|
С.Г. КляшторныйПамятник | Племенные союзы | Политический статус |
Памятник Тоньюкука, около 726 г., стк. 3, 11, 60-62 | Тюрки и сиры | Господствующая группа племён |
Огузы | Подчинённая группа племён |
|
Памятник Бильге-кагана, 735 г., вся сумма упоминаний названных племенных союзов | Тюрки | Господствующее племя |
Шесть сиров | Второе в иерархии племя |
|
Девять огузов, два эдиза | Подчинённые племена |
|
Памятник Элетмиш Бильге-кагана из Шине Усу, 760 г., стк. 4 | Тюрки и кыбчаки | Господствующая группа племён |
Уйгуры | Подчинённые племена |
Представленный вывод требует проверки, то есть ответа на вопросы: кто были сиры? Когда и где обитал этот племенной союз? Какие обстоятельства привели к слиянию тюрков и сиров в единую этнополитическую группу? Какова судьба сиров-кыбчаков в государствах тюрков и уйгуров?
Еще в 1899 г. Ф. Хирт предположил, что известные по китайским источникам племена се и яньто, составившие конфедерацию сеяньто, и вместе с теле и туцзюэ часто упоминаемые при описании событий первой половины VII в., по-тюркски именовались сирами и тардушами (сир-тардуши). [15] Это предположение получило известное распространение, но уже в 1904 г. было решительно отвергнуто В.В. Бартольдом. [16] В 1932 г. И.А. Клюкин доказал ошибочность отождествления этнонима яньто (ямтар орхонских надписей?) с названием военно-административного объединения (крыла) западных племен каганата — тардуш. [17] А вслед за тем П. Будберг, не отвергая уравнения ce/сир, окончательно ликвидировал «сир-тардушский фантом» (выражение Будберга). [18] Было опровергнуто и другое ошибочное отождествление Хирта, толковавшего название племенного союза теле как древнетюркское тёлис — общее наименование объединения племён, живших на востоке каганата. Позднее выводы Будберга были подтверждены и развиты Э. Пуллиблэнком и К. Цегледи. [19]
Таким образом, было установлено, что: а) этноним, обозначенный в китайской транскрипции как ce (siet), соответствует sir тюркского памятника; б) племя, именовавшееся в китайских источниках сеяньто, в надписи Тоньюкука названо сир.
Первые сведения о племенах се и яньто весьма фрагментарны. Яньто упомянуты среди гуннских племён, перекочевавших на территорию государства Раннее Янь (337-370), то есть в степь восточнее Ордоса. Шаньюй Халатоу, возглавивший перекочёвку подвластных ему 35 тыс. семей, правил, по всей вероятности, в 356-358 гг. Несколько позднее яньто были покорены своими соседями, племенем се (сир), истребившим правящие роды яньто и подчинившим остальную часть племени. Новую конфедерацию
возглавил правящий род сиров, Илиту (*Ильтэр). [20] В обозначении названия племенной группировки, существовавшей с IV-VII вв., китайские историографы механически соединили два этнонима и название господствующего племени сиров слилось с названием подчинённого племени. В тюркских памятниках соответственно законам древнетюркской этнонимики это механическое соединение двух имён отсутствует, там названо лишь главенствующее племя — сиры. Нет оснований полагать, что сами сиры сохраняли в самоназвании этнонимическое сочетание, обязанное своим возникновением этиологической тенденции китайской историографии.
После крушения империи жуань-жуаней (551 г.) сеяньто стали вассалами тюркских каганов. Значительная их часть жила в Хангае, другие переселились в горы Таньхань (Восточный Тянь-Шань). В обеих редакциях Тан шу упоминается, что «их (сеяньто) административная система, оружие и обычаи почти такие же, как у тюрков». [21] В конце VI в., после распада Тюркского каганата, тяньшаньские сеяньто оказались в подчинении у западнотюркских ябгу-каганов. Вместе с некоторыми племенами теле, к числу которых их относит источник, сеяньто кочевали между Восточным Тянь-Шанем и юго-западными отрогами Алтая. Хангайскую группу сеяньто около 600 г. потеснило телеское племя сикер (кит. сыцзынь). [22]
В 605 г. западнотюркский Чурын-ябгу-каган (кит. Чуло-йеху-кэхань), опасаясь мятежа тяньшаньских сеяньто, «собрал в большом числе и казнил их вождей». Сразу же началось восстание и переселение на восток части племен теле. Несколько неудачных столкновений с западными тюрками понудили сеяньто покинуть Тянь-Шань. Семьдесят тысяч их семей во главе с вождем Инанчу-иркином откочевали на свои древние земли южнее р. Толы и подчинились восточнотюркским каганам. В 619 г. Эль-каган (кит. Хйели-кэхань) назначил для управления сеяньто своего младшего брата, получившего высший после каганского титул шад. [23]
После того как наместник кагана собрал с новых подданных «беззаконные подати», те «вышли из повиновения ему». Сильная группировка телесных племён, возглавленная сеяньто и уйгурами, нанесла Эль-кагану столь серьёзное поражение, что он бежал в свои южные земли, к Иньшаню, оставив Хангай восставшим племенам (628 г.). Тюркские племена, оставшиеся в Хангае, влились в состав сеяньто. Так было положено начало «племенному союзу тюрков и сиров». [24]
В 630 г., после неудачных сражений с танскими войсками, Эль-каган попал в плен. Самостоятельное существование первого Тюркского каганата прекратилось. В Хангае соперничали за власть сеяньто и уйгуры. Уже в 629 г. и те и другие прислали ко двору Тайцзуна отдельные посольства. Поддержку танского двора получили сеяньто, и их вождь Инанчу-иркин провозгласил себя Йенчу Бильге-каганом (кит. Чжэньчжу Бицзя-кэхань).
По мнению К. Цегледи, именно в это время произошел раскол внутри союза десяти племён теле, сложившегося в Северной Монголии в начале VII в. Сеяньто, возглавлявшие племена, вышли из союза, и главенствующее положение там заняли уйгуры. Тем самым завершилось формирование могущественной племенной конфедерации токуз-огузов. [25] После 630 г. токуз-огузы оказались скорее вассалами, чем союзниками сирского кагана и, очевидно, первоначально смирились с этой ролью. Во всяком случае, в 630-640 гг. они уже не посылали самостоятельных посольств к танскому двору. Нет сообщений и о столкновениях между ними и сеяньто. [26] В Северной Монголии появилось новое государство — Сирский каганат во главе с династией Ильтэр. Его границами стали Алтай и Хинган, Гоби и Керулен. [27] На севере каган сеяньто подчинил страну енисейских кыргызов и держал там «для верховного надзора» своего наместника — эльтебера. [28]
Йенчу Бильге-каган принял в своём государстве ту же административную структуру, которая существовала в Тюркском каганате. Возродились два территориальных объединения племён — «западное крыло» тардушей и «восточное крыло» тёлисов. Во главе тардушей и тёлисов были поставлены сыновья Йенчу, шады, получившие затем титулы «малых каганов». Сам Йенчу учредил свою ставку на северном берегу Толы. В центре Отюкенской черни сложился новый племенной союз — объединение сеяньто и тюрков при главенствующем положении сирской династии.
Тайцзун был серьёзно обеспокоен возникновением на северных рубежах империи сильного государства кочевников. Единственным приемлемым для него решением оказалось восстановление вассального и небольшого по размерам государства тюрков, способного прикрыть северную границу. Тюркские племена, переселенные в 630 г. на юг от Хуанхэ, были возвращены в горную область Иньшаня (Чугай кузы тюрков) и степи севернее Ордоса (Кара-кум), на южные земли Эль-кагана и в его южную ставку (Хэйшачэн «город Чёрных песков» китайских источников»). Тюрков возглавил близкий родственник Эль-кагана Ашина Сымо, принявший каганский титул. Новый каган был лично предан Тайцзуну и пользовался его полным доверием, но не имел авторитета у своих сородичей. [29]
Обеспокоенный появлением соперника и опасавшийся за судьбу союза с хангайскими тюрками, Йенчу Бильге-каган принял ответные меры. В декабре 641 г. войско из сеяньто и токуз-огузов во главе с сыном Йенчу, Тардуш-шадом, пересекло Гоби. Ашина Сымо успел скрыться за Великой стеной, а сеяньто оказались втянутыми в войну с империей и потерпели поражение. Начались переговоры о «мире и родстве», которые тянулись более трёх лет.
После смерти Йенчу его младший сын Бачжо убил своего брата и захватил власть. В 646 г. огузские племена, страдавшие от притеснений Бачжо, обратились за помощью к Тайцзуну.
Их послы жаловались, что Бачжо «жесток и беззаконен, не способен быть нам господином». [30] Против кагана сеяньто был заключён военный союз империи с токуз-огузами. В июне 646 г. токуз-огузы во главе с вождём уйгуров, «великим эльтебером» Тумиду, напали на сеяньто и нанесли им тяжелое поражение. Бачжо бежал, но был настигнут уйгурами. «Хойху (уйгуры) убили его и истребили весь его род». [31] Поражение сеяньто в Хангае довершили китайское войско и действовавшие с ним совместно два тюмена уйгурской конницы. Государство сеяньто прекратило существование. Многие роды были истреблены, многие угнаны в Китай.
Гибель могучего племенного союза оказалась столь внезапной и полной, что породила среди остатков сеяньто легенду о злом вмешательстве сверхъестественных сил. Легенда представлялась убедительным объяснением событий и в степи была общеизвестна. Во всяком случае, китайскими историографами она была зафиксирована в нескольких весьма близких вариантах. [32] Приведём более короткий вариант.
«Прежде, перед тем, как [се]яньто были уничтожены, некто просил еды в их племени. Отвели гостя в юрту. Жена посмотрели на гостя — оказывается у него волчья голова [волк считался прародителем уйгуров, — С. К.]. Хозяин не заметил. После того как гость поел, жена сказала людям племени. Вместе погнались за ним, дошли до горы Юйдугюнь [Отюкенская чернь, — С. К.]. Увидели там двух людей. Они сказали: „Мы — духи (боги). [Се]яньто будут уничтожены”. Преследовавшие испугались, отступив, убежали. Из-за этого потеряли их. И вот теперь (сеяньто) действительно разбиты под этой горой». [33]
Спасшиеся после разгрома племена сеяньто частью бежали в Западный край, на земли, покинутые двадцать лет назад. В 647-648 гг. там с ними сражался Ашина Шэр, тюркский царевич на танской службе, взявший тогда для Тайцзуна Кучу. [34] Другая часть сеяньто осталась на прежних кочевьях в Хангае. В 668 г. их попытка возродить свою независимость была подавлена по приказу императора Гаоцзуна тюркским отрядом. [35] Однако в 679-681 гг. сеяньто поддержали восстание тюрков в Северном Китае. Вместе с тюрками они сражались с танскими войсками в Чёрных песках и несли тяжёлые потери. [36]
Дальнейшая история сеяньто — это история «племенного союза тюрков и сиров», в котором главенствующая роль принадлежала тюркам. [37] Сиры были верны союзу. Вместе с тюрками они восстали против помыкавших их племенами китайских управителей и стали грозными противниками Танской империи. В войске Ильтериш-кагана и Тоньюкука они мстили уйгурам за гибель сородичей в резне 646 г. Вместе с тюрками они отвоевали Отюкенскую чернь, «страну тюрков и сиров». В середине 40-х годов VIII в., после гибели государства и «племенного союза тюрков и сиров», они разделили судьбу тюрков. Но судьба названий обоих племён была различна. Этноним тюрк не только сохранился, но и воз-
родился как политический термин, утратив прежнюю этническую определённость. Этноним сир после 735 г. не упоминает ни один известный источник, но уже во второй половине VIII в. в руническом тексте и в первом арабском списке тюркских племён появляется этноним кыбчак ~ хыфчак. [38]
Ситуационная однозначность употребления этнонимов сир и кывчак ~ кыбчак в тюркских и уйгурском рунических памятниках, весьма близких по времени написания и полемизирующих друг с другом, свидетельствует, что оба этнонима, древний и новый, некоторое время сосуществовали и были понятны читателям текстов. Выбор названия авторами памятников, принадлежавших к двум враждебным племенным группировкам, мог быть, следовательно, либо случайным, либо мотивированным, но не зависел от хронологии памятников или разницы в этнической терминологии тюрков и уйгуров — во всех поддающихся проверке случаях такая терминология совпадает.
Очевидно, что появление нового этнического термина связано с примечательными и всем известными обстоятельствами, явилось ответом на событие, коренным образом повлиявшим на судьбу сирских племён. Таким событием, ближайшим по времени к эпохе рунических памятников, было массовое истребление сиров уйгурами и китайцами, гибель их государства и правящего рода. Естественным отражением этих событий была семантика нового племенного названия.
Нарицательное значение слова qyvčaq ~ qybčaq в языке древнетюрских памятников сомнений не вызывает: «неудачный», «злосчастный», «злополучный»; в устойчивом парном сочетании qyvčaq qovy — qybčaq qoby «пустой», «никчёмный» (по значению второго компонента); ср. также однокоренное с qovy слово qovuq ~ qobuq с тем же значением. [39]
Семантика этнонима прозрачна и не требует сложного анализа. Труднее определить причины этнонимической субстантивации распространённого адъектива. Связано ли становление названия с изменением этнического самосознания племени, результатом чего и стал новый автоэтноним? Или старый этноним постепенно вытесняется аллоэтнонимом, то есть названием, полученным извне, из словарного обихода иной племенной группировки?
По-видимому, объяснение кроется в одной из самых универсальных особенностей религиозно-магического мышления — представлении о неразрывной связи между предметом (существом) и его названием (именем). В частности, у тюркских и монгольских народов и поныне существует некогда очень обширный класс имен-оберегов. Так, детям или взрослым обычно после смерти предыдущего ребёнка или члена семьи (рода), а также после тяжёлой болезни или пережитой смертельной опасности дают имя-оберег с уничижительным значением или новое охранительное имя, долженствующее ввести в заблуждение преследующие человека (семью, род) сверхъестественные силы, вызвавшие несчастье. [40]
Совершенно та же ситуация применительно к целому племени сложилась у сиров после междоусобиц и резни 646-647 гг., когда остатки прежде богатых и могущественных сирских родов с трудом отстаивали право на жизнь. Сирская легенда приписала все несчастья злобе божеств (духов), решивших извести племя. И, следовательно, надёжным мог оказаться только тот путь спасения, который укрыл бы остатки сиров от мести кровожадных духов, отождествлённых легендой с предками-прародителями враждебного племени — уйгуров. Средством спасения стало название племени, принятие прозвища-оберега с уничижительным значением («злосчастные», «никчёмные»), возникшего скорее всего как подмена этнонима в ритуальной практике.
Политическая оценка сосуществовавших какое-то время старого этнонима и воспринявшего этнонимические функции прозвище-оберега возникла не сразу. Очевидна зависимость такой оценки от меняющейся ситуации, от соотношения сил разных племенных союзов. В возрождённом Тюркском каганате имя сиров превалировало над прозвищем. С древним этнонимом было связано право на владение коренной территорией («земли тюрков и сиров»), право на совластие. Пока сиры, знатнейшие из телеских (огузских) племён, хотя бы де-юре делили власть с тюрками, законность их господства над огузами не могла быть подвергнута сомнению.
Для уйгуров, давних соперников сиров, подмена древнего названия этого племени уничижительным прозвищем была как нельзя более кстати. Победа над тюрками рисуется уйгурскими руническими памятниками торжеством исторической справедливости и генеалогического легитимизма. [41] Но в сравнении с сирами никакого превосходства, никакого приоритета знатности князья из рода Яглакар не имели. Принятый ими каганский титул в правовых представлениях других огузских племён был по меньшей мере сомнительным. Недаром уже на самых первых порах существования Уйгурского эля разразилось грозное восстание огузов, отказавшихся признать яглакарскпх каганов. Предать забвению имя сиров, акцентировать их прозвище с уничижительным значением оказалось политически выгодным и необходимым, и вот в памятнике Элетмиш Бильге-кагана племя, делившее власть с тюрками, названо кывчаками.
Прошло немалое время. Были забыты и причины появления имени кывчак и его семантика, малоприемлемая для этнического самосознания. Для объяснения этнонима родилась новая легенда. Ее запечатлел многократно перерабатывавшийся эпос огузов. Огуз-каган, именующий себя «уйгурским каганом», духом-покровителем которого был «сивый волк» (kök böri), мифический предок уйгуров, дарует своим ближним бекам имена, ставшие по легенде эпонимами огузских племён. Один из беков назван Кывчак, и это имя связывается с деревом. [42] Иной вариант той же легенды, приведенный Рашид-ад-дином и повторенный Абу-л-Гази, уточняет: имя Кывчак связано с дуплистым, пустым внутри
деревом, называемым «кабук» (древнетюрк. qovuq). [43] Абу-л-Гази замечает: «На древнем тюркском языке дуплистое дерево называют кыпчак». [44] Прежнее значение слова qybčaq — qyvčaq сужается и закрепляется в понятии «пустое, дуплистое дерево». А семантический спектр более употребительного qovy, позиционно связанного с qyvcaq в устойчивом парном сочетании, напротив, получает дополнительное частное значение; ср. также у Махмуда Кашгарского: qovy jyγač «трухлявое дерево», qovy er «неудачливый человек»; quv аγаč «дуплистое дерево» (Кодекс куманикус); qovuq neŋ «пустая внутри вещь» (Махмуд Кашгарский). [45]
После победы уйгуров в 744 г. тюрки и их союзники были вытеснены из «Отюкенской страны». Северной и западной границами Уйгурского эля стали Саяны и Алтай. А за этими рубежами, на Северном Алтае и в Верхнем Прииртышье археологически фиксируется появление во второй половине VIII — первой половине IX в. усложнённых вариантов древнетюркских погребений с конём, представленных большим числом памятников. Позднее, в IX-X вв., этот тип погребений получает развитие в так называемой «сросткинской культуре», приписываемой кимакам и кипчакам. [46]
Окончилась история сиров. Началась история кипчаков, одного из племён Кимакского каганата.
Примечания
[1] О кипчакской этнонимии см.: Pritsak O. The Polovcians and Rus. — Archivum Eurasiae Medii Aevi, Wiesbaden, 1982, t. 2, p. 321-335. Наиболее тщательный этимологический анализ этнических терминов, связанных с кипчаками, см.: Кононов А.Н. К этимологии этнонимов кыпчак, куман, кумык. — UAJ, 1976, Bd. 48. S. 159-166.
[2] Бартольд В.В. Кипчаки. — Бартольд В.В. Соч. М.. 1968, т. V, с. 550.
[3] Попытка реконструировать название упомянутого Сыма Цянем (II в. до н.э.) племени цюйше как кыпчак (Бернштам А.Н. Древнейшие тюркские элементы в этногенезе Средней Азии. — Советская этнография, вып. VI-VII, с. 154) не оправдана фонетически (консультация С.Е. Яхонтова).
[4] Ramstedt G.J. Zwei uigurische Runenschriften in der Nord-Mongolei. — JSFOu, 1913, t. XXX, fasc. 3, p. 10-63; Рамстедт Г. И. Как был найден Селенгинский камень. — Труды Троицко-Кяхтинского отделения Приамурского отдела Имп. Русского географического общества, СПб.. 1914, т. IV. вып. 1, с. 34-49. До восшествия на престол герой надписи носил имя, известное по китайским источникам как Моянь-чжо, поэтому появилось еще одно название памятника — «надпись Моюн-чура». Это название, гибрид китайской транскрипции и реконструированного тюркского титула, во всех отношениях неточно и открывателем памятника не употреблялось.
[5] Ramstedt G. J. Zwei uigurische Runenischriften. . ., S. 13, 44.
[6] Рамстедт Г.И. Как был найден Селенгинский камень, с. 40.
[7] Бартольд В.В. Кипчаки, с. 550-551; Pelliot P. А propos des Comans.— JA, 1920, sér. 11, t. XV, p. 148-149; Mlnorsky V. Hudud al-'Alam, The regions of the world. A Persian geography 372. A. Н. — 982 A. D. London, 1937, p. 315.
[8] Кляшторный С.Г. Эпиграфические исследования в Монголии. — В кн.: Археологические открытия 1975 года. М., 1976, с. 580.
[9] О соотношении b/v в рунических текстах см.: Clauson G. Turkish and Mongolian studies. London, 1962, p. 77-78.
[10] Кляшторный С.Г. 1) Древнетюркская надпись на каменном изваянии из Чойрэна. — Страны и народы Востока, 1980, вып. 22, кн. 2, с. 90-102; 2) Древнетюркские рунические памятники как источник по истории Средней Азии. М., 1964, с. 41-42.
[11] Hamilton J. Toquz-oγuz et on-uyγur. — JA, 1962, t. 250, p. 39-41.
[12] Clauson G., Tryjarski E. The inscription at Ikhe Khushotu. — RO, 1971, t. 34. № 1, p. 22; Tekin T. A grammar of Orkhon Turkic. Bloomington, 1968, p. 258, 294.
[13] Имеющиеся попытки толкования слова sir в надписи Тоньюкука как адъектива были убедительно отвергнуты вслед за В.В. Радловым, И.В. Кормушиным и Д.М. Насиловым; см.: Кормушин И.В., Насилов Д.М. За научное глубокое изучение древнетюркских рунических памятников. — СТ, 1972, № 5, с. 141-142. После выявления того же слова в одном из Кошоцайдамских памятников и в надписи из Ихе Хушоту его семантика как этнонима уже не может быть подвергнута сомнению.
[14] Tekin T. A grammar of Orkhon Turkic, p. 243. Упомянутые особо племена эдизов, входившие в огузскую конфедерацию, во время восстания токуз-огузов в 723-724 гг. были опаснейшими врагами тюрков. Битва с ними отдельно оговорена при описании пяти решающих сражений с огузами (КТб, стк. 44-49). Внутри огузской конфедерации эдизы небезуспешно соперничали с уйгурами, а в 795 г., уже в Уйгурском каганате, на какой-то срок сменили уйгурскую династию Яглакаров. См.: Hamilton J. Les Ouighours а l'époque des Cinq dynasties. Paris, 1955, p. 140.
[15] Hirth F. Nachworte zur Inschrift des Tonjukuk. — ATIM, II. F., 1899, S. 129-140.
[16] Бартольд В.В. Рец. на: Chavannes E. Documents sur les Tou-kiue (Turcs) occidentaux. — Бартольд В.В. Соч. M., 1968, t. V, c. 350-351.
[17] Клюкин И.А. Новые данные о племени тардушей и толисов. — Вестник Дальневосточного отделения АН СССР. 1932, № 1-2, с. 91-98.
[18] Boodberg P.A. Three notes on the T'u-chüeh (Turks). — Publications in Semitic Philology University of California, Berkeley, 1951, t. XI, p. 5-7.
[19] Pulleyblank E. Some remarks on the Toquz-oghuz problem. — UAJ, 1956, Bd. 28, S. 35-37; Czeglédy K. Coghay-quzi, Qara-qum, Kök-Öng. — AOH, 1962. t. XV, fasc. 1-3, p. 66.
[20] Переводы разделов из китайских источников, касающиеся сеяньто см.: Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.; Л., 1950, т. 1, с. 339-343; Кюнер Н.В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961. с. 41-48; Сhavannes E. Documents sur les Tou-kiue (Turcs) occidentaux. SPb., 1903, p. 94-96; Liu Mau-tsai. Die chinesischen Nachrichten zur Geschichte der Ost-Türken (T'u-küe). Wiesbaden. 1958, S. 354-358. Изложение и интерпретацию сведений китайских источников см. также: Позднеев Д. Исторический очерк уйгуров. СПб.. 1899, с. 53-62; Малявкин А.Г. 1) Историческая география Центральной Азии: (Материалы и исследования). Новосибирск, 1981, с. 8, 95-96, 102. 109; 2) Тактика Танского государства в борьбе за гегемонию в восточной части Центральной Азии. — В кн.: Дальний Восток и соседние территории в средние века. Новосибирск, 1980, с. 112-114. Реконструкция имени правящего рода сеяньто принадлежит С.Е. Яхонтову.
[21] Liu Mau-tsai. Die chinesische Nachrichten, S. 354.
[22] Hirth F. Nachworte..., p. 134.
[23] Chavannes E. Documents..., p. 89, 95-96; Liu Mau-tsai. Die chinesischen Nachrichten, S. 354.
[24] Hirth F. Nachworte. . ., S. 136-137; Czeglédy К. Coghay-quzi..., p. 65-66.
[25] Czeglédy K. Zur Staimmesorganisation der türkischen Völker. — AOH, 1982, t. 36, S. 90-91.
[26] Малявкин А.Г. (Тактика Танского государства..., с. 112) полагает, что союз уйгуров с сеяньто в 630-646 гг. «был прочным».
[27] Liu Mau-tsai. Die chinesischen Nachrichten, S. 355.
[28] Бичурин Н.Я. Собрание сведений, т. 1, с. 354.
[29] Czeglédy К. Coghay-quzi.., р. 65-66.
[30] Кюнер Н.В. Китайские известия, с. 37.
[31] Бичурин Н.Я. Собрание сведений, т. 1, с. 343.
[32] Один из вариантов легенды со значительными искажениями, изложен Д. Позднеевым (Исторический очерк уйгуров, с. 58-60).
[33] Синь Таншу, 217б (в переводе С.Е. Яхонтова). Иные варианты сохранились в сунских энциклопедиях X в. Тайпин гуан цзи и Taйпин юй лань.
[34] Liu Mau-tsai. Die chinesischen Nachrichten, S. 263.
[35] Малявкин А.Г. Тактика Танского государства..., с. 114.
[36] Бичурин Н.Я. Собрание сведений, т. 1, с. 266; Liu Mau-tsai. Die chinesischen Nachrichten, S. 211.
[37] Г.Е. Грумм-Гржимайло, в целом принявший отождествление сеяньто/сир-тардуш, тем не менее правильно объяснил, каким образом возникло имя сиров в тюркском памятнике: «... сиры... могли добровольно примкнуть к нему (Кутлугу, Ильтериш-кагану, — С. К.) н образовать вместе с турецкими элементами ту основную массу новых турок, о которой надпись в честь Тоньюкука говорит „турк сир будун” — термин, который иначе не имел бы объяснения» (Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Л., 1925, т. II, с. 284).
[38] О датировке списка тюркских племён у Ибн Хордадбека восьмым веком см., например: Волин С. Извлечения из «Кнтаб ал-месалик ва-л-мемалик» Ибн Хордадбеха. — Материалы по истории туркмен и Туркмении, М.; Л., 1939, т. I, с. 144, примеч. 1; В.И. Беляев относит сведения Ибн Хордадбеха к концу VIII — началу IX в. (Беляев В.И. Арабские источники по истории туркмен и Туркмении IX-XIII вв. — Там же, с. 18).
[39] ДТС, с. 449, 451, 462, s. v. qïvčaq, qovï, qovuq; Clauson G. An Etymological Dictionary of Pre-Thirteenth-Century Turkish, Oxford. 1972. p. 581, 583, s. v. kovi, kivçak, kovuk.
[40] См., например: Жанузаков Т.Ж. Обычаи и традиции казахской антропонимии. — В кн.: Этнография имен. М., 1971, с. 101-102; Шатинова Н.И. К истории алтайских имён. — Там же, с. 67; Банчиков Г.Г. Брак и семья у монголов. Улан-Уде, 1964, с. 44; Жуковская Н.Л. Заметки о монгольской антропонимии. — В кн.: Ономастика Востока. М., 1980, с. 14; Сельвина Р.Л. Калмыцкие личные имена. — В кн.: Этническая ономастика. М., 1984, с. 88.
[41] В историографических разделах уйгурских Терхинской и Тэсинской надписей не раз отмечается, что уйгурское государство, возникшее в 744 г., возродило уже ранее существовавшие государственные традиции уйгуров. Согласно Терхинской надписи, титул «каган» не присвоен правящим родом уйгуров самозванно, а унаследован ими от предков. См.: Кляшторный С.Г. 1) Терхинская надпись. — СТ, 1980, № 3, с. 82-95; 2) Тэсинская стела. — СТ, 1983, № 6, с. 76-90.
[42] Щербак А.М. Огуз-наме. Мухаббат-наме. Памятники древнеуйгурской и староузбекской письменности. М., 1959, с. 33, 38-39, 45-46.
[43] Рашид-ад-дин. Сборник летописей. М.; Л., 1952, т. 1, кн. 1, с. 84.
[44] Кононов А.Н. Родословная туркмен: Сочинение Абу-л-Гази, хана Хивинского. М.; Л., 1958, с. 43, 86-87. примеч. 46.
[45] Clauson G. An Etymological Dictionary, p. 581-583.
[46] Археология СССР: Степи Евразии в эпоху средневековья. М., 1981, с. 43-44; Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири в древнетюркскую эпоху. Л., 1984, с. 103-118; Ахинжанов С.М., Трифонов Ю.И. К происхождению н этнической атрибуции погребальных памятников Верхнего Прииртышья XIII-X вв. [?] — В кн.: Этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий. Омск. 1984, с. 156-181. О кипчаках в составе кимакского племенного союза см.: Кумеков Б.Е. Государство кимаков IX-XI вв. по арабским источникам. Алма-Ата, 1972, с. 42-44.