С.В. Киселёв

Древняя история Южной Сибири

// МИА № 9. М.-Л.: 1949, 364 с.

Часть вторая. Гунно-сарматское время.

Глава VI. Пазырыкское время Алтая.

1. Рядовые погребения пазырыкского Алтая. — 178

2. Большие курганы пазырыкского Алтая. — 182

3. Пазырык — 198

В предыдущей главе мы знакомились с памятниками Алтая того времени, когда населявшие его племена переживали вторую стадию «скифообразной» майэмирской культуры. Археологически эта стадия оказалась весьма близкой к тагарской стадии Минусинской котловины.

В погребениях этой стадии были также найдены вещи, сходные со скифскими классической и раннеэллинистической эпохи — трёхгранные бронзовые наконечники стрел, железные и бронзовые кольчатые удила и скифские железные кинжалы. От тагарских позднемайэмирские погребения горного Алтая отличаются постоянными находками при покойнике одного или двух коней. В приалтайских степях и для этого времени были обнаружены свидетельства осёдлости — стоянки с большим количеством глиняной посуды и курганы без конских погребений.

В послемайэмирское время, синхроничное с периодом хуннского преобладания в Центральной Азии, на Алтае произошли значительные изменения. Они коснулись многих сторон жизни местного населения и выразились в большом своеобразии дошедших до нас памятников. Это позволяет выделить новый этап в истории племён Алтая. Назовем его пазырыкским, по имени самых замечательных алтайских курганов интересующего нас здесь времени.

1. Рядовые погребения пазырыкского Алтая

Первое, что бросается в глаза при изучении курганов Алтая пазырыкокого времени,— это их неоднородность, резкое различие и в размерах, и в конструкции, и в погребальной обрядовости. Наиболее простые отмечены небольшими кучками камня или просто концентрическими кольцами, выложенными из плитняка на поверхности земли. Затем идут многочисленные каменные курганные насыпи средних размеров и, наконец, огромные курумы, также насыпанные из обломков скал. Их диаметр достигает 100 м и в высоту они имеют до 4-5 м.

Значительно отличаются все эти погребальные памятники и по своему внутреннему содержанию.

Рассмотрим сначала первый, наиболее скромный тип. В 1935 г. Саяно-Алтайская экспедиция исследовала каменный курганчик в окрестностях с. Курай Кош-Агачского аймака Горно-Алтайской области (группа V). Курганчик был первоначально настолько плоским, что его без труда приспособили в VIII в. н.э. под новое погребение. Покойника вместе с конём положили поверх древней насыпи, имевшей вид округлой плоской вымостки, и насыпали над ним новый холмик камней. Под древней плоской насыпью (диам. 7 м) открылась четыреугольная яма 2 на 1.95 м, в которой на глубине 1.4 м стоял низкий сруб в один венец лиственничных брёвен. Пол был выстлан деревом. Сверху сруб покрывал потолок из досок. Сруб не занимал всей ямы, оставляя северную половину свободной. Там лежала лошадь на животе, хвостом к западо-северо-западу. Вторая лошадь, очевидно, была положена рядом на северной части потолка. К сожалению, её останки разрушили грабители. С левой стороны морды первой лошади были найдены четыре деревянных резных изображения кабаньих клыков со сверлинами в корневой части. Такой же деревянный «клык» оказался над мордой лошади. Очевидно, деревянные «клыки» украшали уздечку (табл. XXXII, рис. 10). Они очень близки к украшениям одной из уздечек Пазырыкского кургана. На ней найдены прекрасно вырезанные из дерева головки львов, из пасти которых торчит кабаний клык.

В сильно разграбленном срубе были обнаружены останки мужчины и двух женщин. По заключению Г.Ф. Дебеца, они принадлежали к местному древнему европеоидному населению.

От их инвентаря остались обломки железных предметов, обрывки золотых листков и две фрагментированные деревянные скульптуры — изображение морды животного и головы грифона. Последняя выполнена в манере, знакомой нам по хуннским бронзами Характерен глаз, переданный в виде овального углубления, окруженного бортиком. Так были сделаны, например, кисти шерсти у пары быков на бронзовой пластинке из Суйюани (табл. XXXII, рис. I). [2]

Другое погребение простейшего типа было исследовано Саяно-Алтайской экспедицией в 1937 г. на р. Урсуле над с. Курота (группа III). На поверхности могила была отмечена круговыми выкладками из камней диаметром в 5 м. В центре круга открылась четыреугольная яма длиной 2.7 м и шириной 1.9 м. На дне ямы на глубине 3.2 м стоял сруб, рубленный в два венца из лиственничных плах и покрытый такими же плахами.

(178/179)

Сруб был поставлен вплотную к южной стенке ямы так, что между его северной стенкой и северной стенкой ямы было пространство шириной до 0.6 м. Здесь на уровне потолка сруба лежал на брюхе конь хвостом к западу. Это является полным повторением положения в кургане группы V Курая.

Погребение было ограблено через вертикальный ход и отверстие, прорубленное в покрытии сруба. При расчистке сруба в заполнявшей его земле на разных уровнях найдено множество обрывков золотых листков. Среди них удалось расправить круглые нашивные бляшки и золотые листочки, вырезанные крестиком, с концами, заканчивающимися своеобразными «кринами». Оба вида находят себе аналогию среди находок в Шибинском, Катанданском и Берельском курганах. При этом выясняется, что «крины» представляют собой стилизацию животных мотивов. Кроме золотых листков, нашлись S-видные серьги из золотой проволочки, сходные с каракольскими и берёзовскими. Здесь же в беспорядке встречались, часто переломанные, кости человека и обломки двух глиняных сосудов — баночной, тагарской, формы и высокогорлого, сходного с найденным в кургане Шибэ.

Более многочисленна группа исследованных рядовых курганов пазырыкского времени в приалтайских степях. Саяно-Алтайская экспедиция исследовала их в 1935 г. на обширном курганном кладбище близ села Быстрянского. Эти сравнительно небольшие полушарные земляные насыпи отличаются от крупных не только размерами, но и отсутствием каменной одежды по поверхности (курганы №№ 1-3, 5, 7-15).

В заполненных землёй ямах большинства курганов не было замечено никаких дополнительных сооружений. Исключение составил лишь курган № 11, на дне погребальной ямы которого стоял покрытый обломками глинистого сланца четыреугольный ящик из плит. Северная и южная стенки ящика сделаны каждая из трёх сланцевых плиток, а западная и восточная — каждая из одной. Длина ящика — 1.75 м, ширина — 0.8 м и высота — 0.-5 м. Большинство погребений оказалось разорёнными грабителями, потревожившими костяки, унёсшими вещи и обронившими или разбросавшими те из них, которые не представляли для них ценности. Все покойники лежали головами на запад. Не установлена ориентировка лишь в курганах № 5, 11 и 15, с особенно перепутанными погребениями.

В остальных обнаружено следующее: в курганах №№7, 8, 12, 13, 14 костяки лежали вытянуто на спине, с руками или вытянутыми или положенными кистями на таз.

В кургане № 9 костяки лежали на правом боку скорченно, правая рука у них была вытянута, левая согнута в локте, кистью на кисти правой. В кургане № 10 (единственный случай) были открыты два костяка, лежавшие рядом на спине, но с несколько согнутыми ногами (коленами немного к югу). Ноги южного костяка скрестились.

При покойниках найдены уцелевшие от грабителей вещи. В погребениях, сохранивших нормальное расположение костей, находимые вещи распределялись следующим образом.

В кургане № 7 на шее — 4 золотых бусины-трубочки, у таза — часть тонкой золотой обкладки; в ногах — ребро и ножные кости барана и позвонки молодой лошади.

В кургане № 8, в восточной части засыпи могильной ямы, на глубине 1 м,— обломки костей черепа и ног барана; в головах покойника — глиняный сосуд с налепным орнаментом; у рта — S-видная серьга; у подбородка — овальная привеска из белого металла; на шее — 2 золотые бусины-трубочки; у конца пальцев правой руки — 5 белых пастовых и 1 голубая бусинка.

Курган № 9. В головах — горшковидный сосуд и у затылка две глиняные округлые пуговицы.

Курган № 10. В восточной части засыпи ямы, на глубине 1.3 м, — железный нож в вертикальном положении (воткнут); у головы южного костяка — глиняный сосуд с налепным орнаментом; у носового отверстия — золотая S-видная серьга; у затылка — несколько позвонков барана; в ногах — второй глиняный сосуд с налепным орнаментом. У затылка северного костяка — тонкие золотые пластинки.

Курган № 12. В ногах — ребра барана.

Курган № 13. У головы — баночный сосуд с налепным орнаментом и крестец барана.

Курган № 14. У правой голени — обломки сосуда, украшенного вдоль бортика рядом выпуклостей и небольших вдавлений, и ребра барана.

B курганах №№ 5, 11, 15 среди беспорядочно разбросанных костей были найдены золотые, стеклянные и каменные бусины, обрывки золотых листков, золотая серьга и обломки железных предметов.

Совершенно аналогичную картину дали и раскопки 9 земляных быстрянских курганов, предпринятые в 1930 г. Бийским музеем под руководством С.М. Сергеева. [3] Их диаметры также не превышали 11 м. В ямах четырех из них найдены каменные ящики. В пяти случаях женщины и дети были положены скорченно. Инвентарь составляют различные предметы. Прежде всего отметим глиняную посуду. Это все высокие кринки с вертикальными налепными валиками. [4] Исключение составляют два горшка с высокой шейкой. Они

(179/180)

украшены по основанию шейки треугольными вдавлениями и резными треугольными фестонами. [5] Так же как и при раскопках 1935 г., здесь постоянно встречались конические глиняные пряслица, железные ножи, булавки и обломки зеркал. Из украшений найдены золотые серьги, близкие к каракольским и куротинским, [6] и ожерелья из золотых рубчатых пронизок, раковин Cyprea moneta, бусин — цилиндрических и округлых, белопастовых, сердоликовых, бронзовых и из зеленого стекла. По такому набору бус быстрянские курганы ближе всего стоят к позднетагарским Минусинской котловины.

Особо следует отметить две находки: обломок зернотёрки типа паспак, найденный в кургане № 2 в ногах у старой женщины, и четыреугольную каменную плитку с углублением посредине. [7] Паспак может свидетельствовать о земледелии у населения, оставившего быстрянские могилы. Каменную плитку С.М. Сергеев в своём отчёте считает жировой лампой грабителей. Нам кажется, что это наиболее простая форма четыреугольной светильни из тех, которые мы ещё встретим в погребениях пазырыкского времени.

Изучение вещей, найденных в быстрянских земляных курганах, позволяет отметить: а) идентичность золотых проволочных серёг с найденными в хуннских могилах Дерестуйского Култука времени около начала н.э., с позднетагарскими Минусинской котловины, а также со встреченными нами в 1937 г. в Куротинской могиле и в 1934 г. в кургане около Каракольской МТС, относящемся к I в. до н.э.; б) аналогии в бусах с позднетагарскими курганами; в) своеобразие глиняной посуды. В быстрянских земляных курганах только изредка встречаются баночные горшки, сходные с тагарскими. Несколько чаще находят бочонкообразные сосуды, напоминающие сарматские из омских и южноуральских курганов. Господствуют же кринки с украшением в виде вертикальных налепных валиков с нарезками. Они совершенно сходны с кринкой, найденной нами в 1935 г. в кургане № 1 второй группы Курая; курган этот весьма близок к каракольскому. Последний вид сосудов вообще может считаться характерными для пазырыкского времени. Необходимо отметить и их сходство с таштыкскими из-под Минусинска.

К этому времени можно отнести еще ряд памятников. Среди них особый интерес представляют земляные курганчики, исследованные в 1929 г. М.П. Грязновым в г. Бийске. [8]

Кроме керамики с характерными кринками и бочонковидными сосудами восточносарматского типа, в них найдены различные вещи. Отметим трёхгранные костяные стрелы, железные ножи, сходные с быстрянскими и позднетагарскими, костяные безъязычковые пряжки, кольчатые железные удила с роговыми псалками, заострёнными с одного конца, и бронзовые изображения кабаньих клыков, являющиеся параллелью деревянным резным имитациям из кургана пятой группы Курая и из Пазырыка. Кроме того, найдены бронзовые бляшки, имитирующие вырезной лепесток с прорезью в виде завитка. Подобные бляшки найдены также в одном из больших курганов близ с. Березовки на р. Катуни вместе с вещами IV в. до н.э. Вполне допустимо, что эта параллель служит указанием на несколько большую древность бийских курганчиков по сравнению с быстрянскими.

Большой интерес вызывают также погребения, открытые в Пригородном хозяйстве г. Бийска, при рытье силосной ямы. Найденная здесь керамика несколько отличается от только что описанной. Она представлена довольно широкими толстостенными вазами с высоким развёрнутым горлом. Орнамент — или ёлочный, или арочный — резной и налепной. Нужно заметить, что ёлочный орнамент имеется и на одной кринке из кургана № 2, раскопанного М.П. Грязновым в Бийске. Отличительной особенностью этой керамики служит роспись, нанесённая на нижнюю часть сосудов жёлтой охрой. Рисунок имеет вид парных завитков и волнистых полос. Поскольку на Алтае роспись сосудов применялась только в глубокой древности (ср. окрашенные красным афанасьевские курильницы), описываемые вазы представляют выдающийся интерес. Однако самым замечательным является находка в погребении, открытом С.М. Сергеевым и А.П. Марковым в стенке силосной ямы, двух медных блях, украшенных ажурным рисунком, изображающим ту же сцену, что и апликации Ноин-Улинских ковров,— изнемогшего в беге оленя, терзаемого фантастическим грифом. Несмотря на некоторые отступления, продиктованнные необходимостью заполнить рисунком полукруглое поле бляхи, сходство с Ноин-Улинскими изображениями поразительно. [9] Его усиливают выемки на рогах и на туловище оленя и на голове грифа. Фигурные выемки как бы воспроизводят те цветные вставки, которые так ярко расцвечивают аппликации ковров Ноин-Улы. [10]

Таким образом, уже рядовые погребения Алтая пазырыкской эпохи отражают известную близость к хуннским Северной Монголии.

(180/181)

Однако наряду с ними встречены и другие погребения. Их инвентарь более близок предшествующему майэмирскому времени и свидетельствует о сохранении древних связей Алтая и Минусинской котловины. Особенно характерны в этом отношении курганы, раскопанные С.И. Руденко в местности Арагол. [11] Там под каменными насыпями трёх курганов найдены погребений с конём, по устройству очень близкие к позднемайэмирским из Туяхты. С ними сближает Арагол и находка бронзовых кольчатых удил (табл. XXIX, рис. 14). Однако обнаружены и большие отличия. Во всех трёх арагольских курганах оказались бронзовые миниатюрные однодырчатые ножи. В одном же кургане уцелели бронзовые миниатюры — клевец и кинжал. Клевец типично позднетагарский — проушной, круглообушный миниатюрный. Кинжал — крестовой миниатюрный, отличающийся значительной небрежностью отливки и асимметрией. Эта форма также характерна для второй половины второй стадии тагарской культуры, времени III-I вв. до н.э. (табл. XXIX, рис. 11, 16).

В степной зоне Алтайских предгорий ближайшую аналогию арагольским курганам представляют погребения, раскопанные С.М. Сергеевым в 1930 г. около с. Быстрянского в земляных курганах, обложенных по верху булыжником. Особенно интересные находки сделаны в кургане № 8. [12] Как и все другие, он пострадал от грабителей, но тем не менее уцелела значительная часть его инвентаря. В нём значительно количество украшений, сделанных из тонкой золотой пластинки — полукруглые бляшки, перстень, венчик, головка хищной птицы, а также золотые серьги — проволочное кольцо и дужка с прикреплённым к ней конусом, в основание которого вставлен голубоватый камень (бирюза?). Кольчатые серьги характерны для позднетагарских погребений II-I вв. до н.э. [13] Серьги с конусом широко распространены в инвентаре курганов приалтайских степей [14] и в курганах Тувинской Автономной области. [15]

В кургане № 8 найдено много бронзовых и костяных стрел. Костяные черешковые обычной формы, одна втульчатая — пулевидная, сходная с бронзовой древнетагарской. Среди бронзовых наконечников два черешковых, отличающихся от майэмирских более длинным черешком. Один из втульчатых наконечников также напоминает майэмирский из Туяхты своими глубокими вырезами в основании, но отличается четырёхгранностью. Остальные трёхгранны, с выступающими рёбрами. Они близки к найденным в кургане № 3, датируемом III в. до н.э., [16] у с. Прохоровки под Чкаловом. Помимо стрел, вооружение состояло из железного кинжала с дисковидным перекрестьем и железного же клевца со втоком. Клевец проушной, круглообушный, совершенно сходный с позднетагарскими миниатюрными и с найденным в Ишимском кладе начала н.э. [17]

Керамика быстрянских курганов 1930 г., как и других аналогичных им, раскопанных в степных предгорьях Алтая, представлена главным образом небольшими кринками, украшенными накладными валиками с нарезками. Кринки эти встречались и в рядовых курганах пазырыкского времени в горном Алтае. Может быть, больше, чем все другие вещи, подчёркивают они отличие пазырыкских памятников от майэмирских, даже в тех случаях, когда они ещё сохраняют старые черты и близость с тагарской керамикой.

Интереснейший комплекс вещей этого времени был обнаружен в местности Кумуртук на берегу р. Чулышмана. Находка передана в Барнаульский музей Е.А. Ламоновым. Её составляют (табл. XXX, рис. 1-11):

а) четыре костяных наконечника стрел обычной трехгранной, черешковой формы;

б) три браслета, согнутых из бронзовых прутьев, и один бронзовый браслет с насечка ми на внешней стороне;

в) бронзовая цепочка;

г) серебряная пластинчатая гривна;

д) бронзовая бляшка, украшенная рельефным спиральным орнаментом;

е) бронзовая бляшка с изображением барса, очень близкая к найденным в описанных выше курганах III-I вв. у с. Быстрянского [18] и Берёзовки; [19]

ж) бронзовая массивная бляха с отверстием в центре;

з) бронзовая массивная бляха с отверстием в центре, украшенная рельефным изображением трёх грифов;

и) бронзовая полусферическая бляха, украшенная рельефными изображениями кабанов. Аналогичные ей особенно часты в Минусинской котловине. [20] Назначение их неясно. Возможно, что они служат наременными украшениями. Кумуртукская бляха с кабанами и очень близкая к ней бляха Минусинского музея, украшенная изображением двух

(181/182)

хищников, находят себе близкую аналогию в форме и рельефах серебряного фалара из Старобельского клада. [21] К.В. Тревер считает его бактрийским; [22]

к) бронзовый крыловидноэфесовый кинжал, украшенный на навершии двумя головками грифов, несомненно минусинского происхождения. В этом убеждает не только его внешний вид, совершенно аналогичный минусинским грифам, но и полное сходство в металле, покрытом типичной благородной патиной. В описании тагарских кинжалов уже отмечено, что грифоновые кинжалы появились на Енисее сравнительно поздно. Это подтверждают и алтайские находки. Ближайшей аналогией кумуртукскому кинжалу служит найденный в Б. Берельском кургане I в. до н.э. [23]

Итак, среди рядовых погребений пазырыкского времени на Алтае мы встречаем две особенности. При всей оригинальности одни из них отражают связи с позднетагарскими формами, другие находят параллели в искусстве хунну и кочевников Средней Азии, в сакско-массагетском мире.

Одновременно с ними на Алтае и в Минусинской котловине возникают новые формы вещей и орнаментов.

[2] Евтюхова Л.А. и Киселёв С.В. Отчёт о работах Саяно-Алтайской археологической экспедиции в 1935 г. Труды ГИМ, в. XVI, М., 1941, стр. 88-89, рис. 6-11. Salmony A. Sino-Siberian Art. Paris, 1933, pi. XXVI, 3; Дебец Г.Ф. Палеоантропология СССР, стр. 140-141.

[3] Вещи и дневники хранятся в Гос. Эрмитаже, Отд. доклассового о-ва, колл. № 253.

[4] Кург. № 1, I; № 4, I, II; № 5, III; № 7; № 9; № 10; № 12, II; Кроме того, такой же сосуд найден в кургане, исследованном в 1932 г. А.П. Марковым (хранится в Бийском музее).

[5] Кург. № 1, II; кург. № 5, II.

[6] Кург. № 4, I, II.

[7] Кург. № 13.

[8] Вещи хранятся в Бийском музее, колл. № 268, и в Гос. этногр. музее. См. также Грязнов М.П. Древние культуры Алтая, рис. 71, 73, 76, 78, 82, 84, 88, 91-93.

[9] Вещи хранятся в Бийском музее, колл. № 321-322 и № 268.

[10] Trever С. Excavations in northern Mongolia. L. 1932, табл. 9.

[11] Сведения об арагольских курганах мне сообщил покойный Г.П. Сосновский.

[12] Хранятся в Гос. Эрмитаже, Сибирский отдел, колл. № 254.

[13] См. стр. 163.

[14] Берёзовка, кург. № 47, 52; Быстрянское, кург., № 4 (хран. в Гос. Эрмитаже, № 253-254).

[15] Степь по левой стороне р. Бегре, кург., № 40, раск. Адрианова, 1915 г. (хран. в музее Томского университета).

[16] MAP, № 37, табл. V, 10.

[17] Ермолаев. Ишимская коллекция, табл. II, 11, 13.

[18] Быстрянское, раск. С.М. Сергеева, кург. № 14 (хран. в Гос. Эрмитаже).

[19] Берёзовка, раск. С.М. Сергеева, кург. № 14. (хран. в Гос. Эрмитаже).

[20] Клеменц Д. Древности Минусинского музея. Атлас, табл. XII. 7, а также хранящ. в Минусинском музее, № 7024-128, 7030, 7032.

[21] Спицын А.А. Фалары южной России. ИАК, вып. 29, 43.

[22] Тревер К.В. Памятники греко-бактрийского искусства, табл. 7 и 8.

[23] См. ниже, стр. 185.

наверх