А.П. Манцевич

Парадный меч из кургана Солоха.

// Древние фракийцы в Северном Причерноморье.
/ МИА №150. М.: 1969. С. 96-118.

В издании иллюстрации — в тексте, здесь — вынесены в отдельный блок.

Парадный меч из кургана Солоха, комплекс которого служит украшением собраний Государственного Эрмитажа, принадлежит к числу лучших образцов искусства звериного стиля, а ножны его — яркий пример деревянных резных рельефов с золотой оболочкой, получивших широкое распространение в Северном Причерноморье в скифскую эпоху. [1]

Меч найден Н.И. Веселовским при раскопках бокового погребения в кургане Солоха в 1913 г. в составе инвентаря погребения. [2] Вместе с ним находился ещё один меч с простой железной рукоятью, в деревянных ножнах.

Сведения о местоположении мечей расходятся. Наиболее достоверны информация А.А. Бобринского и его рисунок, публикуемый здесь впервые (рис. 1). [3]

Наличие двух мечей в богатом захоронении кургана Солоха не является исключением. В Келермесском кургане вместе со знаменитым мечом, рукоять и ножны которого украшены в переднеазиатском стиле, Д.Г. Шульцем был найден ещё один меч меньшего размера с покрытой

(96/97)

Рис. 1.

(97/98)

золотой пластинкой рукояткой, в ножнах с небольшим золотым наконечником на конце (рис. 2, 1, 2). [4]

Общая длина публикуемого меча в ножнах (рис. 3) была около 70 см, в том числе длина рукояти 13 см, длина ножен 60 см. Наибольшая ширина рукояти 5,7 см; клинка 5,2 см; ножен 12,8 см. Толщина клинка 0,7 см; края золотой оболочки ножен около 0,5 см. Вес золотой оболочки 91,55 г.

Оба предмета — рукоять [5] и ножны [6] — воспроизводились неоднократно.

Рукоять деформирована коррозией железа, разорвавшей золотую оболочку, частично утраченную на одной стороне (рис. 4, 1, 2). В первоначальном виде рукоять была значительно у́же и имела в ширину не более 2 см (рис. 4, 3). Заканчивается она навершием с изображениями двух голов птиц, трактованных по той же схеме, что и на навершиях рукоятей мечей из с. Ново-Богдановка в районе Бузулука, [7] из курганов 10 у ст. Елизаветовская (рис. 5, 1), 2 у с. Аксютинцы [8] и у с. Осняги. [9] Все навершия, на наш взгляд, являются дальнейшим развитием массивных наверший в виде голов птиц. Таким навершием заканчивается, например, рукоять меча из кургана 401 у с. Журовка (рис. 6). На журовском мече головы птиц соприкасаются клювами, образующими волюты, а не соединены перемычкой, как на мечах из кургана Солоха и елизаветовском или на ручке чертомлыцкого зеркала. [10] Особенно ярким примером служат мечи из с. Розница и с. Агатово в Болгарии. На них четко видны головы птиц с глазами в виде кружков (рис. 7). [11]

На плоском стержне рукояти меча из Солохи с обеих сторон изображены две головки самки оленя. Одна такая же голова заполняет пере-

(98/99)

Рис. 2.

(99/100)

Рис. 3.

крестье меча (рис. 4). [12] По краям рукояти — узкие желобки. Они имитируют обмотку рукояти проволокой или веревкой у архаических мечей, когда рукоять не составляла одно целое с клинком, а состояла из нескольких стержней или пластинок. Благодаря этой «обмотке», которая, как правильно заметили Н.И. Веселовский и В. Гинтерс, препятствовала скольжению рукояти, меч можно было прочно держать в руке. [13] Аналогичные желобки имеются на рукояти меча с золотым наконечником ножен из Келермесского кургана (рис. 2, 1). Близкую по форме, но бронзовую рукоять имел железный меч из кургана 61 у с. Пруссы. [14]

От клинка осталось лишь три обломка (рис. 8). Два из них со следами кожи, возможно свиной, с крупным рисунком мереи, пропитанной ржавчиной (рис. 8, 2). Кожа покрывает только одну сторону клинка, на другой — заметны остатки дерева (рис. 8, 1). [15]

Деревянная основа ножен не сохранилась, если не считать мелких обломков рельефа (рис. 9). Остатки деревянного каркаса, сильно истлевшие, пропитаны окисью железа и имеют у рукояти темно-коричневый цвет, а ниже и у клинка — светло-коричневый оттенок. Местами следы дерева заметны только в виде оранжевого порошка на клинке и на внутренней поверхности золотой оболочки.

(100/101)

Рис. 4.

Согласно определению проф. С.И. Ванина, ножны были изготовлены из тиса. Они имеют два боковых выступа. В верхнем выступе есть отверстие, сквозь которое продевался ремень для подвешивания ножен к поясу; назначение второго выступа неясно. Всю поверхность лицевой стороны ножен украшали рельефы, покрытые золотой пластинчатой оболочкой, которая была прибита к основе серебряными гвоздиками. От гвоздиков в отверстиях пластины остались сгустки окиси серебра.

Аналогичным способом были изготовлены все ножны, современные или близкие по времени комплексу Солохи, как, например, найденные в трёх курганах у ст. Елизаветовская (рис. 2, 3; 5, 1), [16] в кургане Куль-Оба, из Чертомлыцкого, Пятибратнего курганов, и ножны, хранящиеся в Метрополитэнском музее. Три последних сделаны оттиском с одного и того же рельефа. Все они имели золотую облицовку только с одной

(101/102)

Рис. 5.

Рис. 6.

(102/103)

Рис. 7.

Рис. 8.

(103/104)

Рис. 9.

стороны и от ножен меча из кургана Солоха отличаются отсутствием второго выступа.

Ножны предшествующего периода — мельгуновские, келермесские и томаковские — также имеют боковой выступ. Но в отличие от описанных выше они были облицованы золотом с обеих сторон во всю их длину или только в нижней части.

Ножны, так же как и рукоять меча из кургана Солоха, выполнены в зверином стиле. Львы, пожирающие свою добычу, — таков сюжет рельефа ножен, расчленённого тремя поперечными поясками плетёнки (рис. 3; 10).

Аналогичное назначение имеет плетёнка и на ножнах меча из первого Елизаветовского кургана (рис. 5, 2), [17] а также на ряде золотых и серебряных предметов: сосудах из курганов Солоха, Чмырёва могила, Куль-Оба, Чертомлык и Волковцы, [18] налучьях из курганов Солоха и Семибратнего (пластина с изображением оленя с оленёнком). [19]

На двух верхних рельефах ножен изображён лев влево, терзающий голову оленя с большими ветвистыми рогами. В его зубах одно из ответвлений рога. Сильно вытянутая голова оленя с длинным ухом напоминает голову животного на крестовине меча. Последняя отличается только отсутствием рогов и формой глаза.

Обе сцены повторяют один и тот же сюжет, но во второй сцене автор уменьшил размеры изображения сообразно поверхности ножен и сделал сцену более компактной, показав незаурядное мастерство композиции.

(104/105)

На узком конце ножен изображён грифон с повёрнутой назад головой, преследуемый львицей. Конец ножен в форме круга заполнен головой льва в фас; уши его сближены; фоном служит грива, стилизованная завитками. Шерсть в ушах (так же, как у животных на рукояти меча) и на щеках передана условно, в виде параллельных штрихов.

Устье ножен обрамляют две симметрично размещённые головы птиц, трактованные очень условно. Клювы их соединены. Большой круглый глаз имеет форму розетки.

На верхнем выступе ножен (длина 16,5 см, ширина 6,8 см) изображён лев вправо, убивающий опрокинутое навзничь животное с гладкой шерстью. Видны длинные лапы с когтями и морда (рис. 10, 1; 11, 4). Животное напоминает собаку, изображённую на серебряном сосуде со сценами охоты, найденном в том же погребении (рис. 12). Лев захватил в пасть голову своей жертвы. На месте хвоста льва прорезано отверстие для подвешивания ножен.

Второй выступ ножен меньших размеров (длина 9 см, ширина 4 см), заполнен фигурой львицы (рис. 10, 2; 11, 3). На плече хищника изображена голова птицы, которая стилизована иначе, чем на устье ножен (рис. 11, 1). Зверь пожирает какой-то предмет, по форме напоминающий руку человека, согнутую в локте и повёрнутую кистью вверх (плечо — в зубах хищника).

Движение на ножнах и рукояти обращено влево, на выступах — вправо, чем достигается цельность и завершённость композиции. Строго выдержано постоянство в трактовке деталей животных: одинакова форма ушей оленей и львов (но не львиц); грива и шерсть львов переданы крючковидными завитками, тогда как шерсть в ушах и на щеках — штрихами. Стилизация ушей типична для искусства звериного стиля V-IV вв. до н.э. Найденная для них форма становится каноном и используется не только для изображения уха, но и для передачи плавника при изображении рыбы на конском налобнике из кургана Солоха, крыла на нащёчниках, найденных там же и в кургане Цимбалка. [20] Примером могут служить и конские нащёчники из быв. коллекции Кунсткамеры, которым придана та же форма крыла — уха — плавника. [21]

По стилистическим особенностям (передача гривы львов правильными завитками) изображения львов на ножнах меча близки к ажурным бляшкам в виде львов из того же погребения (рис. 13, 3). Ту же стилизацию зверей, но на более ранней ступени её развития, можно видеть на ножнах из кургана у ст. Елизаветовская, раскопанного И.И. Ушаковым (см. рис. 2, 3). [22]

(105/106)

Рис. 10.

(106/107)

Рис. 11.

Рис. 12.

(107/108)

Рис. 13.

(108/109)

Ножны меча из Солохи ближе всего по форме к ножнам из кургана 10 у ст. Елизаветовская, раскопанного А.А. Миллером (см. рис. 5, 1).

Сближают их также сюжет и динамичность композиции, но трактовка деталей, например гривы льва, рогов оленя, на елизаветовских ножнах иная, чем на ножнах из Солохи. По-видимому, это можно объяснить тем, что ножны из кургана 10 были изготовлены позже ножен из Солохи. Свойственная архаике особенность — членение ножен на отдельные части, которое имеет место на ножнах из Солохи, — на елизаветовских отсутствует. Всё их поле заполнено единой композицией — изображением двух львов, нападающих на оленя. На более позднюю дату изготовления елизаветовских ножен указывает также применение трафарета: на боковом выступе изображена фигура оленя из композиции на ножнах, при этом голова хищника на выступе оказывается непонятной и ненужной.

Ножны из кургана Солоха и елизаветовские имеют сходство с ножнами кургана Куль-Оба. [23] Однако на последних можно проследить более тесные связи с античным искусством. Влиянием античного искусства следует объяснить наличие фигуры гиппокампа и орнамента в виде жемчужин, сложное переплетение линий композиции, стремление передать пространство и объёмность. Так, например, на фоне фигуры оленя дано изображение головы льва в фас, а туловища — в профиль.

Среди ножен, найденных на территории Северного Причерноморья и украшенных по преимуществу сюжетами в зверином стиле, выделяются ножны со сценами битвы греков и «варваров». [24] Они изготовлены с одной формы в нескольких экземплярах. Я имею в виду ножны Чертомлыцкого и Пятибратнего курганов и ножны из быв. собрания Бахштиц, приобретённые Метрополитэнским музеем.

Ножны из кургана Солоха, так же как и ножны из кургана 1 у ст. Елизаветовская (раскопки 1910 г.), расчленены на три части, а обрамлением их служит плетёнка. Такое членение характерно для ножен VI-V вв. до н.э., за исключением мельгуновских и келермесских. Амударьинские ножны стоят особо. [25] По-видимому, первоначально члене-

(109/110)

ние имело конструктивное значение и было обусловлено тем, что отдельные части ножен изготовлялись из различных материалов, как об этом свидетельствуют наконечники ножен из Келермеса (см. рис. 2, 2), из Золотого кургана (рис. 14, 3), Урус-Мартана (рис. 14, 6) и Херсонского музея (рис. 14, 7), а также изображения их на рельефах дворца Ксеркса в Персеполе.

Развитие орнаментации ножен идёт в направлении всё большего заполнения поверхности изображениями животных. Наиболее ранние ножны, такие как из Феттерсфельде, [26] из курганов Шумейко и Томаковка (рис. 14, 1, 2), из кургана 1 у ст. Елизаветовская (раскопки 1910 г.) (см. рис. 5, 2), не имеют орнамента в нижней части, тогда как у ножей конца V-IV в. до н.э. украшена рельефами вся поверхность, как это имеет место на ножнах из кургана у ст. Елизаветовская (раскопки Ушакова), из курганов Солоха, Куль-Оба и группы типа чертомлыцких. [27] Исключение составляют лишь ранние ножны с сильно выраженными «восточными» элементами. Поверхность их сплошь заполнена фигурами фантастических животных. [28]

Установить центры производства золотых ножен пока затруднительно. Для выяснения этого необходимо изучение не только ножен, но и их изображений на памятниках, найденных в Северном, Западном и Восточном Причерноморье.

Этническую принадлежность воинов-«варваров», представленных на этих памятниках с мечами в руках или на поясе, далеко не везде и не всегда определяют правильно. Обращает на себя внимание, например, тот факт, что на греческих вазах очень часто встречаются фигуры воинов, которые в литературе обычно связываются с персами. Изображения «варваров» — македонян и фракийцев, с которыми греки постоянно общались, на вазах единичны. Надо полагать, что и эти «варвары» изображались не реже персов, но пока они ещё не опознаны и обычно определяются как скифы или персы. [29]

Сходство формы ножен и рукоятей мечей из Фегтерсфельде и Шумейко, а также одинаковый рисунок филиграни и зерни на конце ножен из Феттерсфельде, томаковских и из Золотого кургана исключают мнение Фуртвенглера и Гинтерса об ионийском происхождении ножен из Феттерсфельде. В противном случае следовало бы считать рукоять меча из Феттерсфельде, а также и меч с ножнами из кургана Шумейко и ножны

(110/111)

Рис. 14.

(111/112)

из Томаковки (см. рис. 14, 1, 2) сделанными мастером-ионийцем. Нельзя согласиться с В. Гинтерсом [30] и К. Шефольдом, [31] что украшенные зернью и филигранью концы ножен из Феттерсфельде и Шумейко греческого происхождения и лишь «переработаны скифским мастером».

Техника филиграни и зерни была хорошо известна мастерам не грекам, создавшим предметы звериного стиля из золота и других металлов. Рисунки из филиграни примерно той же формы, что на ножнах мечей из Феттерсфельде, Томаковки и Золотого кургана, имеются на подвеске и трубочке из кургана 400 [32] и на подвесках из курганов 402 и 404 у с. Журовка. [33] Из курганов Солоха и Мастюгино происходят подвески от шейных уборов с розетками из филиграни на концах. В Куковой могиле в Болгарии [34] найдена золотая коробочка, а в Мушовице могиле [35] — золотое ожерелье, украшенные зернью и филигранью.

Треугольники из зерни, подобные тем, которые украшают ножны и рукоять меча из кургана Шумейко, [36] имеются на круглой бляхе из Золотого кургана (см. рис. 14, 4), [37] на подвеске в виде лепестка пальметки из Томаковки (см. рис. 14, 5), [38] на ожерелье из Мушовице могилы. Эти треугольники напоминают аналогичный мотив на многочисленных золотых треугольных бляшках, заполненных выпуклыми горошинами. Бляшки такого вида характерны для всей скифской эпохи и, подобно наконечникам стрел, являются как бы её признаком. Они встречаются в больших курганах как в начале скифского периода (курган Пастака в Крыму — 522 экз.), [39] так и в конце его (Мастюгино — 106 экз.). [40] Можно думать, что эти бляшки передают излюбленный орнаментальный мотив

(112/113)

эпохи, особенно характерный для лощёной керамики с белой инкрустацией, представленный, например, находками в Мокиевке (рис. 15, 1), [41] из кургана 524 у с. Жаботино (рис. 15, 2). [42]

Мотив филигранных S-образных спиралей, украшающих ножны меча из Феттерсфельде и Томаковки, известен, кроме того, на шейном обруче и каменной «точилке» из Талаевского кургана, [43] на шейном обруче из Куль-Обы. [44] В виде рельефа он встречается также и на золотых аппликациях деревянных сосудов, например из курганов Киевской области (см. рис. 13, 1, 2). [45] Эти предметы ни формой, ни назначением не связаны с греческим бытом, поэтому и мотив спиралей из филиграни нельзя признать греческим. [46]

Ножны из Феттерсфельде, Шумейко, Золотого кургана, Томаковки и кургана 1 у ст. Елизаветовская имеют настолько однотипную и своеобразную орнаментацию (изысканный стиль и тонкая техника, применение зерни и филиграни), что возможна принадлежность их к одному художественному центру. По нашему мнению, такой центр скорее всего находился где-то во Фракии. Однако пока нельзя оказать, был ли он в стране агафирсов и даков, в Трансильвании, или на Балканском полуострове — в Македонии и Фракии. [47]

До настоящего времени драгоценные мечи с украшенными золотом ножнами и рукоятями, как известно, нигде, кроме курганов Северного Причерноморья, не встречались. Ножны Метрополитэнского музея до первой мировой войны неизвестным лицом были предложены к покупке в Музей Русского археологического института в Константинополе. [48] К сожалению, издательница этих ножен Г.М.А. Рихтер не приводит точных данных о месте их находки. Хотя «южнорусское» происхождение не вызывает сомнений у Г.М.А. Рихтер, однако не исключена возможность находки этих ножен в одном из курганов Македонии или

(113/114)

Рис. 15.

(114/115)

Фракии, где-то вблизи Константинополя, куда они могли быть привезены находчиком для продажи.

Это тем более вероятно, что курганы к югу от Дуная и на севере Балканского полуострова очень близки по составу инвентаря к богатым курганам Северного Причерноморья. [49] Известно, что только в Болгарии находится около 15 тыс. курганов. [50] К сожалению, лишь немногие из ник исследованы. Однако в начале века и особенно за последние десятилетия в Болгарии, [51] Северной Греции [52] и Турции [53] раскапывались курганы, в которых найдены богатые погребальные комплексы и клады главным образом V-III вв. до н.э., содержащие значительное количество высокохудожественных изделий из золота.

В 1960 г. близ Старой Загоры в Болгарии был найден меч в серебряных ножнах тонкой работы, правда, относящийся к более позднему времени. [54] Согласно определению Д. Николова, меч датируется временем около начала I в. н.э. На ножнах имеется ажурная надпись «Севт сделал» (ΣΕΤΘΗΣ ΕΠΟΙΗΣΕΝ ΠΑΙΑΓΑΡΟΣ), которая служит указанием, что ножны высокой техники были изготовлены во Фракии мастером, очевидно, фракийского происхождения, так как едва ли представитель иного народа или племени мог носить фракийское имя.

(115/116)

Около 100 лет тому назад в ст. Мигулинская Донской области был найден золотой сосуд с греческой надписью, [55] аналогичный сосуду из кургана Хохлач. М.И. Ростовцев установил чтение надписи и доказал, что в ней содержатся два имени, причем оба типичны для фракийцев. Несмотря на это, М.И. Ростовцев приписал авторство сосуда «не греческому жителю Пантикапея или Танаиса», воспроизводившему оригинал восточной работы для заказчиков — любителей звериного стиля. [56] До сих пор мнение этого исследователя остается незыблемым.

Между тем фракийское имя мастера должно служить убедительным доказательством в пользу тото, что сосуд был изготовлен в Южном Подунавье, где находились богатые месторождения золота. Мастер написал своё имя по-гречески, так как греческий язык и алфавит были в широком употреблении у фракийских племён с давнего времени. Об этом свидетельствуют древние писатели [57] и данные археологии (монеты зеэлцев, орресков, чеканившиеся ещё в VI в. до н.э.).

Не противоречит выводу о фракийском изготовлении мигулинской чаши и тот факт, что ручка её выполнена в зверином стиле. Находка в Старой Загоре круглых блях с изображением зверей, близких по стилю композиции к бляхам из Садового кургана, [58] бляхам, найденным около ст. Жутово Волгоградской обл. в 1964 г., [59] а также двум бляхам из коллекции Петра I, сибирское происхождение которых ничем не засвидетельствовано, [60] указывает на расцвет искусства звериного стиля во Фракии в сарматский период, как это имело место и в предшествующие эпохи. [61] Все три пары блях — новочеркасская, жутовская и «сибирская» скорее всего являются импортом из Фракии на восток, в Северное Причерноморье.

Мигулинскому сосуду присущи те же особенности, которые характеризуют фракийскую культуру на предыдущем этапе её развития, а именно — синтез элементов античных (греческая надпись) и «варварских» (форма сосуда, звериный стиль, имя мастера).

(116/117)

Подобно ножнам из кургана Куль-Оба, сочетание античных и «варварских» элементов наблюдается на многих выдающихся предметах торевтики из Северного Причерноморья: на треугольных пластинах из Семибратних курганов (по нашему мнению, они служили украшениями — аппликациями верхней части ритона, как и пластины той же формы из Херсона, Карагодеуашха и т.д.), на гребне из Солохи, [62] конских налобниках из Цимбалки, горите из Чертомлыцкого кургана и т.п.

Ножны из кургана Солоха представляют собой прекрасный образец искусной резьбы по дереву. Совершенно особый стиль в искусстве, получивший название звериного в связи с преобладающей в нем тематикой, возник и развился на основе техники резьбы по дереву и кости.

На широкое распространение этого вида изделий указывает масса золотых аппликаций, которыми были украшены рельефы, вырезанные на деревянных сосудах, предметах вооружения, конских уборах. По сюжету сцена на ножнах из Солохи близка изображениям львов на конском налобнике из Цимбалки (см. рис. 13, 5) [63] и на золотой накладке края деревянного сосуда из Малой Цимбалки (см. рис. 13, 4). [64]

Болгарские исследователи, которым принадлежит пальма первенства в изучении древней культуры их страны, справедливо отмечают, что художественные ремесла, в частности ремесло камнетёсов, строительное дело у фракийцев, древних обитателей севера Балканского полуострова, находились на высоком уровне, [65] что в их прикладном искус-

(117/118)

стве «звериный стиль нашёл благоприятные условия» и что он был продуктом «самобытного фракийского художественного творчества». [66]

В итоге напрашивается вывод, что меч и ножны из кургана Солоха являются произведением крупного фракийского мастера из района, почти не тронутого традициями античного искусства, если не считать использования обычного в античном искусстве мотива плетёнки, разделяющего отдельные сцены сюжета на лицевой стороне ножен. Описанные ножны и меч представляют собой ещё один яркий пример связей Северного Причерноморья с Западом в античную эпоху. [67]

При датировке ножен из кургана Солоха В. Гинтерс относит их, очевидно вместе с мечом, к IV в. до н.э., [68] тогда как К. Шефольд датирует их серединой V в. до н.э. — периодом появления в искусстве звериного стиля сцены борьбы зверей. [69] Однако архаические черты, проявляющиеся в членении композиции ножен из Солохи на отдельные сцены, и сходство в трактовке фигуры льва с изображениями на пластинках — аппликациях сосуда из Малой Цимбалки и налобниках из Цимбалки (геральдические львы) и Ильинцов (грифон) [70] указывают на принадлежность их к одному художественному кругу, расцвет которого охватывает вторую половину V и первую половину IV в. до н.э.

[1] А.П. Манцевич. Деревянные сосуды скифской эпохи. — Археологический сборник, 8. Л.-М., 1966, стр. 23-38.

[2] ОАК за 1913-1915 гг., стр. 107, рис. 175; М.И. Ростовцев. Курган Солоха. — Ежемесячный журнал, 1914, №4 (отдельный оттиск. СПб., 1914, рис. на стр. 7).

[3] В печатном отчёте Н.И. Веселовского, основанном на архивных данных (Архив ЛОИА, д. 232/1913, л. 155), значится, что меч в золотых ножнах был найден справа у пояса. Что касается второго меча, то о нём упоминаний нет. Отчёт Н.И. Веселовского, по-видимому, был составлен много времени спустя после раскопок, а напечатан только в 1918 г. Первое сообщение о находках было сделано сразу же после окончания раскопок их очевидцем А.А. Бобринским 19 июля 1913 г. (статья в газете «Новое Время», перепечатанная в ИАК, прибавление к вып. 50, стр. 146-151). А.А. Бобринским же сделана и зарисовка размещения предметов инвентаря при скелете (Архив ЛОИА, собрание рисунков, №3679). В 1914 г. появились основанные на устном сообщении Н.И. Веселовского статьи Б.В. Фармаковского (АА, III, 194, I. d. I.) и С.А. Половцевой (Гермес, 1914, №6-9), которые также сообщают о том, что роскошный меч лежал у левого бедра погребённого. Согласно М.И. Ростовцеву, который, вероятно, получил информацию из другого источника, оба меча находились у правого бока (М.И. Ростовцев. Указ.соч., стр. 8).

[4] Не издан. Государственный Эрмитаж. Меч — инв. № КУ 1903 2/13 и 2/28; наконечник — № КУ 1903 2/32.

[5] Государственный Эрмитаж, инв. № Дн 1913 1/9. ОАК за 1913-1915 гг., стр. 109, рис. 181, М. Ebert. Reallexikon der Vorgeschichte, Bd 12. Berlin, 1928, табл. 81a.

[6] Государственный Эрмитаж, инв. № Дн 1913 1/8. ОАК за 1913-1915 гг., стр. 108, рис. 180; М. Ebert. Указ.соч., табл. 81b; G. Borovka. Scythian Art. London, 1928, табл. 23b.

[7] К.Ф. Смирнов. Савроматы. М., 1964, стр. 359, рис. 77, 23; W. Gіnters. Das Schwert der Skythen und Sarmaten in Südrussland. Berlin, 1928, табл. 21g. Не могу согласиться с исследователями, которые толкуют эти сюжеты как изображения когтя и глаза, мотивы «цепкости, силы удара», «зоркости и меткости» (Б.М. Граков. Скіфи. Київ, 1947, стр. 70, 71; Н.Я. Мерперт. Акинак с когтевидным навершьем. — КСИИМК, вып. XXII, 1948, стр. 76; К.Ф. Смирнов. Вооружение савроматов. — МИА, №101, 1961, стр. 20 и сл.).

[8] А.А. Бобринский. Курганы и случайные находки близ м. Смелы, т. II. СПб., 1894, табл. XXII, 4.

[9] В.А. Городцов. Дневник археологических исследований в Зеньковском у. Полтавской губ. в 1906 г. — Труды XIV АС, т. III. М., 1911, стр. 130, табл. III, 4.

[10] А.П. Манцевич. Шейные уборы скифского периода. — КСИИМК, вып. XXII. 1948, рис. 17.

[11] Р. Попов. Новооткрити памятници от желъзна епоха в България. — ИБАИ, т. V. София, 1928-1929, стр. 280, рис. 143; А. Милчев, Н. Ковачев. Необнародовани паметници от Севлиевско. — Археология. София, 1967, №2, стр. 40, рис. 2.

[12] Отпадает основанное на недоразумении толкование Н.И. Веселовского, что на рукояти «расположены какие-то животные, числом 6, может быть зайчики» (ОАК за 1913-1915 гг., стр. 109), а «лопасти внизу ручки» (крестовина меча) будто бы «имеют вид голов животных, по-видимому кабанов» (там же, стр. 110). Определение породы животных на мече и ножнах из кургана Солоха принадлежит сотруднику Института зоологии АН СССР Н.К. Верещагину, за что выражаю ему благодарность.

[13] W. Ginters. Указ.соч., стр. 39.

[14] Б.И. и В.Н. Xаненко. Древности Приднепровья, вып. II. Киев, 1899. табл. 38, 166.

[15] Государственный Эрмитаж, инв. № КУ, 1913, 4/63, 266 и 295. Обломки ошибочно отнесены к находкам Н.И. Веселовского в том же году в ст. Елизаветинской. Длина их соответственно 9, 13 и 12,5 см.

[16] Из раскопок И.И. Ушакова (G. Borovka. Указ.соч., табл. 22 А) и из раскопок А.А. Миллера в 1909 г., курган 10 (ИАК, вып 35, 1910, табл. V рис 23а, б); в 1910 г., курган 1 (ОАК за 1909-1910 гг., стр. 145, рис. 210).

[17] ОАК за 1909-1910, стр. 145, рис. 210.

[18] И.И. Толстой, Η.Π. Кондаков. Русские древности в памятниках искусства, вып. 2. СПб, 1889, стр 138, рис. 115; рис. 140, рис. 117, стр. 142, рис. 119; Б.И. и В.Н. Ханенко. Указ.соч., табл. XXX, 452; А.П. Манцевич. К вопросу о торевтике в скифскую эпоху. — ВДИ, 1949, №2, стр. 211, рис. 20; стр. 213, рис. 25.

[19] И.И. Τолстой, Η.Π. Кондаков. Указ.соч., стр. 56, рис. 41. По аналогии с найденными в Солохе и Карагодеуашхе серебряными оболочками представляется более вероятным считать эту пластину не нагрудником, как принято, а оболочкой горита.

[20] G. Borovka. Указ.соч., табл. 35; Н.И. Веселовский. К вопросу о технике золотых рельефных украшений в греческом искусстве. — ИАК, вып. 47, 1913, табл. II, 1, 2; III, 10, 11.

[21] Н.И. Веселовский. К вопросу..., табл. III, 16-18.

[22] G. Borovka. Указ.соч., табл. 22A; E.H. Minns. Scythians and Greeks. Cambridge, 1913, стр. 270, рис. 186.

[23] И.И. Толстой, Н.П. Кондаков. Указ.соч., стр. 148, рис. 425. С нашей точки зрения, ножны Куль-Обы — яркий образец стиля предметов фракийского происхождения. На связь шедевров торевтики с Фракией я указала в работе «К вопросу о торевтике в скифскую эпоху» (ВДИ, 1949, №2, стр. 220). Этой же темы недавно коснулась и Э. Симон. См.: Е. Simon. Der Goldschatz von Panagjurište — eine Schöpfung der Alexanderzeit. — Antike Kunst, 1961, № 3, стр. 5, 6, 24.

[24] Огромные круглые щиты, за которые можно было спрятаться, служили у фракийцев поводом для насмешек над трусостью греков. Противники греков, кроме рубахи и шаровар, имели ещё плащ и лисью шапку (алопекис). Плащ был характерной принадлежностью фракийской одежды, а лисьи шапки носили и персы и фракийцы. Поэтому надо полагать, что на ножнах представлена битва греков не с персами, как принято считать, а с фракийцами, тем более что она трактована с явным перевесом в сторону последних. Впрочем, в IV в. до н.э., когда Македония владела большей частью Фракии, эти «варвары» могли быть и македонянами.

[25] Небольшие размеры аму-дарьинских ножен (длина 26,7 см) при средней длине других ножен около 50 см, необычная форма плетёнки на выступе и ряд других особенностей позволяют усомниться в их подлинности.

[26] W. Ginters. Указ.соч., табл. 3с и 5b-с, Ю. Неуступный. Первобытная история Лужицы. Прага, 1947, стр. 72, рис. 22.

[27] В.П. Шилов. Золотой клад скифского кургана. — Сб. Археологические раскопки на Дону. Ростов, 1962, стр. 58; рис. 4.

[28] W. Ginters. Указ.соч., табл. 3а-b и 10b.

[29] М. Vos. Scythian archers in archaic attic vase painting. Groningen, 1963. Это было отмечено ещё Цаном. См.: R. Zahn. Die Darstellungen der Barbaren. Heidelberg, 1896, стр. 46-48 и особенно стр. 47: «Прежде всего бросается в глаза смешивание изображений скифов и фракийцев» («Fällt vor allem die Vermengung von Skythen und (Thrakern auf»).

[30] W. Ginters. Указ.соч., стр 48.

[31] К. Schefold. Der skythische Tierstil. — ESA, XII. Helsinki, 1938, стр. 42 К. Шефольд пишет: «Гинтерс справедливо заметил, что филигрань на мечах чисто греческой работы». По-видимому, Ст. Станчев также считает ювелирные изделия с зернью в античную эпоху импортом во Фракию из Греции и Северного Причерноморья, и только появление ювелирных изделий с зернью в позднейшее время на территории Болгарии он объясняет связями с ранней Византией (Ст. Станчев. Стара традиция в един народен накит. — Археология, IV, 2. София, 1962, стр. 5-11).

[32] А.А. Бобринский. Отчёт о раскопках 1903 г. в Чигиринском у. Киевской губ. — ИАК, вып. 14, 1905, стр. 11, рис. 14, 15.

[33] Там же, стр. 20, рис. 49; стр. 24, рис. 55.

[34] В. Дякович. Кукова могила. — ИБАИ, т. III. София, 1925, табл. 1, 3 и 5.

[35] ИБАИ, т. XXV, 1962, стр. 174, рис. 13, 3.

[36] Б.И. и В.Н. Ханенко. Древности Приднепровья, вып. III. Киев, 1900, табл. XLV, 459.

[37] Государственный Эрмитаж, инв. № Кр. 1890 1/36.

[38] Государственный Эрмитаж, инв. № Дн 1862 1/4. См.: А.П. Манцевич. Золотой венец из кургана на р. Калитве. К вопросу об агафирсах. — ИБАИ, т. XXII, 1959, стр. 78.

[39] Государственный Эрмитаж, инв. № Кр 1892 1/11-12.

[40] ОАК за 1905 г., стр. 82, рис. 97, 2; Государственный Эрмитаж, инв. № До 1905 1/51. В Чертомлыцком кургане их 380 экземпляров; Государственный Эрмитаж инв. № Дн 1863 1/368; ДГС. Атлас, т. II. СПб., 1872, табл XL, 8.

[41] Курган 454. Государственный Эрмитаж, инв. № Дн 1932 53/8 и курган 455, инв. № Дн 1932 55/2-4.

[42] Государственный Эрмитаж, инв. № Дн 1913 2/28 и 2/29.

[43] ОАК за 1891 г., стр. 78, рис. 57, 58, А.П. Манцевич. Ритон Талаевского кургана. — Сб. История и археология древнего Крыма. Киев, 1957, стр. 158, рис. 3; стр. 159, рис. 6.

[44] ДБК, табл 8, 1. М.И. Ростовцев по непонятной причине считает эту технику «греко-персидской» (М.И. Ростовцев. Скифия и Боспор. Л., 1925, стр. 378).

[45] Курганы 400 и 402 Чигиринского района. А.А. Бобринский. Отчёт о раскопках 1903 г. в Чигиринском у., стр. 10, рис. 11; стр. 20, рис. 51. Государственный Эрмитаж, инв. № Дн 1903 3/152 и 5/7.

[46] По этому вопросу см.: А.П. Манцевич. Золотой венец.., стр. 76-78.

[47] Там же, стр. 57-79.

[48] В Государственный Эрмитаж вместе с коллекциями Института поступили негативы фотографий этих предметов, предложенных к покупке в Институт и впоследствии оказавшихся в собрании Бахштиц в Берлине. Государственный Эрмитаж. Фототека отдела Востока. Альбом 255. Негатив ножен, инв. №IV, 177, 178. Опубликованы ножны: G.М.А. Richter. A Greek Sword Sheath from South Russia. — Metropolitan Museum Studies, IV, 1. February, 1932; Gutachten des Herrn Prof. D-r. G. Borovka. Bull. of the Bachstitz Gallery, 1929, стр. 36.

[49] Arif Mufid Mansel. Grabhügelforschung in Ostthrakien. — ИБАИ, т. XIII, 1939, стр. 154-189; И. Венедиков. Новооткрито тракийско могилно погребение във Враца. — Археология. София, 1966, №1, стр. 8, 9, рис. 1, 2.

[50] В. Mиков. Надгробните могили в България. — Сб. Археологически открытия в България. София, 1957, стр. 220.

[51] Д.П. Димитров. Материалната култура и изкуството на траките през ранната еллинистическа епоха IV-III в. пр. н.е. — Сб. Археологически открытия в България, стр. 63-92; И. Венедиков. Аполония на Черно море. — Там же, стр. 93-110; T. Иванов. Ескус в светлината на последните проучвания. — Там же, стр. 111-133.

[52] Гробницы в Дервени, Лезкадии. См.: G. Daux. Chronique des fouilles, 1962. — БСН, 86, 1962, II, стр. 712; M.S.F. Hood. Archaeology in Greece 1961-1962. — Arch. reports for 1961-1962, стр. 3-31; Photios Ρetsas. Macedonian Tombs. — Atti del 7 Congresso internazionale di archeologia classica, №1. Roma, 1961, стр. 401-405. О раскопках в Дионе (древняя Пиерия) и Каритси, где были открыты погребения типа больших македонских гробниц III-II вв. до н.э., см.: ВСН, 80, 1956, I. Литература приведена также в статье А.П. Манцевич «Горит из кургана Солоха» (Труды Отдела античного мира ГЭ [вып. 3, / ТГЭ], т. VII. Л., 1962, стр. 119). Литература, касающаяся Македонии и Фракии, по всем разделам исторической науки с исчерпывающей полнотой собрана А.С. Шофманом в его капитальном труде «История античной Македонии» (т. I. Казань, 1960; т. II. Казань, 1963). Трудно переоценить значение этой работы — первого исследования, посвящённого стране, самостоятельная история которой не была написана. Значение это тем больше, что труд А.С. Шофмана охватывает историю не только Македонии, но в большой степени и Фракии.

[53] М.J. Melliak. Archaeology in Asia Minor, — AJA, 1961, №1, стр. 37-52, табл. 23-28 (курган Дарданос эллинистического времени, где были найдены два золотых венка); Firatli Nezih. Quelques annexes afférentes aux etudes bithyniennes. — Belleten Turk Tarih Kurumu, т. XVII, №65. Ankara, 1953, стр. 15-27; Akarca Askidil. A hellenistic tomb in Mylesa. — Там же, т. XVI, №63 (гробница IV в. до н.э., аналогичная открытой в Лангазе); Kaçay Hamit, Akok Mahmut. Tresor trouvé au village de Mahmatla (Amasia). — Там же, т. IV, №55, стр. 481-486, табл. 38-41 (золотые сосуды и бронзовые топоры троянско-микенского типа).

[54] Димитър Николов. Изработено от Севт. — Народна култура, 29.Х.1960, стр. 4.

[55] Я.И. Смирнов. Восточное серебро. СПб., 1909, табл. X, 27.

[56] М.И. Ростовцев. Надпись на сосуде из станицы Мигулинской. — ИАК, вып. 63, 1917, стр. 106; он же. Скифия и Боспор. Л., 1925, стр. 584, 585.

[57] Die antiken Münzen Nord-Griechenlands, т. III, ч. 2. Berlin, 1935, стр. 55-57, 89, 92.

[58] S.I. Кapосhina. A Sarmatian Royal Burial at Novocherkassk. — Antiquity, XXXVII, 1963, стр. 256-258, табл. XXIX, a-c.

[59] Находки В.П. Шилова. Не изданы.

[60] С.И. Руденко. Сибирская коллекция Петра I. M.-Л., 1962, табл. III, 1; V, 4 и рис. 6. Вопреки мнению автора, наличие их в описании коллекции Кунсткамеры 1741 и 1745 гг. ещё не служит доказательством сибирского происхождения упомянутых круглых блях, которые издатель без всяких оснований считает украшениями одежды и при этом определяет их как литые (стр. 11, 42, 43), тогда как они представляют собой тонкую оболочку (очевидно, бронзовой основы рельефа, как у блях из Садового кургана и черноярской).

[61] Д.П. Димитров. Материалната култура...; Д. Николов, X. Буюклиев. Тракийски могилни гробове от Читалка Старозагорско. — Археология. София, 1967, №1, стр. 25, рис. 9.

[62] Стиль — греческий; не греческие — форма и материал предмета, облик воинов, их одежда, вооружение (фракийская форма шлема и щита и, может быть, ножен). Кто же мог быть изображён на этих предметах, как не фракийцы, северные соседи греков, эллинизованные «варвары»? И кто мог их изобразить с такой точностью, да ещё в золоте и серебре, как не сами фракийцы?

[63] Государственный Эрмитаж, инв. № Дн 1868 1/31; И.И. Толстой, Н.П.Кондаков. Указ.соч., стр. 117, стр. 101.

[64] Государственный Эрмитаж, инв. № Дн 1868 2/19; И.И. Толстой, Н.П.Кондаков. Указ.соч., стр. 116.

[65] V. Mikоv. Objet de parure thrace du VI-IV ss. av. n.ère. — ИБАИ, т. XVII, 1950, стр. 146-156. Использовались рудники на Родопе, Стара и Осовска Планина; В. Mиков. Златно съкровище от Вълчитрън. София, 1958, стр. 1-70, табл. I-XXXI; М. Гарашанин. Студиiе из металноч доба Србиiе. — Старинар, н.с., кн. XI, 1960. Београд, 1961, стр. 254; V. Веshеvliеv, I. Irmsсher. Antike und Mittelalter in Bulgarien. Berlin, 1960; H. Мавродинов. Живопись античной гробницы в Казанлыке. — ВДИ, 1954, №2, стр. 157, 158, 172; Д.П. Димитров. Материалната култура..., стр. 67-69 и сл. В качестве примера местной фракийской продукции автор вполне справедливо приводит клад из Луковит, аналогичный кладу из Крайовы в Румынии, серебряным конским уборам из Краснокутского кургана и серебряному украшению, поступившему вместе с таким же поясом с территории Болгарии в Британский музей. О.М. Dalton. The treasure of the Oxus. London, 1964, стр. CVII, рис. 36. Нельзя согласиться с Д.П. Димитровым в его оценке клада Панагюриште и фиал из клада Луковит как греческого импорта. Оба эти клада, по нашему мнению, являются местной, фракийской продукцией. Различие в стиле объясняется лишь тем, что мастера Фракии в зависимости от степени удалённости их от границ Греции и степени воздействия на них античной культуры работали в разном стиле: те мастера, которые не подверглись влиянию греческой культуры, украшали свои изделия в зверином стиле (см. Н. Шмиргела. Скулптурата на нашите земи. София, 1956, рис. 12, 17-22, 27-30, 35).

(117/118)

Вещи из Панагюриштенского клада сделаны под большим влиянием античного искусства. Однако и здесь чувствуется рука мастера — «варвара», относящегося к греческим формам и стилю, как к чему-то чуждому (И. Венедиков. Панагюриштенский клад. София, 1961, табл. 25). На амфоре-ритоне необычен фриз пальмет с чётным количеством лепестков и лотосов с тычинками. На эту тенденцию «варваров» оживить стилизованные растительные мотивы, выработанные греческим искусством, я указывала в работе «К вопросу о торевтике в скифскую эпоху» (ВДИ, 1949, №2, стр. 200).

Промежуточное положение занимают фиалы из клада Луковит (Д.П. Димитров. Материалната култура..., стр. 64, рис. 1), на которых хотя и отразилось сильное влияние греческого искусства (форма, элементы орнамента), однако их общий характер оставляет впечатление переосмысления греческих мотивов и формы, и весь клад Луковит, по нашему мнению, также является местной продукцией мастера-фракийца. П. Амандри и Г. Ру полагают, что автором амфоры-ритона был μιξοβαρβάρος или μιξέλλην (P. Amandry. Toreutique Achéménide. Amphore-rhyton de Thrace. — Antike Kunst, 1959, № 2, стр. 55; G. Roux. Meurtre dans un sanctuaire sur l’amphore de Panaguristé. — Там же, 1964, №1, стр. 30). Э. Симон, причисляя к группе греко-варварских изделий весь клад Панагюриште и в том числе амфору-ритон, также считает его изготовленным во Фракии (там же, 1960, №1, стр. 6).

[66] Д.П. Димитров. Художественные памятники болгарских земель. — Каталог выставки «Искусство Болгарии с древнейших времён до наших дней». Л., 1963.

[67] На основании изложенного представляется невероятным заключение К. Шефольда, что фракийские династы покупали скифскую упряжь в греко-скифских мастерских на юго-западе России, подобно тому как это будто бы имело место в сарматское время (при этом автор ссылается на фалары, найденные близ Галича). См.: К. Schefоld. Die iranische Kunst der Pontusländer. — Handbuch der Archäologie, VII, 2. München, 1954, стр. 445.

[68] W. Gintеrs. Указ.соч., стр. 45.

[69] К. Sсhеfоld. Указ.соч., стр. 62.

[70] Б.В. Фармаковский. Золотые обивки налучий (горитов) из Чертомлыцкого кургана и из кургана в м. Ильинцах. — Сборник археологических статей, поднесённый гр. А.А. Бобринскому. СПб., 1911, табл. III.

наверх