М.А. Дэвлет
О культурных связях тагарских племён.
Материалы наскальных рисунков значительно расширяют представление о тагарском искусстве, однако они до сих пор не заняли должного места в ряду археологических источников. Рассматривая минусинскую художественную бронзу, С.И. Руденко пришёл к выводу, что число произведений тагарского искусства невелико как количественно, так и по представленным в нём мотивам. [1] Однако на тагарских писаницах имеется немало новых сюжетов и композиций, которые не находят аналогий в местных бронзовых изделиях. Таково, например, изображение фантастических животных (рис. 1), представленных па кунинской писанице. [2] «Для искусства племён Минусинской котловины скифского времени, — писал С.И. Руденко, — характерно отсутствие изображений как иноземных, так и своих местных фантастических животных». [3] Между тем на кунинской писанице изображены звери, у которых морда, уши и шея лошади, задняя половина туловища, ноги и хвост пантеры, а на носу имеется вертикальный выступ, напоминающий рог. Мне представляется, что это искажённые изображения широко распространённых в переднеазиатском эпосе и искусстве с глубокой древности, но непонятных тагарцам мифических животных-единорогов. [4] Поза этих стоящих друг перед другом фантастических существ характерна для древней переднеазиатской композиции с древом жизни в центре и поклоняющимися ему животными по краям. Такова же композиция оленей с подогнутыми ногами, бронзовые изображения которых на
(240/241)
Рис. 1. Изображения фантастических животных, оленей и птиц. Кунинская писаница.
территории Минусинской котловины датируются V-II вв. до н.э. Лежащий олень, как показал М.И. Артамонов, является переднеазиатским мотивом, получившим позднее характерное скифское стилистическое выражение. [5]
Птицы, по всей вероятности орлы, изображены на рисунке с распростёртыми крыльями и повёрнутой в сторону головой. Трактованные в той же условной манере птицы в древнем искусстве Передней Азии встречены на керамике и цилиндрических печатях, [6] в Причерноморской Скифии и на Кавказе в раннем железном веке они делались из металла, [7] а найденные на Алтае в Туэктинских и Башадарских курганах фигурки птиц были вырезаны из дерева или нашивались в виде аппликаций на ткань. [8]
Среди изображений кунинской писаницы обращают на себя внимание фигуры геральдически сопоставленных, как бы дерущихся медведей. [9] Это древняя переднеазиатская композиция, [10] известная в искусстве скифов Причерноморья и племён Алтая. [11]
Представляет интерес изображение копытного с вывернутой, как бы вывихнутой задней половиной тела. [12] Такой приём изображения животных, практиковавшийся в Передней Азии ещё с глубокой древности, получает особое распространение в скифское время на Алтае.
С высоким художественным мастерством на писанице Ураки [13] исполнена сцена нападения на благородного оленя хищника, имеющего медвежьи признаки (рис. 2). Бронзовые фигурки животных с подобной трактовкой туловища, головы и ушей часто украшают навершия тагарских ножей, где лапы животных обычно слиты с навершиями или же имеют кольчатые окончания. Хищник на рассматриваемом рисунке изображён с оскаленной зубастой пастью, с длинными когтями, наличие которых сближает его с бронзовыми фигурками медведей скифского времени на Алтае. [14]
Близость искусства Алтая и Передней Азии в скифское время признаётся всеми исследователями. [15] В отношении района Среднего Ени-
(241/242)
Рис. 2. Сцена нападения хищника на благородного оленя. Писаница Ураки.
сея С.И. Руденко писал: «Влияние искусства Передней Азии, столь отчётливо выраженное в искусстве племён Средней Азии, Западной Сибири и Северного Причерноморья, не проникло в Минусинскую котловину». [16] В свете новых материалов этот вывод, очевидно, следует пересмотреть. Наскальные рисунки свидетельствуют не только о близости искусства тагарских и алтайских племён, но, возможно, и о непосредственных культурных связях Енисея и Передней Азии в скифское время.
[2] МАЭ. инв. № 2777-144, шифр А.В. Адрианова, XLII-3.
[3] С.И. Руденко. Указ. соч., стр. 316.
[4] М.М. Дьяконов. Очерк истории древнего Ирана. М., 1961, рис. 2, 7.
[6] Н. Frankfort. Cylinder seals. London, 1939, pl. XXIV; A. Parrot. Sumer. Paris, 1960, fig. 304; E. Herzfeld. Iran in the Ancient East. London — New York, 1941, pl. VI, XVIII.
[7] E. Пpидик. Мельгуновский клад 1763 г. — «Материалы по археологии России», 1911, № 31, табл. II; IV, 3; рис. 11; E. Minns. Scythians and Greeks. Cambridge, 1913, p. 208, № 30, fig. 185; И. Толстой и Н. Кондаков. Русские древности в памятниках искусства, вып. 2. СПб., 1889, рис. 85.
[8] С.И. Руденко. Указ. соч., табл. LI, 1-2; XCVII, 1-3; CXVII, 2; CXIX, 1.
[9] К.В. Вяткина. Наскальные изображения Минусинской котловины. Сборник МАЭ, т. XX, М.-Л.. 1961, стр. 237.
[10] Е. Herzfeld. Указ. соч., рис. 281-284; С.F.А. Schaeffer. Stratigraphie comparée et chronologie de l’Asie Occidentale. London, 1948, fig. 265; И.М. Дьяконов. История Мидии. М.-Л., 1956, рис. 16.
[11] С.И. Руденко. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.-Л., 1953, рис. 74, 75.
[12] К.В. Вяткина. Указ. соч., стр. 235.
[13] МАЭ, инв. № 2508-19, шифр А.В. Адрианова, XLVII-10.
[15] М.П. Грязнов. Связи кочевников Южной Сибири со Средней Азией и Ближним Востоком в I тысяче-(241/242)летии до н.э. — «Материалы Второго совещания археологов и этнографов Средней Азии». М.-Л., 1959; С.И. Руденко. Искусство Алтая и Передней Азии. М., 1961.
[16] С.И. Руденко. Культура населения Центрального Алтая..., стр. 316.
|