С.И. Руденко
К вопросу об историческом синтезе.
По поводу одной дискуссии.
(Доложено 28 марта 1963 г.).
Несомненно, что составление подробной и обстоятельной истории Внутренней Азии и Дальнего Востока является актуальной задачей для современной исторической науки. Такая история нужна как для того, чтобы уяснить и уточнить общие закономерности исторического развития, так и для того, чтобы ориентироваться должным образом в современном состоянии стран и народов Азии. А между тем, не только нет самой «истории», но и подготовительных работ к ней явно недостаточно. С этой точки зрения обращает на себя внимание дискуссия по поводу книги Л.Н. Гумилёва «Хунну», опубликованная в «Вестнике древней истории» 1962 г., №3, стр. 202-210.
Л.Н. Гумилёв подошёл к постановке и решению вопроса не как востоковед-филолог или археолог, а как историк, базирующийся на знании всемирной истории. Он рассматривает историю хуннов как компонент общего всемирно-исторического процесса. Этот подход, безусловно, оправдан, так как многоязычие источников по центрально-азиатским проблемам исключает возможность использования ах в подлиннике одним исследователем. Необходимый охват мог быть достигнут лишь путём прямого сопоставления фактов, уже установленных и опубликованных на европейских языках, так как подавляющее большинство восточных текстов было неоднократно переведено и прокомментировано, сведения же эти до сих пор не были сведены а стройную систему. Книга Гумилёва ставила
(59/60)
перед собой именно эту задачу. Поэтому не случайно, что большая её часть была посвящена последовательному изложению событий политической истории, без точного учёта которых невозможен более глубокий анализ экономики, социальной жизни и культуры.
В этой книге все события политической истории хуннов излагаются в связи с окружающей обстановкой на периферии хуннской державы и особенно в Китае, с которым хунны были тесно связаны как в экономическом, так отчасти и в культурном отношении.
Этой дискуссии предшествовали три рецензии, принадлежащие перу трёх китаистов: К. Васильев. — Л.Н. Гумилёв, Хунну (Вестник Древней Истории, 1961, №2, стр. 120-124); Л.И. Думан, М.В. Воробьёв. — Хунну. Срединная Азия в древние времена (Народы Азии и Африки, №3, 1962, стр. 196-201).
Упомянутые рецензии, дополняя одна другую, существенно отличаются как по содержанию, так и в своих выводах. К. Васильев отмечал в самом начале своей рецензии, что Л.Н. Гумилёв в своём труде использовал не оригинальный текст древнекитайских хроник, а лишь его переводы, дал скорее схематический пересказ накопленных исторических научных материалов, нежели самостоятельное исследование. Особое внимание в рецензии уделялось неточностям в трактовке этнонимов и ряду фактических ошибок, как полагает рецензент, искажающих историческую действительность, в результате незнакомства автора с подлинниками древнекитайской историографии. Автору ставилось в упрёк игнорирование статистики хуннского кочевого хозяйства, содержащегося в ханьских летописях, в которых можно видеть внутренние закономерности возвышения и упадка великой степной державы. Отмечалось недостаточно критическое отношение к используемым автором археологическим материалам. Недостатки книги Л.Н. Гумилёва, по мнению рецензента, кроются в трёх причинах: в незнакомстве с оригиналами используемых источников, в незнакомстве с современной научной литературой на китайском и японском языках и некритическом восприятии ряда устаревших концепций. Вывод — книга Л.Н. Гумилёва не вносит ничего принципиально нового в современную историографию древней Центральной Азии.
Л.И. Думан подчёркивал, что на русский и другие европейские языки переведены все важнейшие китайские источники, относящиеся к истории хуннов. В последние десятилетия в результате
(60/61)
работ советских, монгольских и китайских исследователей в научный оборот вовлечены ценные археологические и эпиграфические материалы. Тем не менее многие важнейшие вопросы истории хуннов — этногенез, общественное устройство на различных этапах политической истории и характер государственного образования, особенности взаимоотношений с осёдлыми и кочевыми соседями, причины исчезновения с политической арены в Азии, связь между хуннами и гуннами — до сих пор не получили ещё удовлетворительного разрешения. Поэтому появление книги Л.Н. Гумилёва, пишет Л.И. Думан, охватывающей всю историю хуннов со времени первоначального складывания этого племени до того момента, когда его имя исчезло со страниц истории Азии, не может не вызывать интереса. Достоинство рецензируемой книги рецензент видит в последовательном изложении всей истории Хунну, — изменений в их общественном строе, развитие их связей не только с китайским, во и с другими народами Восточной и Центральной Азии. События внутренней жизни этого племени, угрожавшего не только существованию многих кочевых народов, но и благополучию такого мощного государства древности как империя Хань, освещаются Л.Н. Гумилёвым на фоне истории китайского и других народов, что облегчает понимание вопросов внутренней и внешнеполитической деятельности хунну. Автор, по мнению рецензента, правильно отмечает, что история хунну не является придатком истории Китая, что это племя играло самостоятельную историческую роль и было создателем самостоятельной культуры. Подобно К. Васильеву, Л.И. Думан подробно останавливается на этнониме хуннов, о чём ниже. Рецензент не соглашаясь с автором в его трактовке эволюции общественного строя хуннов и превращения родовой их державы в военно-демократическую, не согласен и с характеристикой целей восстания «краснобровых» в Китае, какую даёт им Л.Н. Гумилёв. Отмечая роль спорных вопросов, Л.Н. Думан в заслугу автора ставит последовательное изложение скудных сведений о хуннах, разбросанных в различных китайских источниках и переведенных в своё время Н.Я. Бичуриным. Автор дополняет эти сведения археологическими данными и стремится достаточно полно, насколько это позволяют доступные ему источники, осветить всю совокупность проблем истории, социальной, экономической и культурной жизни хуннов.
М.В. Воробьёв начинает свою рецензию ссылкой на источники,
(61/62)
какими пользовался Л.Н. Гумилёв для своей работы и приходит к заключению, что автор имел в своём распоряжении достаточный круг вполне надёжных переводов важнейших первоисточников, что создало его теоретическим построениям вполне солидную источниковедческую базу. Полное использование китайских источников о хунну в оригинале — дело будущего. Далее рецензент последовательно по главам излагает содержание книги автора. Им подчёркивается смелая трактовка автором социального строя Хунну, как патриархально-родовой державы, существенным элементом которой была консервация патриархально-родовых отношений, что определило появление такой формы как держава, вместо рабовладельческого или раннефеодального государства. Рецензентом особо отмечается, что в противовес общераспространённому мнению о разбойничьем характере набегов хунну и оборонительных войнах китайцев Л.Н. Гумилёв выдвигает гипотезу, согласно которой причины военных конфликтов между Хунну в Китаем лежали в торговой политике правительства, невыгодной как для хуннов, так и для рядового китайского населения. В планомерных войнах хуннов с Китаем автор видит стремление первых свести на нет монополию внешней торговли. В заключение М.В. Воробьёв пишет, что он нарочно избегал указаний на мелкие упущения и ошибки в фактах, на неудачные обороты. С его точки зрения важнее то, что автор представил записанный прекрасным литературным языком очерк истории хуннов и дал свою трактовку основных сторон этой истории, т.е. создал вполне оригинальную и нужную работу по древней истории Срединной Азии.
Теперь несколько замечаний по частным вопросам, затронутым рецензентами.
Л.Н. Гумилёв, опираясь на Г.Е. Грумм-Гржимайло, написал, что племена хяньюнь (сяньюнь) и хуньюй не были хуннами. Лишь после того как с ними смешалась волна беглецов из Китая, образовался «прахуннский этнический субстрат, который стал хуннским лишь в последнюю эпоху», т.е. когда прахунны (в том числе хяньюнь и хуньюй) пересекли Гоби и опять смешались на этот раз с аборигенами Халхи. По этому поводу К. Васильев пишет, «что в современной востоковедческой науке преобладает отрицательное отношение к идентификации древних сяньюней и исторических сюнну, ибо особенности древнекитайской фонетика исключают возможность трансформации одного этнонима в другой». Л.И. Думан, напротив, считает, что сяньюнь и хуньюй тождественны хунну, так
(62/63)
как в древности проведённые выше самоназвания в фонетическом отношении были близки друг другу, представляя собой изменение одного слова. Отсюда противников Китая в войне 822 г. К. Васильев считает не хуннами, Л.И. Думан — хуннами, а Л.Н. Гумилёв предками хуннов, но ещё не хуннами. Налицо три равных и равноправных точки зрения, а не ошибка, которую следует просто исправить.
К. Васильев делает упор на наличие у хуннов работорговли, отрицаемой Л.Н. Гумилёвым, а Л.И. Думан считает порядок установленный Модэ — военной демократией. Л.Н. Гумилёву можно было бы поставить в вину то, что его аргументация, основанная не на цитатах, а на анализе хода событий, не чётка, если бы не рецензия М.В. Воробьёва, из которой ясно, что мысль автора понята и доказательства её приемлемы.
Вряд ли можно считать убедительной точку зрения Л.И. Думана, что поголовная воинская повинность и создание системы чинов говорят о разложении родовых отношений и образовании военной демократии. У кельтов кланы выходили на войну поголовно, подчинялись родовым вождям и даже платили подати на их содержание. Зато в военно-демократическом обществе, например, у франков, герцоги опирались только на свои дружины и кормили своих соратников за счёт военной добычи. При этом вожди кланов получали свои должности по наследству, а королей у франков, готов и др. выбирала дружина. Л.И. Думан высказывает своё мнение как очевидное, но на самом деле его следует доказать.
Л.И. Думан правильно поправляет Л.Н. Гумилёва, что фраза «хунны составляют великое государство», сказанная Бань-гу, относится к I в. до н.э., а не к I в. н.э. (Бичурин, ук.соч., стр. 121). Однако это не влияет на вывод, ибо перед этим сказано, что шаньюй Юй, восстановив военную мощь и прежние границы своей державы, сравнивал себя с Модэ (то же, стр. 114).
Л.И. Думан пишет: «утверждение (Л.Н. Гумилёва), что вожди дунху не отличались от своих соплеменников ни богатством, ни положением не находит подтверждения в источнике». Однако см. Хоу-ханьшу, гл. 120: «кто храбр, силён и способен разбирать спорные дела, тех поставляют старейшинами; наследственного преемствия у них нет. От старейшины до последнего подчинённого каждый сам пасёт свой скот и печётся о своём имуществе,
(63/64)
а не употребляют друг друга в услужение» (Н.Я. Бичурин. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.-Л., 1950, стр. 142-143).
В то время как Л.Н. Гумилёв и Л.И. Думан по существу усматривают у хуннов первобытно-общинную формацию, К. Васильев, следуя за современными японскими историками, считает, что общество хуннов было классовым и даже говорит о вспышках классовой борьбы, связанными с падением поголовья скота, что вряд ли соответствует действительности.
Никак нельзя согласиться с К. Васильевым будто бы историк обязательно при своих исследованиях должен пользоваться подлинными источниками на различных языках. Если бы это было так, то какой бы смысл был в переводах.
Те разногласия, которые обнаружились при оценке книги Л.Н. Гумилёва, говорят только о том, что в истории хуннов остаётся ещё не мало нерешённых или недостаточно освещённых вопросов, подлежащих дальнейшему изучению.
Дискуссия в Государственном Эрмитаже и Ленинградском отделении Института народов Азии АН СССР, опубликованная в Вестнике древней истории в основном касалась рецензии К. Васильева на книгу Л.Н. Гумилёва «Хунны», но в ней были затронуты не столько выводы Л.Н. Гумилёва, сколько применённый им метод исследования, постановка проблем и подход к составлению исторического повествования о бесписьменных народах.
В дискуссии чётко выявились две точки зрения: одна, выдвинутая филологами и, как это ни странно, некоторыми на археологов, и другая, защищавшаяся историками. Филологи отрицали самую возможность осмысления событий в том случае, если исследователь ознакомился с этими событиями по первоисточникам, а не по их переводам. Особо подчёркивалось, что переводы Н.Я. Бичурина китайских летописей, которыми пользовался Л.Н. Гумилёв, устарели. Однако, во-первых, они совпадают с переводами Мак Говерна, сделанными совершенно независимо, а во-вторых, перевод может устареть только в отношении терминологии, последняя же может быть уточнена только путём исторических обобщений. Так, например, фразу «хунны поехали купить себе жён» К. Васильев понимает как работорговлю, а не обычную уплату калыма при заключении брака. Буквальный перевод текста оказывается не точным и ведёт к ложным выводам.
(64/65)
Историки, возражая филологам, правильно отметили, что принципиальная сторона спора не столько в оценке книги «Хунну», сколько в принципе исторического синтеза. Принятый Л.Н. Гумилёвым метод не оригинален — при помощи его написаны все обобщающие исторические работы и Л.Н. Гумилёв просто применил его к истории Центральной Азии, чем заполнил один из пробелов во всемирной истории. Частные поправки, даже если они справедливы, возможны лишь после того как написано обобщающее исследование и, следовательно, являются дополнением к нему. Последнее особенно существенно потому, что автор древнего текста, как правило, не бывает беспристрастным и поэтому правдив и точен.
В заключение я хочу коснуться проблемы научной информации. Количество литературы выпускаемой по разным отраслям знания в наше время стало едва [ли не] необозримым. Никакая библиография не выручает, так как практически невозможно для самого усидчивого учёного найти и прочесть десятки статей по вопросу, не относящемуся к теме его специального исследования. Поэтому потребность в работах обобщающих, дающих результаты проделанных исследований, особенно велика. В частности, составление летописи событий по истории хуннов потребовало от Л.Н. Гумилёва ряда лет упорного труда. Летопись эта, сведённая в синхронистическую таблицу на 30 страницах, составляет полезный справочник, весьма удобный для восприятия и использования. Ни одному историку, занимающемуся смежной темой, например археологией хуннов или их социальным строем, нет нужды повторять уже проделанную Л.Н. Гумилёвым работу.
Польза книги Л.Н. Гумилёва заключается также в том, что она вызвала дискуссию не только о хуннской проблеме, но и о принципах методического исследования.
Что касается источниковедческой стороны данной проблемы то, если верить заявлению одного из выступавших на дискуссии, что в сведениях по истории хуннов использованных Л.Н. Гумилёвым заключается чуть ли не 1/100 того, что имеется в китайских источниках, то это обязывает филологов-китаистов перевести их и сделать доступными широкому кругу учёных и показать, что новые переводы действительно смогут сколько-нибудь существенно изменить представление о хунну и их истории, наложенные в книге Л.Н. Гумилёва, как это говорилось и во время дискуссии.
|