Э.Б. Вадецкая
Атрибуты служителей культа
по древним погребениям Енисея.
По совокупности письменных источников (китайских хроник, тюркских генеалогических легенд, рунических древнетюркских надписей), а также петроглифов Енисея и Прибайкалья (с изображениями шаманов и бубнов) у древних тюрков и населения, проживающего в это время в Центральной Азии и Саяно-Алтае, была сложившаяся религия шаманизм, с профессиональными шаманами, зарабатывающими себе на жизнь культовой деятельностью (Потапов 1991: 117-130). Для территории Присаянья речь идёт о населении,
(46/47)
условно именуемом енисейскими кыргызами. Однако есть основания считать, что развитый шаманизм сложился к V-VI вв. и у населения ранее до эпохи чаа-тас, т.е. у поздних таштыкцев. Анализ их коллективных погребений V-VI вв. показывает, что совершалось множество действий, которые требовали профессионалов. В частности, после кремации покойника его пепел неоднократно перемещали из одного вместилища в другое, в центре наиболее крупных погребальных камер складывали алтари, возле которых совершали обряды; всех покойников вместе с камерами одновременно сжигали, совершали жертвоприношения, в том числе человеческие, многоразовые регламентированные поминки и т.д. Среди находок в могилах многие могут быть расшифрованы как атрибуты шаманских нагрудников: железная скоба, в отверстия которой продеты кольца с подвешенными бронзовыми колокольчиками, миниатюрные воспроизведения уточек, гусей, орлов, сосудиков и прочее. Деревянные фигурки оленей и баранов сходны с изображениями долгано-якутских духов, атрибутов шаманства. В них шаман вселял духов болезни и отправлял в нижний (загробный) мир (Васильев 1909). Наконец, на некоторых петроглифах Енисея, относящихся по художественному стилю к таштыкской эпохе, вырезаны фигурки шаманов, а на одной писанице у оз. Тус «шаманы» изображены с копьём и бубном в руках (Вадецкая 1986: 161).
Согласно китайским источникам, шаманизм в достаточно сложившейся форме ранее тюрков отмечен у населения Центральной Азии, в частности у жужаней и хуннов (Потапов 1991: 122). В отличие от Тувы и Горного Алтая хунны практически не оставили следа в истории Минусинского края, поэтому выводить таштыкский шаманизм из хуннского нет оснований. Но на Енисее в I-IV вв. одновременно проживало резко отличающееся между собой население (сибирское и «китайское» из Восточного Казахстана), что создало специфичность религии V-VI вв. и отразилось в таких достопримечательностях как использование для погребения масок, кукол, бюстов. То обстоятельство, что при столкновении с новыми религиями сложился шаманизм, свидетельствует именно о живучести и устойчивости местной религиозной практики. Между тем истоки шаманизма исследователями выделяются, главным образом, в эпоху ранней и средней бронзы, а не поздней, соответствующей скифскому и скифо-сарматскому времени на других территориях. На мой взгляд, это объясняется степенью исследованности других кладбищ и сохранности в них материала, а также разной сложностью его расшифровки.
Ранние кладбища, хотя и малочисленны, но раскопаны практически полностью. К тому же они одинаковы с археологическими памятниками Горного Алтая, поэтому на Енисее и Алтае существуют одинаковые источники для интерпретации верований и выделения служителей культов: ритуальные вазочки-курильницы, изображения на плитах людей в масках животных и птиц, детали ритуального костюма
(47/48)
окуневских идолов. Функциональная семантика курильниц раскрывается археологическим анализом (Вадецкая 1986а). Для расшифровки персонажей и изображённых деталей костюма приведены аналогии с костюмами сибирских шаманов. На основании того и другого выдвинуты версии о зарождении либо наличии шаманизма еще в эпоху ранней бронзы (Вадецкая 1980; Леонтьев 1978; Кубарев, 1988). В ранних кладбищах клали подлинные вещи, причём сделанные полностью или частично из кости и камня: маски с клювами журавля, антропоморфные и зооморфные фигурки, подвески, посохи и т.д.
Могильники средней и поздней бронзы (карасукская и тагарская культуры) многочисленны, но исследованы очень неполно. Карасукские нагрудники, содержащие множество медных скобочек, подвесок, бус, представляют собой уникальный палеоэтнографический источник, но они не реконструированы. Единичные находки антропоморфных берестяных фигурок в позднетагарских могилах (Вадецкая 1995: рис. 13) позволяют считать, что мелкие культовые изображения изготовлялись из дерева и берёсты и поэтому до нас не дошли. Тагарские сакральные бронзовые изделия стандартны (нагрудные диски, «пнн», оленные бляхи) и украшали одежды не только служителей культа, но и отдельные рядовые предметы типа колчанов и щитов. Все перечисленное затрудняет выделение могил «жрецов» или «шаманов». Лишь один предмет определённо, по своей функции, связывается с ритуальными действиями. Это берестяная или деревянная чаша, которая насаживалась на палку. Сохраняется её бронзовая обожжённая облицовка: горизонтальные и вертикальные обручи (часто наверху с фигурками козликов) и втулка. По металлическим частям предметы называются по-разному: от штандартов до алтарей, но ассоциируются с «факельницами», «подсвечниками». Индивидуальные и парные могилы с факельницами по совокупности с другими, находящимися в них вещами и особенностями похоронного ритуала принадлежат либо к элитарным захоронениям, либо расположены под одной насыпью с последними. Это свидетельствует, с одной стороны, что они принадлежат не рядовым служителям культа, а, с другой, о слиянии светской и духовной власти.
Генезис нагрудных атрибутов служителей культа окуневцев, карасукцев, ранних и поздних тагарцев выявляет связь между ними. Первыми украшениями являются «луница» [лунница] или диск, затем — диск и «пнн», позже — диск, «пнн» и изображение оленя либо лося.
Луницами [лунницами] называются каменные массивные лунообразные подвески на груди нескольких «шаманов» в окуневских могилах. Они схожи с металлическими нашивками на древних костюмах нганасан и кетов (Максименков 1980: табл. 23,3).
На идолах окуневцев изображены крупные диски, по одному-три на груди, некоторые с треугольными лучами. В могилах крупные диски впервые подвешивались на грудь единичным карасукским покойникам. Подобные атрибуты шаманского костюма известны у многих народов
(48/49)
(эвенков, нганасан, юкагиров, якутов, тувинцев, монголов и др.), но у нанайцев эти металлические диски, диаметров 4-30 см (толи) являлись атрибутами шаманов разных рангов (Смоляк 1991: 242), поэтому на основании последних высказано предположение о наличие шаманства у карасукцев (Липский 1963).
В позднекарасукских могилах на груди покойника, ниже диска расположен так называемый «предмет неизвестного назначения» («пнн»), являющийся копией китайской пряжки колесничего, но на Енисее сразу ставший культовым предметом, о чём свидетельствует полный набор нагрудника, зарытого на горе Лысой (Вадецкая 1986: 73, №4). В дальнейшем, в течении всего классического периода тагарской культуры (до рубежа н.э.) диски расположены на груди вместе с «пнн». За это время внешний вид культового предмета неоднократно изменялся и миниатюризировался. Его поздний вариант расшифровывают как панг-скобочку, укрепляющую лук посередине, в чём видят наличие шаманов и у тагарцев, т.к. у некоторых народов Сибири лук выполнял функцию бубна (Мартынов 1979: 144). Без изменения позднетагарские «пнн» дошли до нас в могилах XII вв. на Оби (могильники Киндусовский и Сагатинский I). Со второй стадии тагарской культуры (сарагашенский этап) к вышеописанным атрибутам (диску и «пнн») на грудь прикрепляют изображение оленя или лося.
Примечательно, что атрибуты нагрудников с окуневского времени и включая позднетагарское находят аналоги у народов Севера Сибири, преимущественно у самодийцев, что является ещё одним из многочисленных свидетельств (лингвистических, мифологических, топонимических, археологических) того, что Саяны были местом обитания древних южных самодийцев.
Литература. ^
Вадецкая Э.Б., 1986а. Сибирские курильницы // КСИА. Вып. 185.
Васильев В.Н., 1909. Изображения долгано-якутских духов, как атрибуты шаманства // Живая старина. В. II-III, год XVIII.
Максименков Г.А., 1980. Могильник Черновая VIII — эталонный памятник окуневской культуры // Памятники окуневской культуры. Л.
(49/50)
|