Г.П. Супруненко
Некоторые источники по древней истории кыргызов
Наиболее ранние сведения о древнекыргызских племенах, обитавших в верховьях Енисея, появляются в китайских источниках в период активизации внешней политики Ханьской империи в Центральной Азии. Стремлению Китая проникнуть на Запад препятствовали обитавшие тогда на территории современной Монголии сюнну, контролировавшие торговые пути Центральной Азии и распространившие своё политическое влияние на ряд государств Западного края и на многочисленные племена на севере.
Уже в «Ши цзи», составленных к началу I в. до н.э., есть сообщение о том, что сюнну подчинили себе владение кыргызов [17, 1034]. Это произошло примерно в 201 г. до н.э., когда шаньюй сюнну Маодунь в результате многочисленных походов расширил границы своего государства на востоке до Кореи, а на западе — до современного Синьцзяна [см. 5, 23]. В числе других покорённых племён, обитавших севернее сюнну, наряду с динлинами названы кыргызы (гэгунь). [1]
В «Цянь Хань шу», вставленной в I в. н.э., также упоминается о покорении кыргызов сюнну [8, 2338, 2339]. Бань Гу сообщает, что около 48 г. до н.э. шаньюй Чжичжи разбил племена кыргызов (гяньгунь, гянькунь), [2] обитавших в 7 тыс. ли к западу от его столицы и в
(236/237)
5 тыс. ли к северу от области Чэши (Восточный Тянь-Шань). Эта координаты совпадают с районом Верхнего Енисея [см. 1, 7; 3, 560-561].
Кыргызы упоминаются также в «Вэй-люе» («Вэйском обозрении»), составленном Юй Хуанем в эпоху Саньго (220-280). Это сочинение сохранилось в комментариях Пэй Сун-Чжи к «Саньго чжи», в которых речь идёт об окружающих Срединное государство племенах и владениях и путях сообщения с ними [13, 4531]. Как указывали многие исследователи, этот источник содержит противоречивые сведения о местонахождении владения кыргызов [23, 559-560, 1, 7-8].
Согласно «Вэй-люе», из Дуньхуана от заставы Юй-мыньгуань в Западный край в древности было две дороги, а в период династии Вэй (220-265) была проложена ещё одна. Все они начинались от Юймыньгуаня. Первая, южная дорога, шла на запад мимо племён жоцян через Цунлин к большим юечжи. Вторая, средняя дорога, шла на запад до Цюцы и Цунлина. Новая, северная дорога, шла на северо-запад до области Чэши, а в Гаочае соединялась со средней дорогой в Цюцы. Нас интересует часть северной дороги, проходившая на запад от владения кыргызов [23, 559-560, 1, 7-8]. Худэ [находится] к северу от Цунлин, к северо-западу от Усунь, к северо-востоку от Канцзюй...
Владение Гяньгунь расположено северо-западнее Канцзюй (!). Отборного войска 30 тыс. человек. Следуют за скотом (т.е. занимаются кочевым скотоводством. — Г.С.). [Там] много соболей, есть хорошие лошади.
Владение Динлин находится севернее Канцзюй...
Эти выше [названные] три государства, с Гяньгунь в центре, находятся от ставки шаньюя сюнну на р. Ань-сишуй на [расстоянии] 7 тыс. ли, на юг от них 5 тыс. ли — Чэши и шесть [других] владений, на юго-запад до границ Канцзюя — 3 тыс. ли (т.е. они расположены северо-восточнее Канцзюя. — Г.С.), на западе до ставки канцзюйского вана — 8 тыс. ли (т.е. они находятся восточнее ставки. — Г.С.). Некоторые считают, что эти динлины и являются теми динлинами, что [обитают] к северу от сюнну, а северные динлины, [находящиеся] западнее Усунь, по-видимому, другое поколение их. Кроме того, севернее сюнну расположены государства: Хуньюй, Цзюеше, Динлин, Гэгунь, Синьли. По-видимому,
(237/238)
динлины, [которые живут] к югу от Бэйхай, — это не те [динлины], которые находятся западнее Усунь» [13, 4531].
В этом сообщении можно выделить не отличающиеся достоверностью сведения самого Пэй Сун-чжи и повторяемые им данные Сыма Цяня и Бань Гу.
По Пэй Сун-чжи, к западу от Чэши обитали усуни, а далее, к северо-западу, находились владения Канцзюй. На китайской же карте времени Троецарствия [2, 315] границы Канцзюй на востоке обозначены примерно по Тарбагатаю, так что усуни оказываются южнее. Эта границы сложились еще в ханьское время. В «Примечаниях к „Хань шу"» Сюй Сун пишет: «Западная и северная сторона [земли усуней] примыкает к Канцзюй» [цит. по: 4, 74].
Далее к северо-востоку от Каяцзюй, согласно Пэй Сун-чжи, находилось Худэ (примерно район Алтая). Следовало бы ожидать, что племена кыргызов будут помещены дальше к востоку, но в результате ошибки или описки владения их он располагает к северо-западу от Канцзюй.
Последующий текст взят с некоторыми добавлениями из «Хань шу» и содержит достоверные сведения: Худэ, Гяньгунь и Динлин располагаются севернее Чэши и северо-восточнее Канцзюй. Именно к северо-востоку от самых крайних восточных границ Канцзюй (по Тарбагатаю) и к северу от Чэши находится район Верхнего Енисея. В заключение, автор цитирует Сыма Цяня, который владения кыргызов (гагунь) помещает рядом с динлинами к северу от сюнну. Пэй Сун-чжи не объясняет явную противоречивость приводимых им сведений.
Сообщения о кыргызах встречаются и в более поздних китайских источниках. Причем в династийных историях — «Чжоу шу», «Суй шу» и «Бэй ши», составленных в одно время при династии Тан (VII-X вв.), — данные о кыргызах во многом повторяются.
В «Вэй шу» и «Бэй ши» в числе племён гаочэ названы хугу [11, 9721; 9, 13868], которых иногда отождествляют с кыргызами. Однако речь шла, по-видимому, об уйгурских племенах. [3] А вот в «Бэй ши» и «Суй шу»
(238/239)
в составе телеских племён упоминаются и уйгуры, и кыргызы — уху и хэгу: [4] «Предки телэ — это потомки сюнну. Племен очень много. На востоке от Западного моря, по горам и долинам [живут] повсюду. Только на север от р. Ло имеются пугу, тунло, вэйхэ, баегу, фуло... На запад от Иу, на север от Яньци, по сторонам Байшаня имеются циби, боло, чжии, де, субо, нагэ, уху, хэгу, едеу, ниху и др.» [9, 13881; 15, 11718].
Название хэгу встречается и в ряде других источников. Так, на китайской карте Центральной и Средней Азии, составленной во времена династии Суй, обозначена группа племён и даны следующие комментарии: «К северу от Яньци у Белых гор находятся Циби, Канго, Боло, Чжии, Субо, Нагэ, Уху, Хэгу, Едеу, Ниху и др.» [2, 315].
Упоминаются хэгу и в «Вэй шу» [11, 10055]. Яо Вэй-юань отождествляет их с кыргызами и считает одним из подчиненных сяньби родов [22, 1-10].
В «Чжоу шу» и «Бэй ши» приводится легенда о происхождении кыргызов (цигу), [5] которые обитали между реками Абакан и Енисей [21, 10868; 9, 13879]. Наконец, в «Бэй ши» и «Суй шу» есть еще несколько сообщений о кыргызах в связи с их борьбой против тюрков [9, 13875; 15, 11711].
Итак, первые упоминания о кыргызах в китайских источниках немногочисленны и отрывочны. Это объясняется тем, что в период войн империи Хаиь против сюнну китайские войска не заходили далеко на север. После
(239/240)
победы над сюнну (140 г. до н.э.) экспансионистская политика Китая была направлена главным образом на северо-запад, в богатые страны Западного края, и на северо-восток. В соответствии с этими планами в Западный край отправлялись путешественники и торговцы, способствовавшие поступлению новых географических сведений. Данные же о народах, живущих на Алтае, Енисее и в Прибайкалье, были случайными и не отличались подробностью.
Наиболее обширная информация о енисейских кыргызах содержится в сочинениях танского времени. Среди них следует отметить весьма интересный, но малоизвестный источник, который включает многочисленные документы об отношениях Китая с соседними народами, в частности с кыргызами, уйгурами, тибетцами. Речь идет о книге «Ли Вэй-гун хуйчан ипинь цзи» [12]. Автор её, Ли Дэ-юй, был министром при танских императорах Вэнь-цзуне (период правления — 827-841) и У-цзуне (период правления Хуйчан — 841-846).
От императорского имени он составлял письма, грамоты, указы для передачи уйгурским и кыргызским ханам через приезжавших ко двору посланников. Это дало ему возможность собрать и обработать официальные документы о взаимоотношениях Танской империи с соседями. Эти материалы позволяют несколько дополнить историю кыргызов. Одновременно они могут служить иллюстрацией как традиционного китайского дипломатического канона, согласно которому все соседние народы .рассматривались как вассалы Китая, а торговые и посольские связи с ними расценивались как даннические, так и классической внешнеполитической практики китайских империй, стремившихся действовать по принципу «уничтожать варваров руками варваров».
В документах, вошедших в собрание Ли Дэ-юя, встречаются упоминания и о дипломатических сношениях Танской империи с кыргызами в VII-VIII вв. «В 6-й год правления под девизом Чжэнь-гуань (632), — читаем мы в одном из них, — Тай-цзун отправил посланника Ван И-хуна к хану Вашего государства (кыргызского.— Г.С.) с приказом об умиротворении. В 22-й год правления под девизом Чжэнь-гуань (648) хан, государь Вашего владения, лично приезжал ко двору. Тай-цзун пожаловал его чином генерала почётной гвардии левой
(240/241)
руки (цзотунь вэйцзянцзюнь) и должностью генерал-губернатора (дуду) [области] Цзянь-кунь. До последних годов правления под девизом Тянь-бао (742-755) доставление дани ко двору не прекращалось. Итак, предок хана уже тогда удостоился милости нашего государства. Я думаю, что в Вашем государстве оставшиеся [в живых] старик и, безусловно, передают по традиции [об этом]. Я преемствую великие замыслы и думаю продолжить старую дружбу» [12, т. I, цз. 6, 37].
С точки зрения китайской дипломатии, учреждение генерал губернаторства (дуду-фу) на кыргызской территории должно было создавать видимость зависимости кыргызов от Китая. На самом деле реальной власти в кыргызских владениях Танская империя не имела. Точно так же как и принятие титулов иностранными властителями не было связано с какими-либо обязательствами и никак не ограничивало их власть.
Сведения о дальнейших взаимоотношениях кыргызов с Китаем можно почерпнуть из других источников танской эпохи, в них встречаются упоминания о ряде поездок енисейских кыргызов в Китай после 648 г. Пригоняя лошадей, кыргызы в обмен получали, так же как и уйгуры, шёлковые ткани. В 653 г. кыргызы приезжали с подарками для выкупа своих соплеменников, каким-то образом попавших в Китай [19, 725-726]. Император Гао-цзун (650-684) в ответ на это посольство направил в страну кыргызов китайского посланника Фань Ця-на с.дарами [см. 19, 725-726]. В 675 г., согласно «Цзю Тан шу» — в 676 г. [18, 13947], кыргызы доставили лошадей [20, 11402].
В годы правления императора Чжун-цзуна (705-710) дважды приезжали кыргызские посланцы — в 707 г. и в 709 г. [20, 11404, 11443]. О посольстве кыргызов в Китай в 711 г. упоминается в письме императора Жуй-цзуна (710-712) к тюркскому кагану [20, 11445].
В «Синь Тан шу» сообщается, что в правление императора Сюань-цзуна (712-756) было четыре посольства от кыргызов [14, 16945]. В энциклопедии «Це фу юань гуй» упоминается о пяти посольствах: в 722 г. ко двору прибыл кыргызский тегин Исибо Шэючжэ Биши Сыгинь, в 723 г. — тегин Цзюйли Пиньхэчжун Сыгинь [20, 11448]. Им обоим были пожалованы военные чины. В 724, 747
(241/242)
и 748 гг. кыргызы пригоняли для обмена лошадей [20, 11407, 11412].
Таким образом, в VII-VIII вв. кыргызы вели с Китаем торговлю, обменивая лошадей на китайские товары. Дипломатические визиты с доставлением подарков обычно наносились в начале или в конце года во время традиционных торжеств. В таких случаях посланники получали награды.
В Китае же подобные торговые отношения и дружеские визиты расценивались как символ покорности иноземцев императору.
После разгрома кыргызов уйгурами в 758 г. их связи с Китаем прерываются почти на целое столетие.
Возобновление их относится к началу 40-х годов IX в. Основным источником для рассмотрения бурных событий этого времени и являются собранные Ли Дэ-юем документы.
В 840 г. (некоторые источники называют 839 г.) [10, 1743-1750; 16, цз. 246, 7946] большая армия кыргызов внезапно обрушилась на столицу уйгуров. Город был сожжён, уйгурский хан убит. Захваченную при этом его жену, китайскую принцессу Тай-хэ, [6] кыргызы в 841 г. отправили в Китай в сопровождении эскорта, возглавлявшегося Дулюй Шихэ [16, цз. 246, 7968]. [7] В пути это посольство было перебито уйгурами, которые во главе с Уцзе-тегином отступили на юг после разгрома уйгурской ханской ставки. После захвата принцессы войска Уцзе-тегина перешли Гоби и остановились лагерем перед китайской крепостью Тяньдэцзюнь. Тай-хэ отправила посланника с письмом к императору, в котором сообщила, что возглавлявший уйгуров после гибели её мужа новый хан Уцзе просит грамоты на титул. При дворе было решено оказать уйгурам помощь [12, т. I, цз. 2, 13, 16, цз. 246, 7957].
Вот как эти события описываются в одном из военных приказов китайцев: «Как стало известно, [уйгуры] были разбиты кыргызами, войско потерпело поражение, а народ взбунтовался. [Количество] скота намного уменьшилось, люди в государстве стали голодать, нища-
(242/243)
ли и переселялись в другие места. Далеко прошли через пески. Недавно, полагаясь на принцессу Тай-хэ, [уйгуры] отправили посланника ко двору, и тогда [мы] узнали, что появился новый хан, который расположился у Великой стены. [Уйгуры] жалуются на бедность и просят сохранить жизнь, не имеют [места], куда возвратиться. [Мы] постоянно думаем об опасном положении, [в котором они находятся], и глубоко сожалеем. Ныне хотим помочь им избавиться от нищеты, успокоить страдания народа» [12, т. I, цз. 2, 13].
Вся эта показная благотворительность имела целью превратить уйгуров в вассалов империи. Однако это отнюдь не входило в намерения Уцзе-хана. Переговоры о принятии подданства уйгурами затянулись. В этих условиях танские политики попытались использовать кыргызскую угрозу для давления на уйгур.
В ноябре 842 г. (10-й луне) в Тяньдэцзюнь прибыл кыргызский посланник Та-бу Хэцзу (Тапу Алп Сол) [8] с письмом от кыргызского хана. Он сообщил, что кыргызы, не имея известий о посольстве Дулюй Шихэ и принцессе Тай-хэ, отправили на поиски военный отряд. Китайский главнокомандующий Лю Мянь решил воспользоваться благоприятной ситуацией. В письме к уйгурскому министру Лю Мянь писал: «Ныне кыргызы враждуют с [уйгурским] ханом и просят [разыскать] принцессу [Тай-хэ]. [Они], наверное, планируют поднять большое войско и собрать всех иноземцев, чтобы двинуться с войсками на юг прямо к [нашим] северным границам.
Сейчас народ [Уцзе] хана голодает, численность [его] войска невелика. Если сильный враг появится неожиданно, то как сможете защищаться? Даже силами Великой Тан трудно помочь в беде... Если кыргызы будут преследовать [Вас], то как можно поручиться за намерения [племени] хэйчецзы? Не лучше ли, пока не поздно, подчиниться нашему Великому государству, тогда обеспечите себе безопасность... Если хотите видеть послание кыргызов, то нынче перепишем [его] и отправим [Вам]» [12, т. I, цз. 8, 63].
(243/244)
Но и этот дипломатический маневр не принёс желанного для Танской империи результата. Более того, не дождавшись конца переговоров, Уцзе-хан начал военные действия против китайцев. Сначала он имел некоторые успехи, но затем был разбит танскими войсками, бежал к хэйчецзы и был ими выдан китайцам.
Во время этой войны (842-843 гг.) и в первое время после её окончания дипломатические сношения между Китаем и кыргызским ханом были весьма оживлёнными. В марте 843 г. (2-й луне) [9]
в Китай прибыл кыргызский посланник Чжу-у Хэсу (Чугу Алп Сол) с письмом от кыргызского хана. [10] С ним было послано «Письмо к кыргызскому вану», а в апреле 843 г. (3-й луне) [см. 12, т. 4, цз. 1, 285, 18, 14085; 14, 16944; 16, цз. 247, 7973] с китайским посланником Чжао Фанем [11] был послан ответ на грамоту кыргызского хана, переданную Та-бу Хэцзу.
Затем, в июле (6-й луне) [12] 843 г., приезжал с письмом кыргызского хана Вэнь-у Хэ (Ургу Алп), а в апреле (3-й луне) 844 г. — Дидэ Исынаньчжу (Тутук Иыналчи) [16, цз. 247, 7999]. [13] С ними также были переданы китайские письма к кыргызскому хану.
(244/245)
Во всех этих посланиях танский император У-цзун настойчиво призывал кыргызского хана выступить против уйгуров и уничтожить мх. «[Мы] всё же боимся, — писал он, — что бежавшие [уйгуры] снова принесут зло, захотят напасть на Вашу границу, чтобы ещё раз отомстить. Вы тоже должны подготовиться... напасть на [уйгуров] и уничтожить, вырвать их с корнем...» [12, т. 4, цз. 1, 285].
Для привлечения кыргызов на свою сторону использовались все традиционные средства китайской дипломатии. Кыргызскому хану были пожалованы грамоты с присвоением почётных титулов, в одном из писем он именуется даже «ваном» [12, т. 4, цз. 1, 285]. Кыргызские старейшины и военачальники также получили почётные титулы. В письмах к кыргызам в качестве примера для подражания приводятся действия шаньюя сюнну Хуханье, принявшего в эпоху Хань вассальную зависимость от Китая. Кроме того, постоянно используется в политических интересах версия о якобы существующем «родстве» царствующего дома Тан и кыргызских ханов. «Родство» это устанавливается через полководца древности Ли Лина, который попал в плен к гуннам и, будучи назначен наместником во владения кыргызов, стал основателем династии их ханов.
Уже после победы над Уцзе в 844 г. китайский император провокационно склонял хана кыргызов к полному истреблению уйгурского народа. «Поскольку Вы, хан, — утверждал он, — питаете ненависть [к уйгурам], следует полностью уничтожить [этих] варваров. Если оставить тлеющий пепел, то непременно возникнут последующие бедствия» [12, т. I, цз. 6, 37-38]. «Уйгуры являются изменниками нашего государства и Вашими врагами, хан. Нужно вырвать их с корнем, тогда установится мир» [12, т. I, цз. 6, 38-40]. Эти кровожадные призывы сопровождались предложением плана совместных действий: «Кое-что сообщаем о прекрасном плане: прошу прислать пограничный конный отряд и в определённое время собраться в указанном месте. Известно, что племя хэйчецзы удалено от китайских границ на тысячу с лишним ли и находится посреди пустыни. Прежде китайские войска не пробовали добраться к ним. Также слышно, что уйгуры глубоко затаили мысль — бежать в Аньси.
К нынешней осени я отдам приказ четырём погра-
(245/246)
ничным областям: Ючжоу, Тайюань, Чжэньу, Тяньдэ по важным путям послать войска. Рассчитываю, что, когда Вы, хан, атакуете, уйгуры непременно разбегутся. Всех нужно перехватить в пути и истребить (курсив мой. — Г.С.) » [12, т. 1, цз. 6, 42].
Однако кыргызский хан, будучи заинтересованным в сокрушении уйгуров, едва ли преследовал цель истребления народа. И главное, всячески заигрывая с кыргызами, танский двор стремился превратить их, как и уйгуров, в своих послушных вассалов.
Но усилия китайской дипломатии не достигли цели — Танской империи не удалось подчинить кыргызов. Это вызвало сетования владыки Поднебесной: «Между тем от территории Вашего государства (кыргызского. — Г.С.) [мы] отделены совершенно. Поскольку [Вы] не присутствуете на церемониях в начале года, как же [мы] можем осуществлять управление? Очень жаль, так как Вы, хан, наше союзное государство, и [мы] хотим сохранить [Вашу] славу и осуществить Ваши давние планы» [12, т. I, цз. 6, -38]. Не менее показателен и текст Сыма Гуана: «Кыргызы просили приказа о назначении титула. Ли Дэ-юй представил доклад [о том, что] должно наладить с ними дружеские овязи. Приказано [кыргызам] самим с войском найти преступников, убивших посланника, и разгромить племя хэйчецзы.
Император, опасаясь, что, получив титул хана, они не будут подчиняться и, следуя прежним повадкам уйгуров, потребуют ежегодно подарков и торговли лошадьми, был в нерешительности. [Ли] Дэ-юй доложил: „Кыргызы уже сами назвали [своего правителя] ханом. Желая ныне воспользоваться их силой, боюсь, что не стоит скупиться на этот титул. Уйгуры имеют заслуги в подавлении Ань Лу-шаня и Ши [Сы-мина], поэтому [мы] ежегодно дарили [им] 20 тыс. кусков шёлка и вели с ними торговлю. Кыргызы никогда не имели заслуг перед Китаем, как же осмелятся просить подарков? Если [Вы] не надеетесь, что они будут служить нам, то нужно заключить с ними союз. [Они] непременно должны, подобно уйгурам, признать себя вассалами, тогда пожалуем [их] грамотой с назначением титула”» [16, цз. 247, 7974]. В энциклопедии «Це фу юань гуй» эта цитата приведена в несколько ином виде: «Ввиду того что кыргызы злейшие враги уйгуров, нам нужно теперь иметь дружеские
(246/247)
связи с Уцзе-ханом. Пусть [кыргызы] сами с войском ищут преступников, которые убили посланников. Пусть [они] одновременно выступят против хэйчецзы, которые совершили преступление, приняв [Уцзе] хана. Император был в нерешительности в связи с прежними делами уйгуров, когда они после усмирения Ань Лу-шаня по установленному порядку каждый год награждались 30 тыс. штук шёлка. Кроме того, кыргызы получили титул хана, но не думали служить как вассалы (курсив мой. — Г.С.).
Министры ещё говорили: „Ныне прежние деяния кыргызов и уйгуров нельзя [рассматривать] одинаково. [Они] не имеют больших заслуг. Как [они] посмеют требовать выгоды! Если согласятся вместе с уйгурами признать себя вассалами, то пожаловать грамотой на титул. Если нет, то прекратить отношения”» [20, цз. 980, 11517].
Итак, факты свидетельствуют о том, что Китай усиленно вовлекал кыргызов в орбиту своей полигики, но они оставались самостоятельными и поддерживали политические и торговые связи с танской империей, исходя из собственных интересов.
[1] Относительно реконструкции китайских транскрипций этнонима кыргыз см. [7, 110-120]. Транскрипция гэгунь (гэкунь) реконструируется в форме qir-qur.
[2] Транскрипция гяньгунь (гянькунь) восстанавливается в форме qir-qur (qun).
[3] Транскрипция хугу имеет древнее чтение γuo-kuәt. В основе, очевидно, была форма γoqur; в период Суй — Тан конечное «-t» иногда обозначало в иностранных словах звуки «-г» и «-z», а при транскрибировании иностранных слов с начальными гласными «а», «о», «и» китайцы часто пользовались иероглифами, имеющими начальный звук «h». Следовательно, транскрипция хугу (γuo-kuәt) могла основываться на форме «(γ)oqur» (Б. Чонгор дает тибетскую транскрипцию чтения этих иероглифов — «o-kor» [см. 23, 133, 136]), обозначающей уйгурские племена.
[4] Уху в древнекитайском произносится uo-γuo, тибетское чтение для «у»-uo = ho [см. 23, 133]. Транскрипция реконструируется как «hoγo» и обозначает уйгуров. Хэгу имеет древнее произношение γuәt-kuәt, восстанавливается как (γ)urqur и обозначает кыргызов.
[5] Транскрипция цигу (кигу), древнее чтение k'iet-kuәt, расшифровывается в форме «kїrqur». Иногда в одном контексте в разных династийных историях, возможно в результате описки, смешиваются этнонимы цигу (k'iet-kuәt) и цидань (кидань, k'iei-tân). Для «ци» Б. Карлгрен дает два чтения: «k'iet» и «k'lei» [см. 24, 199, № 2796].
[6] Имя до замужества — Дин-ань, была выдана за уйгурского Цзундэ-хана в 821 г.
[7] Дулюй Шихэ (древнее чтение VII в. tuo-liwo-sie-γâp) восстанавливается как Тулуш Алп [см. 6, 80].
[8] Об этом посольстве сообщается в «Письме к кыргызскому хану» [12, т. I, цз. 6, 37-38], которое было отправлено к кыргызам с китайским посланником Чжао Фанем [см. 16, цз. 7968, 79751, и в «Письме к уйгурскому министру от имени [главнокомандующего] Лю Мяня» [12, т. I, цз. 8, 63].
[9] Иная дата — 844 г. — приводится в «Предисловии к описанию картины приношения даров кыргызами» [12, т. I, цз. 2, 11-12].
[10] Послание это сильно отстало от событий. Китай уже вёл войну с Уцзе-тегином, а в нем все еще шла речь о пропавшей принцессе.
[11] О его посольстве имеется несколько свидетельств. В конце упоминавшегося выше «Письма к кыргызскому хану» говорится: «Поскольку Чжу-у Хэсу возвращается, то прежде всего отдаем приказания и другие церемониальные распоряжения. Вслед за тем специально отправим посланника возвестить умиротворение» [12, т. 4, цз. 1, 285]. В «Синь Тан шу» сказано: «Император повелел... Чжао Фаню с бунчуком возвестить умиротворение в их (т.е. кыргызов. — Г.С.) государстве» [14, 16945]. В «Тан хуйяо» это событие в отличие от Сына Гуана и «Синь Тан шу» отнесено к 844 г. [10, 1786].
[12] В ответе на приведенное им послание упоминается о жарком лете, что соответствует указанному времени его прихода.
[13] В «Цзю Тан шу» его приезд приурочен к 8-й луне [18, 1408б]. Однако известно, что посольство Дидэ Исынаньчжу отправилось в Китай после возвращения на родину Вэнь-у Хэ. По датировке же «Цзю Тан шу» интервал между этими двумя посольствами составил всего два месяца. За это время вряд ли можно было совершить путь из Китая на Енисей и обратно. Кроме того, в конце письма У-цзуна, посланного в ответ на послание кыргызского хана, доставленное Дидэ Исынань-чжу, сказано: «Весна теплая, надеюсь, Вы [хан], отдыхаете спокойно», а 8-я луна —это осеннее время.
Литература. ^
8. Бань Гу, Цянь Хань шу (История ранней [династии] Хань), — сер. «Эршисы ши» («Двадцать четыре [династийные] истории»), т. 2, Шанхай, 1958.
9. Бэй ши (История северных [династий]), — сер. «Эршисы ши», т. 11, Шанхай, 1958.
10. Ван Пу, Тан хуйяо (Собрание важнейших сведений о [династии] Тан), т. 3, Пекин, 1955.
(247/248)
11. Вэй шу (История [династии] Вэй), — сер. «Эршисы ши», т. 8, Шанхай, 1958.
12. [Ли Дэ-юй], Ли Вэй-гун хуйчан ипинь цзи (Собрание сочинений Ли Вэй-гуна периода правления Хучан), т. 1-4, Шанхай, 1936.
13. Саньго чжи (История трех царств), — сер. «Эршисы ши», т. 4, Шанхай, 1958.
14. Синь Тан шу (Новая история [династии] Тан), — сер. «Эршисы ши», т. 13, Шанхай, 1958.
15. Суй шу (История [династии] Суй), — сер. «Эршисы ши», т. 9, Шанхай, 1958.
16. Сыма Гуан, Цзы чжи тунцзянь (Всепроникающее зерцало, помогающее управлению), т. 9, Пекин, 1956.
17. Сыма Цянь, Ши цзи (Исторические записки), — сер. «Эршисы ши», т. 1, Шанхай, 1958.
18. Цзю Тан шу (Старая история [династии] Тан), — сер. «Эршисы ши», т. 12, Шанхай, 1958.
19. Цэнь Чжун-мянь, Ту-цзюэ цзи ши (Сводная история тюрков), т. 2, Пекин, 1958.
20. Це фу юань гуй (Большая черепаха дворцовой библиотеки), т. 12, Пекин, 1960.
21. Чжоу шу (История [династии] Чжоу), — сер. «Эршисы ши», т. 9, Шанхай, 1958.
22. Яо Вэй-юань, Бэй чао ху син као (Разыскания о хуских фамилиях эпохи северных [династий]), Пекин, 1962.
23. Сhavannes E., Les pays d'occident d'apres le Wei Lio, — «T'oung Pao», сер. II, т. VI, 1905.
24. Csongor В., Some Chinese Texts in Tibetian Script from Tun-Huang, — «Acta Orientalia», т. X, №2, 1960.
25. Каrlgren В., Grammata Serica, Stockholm, 1940.
|