А.В. Виноградов
Памятник алды-бельской культуры в Туве.
Распространение памятников алды-бельского типа раннескифского времени, [1] их относительная хронология [2] и соотношение с царским курганом Аржан [3] — вот круг проблем, имеющих особое значение не только для археологии Центральной Азии, но и для скифологии в целом. [4] Некоторый вклад в изучение упомянутых проблем внесла Сибирская археологическая экспедиция Ленинградского Дворца пионеров им. А.А. Жданова, начавшая разведочные работы в высокогорных районах Саян в 1973 г.
В 1976 году экспедиция приступила к стационарному исследованию памятников скифского времени в Дзун-Хемчикском районе Тувинской АССР.
Раскопки велись на могильном комплексе в урочище Усть-Хадынных (правый берег реки Усту-Ишкин), где в ходе разведочных работ были обнаружены разновременные археологические памятники: алды-бельские и саглынские курганы, тюркские поминальные оградки, погребения кыргызского времени и другие объекты.
(60/61)
Основные работы были сосредоточены на кургане 4 могильника Усть-Хадынных-1, который по внешним поисковым признакам ещё до начала раскопок был отнесён к алды-бельской культуре. [5] Наземное сооружение кургана — из земли и валунов — имело округлую в плане форму, в задернованных полах прослеживался развал крепиды из более крупных валунов. Вместе с курганом 3 исследуемый памятник входил в единый комплекс, длинной осью ориентированный в направлении, близком к меридиональному.
В ходе раскопок кургана было выявлено точное соответствие всех деталей его конструкции алды-бельским традициям.
1. Крепида, имевшая первоначально вид невысокой округлой в плане стенки, сложенной из крупных валунов, была прослежена до её основания на уровне древней дневной поверхности.
2. Топография пяти могильных пятен, выявленных в пределах крепиды: главное погребение под центром кургана, остальные — дугой вокруг него с ЮЗ, СЗ, С и ССВ сторон.
3. Пять одиночных погребений: два взрослых, одно — подростка и два — младенцев были обнаружены после разборки заполнения могильных ям. Взрослые погребения находились в бревенчатых срубах, погребение подростка — в деревянной колоде, погребения младенцев — в неглубоких грунтовых ямах, выложенных по краю валунами и перекрытых жердями.
4. Положение погребённых установлено, в первую очередь, по непотревоженному СЗ погребению (могила 3) — скорченное на левом боку с вытянутыми к коленям руками, ориентировка — головой на запад. В главном погребении, несмотря на нарушение его в древности, поза погребённого прослеживается вполне определённо: на левом боку головой на запад. Ориентировка погребения подростка (могила 5 — полностью разграбленная) определяется по сохранившимся костям черепа как западная.
Таким образом, в положении погребённых и в особенностях конструкции погребальных сооружений обнаруживается детальное соответствие ранее исследованным памятникам алды-бельской культуры и характеристике их особенностей. [6]
Из инвентаря главного погребения (могила 1) сохранилась после разграбления только костяная булавка — на дне могильной ямы у головы погребённого. Кроме неё, в заполне-
(61/62)
нии грабительской ямы было обнаружено костяное навершие в виде головы лошади с прижатыми ушами. [7] Сходство с известными изображениями на резных костяных псалиях из Посулья [8] позволяет предположительно трактовать нашу находку как навершие деревянного (?) псалия.
Непотревоженное СЗ погребение (могила 3) сохранило инвентарь погребения воина: бронзовый нож в кожаных ножнах, кожаный колчан со стрелами, бронзовый боевой чекан и кожаный пояс с бронзовыми наборными бляхами, обоймами и пряжкой (Рис. 1).
При вскрытии кожаного колчана был обнаружен набор боевых и охотничьих стрел — наконечники, бронзовые втульчатые: листовидный с шипом, башневидный, трёхлопастные с расщеплённой втулкой; черешковые трёхлопастные с усечённым черешком, а также деревянные томары. Все эти типы стрел раннескифского времени, как известно, были найдены в кургане Аржан.
Особый интерес представляют бляхи, пряжка и обоймы поясного набора. На бляхах и пряжке повторяется композиция, на которой изображены по две фигуры горных козлов с поджатыми ногами и по две головы хищных птиц. Стилистическое оформление фигур животных совпадает со стилистическими особенностями ряда предметов звериного стиля из кургана Аржан.
Массивный бронзовый боевой чекан украшен изображением головы хищной птицы у основания бойка. Боёк и обушок — круглые в сечении — имеют четырёхгранные окончания. Сохранилась часть рукоятки чекана и деревянная шпонка, фиксирующая втулку чекана на рукояти.
Чеканы до сих пор не были найдены среди инвентаря алды-бельских погребений среднего социального слоя. Ближайшую аналогию нашей находке представляет чекан, найденный вблизи центрального сруба кургана Аржан. [9]
Общеизвестно, что погребальный обряд, строго регламентированный традицией, является одним из наиболее устойчивых элементов археологической культуры. В связи с этим нельзя не обратить внимание на отличие инвентаря погребений раскопанного нами кургана от ранее исследованных алды-бельских погребений среднего социального слоя. [10]
(62/63)
Рис. 1. Могильник Усту-Ишкин 1, курган 4.
Инвентарь: 1 — бронзовый нож в кожаных ножнах; 2-6 — бронзовые наконечники стрел; 7-8 — томары; 9 — бронзовый чекан; 10 — костяное навершие; 11 — костяная булавка; 12 — бронзовая пряжка; 13 — кожаный пояс с бронзовыми наборными бляхами.
Однако следует иметь в виду, что погребальный обряд — это система действий, связанных с погребением умершего соплеменника и включающих в себя постройку погребальной камеры и возведение наземного сооружения. Обряд предусматривает, какие категории вещей должны сопровождать умершего в потусторонний мир, но не более. И, поскольку эволюция живой материальной культуры безусловно опере-
(63/64)
жает консервативный погребальный обряд, мы вправе считать различия в характере инвентаря различиями хронологического порядка.
Архаичность форм бронзовых наконечников стрел и стилистические особенности изображений зверей на бляшках позволяют считать исследованный курган старше абсолютного большинства ранее известных алды-бельских памятников. Аналогии в инвентаре дают возможность синхронизировать его с курганом Аржан раннего этапа алды-бельской культуры [11] и датировать VII в. до н.э. (М.П. Грязнов и М.X. Маннай-оол определяют этот хронологический отрезок как аржанский этап раннескифского времени). [12]
Нахождение алды-бельских памятников в столь большом удалении от Турано-Уюкской и Улуг-Хемской котловин показывает широкое, а не узколокальное распространение памятников этой культуры раннескифского времени.
Таким образом, положено начало заполнению лакуны в цепи пространственной связи кургана Аржан с алды-бельскими памятниками среднего социального слоя.
[1] А.Д. Грач. Новые данные о древней истории Тувы. УЗ ТНИИЯЛИ, вып. XV, Кызыл, 1971, с. 96.
[3] М.П. Грязнов, М.X. Маннай-оол. Курган Аржан — могила царя скифского времени. УЗ ТНИИЯЛИ, вып. XVI, Кызыл, 1973, с. 192-206.
[4] В литературе существует точка зрения, согласно которой все археологические памятники Тувы скифского времени составляют единую археологическую культуру: С.И. Вайнштейн. Археологические исследования в Туве в 1955 г., УЗ ТНИИЯЛИ, вып. IV, Кызыл, 1956; С.И. Вайнштейн. Некоторые итоги работ археологической экспедиции Тувинского НИИЯЛИ в 1956-1957 гг., УЗ ТНИИЯЛИ, вып. VI, Кызыл, 1958; Л.Р. Кызласов. Этапы древнейшей истории Тувы (в кратком изложении) ВМГУ (серия историческая) №4, 1958; М.X. Маннай-оол. Тува в скифское время (уюкская культура), М., 1970; Н.Л. Членова. Первые комплексы раннескифского времени из Тувы. КСИА, вып. 107, 1966.
[5] А.Д. Грач. Новые данные о древней истории Тувы. УЗ ТНИИЯЛИ, вып. XV, Кызыл, 1971, с. 96.
[7] В.А. Ильинская. Некоторые мотивы раннескифского звериного стиля. СА, 1965, I, с. 88.
[8] В.А. Ильинская. Современное состояние проблемы скифского звериного стиля. Сб. «Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народа [народов] Евразии». М., 1976, с. 18.
[9] М.П. Грязнов, М.X. Маннай-оол. Указ. соч., с. 198.
[10] А.Д. Грач. Алды-бельская культура раннескифского времени в Туве, с. 252.
[11] А.Д. Грач. Там же, с. 253.
[12] М.П. Грязнов, М.X. Маннай-оол. Курган Аржан по раскопкам 1973-1974 гг. УЗ ТНИИЯЛИ, вып. XVII, Кызыл, 1975, с. 196.
|