![Сообщения Государственного Эрмитажа. [Вып.] XLVII. Л.: «Искусство». 1982.](/img/sge-047.jpg)
Е.В. Зеймаль
Парфянский лучник и его происхождение.
// СГЭ. [ Вып. ] XLVII. Л.: 1982. С. 46-49.
Изображение сидящего мужчины в перетянутом диадемой мягком шлеме-кулахе на голове и с напряжённым луком в правой руке (табл., 7), как правило, [1] занимает на аршакидских монетах с начала их чеканки до конца существования династии оборотную сторону драхм (и с несколько меньшим постоянством — тетрадрахм) и остаётся на протяжении четырёх с лишним столетий композиционно неизменным (если не считать различий в манере исполнения и некоторых деталей).
Кто изображался на парфянских монетах в виде лучника? И.И. Эккель считал, что это правящий царь, от имени которого чеканилась монета. [2] Господствует точка зрения, согласно которой парфянский лучник — это обожествлённый основатель династии Аршак. [3] Но В. Рос, отмечая, что, по-видимому, нет определённых свидетельств о том, что основатель династии или Тиридат I были обожествлены, уклончиво именовал парфянского лучника «воином». [4] Существуют и другие точки зрения, [5] из которых следует от-
(46/47)
Таблица. Монеты с изображением парфянского лучника.
1-5 — раннепарфянские драхмы с изображением лучника на троне; 6, 7 — парфянские драхмы и тетрадрахма с изображением лучника на омфале; 8 — статер Датама (о.с.); 9 — Аполлон на омфале на селевкидской тетрадрахме (о.с.).
метить развёрнутую попытку Д.С. Раевского связать парфянского лучника со скифским мифом о Геракле-Таргитае и его трёх сыновьях (Геродот, IV, 8-10) и с изобразительными воплощениями этого предания в торевтике. [6]
Более уверенно решался вопрос об изобразительном прототипе парфянского лучника, пока наиболее ранними аршакидскими монетами считались серии (табл., 6) с лучником вправо, сидящим на омфале (л.с. — бюст безбородого мужчины в повязанном диадемой остроконечном кулахе). [7] Эту композицию возводили к изображениям на оборотной стороне селевкидских монет III в. до н.э. сидящего на омфале Аполлона, [8] хотя между ними гораздо больше различий (поворот изображения, облачение, положение лука и т.п.), чем сходства (табл., 9). Рассуждения о том, что «при несомненности факта заимствования первообраза, он очень сильно переосмысляется, перерабатывается» [9] в парфянской среде, оставались голословными, поскольку монетами сам процесс «переосмысления», его стадии не засвидетельствованы. [10]
Иконографическую «генеалогию» парфянского лучника необходимо рассмотреть заново, поскольку теперь установлено, что наиболее ранними аршакидскими монетами являлись не выпуски с сидящим на омфале лучником (табл., 6), а обширная группа монет, которая состоит по крайней мере из шести серий, даёт наиболее простую легенду и обладает общими стилистическими и иконографическими (невыработанность поворота л. и о.с.; изображение на л.с. не бюста, а головы; изображение лучника на троне-дифросе и др.), а также техническими особенностями (табл., 1-5). [11] Лучник на монетах этой группы очень далёк от селевкидского Аполлона, но его можно сопоставить с изображениями на о.с. монет ахеменидского сатрапа Датама, чеканенных в г. Тарсе (Киликия) между 378 и 372 гг. до н.э. (табл., 5). [12] Здесь изображён, как свидетельствует раннеарамейская легенда, сам Датам, сидящий на троне-дифросе в характерном для ахеменидских вельмож наряде (короткий кафтан и анаксириды, плащ-кандис и мягкий шлем-кирбасий, перевязанный лентой-диадемой), держа в руках стрелу; у его ног — стоящий вертикально напряжённый лук. Парящий слева крылатый диск — символ Ахурамазды [13] — позволяет интерпретировать композицию в целом как изображение инвеституры. Сходство этой сцены с лучником первых аршакидских монет не только общее, композиционное; его можно проследить и в деталях, переданных лишь с незначительными отклонениями. Новое положение лука (не у ног сидящего, а в правой руке), видимо, результат некоторой переработки композиции — переработки, усилившей основной смысловой акцент изображения.
Могли ли монеты Датама быть известны в раннеаршакидской среде, т.е. на противоположной (по сравнению с Киликией) окраине эллинистического мира, на Востоке, и более полутора веков после их выпуска? На это указывает присутствие монет Датама среди монет Амударьинского клада, найденного ещё восточнее и зарытого не ранее
(47/48)
последней четверти III в. до н.э. [14] Но главное — и Киликия, и Парфиена были областями Ахеменидской державы со сходными представлениями о царской и сатрапской власти, с единым «имперским» языком изобразительности. В иранской среде Парфиены эти представления были, несомненно, живы и в III, и во II вв. до н.э. Выбор прототипа для парфянского лучника производился явно вполне сознательно: никакие иконографические элементы лицевой стороны монет Датама (сидящий на троне бог Баал) при этом не заимствовались. Да и лицевая сторона первых аршакидских монет (безбородая голова в кулахе, повязанном диадемой) изображает, по существу, укрупнённую деталь композиции оборотной, подчёркивая те признаки, которые были наделены особым значением в ахеменидское время. [15]
Очевидно, не только внешняя, изобразительная сторона прототипа, но и его значение были восприняты парфянами, устойчиво сохранявшими лучника на оборотной стороне драхм с последних десятилетий III в. до н.э. по первую четверть III в. н.э. Но и на аршакидских тетрадрахмах (за исключением периода Митридата I) оборотную сторону занимает или парфянский лучник, или равнозначная ему по смыслу сцена инвеституры царя божеством. [16] Всё это позволяет рассматривать парфянского лучника как геральдическую эмблему царской власти. Омфал появляется в этой композиции на сравнительно короткое время, когда происходит распространение власти парфянских царей на территории, ранее принадлежавшие Селевкидам; потом парфянский лучник всегда изображался сидящим на троне со спинкой. [17]
Обращение за прототипом для столь важной идеологически композиции к ахеменидской изобразительной традиции, а не к иконографическому арсеналу враждебного Аршакидам Селевкидского государства, представляется и исторически более оправданным. Напомним, что существовала легендарная версия происхождения Аршакидов, возводившая их род к ахеменидским царям. [18] Видимо, и раннеаршакидские монеты в целом, и в особенности парфянский лучник вполне могли бы служить для этой легендарной генеалогии вещественной иллюстрацией.
[1] Исключение составляют только сидящий Зевс на о.с. драхм при Митридате I и портрет царицы Мусы при Фраатаке (Wroth W. A catalogue of the Greek coins in the British Museum. Catalogue of the coins of Parthia. London, 1903, pl. III, 8-13; XXIV, 2, 3).
[2] Eckhel J. Doctrina numorum veterum. Vindobonae, 1798, t. 3, p. 545.
[3] Её разделяло большинство исследователей в XIX в. и принимали (и принимают) многие ученые в XX в. См.: Gardner P. The parthian coinage. London, 1877 [International numismata Orientalia. Pt. V], p. 18; Gutschmid A., von. Geschichte Irans und seiner Nachbarländer von Alexander dem Grossen bis zum Untergang der Arsaciden. Tübingen, 1888, S. 32; Longpérier A. de. Rois parthes Arsacides. Paris, 1853-1882, p. 29; Newell E.T. The Parthian coinage. — SPA, 1938, Vol. l, p. 476; Simonetta A. A proposito di monete arsacidi con berreto satrapale. — Numismatica, 1950, t. 19, p. 23; Le Rider G. Suse sous les Séleucides et les Parthes. — Les trouvailles monétaires et l’histoire de la ville. Paris, 1964 [MMAI. T. XXXVIII] p. 312, 320; Марков А.К. Неизданные арсакидские монеты. — ЗВОРАО, 1892, т. VI, с. 270 и др.; Зограф А.Н. Античные монеты. [МИА №16] М.-Л., 1951, с. 80-81; Кошеленко Г.А. Некоторые вопросы истории ранней Парфии. — ВДИ, 1968, №1, с. 58 и др.
[4] Wroth W. A catalogue..., p. LXVIII, LXIX.
[5] «Закутанный в плащ Аполлон» — Seltman С.Т. Greek coins. A history of metallic currency and coinage down to the fall of hellenistic kingdoms. London, 1933, p. 236; «возможно, какой-то бог парнов» — Colledge М.A.R. The Parthians. New York — Washington, 1967, p. 103.
[7] Wroth W. A catalogue..., p. 1-3, pl. I. Исчерпывающий обзор, посвящённый этой группе монет (с обширной библиографией), см.: Le Rider G. Suse..., p. 312-324, где предложена новая классификация, датировка и историческая интерпретация монет этой группы. Г.А. Кошеленко частично пересказал обзор Ле Риде (Кошеленко Г.А. Некоторые вопросы..., с 54-56), но его собственная позиция — излишне умозрительна, тогда как Ж. Ле Риде всегда опирается на конкретные нумизматические факты.
[8] Gardner P. A catalogue of the Greek coins in the British Museum. The Seleucid Kings of Syria. London, 1878, p. 14; Babelon E. Les rois de Syrie, d’Arménie et de Commagéne. Paris, 1890, p. LIX; Wroth W. A catalogue..., p. LXVII; Newell E.T. The Parthian coinage..., p. 476; Кошеленко Г.A. Некоторые вопросы..., с. 58.
[9] Кошеленко Г.А. Некоторые вопросы..., с 58.
[10] Когда парфянские монетарии действительно обращались к селевкидским прототипам, образец копировался без какой-либо переработки: так, сидящая Деметра на тетрадрахмах Артабана I скопирована с о.с. монет Деметрия I Сотера (162-150 гг. до н.э.), с селевкидских монет вообще — сидящий на омфале Аполлон на тетрадрахмах Фраата II (139/8-138/7 г. до н.э.). См.: Wroth W. A catalogue..., pl. V, 2; pl. IV, 1; Le Rider G. Suse..., p. 79-80, pl. X, A, B.
[11] В сентябре 1971 г. (доклад на конференции, посвящённой 2500-летию Иранского государства), высказывая предположение, что монеты с легендой ΑΡΣΑΚΟΥ ΑΥΤΟΚΡΑΤΟΡΟΣ (лучник вправо на троне-дифросе) являются наиболее ранними среди аршакидских, я располагал только одним экземпляром Гос. Эрмитажа (из бывш. колл. Н. Линевича). После публикации большого клада таких монет из северо-восточного Ирана (Abgarians М.Т., Seilwood D.G. A hoard of early parthian drachms. — NC, 1971, p. 103-119, pl. 20-23) можно с полной уверенностью считать именно эти монеты первыми аршакидскими эмиссиями, послужившими образцом для более поздней группы с сочетанием типов безбородый правитель в кулахе / лучник на омфале.
[12] Hill G.F. A catalogue of the Greek coins in the British Museum. Catalogue of the Greek coins of Lycaonia, Isauria and Cilicia. London, 1900, p. LXXVIII-LXXX, 167-168, pl. XXIX, 11-13.
[13] Вполне согласуется с изображённой сценой и новое толкование этого знака как символа царского фарна, предложенное А. Шахбази (Shahbazi A.Sh. An Achaemenid Symbol. I: A farewell to „Fravahr” and „Ahuramazda”. — Archaeologische Mitteilungen aus Iran. Neue Folge. 1974, Bd. 7, S. 135-144).
[15] Полемизируя с М. Дайе (Dayet M. Monnaies Arsacides à bonnet satrapale. — RN, 1949, p. 9-26), Г.A. Кошеленко пытался доказать, что головные уборы на раннеаршакидских монетах (на о.с. — лучник на омфале) являются просто «кочевнической шапкой, напоминающей башлык», и никак не связаны с царским или сатрапским достоинством: «сатрапские головные уборы — более сложные, изощрённые, если можно так сказать. Головные уборы на раннепарфянских монетах резко отличаются от них своей простотой» (Кошеленко Г.А. Некоторые вопросы..., с. 59-60). С таким утверждением невозможно согласиться: дело тут не в форме кулаха, а в том, что он на раннеаршакидских монетах (серии как с дифросом, так и омфалом) всегда (и на
(48/49)
л.с., и на о.с.) перетянут лентой-диадемой, символизировавшей царское или сатрапское достоинство на всём эллинистическом Востоке — от Малой Азии до Бактрии — начиная с ахеменидского времени.
[16] Wroth W. A catalogue... Pl. IX, 1 (Фраат III), pl. XIV, 10-12, XV, 1, 2 (Ород I), pl. XVIII, 15-17, XIX, 1-9, XX, 1-3 (Фраат IV) и др.
[17] Трон со спинкой сменяет омфал во всех изображениях парфянского лучника на монетах начиная с Митридата II (Wroth W. A catalogue..., Pl. VI, 8, 9).
[18] Arrian. Parthica. Fr. l в передаче Синкелла (CSHB, vol. XII-XIII, р. 539). Эти претензии на происхождение от Ахеменидов часто рассматривают как позднейшее наслоение (вторая половина I в. до н.э. — первая половина I в. н.э.) в парфянской политической идеологии, прежде обосновывавшей власть Аршакидов правом завоевателя (Neusner J. Parthian political ideolody. — Iranica Antiqua. Leiden, 1963, Vol. III, fasc. 1, p. 50-59), а также «через установление логической связи между царской властью и божественными силами» (Кошеленко Г.А. Царская власть и её обоснование в ранней Парфии. — В кн.: История иранского государства и культуры. К 2500-летию Иранского государства. М., 1971, с. 213, 216; ср. также: Раевский Д.С. К вопросу об обосновании царской власти..., с. 81). Учитывая вынужденно теоретический характер такого рода исследований, не имеющих надёжной опоры на достоверные факты, вряд ли предложенную Я. Нейзнером хронологию возникновения ахеменидской «генеалогии» Аршакидов следует рассматривать как окончательно установленную и доказанную.
|