Я.А. Шер
К происхождению корриды.
Много раз мне доводилось наблюдать, как внимательно М.П. Грязнов разбирал найденные при раскопках кости людей и животных. В таштыкских склепах Тепсея он насчитал более 140 пяточных костей быка, а вместе с «поминальниками» — около 250, из чего следовало, что для каких-то культовых действий только быков здесь было убито не менее 100, а с баранами и лошадьми — более 300 животных. Разбирая эти кости и показывая мне отличительные особенности костей быка, М.П. Грязнов высказал идею о широком распространении в древней Евразии культа быка от крито-микенской культуры вплоть до современности, ибо ныне живущим «пережитком» этого культа является коррида. Эта идея прозвучала в его докладе на пленуме 1972 г. и в сборнике «Проблемы археологии Евразии и Северной Америки» (1977).
Наблюдая в то лето за работой учителя, я невольно вспоминал ехидную фразу, сказанную в его адрес другим, не менее маститым и не менее почитаемым своими учениками корифеем: «Да-а, Михаил Петрович — бо-о-льшой мастер на ма-аленькие дела…». Именно подобные «маленькие дела» не только инициируют глобальные идеи, но в силу своей тщательности становятся прочным фундаментом фактов для этих идей. Я вспоминал эти разговоры с М.П. Грязновым спустя много лет, когда мои аспиранты нашли в Казахстане петроглифы с изображением борьбы человека с быком, и потом, когда мне довелось увидеть древнейшие на земле изображение «корриды» в пещере Ляско [фото]. В данных заметках я попытаюсь продолжить рассмотрение идеи, высказанной 20 лет назад М.П. Грязновым.
«Коррида» из Ляско — не единственный такой сюжет в искусстве верхнего палеолита. Близкая по содержанию роспись есть и в пещере Пиндаль (Испания). Человека тогда рисовали очень редко. По А. Леруа-Гурану изображений мужчин не более 4% от общего
(35/36)
количества, а женщин и того меньше — около 1%. По-видимому, в эпоху верхнего палеолита сюжет единоборства человека с быком занимал столь важное место в сознании, что его первые изобразительные воплощения возникли чуть ли не одновременно с самой изобразительной деятельностью.
Самая ранняя из таких композиций в нашей стране — Зараут-Сай. Другая была найдена З.С. Самашевым в Восточном Казахстане около дер. Зевакино. Композиция состоит из четырёх быков с подчёркнуто длинными, вытянутыми вперёд, волнистыми рогами. Два из этих быков топчут передними ногами поверженных людей, третий бык поднял человека на рога, а четвёртый — уже сбросил свою жертву на землю. На лопатке и крупе одного из быков заметны короткие вертикальные линии, очень напоминающие обломки копий или дротиков. Эта сцена наиболее выразительна, но не одиночна. Близкие по содержанию композиции встречаются в районе Байконура (В.А. Новожёнов) и в некоторых других местах.
Ритуал единоборства с быком был известен не только степным охотникам. Его знали и древнейшие земледельцы. Очень выразительные свидетельства культа быка и борьбы с ним были найдены на Чатал-Хююке. На стене одного из помещений сохранилась фигура быка и мечущиеся вокруг него люди. О сложном характере культа быка свидетельствуют также алтари некоторых святилищ-храмов Чатал-Хююка. Так алтарь в одном из святилищ представлял собой сочетание скульптурной и рельефной композиции с тремя бычьими черепами, расположенными один над другим. Черепа были обмазаны тонкой и хорошо отмученной глиной и расписаны красной и чёрной минеральной краской.
В связи с этим интересно обратиться к «играм с быком», изображения которых известны в большом количестве в памятниках крито-микенской культуры и последующих периодов древней истории Средиземноморья, Балкан и Причерноморья. Фреска из дворца в Кноссе, названная «акробат на быке», приводится в каждом издании учебников и хрестоматий по древней истории. Истолкование этого сюжета как акробатического этюда ошибочно приписывается А. Эвансу и тиражируется в нашей литературе. На самом деле А. Эванс называл эту сцену «корридой». Завершая свою статью М.П. Грязнов писал: «необходимо вновь изучить и пересмотреть все имеющиеся в памятниках крито-микенской культуры материалы по культу быка и, быть может отказаться от общепринятого представления об акробатических играх с дрессированным быком. Не правдоподобнее ли видеть в рас-
(36/37)
смотренных изображениях сцены ритуальной борьбы с жертвенным быком, которая была одновременно и общественным зрелищем?» [1977, стр. 87].
Действительно, можно попытаться реконструировать некоторые этапы в развитии этого ритуала. И не от крито-микенской культуры, а от верхнего палеолита. И не с дрессированным быком, а с диким. Сцены из Ляско и Пиндаль отражают трагический исход неудачной охоты на быка, при которой человек почти неизбежно погибал под копытами или на рогах зверя. Они могли также играть роль «наглядного пособия» при обучении мальчиков точной «технологии» такой охоты, когда поразить быка нужно было только одним ударом. Важным свидетельством служит находка З.А. Абрамовой лопатки зубра с застрявшим в ней наконечником дротика. Этот приём охоты почти в неизменном виде сохранился до XVIII в. У земледельцев и пастухов охота стала больше ритуалом, чем средством к жизни, а жертвоприношения быка, следы которого постоянно встречаются в разных памятниках, одновременно представляли собой демонстрацию мужества, силы и ловкости: изображения на кубках из Агиа Триада [см. фото на сайте музея в Ираклионе] и Вафио [см. развёртку] и многие десятки примеров подобных сцен, относящихся ко времени от палеолита до современности (родео американских ковбоев).
Возвращаясь к петроглифам, хотелось бы отметить один тип изображений быков, интуитивно кажущийся очень ранним. Его особенность состоит в том, что туловища быков расчерчены пересекающимися прямыми или волнистыми линиями, образующими иногда нечто очень похожее на схемы разделки туши, вывешиваемые в наших мясных магазинах. Аналогия не совсем формальная: в «Гатах» Авесты главная тема — беречь скот и обходиться минимальным количеством жертвоприношений. В комментариях сасанидских жрецов отмечается, что по поводу того, как Йима научил людей разделывать тушу жертвенного животного, Заратуштра говорит: «Даже Йима здесь сделал прегрешение» (консультация проф.В.А. Лившица). Следовательно, были какие-то довольно жёсткие предписания, как следует разделывать тушу жертвенного быка.
Рассмотренные здесь материалы позволяют думать, что культ быка появился в верхнем палеолите и практически непрерывно существует во все последующие эпохи, видоизменяясь в деталях, обрастая новыми мифологическими именами и реалиями, но сохраняя неизменным центральную часть ритуала — поединок человека и быка.
|