[ сборник ]
Türcologica, 1986.
К восьмидесятилетию академика А.Н. Кононова.
// Л.: 1986. 302 с.
Содержание
Библиография печатных работ академика А.Н. Кононова. 1980-1985 гг. (Сост. А.П. Векилов). — 7
А.Д. Желтяков. Академик А.Н. Кононов как историк русского и советского востоковедения. — 10
Ф.Д. Ашнин. Знакомые незнакомцы, или кто стоит за кринтонимом? — 23
Н.А. Баскаков. Микроэтнонимы огузских этнических групп Закавказья. — 36
Г.Ф. Благова. О языковой ситуации в тимгридском Мавераннахре (рубеж XV-XVI вв.). — 42
Д.Д. Васильев. Самая северная руническая надпись на Енисее. — 53
О.В. Васильева. Турецкие рукописи в фондах Государственной публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина. (Художественная литература). — 57
Н.З. Гаджиева. О некоторых трудных вопросах методики изучения истории тюркских языков. — 66
А.П. Григорьев. Формуляр золотоордынских жалованных грамот. — 76
Э.А. Грунина. О синтаксическом времени (на материале турецкого языка). — 85
B.Г. Гузев. К вопросу о «категории лица» в тюркской морфологии. — 96
Г.А. Давыдова. Из эпистолярного наследия Алишера Навои. — 102
И.Г. Добродомов. Эмилдеш — имильдсшъ. — 115
Н.А. Дулина. Из истории зарождения представительных институтов в Османской империи (40-е годы XIX в.). — 120
К.А. Жуков. Османские хроники XV-XVII вв. о создании войск «яя ве мюселлем». — 128
C.М. Иванов. О совершенствовании терминологического аппарата в туркологических исследованиях. — 133
С.Н. Иванов. Тюркология в Ленинградском университете. — 141
И.В. Кормушин. Текстологические разыскания в области енисейской руники. (К вопросу о женских поминальных надписях). — 165
А.Е. Мартынцев. К проблеме «ритм и метр» в тюркоязычном классическом стихосложении. — 172
Е.И. Маштакова. На рубеже литературных эпох. («Жизнеописание Зихни»). — 180
О.Т. Молчанова. Жёлтые цвета в алтайском ономастиконе. — 192
Д.М. Насилов. К соотношению лексических и грамматических значений в тюркских акциональных формах. — 202
И.Е. Петросян. О трех анонимных рукописях ИВ АН СССР. — 211
И.Е. Петросян, Ю.А. Петросян. О периодизации «эпохи реформ» в Османской империи. — 219
Ю.А. Петросян. Из истории турецкой эмигрантской прессы начала XX века. — 225
Л.П. Потапов. Сакральное значение слова ‘богатый’ в алтае-саянских тюркских языках (по этнографическим материалам). — 230
Б.А. Серебренников. В поисках истории грамматических форм. — 238
И.В. Стеблева. Об одном мифологическом персонажи турецкой волшебной сказки. — 244
Т.И. Султанов. «Записки» Бабура как источник по истории моголов восточного Туркестана и Средней Азии. — 253
Э.Р. Тенишев. О языке поэмы Кул Гали «Кысса-и Юсуф». — 268
Л.Ю. Тугушева. Ol в раннесредневековом уйгурском литературном языке. — 277
Э.А. Умаров. Из материалов к исторической фонетике узбекского языка. — 284
М.С. Фомкин. Особенности содержательной поэтики тюркских стихов Султана Веледа. — 290
Список сокращений. — 297
С.Н. Иванов. Путь учёного ^
27 октября 1986 г. исполняется 80 лет со дня рождения и 55 лет научной и педагогической деятельности академика Андрея Николаевича Кононова, крупнейшего советского тюрколога. Научное творчество Андрея Николаевича хорошо известно всем, кто причастен к востоковедению и тюркологии в нашей стране и за рубежом: он автор многочисленных трудов по грамматике, лексикологии, этимологии, исторической грамматике тюркских языков, по тюркской текстологии, по истории тюркологии и востоковедения. [1]
Путь крупного учёного всегда интересен и поучителен для осмысления его современниками. Поучительно проследить истоки, осознать свершённое и понять в движении этого пути то, что даёт выход в будущее. Прошлое каждого учёного — это непосредственные его учителя и тот уровень науки, который он застал в начале своего научного пути. Непосредственными учителями Андрея Николаевича в области тюркологии были А.Н. Самойлович, С.Е. Малов, Н.К. Дмитриев. Его наставниками в сфере востоковедения были В.В. Бартольд, Н.Я. Марр, И.Ю. Крачковский. Но ещё вернее сказать, что Андрей Николаевич учился у всей предшествующей тюркологии и у всего предшествующего востоковедения. У такого утверждения есть веские основания. Редко у кого среди учёных можно встретить такой всеобъемлющий интерес к своей науке, как у Андрея Николаевича: нет таких сторон в тюркологии, которые юбиляр обошел бы вниманием, нет такой области в истории востоковедения, которая была бы чужда Андрею Николаевичу. Энциклопедичность его востоковедческих и тюркологических знаний общеизвестна.
Несомненно, что плодотворное воздействие на формирование Андрея Николаевича как ученого оказало научное наследие В.В. Радлова, крупнейшего отечественного тюрколога, близкого научным устремлениям Андрея Николаевича по универсальности своих тюркологических интересов. Это проявилось как в «морфологнчности» грамматической концепции Андрея Николаевича, [2] так и в обострённом внимании его к истории тюркских языков, нашедшем своё обобщение в одном из последних по времени трудов
(3/4)
Андрея Николаевича — «Грамматике языка тюркских рунических памятников VII-IX вв.» (1980).
В формировании научного мировоззрения Андрея Николаевича и в его полимании грамматического строя тюркских языков едва ли не решающую роль сыграло творческое наследие П.М. Мелиоранского — учёного, впервые в тюркологии избравшего предметом своего преимущественного исследовательского внимания систему грамматических форм и синтаксических конструкций тюркских языков м их принципиальном отличии от индоевропейских языков. Творческое восприятие идей П.М. Мелиоранского пронизывает всю исследовательскую деятельность Андрея Николаевича как грамматиста: описание и истолкование строя тюркских языков, осуществлённые юбиляром в его основных работах по грамматике тюркских языков (Грамматика турецкого языка, 1941; Грамматика узбекского языка, 1948; Грамматика современного турецкого литературного языка, 1956; Грамматика современного узбекского литературного языка, 1960), наполнены живейшим ощущением историзма и вместе с тем основаны на строгом уяснении специфических черт тюркского грамматического строя.
Глубокий интерес к проблемам истории тюркологии и востоковедения в целом Андрей Николаевич воспринял от крупнейших историков востоковедения как науки, от своих прямых учителей В.В. Бартольда и И.Ю. Крачковского. Многочисленные труды Андрея Николаевича по истории тюркологии получили обобщение в таких его капитальных работах, как вышедшая двумя изданиями (1972, 1982) «История изучения тюркских языков в России. Дооктябрьский период» и «Биобиблиографический словарь отечественных тюркологов. Дооктябрьский период» (1974).
Традиционно источниковедческая, можно сказать, в принципе источниковедческая основа востоковедения как науки всегда привлекала пристальное внимание Андрея Николаевича как исследователя. В отличие от многих учёных-тюркологов грамматической ориентации Андрей Николаевич сам принял деятельное участие в текстологической работе по подготовке к изданию рукописного наследия тюркоязычных авторов: всеобщее признание получили его работы по изданию сводных текстов сочинений Алишера Навои («Возлюбленный сердец», 1948) и Абу-ль-гази-хана («Родословная туркмен», 1958).
Если пытаться осмыслить исследовательскую деятельность Андрея Николаевича, нельзя не отметить, что он прошёл путь от тюрколога-османиста в ранних своих грамматических работах до тюрколога почти универсального профиля в трудах более позднего времени. К этому его привели не только отмеченная выше широта его востоковедческих и тюркологических интересов, но и последовательно в течение многих лет открывавшиеся ему глубокое единство тюркских языков, единство и специфичность их грамматического строя, удивительная близость друг к другу (при всём многообразии частных проявлений) различных аспектов тюр-
(4/5)
коязычной культуры. Вряд ли можно сомневаться в том, что на формирование общетюркологических (а не только османистических) устремлений Андрея Николаевича повлияли и его качества учёного с ярко гражданственным и общественным темпераментом — жажда деятельности не только на благо тюркологии как науки, но и на благо своей страны, своего народа. Об этом имеются и прямые высказывания самого Андрея Николаевича. [3]
Андрей Николаевич не только наследовал богатейшие традиции отечественного востоковедения и тюркологии. В его трудах нашли развитие эти традиции, и многие новые идеи, сформулированные и развитые Андреем Николаевичем (как всегда, без декларации их новизны и без каких-либо полемических пристрастий), послужили и служат углублению и насыщению доказательствами в своих обоснованиях самых существенных представлений о строе тюркских языков, о тюркоязычной культуре, о рукописных её сокровищах, об истории тюркологических знаний и о путях развития отечественного востоковедения.
Если задаться целью суммарно охватить эти идеи, то нужно будет упомянуть подчёркнуто морфологическую интерпретацию тюркской грамматики, приведшую Андрея Николаевича к новому пониманию самой природы агглютинативного строя тюркских языков как грамматического строя, в котором фузионные процессы обуславливали последовательное историческое переосмысление различных формальных показателей; в области тюркского синтаксиса — обоснование особой роли бессоюзного подчинения и наблюдаемого в пределах досягаемой истории тюркских языков преобразования некоторых знаменательных и полузнаменательных элементов в средства синтаксической связи; в области исторической грамматики тюркских языков — обобщение взгляда на грамматический строй языка тюркских рунических памятников как на ключ к пониманию многих черт грамматического строя современных тюркских языков; в сфере истории тюркологии — глубокую преемственность нынешних тюркологических знаний от их «предысторического» бытования в разнообразных русско-тюркских отношениях; в текстологических исследованиях — акцентирование внимания на том, что текст и «подтекст» любого сочинения давних времён даёт богатейшие сведения не только по истории данного языка и данной культуры, но и по истории общетюркской культуры.
Ученику Андрея Николаевича трудно оценивать то, что из лекций и трудов учителя дало жизнь трудам его учеников, но всегда занятия Андрея Николаевича были для них высокой школой любви к науке, заинтересованности во всех её проявлениях, трудолюбия и преданности науке. Для них никто так, как Андрей Николаевич, не был столь же ярким примером пристрастного и верного служения тюркологии. Именно потому столь многочисленна когорта тюркологов, работающих в разных сферах тюркологии и в разных городах нашей страны, но по праву считающих
(5/6)
себя выходцами из созданной Андреем Николаевичем новой школы тюркологов.
Андрей Николаевич — председатель Советского комитета тюркологов, признанный глава советской тюркологии.
Многочисленные ученики и коллеги Андрея Николаевича желают ему в день славного юбилея столь же яркой, как и прежде, работы на благо отечественной тюркологии.
Примечания. ^
[1] См.: Материалы к биобиблиографии учёных СССР. Сер. лит. и яз. Андрей Николаевич Кононов. М., 1980, вып. 13.
[2] См.: Векилов А.П., Иванов С.Н. Андрей Николаевич Кононов (К семидесятипятилетию со дня рождения). СТ, 1981, №5, с. 99-101.
[3] См.: Векилов А.П., Иванов С.Н. Андрей Николаевич Кононов. В кн.: Исследования по филологии стран Азии и Африки. Л., 1966, с. 10.
|