К.А. Акишев, Г.А. Кушаев
Древняя культура саков и усуней долины реки Или.
// Алма-Ата: 1963. 320 с.
Раздел первый (К.А. Акишев)
Культура саков долины реки Или (VII-IV вв. до н.э.).
Введение.
Сакская проблема изучается уже почти столетие. В большом списке литературы, посвящённой сакам, первое место занимает блестящий для своего времени труд В.В. Григорьева, в котором суммированы данные письменных источников по политической истории сакских племён. [1] Хотя со времени выхода в свет этого труда прошло более девяноста лет и за это время накопилась солидная библиография по сакам, работа В.В. Григорьева до сих пор не потеряла своего значения.
В настоящей работе мы не будем анализировать всю литературу по среднеазиатским сакам, чтобы, во-первых, не выходить из рамок темы и, во-вторых, не повторять известных положений, имеющихся в работах крупнейших исследователей истории и культуры саков А.Н. Бернштама и С.П. Толстова.
Отметим, что вся русская и зарубежная буржуазная литература о саках возникла исключительно на основе различной интерпретации античных и древнеперсидских источников. Эти исследования, несомненно, сыграли положительную роль в изучении сакской проблемы, но большинству из них в большей или меньшей степени присущи односторонность и буржуазный субъективизм. Неверная методология приводила некоторых учёных, например А. Хермана, [2] О. Франке, Ю. Юнге, к фантастическим вымыслам в вопросе о расселении сакских племён, зачастую основанным на миграционистской теории, прибегавших, таким образом, к наиболее лёгкому пути решения вопросов истории. [3]
(9/10)
Эта литература в основном освещает вопросы политической истории расселения и отождествления многочисленных сакских племён, фигурирующих у разноязычных и разновременных древних авторов под различными именами.
Ещё в начале XIX в. Клапрот и Абель-Ремюза высказали предположение о тождестве массагетов греческих авторов с да-юеджи китайских хроник. [4] Позднее эта точка зрения была поддержана О. Франке [5] и В.В. Григорьевым, [6] а затем развита С.П. Толстовым. [7]
Против гипотезы Клапрот — Ремюза выступил А. Херман, [8] её решительным противником был также В.В. Бартольд. [9]
Значительное внимание в исследованиях, посвящённых среднеазиатским сакам, уделяется вопросам этимологизации названия «массагеты».
С расшифровкой его Томашеком и Марквартом [10] как «рыбоеды» многие исследователи не согласились.
В 30-х годах В. Тарн, а вслед за ним Ю. Юнге этимологизировали имя массагетов как «великие саки», «великая сакская орда». [11]
Уместно отметить, что А. Херман и Ю. Юнге, ссылаясь на то, что ахеменидские надписи не знают массагетов, отождествляют их с сака-тиграхауда.
Против гипотезы Юнге — Тарна и Хермана — Юнге решительно выступил С.П. Толстов и противопоставил ей теорию тождества юеджи — массагеты — геты, основанную на древнем чтении китайских иероглифов, толкующих имя юеджи как гетты, и на имеющемся в хорезмской культуре пласте, близком к фракийскому. [12]
С.П. Толстов возражает также против тождества массагеты — сака-тиграхауда, локализуя последних не в междуречье двух великих среднеазиатских рек, а за Яксартом. Напротив, в сака-хаумаварга ахеменидских надписей и скифах-амюргиях Геродота он склонен видеть саравков (Помпеи Трог) — сакаравлов (Страбон) — сакараваков-сака-
(10/11)
рауков — одно из основных племён, составлявших массагетскую конфедерацию. [13]
Известный интерес представляет труд Мак-Говерна, вышедший в 1939 г. Работа посвящена преимущественно истории восточных и западных гуннов. Из четырёх частей книги только одна содержит материал догуннского времени. Она названа «Арийский фон» и состоит из трёх глав: «Древнейшие обитатели Туркестана», «Скифы и сарматы на севере» и «Бактрия и Согдиана на юге», написанных исключительно по литературным данным. Книга не является оригинальным исследованием, однако содержит обширную библиографию по сакам. [14]
Сакам в широком понятии этого слова посвящены работы Томаса [15] и Херцфельда. [16]
Указанная выше работа Тарна — монография по греко-бактрийскому царству. Но несколько глав («Хорасмия», «Китайские источники» и «Греческие названия тохаров») он посвящает этническому составу кочевнических племён, опрокинувших греко-бактрийское царство. [17] В этом аспекте работа Тарна представляет определённый интерес и для нас. По мнению Тарна, юеджи китайских хроник тождественны асиам-асианам Страбона и Помпея Трога. Таким образом, он выступает против тождества Херцфельда тохары — юеджи и считает тохаров одним из многих подчинённых юеджи племён. [18] Соглашаясь с Марквартом, он отождествляет сакараваков с сака-хаумаварга ахеменидских надписей. [19] Подобной точки зрения придерживается и С.П. Толстов. В массагетах Тарн видит конфедерацию пяти племен: дербики, апасиаки, аттасии, хорасмии и аугасии. [20]
Определённый интерес для изучения сако-скифской проблемы в широком плане представляет работа Миннза, посвящённая скифам, их культуре и искусству. [21]
Одной из последних известных нам работ о среднеазиатских племенах является книга Ф. Лозинского. Она наглядно показывает, к каким фантастическим выводам можно прийти, если исторические исследования строить на основе одной только теории миграции.
(11/12)
В своём труде Ф. Лозинский пытается доказать, что топогенезом парфян является Восточный Казахстан, верховья Иртыша, [22] отсюда же якобы происходят среднеазиатское оружие и доспехи, а также знаменитая нисийская лошадь.
Из русских буржуазных исследователей необходимо отметить М.И. Ростовцева. Его работы, посвящённые преимущественно скифам, содержат богатый разносторонний материал и оказали большое влияние на точку зрения русских и западноевропейских учёных в вопросах древней истории и культуры.
В одной из последних работ М. Ростовцев, касаясь происхождения скифского звериного стиля, выдвинул гипотезу: сарматы-саки Приаралья — массагеты-дахи. По этой теории, сарматы переселились из Приаралья в Нижнее Поволжье в результате движения с востока на запад юеджи, которых в свою очередь вытеснили с насиженных мест гунны. М. Ростовцев считал, что звериный стиль принесли и распространили юеджи. [23]
Позднее в другой работе М. Ростовцев повторил свою ошибочную точку зрения. [24]
Гипотезы М. Ростовцева ещё раз показали, что нельзя сложные вопросы древней истории решать на основе только миграционной теории.
В обширной литературе, посвящённой проблеме саков, особое место занимают исследования советских историков, археологов, языковедов, антропологов.
Советские учёные для изучения проблемы саков привлекают различные источники, как письменные, так и археологические, что даёт возможность делать более правильные и глубокие выводы. В результате этого история саков перестала быть лишь историей войн и военных походов и царей. Получили освещение не только вопросы политической истории, но и вопросы хозяйства, быта, материальной и духовной культуры саков. Говоря о работах подобного рода, мы должны прежде всего назвать талантливые труды А.Н. Бернштама, первого исследователя истории и культуры саков Семиречья, Тянь-Шаня и Памиро-Алая. [25] Конечно, не всё, на наш взгляд, в его работах правильно, в частности нельзя согласиться с ним, когда он, следуя за А. Херманом и Ю. Юнге,
(12/13)
помещает амюргских саков (хаумаварга) на Памире и Тянь-Шане; для него характерно несколько вольное обращение с материалом, поспешность и порой малообоснованность выводов. Несмотря на эти недостатки, работы А.Н. Бернштама открывают новый этап в изучении сако-усуньских древностей.
Если А.Н. Бернштам исследовал горных и предгорных «кочевых» саков, то С.П. Толстов изучает историю равнинных осёдлых саков Приаралья. Работы С.П. Толстова, посвящённые истории расселения и этногенеза саков, являются большим вкладом в разработку сакской проблемы. [26]
В последние годы С.П. Толстов открыл и исследовал остатки сако-массагетских поселений, городов и монументальных погребальных сооружений, что позволило ему по-новому поставить ряд вопросов сакской археологии. [27]
Большую роль в развитии сакологии вообще, и особенно их политической истории и расселения, сыграли работы В.В. Струве, в которых по-новому трактуются важные события политической жизни саков, их взаимоотношения с соседями и убедительно локализуются отдельные племена, известные нам из античных и персоязычных источников под собирательным именем саков. [28]
Анализу источников и расселению скифских племён уделяет внимание в своих фундаментальных трудах, посвящённых итогам исследования Пазырыкских и Башадарских курганов на Алтае, и С.И. Руденко. [29]
Серьёзное значение для разработки истории Средней Азии и Казахстана в сакское время имеют работы К.В. Тревер по истории культуры и искусства и по этническому составу племён. [30]
Несомненно, большую роль в изучении истории и истории культуры саков сыграет талантливая монография М.М. Дьяконова — первое обобщающее исследование советских учёных по истории древнего Ира-
(13/14)
на. В ней освещены вопросы политической истории, взаимоотношений племён и дан подробный обзор литературы. [31]
Обстоятельная работа И.И. Умнякова по тохарам, их этногенезу и историческому расселению (по хронологии она относится к более позднему времени) также содержит ценные замечания по сакам, в частности о районе разгрома саков да-юеджи (верховья Или, Чу и Нарына), о тождестве асианов Помпея Трога с усунями китайских хроник. В работе приведена обширная библиография. [32]
Весьма ценные сведения по сакской археологии имеются в трудах исследователей древней истории Алтая и Южной Сибири — М.П. Грязнова [33] и С.В. Киселёва. [34]
Большое значение для постановки многих проблем истории Средней Азии и Казахстана в сакское время имеют многолетние археологические исследования М.Е. Массона на юге Туркмении, в частности в древней Парфии и Мерве. [35]
В последние годы значительный вклад в сакскую археологию Южной Туркмении внесли работы В.М. Массона. [36]
Все эти работы интересны для нас с точки зрения связи древних земледельческих племён с кочевыми скотоводческими, разработки генезиса сакской культуры, установления политической и культурной связи племён Средней Азии и древнего Казахстана, с одной стороны, и широкой связи последних с Ираном и Индией — с другой.
Как продолжение работ А.Н. Бернштама по изучению древностей саков Памира необходимо отметить открытие и исследование Б.А. Литвинским многочисленных сакских погребений на Восточном Памире.
Эти материалы позволили ему привести ряд доказательств в пользу существования древних связей между Средней Азией, Индией и Китаем и поддержать гипотезу Н.А. Аристова о восточном, «памирском» пути проникновения саков в Индию. [37]
Для изучения сакской проблемы важное значение имеют исследования М.Э. Воронец, И.А. Тереножкина и Ю.А. Заднепровского в
(14/15)
Согде, Шаше и Фергане [38] и А.К. Кибирова и Ю.Д. Баруздина на Тянь-Шане. [39]
Таким образом, советские археологи ведут исследования на территории расселения всех трёх групп сакских племенных объединений, известных по ахеменидским источникам под названием: сака-тарадарайя, сака-хаумаварга и сака-тиграхауда.
В вопросе о расселении довольно многочисленных сакских племён пока нет единой точки зрения. Все попытки в решении этого вопроса сводились к примирению, сглаживанию многочисленных противоречий и выяснению неточностей, имеющихся в сообщениях античных авторов о племенах Средней Азии и Казахстана.
Как известно, у Геродота и других античных авторов сведения об этих племенах носят полулегендарный характер, так как эти сведения они получали из вторых рук.
Древние греки называют два больших объединения племён: саков, живших к востоку от Аракса, [40] и массагетов — в Южном Приаралье. Кроме них, античные авторы различают исседонов, аргипеев и аримаспов.
Большой интерес представляют сведения об исседонах. По Аристею Проконесскому (VI в. до н.э.), исседоны обитали к северу от Аральского моря, т.е. севернее саков и массагетов. Это сообщение Аристея повторяет и Геродот (V в. до н.э.).
Во II в. н.э. другой греческий автор, Птолемей, помещает исседонов уже на Тянь-Шане и в Восточном Туркестане.
Нам кажется, что здесь нет ошибки; одинаково правы Аристей, Геродот и Птолемей. Кажущиеся на первый взгляд разноречивыми сведения разновременных авторов об одном и том же племени объясняются изменением района расселения, переселением большей части исседонов (по-видимому, в V-III вв. до н.э.) из района к северу от Аральского моря в Семиречье и на Тянь-Шань.
(15/16)
По нашему мнению, под районом расселения исседонов «к северу от саков и массагетов» (по Аристею — Геродоту) надо понимать район Казахского мелкосопочника — восточную часть Западного и Центральный Казахстан, т.е. территорию, прилегающую к Приаралью, а не северную часть Западного Казахстана, как ошибочно считают некоторые исследователи. [41]
Таким образом вероятно, что греческие авторы под исседонами подразумевали ранних кочевников Центрального Казахстана — потомков многочисленных андроновских племён, обитавших здесь во втором тысячелетии до нашей эры. Аристей называет исседонов не только доблестными, но и многочисленными племенами. Такими из племён местного происхождения могли быть только потомки андроновцев.
Археологический материал подтверждает, что переселение центрально-казахстанских кочевников в Семиречье происходило и в доисседонское время, как и проникновение сюда в более раннюю эпоху самих андроновских племён. На этом вопросе мы остановимся в главе, посвящённой генезису сакской культуры Семиречья.
Таким образом, в исторической литературе, вслед за античными авторами, принятой многими исследователями может считаться точка зрения о локализации массагетов в низовьях Среднеазиатского междуречья, а исседонов — в Семиречье. [42]
Ахеменидские надписи все племена Средней Азии и Казахстана объединяют в три группы: сака-тиграхауда, сака-хаумаварга и сака-тарадарайя. О месте расселения их в литературе до сих пор продолжается дискуссия.
На наш взгляд, сака-тиграхауда можно локализовать в районах Шаша, Киргизии и юга Казахстана. Этого мнения придерживаются и крупные советские востоковеды. [43] Разделяет эту точку зрения и И.И. Копылов. [44] Такая локализация саков с остроконечными шапками (тиграхауда) нам кажется более правильной. Принимая её, мы относим исследованные памятники к сакам-тиграхауда. По-видимому, исседоны входили в союз племён сака-тиграхауда.
Материалы, имеющиеся в нашем распоряжении, можно разделить
(16/17)
на две группы: сведения письменных источников и предметы материальной культуры, добытые из раскопов и взятые из случайных находок и кладов.
В настоящей работе будет дан анализ новых материалов и характеристика памятников культуры, принадлежащих, по нашему мнению, сакам-тиграхауда, изученных нами в разные годы.
Во введении представляется возможным предложить читателю выборку сведений, касающихся непосредственно саков-тиграхауда, извлечённых из повествований греческих историков Геродота (V в. до н.э.), Ксенофонта (V-IV вв. до н.э.), Полибия (II в. до н.э.), Страбона (I в. н.э.) и Птолемея (II в. н.э.), а также из ахеменидских клинописей.
В.В. Григорьев писал, что первоначально саки якобы были расселены в западной части Восточного Туркестана, на Тянь-Шане и Памире. Из этих районов они распространились до Балхаша и низовий р. Чу. При этом В.В. Григорьев ссылается на сведения о первоначальной родине саков, имеющиеся в «Махабхарата», в «Истории старшего дома Хань» и у Птолемея. Одинаковые сообщения трёх разноязычных источников имеют большое значение и могут считаться достоверными. Эти сведения не вызывают сомнения у К.В. Тревер, А.Ю. Якубовского и М.Э. Воронец. [45]
В надписи на рельефах гробницы Дария в ущелье Накш-и-Рустем, около Персеполя, в числе трёх сакских народов, зависимых от Персии, упоминаются и саки-тиграхауда. Надпись «сака-тиграхауда». на рельефах расположена под изображением фигуры война в остроконечной шапке.
Другим важнейшим документом, в котором говорится о саках-тиграхауда, является знаменитая Бехистунская надпись, высеченная в честь победы Дария над ними.
Пятый столбец надписи (строки 20-30), восстановленный В.В. Струве, читается следующим образом:
«Говорит Дарий-царь:
Вместе с войском саков я пошёл
к стране саков, которая за морем,
эта шапку острой носит.
Затем я корабельный мост близко
к морю восстановил на его месте.
От этого корабельного моста прошёл
я страну, и я саков сильно разбил,
одну часть я схватил, другая часть
связанной была приведена ко мне, и
их первого, наибольшего из них
Скунха по имени, его они захватили
(17/18)
и привели ко мне. Там другого
наибольшим сделал я, как моя воля была.
Затем страна моей стала». [46]
Ещё раньше В.В. Григорьев высказал предположение, что бехистунских саков нельзя принимать за причерноморских скифов, что они родственны среднеазиатским сакам. [47] Позднее это предположение подтвердил А.А. Фрейман — крупнейший специалист по древнеперсидской письменности, подчеркнув, что в надписи Дария речь идёт о походе против саков-тиграхауда. [48]
Эту точку зрения поддерживают и авторы «Истории народов Узбекистана». [49]
Геродот также упоминает саков-тиграхауда, только называет их. иначе — «ортокарибантии». Перевод слова тот же, что и «тиграхауда», т.е. носящий острую шапку. О них Геродот пишет так: «Саки — скифское племя, имели на голове остроконечные шапки из плотного войлока, стоявшие прямо; одеты были в штаны, имели туземные луки, короткие мечи и секиры-сагарии». [50] Эти сведения наглядно подтверждает изображение саков на рельефе персепольского дворца (V в. до н.э.). На голове у них остроконечные шапки-треухи, они одеты в короткие до колен кафтаны с узкими рукавами и поясом и в узких штанах. На правом боку у них висят короткие кинжалы, а на левом — горит.
Хочется обратить внимание на одну важную, на наш взгляд, деталь в изображении, которую до сих пор не замечали.
В науке принято, что все саки, кроме аргипеев, о которых Геродот сообщает, что они «плосконосы и с большими челюстями», [51] т.е. монголоиды, по антропологическому типу — европеоиды. Но если внимательно присмотреться к изображениям саков-тиграхауда из дворца Ксеркса, то можно увидеть явные монголоидные признаки: плоское лицо, редкая, клином, борода, узкий разрез глаз. Эти признаки особенно контрастно выступают, если сравнить персепольские изображения с изображением воина на золотой пластине из Аму-Дарьинского клада.
Воин с аму-дарьинской пластинки имеет ярко выраженные европеоидные черты — удлинённое лицо, прямой разрез глаз, резко выступаю-
(18/19)
Рис. 1. Саки-тиграхауда приносят дань персам
(деталь рельефа из дворца Ксеркса в Персеполе, V в. до н.э.).
щий, с горбинкой, нос. По-видимому, это согдиец или сак-амюргий — древний европеоидный житель Средней Азии.
Таким образом, изучение персепольского изображения позволяет нам сделать следующий вывод. Из источников известно, что шапки остроконечной формы носили только саки-тиграхауда и саки-тарадарайя. Саки-тарадарайя — обитатели юго-восточного Прикаспия, т.е. района, который издревле и в настоящее время населён европеоидной расой, — не могли быть изображены на персепольском рельефе с монголоидными признаками. Следовательно, это фигуры саков-тиграхауда, обитателей Притяньшанья, Семиречья и Шаша. Соседство и общение их с обитателями района расселения центральноазиатской монголоидной расы, несомненно, привели к раннему расовому смешению семиреченских саков. Ранняя монголизация сако-усуньских племён подтверждается краниологическим материалом. [52] Причём постепенное смешение и начальная монголизация племён саков-тиграхауда начались ещё за не-
(19/20)
Рис. 2. Золотая пластинка с изображением жителя Средней Азии
(Амударьинский клад, VI-V вв. до н.э.).
сколько сотен лет до гуннов. По крайней мере, судя по изображениям на рельефе, уже в V в. до н.э. семиреченские саки имели некоторые монголоидные признаки.
В племенной союз саков-тиграхауда входили аксатаги, исседоны, аристеи, возможно и аргиппеи. Последнее как бы подтверждает сведения Геродота: об их монголоидности, соседстве с исседонами и обитании «у подножия высоких гор». По Геродоту, восточными соседями аргиппеев были исседоны, которые, видимо, после переселения из степей Центрального Казахстана расселились в Семиречье до границы с Восточным Туркестаном и частично на его территории. Если принять эту локализацию исседонов, то тогда объяснима усуньская легенда об их происхождении из района Бешбалыка. [53]
Мы поддерживаем положение о тождестве усуней китайских летописей с исседонами Птолемея, обоснованное в работах Кингемилла и А.Н. Бернштама, [54] а в настоящее время разделяемое и другими исследователями. Но история и история культуры усуней-исседонов — это особая проблема, заслуживающая отдельного исследования.
Таковы основные сообщения письменных источников о саках-тиграхауда — ортокарибантии. Приведённые сведения искусственно изолируют семиреченских саков от двух других групп среднеазиатских саков. В действительности эти родственные племенные объединения жили и развивались в теснейшем контакте, во вза-
(20/21)
имосвязи и взаимовлиянии. Богатая событиями политическая история и история материальной и духовной культуры сакских племён тесно переплетена и родственна.
Вторым видом источников по сакам, как уже отмечалось, является археологический материал, отличающийся наибольшей достоверностью и позволяющий глубже изучить вопросы культуры, быта и идеологии племён.
Материальная культура саков Илийской долины, как и всего Семиречья, изучена ещё очень слабо. Пока зарегистрированы буквально единицы памятников. Это объясняется не отсутствием их, а прежде всего тем, что специально поисками и исследованием сакских памятников никто не занимался.
Работы А.Н. Бернштама — первого открывателя и исследователя погребений саков долины р. Или — охватывают огромный период, начиная с эпохи бронзы и кончая поздним средневековьем. В них история саков не была специальным объектом исследования. Её вопросы разрабатывались попутно, как часть многих проблем, решённых или поставленных А.Н. Бернштамом в своих трудах.
В настоящее время на территории Илийской долины известны семь сакских могильников, относящихся к разным этапам сакской культуры. Могильники Каргалы I и Кара-Шокы частично раскопаны А.Н. Бернштамом в 1939-1940 гг. и датируются им соответственно VIII-VII и V-IV вв. до н.э. [55]
В двух других могильниках Жуантобе I и Кадырбай III в 1956 г. Е.И. Агеева и А.Г. Максимова раскопали десять курганов, исследователи отнесли их: первый — к VII-VI и второй — к IV-III вв. до н.э. [56]
В остальных трех могильниках Бесшатыр, Кзылауз I, Алтын-Эмель I в разные годы, начиная с 1954 г., нами раскопано 40 курганов, причём могильник Кзылауз I, состоящий из 17 насыпей, раскопан полностью. [57]
Много сведений о материальной культуре сакских племён дали случайные находки и клады, среди которых особую ценность представляет большая коллекция бронзовых котлов, жертвенников и светильников, хранящихся в основном в Центральном государственном музее Казах-
(21/22)
стана в г. Алма-Ате, а также в музеях Фрунзе, Ташкента, Джамбула, Омска, Семипалатинска, Москвы и Ленинграда.
Публикациям списка всех медных котлов, имеющихся в музейных коллекциях и известных по литературным и архивным источникам, посвящены две работы Е.Ю. Спасской. [58] В списке Е.Ю. Спасской приводятся 47 более или менее паспортизированных котлов, найденных на территории Казахстана, из них 32 из окрестностей г. Алма-Аты (Илийекая долина). В это число вошли медные котлы, обнаруженные до 1956 г. В последующие 4-5 лет на территории северо-восточного Семиречья (Алма-Атинская область) найдено ещё 15 котлов, из них два медных, остальные железные (?) *. [сноска: * В 1962 г. в районе г. Алма-Аты, у Каменского плато, был обнаружен клад из 10 медных котлов.] Опять-таки большинство котлов (12 железных и 1 медный) обнаружено в окрестностях г. Алма-Аты. Таким образом, район города является своеобразным хранилищем котлов — символов домашнего очага и благополучия.
В районе нынешней Алма-Аты и её окрестностях находят не только котлы, но и многочисленные клады светильников, бронзовых орудий труда, оружия, принадлежностей конской упряжи. Одним из первых (1855 г.) обнаружен клад медных или бронзовых предметов (бронзовый сосуд с носиком и витой ручкой, бронзовый вислообушный топор, долото и скребок) в окрестностях г. Верного, в с. Алексеевка. Н.Н. Пантусов все вещи передал в Археологическую комиссию. [59] В мае 1887 г. в г. Верном был открыт другой клад: поломанный медный жертвенник, два изображения крылатых барсов и две ножки в виде лап животных из семейства кошачьих. [60] По-видимому, это части разбитого жертвенника, аналогичного известному Семиреченскому алтарю, описанному А.С. Стрелковым. [61] Семиреченский алтарь — это прямоугольной формы стол на четырёх низких ножках, на бордюре которого изображены идущие двадцать пять крылатых львов.
Большой клад (четыре медных и один железный котлы и бронзовый светильник) был обнаружен в 1912 г. в полураспаханном кургане меж-
(22/23)
ду реками Большой Алматинкой и Поганкой, в 5 км от г. Алма-Аты. [62] Светильник украшен четырьмя фигурами крылатых тигров, помещёнными по углам квадратной жаровни. Как и два других светильника, найденных в окрестностях г. Алма-Аты, он представляет собой уникальный памятник сакского искусства, свидетельствующий о высокой технике литейного дела.
Второй светильник найден на территории города. Его круглая жаровня укреплена на полой конусовидной подставке и украшена по бордюру восемью фигурками шагающих тигров. В середине тарелки имеются две скульптуры двугорбых верблюдов. [63]
Третий светильник обнаружен в 1953 г. вместе с четырьмя (три медных и один железный) котлами в районе с. Иссык (недалеко от г. Алма-Аты). Круглая тарелка светильника лежит на ажурной конусовидной подставке. На тарелке укреплена скульптурная фигурка лошади, а напротив неё, поджав по-восточному ноги, сидит мужчина. [64]
Эти находки привлекают внимание исследователей сако-усуньских древностей, так как они являются выдающимися памятниками, свидетельствующими о высокой культуре и совершенной технике литья, и, наконец, о художественном вкусе саков. На оригинальный способ литья этих предметов впервые обратил внимание И.И. Копылов, высказавший предположение о существовании у сакских мастеров-медников литья с разделителями — жеребейками. [65] В литературе, описывающей медные котлы, бронзовые жертвенники и светильники, нет единого мнения о назначении котлов и скульптурных изображений, являющихся неотъемлемой частью этих изделий. А.Н. Бернштам считает, что даже котлы, не говоря о жертвенниках и светильниках, всегда были культовыми, жертвенными предметами, связанными с шаманистско-зороастрийскими воззрениями племён. [66] С таким мнением нельзя согласиться полностью. Возможно, большие и нарядно украшенные котлы были культовыми. Но большинство из них, бесспорно, служило кочевникам удобной и универсальной посудой. Об этом говорит многочисленность котлов, разнообразие их размеров и, наконец, этнографические параллели из быта недавних кочевников — казахов и киргизов.
По-разному трактуются в литературе изображения животных на котлах, светильниках и жертвенных столах. Андерсон, исследуя ордос-
(23/24)
скую бронзу, пришёл к выводу, что эти изображения зверей выполняют охотничье-магическую функцию; с его точкой зрения не согласна В.В. Гольмстен, которая видит в них символ тотема. [67] По мнению А.Н. Бернштама, звериные изображения выполняют тотемно-магическую функцию. [68] Мы присоединяемся к последнему мнению, но с оговоркой, что по мере развития сакской культуры скульптурные изображения всё более становились предметами украшения изделия. Находка светильника из с. Иссык с изображением лошади и человека подтверждает наше предположение.
Многочисленные находки сакской бронзы на территории Семиречья, свидетельствуют о мощном местном очаге производства и самобытности сюжетов изделий.
В последнее время только на территории северо-восточного Семиречья обнаружены новые клады бронзовых предметов и отдельные изделия (Турксибский клад, Иссыкский клад, котёл из района г. Текели и др.). Эти находки не только пополнили коллекцию сакской бронзы, но и позволили более уверенно определить их датировку. Описание новейших находок будет дано в соответствующем разделе работы.
[1] В.В. Григорьев. О скифском народе саках. СПб., 1871.
[2] А. Hermann. Sakai. Paylys Realzyklopädie der Klassischen Altertumwissenschaft, V. I, 1920.
[3] O. Franke. Beiträge aus Chinesische Quellen zur Kenntnis der Turkvölker und Skythen Zentralasiens, Berlin, 1904; Y. Yunge. Saka-Studien. Berlin, 1939.
[4] Klaproth. Tableaux Historiques de l’Asie. Paris, 1826, p. 287-288; Abel Remusat. Nouveaux Mélanges asiatiques, 1, p. 220.
[5] О. Франке. Указ. работа, стр. 25.
[6] В.В. Григорьев. Указ. работа, стр. 136-139.
[8] A. Hermann. Alte Seidenstraßen zwischen China und Syrien.
[9] «Записки Восточного отделения Российского археологического общества», т. XI, стр. 343.
[10] J. Marquart. Eransahr nach der Geographie des Prendo-Moses Xorenac’i. Berlin, 1901.
[11] Ю. Юнге. Указ. работа; W. Tarn. The Greeks in Bactria and India. Cambridge, 1938.
[14] W. Mac-Govern. The Early Empires of Central Asia. The University of North Carolina press, 1939.
[15] F. Thomas. Sakastana. Yournal of the Royol Asiatic Society, 1906.
[16] E. Herzfeld. Saka und Suren in Sakasten. Archeologische Mitteilungen aus Iran, IV, 1935.
[17] В. Тарн. Указ. работа, приложения 11, 20, 21.
[18] Там же, стр. 185.
[19] Там же, стр. 291.
[20] Там же, стр. 80-81.
[21] Е. Minns. Scythians and Greeks. Cambridge, 1913.
[22] В. Philip Lozinski. The original Homeland of the Parthians, S.-Gravenage, 1959, p. 42 and etc.
[23] М. Rostovtzeff. The Animal style in South Russia and China. Princeton, 1929.
[24] М. Rostovtzeff. Skythien und der Bosporus. Berlin, 1931.
[25] A.H. Бернштам. Основные этапы истории культуры Семиречья и Тянь-Шаня. — Советская археология (СА), 1949, т. XI; его же. Чуйская долина. — МИА, 1950, №14; его же. Историко-археологические очерки Центрального Тянь-Шаня и Памиро-Алая, — МИА, 1952, №26.
[27] С.П. Толстов. Приаральские скифы и Хорезм. Доклад, прочитанный на XXV Международном конгрессе востоковедов. М., 1960.
[28] В.В. Струве. Поход Дария I на саков-массагетов. — Известия АН СССР, серия истории и философии, 1946, №3; его же. Восстание в Маргиане при Дарии I. — Материалы Южно-Туркменской археологической комплексной экспедиции, вып. 1, 1949.
[31] М.М. Дьяконов. Очерки истории древнего Ирана. М., 1961.
[32] И.И. Умняков. Тохарская проблема. — ВДИ, 1940, №3-4; 1947, №6-7.
[35] М.Е. Массон. Новые данные по истории Парфии. — ВДИ, 1950, №3; его же. Новые данные по древней истории Мерва. — ВДИ, 1951, №4.
[36] В.М. Массон. Древнеземледельческие племена Южного Туркменистана и их связи с Индией. — ВДИ, 1957, №1; его же. Древнеземледельческая культура Маргианы. — МИА, 1959, №73.
[37] Б.А. Литвинский. Археологические открытия на Восточном Памире и проблема связей между Средней Азией, Китаем и Индией в древности. — Доклады делегации СССР на XXV Международном конгрессе востоковедов. М., 1960.
[38] К.В. Тревер, А.Ю. Якубовский, М.Э. Воронец. История народов Узбекистана, т. I. Ташкент, 1950; М.Э. Воронец. Археологические исследования Института истории и археологии и Музея истории Академии наук УзССР на территории Ферганы в 1950-1951 гг. — Труды музея истории УзССР, вып. 2, 1954; И.А. Тереножкин. Согд и Чач. — КС ИИМК, 1950, вып. XXXIII; Ю.А. Заднепровский. Археологические памятники южных районов Ошской области. Фрунзе, 1960.
[39] А.К. Кибиров. Археологические памятники Чаткала. — Труды Института языка и литературы АН КирССР, вып. 5, 1956; его же. О некоторых итогах археологического обследования Сусамыра. — Труды ИЯЛ АН КирССР, вып. 1, 1955; Ю.Д. Баруздин. Кара-Булакский могильник. — Труды ИЯЛ АН КирССР, вып. 2, 1956; вып. 3, 1957.
[40] Мы принимаем тождество; Араке — Яксарт — Сыр-Дарья, обоснованное в работах ряда исследователей. См.: К.В. Тревер, А.Ю. Якубовский, М.Э. Воронец, стр. 51, М.М. Дьяконов. Указ. работа, стр. 77, 367.
[41] См.: «Очерки истории СССР». Первобытнообщинный строй и древнейшие государства. М., 1956, стр. 272 (карта).
[44] И.И. Копылов. Сакские племена Сыр-Дарьи и Семиречья по археологическим данным. Автореферат кандидатской диссертации. Л., 1953, стр. 6.
[45] К.В. Тpевеp и др. Указ. работа, стр. 46.
[46] В.В. Стpуве. Указ. работа, стр. 233. В.В. Струве считает, что в этих строках Дарий под саками подразумевает массагетов.
[47] В.В. Григорьев. Указ. работа, стр. 15-16.
[48] А.А. Фрейман. Новые работы по древнеперсидским надписям. — ВДИ, 1940, №2, стр. 127.
[50] См.: ВДИ, 1947, №2 (Геродот, VII, 64).
[51] Там же, 23-24.
[52] В.В. Гинзбург. Материалы к антропологии древнего населения Юго-Восточного Казахстана. Труды ИИАЭ АН КазССР, т. 7, Археология, 1959, стр. 266-269.
[53] H. Matsuda. The Geo.-historical studies on ancient Tien-shan region. Tokyo, p. 3.
[54] А.Н. Бернштам. К вопросу об усунь-кушан и тохарах. (Из истории Центральной Азии). — Советская этнография (СЭ), 1947, №3, стр. 41-47.
[55] А.Н. Бернштам. Археологический очерк Северной Киргизии. Фрунзе, 1941. стр. 24-26.
[56] А.Г. Максимова. Курганы сакского времени могильника Джувантобе. — КС ИИМК, 1960, вып. 80, стр. 60-64; Е.И. Агеева. Курганные могильники северовосточной части Алма-Атинской области. — Известия АН КазССР, серия истории, археологии и этнографии, 1959, вып. 36 (11), стр. 83-85.
[57] К.А. Акишев. Саки Семиречья. — Труды ИИАЭ АН КазССР, т. 7 Археология. 1959, стр. 204-214.
[58] Е.Ю. Спасская. Медные котлы ранних кочевников Казахстана и Киргизии. — Учёные записки АГПИ, серия общественно-политическая, 1956, т. XI (1), стр. 155-169; её же. Находки медных котлов ранних кочевников в Казахстане и Киргизии. Там же, 1958, т. XV, стр. 178-193.
[59] «Отчёт Археологической комиссии за 1882-1888 гг.», СПб., 1889, стр. XCV-XCVI. В нашей работе эти вещи публикуются под названием «Новоалексеевский клад».
[60] «Записки Императорского археологического общества», 1887, т. III, новая серия, вып. 1, стр. 278.
[61] А.С. Стpелков. Большой Семиреченский алтарь. Сборник статей «С.Ф. Ольденбургу к пятидесятилетию научно-общественной деятельности, 1882-1932 гг.», Л., 1934, стр. 477-493.
[62] Хранится в Государственном Эрмитаже, №СА-13762.
[63] Г.С. Мартынов. Иссыкские находки. — КС ИИМК, 1955, вып. 59, стр. 150-156.
[64] Хранится в Центральном Государственном музее Казахстана.
[65] И.И. Копылов. Из истории техники литейного дела в сакское время. — Учёные записки АГПИ им. Абая, серия общественно-политическая, 1957, т. XIV (2), стр. 291-299.
[66] А.Н. Бернштам. Историко-археологические очерки..., стр. 43.
[67] В.В. Гольмстен. Из области культа древней Сибири. — Известия ГАИМК, 1933, №100.
[68] А.Н. Бернштам. Историко-археологические очерки..., стр. 40-50.
|