Н.В. Полосьмак
Изображение рыбы в искусстве пазырыкской культуры.
Немногочисленные фигуры рыб из Пазырыкских курганов мало привлекали внимание исследователей. Они являлись декоративными украшениями, подвешивавшимися к нарядным покрытиям сёдел. На одном седле их по шесть с каждой стороны. Подвески вырезаны из толстой кожи, к плавникам привязаны пучки конского волоса, выкрашенного в красный цвет. На другом седле подвески были вырезаны из войлока и покрыты тонкой кожей, их было по две с каждой стороны, и они представляли собой фигуры рыб с головами баранов во рту (Руденко, 1953). Золотые листики в виде рыбок извест-
(134/135)
ны из второго Туэктинского кургана, они покрывали вырезанные из дерева подвески к конской упряжи или нашивные бляшки (Руденко, 1966 [1960]). Графическое изображение рыбы известно по татуировке на правой ноге мужчины, похороненного во втором Пазырыкском кургане. По поводу него С.И. Руденко писал, что «судя по общему очертанию тела и головы, по форме хвостового плавника, а главное — по наличию трёх усиков (одного на подбородке посередине и двух у передних носовых отверстий) надо полагать, что мы имеем дело с изображением налима» (Руденко, 1953).
Раскопки В.Д. Кубарева в Юго-Восточном Алтае показали, что изображения рыбы присутствовали и в рядовых захоронениях пазырыкцев. Причём здесь они украшали не конскую упряжь, а одежду. Так, в кургане 3 могильника Уландрык IV в мужском погребении были найдены две парные аппликации из берёсты: голова льва, держащая в пасти голову извивающейся рыбы. Один из фрагментов подвесного ремня для подвешивания кинжала к поясу из могильника Уландрык также выполнен в виде рыбы (Кубарев, 1987). В Ак-Алахинском кургане (Бертекская котловина, Южный Алтай) войлочные изображения рыб встречены в убранстве коней. К трём покрытиям седел с каждой стороны крепилось по две фигурки рыбы. Каждый комплект (4 штуки) отличался от другого орнаментацией и цветом. (Р. 1) Так, на четырёх красных рыбах были нашиты аппликации в виде фигурок грифонов. Другие четыре рыбы украшены внутри своеобразными «розетками» из двух противопоставленных головок орлов. И на последнем комплекте изображена орнаментальная композиция из разноцветных войлочных завитков. В пазырыкской культуре изображения рыб имеют совершенно особую иконографию, отличающуюся от сакской и скифской. Во всех перечисленных выше изображениях передан образ одной реальной хищной рыбы — налима. Они всегда даны как развёрнутый вид сверху. У рыб обозначены два глаза с выделенными зрачками, жаберные крышки, раздвоенный хвост, от трёх и более пар орнаментированных плавников. Наиболее близкие аналогии именно такой иконографии рыбы известны среди изображений на древней китайской бронзе конца II тыс. до н.э. Например, на тазах (пань) из Шаньси, из уезда Цинцзянь) рельефом переданы изображения рыб как вид сверху, с выделенными жаберными крышками и раздвоенными хвостом (Каогу, 1980, №1; 1984, №8 и др.). Подобный принятому в пазырыкском искусстве ракурс изображения рыбы известен на рукоятях нескольких тагарских ножей из собрания ГИМ. Резные фигурки рыб тоже даны как вид сверху, причем
(135/136)
на одном из ножей изображён налим (Филиппова, 1990). Анализируя образ рыбы в пазырыкском искусстве, С.В. Киселёв пришёл к выводу, что он был занес`н на Алтай с юго-запада, из областей скифо-сакской культуры, где изображения рыб характерны «для древнейшего периода и встречены на тех скифских памятниках, которые отличает близость к новоассирийскому и урартскому искусству» (украшения золотых ножен Келермесского и Мельгуновского курганов). С конца VI в. до н.э. в уборе скифских коней появляются нащёчники в виде рыб (Волковцы, позже — Солоха и др.) (Киселёв, 1951). Семантика образа рыбы удивительно единообразна у самых различных народов с глубокой древности до современности (Топоров, 1982 [статья «Рыба» в энциклопедии «Мифы народов мира»]). Одним из её главных значений было маркировать «нижний» мир. Семантическая близость образов рыбы в скифском и пазырыкском искусстве являлась причиной одинакового использования их изображений в уборах коней, например. Но само появление образа рыбы в изделиях пазырыкцев, на мой взгляд, никак не связано со скифским заимствованием. Свидетельство тому — особая оригинальная иконография фантастических пазырыкских рыб, нашедших воплощение в реальном прототипе — налиме. Анализируя серовские каменные рыбы-приманки, А.П. Окладников заметил, что «излюбленным объектом неолитических скульпторов из всех видов рыб, населяющих сибирские водоёмы, служил налим или очень близкая к нему по форме широколобка (бычок)». Объясняя причину такого явления, Алексей Павлович приводит убедительный этнографический материал об особом месте налима у различных сибирских народов. Именно налим играл большую роль в шаманских мистериях, при лечении больных, а у тунгусов и бурят зафиксированы следы почитания налима как предка-прародителя и т.п. (Окладников, 1950). Подобных фактов особого отношения к налиму довольно много и у угров Западной Сибири. Чем поразили эти рыбы воображение пазырыкцев, трудно сказать. Скорее всего, они знали, что налимы могут питаться падалью, трупами. В этой связи любопытен тот факт, что «тела» многих ак-алахинских рыб покрыты аппликациями, изображающими грифов. Это сочетание в одном изделии двух видов трупоядных (в фантастическом, мифологическом виде), имеет глубокий смысл. Символика смерти, несомненно присутствовала в погребальном убранстве коней. Кажется вероятным, что сложение иконографии пазырыкской рыбы происходило на месте, скорее в связи с древним населением к северо-востоку от Алтая, чем с юго-западным — скифо-сакским. Мифическая рыба — один из наиболее ориги-
(136/137)
Рис. 1. Реконструкция войлочного покрытия седла.
Ак-алахинский курган.
(137/138)
нальных образов пазырыкского искусства, семантика которого может пролить свет на некоторые мифологические представления древнего населения Горного Алтая.
|