А.Г. Малявкин
Материалы по истории уйгуров в IX-XII вв.
Содержание
Историографический обзор. — 10
Источники. — 17
Тексты
Повествование об уйгурах, «Цзю Таншу», гл. 195, (чётные страницы). — 26
Повествование об уйгурах, «Синь Таншу», гл. 217 Б, (нечётные страницы). — 27
Извлечения из «Цзю Таншу», гл. 18 А. — 32
Извлечения из «Синь Таншу», гл. 8. — 34
Послание танского императора У-цзуна, «Цзю Таншу», гл. 18А. — 34
Сведения об уйгурах, извлечённые из биографий танских сановников:
Чжан Чжун-у. — 35
Ли Дэ-юй. — 36
Лю Мань. — 37
Ши Сюн. — 38
Биография уйгура Ли Кэ-цзюя. — 38
Извлечения из «Синь Таншу» (из разных разделов глав). — 39
Извлечения из «Цзычжи тунцзянь». — 40
Повествование об уйгурах, «Цзю Удай щи», гл. 138, (чётные страницы). — 42
Повествование об уйгурах, «Удай шицзи», гл. 74, (нечётные страницы). — 43
Сведения об уйгурах, имеющиеся в «Повествовании о тангутах» в «Удай шицзи». — 48
Сведения об уйгурах, имеющиеся в «Повествовании о Тибете» в «Удай шицзи». — 48
Сведения об уйгурах, имеющиеся в биографиях «Цзю Удай ши» и «Удай шицзи». — 46
Сведения об уйгурах, имеющиеся в энциклопедии «Цэфу юаньгуй» и в «Основных анналах» династийных хроник «Цзю Удай ши» и «Удай шицзи». — 30
Сведения об уйгурах, извлечённые из «Ляо ши». — 64
Повествование о государстве Гаочан из «Цидань го чжи». — 75
Сведения об уйгурах, извлечённые из «Цзннь ши». — 75
Биография сановника Нянь-гэ Хань-ну из «Цзинь ши». — 76
Сведения об уйгурах, имеющиеся в «Своде важнейших сведений по истории династии Сун». — 78
Повествование о государстве Гаочан, «Сун ши», гл. 480. — 87
Сведения об уйгурах, извлечённые из отдельных сочинений XII в.
«Сунмо цзивэнь». — 91
«Вэнь цзянь лу». — 92
Комментарии. — 93
Указатель имён, названий и терминов. — 183
Список тюркских, тибетских и других слов, встречающихся в комментариях. — 207
(/3)
От редакции. ^
Прошло почти три четверти века с того времени, когда известный русский востоковед Дмитрий Позднеев выпустил в свет «Исторический очерк уйгуров», плодотворный результат скурпулезного [скрупулёзного] анализа летописных источников, освещающих события древней и средневековой истории народов Центральной Азии. «Очерк» представлял собой своего рода итоговое исследование по истории уйгуров, которое прочно базировалось, с одной стороны, на лучших достижениях европейского востоковедения за более чем столетний период изучения событий политической и культурной жизни кочевников степной и пустынной полосы Средней Азии, а с другой — на критическом освоении и сопоставлении сведений, сохранившихся в династийных хрониках и других сочинениях, посвящённых описанию сопредельных Китаю территорий. Уйгуры, знакомство с которыми в Европе восходит к давней эпохе путешествий в сторону загадочного и сказочно далёкого Востока францисканских монахов Плано Карпини и Гильома Рубрука, а также венецианских купцов-путешественников Поло, неизменно привлекали внимание ведущих востоковедов Европы. Сведения о степном народе собирали, стараясь представить по возможности елостную картину его жизни, культуры и истории, Гербелот и Дегинь, Гобиль и К. Виделу, Абель Ремюза и Ю. Клапрот, С. Жульен и Е. Паркер, Э. Шаванн и А. Масперо, П. Пелльо и Г. Кордье, Г. Рамстедт и А. Грюнведель. Особо важные заслуги в раскрытии туманных страниц культурно-этнической и политической истории уйгуров принадлежат, однако, представителям русской востоковедной школы. И в первую очередь следует назвать Иакинфа Бичурина. С выходом в свет его «Записок о Монголии» и в особенности после публикации в середине прошлого века «Собрания сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена» специалисты получили в своё распоряжение самую, пожалуй, полную, ясную и систематизированную из имеющихся на западных языках подборку «исторических свидетельств» роли и значения уйгуров в круговороте бурных событий, потрясавших на протяжении веков Центральную Азию. Иакинфу Бичурину первому из европейских востоковедов удалось обосновать исключительный по значимости вывод о тождестве уйгуров и хуйхэ китайских источников, вследствие чего стало возможным проследить историю их в невиданных ранее подробностях и во взаимосвязи с историей других народов. Труды Бичурина предопределили успех тех, кто занимался изучением уйгуров в последующие десятилетия: Э.В. Бретшнейдера в области истории и исторической географии; М.А. Казем-Бека, составившего первый очерк, посвящённый уйгурам; В.В. Радлова в историко-лингвистических и исторических изысканиях; Н.М. Ядринцева, Д.А. Клеменца, М.М. Березовского и П.К. Козлова в сфере археологии; Д.М. Позднеева в работе над китайскими источниками, «извлечения» из которых и подробно комментированный пересказ составили широко известный «Исторический очерк уйгуров»; В.В. Григорьева в сводном исследовании, посвящённом уйгурам; Н.Ф. Петровского в сборе рукописей и остатков материальной культуры уйгуров.
В последующие годы уйгуры, их история, различные аспекты культуры, общественный строй и экономика неизменно привлекали внимание востоковедов нашей страны. На фоне некоторого снижения интереса к уйгурской проблеме в западноевропейском востоковедении (кроме, скажем, работ А. Габен, В. Банга, О. Латтимора), успехи советских востоковедов особенно примечательны и впечатляющи. Это в первую очередь относится к проблемам, связанным с изучением уйгурских эпиграфических па-
(3/4)
мятников, языка уйгуров (С.Е. Малов, А.М. Щербак, Э.Р. Тенишев, Н.А. Баскаков, В.М. Насилов, Ю. Цунвазо, Т.Р. Рахимов, Ш. Кибиров), с выявлением и анализом арабских и персидских источников по истории уйгуров (В.В. Бартольд, С.Ф. Ольденбург, А.Ю. Якубовский), поисками археологических материалов (С.В. Киселёв, Р.Л.[Л.Р.] Кызласов), решением проблем этнической антропологии, также раскрытием роли их в общей истории народов Центральной Азии (Г.Е. Грум-Гржимайло, А.Н. Бернштам, Л.Н. Гумилёв, А.К. Кибиров, Е.И. Кычанов). Следует также отметить серию разнообразных по тематике статей и монографическое исследование Д.И. Тихонова «Хозяйство и общественный строй уйгурского государства Х-ХIV веков». Продолжалась, кроме того, работа, связанная с поисками, систематизацией и переводами письменных исторических источников по древней истории уйгуров.
Предлагаемая вниманию читателей книга сотрудника сектора истории и археологии стран зарубежного востока Института истории, филологии и философии Сибирского отделения АН СССР А.Г. Малявкина представляет собой, по существу, исчерпывающую подборку переводов специальных разделов («Повествований») об уйгурах из династийных хроник «Цзю Таншу», «Синь Таншу», «Цзю Удай ши», «Удай Шицзи», извлечений из тех же летописей, хроник, а также из «Сунши», «Ляо ши», «Цидань го чжи», «Цзинь ши», «Цзычжи Тунцзянь», «Сунмо цзивэнь», из энциклопедии «Цэфу Юангуй» и сочинении Шао Бо-вэня «Вэнь цзянь лу». Новые материалы по истории уйгуров, выявленные и впервые вводимые в научный оборот А.Г. Малявкиным, в значительной мере уточнённые и изменённые в заново сделанных переводах известные ранее тексты, обширные и тщательно разработанные комментарии, разъясняющие существо дела, и, наконец, открывшаяся перед исследователями возможность не только иметь под рукой полное собрание древних источников, но и критически сравнить, сопоставить их для уяснения истинного хода событий, — всё это делает настоящее издание исключительно ценным для всех занимающихся разработкой проблем средневековой истории Центральной и Восточной Азии, в частности важного вопроса характера взаимоотношений мира кочевников степного пояса Азии и Китая. В книге А.Г. Малявкина исчерпывающе подобраны материалы, охватывающие значительный период древней истории уйгуров от разгрома каганата в 840 г. и до 1208 года, времени трагического по последствиям включения Турфанского Уйгурского княжества в состав империи Чингис-хана. Д. Позднеев во «Введении» к историческому очерку уйгуров писал, подводя итоги своей работы: «Остаётся ещё очень и очень много туманного, неизвестного, не исследованного в истории уйгуров...» И если сейчас у нас налицо определённые сдвиги в изучении исторического прошлого уйгурского народа, то вклад А.Г. Малявкина в этом достаточно велик.
В.Е. Ларичев
(4/5)
Предисловие. ^
В предлагаемой вниманию читателей работе делается попытка собрать воедино из целого ряда источников, написанных на китайском языке, по возможности все известия, имеющие отношение к истории уйгуров за время с конца первой половины IX в. (840 г.) до начала XIII в. (1208 г.).
Из всех тюркоязычных народов, населявших обширные пространства Центральной Азии в средние века, уйгуры, создавшие своё первое государство на территории современной Монгольской Народной Республики и позднее переселившиеся в район Ганьчжоу — Турфан — Куча, достигли наибольшего прогресса в развитии культуры, искусства и ремёсел. Их государственные образования — Уйгурский каганат, а затем отдельные княжества, возникшие после крушения каганата в Ганьчжоу, Куче, Турфане и других местах, позднее объединившиеся в Уйгурское турфанское княжество, — просуществовали почти 500 лет. Факт этот не имеет аналогий в истории других народов Центральной Азии того времени. [1]
В 744 г. на развалинах Восточнотюркского каганата уйгуры создали сильную кочевую державу. Почти сто лет они господствовали в восточной части Центральной Азии. Их могущество достигло апогея во время восстания Ань Лу-шаня — известного пограничного генерал-губернатора (цзедуши) танского государства, тюрка или согдийца по происхождению. Вмешавшись вместе с тибетцами во внутренние дела Китая, уйгуры в течение нескольких лет разоряли страну, и хотя власть танской династии была сохранена, но страна лежала в развалинах, большая часть населения оказалась перебитой, погибла от голода и болезней или разбежалась. Династия Тан обязалась платить уйгурам дань. Примечательно, что выплата громадных контрибуций в китайских источниках, как правило, называется «пожалованием богатых подарков в благодарность за оказание помощи». От этой дани Китай освободился только после гибели Уйгурского каганата.
Распад могущественного Уйгурского каганата, способного противостоять империи Тан, произошёл в момент ослабления Китая, вследствие чего императорский двор не смог воспользоваться благоприятным моментом для усиления своего влияния в Центральной Азии. В дальнейшем на протяжении эпохи «Пяти династий» Срединная империя не оказывала какого-либо заметного влияния на жизнь своих северных и северо-западных соседей. Объединение Китая при династии Сун и создание прочного централизованного государства не сопровождалось значительной активизацией внешней политики и возобновлением агрессии империи против народов, населявших современные территории Внутренней Монголии, Ордоса, Ганьсу и Восточного Туркестана. Сунский Китай в это время был настолько слаб в военном отношении, что сам вскоре превратился в жертву агрессивной политики первоначально киданьского государства Ляо, а затем чжурчженьского государства Цзинь. Так продолжалось до начала завоеваний Чингисхана. Деятельное участие уйгуров в походах Чингисхана и его преемников способствовало их дальнейшему расселению по необъятным просторам Центральной Азии и ассимиляции другими народами. Этот пятисотлетний период изобиловал драматическими
(5/6)
событиями, но уйгуры упорно отстаивали независимость и сумели сохранить и преумножить свою культуру. Уйгурское ганьчжоуское княжество, возникшее в начале X в., вело длительную и упорную борьбу против тангутов. К 1028 г. последним удалось нанести уйгурам поражение и ликвидировать их княжество. Часть уйгуров бежала, а часть, оставшаяся в своих кочевьях, вошла в состав тангутского государства. [2] После образования в 1140 г. государства каракитаев турфанские уйгуры попали к ним в зависимость. В начале XIII в. уйгуры попытались освободиться от неё, но оказались ещё в худшем положении, войдя в состав империи Чингисхана. Это добровольное вхождение, однако, спасло страну от разорения и, возможно, от полного уничтожения всего народа (достаточно вспомнить судьбу тангутов). Хотя вхождение Турфанского княжества в империю Чингисхана и было оформлено таким образом, что уйгуры номинально сохраняли независимость и имели определённые привилегии (княжество было включено в империю на правах пятого улуса), однако участие во всех грабительских походах Чингисхана, а позднее в междоусобной борьбе его наследников, несение гарнизонной службы в отдалённых районах, захваченных Чингисханом и его полководцами, обескровило народ и в конечном счёте предопределило гибель уйгурского государства. [3]
Влияние уйгуров на соседние народы не ограничивалось только их военной политикой. Ещё в степях Монголии они стали заниматься земледелием. Вместе с манихейской религией уйгуры заимствовали согдийскую письменность. Согдийские купцы приобщили их к занятиям торговлей. После переселения из Монголии уйгуры создали довольно прочное государственное образование — Уйгурское турфанское княжество, которое стало подлинным центром культуры в этом районе Центральной Азии. Очень бурно стало развиваться здесь и искусство, особенно после того, как на смену манихейской религии пришёл буддизм. [4] Благодаря уйгурам, согдийскую письменность освоили кидане (малое киданьское письмо) и монголы. В литературе вообще отмечается значительное влияние уйгуров на киданей, но, к сожалению, этот вопрос пока изучен мало. Значительно лучше известна роль уйгуров в монгольской империи Чингисхана и административном аппарате монгольской династии Юань. Велика роль уйгуров в торговом обмене. Уйгурские купцы проникали в самые отдалённые уголки этой части мира.
Уйгурский каганат занимал громадную территорию от Алтая до Большого Хингана, от Саянских хребтов на севере до пустыни Гоби на юге. Эта кочевая империя объединяла самые различные племена, в том числе и монгольские (татары, частично кидане). Каганат вёл долгие изнурительные войны с Тибетом за господство в Турфанском оазисе, Куче и на северных склонах восточной части Тяньшаня. Борьба эта шла с переменным успехом. Изредка уйгурам удавалось прорваться в район Турфана и Кучи, однако хребты восточной части Тяньшаня почти всегда оставались границей между этими государствами.
Конец Уйгурского каганата оказался трагическим. Борьба за власть внутри его, стихийные бедствия (джут) и, наконец, нападение кыргызов, не преминувших воспользоваться удобным случаем, чтобы расквитаться с уйгурами, полностью разрушили это государственное образование. Основная масса населения покинула Монголию в поисках новых земель.
(6/7)
Вышеизложенное свидетельствует о важности изучения истории уйгуров. Однако при решении этого вопроса возникает много трудностей. Прежде всего, следует отметить малочисленность письменных источников, составленных уйгурами. Правда, довольно многочисленные сведения содержатся в источниках, написанных на других языках, в том числе на китайском, но введение их в научный оборот требует труда многих специалистов, что также затрудняет работу.
Автор поставил перед собой задачу выявить в китайских источниках по возможности все сведения из истории уйгуров IX-XII вв. и провести их источниковедческий анализ. Публикуемые в работе материалы свидетельствуют о том, что расселение уйгуров с коренной территории каганата в значительной части проходило стихийно и по различным направлениям. Можно определить пять главных направлений миграции: 1) Северо-восточное — в районы Забайкалья к народу большие шивэй; 2) Восточное — в районы, находившиеся под контролем киданей; 3) Южное, которое подразделяется на два, а именно: а) к границам Китая — в район большой излучины реки Хуанхэ и немного восточнее этого района — к Великой китайской стене; б) в Приалашанье (восточная часть современной провинции Ганьсу) и Принаньшанье — в долину реки Эдзин-гол. Все эти территории входили в состав тибетского государства. 4) Юго-западное — в Турфанский оазис и в район Кучи. Турфанский оазис также входил в состав тибетского государства. Что касается Кучи, то есть сведения, свидетельствующие, что в то время здесь господствовали уйгуры. 5) Западное — в Джунгарию и Семиречье, район, контролируемый карлуками. [5]
Хронологические рамки определены, исходя из следующих соображений. С распадом могущественного каганата в истории уйгуров наступил новый этап. Под натиском енисейских кыргызов уйгуры покинули кочевья в бассейнах рек Орхона и Селенги и двинулись главным образом на юг и юго-запад. Основная масса их переселилась в район Ганьчжоу — Турфан — Куча. Однако важен не только сам факт переселения уйгуров с одной территории на другую, что в общем не представляется чем-то особенным и необычным для кочевого народа. Несравненно большее значение для его истории имело то обстоятельство, что миграция направлялась в район древней городской культуры и интенсивного орошаемого земледелия в оазисах. Это обстоятельство оказало громадное влияние на главные стороны жизни кочевников. Уйгуры стали постепенно переходить к осёдлости, прежде всего по той простой причине, что в районах Турфанской котловины и Кучи возможности для ведения кочевого хозяйства оказались чрезвычайно ограниченными. Потомственные кочевники стали селиться в городах, приобщаться к чуждой им ранее городской культуре, заниматься ремёслами. Следует также учитывать, что на новых землях уйгуров находились крупные центры буддийской культуры, в частности, такой замечательный и широко известный комплекс, как Дуньхуан. Проповедь буддизма среди уйгуров имела большой успех, и довольно быстро весь народ принял новую религию. Этот процесс осуществился, надо полагать, без особых затруднений, так как основная масса уйгуров-кочевников не была глубоко захвачена идеями манихейства, идеология которого оказалась чуждой кочевому обществу. Манихейство приняла лишь правящая верхушка Уйгурского каганата.
Представляется оправданным ограничить этот интереснейший период истории уйгуров началом ХIII в. Характерные особенности его следующие: 1) переход уйгуров к осёдлости; 2) ассимиляция уйгурами коренного населения захваченных территорий; 3) в религиозной идеологии наблюдается отказ кочевников от манихейства и принятие буддизма; 4) политическая история характеризуется этапом самостоятельных княжеств, часть которых гибнет затем в борьбе с соседями, и периодом, объединения остальных в единое Уйгурское турфанское княжество.
Несколько слов о структуре работы. Книга состоит из следующих частей: 1. От редактора. 2. Предисловие. 3. Введение. 4. Тексты. 5. Комментарии. 6. Список использованной литературы. 7. Алфавитный указатель.
(7/8)
Работ, специально посвящённых изучению китайских известий об уйгурах, переводу и анализу летописных текстов, чрезвычайно мало. Что касается отечественной научной литературы, то таких исследований по существу нет. Во введении проводится разбор и анализ не только специальных источниковедческих работ, но и тех книг и отдельных статей, в которых имеются переводы значительных по объёму китайских текстов по истории уйгуров. Особое внимание, в частности, уделено знаменитому труду Н.Я. Бичурина «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена». Упоминаются здесь также публикации, в которых авторы, используя, главным образом, китайские источники, пытаются дать связный очерк истории уйгуров. К таким исследованиям относятся книга Д. Позднеева «Исторический очерк уйгуров» и сравнительно новая работа китайских авторов Фэн Цзя-шэна, Чэн Су-ло и My Гуан- вэня «Краткий обзор материалов по истории уйгуров». Работы, упоминающиеся в историографическом обзоре, можно разделить на три группы. Каждой из них даётся краткая характеристика. Что касается анализа переводов, отдельных выводов и заключений авторов, то замечания, исправления и различные дополнения приводятся в разделе «Комментарии».
Китайские источники по истории уйгуров IX-XII вв. очень многочисленны. Поэтому до начала основной работы, переводов текстов, проводился отбор источников и давалась их общая характеристика. В разделе «Источники» анализируются средневековые китайские хроники, а также другие сочинения с точки зрения их значения для истории народов, обитавших по соседству с Китаем. Подобного же рода анализ имеется в ряде отечественных и зарубежных изданий, поэтому в книге лишь коротко упоминаются известные факты и даётся общая оценка источников с точки зрения их исторической достоверности и объективности. Затем следует обзор материалов по истории уйгуров IX-XII вв., обосновывается выбор из них первоисточников, которые стали объектом перевода. Перевод текстов из второстепенных источников, имеющих существенные расхождения с главными, приводится в комментариях.
В разделе «Тексты», занимающем около половины книги, помещены переводы материалов только из тех сочинений, которые признаны первоисточниками. При переводе текстов особое внимание обращалось на сохранение духа подлинника, а также на максимальную доступность текста перевода для некитаиста. В связи с этим признано целесообразным давать в переводе названия чинов, должностей и почётных званий. Иероглифическое обозначение этих терминов приводится в комментариях.
Что касается раздела «Комментарии», то перед автором стояла задача построить его так, чтобы переводы китайских текстов были доступны всем историкам-некитаистам. Другими словами, основное внимание обращалось на уточнение текстов по китайским источникам и трудам китайских историков, выяснение возможных разночтений и описок. Все варианты, имеющие существенные отличия от основного текста, перевод которого дан в основном разделе работы, в комментарии приводятся в оригинальном написании, а рядом даётся перевод. Если в разных источниках имеются разночтения в написании только личных имён или географических названий, то приводятся все варианты с указанием источников. В том и другом случае делается попытка установить правильный вариант текста или правильное написание отдельных иероглифов, составляющих имена собственные. Большое внимание уделяется анализу географических названий и выяснению их современных эквивалентов, а также другим вопросам, которые можно решить прежде всего с помощью китайских первоисточников и других сочинений китайских авторов. Источники на других языках в «Комментариях» практически не используются, но не потому, что их мало или они не имеют большого значения. Сведения об уйгурах, имеющиеся в сочинениях и отдельных документах, написанных на языках народов Центральной Азии, разумеется, имеют громадное значение, а при решении некоторых вопросов истории уйгуров даже решающее. Кроме того, часто они заполняют пропуски, имеющиеся в китайских сочинениях. Однако сопоставительное изучение китайских и других источников — это, несомненно, громадная самостоятельная работа, далеко выходящая за рамки задач исследования автора.
(8/9)
При составлении комментариев использована обширная литература на русском, китайском, японском и западноевропейских языках. Она позволяет лучше понять тексты и, естественно, дать более правильный перевод. В задачу автора не входило проведение анализа уйгурских собственных имён. Уйгурские варианты имён, изученные ранее, приводятся на основании имеющихся в литературе данных. Впервые встреченные в источниках уйгурские имена приводятся в китайской транскрипции. Их анализ — дело специалистов-тюркологов.
В комментариях применена сплошная нумерация его составных частей. Автор считает, что широко распространённая в настоящее время самостоятельная нумерация примечаний для каждого источника затрудняет сопоставительное изучение их и мешает наведению справок.
В список использованной литературы включены основные тексты и разнообразные исследования по истории уйгуров. В «Алфавитном указателе» помещены встречающиеся во всех разделах книги собственные имена и термины. Они приводятся в оригинальной транскрипции.
[2] Е.И. Кычанов. Из истории тангуто-уйгурских войн в первой половине XI в. «Тр. Ин-та истории, археологии и этнографии им. Ч. Валиханова АН КазССР», т, 15, Алма-Ата, 1882, стр. 148-153.
[3] А.Г. Малявкин. Уйгурское турфанское княжество в XIII в. «Тр. Ин-та истории, археологии и этнографии им. Ч. Валиханова АН КазССР», т. 15, Алма-Ата, 1882, стр. 81-87.
[4] A.Gabain. Das uigurische Königreich von Chotscho 650-1250. Berlin, 1961.
[5] А.Г. Малявкин. К вопросу о расселении уйгуров после гибели Уйгурского каганата. «Изв. СО АН СССР, серия обществ. Наук», Новосибирск, 1972, №1, стр. 20-35.
|