А.Г. Малявкин
Марионетки из рода Ашина.
В начале 658 г. танским войскам, основное ударное ядро которых состояло из телеских конных отрядов, удалось нанести решающее поражение Ашина Хэлу. Несколько позже и сам Хэлу был захвачен тюркским конным отрядом, которым командовал Ашина Юаньшуан, один из сыновей будущего марионеточного кагана Ашина Мише. Так закончилась попытка этого западнотюркского вождя вдохнуть новую жизнь в дряхлеющий Западнотюркский каганат. С ликвидацией единого независимого Западнотюркского каганата начался новый этап борьбы за господство на территориях, ранее входивших в его состав. В этой борьбе танские стратеги отводили большую роль представителям правящего рода Ашина, и прежде всего Мише и Бучженю — внукам кагана Истеми в пятом поколении, перешедшим на сторону Танского государства и до поры до времени верой и правдой служившим своим новым хозяевам.
В 630 г. Западнотюркский каганат вступил в полосу тяжёлых внутренних противоречий. Ожесточённая грызня за власть вскоре переросла в межплеменную борьбу двух главных племенных союзов — нушиби и дулу. Изучение причин и этапов развития этой борьбы не входит в задачу данной работы, эти вопросы ещё ждут своих исследователей. Однако ясно: в основе обострения внутренних противоречий лежали причины, связанные прежде всего с развитием общественных отношений внутри Западнотюркского каганата, что не могло остаться без внимания со стороны танской дипломатии. Правители Танского государства, объединив страну и покончив с сепаратистскими тенденциями, сумели накопить значительные силы, которые были направлены на осуществление широких завоевательных планов против непосредственных соседей. В конце 629 — начале 639 г. Танское государство самым активным образом способствовало распаду Восточнотюркского каганата — первоначально по дипломатическим каналам, стремясь усугубить внутренние противоречия, а затем и с помощью военной силы. Подробно этот вопрос разбирается в моей статье «Тактика Танского государства...» [6, с. 105-108]. У меня нет точных сведений, в какой мере на судьбу Мише и Бучженя оказали влияние танские эмиссары. По сообщениям китайских источников известно, что вражда между ними зародилась ещё в каганате и тогда же, по-видимому, на них обратили внимание танские соглядатаи. В ЦТШ и СТШ имеются сообщения, на основании которых можно утверждать, что правители Танского государства следили за положением дел в Западнотюркском каганате и, естественно, должны были соответствующим образом реагировать на те или иные изменения, возникавшие в ходе междоусобной борьбы. Приведу одно из этих сообщений по тексту ЦТШ, где в «Повествовании о туцзюэ» говорится: «В 6-м году эры правления Чжэнь-гуань (27.I.632 — 13.II.633) императорским указом к варварам послан заместитель президента палаты, ведающей приёмом послов (хунлу шаоцин), Лю Шэньинь, [чтобы] поставить [Ашина Мише] каганом Силиби Долу» [1]
(138/139)
[12, гл. 194Б, с. 5б, 6а]. В СТШ это сообщение повторено с некоторыми небольшими изменениями. Так, оно не датировано, указывается только, что это событие произошло во время эры правления Чжэнь-гуань (627-650), не указано и имя посла [9, гл. 215Б, с. 7а].
Отношения между двумя вождями настолько ухудшились, что, как сообщают указанные выше источники, Мише вынужден был бежать. В ЦТШ это событие изложено так: «Бучжень сам хотел стать каганом и поэтому замышлял убить Мише, его младших братьев, племянников, всего более 20 человек ... В 13-м году эры правления Чжэнь-гуань (9.II.639 — 28.I.640) Мише во главе подчиненных ему племен чуюе и чуми прибыл ко двору... После этого Бучжень сам себя поставил Долу ябгу» [12, гл. 194Б, с. 6а]. Однако все его старания были напрасны, народ не признал его, и он вскоре был вынужден бежать вместе с членами своей семьи и своими сторонниками и также искать убежища при дворе танского императора. Л.Н. Гумилёв описывает эти события так: «Они ненавидели друг друга, и Бучжень интригами заставил Мише, главу племени чуюе, бежать в Китай. Затем, сочтя положение Юкука безнадёжным, Бучжень изменил ему и тоже передался империи» [2, с. 220]. Такая трактовка не соответствует данным даже тех источников, которые были использованы автором. (Имеющиеся ссылки свидетельствуют, что это только СТШ в переводах Н.Я. Бичурина.)
Танские правители приютили обоих беглецов, присвоили им чины генералов: Мише стал правым большим генералом дворцовых врат, а Бучжень — левым большим генерал-квартирмейстером. Оба принимали активное участие на последнем этапе борьбы с Ашина Хэлу. Однако всё это ни в коем случае не свидетельствует об их примирении, наоборот, как это будет видно из нижеследующего, вражда между ними сохранялась. Танские стратеги, используя их в борьбе с Ашина Хэлу и особенно после её завершения, в попытках установить фактическое господство над территориями Западнотюркского каганата, видимо, считали весьма полезным иметь под своим командованием двух смертельных врагов, так как при этом полностью исключалась возможность их объединения, что в конечном счёте могло бы подготовить почву для совместного выступления против Танского государства. Танские сановники прекрасно понимали, что переход на службу Танскому государству был очень распространенным тактическим приёмом кочевых вождей, потерявших опору в степи, который преследовал совершенно определённые цели — получить передышку, накопить силы, может быть, получить помощь со стороны Танского государства, а затем вновь вмешаться в борьбу за главенство. Танские власти, оказывая поддержку таким вождям, использовали их в своих целях, но при этом никогда не доверяли им полностью.
После пленения Ашина Хэлу правители Танского государства по своему обыкновению провели «районирование» территории Западнотюркского каганата. Я беру слово районирование в кавычки по той причине, что хотя Западнотюркский каганат и был полностью разрушен, но за этим не последовало установления контроля над всеми его землями. Как мы увидим ниже, западные тюрки туцзюэ, а также различные племена, насильственно включённые в Западнотюркский каганат, не собирались признавать верховную власть Танского государства. Высшие сановники при дворе, проведя «районирование» и опубликовав от имени императора соответствующие указы и распоряжения, после чего историографы сделали соответствующие записи в анналах, уже считали вопрос решённым окончательно. Когда вскоре при попытках дальнейшего расширения своего влияния и закрепления успехов, достигнутых во время борьбы с Ашина Хэлу, танские императоры и их ставленники натыкались на сопротивление народов и племён, то в донесениях командующих, в отчетах различных должностных лиц, а позднее и в исторических хрониках эта естественная и справедливая борьба в защиту независимости квалифицировалась как «измена», «мятеж» и т.п.
(139/140)
Политика Танского государства в отношении народов Восточного Туркестана носила двойственный характер. С одной стороны, при дворе развёртывалась бурная деятельность по «созданию» различных административно-территориальных единиц — наместничеств, тутукств (дудуфу), округов и уездов. Некоторые рьяные представители танской администрации говорили о проведении районирования вплоть до Западного моря (?!), как об этом сообщается в жизнеописании Су Динфана [12, гл. 83, с. 4а]. С другой стороны, было создано два марионеточных каганата во главе с каганами из рода Ашина. Представляется, что «районирование», помимо всего прочего, должно было продемонстрировать населению Срединного государства величие и всемогущество Сына Неба. Что касается создания каганатов, то этот манёвр должен был засвидетельствовать «незаинтересованность» Танского государства в территориальных приобретениях, усыпить таким образом бдительность населения и привлечь его к сотрудничеству с марионеточными каганами. Создание каганатов свидетельствует также об отсутствии реальных сил и возможностей для установления полного контроля над территориями бывшего Западнотюркского каганата. Это была временная мера, направленная на то, чтобы выиграть время. После закрепления своего господства и создания материальных предпосылок, необходимых для установления реального контроля, каганаты были бы упразднены. Танские власти, конечно, учитывали, что возможны попытки ликвидации зависимости, но для предотвращения такой опасности и были созданы два каганата во главе со смертельными врагами, что танские власти могли рассматривать — и не без основания — как гарантию послушания обоих.
Я не буду здесь подробно анализировать процесс «районирования», выяснять причины появления тех или иных административно-территориальных единиц и их названий. Коротко остановлюсь лишь на создании двух наместничеств — Мэнчи и Куньлин. Они были образованы сразу после пленения Хэлу. Ашина Мише получил повышение и был назначен большим генералом храброй конницы, поставлен каганом с титулом синсиван и одновременно назначен наместником в наместничество Куньлин. В его ведении должны были находиться пять племён дулу, кочевавших в восточной половине Западнотюркского каганата. Ашина Бучжень также стал большим генералом храброй конницы, был поставлен каганом с титулом цзиванцзюэ и одновременно назначен наместником в наместничество Мэнчи. В его ведении должны были находиться земли западной части бывшего Западнотюркского каганата, где кочевали пять племён нушиби [2] [13, гл. 964, с. 8а; 12, гл. 194Б, с. 6а; 9, гл. 215Б, с. 7а]. Такова была стройная, в представлении высших чинов Танской империи, система «умиротворения» западных тюрок.
Новоиспечённые каганы (и одновременно наместники), а потом и их наследники не смогли установить подлинного контроля, даже на непродолжительное время, над всеми территориями, которые по замыслам танских вельмож должны были войти в состав их каганатов. Что касается наместничеств, то и их создание с самого начала оказалось фикцией. Косвенным подтверждением этого может служить очень редкое упоминание их и быстрое исчезновение сведений о них со страниц исторических хроник.
Наместничества Мэнчи и Куньлин были созданы 9 мая 658 г. К такому заключению можно прийти при внимательном анализе текста из ЦТШ [12, гл. 4. с. 7б; 5, коммент. 296, 297]. Танские власти не ограничились «созданием» двух указанных наместничеств, одновременно было создано и некоторое количество тутукств (дудуфу). Однако в источниках нет точных указаний, на какие конкретно территории должна была распространяться власть созданных наместничеств и тутукств. В СТШ приводится список семи тутукств, созданных на землях бывшего Западнотюркского каганата, но при этом не указано, в ведении каких наместничеств должны были находиться эти административные единицы [9, гл. 215Б, с. 7а].
(140/141)
Провозглашение двух враждующих принцев из рода Ашина каганами, «создание» наместничеств Мэнчи и Куньлин и другие мероприятия, последовавшие после распада Западнотюркского каганата, не способствовали установлению спокойствия на его землях, более того, как будет показано ниже, эти мероприятия значительно усложнили обстановку, превратили страну в арену почти непрерывных войн, продолжавшихся вплоть до появления в более западных районах Тюргешского каганата. Тюргеши постепенно набирали силы и оформились как кочевое государство в конце VII — начале VIII в. Междоусобная борьба, которая развернулась между племенами, входившими ранее в состав Западнотюркского каганата, протекала в условиях постоянного вмешательства Танского государства, использовавшего для этой цели своих марионеток Мише и Бучженя, а позднее и их наследников. Тюргешский каганат не имел достаточно сил для решительного пресечения вмешательства извне, да и внутренняя стабильность в нём была скоро нарушена. Одновременно с Танским государством и Восточнотюркский каганат предпринимал попытки установить контроль над землями бывшего Западнотюркского каганата. Особенно успешными эти попытки были при Капаган-кагане (691-716), когда граница Восточнотюркского каганата достигала р. Сырдарьи. Проникнуть в этот район стремились и тибетцы.
Борьба кочевников с марионеточными каганами началась сразу же после их провозглашения. Может быть, не следует выделять акт провозглашения каганами Мише и Бучженя как самостоятельный этап в борьбе за господство в этом районе: ведь будущие марионеточные каганы уже давно находились на службе у Танского государства и вместе со своими отрядами, под общим командованием Су Динфана, воевали с западными тюрками. Они также принимали активное участие в борьбе с Ашина Хэлу, который в 651 г., захватив власть в Западнотюркском каганате, пытался ликвидировать глубочайшие противоречия, раздиравшие страну. Акт провозглашения этих представителей рода Ашина каганами не внёс ничего нового в расстановку сил и общее положение в стране.
В «Основных анналах» СТШ имеется запись, датированная 3 апреля 659 г., в которой сообщается, что куньлинский наместник Ашина Мише сражался с Чжэньчжу, ябгу западных тюрок на р. Боро-Тала, и нанёс ему поражение [3] [9, гл. 3, с. 4а-4б; гл. 215, с. 7б]. Чжэньчжу был сыном западнотюркского кагана Ипи-долу (Юкук-шад) и, несомненно, возглавлял значительную коалицию сторонников этой линии правящего рода Ашина тюрок туцзюэ. Ниже, в этом же источнике, есть запись, датированная 18 февраля 660 г., в ней говорится, что Су Динфан пленил Думаняи представил его ко двору [9, гл. 3, с. 4б]. События, связанные с пленением Думаня, значительно более подробно изложены в жизнеописании Су Динфана. Мною сделан полный перевод этого текста, который я здесь и привожу. «В это время Аскель кюль-эркин Тюмэн, предварительно подчинив себе различных ху, [4] принудил зависимые племена, а также три государства — Кашгар, Кокъяр [5] и Хэпаньто [6] — к мятежу против [Танского государства]. Императорским указом [Су] Динфан был возвращён в [Западный край] и назначен великим
(141/142)
уполномоченным по умиротворению; во главе войск прибыл на реку Ее, [7] а воры укрылись на реке Матоу. [8] [Су] Динфан отобрал 10 000 отличных солдат и 3000 всадников и произвёл нападение. День и ночь скакали и через 300 ли достигли того места. Тюмэн испугался, сражался нерешительно и потерпел сокрушительное поражение. Он бежал и укрылся в крепости Мабао. [9] Войска [Су Динфана] подошли и осадили [крепость]. Тюмэн, видя крушение [своих] планов, вышел со связанными сзади руками и сдался. Был взят в плен и представлен [Су Динфаном императору] во дворце Цяньян» [9, гл. 111, с. 5а]. В ЦТШ жизнеописание Су Динфана не содержит существенных подробностей в описании этого события [12, гл. 83, с. 4б].
Тюмэн был довольно крупной фигурой, а не каким-то мелким вождём, случайно попавшим на страницы китайских хроник. Имеются сообщения, свидетельствующие, что он был одним из претендентов на «западнотюркское наследство». Так, в ЦФЮГ сообщается следующее: «После умиротворения [Ашина] Хэлу, Аскель кюль-эркин Тюмэн захватил часть его земель. [Ашина] Мише и [Ашина] Бучжень не смогли уладить конфликт миром и оказали ему сопротивление. Затем [Тюмэн] во главе [войск] трёх государств — Кашгара, Кокъяра и Хэпаньто — напал и разгромил Хотан» [10] [13, гл. 420, с. 20а]. Очень часто в работах (в том числе и отечественных), посвящённых данному периоду, вождь этой группировки именуется Думань, т.е. употребляется китайская транскрипция его имени.
Выше я уже упоминал, что после проведения «районирования» территории Западнотюркского каганата любое сопротивление Танскому государству стало рассматриваться как «мятеж», «восстание» против ниспосланного самим Небом «законного императора» (Сына Неба). Приведённые выше тексты совершенно чётко свидетельствуют, что столкновения с Чжэньчжу и особенно с Тюмэном были продолжением завоеваний, целью которых являлось установление фактического, а не номинального господства над землями бывшего Западнотюркского каганата. Эти действия танских войск и их марионеток нельзя даже рассматривать как подавление освободительной борьбы порабощённых народов, поскольку за пленением Ашина Хэлу не последовало занятие его территории. Поражение Ашина Хэлу не прекратило сопротивления, это был только этап в борьбе западных тюрок (туцзюэ) против нашествия с востока. Его сподвижники, а также и часть князей, занимавших выжидательную позицию и не выступавших вместе с ним, продолжали борьбу. Но теперь эта борьба, без единого руководства, была сопряжена с громадными трудностями.
В зарубежной, а отчасти и в отечественной литературе, очень часто трагедия Западнотюркского каганата излагается совершенно неверно. В качестве примера приведу некоторые высказывания Л.Н. Гумилёва, который пытается интерпретировать события, развивавшиеся в этом районе после пленения Хэлу, в полном соответствии с духом китайских хроник и приходит к выводу о полной победе и установлении Танским государством контроля над землями западных тюрок. Так, в его книге можно прочесть: «Земли Западного каганата были разделены на округа и уезды, из которых образовались два губернаторства... Для наблюдения за вновь приобретёнными владениями резиденция наместника „Западного края” была перенесена из Турфана... в Кучу, поближе к кочевьям. Местные владетели Согдианы остались на своих местах, и на некоторое время здесь установился относительный мир» [2, с. 244]. Продолжение борьбы с завоеваниями Танского государства описывается им как «восстания»; при этом Л.Н. Гумилёв недо-
(142/143)
оценивает серьёзность этой борьбы и преуменьшает её значение. Так, борьба Су Динфана с Тюмэном описана так: «Какой-то нушибийский князёк, пожелавший сохранить самостоятельность, был пойман Су Динфаном в 660 г.» [2, с. 244]. Обращает на себя внимание выражение «был пойман». Л.Н. Гумилёв пишет так, словно речь идёт о мелком разбойнике, а не о вожде независимого племени, выступавшего во главе значительной коалиции.
Характеризуя общую обстановку и деятельность танских марионеток Ашина Мише и Ашина Бучженя, Л.Н. Гумилёв пишет: «Но эти бездарные правители не пользовались популярностью среди своих подданных и, несмотря на все усилия, не могли заслужить доверия. Правда, отдельные бунты кочевых князьков и осёдлых владетелей подавлялись легко, но сами ханы, интригуя друг против друга, создали коллизию, которая в конечном счете стоила Китаю всех с таким трудом приобретённых успехов» [2, с. 245]. Эта цитата позволяет сделать вывод, свидетельствующий о твёрдой уверенности Л.Н. Гумилёва, что Мише и Бучжень какое-то время, пусть даже непродолжительное, были действительными правителями тех территорий, которые им «выделили» танские владыки, и только из-за своей «бездарности» не пользовались популярностью и не смогли заслужить доверия своих подданных. Вполне возможно, что танские придворные историографы сделали запись о неспособности Мише и Бучженя к управлению только для того, чтобы таким путём объяснить провал широко задуманной операции по овладению Западнотюркским каганатом с использованием марионеток из тюркского правящего рода Ашина. В действительности события развивались не в соответствии с планами, начертанными в столице Танской империи, и конечный провал и ликвидация всех достижений танской политики объясняются совершенно другими причинами, из которых на первое место надо поставить упорную борьбу кочевых племён против танских завоеваний. Говоря о «бездарности» этих марионеточных правителей, Л.Н. Гумилёв основывается только на свидетельстве СТШ, использованной им по переводу Н.Я. Бичурина, при этом он даже не пытается подойти к тексту критически и сопоставить его с другими. В СТШ, пятью строчками выше утверждения о бездарности Мише, говорится: «Мише, находясь при императоре в корейскую войну, оказал услуги, за которые был пожалован княжеским достоинством и повышен военным чином» (перевод Н.Я. Бичурина) [9, гл. 215Б, с. 7б; 1, с. 293]. Что касается популярности, то о ней не может быть и речи, так как свободолюбивые кочевники всегда ненавидели любых марионеток, навязанных им извне.
Борьба Ашина Бучженя и Ашина Мише носила скрытый характер и не перерастала в открытые столкновения, что объясняется зависимостью их от одного сюзерена — Танского государства. Они даже неоднократно участвовали вместе в одних и тех же наступательных акциях танских генералов. Так было и в десятом месяце 2-го года эры правления Лун-шо (17.XI — 15.XII.662), когда оба марионеточных кагана получили распоряжение присоединиться со своими войсками к танскому полководцу Су Хайчжэну для похода на Кучу, где, по-видимому, произошло восстание против танской администрации. Кроме этого упоминания, других сообщений, позволяющих проследить ход восстания и меры, предпринятые Су Хайчжэном, в источниках нет. Известно, что за несколько лет до этих событий, а именно в 685 г., сразу же после разгрома Ашина Хэлу, наместничество Аньси было вновь переведено в Кучу. Куча стала одним из важнейших опорных пунктов Танского государства, стремившегося овладеть Великим шёлковым путём. Здесь находилась резиденция наместника, был сосредоточен большой административный аппарат и имелся сильный гарнизон [5, коммент. 303]. Поэтому трудно предположить, что возмущение могло произойти в самом городе, скорее всего восстало сельское население, в том числе и сравнительно небольшие группы кочевников, населявших значительные степные пространства в этом районе. Потому для подавления этого выступления и понадобились конные отряды Ашина Мише и Ашина Бучженя.
Из сообщений ряда источников можно понять, что Бучжень попытался
(143/144)
свести счёты с Мише вскоре после получения приказа о выступлении. Так, в ТХЯ сообщается следующее: «В десятом месяце 2-го года эры правления Лун-шо (17.XI — 15.XII.662) император повелел двум каганам — синсивану (Мише. — А.М.) и цзиванцзюэ (Бучженю.— А.М.) мобилизовать войска и вместе с Су Хайчжэном атаковать Кучу. Цзиванцзюэ издавна враждовал с синсиваном, тайно просил [Су] Хайчжэна издать ложный указ, захватить и обезглавить [Мише]. Его (Мише. — А.М.), племена разбежались, [Су] Хайчжэн догнал и умиротворил их. Вскоре умер цзиванцзюэ; десять племён остались без князей и присоединились к тибетцам» [11, гл. 73; 14, с. 54]. В ЦТШ это событие описано значительно более подробно, потому приведу его здесь полностью: «Бучжень уже давно хотел присоединить племена Мише. И поэтому тайно сообщил [Су] Хайчжэну, что Мише замышляет измену, и просил найти способ казнить его. В это время войска [Су] Хайчжэна насчитывали лишь несколько тысяч солдат и были расквартированы изолированно на территории, подвластной Мише. Поэтому [Су Хайчжэн], созвав военачальников, советовался с ними, говоря: „Если Мише изменит, то никто из нас не останется в живых. Сейчас следует заранее принять меры, тогда можно будет одержать победу”. Затем ложно объявили о получении императорского приказа главнокомандующему распределить в качестве пожалования кагану и вождям полученные ткани в количестве нескольких миллионов кусков (дуань) (?). Поэтому Мише вместе со своими подчинёнными прибыл для получения пожалований в соответствии с их рангами. [Су] Хайчжэн всех схватил и обезглавил. Позднее западные фани (тибетцы) усилились, объявили, что Мише не изменил, а был оклеветан Бучженем, [Су] Хайчжэн не сумел в этом разобраться и совершил бессмысленные убийства. К моменту воцарения императрицы Цзэ-тянь (У-хоу) десять племён уже в течение нескольких лет были без вождей и многие племена рассеялись» [12, гл. 194Б, с. 6б].
В ЦФЮГ этот текст повторен почти дословно, добавлен только эпизод из неудачного похода Су Хайчжэна на племя гунъюэ в район к югу от Кашгара, в котором рассказывается о том, как гунъюэ, пригласив на помощь тибетцев, поставили войска Су Хайчжэна в очень тяжёлое положение. Для того чтобы спастись, ему пришлось откупиться от тибетцев всем имевшимся военным имуществом, и только после этого он получил возможность уйти. В СТШ эти события изложены значительно короче, однако и здесь есть очень интересное дополнение, заключающееся в том, что указаны названия двух племён, подчинённых Мише, которые после его убийства взбунтовались, — это шуниши и барскан (басайгань). Здесь же говорится, что Бучжень умер во время эры правления Цянь-фэн (666-668). В другом тексте ЦФЮГ уточняется, что смерть Бучженя произошла в 667 г. [13, гл. 449, с. 106; 9, гл. 215Б, с. 7б; 13, гл. 967, с. 11б]. В источниках не указывается причина смерти этого марионеточного кагана.
После гибели обоих марионеточных каганов танские правители пытались привлечь на свою сторону еще одного представителя из рода Ашина, а именно Ашина Дучжи. Во 2-м году эры правления Сянь-хэн (15.II.671 — 4.II.672) он был назначен тутуком в тутукство Фуянь. Это одно из семи тутукств, созданных одновременно с наместничествами Мэнчи и Куньлин, оно было организовано на землях, населённых племенем чумугунь. Ашина Дучжи (в источниках он именуется также Ашина Фуянь Дучжи, Фуянь Дучжи или просто Дучжи), несомненно, и до этого «назначения» стоял во главе племени чумугунь. В данном случае танские правители поступили в соответствии с давно практиковавшимся приёмом «назначения» на посты руководителей «создаваемых» на землях варваров административно-территориальных подразделений вождей этих племён. Подчеркнём, что эти территориально-административные единицы обычно совпадали с районом расселения племени и при этом администраторов мало интересовало, существовала ли реальная зависимость этого племени от Срединного государства.
Очень скоро, в начале эры правления И-фэн (676-679), Дучжи объявил себя каганом десяти племён, заключил соглашение с тибетцами и совершил
(144/145)
нападение на Аньси (Кучу). Этот акт Дучжи вызвал гнев при дворе Сына Неба, так как он свидетельствовал о новой неконтролируемой попытке объединения западнотюркских племён, что могло привести к созданию сильного кочевого государства. Было решено направить войска для ликвидации в зародыше возможной опасности. Однако видный военачальник и дипломат Пэй Синцзянь предложил план ликвидации Дучжи, исключающий необходимость мобилизации большой армии. Как раз в это время умер персидский принц Пероз (Фируз), его сын находился при императорском дворе в столице Танского государства. [11] В китайских источниках встречается много вариантов иероглифической транскрипции его имени — Нинеши, Нилишиши, Нихуанши и т.д. Чэнь Чжунмянь считает правильной транскрипцию Нили, которая, по его мнению, соответствует персидскому Narses [14, с. 58, 59]. [12] Пэй Синцзянь предложил воспользоваться предстоящим сопровождением персидского царевича в Персию и по пути попытаться обманным путём захватить Дучжи. Этот план был блестяще осуществлён. Дучжи попался в расставленные сети, был схвачен вместе со своими соратниками и отправлен в столицу Танского государства. Так описано это мероприятие в жизнеописании Пэй Синцзяня, помещенном в ЦТШ [12, гл. 84, с. 9а, 9б; 9, гл. 108, с. 4а, 4б].
В распоряжении Пэй Синцзяня были отряды — возможно, довольно большие, — для охраны такого важного посольства. Однако расчёты строились не на использовании военной силы, а на том, что Дучжи не проявит должной бдительности при прохождении мирного посольства и его можно будет захватить хитростью. В ЦТШ есть и другая версия. Так, в «Основных анналах» можно прочесть следующую запись: «В девятом месяце в день жэнь-у [1-го года эры правления Дяо-лу] (15.X.679) заместитель начальника (шилан) управления чинов Пэй Синцзянь выступил с карательной экспедицией против западных тюрок, захватил кагана десяти фамилий (шисин — десять племён) Ашина Дучжи, другого вождя (бешуай) Ли Чжэфу и вернулся» [12, гл. 5, с. 8б; 9, гл. 3, с. 10б].
В литературе эпопея Пэй Синцзяня описывается обычно как военная экспедиция против западных тюрок. Так, в «Очерках истории Китая» говорится, что император Гао-цзун направил в Центральную Азию войска под командованием Пэй Синцзяня и Ван Фанъи, чтобы оказать содействие сыну персидского шаха в возвращении на родину, а в 679 г. «приказал вновь нанести удар Западному тюркскому каганату (?)» [7, с. 212]. В другой работе читаем: «В 679 г. Пэй Синцзянь вернул Семиречье под эгиду Танской династии» [4, с. 134]. Некоторые авторы рассматривают эту экспедицию как демонстрацию: «Наконец, в 679 г. китайцы предприняли военную демонстрацию в защиту сасанидских принцев: император приказал своему военачальнику Фэй Цзин-цзяо (надо: Пэй Синзцяню. — А.М.) сопровождать сына царя Персии...» [8, с. 87]. Из известных мне работ только Л.Н. Гумилёв излагает план Пэй Синцзяня по переводу Н.Я. Бичурина, однако и он предваряет это описание словами: «Против Дучжи был направлен сановник Пэй Хин-гянь с войсками, но дело до столкновения не дошло...» [2, с. 253]. Это утверждение не вытекает из смысла китайского источника.
Всё изложенное выше свидетельствует о том, что этот вопрос изучен недостаточно. Мне представляется, что обстановка на бывшей территории Западнотюркского каганата была настолько запутанной и нестабильной, раз-
(145/146)
общённость среди племён достигала такой степени, что новое объединение их в данный момент было просто невозможным. Дучжи объявил себя каганом десяти племён, но это не означало, что было завершено их объединение, это скорее была декларация нового претендента, возвещавшего таким образом о своём желании возглавить борьбу за объединение тюрок, что было хорошо известно танским дипломатам и пограничным чиновникам. Поэтому Пэй Синцзянь при осуществлении своего плана смог ограничиться сравнительно незначительными силами. После пленения Дучжи в степях вновь создалась обстановка, которой всегда стремились добиться стратеги Срединного государства — по степи кочевали разрозненные, враждующие друг с другом отдельные племена или небольшие группы племён, а танские войска отсиживались в немногочисленных гарнизонах вдоль важнейших путей. Однако ситуация в степи продолжала вызывать беспокойство императорского двора. Существовало опасение, что появятся новые вожди, которые смогут объединить племена для борьбы с империей Тан. Попытка опереться на Дучжи закончилась провалом и, по-видимому, по этой причине танские власти не стали искать в степи новых кандидатов на роль своих марионеток, а вспомнили о наследниках Ашина Мише и Ашина Бучженя и попытались использовать их как орудие своей политики.
Наследники Ашина Мише.
В ЦТШ появление на политической арене наследников первых марионеточных каганов из рода Ашина описывается так: «При восшествии на престол императрицы Цзэ-тянь десять племён уже в течение нескольких лет не имели вождей, многие племена рассеялись. В начале эры правления Чуй-гун (685-689) сын Мише, начальник вспомогательной охранной гвардии, имеющей колчаны, обшитые шкурой леопарда, [Ашина] Юаньцин, был произведён в левые генералы гвардии, вооружённой секирами с древками, украшенными нефритом, и назначен наместником Куньлин, [ему] было приказано наследовать пост кагана [с титулом] синсиван и управлять пятью племенами долу. Сын Бучженя [Ашина] Хусэло произведён в правые генералы гвардии, вооружённой секирами с древками, украшенными нефритом, и назначен наместником Мэнчи, правителем пяти племён нушиби» [12, гл. 194Б, с. 6б]. В этом тексте пропущен титул Хусэло, который он носил до нового назначения, а также сообщение о наследовании им поста кагана. В СТШ эти пропуски восполнены: «Сын Бучженя шад бори Хусэло... полностью наследовал должности отца и титул кагана» [9, гл. 215Б, с. 7б]. В ЦФЮГ допущена серьёзная описка: Ашина Юаньцин назван сыном Бучженя, а Ашина Хусэло — сыном Мише [13, гл. 967, с. 11б].
Источники практически ничего не сообщают о деятельности Ашина Юаньцина на посту марионеточного кагана. Очень скоро после выдвижения Ашина Юаньцина произошло усиление тюргешей и оба марионеточных кагана — синсиван (Ашина Юаньцин) и цзиванцзюэ (Ашина Хусэло) — вынуждены были ретироваться в столицу Танского государства. Точная дата этого события не указана в источниках, но оно должно было произойти вскоре после выдвижения Юаньцина, так как уже в 692 г. (в 1-м году эры правления Жу-и, продолжавшейся всего пять месяцев — с четвёртого по девятый месяц по лунному календарю 692 г.) он был обвинён в участии в дворцовом заговоре и казнён. Это произошло в столице, и можно утверждать, что это была обычная дворцовая интрига, не связанная с делами кочевников [12, гл. 194Б, с. 65; 9, гл. 215Б, с. 76].
После казни Ашина Юаньцина один из его сыновей, носивший, так же как и его отец, китайское имя, а именно Ашина Сянь, по сообщению ЦТШ, был сослан в округ Яйчжоу (в современной провинции Гуандун). В СТШ в параллельном тексте говорится, что местом ссылки Ашина Сяня был округ Чжэньчжоу (в современной провинции Гуандун) [12, гл. 1945, с. 6б; 9, гл. 215Б, c. 8a]. Это одно и то же место, только в ЦТШ употреблено название, появившееся значительно позже. В Танском государстве этот округ назывался Чжэньчжоу [16, т. 4, с. 281; т. 5, с. 234].
(146/147)
В 3-м году эры правления Чан-ань (22.I.703 — 9.II.704) Ашина Сянь был возвращён из ссылки, ему присвоили чин «правый большой генерал мужественной стражи», он наследовал отцовский титул — каган синсиван и одновременно был назначен уполномоченным по умиротворению и привлечению племён [ 12, гл. 194Б, с. 6б]. В СТШ ещё добавлено, что он был назначен великим наместником в Бэйтине, а потом генерал-губернатором (цзедуши), территорий к западу от пустыни [9, гл. 215Б, с. 8а]. Дальнейшая деятельность Ашина Сяня в СТШ описана значительно подробнее, чем в ЦТШ. После сведений о его назначении в ЦТШ говорится только следующее: «Владения [Ашина] Сяня были постепенно захвачены Мочжо (Капаган-каганом) и Учжиле (Учликом?), поэтому он не отважился вернуться в [своё] государство. Во время эры правления Кай-юань (713-742) несколько раз получал повышение, стал правым большим генералом стражи цзиньу. Умер в Чанъани» [12, гл. 194Б, с. 6б].
Перевод раздела СТШ, в котором рассказывается о деятельности Ашина Сяня, в своё время был сделан Н.Я. Бичуриным [1, с. 295, 296]. В этом повествовании, как в зеркале, отражается сложная обстановка в степи, а также путаная и противоречивая тактика танских политиков, стремившихся любым путём сохранить, а если удастся, то укрепить и расширить своё влияние. В связи с тем, что перевод Н.Я. Бичурина сделан давно и в настоящее время уже не может полностью удовлетворить предъявляемым требованиям, считаю необходимым дать новый перевод. «В 4-м году [эры правления Чан-ань] (10.II.704 — 29.I.705) [Ашина] Хуайдао [13] был назначен каганом десяти племён и одновременно наместником в Мэнчи. Вскоре [Ашина] Сянь поставлен генерал-губернатором (цзедуши) территорий к западу от пустыни (Гоби). Взбунтовался Дудань — [один из вождей] десяти племён. [Ашина] Сянь атаковал его, обезглавил, а голову препроводил ко двору. [14] Он привёл к подчинению [Танскому государству] 30 000 аилов, находящихся к западу от Суяба. Удостоился поощрительной грамоты с императорской печатью. Три рода (син): карлуки, ху[лу]у и шуниши, присоединившиеся к [Танскому государству], подверглись нападению и ограблению со стороны Мочжо (Капаган-кагана). [Ашина] Сянь был назначен командующим войсками динъюаньского направления и вместе с наместником в Бэйтине Тан Цзяхуэем и другими окружал [врага]. Тюргеши скрытно высматривали недостатки в пограничной обороне, поэтому Ашина Сянь просил разрешения усилить войска и лично явиться ко двору. Император Сюаньцзун не дал разрешения, а распорядился отправить левого полковника воинственной гвардии Ван Хуэя с полномочиями для успокоения. После этого Тюргеш [15] был назначен на должность тутука, а Чапыш чур Сулу (Сулуку?) присвоен титул гуна шуньго, [16] а Тюргеш уже окружил бархуанский [17] город Даши и собирался захватить четыре гарнизона. В это время [Тан] Цзяхуэй назначается помощником Великого наместника в Аньси; он отправляет войска трёх карлукских родов (син) вместе с [войсками Ашина] Сяня атаковать [тюргешей]. Император намеревался отдать распоряжение Ван Хуэю, чтобы он вместе с министрами принял чрезвычайные меры. Первые министры [Сун] Цзин и [Цзи] Сюй сказали: „Тюргеши восстали, карлуки напали на них, это варвары сами себя уничтожают; без вмешательства императорского двора большие [племена] понесут урон, а малые — погибнут, всё к нашей выгоде. А Ван Хуэй пусть едет для ободрения и успокоения, но нельзя вмешиваться в военные дела”. Поэтому [план чрезвычайных мер]
(147/148)
был отменён. [Ашина] Сянь в конце концов не смог сдержать напор Согэ и также вынужден был вернуться, он умер в Чанъани» [9, гл. 215Б, с. 8а]. Этот текст позволяет лучше понять обстановку на землях бывшего Западнотюркского каганата и сделать следующие основные выводы. В самом начале VIII в. Танское государство не имело достаточно сил для активного вмешательства в междоусобную борьбу в этом районе и установления там угодных ему порядков. Потому танский императорский двор вынужден был лавировать, пытаясь привлечь на свою сторону, или хотя бы только нейтрализовать, некоторых противников. Для этой цели использовались традиционные средства, в числе которых немаловажное значение имели пожалования почётных званий. В данном случае такие звания были пожалованы тюргешским вождям. Борьба танских марионеток за власть не имела успеха, они не находили поддержки среди кочевников. Им противостояли не только другие вожди западных тюрок, но также и другие претенденты на господство в степях — восточные тюрки, тюргеши и тибетцы. Таким образом, на обширных территориях Джунгарии и на некоторых соседних развёртывалась четырёхсторонняя борьба за господство над западными тюрками, которые, являясь коренным населением, несли самые тяжёлые потери. Со смертью Ашина Сяня закончилась эта ветвь марионеточных каганов из рода Ашина.
Наследники Ашина Бучженя.
После смерти Бучженя в 667 г. его наследники не сразу унаследовали его чины и должности. В течение 18 лет они, так же как и наследники Мише, находились в тени. В источниках нет сообщений, раскрывающих причину гибели Бучженя, поэтому такая длительная опала может рассматриваться как свидетельство возможного уничтожения Бучженя танскими властями также по подозрению в измене. Выше, где шла речь о наследнике Ашина Мише, приведены тексты из китайских источников, в которых также говорится о присвоении почётных званий и о назначении Ашина Хусэло на должность наместника Мэнчи и правителем пяти племён нушиби. Это произошло в начале эры правления Чуй-гун (685-689).
В ЦТШ имеется следующее описание деятельности Хусэло. После сообщения о присвоении ему почетных чинов и назначении на пост наместника говорится: «В 1-м году эры правления Тянь-шоу (8.X — 5.XII.690) произведён в левые большие генералы гвардии. Титул изменён на цзечжун шичжу каган, [18] по-прежнему пожалован должностью наместника Мэнчи. Вскоре умер. Сын [Ашина] Хуайдао во время эры правления Шэнь-лун (705-707) несколько раз подряд получал пожалования: удостоен чина „правый большой генерал-квартирмейстер”, был главным сановником, ведающим питанием при дворе, затем произведён в главные конюшенные, одновременно назначен наместником Мэнчи и каганом десяти племён. После эры правления Чуй-гун (685-589) десять племён неоднократно подвергались нападению и разграблению со стороны тюркского [вождя] Мочжо (Капаган-кагана) и почти все погибли или разбежались, и только 60-70 тысяч человек вместе с Хусэло перешли на территорию [Танского государства]. Род Ашина западных тюрок затем прекратился... Хусэло после начала правления императрицы Цзэ-тянь (684-705) прибыл к двору и не смел возвращаться в свои кочевья. Его земли все были присоединены Учликом» [12, гл. 194Б, с. 7а].
В СТШ описание деятельности Хусэло и его наследников несколько более полное, чем в ЦТЩ, есть и разночтения. Прежде всего указывается другая дата назначения Хусэло, а именно 2-й год эры правления Шэн-ли [19] (8.XII.698 — 26.XI.699), при этом отмечается, что он одновременно был наз-
(148/149)
начен главнокомандующим армией умиротворения запада (пин си цзюнь). Ему было приказано успокоить и призвать к порядку десять племён. Указана также и более ранняя дата назначения его сына — Ашина Хуайдао — 4-й год эры правления Чан-ань (10.II.704 — 29.I.705) [9, гл. 215Б, с. 8а]. Заметим, что в ЦФЮГ задачи нового главнокомандующего указаны более определённо — «усмирение и умиротворение Суяба» [13, гл. 964, с. 10б].
Очень интересная характеристика деятельности Ашина Хусэло имеется в ЦТШ. Она даётся в связи с несомненными успехами вождя тюргешей Учлика, который в сравнительно короткий промежуток времени сумел объединить вокруг себя многие разрозненные племена: «Тюргеши [во главе с вождём] Учжилэ (Учликом) были отдельным племенем (бе чжун) западных тюрок туцзюэ. Первоначально [Учлик] был в зависимости от Хусэло и именовался бага-тархан. Позднее, вследствие того, что наказания, назначаемые Хусэло, были жестокими, весь народ стал бояться [Хусэло]. [Учлик] особенно мог с любовью оказывать помощь своим племенам; поэтому из числа различных дальних и ближних ху, подчинившихся ему, учредил должности 20 тутуков, каждый ведал 7000 солдат. Он накапливал силы на северо-западе города Суяба, потом мало-помалу стал нападать и занял Суяб, куда перевёл свою резиденцию» [12, гл. 194Б, с. 7а]. В этом тексте вызывает сомнение сообщение о подчинённом положении Учлика по отношению к Ашина Хусэло, которое отражает, по-видимому, официальную позицию танских властей, рассматривавших своего ставленника Ашина Хусэло как подлинного кагана западной половины бывшего Западнотюркского каганата. Что касается «дальних и ближних ху», то здесь, вероятно, имеются в виду не согдийцы, а вообще различные «варварские племена».
В СТШ далее упоминается, по-видимому, последняя попытка Танского государства использовать марионеток из рода Ашина для проникновения на запад и установления своего господства там. Описанные ниже события произошли после пленения в 739 г. вождя тюргешей Тухосяня, сына кагана Сулу (Сулука). Тюргешский каганат в это время переживал период внутренних неурядиц [3, с. 332-334] и танские стратеги решили, что наступил благоприятный момент для вмешательства во внутренние дела тюргешей, и с этой целью была использована очередная марионетка из рода Ашина. Сын Ашина Хуайдао Ашина Синь был объявлен каганом десяти племён, назначен наместником в наместничестве Мэнчи и ему был присвоен очень высокий придворный почётный титул — кайфу итун саньсы (обладающий правом иметь собственный дворец со штатом чиновников, пользующийся церемониалом, равным церемониалу трёх гунов). Хроника сообщает, что он был направлен на запад вместе с женой, урождённой Ли, получившей в связи с назначением мужа также высокие почётные звания. Их сопровождал в качестве эскорта военный отряд для охраны. Источники не сообщают никаких подробностей об этом отряде. Однако к моменту «прибытия» танского ставленника у тюргешей уже был новый каган, именуемый в источниках как Бага-тархан, который и убил Ашина Синя в районе Суяба. Никаких подробностей этого события источники не сообщают, известно только, что жена Ашина Синя и его сын Ашина Чжунсяо бежали назад, в Танское государство. В конце повествования говорится: «Западные тюрки после этого погибли» [9, гл. 215Б, с. 8а, 8б]. Обращает на себя внимание, что в ЦТШ сообщения о деятельности марионеточных каганов выглядят более реалистично и заканчиваются фразой, говорящей о гибели рода Ашина, а не всего тюркского народа — западных туцзюэ.
Выше отмечалось, что в датах ЦТШ и СТШ имеются значительные расхождения, это прежде всего касается деятельности Хусэло, времени его бегства на территорию Танского государства. Чэнь Чжунмянь специально занимался этим вопросом и отметил, что в ряде других сочинений, например в «Тун дянь», ТХЯ, ЦФЮГ, часто указываются совсем другие даты [15,
(149/150)
с. 359; 14, с. 63, 67]. В задачу данной работы не входит анализ этих и других, аналогичных расхождений, однако следует отметить, что большое число их при описании событий, связанных с попытками проникновения Танского государства на запад, может свидетельствовать о многом. Танские власти в поисках наиболее эффективных средств такого проникновения и закрепления своего влияния на землях бывшего Западнотюркского каганата предпринимали самые разнообразные, порой противоречивые меры, в том числе пытались широко использовать марионеток. Эти марионетки время от времени выдвигались на авансцену, а после очередного провала бежали в Чанъань, где отсиживались до нового подходящего момента. В связи с этим жонглированием марионетками составлялось большое количество разнообразных планов, издавалось много указов. Параллельно с этим шла работа по привлечению на сторону Танского государства и явных его противников или, внесению раскола в их ряды. Большая часть многочисленных планов оставалась на бумаге. Эта бурная деятельность не могла не сказаться отрицательно на достоверности записей, не могла не породить ошибок, разночтений, и, конечно, дезинформации.
По сообщениям источников, часть которых приводилась выше, многие из марионеток почти всё время вынуждены были жить в столице Танского государства. Дети и внуки первых марионеточных каганов Ашина Мише и Ашина Бучженя были женаты на представительницах правящего класса Танского государства, получили соответствующее образование при дворе и уже настолько окитаились, что не могли вызвать доверия у своих кочевых «подданных». В Танском государстве название рода, к которому они принадлежали, а именно рода Ашина, превратилось в фамилию Ашина. Постепенно, эта фамилия подверглась сокращению и по своей форме стала чисто китайской фамилией Ши. Это был естественный и закономерный процесс, соответствующий нормам китайского языка. Так, Ашина Сянь стал Ши Сянь, Ашина Хуайдао — Ши Хуайдао, Ашина Синь — Ши Синь и т.д. Интересно отметить, что в Танском государстве эта же фамилия Ши была широко распространена среди согдийских купцов, ремесленников и артистов, значительные колонии которых имелись в столице и других городах. Согдийцы, носившие фамилию Ши, происходили из владения Кеш, от сокращённого названия которого и произошла эта согдийская фамилия. Таким образом, обе фамилии — тюркская и согдийская, — различные по своему происхождению, пишутся с помощью одного иероглифа ши, имеющего значение «история; анналы, летописи».
Выше уже упоминалось, что один из сыновей Ашина Юаньцина сотрудничал с тибетцами и был поставлен ими как каган десяти племён. Это был Ашина Туйцзы, старший брат Ашина Сяня, также выступавшего в роли марионеточного кагана, но уже поставленного Танским государством. Поэтому китайские источники именуют Ашина Туйцзы самозваным каганом. Очевидно, во время гибели отца он находился вне досягаемости танских властей, а казнь отца стимулировала его переход на сторону тибетцев. Это не единственный случай использования тибетцами в своих интересах представителей того же рода Ашина.
Чэнь Чжунмянь отмечает, что иероглиф туй в имени Ашина Туйцзы очень часто употребляется наравне с иероглифом во, имеющим значение «лилипут» и обозначавшим в средние века Японию — Вого. В качестве примера Чэнь Чжунмянь приводит текст из «Суй шу» (гл. 81, с. 13а-15б), где в «Повествовании о государстве Во (Япония)» вместо иероглифа во всё время употребляется иероглиф туй [14, с. 128, примеч. 16]. Возможно, имя этого вождя также следует читать Воцзы — Ашина Воцзы. [20] Почти все марионеточные каганы второго и третьего поколения, выступавшие на стороне Танского государства, имеют явно китайские имена. Что касается Ашина Туйцзы (Воцзы), то его имя вполне можно рассматривать как транскрипцию
(150/151)
иноязычного (тюркского) слова. Дело в том, что иероглиф туй настолько редкий (он встречается только в самых полных словарях типа «Кан-си»), что его трудно представить как имяобразующий элемент. Если же здесь должен стоять иероглиф во, то в этом случае можно предположить, что мы имеем дело с китайским прозвищем — карлик, лилипут. Замечу, что в доступных мне китайских словарях, а также в словаре Т. Морохаси, не указывается, что иероглиф во имеет значение «карлик, лилипут». Это значение есть только в русских и европейских словарях. Имена двух других представителей рода Ашина, сотрудничавших с тибетцами — Пуло и Бабу, несомненно тюркские.
В китайских источниках очень мало сведений о деятельности Ашина Туйцзы (Воцзы). Мне известны следующие. В СТШ в «Повествовании о туцзюэ» об Ашина Туйцзы (Воцзы) сообщается: «В следующем году (693 г.) племена западных туцзюэ поставили каганом Ашина Туйцзы (Воцзы) и вместе с тибетцами произвели вторжение. Главнокомандующий войсками увэйского направления Ван Сяоцзе сражался с ними у Лэнцюаня в долине Далин и нанёс им поражение» [9, гл. 215Б, с. 8а]. Выше, перед этим сообщением, в источнике сообщается о казни Ашина Юаньцина и ссылке в южные районы Танского государства его сына Ашина Сяня. Таким образом, источники совершенно недвусмысленно намекают на существование прямой связи между выдвижением племенами в качестве кагана Ашина Туйцзы (Воцзы) и казнью танскими властями его отца Ашина Юаньцина. Такое развитие событий не отвечало планам танских дипломатов. Самовольное, по терминологии источников, [21] выдвижение кагана создавало опасность потери контроля за развитием событий в степи и требовало соответствующих ответных мер. Одной из таких мер, принятых властями, наряду с отказом от признания свершившегося факта, было выдвижение собственного кандидата — Ашина Сяня, о чем подробно говорилось выше. Как известно, Ашина Юаньцин был казнён в 692 г., следовательно, его сын Ашина Туйцзы (Воцзы) стал каганом в 693 г.
О сотрудничестве Ашина Туйцзы (Воцзы) с тибетцами говорится ещё в двух текстах. Эти тексты очень короткие, но каждый из них содержит что-либо новое, а вместе они дают возможность составить некогорое представление о событиях, в которых принимал участие Ашина Туйцзы (Воцзы). Так, в СТШ в «Повествовании о Тибете» говорится следующее: «Тогда вождь Бо-лунь-цзань с тюркским (туцзюэским) самозваным каганом Ашина Туйцзы (Воцзы) предпринял вторжение в южном направлении, сразился с [Ван] Сяоцзе у Лэнцюаня; потерпел поражение и ретировался» [22] [9, гл. 216А, 6а]. Как известно, в «повествованиях» и «жизнеописаниях», помещённых в династийных хрониках, описываемые события датируются очень редко, нет даты и в приведённом выше сообщении. Дата этого столкновения устанавливается по «Основным анналам» СТШ, где сказано: «В день цзи-мао второго месяца 1-го года эры правления Янь-цзай (26.I.694) главнокомандующий войсками увэйского направления Ван Сяоцзе сражался с тибетцами у Лэнцюаня и нанёс им поражение» [9, гл. 4, с. 7б]. Чэнь Чжунмянь приводит ещё одно сообщение об этом сражении из «Тун дяня», содержащее интересные подробности: «Во втором месяце [1-го года эры правления Янь-цзай] (2-30.I.694) командующий войсками увэйского направления Ван Сяоцзе разбил [вождя] тибетцев Бо-лунь-цзань-жэня и тюркского кагана Ашина Туйцзы (Воцзы) у Лэнцюаня и Далипа, у каждого было по 30 000 и более человек» [14, с. 67].
Во всех приведённых выше текстах ничего не сообщается о характере
(151/152)
взаимоотношений Ашина Туйцзы (Воцзы) с тибетцами, их можно даже рассматривать как равноправные, союзнические, направленные против общего врага — Танского государства. Однако против такой трактовки этих связей свидетельствует вся обстановка в регионе. Слишком неравными были силы этих союзников. С одной стороны — могущественная тибетская держава, осуществлявшая широкие завоевательные акции и простершая своё влияние до Семиречья, с другой — отпрыск некогда правящего рода тюрок туцзюэ Ашина, вряд ли имевший под своим началом сколько-нибудь значительный отряд соплеменников, ведь значительная часть его родичей перешла на службу к Танскому государству.
Такое понимание взаимоотношений тибетцев с Ашина Туйцзы (Воцзы) находит подтверждение и в китайских источниках. Так, в жизнеописании Го Юаньчжэня, большая выдержка из которого приведена в конце статьи, говорится, что Ашина Туйцзы и ещё два представителя этого рода западных туцзюэ были объявлены каганами при поддержке тибетцев, т.е. они были тибетскими марионетками и с их помощью тибетцы пытались проникнуть и закрепиться на землях бывшего Западнотюркского каганата. Они также выступали вместе с тибетцами и против попыток проникновения Танского государства в эти районы.
Во всех приведённых выше текстах описывается одно и то же столкновение тибетских и туцзюэских войск с танскими, другими словами, в распоряжении учёных имеется одно сообщение, но в четырёх редакциях. В жизнеописании Го Юаньчжэня один из трёх марионеточных каганов, выдвинутых тибетцами, а именно Ашина Туйцзы (Воцзы), упоминается ещё дважды в связи с совместным выступлением государства Баханьна (Фергана) и тибетцев против четырёх гарнизонов. Вот что говорится в этом сообщении: «Ху из государства Баханьна (Фергана) были не в состоянии нарушить границу; на юге они тайно сговорились с тибетцами и тогда с [Ашина] Туйцзы (Воцзы) вновь совершили набег на четыре гарнизона» [12, гл. 97, с. 6а]. В кратком жизнеописании Го Юаньчжэня, имеющемся и в СТШ [9, гл. 122, с. 16б], нет расхождений в сведениях, касающихся представителей рода Ашина.
В жизнеописании Го Юаньчжэня называются ещё два представителя тюркского правящего рода Ашина, сотрудничавших с тибетцами, это Ашина Пуло и Ашина (?) Бабу. Ашина Пуло был младшим дядей Ашина Сяня, т.е. младшим братом его отца Ашина Юаньцина [12, гл. 97, с. 56]. Никаких сведений о деятельности этого вождя, в том числе и о связях Ашина Пуло с тибетцами, кроме приведённого выше утверждения источника о выдвижении его тибетцами, обнаружить не удалось. Трудно составить более или менее точное представление о времени, когда он активно выступал на арене междоусобной борьбы, и о том, как закончилась его карьера. Можно лишь высказать предположение, что его сотрудничество с Тибетом также было вызвано убийством в конце 662 г. его брата Ашина Юаньцина. В жизнеописании Го Юаньчжэня сообщается, что и он был поставлен тибетцами каганом западных тюрок, но нет сведений, когда это произошло, как долго он играл эту роль и в каких отношениях в связи с этим находился со своим племянником Ашина Туйцзы (Воцзы). В упомянутом выше тексте, извлечённом из жизнеописания Го Юаньчжэня, каганы, назначенные тибетцами, перечисляются в следующем порядке: Туйцзы (Воцзы), Пуло и Бабу. Полный перевод этого интересного текста см. в конце статьи. [в книге отсутствует]
В источниках встречается еще одно упоминание имени Пуло — в ЦФЮГ, где говорится: «В день дин-вэй одиннадцатого месяца 6-го года [эры правления Кай-юань] (14.XII.718) Аши[на] тэлэ (тегин) Пуло представил на высочайшее имя доклад с жалобой...» [13, гл. 999, с. 14б]. В этом тексте, конечно, не может идти речь о том же самом тюркском вожде Ашина Пуло, который сотрудничал с тибетцами и был младшим братом убитого в 662 г. танского марионеточного кагана Ашина Юаньцина. С момента гибели Ашина Юаньцина прошло 58 лет и едва ли он смог бы дожить до этих дней. Сян Да в своей книге несколько раз упоминает это имя и пишет, что Пуло был младшим братом тохаристанского вождя Надукуанли (китайская
(152/153)
транскрипция) [10, с. 26, 33, примеч. 55]. [23] В приведённом выше тексте из ЦФЮГ в оригинале стоят только два первых иероглифа а + ши из обычной китайской транскрипции тюркского родо-племенного названия ашина. Аналогичных описок в ЦФЮГ очень много, и естественно было предположить, что в данном тексте пропущен иероглиф на. Можно также отметить, что имя Пуло, возможно, было широко распространено не только в Центральной, но и в Средней Азии.
Совершенно ничего не известно о Бабу, третьем ставленнике тибетцев. Нигде не говорится, что он был представителем рода Ашина. Чэнь Чжунмянь в своём списке представителей рода Ашина, составленном по китайским источникам, предположительно относит и его к этому роду, к потомкам кагана Истеми. Как мне кажется, единственным основанием для этого послужил тот факт, что тибетцы использовали его наравне с другими, несомненными представителями правящего рода Ашина, в качестве своего марионеточного кагана [14, с. 124, 126].
Очень своеобразно изложена политическая история Западнотюркского каганата с момента распада единого тюркского государства в 603 г. и до 740 г. в «Истории Казахской ССР». Авторы «забыли» упомянуть имя Ашина Хэлу, крупнейшего вождя западных тюрок, пытавшегося восстановить его могущество. Поражение Хэлу в 658 г. привело к окончательному распаду этого государства. Очень коротко касаясь истории западных туцзюэ после 658 г. уже в связи с историей тюргешей, авторы упоминают двух западнотюркских «каганов». Приведу эти высказывания. «Междоусобные распри в Западнотюркском каганате, военно-политические акции китайского императорского двора... способствовали тому, что власть кагана слабела и постепенно оказалась номинальной. Племена, входившие в состав „десяти стрел”, всё чаще выступали уже не от имени каганата, а под своим собственным флагом. В то время, когда взошедший на престол в 694 г. Ашина Туйцзы в союзе с тибетцами предпринимал попытки организовать сопротивление китайским войскам на востоке, в самом Семиречье... возвышение тюргешей в условиях раздробленности и бегства кагана Хусэло не было неожиданностью» [3, с. 332-333]. Эти цитаты свидетельствуют, что авторы предполагают существование в то время более или менее правильного престолонаследия, чего в действительности не было, а упомянутые «каганы» были марионетками — один тибетской, а другой танской. Да и «царствовали» они в одно время: Ашина Туйцзы с 693 г. (дата его смерти неизвестна), а Ашина Хусэло с 690 по 704 г.
В жизнеописании Го Юаньчжэня имеется очень любопытная оценка деятельности каганов из рода Ашина, сделанная им в докладе императору: «Однако отец [Ашина] Сяня, [Ашина] Юаньцин, его младший дядя [Ашина] Пуло, старший брат [Ашина] Туйцзы (Воцзы), а также [Ашина] Хусэло и [Ашина] Хуайдао, разве все они не потомки кагана? В четырёх гарнизонах их беки и десять племён были неспокойны, просили поставить [Ашина] Юаньцина каганом; в результате он не смог принудить десять племён к повиновению. Когда же приказали [Ашина] Юаньцину уничтожить грабителей, четыре гарнизона были потеряны. В течение последних нескольких лет [Ашина кюль чур] Чжунцзе [24] просил назначить каганом [Ашина] Хусэло, [а затем] и [Ашина] Хуайдао, которые также не могли принудить к повиновению десять племён; когда же [одного из них] послали в Суяб, то он был
(153/154)
в окружении несколько лет, воины голодали. Да и тибетцы за последние несколько лет одного за другим ставили каганами [Ашина] Туйцзы (Воцзы) и [Ашина] Пуло, а также Бабу, и тоже не могли привлечь десять племён. Все они сами собой исчезли. Почему? Эти потомки не имели талантов оказывать благодеяние низшим, доброе отношение и справедливость прервались, поэтому сердца людей не обратились к ним» [12, гл. 97, с. 5б].
Всё, что было сказано здесь о провале многочисленных попыток использовать продажных вождей из рода Ашина для порабощения западных тюрок туцзюэ, свидетельствует только о том, что западные тюрки не хотели подчиняться ни танским, ни тибетским марионеткам. Свободолюбие кочевников поражает, тем более что в это время они вели очень трудную борьбу на четыре фронта. Заключительная часть цитаты, в которой Го Юаньчжэнь пытается объяснить причину провала всех планов танских стратегов, до некоторой степени перекликается с приведённым выше текстом из СТШ [9, гл. 215Б, с. 7б], в котором провал деятельности первых танских марионеток, Ашина Мише и Ашина Бучженя, объясняется их личными качествами — бездарностью. Крупный сановник и видный военный и политический деятель своей эпохи, каким был Го Юаньчжэнь, мог объяснить провал политики Танского государства только в соответствии с конфуцианскими догмами. Он не мог писать о борьбе кочевников за свою свободу: такое изложение причин провала всех усилий было бы крамольным, ибо в основе всех внешнеполитических представлений правящей верхушки Срединного государства лежала идея предопределённого самим Небом подчинённого положения всех «варваров». Более того, в соответствии с этими концепциями сами «варвары» стремились приобщиться к благам ханьской цивилизации.
В статье была предпринята попытка проанализировать по возможности все свидетельства китайских источников, касающиеся марионеток из рода Ашина. Приведённые материалы говорят о том, что использование марионеток не дало ощутимых выгод ни Танскому государству, ни Тибету. Более того, результаты изучения этой частной проблемы дают возможность сделать и более широкие выводы, свидетельствующие о том, что прочной и постоянной власти Танского государства не существовало даже на части территории бывшего Западнотюркского каганата. Были отдельные изолированные гарнизоны, охраняемые танскими войсками; танские войска, а чаще их марионетки, совершали более или менее успешные рейды в глубь территорий каганата, чтобы покарать непокорных, но такие вылазки ничего не меняли. На этих территориях шла непрерывная борьба среди племён, входивших в состав Западнотюркского каганата, в результате которой сформировался тюргешский каганат. Помимо Танского государства в дела этого региона вмешивались тибетцы и Второй Восточнотюркский каганат, стремившиеся также поставить его под свой контроль.
3. История Казахской ССР с древнейших времён до наших дней. Т. 1. А.-А., 1977.
6. Малявкин А.Г. Тактика Танского государства в борьбе за гегемонию в восточной части Центральной Азии. — Дальний Восток и соседние территории. Новосибирск,. 1980.
8. Ханыков Н. Записки по этнографии Персии. М., 1977.
8б. Chavannes Ed. Documents sur les Tou-kiue (Turcs) occidentaux. St.-Pbg., 1903 (Труды Орхонской экспедиции. 6).
8в. Marquart J. Ērānšahr nach der Geographie des Ps. Moses Xorenac’i. B., 1901.
9. Синь Тан шу (СТШ) (Новая хроника государства Тан). — Эрши сы ши (Двадцать четыре династийные хроники). Т. 13. Пекин, 1958.
10. Сян Да. Тан дай Чанъань юй Сиюй вэньмин (Чанъань в эпоху Тан и культура Западного края). Пекин, 1957.
(154/155)
11. Тан хуэйяо (ТХЯ) (Сводное обозрение Танского государства). [Б. м., б. г.].
12. Цзю Тан шу (ЦТШ) (Старая хроника государства Тан). — Эрши сы ши (Двадцать четыре династийные хроники). Т. 12. Пекин, 1958.
13. Цэфу юаньгуй (ЦФЮГ) (Энциклопедия «Сокровищница книг большой черепахи»). Пекин, 1960.
14. Чэнь Чжунмянь. Си туцзюэ шиляо буцюэ цзи каочжэн (Дополнения и исправления к «Материалам по истории западных тюрок»). Пекин, 1958.
15. Чэнь Чжунмянь. Туцзюэ цзиши (Свод материалов по истории тюрок). Пекин, 1958.
16. Моpохаси Т. Дай кан-ва дзитен (Большой китайско-японский словарь). Т. 1-13. Токио, 1966-1968.
[1] Из контекста совершенно ясно, что речь идёт об Ашина Мише, поэтому и сделано соответствующее дополнение в русском переводе, помещённое в квадратные скобки. Однако это серьёзная ошибка. Чэнь Чжунмянь, подвергший сообщения ЦТШ и СТШ деталь-
(138/139)
ному анализу, пришёл к выводу, что эта фраза случайно попала в текст из жизнеописания кагана Долу [14, с. 43-45].
[2] Названия наместничеств, а также титулы синсиван и цзиванцзюэ до сих пор не поддаются убедительному истолкованию.
[3] Река Боро-Тала протекает в западной части Синьцзян-Уйгурского автономного района. Она берет начало на южных склонах хребта Джунгарский Алатау, течёт в восточном направлении и впадает в озеро Эби-Нур.
[4] Имеются в виду согдийцы. Большие торговые колонии согдийцев были разбросаны вдоль важнейших торговых путей в Центральной Азии. Они обычно не вмешивались в междоусобную борьбу кочевых племён и городов-государств, а также в борьбу Срединного государства с местными государственными образованиями. В данном случае изменение этой тактики и сотрудничество согдийцев с Тюмэном несомненно было вызвано разграблением и уничтожением всего населения мирного согдийского городка Даду, насчитывающего несколько тысяч семей. Этот варварский акт совершил в 655 г. танский военачальник Чэн Чжицзе во время военной кампании против Ашина Хэлу. См. жизнеописание Чэн Чжицзе [12, гл. 68, с. 66]. У Н.Я. Бичурина дано неправильное чтение — город Хэнду [1, с. 291]. Вместе с тем в китайских текстах термин ху имел и собирательное значение: «западные иноземцы».
[5] Район к югу от Кашгара.
[6] Район современного Ташкургана в западной части Кашгарии.
[7] Река Куйтун, стекающая с северных склонов Восточного Тянь-Шаня; именуется также Кур-кара-усу.
[8] Чэнь Чжунмянь [14, с. 52] приводит сообщение «Сиюй каогу лу» (гл. 9), из которого следует, что река Матоу это современная река Юлдус. Следовательно, войскам Су Динфана пришлось перевалить Восточный Тянь-Шань, очевидно через хребет Борохоро, миновать верховья р. Кунгес и выйти в долину р. Юлдус.
[9] Дополнительных сведений о городе Мабао нет.
[10] Надо отметить, что в этом тексте ЦФЮГ искажены названия государств Кокъяр и Хэпаньто. В переводе они исправлены по СТШ и ЦТШ.
[11] Пероз (Фируз) один из сыновей персидского шаха Йездигерда III, убитого в 651 г. во время вторжения арабов. В результате арабских завоеваний в 661 г. Персия вошла в состав халифата Омейядов. Пероз вынужден был бежать в Тохаристан, к тюркам, а затем обратился за помощью к Танскому государству. Это обращение было расценено при императорском дворе по обыкновению как выражение покорности, и вместо посылки войск для борьбы с арабами танские вельможи провели «районирование» территории Персии [8, с. 85-87]. В СТШ сообщается, что с предложением о военном сотрудничестве к танскому двору прибыл сам Пероз [9, гл. 221Б, с. 9б].
(Подробнее о Перозе и его деятельности см. [8б, с. 257-258; 8в, с. 68]. — Примеч. отв. ред. [Б.А. Литвинский]).
[12] Э. Шефер предлагает интерпретировать кит. *Niei-niet-si как «Нарсе» [см. 8а, с. 76, 384 (примеч. 73)]. — Примеч. отв. ред. [Б.А. Литвинский]
[13] Сын Хусэло, внук Бучженя.
[14] В «Основных анналах» СТШ [9, гл. 5, с. 5а] отмечается, что Ашина Сянь захватил Дуданя в третьем месяце 2-го года эры правления Кай-юань (19. IV. — 17.V.714).
[15] Здесь этноним «тюргеш» употреблён как имя собственное; по-видимому, подразу мевается вождь тюргешей Учлик.
[16] Гун — аристократический титул, иногда переводится на русский язык как «герцог» (англ. Duke), но чаще употребляется без перевода. Шуньго — «следующий по пути государства», подразумевается Танское государство.
[17] Китайская транскрипция арабского слова «Barkhuan» — Бохуань — небольшое государство в районе современного уезда Аксу в Восточном Туркестане.
[18] Т.е. каган, преданный до конца на службе сюзерену.
[19] После восшествия на престол императрицы Цзэ-тянь в 689 г. была проведена реформа календаря, заключающаяся, в частности, в том, что год стал начинаться на два лунных месяца раньше. Так, 1-й год эры правления Цзай-чу был сокращен на два месяца и продолжался с 27.I по 17.XII.689 (в пересчете на солнечный календарь), а последующие годы ста-
(148/149)
ли начинаться в ноябре — декабре по солнечному календарю. Так продолжалось до 1-го года эры правления Цзю-ши, когда был восстановлен старый порядок.
[20] Н.Я. Бичурин [1, с. 295] ошибочно читает имя этого вождя как Суйцзы. Вслед за ним его так же читают и многие авторы, пользовавшиеся его переводами, например Л.Н. Гумилёв [2, с. 254, 283].
[21] Выше говорилось, что после проведения «районирования» все выступления кочевников против танских войск рассматривались при дворе как мятежи. Выдвижения же каганов u других вождей, выступавших против Танского государства, квалифицировались как самовольные акты, а каганы именовались самозваными и незаконными.
[22] Установить местонахождение упомянутого здесь пункта Лэнцгоань (Холодный источник) и ещё одного — Далин (Большой хребет) не удалось. Надо отметить, что в СТШ второй пункт именуется Далин, но пишется иероглиф лин — «шея; воротник; вести, руководить».
[23] Согласно Э. Шаванну [86, с. 157, 200, 287], Na-tou-ni-li или P’an-tou-ni-li — джабгу Тохаристана. — Примеч. отв. ред.
[24] Видный вождь тюргешей. При Учлике был кюль чуром. После смерти Учлика у него возникли разногласия с Согэ, ставшим каганом. Чжунцзе вынужден был бежать в Танское государство. Пытался с помощью подкупленного им первого министра Цзун Чукэ организовать нападение на Согэ и с этой целью также договорился с тибетцами. Однако этот план был раскрыт и Согэ опередил его, напав в 708 г. через Кучу, Бохуань (район современного Аксу), Карашар и Кашгар на земли, подведомственные наместничеству Аньси. Во время этого рейда был захвачен Ашина Чжунцзе и погиб наместник Аньси Ню Шицзян. Фамилию Ашина этот вождь получил ещё при существовании Западнотюркского каганата. В китайских источниках он именуется также Ашина Чжунцзе, Кюль чур Чжунцзе или просто Чжунцзе (Чжунцзе — его китайское имя).
|