Э.Б. Вадецкая
Кара-Курген, Узун-Оба, Салбык, Большой Новосёловский
(версии о курганах вождей тагарских племён).
Курган Аржан отразил совокупность признаков, характеризующих захоронение вождя племени или племён. Напомню, что старый вождь был похоронен с женой или наложницей, в сопровождении «соумирающих» с ним вельмож, ему положены приношения как от своих подданных, так и соседей — от коней до утвари и тканей. Среди импортных и местных изделий преобладают те, что не получили ещё распространения в более широких слоях населения. Курган монументальнее других, расположенных поблизости, но не очень значительно (Грязнов, 1980). Сочетание «царственных» признаков кургана Аржан, видимо, неслучайно, устойчиво. В миниатюре они прослеживаются ещё в элитных курганах эпохи бронзы. Например, в оригинальном афанасьевском кургане у с. Восточное на Енисее (Вадецкая, 1980). Тем удивительнее, что здесь в предполагаемых курганах вождей племён скифо-сарматского времени нет значительных жертвоприношений, «соумирающих», приношений либо предметов, которые бы отсутствовали в курганах менее представительной власти. Социальная значимость памятников в минусинской историографии определяется, главным образом, монументальностью сооружения. С одной стороны, это логично. С другой стороны, в похоронной практике древних минусинцев было традиционным объединение коллективных усилий и при захоронении рядовых сородичей.
Все три кургана, которые принято связывать с вождями тагарских племён, имеют собственные названия (Кара-Курген, Узун-Оба, Салбык), расположены в Уйбатской степи, сильно разграблены, плохо исследованы, не имеют чётких культурно-хронологических признаков и датировок. Публикация отчетов раскопок А.В. Адрианова курганных групп Кара-Курген I и Узун-Оба является уже библиографической редкостью, а по результатам раскопок кургана Салбык дана лишь общая характеристика памятника (Адрианов, 1902-1924, с. 55-58;
(62/63)
Дэвлет, 1976). По этим и иным причинам эти курганы интерпретируются штампами (курганы то родовых, то племенных вождей) и без доказательств относятся то к подгорновским, то к саргашенским, хотя это принципиально разные общества. Указанные упрёки относятся и к моим собственным работам (Вадецкая, 1986, с. 95; 1989, с. 44),
Кара-Курген, к. 1 (диаметр 56 м, высота насыпи 4 м) по конструкции ограды (14 камней) и обеих могил (17 и 20 кв.м), облицованных деревом и покрытых накатом брёвен толщиной в 1 м, подобен крупным саргашенским. Самая большая плита в ограде высотой 3,2 м, шириной 2,1 м, толщиной в 40 см. В камерах произведено ритуальное сожжение. Дно одной ямы покрыто золой и углём с остатками травы. Посередине стояла большая плита и рядом крупный сосуд. С середины могилы собраны сожжёные кости человека, а по двум углам несожжёные. Кроме них, кости животных, бронзовый наконечник стрелы, кусок деревянного изделия. В углах сруба «стойки», видимо, от наверший. По наконечнику стрелы М.П. Грязнов предположил захоронение одного мужчины. На дне второй ямы были кости старого человека (некоторые позвонки срослись), животных. Кости раздроблены и в виде кусков, как при сожжении. Сам автор ракопок. А.В. Адрианов, предполагал «перезахоронение», ибо были позвонки с обломанными отростками. Собраны обломки бронзовых бус, браслета, 2 золотые обкладки блях из листового золота, золотая бляха, деревянная пуговица, облицованная золотом, 5 кружков из песчаника, диаметром 5 см. У борта ямы собрано несколько сожжёных косточек (Адрианов, 1902-1924, с. 55). Судя по деревянной бусине, вещи соответствуют саргашенскому этапу, однако, по указанию М.П. Грязнова, наконечник стрелы принадлежал к типу подгорновских — втульчатый с ромбическим пером (М.П. Грязнов «Минусинская курганная культура», рукопись, 1950, с. 42). С.В. Киселёв относил курган к сарагашенскому периоду (Киселёв, 1949, с. 154). В описи ГИМ вещи, в том числе 4 бронзовых наконечника (2 втульчатых, черешковый и пулевидный) смешаны из этого кургана и двух подгорновских — Кара-Курген, к. 4; Узун-Оба, к. 2 (по книге поступлений №36517, от 13.10.1898 г. №1582).
Курган Узун-Оба выглядит монументальным за счёт не менее 10 плит ограды высотой в 2,5-5 м и шириной до 1,7 м. Ещё сто лет назад такие глыбы не были редкостью на тагарских памятниках в
(63/64)
Абакано-Уйбатской стел и их постоянно вывозили местные жители для фундаментов домов и прочих построек (ИИМК, 1895, №72). Насыпь же кургана была всего в 1,2 м. По конструкции ограды и её размерам (26×31 м), по площади единственной могилы под насыпью (12 кв.м) и её конструкции в виде сруба и бревенчатого покрытия, курган похож на саргашенские. В камере были кости старика, животных и черепки сосудов (Адрианов, 1902-1924, с. 56). Орнамент последних — широкие желобки, разделённые острым ребром — могли принадлежать как подгорновской, так и, по мнению М.П. Грязнова, саргашенской посуде. Тем не менее, сам М.П. Грязнов оба кургана отнёс к подгорновскому этапу культуры, поэтому сравнивал внешний вид курганов не с крупнейшими в то время саргашенскими, с насыпью до 30-32 м (Тагарское оз. II, к. 1; Тагарское оз. III, раскопки Мартина, 1891 г.), а с подгорновскими, ограды которых не превышали 10×10 м. Значительная разница в их размерах и привела М.П. Грязнова к идее об исключительности курганов Кара-Курген и Узун-Оба. Почему?
По объективным причинам раскопки курганов происходили в спешке. Оба огромных памятника и два-три небольших раскапывались в сентябре. Но ещё 02.09.1895 г. А.В. Адрианов жаловался, что не может выехать на их раскопки, т.к. ожидает обещанных от начальника штаба для раскопок солдат, поскольку местные мужики с семьями предпочитают отправляться на уборку хлеба, находя невыгодным и «за увеличенную плату заниматься раскопкой, работой более тяжёлой, чем уборка хлеба» (ИИМК, 1895, №72, письмо от 02.09.95 г.). В результате А.В. Адрианов, вопреки своим правилам, не сделал планов могильников, и неизвестно, какие курганы располагались поблизости от больших. Поскольку два из раскопанных и наиболее близко расположенных к большим курганов памятников оказались подгорновскими, М.П. Грязнов предположил, что и остальные нераскопанные относились к подгорновскому могильнику, на котором сооружены и курганы вождей этих племён.
Таким образом, уточнение интерпретации Кара-Кургена и Узун-Оба должно проходить по двум направлениям. Во-первых, с привлечением чётко датируемых в рамках относительной хронологии аналогичных курганов. Во-вторых, по расположению этих аналогов на подгорновских, либо сарагашенских кладбищах. Аналогом Кара- Кургена является курган, раскопанный в 1983 г. Э.А. Севастьяновой на территории ТЭЦ Абаканвагонмаша, с насыпью диаметром 40 м,
(64/65)
высотой 4 м, оградой 27×26 м. В нём 2 могилы, ещё большего размера, чем на Уйбате (20 и 30 кв.м). В одной кости мужчины (по оружию), во второй женщины (по украшениям) и ребёнка. Обе обожжены, с характерными саргашенскими вещами («пнн» и др.), с обрывками золота. Самое примечательное — навершия с фигуркой козлика на концах шестов в углах срубов (Севастьянова, 1987). Аналогом кургана Узун-Оба является курган Тигей, расположенный, видимо, на сарагашенском кладбище и раскопанный М.Л. Подольским в 1980 г. Насыпь 50 м в диаметре, высотой 2,5 м, ограда с 10 камнями, 30×28 м. В могиле (12 кв.м) кости мужчины 30-40 лет, и среди находок две пары примечательных: бронзовые бляшки с изображением свернувшегося хищника и навершия по углам сруба (Паульс, Подольский, Седых, 1985). От этих курганов идёт цепочка им подобных, меньших по размеру, но не менее значительных по вещам. Так, на саргашенском могильнике Разлив I курган отличается от Тигей лишь меньшими размерами ограды (20×23 м) при такой же могиле (12 кв.м) с захоронением мужчины (по наконечнику стрелы). В нём навершия, которые крепились к шестам по тому же принципу, как тигейские — стержнем через центральное отверстие в навершии. Но в отличие от них, эти стержни не простые, как гвоздики, а с верхнего края оформлены фигуркой козлика (Пшеницына, 1974, с. 218). Помимо украшений и наверший в могиле найден предмет именуемый по-разному: «ажурное или прорезное навершие» (часто с фигурками 4-х козликов), «штандарт», «факельница». Последнее название оправдывают находки в большом кургане (диаметр 30 м, высота насыпи 2 м) под горой Тунчух, где «факельницы», заполненные сажей и гарью, были в центральной мужской могиле и во второй — парной (12 кв.м). Здесь же в другом таком же кургане, но с двумя индивидуальными могилами, в центральном мужском погребении найдено навершие с козликом (Севастьянова, 1975 [1976]). На мой взгляд, факт наличия одной или двух ям в ограде несущественен, т.к. вторую могилу могли сделать позже центральной, мужской. Например, в кургане у с. Тесь, где навершия с козликом украшали стойки расписных кроватей, а прорезные навершия стояли поблизости, центральная яма значительно по размерам отличалась (18 кв.м) от Других четырёх и первоначально курган (диам. 30 м, ограда 23×20 м) был сооружён для одного человека (Вадецкая, 1975). Существеннее — совместное нахождение двух типов разных по семантике наверший,
(65/66)
ибо могилы с ними не отличаются друг от друга. В целом все курганы с навершиями или «факельницами» схожи с курганами Кара-Курген и Узун-Оба, а также между собой, но отличаются от менее элитарных. Они достаточно многочисленны и найдены в разных местах: на правом (Тесь V, Туран II) и левом (Разлив I) берегах Енисея, на Уйбате и Абакане (Самохвал, Монок, Тигей, Тунчух, Абакан ТЭЦ). Они, безусловно, принадлежат представителям светской или религиозной элиты общества, но по распространённости, стандартности и отсутствию особых признаков («соумирающие», жертвы, приношения и т.д.) не «дотягивают» до ранга вождей племён. Все курганы саргашенские и расположены на могильниках с саргашенскими курганами.
К северу от кургана Салбык, как у других крупных сарагашенских, стояла стела, поэтому Салбык ещё в 1936 г. был отнесён к позднетагарским памятникам (Киселёв, 1949, с. 154). Находки в камере двух бронзовых ножей, один из которых миниатюрный, уточняют, что Салбык позже Кара-Кургена и Узун-Оба, и определяют его нижнюю хронологическую границу позднесарагашенским периодом, по условной хронологии III-II вв. до н.э. Верхняя дата устанавливается по расположенному у кургана таштыкскому грунтовому могильнику первых веков, где в большом количестве найдены зёрна проса. Соседство могильника с курганом вряд ли случайно, ибо только в таштыкских могилах есть доказательства наличия земледелия, а в забутовке стен кургана обнаружили жернов вращающейся ручной мельницы (Дэвлет, 1976). Таким образом, вероятно, курган сооружён не ранее II в. до н.э. и не позже I в. н.э. Приблизительно в пределах этого времени в Присаянье функционируют так называемые курганы с миниатюрами и ранние из тесинских. Салбык имеет определённое сходство с некоторыми из тесинских. Во-первых, по числу камней в ограде (21). Во-вторых, по конструкции ограды, изнутри которой был вал, надстроенный каменной стенкой, и бревенчатые укрепления. Такие ограды у курганов Туим и Барсучиха. В-третьих, по конструкции камеры, с тыном, клетью и наземным входом. В-четвёртых, по обычаю совершать человеческие жертвоприношения при закладке ограды. Скорченные костяки людей обнаружены не только под углами и стенами ограды Салбык, но и некоторых тесинских (Кадат; Береш, к. 2; Новосёлово и др.). В отличие от тесинских курганов, камера расположена не в центре ограды, а в западной части. Не было ли
(66/67)
второй могилы? обращают на себя внимание малые размеры погребальной камеры (25 кв.м) при грандиозной ограде (70×70 м). Кроме того, насыпь (из глины и дёрна) сложена над всем пространством ограды, а не только над камерой. Поскольку именно в западной части насыпи, над камерой, была грабительская яма, можно допустить, что под насыпью скрывались две камеры и вторая осталась нераскопанной. В этом случае Салбык представляет собой как бы двойной тесинский курган. Второе и очень важное отличие заключается в характере погребений. В тесинских могилах бывает от нескольких десятков до нескольких сотен покойников. Здесь же в камере найдены лишь останки семи человек, а при входе ещё двух связанных «слуг». При доказательстве первоначальной малочисленности погребённых логично предполагать, что захоронен вождь в сопровождении не только слуг, но и вельмож — признак «царственности». Но неизвестно, как лежали скелеты в камере, были ли кости в заполнении, как произведены подсчёты. Без доказательства обрядности так же логично предполагать, что кости некоторых покойников просто не сохранились, тем более, что истлела даже керамика, кроме огромного и толстостенного сосуда. Иными словами, Салбык — пока памятник-загадка.
В последнее время к трём вышеописанным курганам «вождей племен» Г.Н. Курочкин прибавил ещё один — Большой Новосёловский, раскопанный им в 1984 г. Он его опубликовал как «царский» скифского времени, исходя из трёх предположений: о малочисленности покойников в монументальном сооружении, о их богатстве и знатности, о древности сооружения. Под «богатством» подразумеваются вырезанные из берёсты, коры и слепленные из глины аппликации и фигурки, к которым разными способами крепилась золотая фольга — наклеивалась или обтягивалась. По справедливым наблюдениям Г.Н. Курочкина, они были нашиты на драпировку стен камеры. Но, по его же ничем не подтверждённому мнению, эти украшения свидетельствовали о богатстве и знатности покойников. Между тем, подобная бутафория широко практиковалась в похоронной практике жителей Енисея, особенно в сарматское время и до VI в. включительно. Практически нет могил, где бы не было обрывков золота, серебра или слюды, которая ценилась дороже, т.к. сложнее добывалась. Датировка кургана зависит от методики. Датирующими являются только стеклянные бусины, которые вообще не проанализированы. Если
(67/68)
подбирать аналоги по сюжетам искусства, то, видимо, можно подобрать аналоги к скифским памятникам Горного Алтая и Средней Азии, как делает автор раскопок. Если же рассматривать памятник в комплексе, то правильнее будут местные аналоги, датирующие его не ранее I в. до н.э. — I в. н.э. К тем из них, которые указывает сам Г.Н. Курочкин относятся следующие. Во-первых, облицовки блях хуннского типа. Во-вторых, бляшки из второй могилы Полтаковского кургана, найденные совместно с железной пряжкой со свободновращающимся язычком, облицованной золотом, не ранее I в. до н.э. (Курочкин, 1993, рис. 22). В-третьих, бляшки из первого кургана у с. Береш, найденные в коллекции с бусинами не ранее II в. н.э. (Галибин, 1983, с. 100). В-четвёртых, бронзовый котелок из Шестаковского могильника I в. н.э. По культурным признакам курган тождественен тесинским по конструкции ограды и камеры, по обряду погребения (сожжение камеры, мумификация покойников, захоронение человеческого жертвоприношения в углу ограды), по вещам (котловидные сосуды, миниатюрное зеркало, железный нож, глиняные бляшки, облицованные фольгой и т.д.). Единственное, что, на первый взгляд, их отличает — малочисленность костей скелетов. Но они не подсчитывались, указаны лишь переотложенные черепа. Кости же находились в заполнении камеры и прохода к ней, в прорубке грабителями дна камеры, у её входа. Кости плохо сохранились из-за плохой обожжёности камеры, которую несколько раз грабили. Тем не менее, нет основания предполагать отсутствие костей хотя бы нескольких десятков покойников, поэтому этот вопрос в публикациях кургана замалчивается (Курочкин, 1993, с.31-41; Курочкин, 1993).
Подведу итоги. Курганы Кара-Курген и Узун-Оба уже не являются исключительными, а входят в элитарную, т.е. отличительную группу, погребений сарагашенского времени. Салбык остаётся неясным памятником. Отнесение Большого Новосёловского кургана не только к «царским», но и вообще элитарным основано на недоразумении.
Список литературы. ^
1. А.В. Адрианов. Выборки из дневников курганных раскопок в минусинском крае. Минусинск, 1902-1924.
(68/69)
3. Э.Б. Вадецкая. Афанасьевский курган у с. Восточного на Енисее. // КСИА, 161, 1980, с. 101-107.
5. Э.Б. Вадецкая. Метода изучения общественных отношений тагарцев. // Скифо-сибирский мир, часть I, Кемерово, 1989, с. 41-44.
6. В.А. Галибин. Состав стекла из памятников Красноярского края. // Древние культуры евразийских степей. Л., 1983, с. 98-100.
7. М.А. Дэвлет. Большой Салбыкский курган — могила племенного вождя. // Из истории Сибири. Томск, 1976, с. 146-154.
9. Г.Н. Курочкин. Богатые курганы скифской знати на юге Сибири. СПб.,1993.
10. Г.Н. Курочкин. Раскопки скифского «царского» кургана на юге Сибири. // Археологические Вести, 2, 1993, с. 31-43.
11. Е.Д. Паульс, М.Д. Подольский, В Н. Седых. Большой тагарский курган около ст. Тигей в Хакассии. // Археологические исследования в районах новостроек Сибири. 1986 [1985], с. 137-143.
14. Э.А. Севастьянова. Охранные раскопки тагарского кургана. // Исследования памятников древних культур Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1987, с. 102-106.
|