О.Д. Дашевская, Г.А. Лордкипанидзе
Скифское изваяние из Восточной Грузии.
В последних обобщающих трудах по скифской монументальной скульптуре учтено до 150 разновременных памятников VII-III вв. до н.э. (Петренко В.Г., 1989; Ольховский B.C., Евдокимов Г.Л., 1994). При выявленных исследователями особенностях, присущих тем или иным хронологическим и территориальным группам изваяний, каждое из них индивидуально и неповторимо. И публикуемая находка (рис. 1) добавляет новые детали к формам, наборам и сочетаниям характерных атрибутов скифских антропоморфных изображений. Но главное то, что она принципиально расширяет ареал распространения такого рода памятников.
В 1981 г. Кахетская археологическая экспедиция Академии наук Грузии, руководимая К.Н. Пицхелаури, при раскопках курганного могильника III-II тыс. до н.э. в местечке Зеиани у с. Манави Сагареджойского района обнаружила в одном из курганов скифское каменное изваяние (Пицхелаури К.Н., 1985, с. 19, 20; Чхеидзе М.Г., 1991) *. [сноска: * Хранится в г. Сагареджо на Археологической базе Кахетской экспедиции АН Грузии. Авторы приносят благодарность начальнику экспедиции К.Н. Пицхелаури за предоставленную возможность данной публикации памятника.] Оно находилось в почти вертикальном положении в центральной части насыпи кургана; рядом обнаружены фрагменты железных предметов (скоб?) — возможные остатки инвентаря разрушенного скифского погребения. Изваяние высечено из местного серо-жёлтого песчаника. Высота полностью сохранившейся скульптуры достигает 2,2 м при максимальной ширине 0,4 м и средней толщине плиты 0,2 м. Клинообразная форма четырёхгранного основания указывает на то, что оно в своё время вкапывалось в землю. Изваяние стояло, надо полагать, на том кургане, где и было впоследствии найдено. Сильная пересечённость местности исключает возможность его транспортировки издалека.
Зеианская каменная фигура воспроизводит традиционный облик скифского воина. Голова моделирована и округлена, лицо и затылок плоские. Лицо имеет форму широкого овала, глаза, нос и рот обозначены точечными углублениями, уши — рельефом. Под ушами и на затылке гравировкой подчёркнут нижний край причёски; подбородок выше уровня плеч. Шея отделена от туловища рельефной массивной витой гривной. Руки, выполненные рельефом, согнуты: правая — под острым (?) углом, левая — под прямым. Кисть правой руки повреждена выветренностью камня. Пальцы левой руки слегка выделены, и от них спускается, пересекая пояс, вертикальная линия, в которой можно видеть нагайку. Пояс показан двумя врезанными линиями спереди (где он вместе с нагайкой повреждён сколом) и по бокам. Под поясом расширением стелы выделены бёдра, затем плита постепенно сужается книзу. В гравированных неглубоких линиях на передней плоскости плиты ниже пояса можно усмотреть контуры ног и седла (?).
К поясу на правом боку подвешены крест-накрест два меча и боевой топор, на левом боку — налучие, украшенное изображением сидящего зайца. Все предметы вооружения (кроме топорища) даны контуром, схематично. У акинаков отсутствуют рукояти, зато имеются дополнительные продольные линии на ножнах, снабжённых овально-ромбическими бутеролями. Топор с треугольным лезвием и коротким обухом помещён над мечами и направлен лезвием назад. Верхний конец лука, торчащего из налучия выше пояса, не проработан и теряется за локтем фигуры.
Отметим некоторые особенности изображённых предметов, интересные как дополнение к уже известным и весьма важные для датировки памятника. Так, наличие двух мечей на одном изваянии до сих пор было зафиксировано лишь трижды, причём во всех случаях один из мечей располагался на правой, а другой — на передней стороне стелы. Архаичной чертой, свойственной изображениям VII-VI вв. до н.э., является помещение меча (в данном случае — двух) на правом боку, наличие бутероли на конце ножен (Ольховский B.C., Евдокимов Г.Л., 1994, с. 73, табл. 18). Новым вариантом оказывается и расположение секиры поверх двух скрещённых мечей; сам же факт её присутствия среди атрибутов нашего экземпляра указывает на ту же раннюю дату (Ольховский B.C., Евдокимов Г.Л., 1994, с. 71, табл. 16). Этому не противоречит и форма секиры (Iллiнська В.А., 1961, с. 52 сл.).
(99/100)
Рис. 1. Каменное изваяние из Зеиани (Восточная Грузия).
Заслуживает внимания и контурное изображение зайца на горите. Хорошо известно, что скифы украшали налучия и другие предметы металлическими (чаще золотыми) бляхами в зверином стиле, как бы придававшими силу, быстроту, меткость воину; при этом заяц встречается очень редко и не ранее IV в. до н.э., например, на животе золотого оленя из кургана Куль-Оба (Граков Б.Н., 1971, с. 99-103). В отличие от предметов работы греческих торевтов, а также единственного для скифских антрпоморфов изображения животного (пантеры), подражающего бляхам звериного стиля, на горите фигуры из станицы Манычской (Ольховский B.C., Евдокимов Г.Л., 1994, №154), рисунок на нашей стеле можно отнести к образцам собственно скифского искусства и считать наиболее ранним изображением зайца. [Прим.сайта: как доказал В.С. Ольховский (2005: 105 и 213. Ил. 65), здесь изображён олень, а не заяц.]
Иконография самой фигуры обнаруживает сочетание разного рода признаков. Лишь условно можно признать в ней «сидящую фигуру», поскольку у такого рода экземпляров ноги обычно изображались рельефом и по крайней мере с трёх сторон плиты, тогда как в рассматриваемом случае они даже на фасадной плоскости неясны. Впрочем, ноги на скифских архаических изваяниях настолько редки, что могло и не быть устоявшейся традиции их изображения. Изваяние из Кахетии ближе к полуфигурам, выполненным в технике плоской скульптуры с применением подтёски и гравировки. Такой тип появляется почти одновременно с антропоморфными столбами уже в VII-VI вв. до н.э. (особенно распространён он был в это время на Северном Кавказе) и продолжает бытовать позже (Ольховский B.C., Евдокимов Г.Л., 1994, с. 50 сл.). Положение рук на рассматриваемой фигуре не противоречит такой дате: оно, по наблюдениям В.С. Ольховского (вариант 10), встречается на северокавказских памятниках VII-V вв. до н.э. К архаическим чертам относится и изображение ушей в виде
(100/101)
незамкнутых рельефных овалов на боковых гранях головы (вариант 2). Не свойственной изваяниям VII-VI вв. до н.э. считается моделировка шеи (Ольховский B.C., Евдокимов Г.Л., 1994, с. 56), однако в какой-то степени её можно проследить на экземплярах этого периода с Северного Кавказа — из Кисловодска (Петренко В.Г., 1986, с. 160, рис. 1, 1) и Зеленчука Мостового (Ольховский B.C., Ложкин М.Н., 1992, с. 202, 203, рис. 3, 2). Кстати, зеленчукское изваяние по расположению атрибутов близко нашему.
В предварительной публикации скульптура из Кахетии была датирована 1-й половиной V в. до н.э. (Чхаидзе М.Г., 1991, с. 9). Опираясь на новейшие исследования и суммируя все характерные признаки данной находки, мы считаем возможным удревнить её дату, отодвинув последнюю к концу VII-VI вв. до н.э.
Фигура скифского воина, наделенного атрибутами власти и силы, была предназначена возвышаться над курганом, воплощая героизированного умершего (Граков Б.Н., 1971, с. 87) или же божественного прародителя скифов Таргитая-Геракла (Шульц П.Н., 1976, с. 27; Раевский Д.С., 1983; Он же, 1985, с. 136-144), которому могли придаваться и индивидуальные черты покойного. Если допустить, что в нашем случае образ был задуман как всадник (Ольховский B.C., Евдокимов Г.Л., 1994, с. 54), то здесь предпочтительнее первая гипотеза.
Изучение скифских каменных изваяний на широкой территории их распространения от Подунавья до Предкавказья показывает, что наиболее ранние памятники, относящиеся к VII-VI вв. до н.э., концентрируются на Северном Кавказе, где и предполагается очаг формирования скифской монументальной скульптуры (Петренко В.Г., 1989, с. 105; Ольховский B.C., Евдокимов Г.Л., 1994, с.76). В Закавказье же скифское изваяние встречено впервые.
Присутствие скифских кочевых племён в Закавказье, в частности, в степных районах Восточной Грузии и в период переднеазиатских походов скифов отразилось в ряде погребальных комплексов, содержащих скифское оружие, конскую узду и другие предметы VII-VI вв. до н.э. (Авалишвили Г.Б., 1974, с. 91, 97, 191; Есаян С.А., Погребова М.Н., 1985, с. 31-33, 133 сл.). Исследователи отмечали, что продвижение скифов в Переднюю Азию через Кавказ могло осуществляться в разное время и различными путями, среди которых важным и согласующим со свидетельством Геродота (Her., I, 103-104), представляется Дербентский проход (Крупнов Е.И., 1954, с. 193, 194; Есаян С.А., Погребова М.Н., 1985, с. 6, 7). Находка скифской архаической монументальной скульптуры в иоро-алазанском бассейне, недалеко от Дербентского прохода, определённо указывает на этот конкретный путь.
Литература. ^
Авалишвили Г.Б., 1974. Квемо (Нижняя) Картли в первой половине I тысячелетия до н.э. Тбилиси (на груз.яз.).
Пицхелаури К.Н., 1985. Кахетская археологическая экспедиция // Полевые археологические исследования в Грузии в 1981 г. Тбилиси.
Чхаидзе М.Г., 1991. Каменное изваяние из Зеянских земель. Тбилиси (на груз.яз.).
|