А.В. Матвеев

Древнее золото «60-й параллели».

// «Природа». 1991. №9. С. 35-41.

С начала нынешнего века обсуждается вопрос о месте сбора Сибирской коллекции Петра I — хранящегося в Эрмитаже собрания из более чем 250 золотых художественных изделий сарматской эпохи (конец I тыс. до н.э. — первые века н.э.). Сторонники сибирского происхождения коллекции (впервые эту гипотезу обосновал А.А. Спицын в докладе Русскому археологическому обществу в 1901 г.) искали её прародину в различных районах юга Западной Сибири и на примыкающей к ним территории Казахстана. Однако прийти к единому мнению учёным долго мешало отсутствие в курганах данного региона вещей, сопоставимых с изделиями из петровского собрания. Это же обстоятельство привело к тому, что появившаяся также в начале века «внесибирская» гипотеза происхождения коллекции с течением времени приобретала всё новых и новых сторонников.

В 70-х и 80-х годах обнаружились довольно весомые аргументы в пользу западносибирского варианта. Во-первых, исследования и новые архивные находки М.П. Завитухиной позволили установить, что основная часть коллекции — свыше 200 предметов — была собрана в Тобольске в 1715-1717 гг. и попала к Петру I от первого сибирского губернатора князя М.П. Гагарина. [1]

Во-вторых, в 1981-1982 гг. в курганах Тютринского могильника на среднем Тоболе нам удалось обнаружить

Александр Васильевич Матвеев, кандидат исторических наук, заведующий лабораторией археологии и этнографии Западной Сибири Институте пробуем освоения Севера СО АН СССР (Тюмень). Занимается изучением западносибирских культур бронзового и железного веков.

(Открыть фото в новом окне)

ряд ювелирных изделий, идентичных имеющимся в коллекциях Петра I и Николая Корнелия Витсена (о ней речь пойдёт далее). Этот факт позволил впервые поставить вопрос об их связи с саргатской культурой раннего железного века (не отрицая при этом ни возможности происхождения части коллекции из погребальных сооружений других культур, ни вероятности импортного характера многих из составляющих её предметов). [2]

Конечно, лучший способ убедиться в справедливости гипотезы — новые полевые открытия. Пока же способ её проверки я вижу в сопоставлении ареала саргатской культуры, каким он вырисовывается в настоящее время, с данными о географии находок сибирского «бугрового» золота.

На краю азиатской Скифии.

На протяжении последней четверти века саргатские памятники — неукреплённые поселения и городища (нередко очень крупные, с мощными оборонительными системами и сложной внутренней структурой), а также многочисленные курганные могильники, иногда поражающие своей грандиозностью, — исследуются в Сибири достаточно интенсивно. И хотя не все аспекты истории

(35/36)

саргатских племён полностью изучены, попытаемся всё же охарактеризовать эту культуру.

На основе раскопок памятников начальной поры железного века в Барабинской лесостепи возникло предположение, что здесь около VIII-VI вв. до н.э. сформировалось ядро той культуры (или этноса), которая спустя несколько столетий распространилась почти по всей территории западносибирской лесостепи.

Саргатцы не были чистыми кочевниками, о чём свидетельствуют остатки долговременных стационарных поселений, состоящие из крупных полуземляночных жилищ с деревянными полами, кости не только лошадей, но и крупного рогатого скота.

Обнаружены следы тесных хозяйственных и культурных связей саргатских групп со Средней Азией и ещё более удалёнными областями. Множество импортных бус и иных украшений из шпинели, полудрагоценных и поделочных камней, стекла, фаянса и других материалов найдены в неразграбленных женских захоронениях. В погребениях и культурных слоях поселений нередко встречаются целые привозные станковые сосуды и их обломки чуждых для местного гончарства форм, а также довольно многочисленные кости верблюдов — следы устойчивой караванной торговли с южными областями. Не исключено, что саргатские племена контролировали и обращённые на юг торговые пути, по которым из таёжных районов шёл обильный поток пушнины. Всё это говорит о том, что здесь, на северной периферии азиатской Скифии, в конце I тыс. до н.э. и первых веках н.э. существовала самобытная и яркая культура, для установления этнолингвистической принадлежности которой ещё предстоит немало потрудиться представителям различных гуманитарных наук.

Основной массив памятников саргатской культуры расположен в лесостепной зоне Западно-Сибирской равнины от Зауралья (низовья Тавды, Туры, Пышмы, среднее и нижнее течения Исети) до Западной Барабы и отчётливо распадается на три района с наибольшей плотностью расположения поселений и могильников — Тоболо-Исетский, Приишимский, Иртышско-Барабинский, Междуречья Тобола, Ишима и Иртыша, где концентрация памятников резко падает, были, по-видимому, заселены саргатскими группами не так густо. По долинам названных рек саргатские памятники зачастую выходят даже в соседние — южнотаёжные и степные — районы. Так, в Притоболье они известны от устья р. Куртамыш (более чем в 60 км южнее г. Кургана) до г. Тобольска, хотя находки из Тюковского и Потчевашских курганов — самых северных пунктов сбора саргатских материалов в данном районе — и несколько оторваны от основного ареала

(36/37)

притобольских памятников данной культуры. По р. Ишим саргатские посёлки и могильники обнаружены и южнее г. Петропавловска, и севернее г. Ишима, а по Иртышу тянутся на север до устья р. Тары.

Насколько же соотносятся между собой очерченный ареал и зона наиболее вероятного обнаружения предметов, вошедших в Сибирскую коллекцию? Для ответа на этот вопрос рассмотрим дошедшие до нас сведения о «бугровании» (ограблении курганов) на юге Сибири.

Первые сведения о «бугровании» в Сибири.

Наиболее ранние сообщения об ограблении западносибирских курганов относятся к 60 годам XVII в. Так, известно, что в 1662 г. в Тобольске были биты кнутом татарин Канайко Бачиев и русский служилый человек Лёвка Хворов за то, что они ходили «на татарское кладбище в Саусканскую луку грабить могилы». [3] Достоверных данных о наличии здесь, в излучине р. Иртыш ниже устья Вагая, саргатских курганов нет, хотя, памятуя об уже упоминавшихся находках у г. Тобольска, отрицать возможность их существования тут было бы тоже преждевременным. Более точно совпадает с территорией распространения саргатской культуры следующий отрывок, датированный 1669 г. Тогда в донесении царю Алексею Михайловичу из Тобольска сообщалось, что в «Тобольском уезде, около реки Исети и во окружности оной (здесь и далее выделено мною. — А.М.), русские люди в татарских могилах или кладбищах выкапывают золотые и серебряные всякие вещи и посуду». К 60-м годам XVII в. относится и посещение России членом голландского посольства в Москве Н.К. Витсеном. Впоследствии, 4 ноября 1705 г., в одном из писем он напишет: «Много лет тому назад в Сибири, близ Тобольска, Тюмени, Верхотурья... и в других местах на ровной степи были вскрыты курганы, сначала случайно, а впоследствии умышленно, и в них были найдены склепы... Находились там остатки покойников, со всякого рода утварью, ушными привесками, браслетами, идолами, цепочками и металлическими кубками, серебряными и медными. Сначала крестьяне сохраняли это в тайне, но затем воеводы тамошние, из московитов, стали собирать эти вещи и, не находя в них ничего редкого, расплавляли их ради ценности материала». В вышедшей в том же году книге “Noord en Oost Tartarye” Витсен добавляет: «Недалеко от Тобола встречаются под горами особого рода весьма древние могилы, в которых, кроме костей покойников, была находима металлическая утварь из серебра, меди и железа. Г. Салтыков из такого найденного в могилах серебра велел сделать себе саблю, на память об этом замечательном обстоятельстве». Уже из этих, наиболее

(37/38)

Раскопки саргатского кургана у пос. Абатский.
Фото Н.П. Матвеевой.

(Открыть в новом окне)

ранних сведений о «бугровании» в Сибири, содержащих упоминания рек Тобола и Исети, городов Тюмени и Тобольска, следует, что богатство саргатских курганов Тоболо-Исетского района в конце XVII в. было хорошо известно искателям могильных сокровищ.

Активно велось «бугрование» на юге Западной Сибири и в начале XVIII столетия. Ф.И. Страленберг писал об этом времени в 1730 г.: «Могильные холмы (русские называют их «буграми»)... встречаются в большом количестве в Сибири и в степях, находящихся к югу от Сибири. Из них выкапывают различную утварь, урны, разные предметы, служившие для украшения тела и одежды, сабли, кинжалы, конские уборы, ножи, различные маленькие идолы и медали из золота и серебра. Находили даже в таких могилах целые золотые шахматы и большие пластины... на которых лежали трупы... В могилах бедных людей находят подобные же предметы из красной и жёлтой меди, наконечники стрел из меди и железа, стремена большие и маленькие, полированные металлические пластинки или зеркала с письменными знаками, маленькие и большие глиняные урны... Одним словом, из этих могил добывают большое количество куриозных древностей... 20 или 30 лет тому назад, когда об этом Русское правительство ещё ничего не знало, начальники городов Тары, Томска, Красноярска ... Исетска и других мест отправляли вольные отряды ... из местных жителей для разведки этих могил и заключали с ними ... такое условие, что они должны были отдавать определённую либо десятую часть найденного ими золота, серебра, меди, камней и пр. Найдя такие предметы, отряды эти разделяли добычу между собою и при этом разбивали и разламывали изящные и редкие древности, с тем, чтобы каждый мог получить по весу свою долю».

В.В. Радлов отыскал в фондах бывшей Императорской Публичной библиотеки рукописный сборник, содержащий небольшую писаную скорописью XVIII в. заметку о раскопках в 1702 г. капитаном Фёдором Матигоровым по приказанию дьяка Андрея Виниуса кургана у слободы Бачанки при впадении Исети в Тобол. Из неё следует, что здесь были найдены «кувшинец медной... да яшмовой стаканец, еще ж китайское металное зеркальцо, в диаметре шириною вершка на три или малым более...», у последнего с одной стороны «еще места явились чистые, знатно что было зеркало... а на другой стране в первом округе травки, в другом карактеры подобно китайским».

Продолжающееся ограбление курганов в ареале саргатской культуры в начале 1700-х годов особенно важно потому, что именно в этот период в руках первого сибирского губернатора князя Матвея Петровича Гагарина стали скапливаться сокровища, вошедшие впоследствии в состав Сибирской коллекции Петра I.

«Земля древних поклаж».

Петр I получил от М.П. Гагарина первые 10 древних золотых вещей в конце 1715 г. или в первые дни 1716 г. В ответ на последовавший наказ о приобретении подобных древностей Гагариным 12 декабря 1716 г. из Тобольска в Петербург была направлена вторая, значительно более крупная партия изделий. «По именному его царского величества указу, который писан рукою его царского величества, — сообщал Гагарин в письме тюменскому коменданту Воронецкому от 5 июля 1717 г., обнаруженном М.П. Завитухиной в Тобольском архиве, — древние

Тютринский могильник. Саргатские сосуды I-II вв. н.э. Фото В.К. Глазунова.
[фото на стр. 39, подпись на стр. 38]

(Открыть в новом окне)

(38/39)

золотые и серебряные вещи, которые находятся в земле древних поклаж, всяких чинов людям велено объявлять в Тобольску и велено брать те вещи в казну великого государя и отдавать им за те взятые из казны деньги». [4] Это письмо интересно не только упоминанием самого раннего из указов Петра I о собирании древностей, подлинник которого остаётся неизвестным, оно свидетельствует о том, что Тюменский уезд рассматривался губернатором Гагариным как важный потенциальный источник поступления могильного золота. 28 октября 1717 г. в письме Петру I Гагарин сообщает об отправке в Петербург третьей посылки, в которой находились два серебряных и около 60 золотых предметов, а чуть позже по тому же пути направилась и четвёртая, содержащая «4 круга серебряные старинные, в том числе 2 больших, на которых слоны, другие 2 малых, на которых подписи китайские или другие какие азиатские». Она, надо полагать, оказалась последней.

Учреждённая ещё в 1717 г. комиссия приступила к расследованию дела о злоупотреблении властью первого сибирского губернатора. По указу Петра I он был арестован, вывезен в Петербург и отдан под суд, по приговору которого 16 марта 1721 г. и состоялась его публичная казнь. В ходе следствия Гагарин показал, что далеко не всё могильное золото пересылалось им в Петербург. «...И то покупное золото, — свидетельствовал он, — которое куплено в 1717 г., которое фигурное, послано ко двору царского величества с денщиками и подъячими в разные посылки. А которое не фигурное и ломаные вещи переделывал я в другие вещи. Делая судки и ножи, и вилки, и ложки, высылал к великой государыне Екатерине Алексеевне в том же 1717 г.» [5]

Таким образом, основная часть коллекции поступила в Петербург от Гагарина в течение менее чем трёх лет. Правда, о районе сбора сокровищ документы прямо не говорят. Однако на весьма вероятную их связь с курганами саргатской культуры указывает не только уже упоминавшееся обращение Гагарина к тюменскому коменданту в 1717 г., но и посылка в 1712 г. во владения Успенского монастыря, что располагались по берегам р. Исети «знатоков, отставного драгуна Михаила Слободчикова и крестьянина Макара Лобова с товарищами для прииску, при вспоможении бобылей монастырских, золота, серебра, меди и иных вещей в недрах насыпей для казны государевой».

Вполне вероятно, что в состав этой коллекции впоследствии (до времени её передачи в Кунсткамеру в 1727 г.) могли войти и другие вещи, происходящие с территории распространения саргатской культуры. Так, известно, что уже в 1721 г. в ответ на запрос князя А.М. Черкасского, сменившего Гагарина на посту сибирского губернатора, из столицы было разъяснено: «Куриозные вещи, которые находятся в Сибири, покупать сибирскому губернатору или кому где надлежит, настоящею ценою и, не переплавляя, присылать в Берг- и Мануфактур-Коллегию, а в оной потому же не переплавляя, об оных докладывать Его Величеству». Отправлял ли А.М. Черкасский в Петербург «куриозные вещи», а если да, то какие — точно не известно. Однако Г.Ф. Миллер во время своего пребывания в Сибири обнаружил в архиве г. Тары дело, датированное тем же, 1721 г. и содержавшее «Указ, коликое число всякого золота могильного и других курганных вещей в покупке в казну было и о присылке того золота и вещей в Тобольск; при оном указе отписка о посылке в Тобольск золота Тарским служилым человеком Федором Мясниковым».

Загадка коллекции Николая Витсена.

В начале XVIII в. сибирское «бугровое» золото поступало и в некоторые частные собрания. Одно из них принадлежало уже упомянутому бургомистру Амстердама Н.К. Витсену. Вещи, аналогичные предме-

(39/40)

Тютринский могильник. Амулет, изображающий Гарпократа (египетский фаянс).
Фото В.К. Глазунова.

(Открыть в новом окне)

там из Сибирской коллекции Петра I, доставлялись к нему в Голландию, как это известно из его переписки с девентерским бургомистром Гинзбургом Купером, то «верным приятелем», которому привелось присутствовать при разрытии одного кургана, то посылками на протяжении многих лет вплоть до 1716 г. Судьба сокровищ Витсена после его смерти в 1717 г. до конца так и не ясна, и они остаются известными специалистам лишь по прекрасным гравюрам в третьем издании его книги, вышедшей в Амстердаме в 1785 г.

Можно с полным основанием присоединиться к сделанному ещё в конце прошлого века Я.И. Смирновым заключению о том, что сходство вещей, поступивших в собрание Витсена и в Кунсткамеру, указывает на принадлежность тех и других к одному времени и одной области. Об этом говорит не только их общее стилистическое единство, но и почти полная тождественность ряда предметов из разных коллекций. «Иные из витсеновских вещей, — писал Я.И. Смирнов, — могли происходить даже из тех же самых могил, что и эрмитажные. Это с несомненностью может быть доказано относительно двух золотых, очевидно парных, блях Витсена и Эрмитажа (изображающих волка, обвитого змеёй. — А.М.). Рисунок Витсена несомненно есть ... рисунок, принадлежавший[-шей] Витсену левой бляхи иэ той самой пары, правая бляха которой находится ныне в Эрмитаже».

Так где же располагалась та область, откуда в Петербург и Амстердам в начале XVIII столетия из Тобольска поступали сокровища? В одном из недатированных писем Витсен, вспоминая свой давний разговор с тобольским воеводой, сообщившим об имевшейся у него шпаге с серебряным эфесом, отлитым из найденных «бугровщиками» предметов, с сожалением констатировал, что «русские не любят древностей», и тут же добавил: «Но я могу указать на остатки целых городов и постройки в дебрях, где теперь нет ни людей, ни домов, а находятся только дикие звери». В другом же письме, датированном 10 января 1715 г., Витсен прямо указал, что «место находок сибирских редкостей (расположено) приблизительно под 60-м градусом северной широты».

Это важнейшее сообщение до сих пор не привлекало внимания исследователей, по-видимому, из-за того, что на современных картах 60-я параллель проходит по тем таёжным западносибирским районам, где курганы уже, как правило, не встречаются.

Между тем Витсен известен не только как собиратель сибирских древностей, но и как картограф. Его руке принадлежит ряд «чертежей» европейских и азиатских владений России, среди которых наибольшей известностью пользуется так называемая «карта 1687 г.», опубликованная несколькими годами позже. [6] Один экземпляр этой карты (одной из первых, где на территорию Сибири и сопредельных с ней районов была нанесена градусная сетка) хранится и у нас в стране — в Государственной Публичной библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде. Оказалось, что 60-я параллель проходит на ней значительно южнее, чем на современных картах. К востоку от Урала она пересекает несколько рек: Синару, Исеть (выше по течению с. Исетского), Тобол (значительно южнее г. Ялуторовска), Иртыш (выше устьев его притоков Туя, Шиша, Уя, Тары и, по-видимому, даже Оми). Далее параллель Витсена выходит на территорию Барабинской лесостепи и через акваторию огромного озера Бараба (современное оз. Чаны) идёт к верховьям Оби, изображённым на карте значительно менее точно, чем уже упомянутые районы. Таким образом, 60-я параллель Витсена оказывается приуроченной именно к лесостепной зоне Запад-

(40/41)

ной Сибири, где и размещается основной массив саргатских памятников.

По следам «бугровщиков».

С 20-х годов XVIII столетия поток золота из могил, шедший из Западной Сибири в казну и частные собрания, начинает ослабевать. По-видимому, к этому времени большинство курганов на прочно обжитой русскими территории края уже было разграблено и успех продолжал сопутствовать только тем, кто не страшился ради ценной добычи выйти за границы Сибири, в степь, рискуя в любой момент повстречаться с отрядами Казачьей Орды. О том же свидетельствует ряд документов, говорящих об участившихся случаях столкновений «бугровщиков» с кочевниками в пограничных районах, что можно расценивать как новое явление в истории «бугрования». Эти трагические события послужили основанием для издания Тобольской губернской канцелярией указа от 27 сентября 1727 г., который строго запрещал «бугровщикам» выход за границу, а ослушавшихся повелел «бить батогами нещадно за то, что они ездили в степь без отпуска». На него ссылался новый сибирский губернатор И.Д. Чичерин, отвечая на запрос Екатерины II о том, почему прекратилось поступление в казну сибирских золотых вещей. Однако история «бугрования» в Западной Сибири на этом не кончается.

Важные материалы о нём собраны участниками организованных по замыслу Петра I академических экспедиций, и особенно Г.Ф. Миллером в 1733-1743 гг. От многих людей он узнал, что могилы на Тоболе, Иртыше, Оби и Енисее грабили уже с начала XVIII в., когда «калмыки и киргизы, кои набегами своими оные страны беспрестанно обеспокоивали, оттуда удалились» и что «самые богатые могилы найдены при Волге, Тоболе, Иртыше и до реки Оби, посредственные — степях р. Енисей, а самые бедные — по ту сторону озера Байкал».

В 1770 г. по югу Западно-Сибирской равнины пролёг путь академика П.С. Палласа. Им отмечены курганы у дер. Тютриной и оз. Песьяного (Пещаного) на р. Тобол, ряд могильников на р. Ишим. «Многие сказывают, — писал он о Приишимье, — что земли сии потому только так многолюдны стали, что жители соседственных уже издавна населённых областей слыша пользу, какую другие при взрытии могил находили, за оною сюда перейти польстились, да при том и не ошиблись, потому что сверх всего нашли и плодоносную землю, и прекрасные луга, и рыбою богатые ручьи и озера, и столько

Красногорский могильник. Золотая бляха с изображением свернувшегося хищника.
Фото В.И. Глазунова.

(Открыть в новом окне)

места, сколько каждому потребно было. Здесь почти и самой последней курган не остался в целости, хотя мне некоторые и казались быть невредимыми; но как я приказал осмотреть, то увидел, что всё в оных взрыто и кости мёртвых лежали по поверхности земли разсеяны. Сказывают, что в здешних могилах нередко находили около головы и груди плющенное золото и серебро, что мне уже и у Тобола слышать удалось». В былом, да и не только былом богатстве описанных Палласом курганов, как в саргатской принадлежности подавляющего большинства из них, мне не раз пришлось убедиться в ходе раскопок, проводившихся в тех самых пунктах, которые были отмечены учёным.

Таким образом, анализ истории сибирского «бугрования» не только не противоречит гипотезе о происхождении по крайней мере части Сибирской коллекции Петра I из саргатских курганов, но и укрепляет её. Вместе с уже отмечавшимися находками богатых саргатских захоронений на р. Тобол и в других районах западносибирской лесостепи это заключение может послужить основанием для существенного изменения наших представлений об истории саргатского населения, его связях, социальной жизни и искусстве.

[1] Завитухина М.П. [К вопросу о времени и месте формирования Сибирской коллекции Петра I.] // Культура и искусство петровского времени. Публикации и исследования. Л., 1977. С. 63-69; Она же // Археологический сборник Гос. Эрмитажа. №18. Л., 1977. С. 41-51.

[2] Матвеев А.В., Матвеева Н.П. [Саргатский могильник у д. Тютрина (по раскопкам 1981 г.).] // Кр. сообщ. Ин-та археологии АН СССР. 1985. Вып. 184. С. 69-76; Они же [Ювелирные изделия Тютринского могильника (к проблеме Сибирской коллекции Петра I).] // Антропоморфные изображения. Первобытное искусство. Новосибирск, 1987. С. 191-201.

[3] Здесь и далее в этом разделе цитируется по работам В.В. Радлова [Сибирские древности.], опубликованным в сб.: Материалы по археологии России. №3, 5, 15. СПб., 1888-1894.

[4] Завитухина М.П. [Об одном архивном документе по истории Сибирской коллекции Петра I.] // Сообщения Гос. Эрмитажа. Вып. 39. Л., 1974. С. 34-36.

[5] Завитухина М.П. [К вопросу о времени и месте формирования Сибирской коллекции Петра I.] // Культура и искусство петровского времени. С. 68.

[6] Атлас географических открытий в Сибири и в Северо-Западной Америке XVII-XVIII веков. М., 1964. №33.

наверх