|
С.Г. Кляшторный|
|
|
|
Рис. 1. Текст 1.(Открыть Рис. 1 в новом окне) |
Рис. 2. Текст 2(Открыть Рис. 2 в новом окне) |
Рис. 3. Текст 3.(Открыть Рис. 3 в новом окне) |
(135/136)
|
|
|
Рис. 4. Текст 4, фотография.(Открыть Рис. 4 в новом окне) |
Рис. 5 Текст 4, прорисовка.(Открыть Рис. 5 в новом окне) |
(136/137)
Транскрипция: er atym adyy on oq
Перевод: Моё мужское имя Адык. Десять стрел...
Текст 4. Двустрочная надпись нанесена точечной выбивкой на восточную поверхность массивного валуна. Длина верхней строки 1,25 м, нижняя несколько короче и сохранилась неполностью, высота знаков до 20 см. Выше надписи — тамга, аналогичная предыдущим.
Транскрипция:
(1) munda ilgerü eb(?) qoš(qa!s?)
(2) er atym adyγ on oq
Перевод: Там впереди (т.е. на востоке) становище (кочевье). Моё мужское имя Адык. Десять стрел...
Вариант перевода стк. 1.: Там, на востоке граница (кочевья, становища?).
Текст 5. Надпись нанесена сплошной резьбой на боковую поверхность массивного удлинённого валуна. Длина надписи 2,26 см, высота знаков от 17 до 21 см. Сохранилось 18 знаков, однако инициальные и финитные знаки эрозированы и прослеживаются нечетко. Выше начальной части надписи — изображение тамги, аналогичное предыдущим.
Транскрипция: ...(нечётко 4 знака) er atym adyγ on oq jer jaryšymyz
Перевод: Моё мужское имя Адык. Мой (наш?) Ярыш в стране десяти стрел.
Текст 6. На обратной стороне того же камня следы 2 знаков. Неразборчиво.
Текст 7. Надпись на валуне удлинённой формы. Длина надписи 2 м, высота знаков 18 см. Прослеживаются 13 знаков. В финитной части надписи видны следы ещё одного знака. Выше первого знака надписи — тамга, аналогичная предыдущим.
Транскрипция: er atym adyγ on oq (словоразделитель) j ar ysymyz
Перевод: Моё мужское имя Адык. Наш Ярыш (в стране) десяти стрел.
Текст 8. Массивный пирамидальный валун с надписью из 5 знаков. Высота знаков до 22 см.
Транскрипция: jaryšymyz
Перевод: Наш Ярыш
Текст 9. Надпись из 5 знаков по поверхности валуна. Высота знаков до 22 см.
Транскрипция: jaryšymyz
Перевод: Наш Ярыш.
Итак, выявлена новая группа рунических памятников, по репертуару знаков и дукту совершенно идентичная таласской группе надписей. От надписей Таласа новые находки палеографически отличает лишь направленность строк и размеры знаков. В таласских надписях на камнях-валунах принято круговое расположение текста, в кочкорских — горизонтальное линейное, с вертикальным расположением строк. Характерны для кочкорских надписей необычно крупные знаки, это как бы «плакатное» письмо, хорошо видное сверху с высоты 1,5-2 м, т. е. предназначенное для чтения челове-
(137/138)
|
|
|
Рис. 6. Текст 5, фотография.(Открыть Рис. 6 в новом окне) |
Рис. 7. Текст 5, прорисовка.(Открыть Рис. 7 в новом окне) |
ком, сидящим на коне. Тем не менее, палеографическая идентичность обеих подгрупп позволяет отнести их к одной письменной традиции и датировать одной эпохой. Время создания таласских надписей уже было установлено мною — 716-739 гг., т.е. вторая половина периода существования в Семиречье и на Тянь-Шане Тюргешского каганата, сохранившего старое название «государство Десяти Стрел» (Kljashtorny 1990; Кляшторный 1999). Кочкорские надписи, как и таласские, являются письменными памятниками Тюргешского эля.
Вместе с тем, кочкорские надписи функционально совершенно иные, чем таласские. Памятники Таласа — эпитафии, поминальные надписи, типологически подобные кыргызским эпитафиям Енисея. Среди кочкорских надписей нет ни одной эпитафии, они принадлежат к совершенно иному классу тюркской руники. Впервые этот класс наскальных надписей был выделен мною в 1978 г., при публикации Хэнтэйской надписи из Северо-Восточной Монголии (Кляшторный 1978). Ещё несколько подобных надписей были от-
(138/139)
|
|
|
|
Рис. 8 Текст 6.(Открыть Рис. 8 в новом окне) |
Рис. 9. Текст 7.(Открыть Рис. 9 в новом окне) |
Рис. 10. Текст 8.(Открыть Рис. 10 в новом окне) |
(139/140)
крыты мною в Южной Гоби (готовятся к публикации) Все они привязаны к территории зимних кочевий и содержат три обязательных элемента: имя создателя надписи, его родовую тамгу и название местности. Иногда (в Хэнтэйской надписи) вместо названия места указывается год стоянки (по двенадцатилетнему циклу).
Все эти надписи являются своего рода памятниками обычного права кочевников. Согласно существовавшим среди тюркских и монгольских племён нормам землепользования, право на постоянное или преимущественное пользование зимниками определялось сроком давности пользования и свидетельствовалось какими-либо знаками прежнего пребывания. У казахов, например, ещё в прошлом веке таким знаком мог быть воткнутый в землю шест или родовая тамга, начертанная на глине вблизи кошары. Очевидно, что наиболее убедительным свидетельством был своего рода камнеписный документ, превращавшийся в часть местного ландшафта и указывающий, кто и когда (или сколько раз) пользовался здешними угодьями. Поэтому одна и та же формула многократно, скорее всего ежегодно, повторялась, а сами надписи высекались на видном месте крупными знаками и были предельно кратки.
Однако кочкорские надписи имеют ещё одну особенность. Там, где знаки видны полностью, сохранилось древнее название Кочкорской долины — Ярыш; отмечается её принадлежность «стране десяти стрел», т.е. государственная отнесённость, и употреблена форма принадлежности множественного числа — «наш Ярыш». Хозяин долины, «муж-воин Адык», говорит как бы от имени государства. Что скрывается за словами Адыка?
В годы создания таласских и кочкорских памятников, к западу от Сырдарьи в войнах с арабами решалась судьба Средней Азии. Жители Согда и Хутталя всё ещё отстаивали свою независимость и свои древние верования. Их союзниками в сопротивлении исламу были тюргеши. Все перипетии борьбы подробно описал великий арабский историограф ат-Табари (X в.), и в его «Истории», среди прочих деталей, содержится рассказ о том, как тюргешский каган собирал и готовил к походу своё огромное войско. Вот рассказ ат-Табари:
«Хакан приказал своим готовиться к войне. А у хакана были во владении луг и заповедные горы, к которым никто не приближался и не смел в них охотиться, ибо они были оставлены для (подготовки) к войне. Пространство, которое занимал этот луг, было в три дня (пути) и заповедника в горах — три дня. И люди стали готовиться (к походу). Они выпустили пастись свои стада (на заповедный луг), стали дубить шкуры убитых на охоте животных и делать из них сосуды, стали изготавливать луки и стрелы» (Ат-Табари 1987: 242).
Сохранилось только одно описание из жизни военного лагеря тюргешей. И хотя место происходившего не указано, нет сомнений, что речь идет о каганском заповеднике — куруке. В годы правления омейядского халифа Хишама (724-743) была сделана попытка предотвратить войну с тюргешами, обратив тюргешского кагана в ислам. Для этого в ставку кагана было направлено посольство. Точная дата этой дипломатической миссии неизвестна, но сохранился рассказ историка Ибн ал-Факиха (начало X в.), сокращённо изложенный в географическом труде Йакута «Муджам ал-булдан»:
«Посол рассказывает об этом: „Я получил аудиенцию (у кагана), когда тот своею рукой делал седло. Каган спросил толмача: кто это? Тот ответил: посол царя арабов. Каган спросил: мой подданный? Толмач ответил: да. Тогда он велел отвести меня в шатёр, где было много мяса, но мало хлеба. Потом он велел позвать меня и спросил: что тебе нужно? Я ему стал льстить, говоря: мой господин видит, что ты находишься в заблуждении, и хочет дать тебе искренний совет — он желает тебе принять ислам. Каган спросил: а что такое ислам? Я рассказал ему о [религиозных] правилах, о том, что ислам
(140/141)
запрещает и что поощряет, о религиозных обязанностях и о службе богу...”» (Йакут, т. 1, с. 839).
В тексте Йакута здесь пропуск. В полном тексте Ибн ал-Факиха, сохранённом мешхедской рукописью, каган спрашивает: кто мусульмане? И посол отвечает, что они — жители городов, и есть среди них банщики, портные, сапожники.
«Тогда каган велел мне подождать несколько дней. Однажды каган сел на коня, и его сопровождали 10 человек, каждый из которых держал знамя. Он велел мне ехать с ними. (Вскоре) мы достигли окружённого рощей холма. Как только взошло солнце, он приказал одному из десяти сопровождавших его людей развернуть своё знамя, и оно засверкало (в солнечных лучах)... И появились десять тысяч вооружённых всадников, которые кричали: чах! чах! И они выстроились под холмом. Их командир выехал перед царём. Один за другим все знаменосцы разворачивали (на холме) свои знамёна, и каждый раз под холмом выстраивалось десять тысяч всадников. И когда были развернуты все десять знамён, под холмом стояли сто тысяч вооружённых с головы до ног всадников.
Тогда (каган) приказал толмачу: скажи этому послу и пусть он передаст своему господину — среди (моих воинов) нет ни банщика, ни сапожника, ни портного. Если же они примут ислам и будут выполнять все его предписания, то что же они будут есть?» (цит. по: Marquart, с. 289-291).
Демонстрация войск «десяти стрел» выглядела достаточно убедительно, и арабы больше не пытались склонить кагана к принятию новой веры.
О подобных заповедниках-куруках, где тюркские и монгольские владетели готовили войско к походу, впоследствии рассказал Рашид ад-дин. Где же был курук тюргешского хана? На этот вопрос отвечает надпись Тоньюкука.
В 711 г., после победы над енисейскими кыргызами, Тоньюкук готовился к большой войне с союзниками кыргызов, тюргешами. И он послал на запад своих разведчиков, чтобы те выяснили намерения тюргешского кагана. Вот что донёс Тоньюкуку его разведчик: «на равнине Ярыш собралось десять тюменов войска (тюргешей)». А трое других разведчиков донесли, что все войско «Десяти Стрел» выступило в поход, и тюргешский каган приказал ему собраться на «равнине Ярыш» (Малов 1951: 62).
Сведения арабского историографа, рассказ Тоньюкука и наскальные надписи Адыка сошлись и совпали. Великим куруком тюргешских каганов, сборным пунктом их армии и отправной точной походов была Ярышская равнина, ныне именуемая Кочкор. Лишь два конных перехода по долине Чу (через Боамское ущелье) отделяли Ярыш от столицы кагана, Суйаба.
Таков исторический контекст новой находки киргизских археологов.
Литература ^
Йакут. Китаб муджам ал-булдан // Материалы по истории туркмен и Туркмении. Т. 1. М.-Л. 1937.
Кляшторный С.Г. 1978. Наскальные рунические надписи Монголии // Тюркологический сборник [1975 года]: 156-158. Москва: Наука.
Кляшторный С.Г. 1999. Рунические памятники Таласа: проблемы датировки и топографии // Изучение культурного наследия Востока. Культурные традиции и преемственность в развитии древних культур и цивилизаций: 30-33. Санкт-Петербург: Европейский дом.
Малов С.Е. 1951. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования. Москва-Ленинград: издательство АН СССР.
Ат-Табари. 1987. История ат-Табари. Ташкент: ФАН.
Табалдиев К. 1996. Курганы средневековых кочевых племён Тянь-Шаня. Бишкек.
Kljashtomy S.G. The date of the ancient inscriptions of Semirechie // Altaica Oslonâsia: 219-221. Oslo.
Marquart J. Skizzen zur geschichtliche Völkerkunde von Mittelasiens und Sibirien // Ostasiatische Zeitschrift. Leipzig, 1920, Bd. 8.