Л.П. Маринович, Г.А. Кошеленко
О структуре скифского пантеона
Ещё в прошлом веке установлен тот факт, что скифы были ираноязычным народом. Но исследователи, изучавшие скифскую религию, не учитывали его в должной мере, рассматривая религиозные представления этого народа изолированно, вне общего иранского контекста, что, естественно, затрудняло понимание самых существенных сторон проблемы. Большое значение для правильной ориентации исследований имела опубликованная десять лет тому назад статья В.Д. Блаватского, [1] в которой показано принципиальное сходство между скифским и персидским пантеонами. Дальнейшие исследования (среди которых назовём работы Д.С. Раевского [2]) ещё более подтвердили плодотворность подобного подхода.
Однако, как нам представляется, в изучении данной проблемы сделано ещё далеко не всё, в частности дальнейшего анализа требует важнейшее свидетельство о характере скифской религии — сообщение Геродота. [3] Древнегреческий автор пишет (Herod., IV, 59 : «Скифы почитают только следующих богов: более всего — Гестию, затем Зевса и Гею, считая, что Гея — супруга Зевса, после них — Аполлона и Афродиту Уранию, и Геракла и Ареса». Далее Геродот указывает, что царские скифы помимо этих божеств почитают также Посейдона. [4] И, наконец, он даёт скифские соответствия некоторым из этих божеств, которых только что определил посредством греческих имён: Гестия — Табити, Зевс — Папай, Гея — Апи, Аполлон — Ойтосир (Гойтосир), Афродита Небесная — Аргимпаса, Посейдон — Фагимасад. Для Геракла и Ареса скифские имена не приводятся.
В данном свидетельстве, как нам кажется, следует выделить две черты, одна из которых (хотя само сообщение Геродота анализировалось неоднократно) почти не изучалась, а вторая, насколько нам известно, вообще никогда не отмечалась. Первая особенность — общее число божеств скифского пантеона: их семь. На это обстоятельство обратил внимание только В.И. Абаев, [5] сопоставивший число скифских божеств с семью богами алан и осетин, семью амшаспандами зороастризма и семью Адитья религии Вед. Тем самым он показал, что культ «семи богов» — не случайность, но что он связан с древнейшими религиозными представлениями, восходящими к эпохе индо-иранской общности.
В дополнение к его аргументации можно привлечь и некоторые другие факты. Это прежде всего сведения античных авторов о религии Аршакидской Армении, где в различных контекстах упоминаются семь божеств, семь алтарей и т.д. [6] Хотя несомненно, что религия Армении имела в основе своей местный характер, столь же несомненно сильнейшее иранское влияние, которое сказалось как в представлениях об отдельных божествах, так и в формах объединения их в единый общегосударственный пантеон. В.И. Абаев не учёл ещё одного важного свидетельства — сообщения Геродота о религии персов (Herod., I, 131 : «У них в обычае совершать жертвоприноше-
(118/119)
ния Зевсу, поднявшись на вершины гор, и весь небесный свод они называют Зевсом. Приносят жертвы они также Солнцу, и Луне, и земле, и огню, и воде, и ветрам. Только этим божествам они приносят жертвы издревле, позднее же они научились [узнали] приносить жертвы и Урании, заимствовав [почитание её] у ассирийцев и арабов. Ассирийцы называют Афродиту Милиттой, арабы — Алилат, персы же — Митрой». В этом сообщении Геродота по существу (исключая сведения о заимствованиях) только одна ошибка — уподобление Афродиты Урании Митре. [7] Страбон более точен, когда пишет, что Митра должен сопоставляться с Гелиосом (Strab., XV, 3, 13). Как бы то ни было, в данной связи важно одно, а именно, что, согласно Геродоту, персидский пантеон времени Ахеменидов состоял тоже из семи божеств.
Вторая черта скифского пантеона по Геродоту — его строго иерархическая структура. При внимательном чтении приведённого отрывка становится совершенно очевидно, что Геродот не просто перечисляет скифские божества, но что он описывает чётко организованную систему. Определяя место Гестии в пантеоне, «отец истории» указывает, что она почиталась μάλιστα, т.е. «превыше всего», «прежде всего». Точно так же, говоря о месте Зевса и Геи, он определяет его (по отношению к Гестии) словами έπί δέ — «затем», конечно, не во временном значении. И для остальных четырёх божеств Геродот находит выражение, не оставляющее сомнения в том, каково их место в пантеоне: μετά δέ τούτους — «после этих», т.е. после предыдущих трёх богов, причём и здесь ясно, что не во временном смысле, а в смысле их значения. Таким образом, Геродот отчётливо сознавал и передал структуру пантеона скифов, которая определялась наличием трёх уровней божеств. Графически эта схема может быть выражена следующим образом:
I. Табити (Гестия)
II. Папай (Зевс), Апи (Гея)
III. Гойтосир (Аполлон), Афродита Урания (Аргимпаса), Геракл, Арес
Более того, как ясно из схемы, пантеон не только состоит из трёх уровней, но имеет строгую систему взаимодействия их, а именно соотношения числа божеств на разных уровнях определяется как соотношение 1:2:4.
Надо думать, что подобная система отнюдь не случайна, но отображает какие-то очень древние, восходящие к эпохе иранского (а возможно, и индо-иранского) единства религиозные представления.
Для подтверждения этого положения обратимся вновь к религии персов. [8] Геродот, перечисляя божества персидского пантеона, особо выделяет только место Зевса. Однако было бы преждевременно утверждать, исходя из этого, что персидский пантеон состоял лишь из двух уровней. Уже давно установлено, что под именем Зевса у Геродота скрывается Ахура-Мазда. Но, с другой стороны, известно, что при поздних Ахеменидах наряду с Ахура-Маздой в царских надписях появляются два других божества — Митра и Анахита, особо выделяемые из всего персидского пантеона. Безусловно, и Анахита, и Митра ранее тоже почитались персами, но только при поздних Ахеменидах создаётся нечто вроде верховной триады, стоящей над остальными божествами. Поэтому есть основания считать, что и персидский пантеон был организован согласно схеме, которую мы наблюдаем в скифском пантеоне, т.е. он делится на три уровня с удвоением числа божеств на каждом уровне, считая с вершины. Следовательно, учитывая общепринятые сопоставления, пер-
(119/120)
сидский пантеон представляется следующим образом: [9]
I. Ахура-Мазда (Зевс)
II. Митра (Гелиос), Анахита (Селена)
III. Огонь, Земля, Ветры, Вода
Это сравнение даёт возможность высказать некоторые более общие соображения как о скифской религии, так и о её месте среди верований других ираноязычных народов. Не касаясь сейчас вопроса о функциях различных божеств и в скифском, и в персидском пантеоне, мы тем не менее вправе со значительной долей уверенности утверждать, что при всём сходстве двух этих систем между ними есть и существенные различия. Они связаны в первую очередь с тем, какое божество занимает вершину пантеона, и вообще, как распределены божества в схеме. У персов, согласно Геродоту, высшую ступень занимает божество небесного свода, у скифов же — богиня, олицетворяющая огонь, — Гестия — Табити. Кроме того, насколько можно судить из «Истории» Геродота, у ираноязычных массагетов верховным божеством было Солнце. [10] Как показал В. Хеннинг, [11] ещё у одного ираноязычного народа — согдийцев во главе пантеона (имеющего ряд общих черт с зороастризмом, но отличающегося от него) стояла богиня Нанайя.
Таким образом, следует, видимо, думать, что у различных иранских народов эволюция религиозных представлений после распада иранского единства привела к тому, что во главе пантеона оказались различные божества: Ахура-Мазда — у персов (в чем, вероятно, особая роль принадлежала Заратуштре), Табити — у скифов, Нанайя — у согдийцев, Солнце — у массагетов. Все эти божества входили в древнейший общий пантеон, но в силу тех или иных условий у разных народов верхушку пантеона заняли различные божества. [12]
[3] Мы не разделяем точки зрения С.А. Жебелёва («Геродот и скифские божества», СП, с. 29 сл.) о малой ценности сообщения Геродота о скифском пантеоне, о том, что Геродот не смог сколько-нибудь адекватно передать характер скифских богов и что его уподобления их греческим божествам были в значительной мере случайными. Нам представляется весьма справедливой критика, которой подверг взгляды С.А. Жебелёва М.И. Артамонов (см. Артамонов М.И. Антропоморфные божества в религии скифов. АСГЭ, вып. 2. Л., 1961, с. 57 сл.), показавший, что свидетельства «отца истории» базировались на более глубоком, чем это ранее предполагали, знании скифских религиозных представлений и его уподобления божеств имели обоснованный характер.
[4] В данной работе мы не касаемся вопроса о соотношении общескифского пантеона с племенными божествами.
[5] Абаев В.И. Культ «семи богов» у скифов. — В кн.: Древний мир. Сб. в честь В.В. Струве. М., 1962, с. 445 сл; см. также: он же. Дохристианская религия алан. М., 1962.
[6] Chaumont M.-L. La culte de la déesse Anāhitā (Anahit) dans la religion de monarques d’Iran et d’Arménie au Ier siècle de notre ère. «Journal Asiatique», t. 253, fasc. 2, 1965, p. 175 f.
[7] Zaehner R.C. The dawn and twilight of Zoroastrianism. New York, 1961, p. 98.
[8] В понимании общих проблем религии Ирана эпохи Ахеменидов мы следуем М.А. Дандамаеву, считающему, что в это время там сосуществовали три различные религиозные системы: персидского народа, ахеменидских царей и магов, близкие друг другу в некоторых отношениях и, кроме того, испытывающие сильные взаимовлияния (Дандамаев М.А. Иран при первых Ахеменидах. М., 1963, с. 234 сл.).
(120/121)
[9] Свидетельство Страбона (XV, 3, 13) также совершенно недвусмысленно в отношении системы персидского пантеона. Однако в нём есть некоторые расхождения с Геродотом, показывающие утрату той простоты, которая лежала в основе пантеона времени Геродота. Согласно Страбону, персидский пантеон (учитывая общепринятые сопоставления) выглядел следующим образом:
I. Ахура-Мазда (Зевс).
II.Митра (Гелиос), Анахита (Селена), Афродита.
III. Огонь, Земля, Ветры, Вода.
[10] Геродот (I, 216) сообщает, что массагеты поклонялись только Солнцу. То же самое пишет и Страбон (XI, 8, 6). Однако вряд ли это утверждение верно в столь категорической форме. Во-первых, общетеоретические соображения заставляют сомневаться в монотеизме у народа, находившегося на той стадии развития, на которой стояли массагеты. Во-вторых, у массагетов установлено наличие пережитков тотемизма (Раппопорт Ю.А. Из истории религии древнего Хорезма. М., 1971, с. 25). В-третьих, имеются свидетельства о почитании массагетами, как и сарматами, рек (Plut., De fluv., XIX; Maxim. Tyr., Orat., VIII, 8). Наконец, рассказ Геродота (Herod., I, 212) о массагетской царице Томирис и её клятве Солнцем настолько своим содержанием и формой выражения напоминает его же сведения об отношении скифов к Гестии и их клятвы ею (Herod., IV, 68 и 127), что кажется весьма вероятным видеть в Солнце не единственное, но верховное божество в массагетском пантеоне. Недостаток сведений и первенствующая роль этого божества привели Геродота, а за ним и Страбона к ошибочному утверждению.
[11] Henning W.В. A Sogdian God. BSOAS, v. XXVIII, 1965, part 2, p. 252.
[12] В рамках данной статьи невозможно коснуться важного вопроса о соотношении трёх уровней скифского (и персидского) пантеона с «тремя функциями» Ж. Дюмезиля. Подчеркнём только, что, с нашей точки зрения, схема организации скифского пантеона не имеет ничего общего со схемой Ж. Дюмезиля. Взгляды критиков его концепции представляются нам весьма справедливыми. См. Brough J. The tripartie ideology of the Indo-Europeans: an experiment in method. BSOAS, v. XXII, 1959, part 1, p. 69-85. См. также: Boyce M. On Mithra part in Zoroastrianism. BSOAS, v. XXXII, 1969, part 1, p. 10 f.
|