловины.
Открытие памятников древности,
их исследования и гипотетические оценки.

[ Введение. ] — 7

Экспедиция Д.Г. Мессершмидта. — 10

Экспедиция Г.Ф. Миллера. — 24

Экспедиция П.С. Палласа. — 31

Экспедиция Д.Г. Мессершмидта.

С 1 января 1718 г. официально началась служба Д.Г. Мессершмидта в России, а 15 ноября 1718 г. появился указ Петра I о направлении его в Сибирь. 1 марта 1719 г. Д.Г. Мессершмидт выехал из Петербурга и 21 декабря того же года прибыл в первый крупный сибирский город — Тобольск. Более года ушло у него здесь на подготовку экспедиции. Указ Петра I не содержал достаточно подробно разработанных инструкций, и поэтому Д.Г. Мессершмидт сам составил программу предстоящих научно-исследовательских работ. Исключительно интересно, что в ней в качестве особой задачи нашли отражение некоторые цели, связанные с изысканиями в области сибирских древностей: «По приказу царского величества велено мне в Сибирской губернии и во всех городах приискивать потребных трав, и цветов коренья, и всякой птицы, и прочее... Також могильных всяких древних вещей

(10/11)

шейтаны медные и железные, и литые образцы человеческие и звериные, и калмыцкие литые зеркала под письмом, и буде кто... древние вещи могильные и все выше объявленное мне чтоб приносили...» [13]

Во время подготовки экспедиции Д.Г. Мессершмидт познакомился в Тобольске с Ф.И. Таббертом (позднее — Страленберг) — пленным шведским офицером, сосланным в Сибирь в 1711 г. После нелёгких и настойчивых переговоров ему удалось добиться разрешения включить в состав экспедиции шведских военнопленных, которые отбывали здесь ссылку. По составу группа Д.Г. Мессершмидта была немногочисленна. В нее входили Ф.И. Страленберг, Каппель, обязанности которого состояли в снабжении экспедиции всем необходимым, художник Карл Шульман, слуга и переводчик Мессершмидта Петер Кратц, повар Андрей Геслер, два денщика и мальчик для сбора трав.

Время, свободное от изматывающих душу посещений местного начальства, Д.Г. Мессершмидт использовал для научных изысканий. Как только представлялась возможность, он выезжал за пределы Тобольска, а потом и Томска, вёл наблюдения за природными явлениями. Здесь в Тобольске и Томске он впервые знакомится с многочисленными древностями, добытыми «бугровщиками», рассказами об удивительных памятниках прошлого. Все это и заставило его включить в программу исследования Сибири пункты, связанные с изучением памятников её древней культуры.

1 марта 1721 г. экспедиция выехала из Тобольска в Томск, откуда 5 июля направилась в Кузнецк. Затем 9 августа Д.Г. Мессершмидт и его спутники направились в верховья Томи, где, перевалив восточные отроги Кузнецкого Алатау, они вышли к Уйбату. Спустившись по нему к р. Абакан, Д.Г. Мессершмидт 12 сентября прибыл в с. Абаканское, где он прожил 5 месяцев. Ф.И. Страленберг же задержался в Томске до 29 октября, выполняя поручения руководителя экспедиции. В силу этого на средний Енисей он прибыл значительно позже, въехав туда с северо-запада. По Кие Ф.И. Страленберг добрался до р. Серть, затем через оз. Барсук-Куль, р. Урюп, оз. Большое вышел к Белому Июсу и у с. Белык — к Енисею. 22 декабря Д.Г. Мессершмидт и Ф.И. Страленберг встретились в Абаканском [14].

Обилие исторических памятников, которые видели путешественники по пути к Абаканску, заставило Д.Г. Мессершмидта сосредоточить особое внимание на их исследовании. Он самым тщательным образом расспрашивал бугровщиков о местонахождении объектов старины, о конструкциях курганов и погребальных камер, о найденных в них вещах, а также скупал, насколько позволяли средства экспедиции, древности у местных жителей. На всё это не могло, естественно, до конца удовлетворить его научного интереса, и он предпринял первую в истории археологии Сибири раскопку кургана. Объясняя позже этот свой шаг, Д.Г. Мессершмидт писал, что хотел узнать, как в старину «язычники» сооружали свои могилы [15]. Курган находился в степи в 3-4 верстах от

(11/12)

Рис. 1. Карта окрестностей Абаканска (Ф.И. Страленберг).

(Открыть Рис. 1 в новом окне)

Абаканского острога недалеко от Енисея (район современной деревни Абакано-Перевозной) и привлёк внимание исследователя монументальностью и эффектностью окружавших его каменных плит, на плоскостях которых были выбиты различные знаки, «фигуры» и «буквы». Предварительное обследование, проведенное 1 января 1722 г., показало, что рисунки на камнях сохранились очень плохо и представляли собой массу каких-то нацарапанных «очертаний» и «букв». Ясно различимые фигуры отсутствовали. Тем не менее К. Шульман пытался скопировать их. Раскопки кургана проводились с 3 по 6 января. Он представлял собой довольно значительный по размерам земляной холм, под насыпью которого находился деревянный сруб с покрытием из бревен и камней. Однако, кроме нескольких человеческих костей, в могиле ничего не оказалось. Несмотря на это, результаты раскопок были документированы — К. Шульман набросал эскиз исследованной могилы [16].

Позднее, 24-25 января, члены экспедиции во главе с Ф.И. Страленбергом провели разведочный маршрут, в ходе которого обследовали долину р. Тесь (рис. 1). Здесь они обнаружили и описали выразительный комплекс памятников. Он представлял собой цепь окруженных четырехугольными оградками с высокими плитами по углам курганов, образующих круг. В центре его находилось каменное изваяние «усатого старика», на спине которого, обращенной к западу, прослеживалось несколько загадочных знаков [17]. К. Шульман сделал рисунок изваяния и скопировал «буквы». Кроме того, там же Ф.И. Страленберг внимательно осмотрел

(12/13)

Рис. 2. Наскальные изображения у д. Новоселово на Енисее.

(Открыть Рис. 2 в новом окне)

разграбленные бугровщиками курганы и установил, что выброшенная из могил земля состоит главным образом из жжёной глины. Это свидетельствовало о наличии трупосожжений в древних могилах. Такой вывод подтвердил проводник, который рассказал, что ему неоднократно попадались в могилах металлические вещи, поврежденные огнём. Продолжая разведочный маршрут, члены экспедиции в двух верстах от описанной группы курганов обнаружили несколько поставленных камней, покрытых изображениями и надписями. Однако из-за плохой сохранности ни то, ни другое почти невозможно было разобрать. К. Шульман зарисовал в том месте один из камней, покрытый различными фигурами в виде ромбов.

В то же примерно время в Абаканске Д.Г. Мессершмидт ознакомился со шлифованными изделиями из камня, которые, согласно сообщениям информаторов, располагались в могилах на поясах умерших. Ф.И. Страленбергу удалось собрать сведения о каменном изваянии на р. Уйбат, о пещере на р. Джакуль, на стенах которой якобы сохранились рисунки животных, людей и письмена. Кроме этого в ней как будто находились каменные «идолы» [18].

Отмеченным ограничиваются скромные достижения экспедиции Д.Г. Мессершмидта в ознакомлении с памятниками древности окрестностей Абаканска, поскольку уже 16 февраля 1722 г. путешественники направились по Енисею в Красноярск. В ходе этой поездки памятники старины по-прежнему привлекали пристальное внимание членов экспедиции. Так, около д. Новосёлово на так называемой «Городовой стене» они обнаружили и осмотрели наскальные рисунки, выполненные красной краской, которые были скопированы К. Шульманом, как и наскальные изображения, выявленные около д. Бирюса. На обоих писаницах удалось зафиксировать изображения животных и людей, но многие «знаки» так и остались непонятными (рис. 2).

На этом закончился первый этап экспедиции Д.Г. Мессершмидта в Минусинской котловине. Остаток зимы и весну он и его спутники провели в Красноярске, откуда в начале мая вновь (но теперь уже без Ф.И. Страленберга) он отправился в путь. С этого времени начался второй этап работ экспедиции. Ее новый маршрут проходил от Ачинского острога к Урюпу, Большому озеру и

(13/14)

Рис. 3. «Письмена» и рисунки на гранях каменных стел (ср. Енисей).

(Открыть Рис. 3 в новом окне)

Чёрному Июсу, затем направлялся к месту слияния Белого и Чёрного Июсов и снова выходил к Чёрному Июсу. Д.Г. Мессершмидта, судя по записям, сделанным в ходе новой поездки, буквально поражало обилие памятников древности новых районов. Сведения о них он скрупулёзно заносил в дневник. Так, в записи за 19 июля специально отмечается, что характерными можно считать могилы, которые содержат от 30-40 и более черепов, перемешанных со жжёным углем. Д.Г. Мессершмидт снова констатировал наличие под курганными насыпями трупосожжений и коллективных захоронений. Его пристальное внимание и интерес вызвало открытие у «Куртуковских юрт» на Черном Июсе изваяния Козен-кеш. Оно было тщательно обследовано, зарисовано и описано. В частности, Д.Г. Мессершмидт отметил, что скульптура высечена из красного песчаника и представляет собой фигуру мужчины, в правой руке которого находится «урна», похожая на «чайную чашку». Левая рука придерживала полы одежды. По обеим сторонам пояса изваяния висело по мешочку. На голове скульптуры, кем-то отбитой, а затем приставленной вновь, выделялась шапочка, напоминающая «чепец». Из-под головного убора высовывались уши. Борода у изваяния была довольно длинной, но редкой [19]. Проезжая далее к р. Бирь у Юс-Сагайских юрт, Д.Г. Мессершмидт осмотрел ещё одну замечательную скульптуру. Камню была придана форма сабли. На южной грани плиты было высечено лицо человека, а на западной начертаны разные «безобразные» знаки, но определенно не буквы [20]. Между реками М. Кицык и Улук-Баса Д.Г. Мессершмидт отметил находящиеся на значительном расстоянии друг от друга две каменные стелы, на гранях которых очень слабо прослеживались какие-то «письмена»

(14/15)

Рис. 4. Рисунки на Томской писанице.

(Открыть Рис. 4 в новом окне)

(рис. 3). У «Юс-Бельтырских юрт» его заинтересовали многочисленные курганы, один из которых выделялся своими огромными размерами. С каждой стороны этого могильного холма стояло по пять больших плит, на гранях были вырезаны изображения лошадей, медведей, ланей и других животных, сходные с рисунками, открытыми им ранее на Томской писанице [21] (рис. 4). В ходе очередной поездки особое внимание Д.Г. Мессершмидт уделял поискам памятников письменности. (При копировании фигурам сознательно придавалась форма тех или иных букв.) Поэтому не следует считать случайным интерес его к стелам, покрытым различными изображениями. Так, на реках Аскыз и Мал. Есь он зафиксировал множество плит с резными фигурами, которые интерпретировались им как своеобразные родословные таблицы похороненных в курганах людей (рис. 5). Здесь же находилось изваяние Куртуяк, высеченное из серого песчаника (рис. 6). На спине изваяния, «как у калмыцких и татарских женщин», рельефно выделялась толстая коса. На расспросы Д.Г. Мессершмидта о том, чьё это изваяние, местные жители ответили, что это изображение знатной женщины, превращённой богами в камень, которой теперь оказываются различные почести [22].

В результате второй поездки Д.Г. Мессершмидт обследовал значительный по протяжённости район, открыл и осмотрел сотни древних памятников. Через его руки за это время прошло множество каменных и бронзовых, железных, серебряных и золотых изделий, добытых при случайных раскопках «вольными добытчиками» курганных сокровищ. Всё это, естественно, не могло не вызвать глубокого интереса и желания хоть как-то объяснить их. Не случайно поэтому страницы дневника Д.Г. Мессершмидта содержали раздумья над малопонятным пока материалом. Д.Г. Мессершмидту представлялся слишком значительный контраст между прошлым, о котором свидетельствовали величественные памятники, и настоящей «жалкой и бедной», по его мнению, жизнью аборигенов, чтобы можно было допустить мысль о преемственности. И тем не менее в конечном счёте он сделал вывод о том, что определенные памятники могли принадлежать предкам отдельных современных сибирских народов. Ему часто приходилось наблюдать почтительное их отношение к писаницам и каменным изваяниям, а это он считал весьма примечательным фактом.

(15/16)

Рис. 5. Рисунки на курганных камнях (ср. Енисей).

(Открыть Рис. 5 в новом окне)

(16/17)

Рис. 6. Изваяние Куртуяк.

(Открыть Рис. 6 в новом окне)

Рис. 7. Изваяние барана с Тубы.

(Открыть Рис. 7 в новом окне)

Так, изваянию барана с Тубы (рис. 7). Изваяниям Козен-кеш и Куртуяк местные жители оказывали особое почтение: каждый из них, оказавшись в тех местах, три раза объезжал вокруг камня и приносил в жертву часть своего «провианта» [23]. Странной и непонятной казалась Д.Г. Мессершмидту эта связь, выраженная в таком необычном для европейца обряде почитания. С одной стороны, отказ от них как от «своих», с другой — трепетное поклонение. Даже, если они созданы предками современных аборигенов, о чём память ничего, возможно, не сохранила, то отнюдь не самостоятельные «творения» видел он в них. По его мнению, скульптура Козен-кеш, если и не представляла китайца, то, по крайней мере, олицетворяла собой памятник китайского влияния. Такое заключение казалось очевидным: китайский тип одежды, чайная чашка в руке, своеобразное лицо — всё, кажется, свидетельствовало в пользу этого предположения. Еще более заманчивую ассоциацию вызвали скульптура Куртуяк и легенда, рассказанная о ней. Легенду он попытался сопоставить с христианским мифом, героиня которого, как и Куртуяк, была превращена в изваяние. Созвучность их, а также часто наблюдаемые на писаницах среднего Енисея крестообразные фигуры, напоминавшие христианский крест, позволили ему предположить присутствие в прошлом в «Великой Татарии» ранних христиан [24]. К этому же решению услужливо подталкивали сведения, полученные из трактатов европейских учёных, усиленно искавших пропавшие «девять колен израилевых». В частности, ещё Н. Витзен поместил ранних христиан в Сибири, и приписал им создание наскальных рисунков. Допуская, таким образом, оправданность мысли о создании изваяний и писаниц в прошлом предками современных ему аборигенов Сибири, Д.Г. Мессершмидт в то же время отказывал им в творческой самостоятельности, усматривая во многом культурное влияние на сибирское население китайцев и других народов.

Что касается конкретной оценки памятников, их культурно-этнической принадлежности, классификации и хронологии, то заслуживают особого внимания часто встречающиеся на страни-

(17/18)

цах дневника Д.Г. Мессершмидта выражения «скифская гробница» и «скифская могила». Как выясняется, такие понятия относятся к совершенно определённому типу археологических объектов — к курганам и найденным в них вещам. В результате изучения конструкций погребальных сооружений Д.Г. Мессершмидт впервые выделил два их типа. К первому типу он относил невысокие курганы в полтора человеческих роста, обставленные по углам 4-10 большими камнями (часто на таких камнях обнаруживается много рисунков). Внутри кургана располагалось деревянное сооружение в виде «ящика» с покрытием из дерева и камня. Ко второму типу — курганы, содержащие трупосожжение. Это коллективные усыпальницы, в которых погребались 30-40 чел. и более. Большая часть предметов в таких могилах сильно повреждена огнём [25]. Время возникновения и существования памятников, как это представлял Д.Г. Мессершмидт, можно установить лишь косвенно. По его мнению, появляются они «в эпоху скифов» и существуют вплоть «до прихода современных народов». Хронологическое разграничение наблюдаемых им памятников осуществлялось им неопределённым образом. Указывалось лишь на то, что не все среди них одинаково древние.

Не меньший интерес с исторической точки зрения представляют взгляды на сибирские древности второго участника экспедиции — Ф.И. Страленберга. Весной 1722 г. он, получив разрешение вернуться на родину, покинул Д.Г. Мессершмидта и выехал в Тобольск, а оттуда в Москву и Петербург. В 1730 г. в Стокгольме вышла в свет его книга «Das Nord- und Ostliche Theil von Europa und Asia». Тринадцатая глава этого интереснейшего сочинения посвящена древним памятникам культуры народов Сибири. Для европейских исследователей древностей описание и классификация находок из далёкой и почти совершенно неведомой «Татарии», Северной Азии вызывали большой интерес, поскольку то и другое основывалось на личных наблюдениях автора.

Сибирские древности Ф.И. Страленберг описывал по так называемым «классам»: 1) могилы и могильные холмы; 2) письменные знаки (characteres) (рис. 8), иероглифы и иероглифические изображения; 3) медали; 4) обелиски (рис. 9). Могилы и могильные холмы подразделялись им на три типа: а) большие земляные курганы, расположенные друг от друга так, что издали они напоминали небольшую горную цепь; б) курганы, имеющие четырёхугольные или треугольные каменные оградки; в) курганы с насыпью из камней. В отличие от Д.Г. Мессершмидта Ф.И. Страленберг, разделяя курганы на группы, не учитывал особенностей конструкций могил и обряда захоронений, ограничиваясь часто акцентацией на внешние их признаки. В могилах бугровщики, как отмечал Ф.И. Страленберг, в большом количестве находили самую разнообразную утварь: сосуды глиняные и металлические, принадлежности конской сбруи, различные предметы, служившие для украшения тела и одежды, «сабли», кинжалы, ножи, небольшие металлические «идолы» и «медали» из золота и серебра, золо-

(18/19)

Рис. 8. Письменные знаки.

(Открыть Рис. 8 в новом окне)

тые «шахматы» и большие золотые пластины, на которые клали умерших. В могилах «бедных людей», по его мнению, преобладали вещи из красной меди и железа — наконечники стрел, мечи, кинжалы, стремена, полированные металлические зеркала с «письменными знаками» [26]. Ф.И. Страленберг утверждал, что оружие изготовлялось способом отливки, а не ковки. К медалям он относил большую группу изделий из металла (бронзы, железа, золота, серебра), имевших плоскую, прямоугольную и овальную форму пластин, украшенных различными изображениями. Как «обелиски» Ф.И. Страленберг описал каменные изваяния и стелы с «надписями» и рисунками.

Экспедиция Д.Г. Мессершмидта, выполняя программу по ознакомлению и предварительному изучению сибирской старины,

(19/20)

Рис. 9. Изваяние женщины со среднего Енисея.

особое внимание уделяла поискам и собиранию памятников письменности. Участники экспедиции справедливо полагали, что такого рода источник может пролить особо яркий свет на древнюю историю «Татарии». Примечательно, что Ф.И. Страленберг в отличие от Д.Г. Мессершмидта относил к памятникам письменности не только непосредственно письмена, но и рисунки на скалах и стелах. Он подразделил их на две группы: 1. «charackteres» — письменные знаки и рисунки на скалах, могильных камнях, металлических предметах. Они имели, как считал Ф.И. Страленберг, особенное, тайное значение и употреблялись для различных «суеверных целей»; 2. Иероглифы или иероглифические изображения, к которым Ф.И. Страленберг причислил обнаруженные в Сибири (в том числе и на Енисее) памятники письменности. Одни из них представлялись ему похожими на арабские, другие же напоминали китайские иероглифы, третьи — «тангутские буквы» [27]. Итак, по его мнению, на Енисее существовало два рода письма — одно символическое, таинственное по значению, какое употреблялось древнейшими египтянами. Многие из этих таинственных письменных знаков написаны были «нестираемой» красной краской, которой, как отмечал Ф.И. Страленберг, когда-то писали в Исландии на костях. Второй же род письма — светский, понятный, претерпевший в процессе становления и развития различные влияния.

Ф.И. Страленберг — соратник и помощник Д.Г. Мессершмидта по экспедиции. Бесспорно, что всё, связанное с сибирскими древностями, обсуждалось ими в деталях. Поэтому те мысли и идеи, которые он изложил на страницах книги, можно, в сущности, считать плодом их совместной работы. Всё это весьма созвучно тому, что написано в дневниках экспедиции. И все же, если у Д.Г. Мессершмидта можно увидеть лишь попытки осмысления археологического материала в основном в общем плане, то Ф.И. Страленберг, используя сравнительный метод, явно продвинулся в конечных результатах исследований значительно дальше. Долгие годы жизни в Сибири позволили ему, в частности, хорошо познакомиться со многими сторонами быта её коренного населения. Поэтому особого упоминания заслуживает то обстоятельство,

(20/21)

что для объяснения некоторых элементов культуры древних обитателей Сибири он попытался использовать свои этнографические наблюдения. Так, чтобы понять назначение и смысл наскальных рисунков и различных знаков, Ф.И. Страленберг обратился к изображениям на шаманских бубнах лопарей и остяков и указал на их сходство. Он же неоднократно отмечал, что скалы с рисунками и каменные изваяния особо почитались местными народами. Отметив, что у остяков деревянные и металлические «идолы» и пластины с изображениями животных (подобные как раз и рисовались ими на бубнах) есть предметы «суеверного почитания», Ф.И. Страленберг сделал правильное замечание, что к подобным вещам из могил в прошлом могло быть такое же отношение. Все это привело к выводу о культовом назначении скульптур животных и людей из камня и металла, памятников письменности и наскальных рисунков. Он в итоге стал первым из исследователей сибирских древностей, кто увидел в объектах материальной культуры отражение идеологии древнего человека.

Основную массу сибирских памятников Ф.И. Страленберг, как и Д.Г. Мессершмидт, считал скифскими. Последние затем были сменены «древнетатарскими». Этим и завершились попытки хронологического подразделения древностей. Для доказательства принадлежности сибирских памятников «древним азиатским скифам» Ф.И. Страленберг, следуя древней традиции европейской исторической науки, привёл сведения из Геродота. Что касается идеи о том, что часть южносибирских памятников принадлежала древним «татарам», то следует учитывать, что после нашествия монголов на Европу в науке столь же традиционным считалось мнение о заселённости Сибири исключительно «татарами».

Интересными и весьма плодотворными оказались утверждения Ф.И. Страленберга о сходстве некоторых элементов культур среднего Енисея и Европейского Севера (Скандинавии). К ним он отнёс определённые черты религии и погребального культа (поклонение изображениям людей и животных, сопровождение умерших вещами, сооружение курганов с каменными оградками и стелами по углам), а также, чему придавалось большое значение, руническую письменность. Все это, по его мнению, не случайно и объяснялось единым для обоих регионов источником происхождения и культурных заимствований, который находится на юге (район Среднего и Ближнего Востока). В Сибири названные элементы культуры оказались в результате прямых контактов «древних азиатских скифов» и «древних татар» с персами, власть которых, по представлениям европейской исторической науки того времени и, естественно, автора гипотезы, распространялась далеко на север, до «Великой Татарии». В Скандинавию же эти элементы были занесены мифическим Одином и его сторонниками с юга. Далее Ф.И. Страленберг отметил, что возможны и другие источники культурных заимствований древними сибиряками (Китай), но слабая изученность не позволяет с достоверностью их определить.

(21/22)

Итак, если попытаться в нескольких словах отобразить суть исторической концепции Ф.И. Страленберга, то можно было бы, используя современную терминологию, эти мысли путешественника назвать идеей об истоках и генезисе древних сибирских культур. Процесс их формирования представлялся достаточно сложным. Они постоянно испытывали сильное влияние извне и именно поэтому в комплексе памятников старины Сибири предстают перед исследователем столь разнообразными.

На этом можно было бы закончить изложение материалов по древней Сибири, приведённых в книге Ф.И. Страленберга, если бы не любопытная гипотеза, высказанная в начале его сочинения и сыгравшая впоследствии важную роль в сибирской археологии. Давая описание основных народов, живших в Сибири, Ф.И. Страленберг, основываясь на личных наблюдениях, писал, что кроме «татар» здесь живут многие другие народы, которые он подразделил на шесть классов. В основу классификации было положено сопоставление языков этих народов, что позволило установить связь между языковыми группами и свести полученные данные в таблицу. И хотя построения Ф.И. Страленберга представляются теперь весьма несовершенными, он, как это ни странно, пришёл в итоге в общем к правильным выводам — вогульский, мордовский, черемисский, пермяцкий, вотяцкий, остяцкий языки образуют родственную группу языков. Эти народы, теперь живущие в Восточной Европе и частично в Сибири, в древности, как считал Ф.И. Страленберг, составляли один народ и жили в одном районе. К аналогичным выводам впоследствии пришёл также П.С. Паллас, опираясь на значительно более серьёзные лингвистические изыскания [28]. Указания Ф.И. Страленберга на сходство южносибирских и североевропейских культурных комплексов и его лингвистические выводы породили позже стремление искать прародину угро-финских народов в Сибири, в частности на Алтае-Саянском нагорье.

Результаты исследований экспедиции Д.Г. Мессершмидта в Минусинской котловине можно считать для того времени весьма значительными. Участники её открыли и обследовали большую группу разнообразных памятников старины, расположенных между Кузнецким Алатау и Енисеем. Они впервые собрали и подвергли предварительному анализу ценнейший материал, с которым русская и европейская наука познакомилась из опубликованных позже работ впервые. Итоги археологических изысканий были изложены в III т. рукописного сочинения Д.Г. Мессершмидта «Sibiria perlustrata». (Том этот назывался «Philologio-Historico-Monimentario et Antiquariocuriosus», в дневниках, а также в книге Ф.И. Страленберга «Das Nord- und Ostliche Theil von Europa und Asia».) В последнем труде впервые описывались и публиковались рисунки конкретных памятников культуры. Программа археологического изучения Сибири, составленная руководителем экспедиции, была в общих чертах выполнена. Анализируя результаты проведенных исследований, необходимо отметить спра-

(22/23)

ведливость заключения биографа Д.Г. Мессершмидта М.Г. Новлянской в части, касающейся археологии: он не ограничивался «только простой регистрацией наблюдений и ролью собирателя всякого рода достопримечательностей. Он считал необходимым не только давать подробное описание наиболее интересных памятников древности» [29], но и попытаться осмыслить увиденное, свести его в общую систему. Вся совокупность обнаруженных древностей была разбита на определённые виды: курганы, каменные изваяния, стелы с рисунками и письменными знаками, изделия из металла, наскальные рисунки, памятники письменности. Курганы, в свою очередь, подразделялись Д.Г. Мессершмидтом на два, а Ф.И. Страленбергом на три типа. Некоторые из них сопровождались изваяниями и стелами с рисунками и письменами. Они же отметили трупосожжение и коллективные захоронения как характерный признак обряда древних погребений Южной Сибири.

В ходе экспедиции складывались зачатки научной методики изучения памятников старины, ставшей характерной для последующих академических экспедиций. В частности, непременным стало требование описания и точной фиксации памятников, зарисовки или копирования их. Примечательно, что уже первые научные раскопки курганов проводились с учётом именно этой методики. Приемы работы самого Д.Г. Мессершмидта отличались тщательным изучением и проверкой фактов на месте, сбором всякого рода дополнительных данных, всесторонней характеристикой их. Ф.И. Страленберг по существу впервые применил в своих научных изысканиях сравнительный метод. Пытаясь понять смысл некоторых загадочных элементов древней культуры, он привлёк для аналогии сведения, содержащиеся в трудах европейских учёных, а также этнографические данные, собранные им самим в Сибири. Это была первая в истории сибирской археологии попытка интерпретировать древности с помощью этнографии. Используя такой приём, Ф.И. Страленберг сделал посильные выводы о культовом характере предметов изобразительного творчества, что нельзя не считать довольно серьёзным достижением одного из первых исследователей сибирских древностей.

Подводя краткий итог работ экспедиции Д.Г. Мессершмидта в сфере сибирской археологии, можно констатировать, что исторический процесс в целом на территории Южной Сибири ее ведущие участники представляли в следующем виде: первыми жителями этого края, оставившими в особенности многочисленные памятники старины, были «древние азиатские скифы» и «древние татары», пришедшие на смену им. Затем началась история современных сибирских народов, однако когда они здесь появились — неизвестно. Авторами допускалась в определённой мере мысль о преемственности между древними и современными народами, о чем свидетельствуют неоднократно высказанные членами экспедиции замечания об обрядах поклонения у остяков и «минусинских татар» и «кыргизов» «каменным и металлическим изваяниям», изображениям животных на скалах, которые были исполнены в глу-

(23/24)

бокой древности. Весьма примечательными выглядят, кроме того, попытки широких исторических сопоставлений с указанием возможных связей сибирских древностей с миром «культуры персов», народов Ближнего Востока и даже Европейского Севера. Конечно, аргументация всех этих важных положений выглядит наивной и во многом бездоказательной. Что касается исключительно важного вопроса, связанного с «древним сибирским письмом», то Л.Р. Кызласов совершенно справедливо отметил, что «Д.Г. Мессершмидт — первый исследователь, открывший для науки енисейскую письменность, как впоследствии выяснилось, средневековую письменность хакасов VII-XIII вв.» [30]. Именно он впервые по сходству знаков назвал ее ошибочно «рунической», хотя и правильно полагал, что не все зафиксированные знаки в действительности являются рунами.

Научное осмысление материала участниками экспедиции носило, конечно, ещё зачастую предельно наивный характер. Наряду с достоверными источниками они использовали библейские и мифологические сюжеты, в силу чего высказанные точки зрения больше напоминали домыслы, чем научные гипотезы. Однако надо учитывать время, когда было произведено это обобщение крайне скудных сведений, имевшихся тогда в распоряжении науки.

[13] Кызласов Л.Р. Начало сибирской археологии. В кн.: Историко-археологический сборник, 1962, с. 49.

[14] Новлянская М.Г. Филипп Иоганн Страленберг. Его работы по исследованию Сибири. М.-Л., 1966, с. 38-39; Новлянская М.Г. Даниил Готлиб Мессершмидт ц его работы по исследованию Сибири. Л., 1970. с. 29-30.

[15] Messersclimidt D.G. Forschungsreise durch Sibirien. 1720-1727. Teil I. Tagebuchaufreichungen Januar 1721-1722. Berlin, 1962, S. 168.

[16] Messerschmidt D.G. Forschungsreise..., S. 272.

[17] Ibid. S. 289.

[18] Ibid. S. 172, 181.

[19] Ibid. S. 172.

[20] Ibid. S. 289.

[21] Ibid. S. 294-296.

[22] Ibid. S. 298-300.

[23] Ibid. S. 99, 224, 300.

[24] Ibid. S. 300.

[25] Ibid. S. 166-167, 174, 272, 274, 295-296, 298, 300.

[26] Stralenberg F.I. Das Nord- und Ostliche Theil von Europa und Asia. Stockholm, 1770, S. 356-357, 359.

[27] Stralenberg F.I. Das Nord..., S. 60-362.

[28] Паллас П.С. Сравнительные словари всех языков и наречий. Спб, 1787-1789. Т. 1-2.

[29] Новлянская М.Г. Даниил Готлиб Мессершмидт, с. 16-17.

[30] Кызласов Л.Р. Начало сибирской археологии..., с. 50-51.

наверх