И.Ш. Шифман
Библейское и античное восприятие мирового порядка
(к проблеме типологии культур).
Что мир в целом представляет собой некоторую упорядоченную систему, все составные элементы которой взаимосвязаны и взаимообусловлены, — это воззрение свойственно всем древним обществам, и ни библейское, ни греческое общества не были в этом отношении исключением. Однако в вопросе о том, как возникает Вселенная и как складывается данный миропорядок, библейское и греческое мировоззрения придерживаются различных взглядов.
Библейская концепция — это концепция, сложившаяся издревле в сиро-палестинском регионе; согласно этому учению, мир сотворён верховным божеством Илу (Эл). Этот взгляд неоднократно фиксируется как угаритскими (контексты указаны в WUS, с. 51, №534), так и финикийскими текстами (ΚΑΙ 129), а также текстами финикийско-хеттского происхождения (ΚΑΙ 26). В Библии в результате слияния образов Эла (Элохим) и Йахве создателем мироздания стал Йахве — бог-воитель и громовержец, главное, а затем и единственное божество иудейско-израильского пантеона. В библейском рассказе (Быт., I, 1-3, 24) бог созидает отдельные элементы мироздания своим словом и непосредственно своим деланием; некоторые элементы по его приказанию порождает земля; наконец, он создаёт человека, как горшечник, вылепливая его из праха земного (но употребление глагола yasar — «вылепливать» — позволяет отнести это представление ко всему мирозданию в целом).
В греческой мифологии, как она представлена, например, в изложении Гесиода (Hesiod, Theogon., 116-120), мир не сотворён; его первичные сущности зарождаются как бы сами собой (здесь и далее поэмы Гесиода цитируются в переводе В.В. Вересаева):
«Прежде всего во вселенной Хаос зародился (Xάοξ γενετ’), а следом
Широкогрудая Гея, бессмертных приют безопасный
Всех, кто владеет вершиной покрытого снегом Олимпа,
Сумрачный Тартар, в земных залегающий недрах глубоких,
И между вечными всеми богами прекраснейший Эрос».
Далее идёт серия порождений космических сущностей. Власть Зевса над миром основывается на том, что он победил Кроноса и освободил братьев и сестёр; они дали ему власть, гром и молнию.
(41/42)
Однако эта теория отнюдь не была единственной. От неё существенно отличались другие космогонические учения. По одной версии (Diels. Fragm. I. B. 12), первоначалом была ночь; по другой, представленной в «Аргонавтике» Аполлония Родосского, земля, небо и море первоначально были едины, но их разделила ненависть; по третьей (Diels, Fragm. Ι, Β, 13) — началом всего была вода, из которой родился ил; ещё по одной (там же) — вода и земля; согласно одному из учений (Diels, Fragm. Ι. Β, 12). Время порождает из себя Хаос и Эфир, от которых происходит некое космическое яйцо. Когда оно лопнуло, появился новорождённый бог Фанес. По Афинагору, после воды и ила возникает громадный змей Геракл или Хронос (Время), порождающий мировое яйцо. Расколовшись, оно образовало небо и землю. Продолжать это перечисление нет необходимости. Столь же многообразны и версии о происхождении человека. По одному преданию (Apollod., Biblioth. I, 7, 1), люди были вылеплены Прометеем из земли, которую он смешал с водою. Другая версия (Ovid., Metamorph., I, 156-160): людей взрастила земля из крови Титанов; после потопа люди возникли из камней. Из «Paбoт и дней» Гесиода видно, что первоначально боги создали золотой род (γενοξ) людей (Орр., 109-110), затем — серебряный (Орр., 126-127), затем Зевс создал медный (Орр., 143-144), затем «мужей-героев божественный род» (Орр., 156-160), а «теперь» существует железный род (Орр., 176). Укажем ещё, что по представлениям, которыми воспользовался Платон (Plato, Protag 11), боги сотворили людей в глубине земных недр из смеси земли и огня.
Оставляя в стороне различия между данными воззрениями по существу, отметим только, что многообразие высказывавшихся в греческой литературе точек зрения свидетельствует об отсутствии по данному поводу единого канонизированного воззрения, чем греческая космогония и антропогония существенно отличаются от библейской. Присущие последней внутренние противоречия находятся в пределах одного повествования, и как таковые они носителями предания не ощущались. Библейское воззрение на мир и его происхождение фиксируется и в конце концов канонизируется как объект веры, как единственно возможное и не допускающее каких-либо альтернатив, что закрывает всякую возможность исследования в какой бы то ни было форме. Для греческого, античного подхода характерна (в рамках одной мировоззренческой системы) множественность решений, так что от самого человека, от его внутреннего убеждения зависит, какой взгляд принять и какой — отвергнуть. В результате создаётся потребность и реальная возможность исследовать данную проблему в целях достижения истины.
(42/43)
Значительно более близкими друг другу являются библейские и раннегреческие представления о правде, т.е. о соответствии данного явления и данного порядка вещей мировой гармонии. [1]
В Библии правда исходит от божества и представляет собою его волю. Так, в Ис.,45, 23:
«Собою Я клянусь:
выходит из уст Моих правда (sedaqa),
слово, — и от него не будет отказа, и
что предо Мною преклонится всякое колено,
будет клясться всякий язык».
В то же время в Пс., 84, 9-14 милосердие (häsäd), благополучие (salom), истина (‘ämät) и правда (sädäq) выступают в облике мифологических персонажей, олицетворяющих вселенский миропорядок, всеобщую гармонию и порождаемых космическими первоэлементами:
«Милосердие и истина встретятся,
правда и благополучие расцелуются;
истина из Земли вырастет,
и правда с Небес снизойдёт,
и Йахве даст благость,
и земля наша даст урожай свой.
Правда пред лицом Его будет идти,
и Он поставит на путь (ledäräk) ноги Свои».
В человеческом обществе правда является основой и сущностью государственной власти и выполняемых ею судейских функций (ср. II Сам., 8, 15; Ис., 32, I; Лев., 19, 15). Каково содержание понятия «праведность» и соответственно «правда» видно из Пс. 14, 1-5:
«Йахве, кто будет жить в шатре Твоём,
кто поселится на святой Горе Твоей?
Поступающий непорочно,
и творящий правду,
и говорящий истину в сердце своём:
он не держит клеветы на языке своём,
не делает другу своему зла
и не поносит соседа своего;
презрен в глазах его гнусный,
а боящихся Йахве он почитает;
(43/44)
он клянётся во вред себе и не изменяет,
серебро своё не даёт в рост
и взятку против невинного не берёт.
Поступающий так не пошатнётся вовек».
Поскольку в системе мирового порядка все явления взаимосвязаны и взаимообусловлены, всякий поступок имеет необходимое соответствующее следствие; нарушение мирового порядка (прегрешение, неправда) влечёт за собой всякого рода бедствия. Отсюда развивается представление о воздаянии, характерное для библейского мировоззрения. [2] Проповедь пророков переполнена обличениями социального зла и неустройства, т.е. отступлений от правды, и предсказаниями его последствий, т.е. ожидаемых несчастий и кары. Приведём только один пример (Мих., 2, 1-3): «Увы, замышляющие грех и придумывающие зло на ложах своих! При свете утра они делают это, ибо есть сила в руках их! И они пожелают полей и отбирают, и грабят человека и дом его, мужа и наследие его. Поэтому так говорит Йахве: вот, Я замышляю на род этот зло, которое не сбросите с шеи вашей, и не будете ходить прямо, ибо время злое это». Библейское пророчество объясняло господство в мире социального зла и неустройства тем, что общество, по представлениям пророков, изменило Йахве (речь идёт о политеистической исконной иудейско-израильской религии) и нарушило обязательства, которые оно взяло, заключив договор с богом. Мессианистские идеи пророков — это утопия, создатели которой мечтали о восстановлении идеальным царём нарушенного космического порядка.
Обратимся теперь к греческому материалу. Согласно Hesiod., Theogon., 901-902 и Apollod., Biblioth, I, 3, I, Правда (Δίκη), Мир (Ειρήνη) и Благозаконие (Εύνομία) суть Оры, богини времён года, тождественные в Аттике Ауксо (богиня произрастания), Карпо (богиня плодов) и Талло (богиня цветения), дочери Зевса и Фемиды, охраняющие поля, принадлежащие людям. Из Jl, 5, 749-750 видно, что их попечению были вверены врата Небес и Олимпа. В своей совокупности Правда, Мир и Благозаконие воплощают в себе космический порядок, составным элементом которого являются образ жизни и взаимоотношения людей в данном обществе. По традиции, использованной Платоном (Plato, Protag., 11-12), Стыд (Αίδώξ) и Правду (Δίκη) принёс людям Гермес по воле Зевса, чтобы они установили между людьми порядок и согласие. Согласно Софоклу (Sophocl., Ant., 454-456), Правда живёт с богами подземного мира и предписывает людям свои законы. Как говорит Hesiod., Opp., 256-264, дева Правда
(44/45)
(Δίκη), порождённая Зевсом, рассказывает своему родителю о людской неправде, и Зевс карает целые народы за нечестие царей. Зевс даровал людям Правду (Δίκη), и этим они отличаются от животных, у которых правды нет (οϋ δίκη έστιν έν αύτοτξ) и которые поэтому пожирают друг друга. Зевс карает тех, кто творит неправду (лжесвидетельствует, лживо клянётся) и награждает счастьем тех, кто провозглашает правду (Hesiod., Opp. 274 285). Обличение людей железного века у Гесиода (Hesiod., Opp., 174-201) поразительно напоминает обличение пророческой проповеди, хотя, разумеется, ни о каком взаимном влиянии здесь речи быть не может: [3]
«Дети — с отцами, с детьми — их отцы сговориться не смогут,
Чуждыми станут товарищ товарищу, гостю хозяин.
Больше не будет меж братьев любви, как бывало когда-то.
Старых родителей скоро совсем почитать перестанут;
Будут их яро и зло поносить нечестивые дети
Тяжкою бранью, не зная возмездья богов; не захочет
Больше никто доставлять пропитанья родителям старым.
Правду заменит кулак. Города подпадут разграбленью,
И не возбудит ни в ком уваженья ни клятвохранитель,
Ни справедливый, ни добрый. Скорей наглецу и злодею
Станет почёт воздаваться. Где сила, там будет и право (!δικη δ'εν χερσι),
Стыд пропадёт».
Выход из сложившейся ситуации библейские пророки видели в возвращении к правде и следовании божьим заветам. Но то же самое проповедует и Гесиод (Hesiod., Opp., 213-240): «Слушайся голоса Правды (οΰ δ΄άωουε Δίκη), о Перс, и гордости бойся (υβριν όφελλε)», ибо правда в конце концов обязательно победит греховное высокомерие (Δικηδ΄ ύπερ υβριοξ ισχύει εξτέλοξ έξελϑούτα), Зевс карает неправых. Следование правде приводит к процветанию полиса и его народа; там, где правда, — там мир и благополучие, нет ни несчастья, ни голода:
«Пищу обильную почва приносит им; горные дубы
Жолуди с веток дают и пчелиные соты из дупел.
Еле их овцы бредут, отягчённые шерстью густою,
Жёны детей им рожают, наружностью схожих с отцами.
Всякие блага у них в изобильи. И в море пускаться
Нужды им нет: получают плоды они с нив хлебодарных». [4]
Однако с развитием греческой общественной мысли и естественно-научных представлений сакральное обоснование этических
(45/46)
принципов уступает место отприродному и в конечном счете социальному. [5] Так, уже Протагор (Plato, Theaet., 167B-168B) говорил, что «то, что каждому государству представляется справедливым и хорошим, то и есть справедливое и хорошее, пока государство считает это справедливым и хорошим». Демокрит исходил из того, что для человека справедливо то, что соответствует его природе, и несправедливо то, что противоречит его природе (Epiphan., Adv. haer., 3, 2, 9). Одновременно Демокрит учил, что справедливость (правда) — это делание того, что должно, а несправедливость — неделание того, что должно (Stob., 4, 2, 1); последствие правды — уверенность и невозмутимость, тогда как неправда ведёт к страху перед несчастьем (Stob., 3, 7, 31). Жизнь по правде предполагает помощь тому, над кем учинена несправедливость (Stob., 4, 5, 13). Говоря о личной ответственности человека перед самим собой за свои поступки (Stob., 4, 5, 46), Демокрит подчёркивает, что обязанности по отношению к полису следует считать важнейшими по сравнению со всеми остальными, ибо хорошо управляемый полис является наивысшей ценностью: если он благополучен, то и всё благополучно, а если он гибнет, то и всё гибнет (Stob., 4, 1, 13). Сократ отождествлял правду-справедливость с законностью (Xenoph., Memorab., 4, 4, 12) и считал, что нужно либо переубедить власти, либо подчиниться им, и в этом заключается высшая справедливость. Как полагал Платон (Plato, De re publ., 2, 367E-369B) справедливость (правда) и несправедливость возникают вместе с государством, т.е. они суть категории общественные. Справедливость — одна из добродетелей, которые должны быть присущи государству. Справедливость, по Платону, заключается (в частности, в проектировавшемся им идеальном государстве) в том, что каждый соответствует своему предназначению (Plato, De re publ., 4, 433A). Для Аристотеля, как ясно из его трактатов по этике и из «Политики», справедливость (правда) — это часть добродетели; поскольку она реализуется во взаимоотношениях с другими, поскольку она относится к политической сфере и становится явлением социального плана. Полис (государство), по Аристотелю, — это высшая форма объединения людей, существующая для достижения наибольшего блага. Поэтому совершенна не добродетель вообще, а добродетель, применяемая и осуществляемая в политической жизни; справедливо то, что отвечает интересам государства и согласуется с законами. В конечном счёте, если библейская общественная мысль видит выход из общественного кризиса в нравственном совершенствовании личности (следование воле божества), то греческая — в поисках оптимальной организации государства.
(46/47)
Рассматривая приведённый выше материал, нетрудно придти к заключению, что различия между греческим (античным) и библейским мировоззрениями заключаются в следующем. Библейское мировоззрение религиозно и догматично. Оно построено на вере, не допускает каких-либо сомнений или альтернативных решений, не даёт выхода в сферу исследования. Греческое (античное) мировоззрение постепенно отходит от религиозных концепций (что, разумеется, не означало для широкой массы отхода от религии; речь идёт о той среде, где разрабатывались мировоззренческие проблемы); для него характерно допущение альтернативных ответов на встающие вопросы, выход в сферу исследования и поиск рациональных решений, естественных объяснений природных и социальных явлений.
[1] Ср., в частности: Schmid H.Η. Gerechtigkeit als Weltordnung. — „Beitrage zur historischen Theologie“. Bd. 40. Tubingen, 1968, S. 144-186.
[2] Cp. Koch K. Sdq im Alten Testament. Heidelberg, 1953, S. 85-121.
[3] Ср. Ярхо В.Н. Наставления Гесиода и ближневосточная мудрость: заимствование или типологическое сходство? — Acta Antiqua, 25, 1977, с. 325-331. В исследовательской литературе, однако, широко распространено представление, согласно которому мифология Гесиода так или иначе восходит к ближневосточной (малоазиатской) традиции. См. уже: Güterbock Η.G. The Hittite Version of the Hurrian Myths: Oriental Forerunners of Hesiod. — AJA, 1948, p. 123-134; Walcot P. Hesiod and the Didactic Literature of the Near East. — REG, vol. 75, 1962, p. 13-26.
[4] По мнению В.Н. Ярхо, превращение δίκη из отвлечённого понятия в антропоморфную богиню происходит в сфере гражданского права, причём имеет место развитие от δίκη «обычай» к δίκη «справедливость» (Ярхо В.Н. Религиозно-нравственная проблематика в поэмах Гесиода. — ВДИ, 1965, №3, с. 3-21). Однако одно не исключает другого, поскольку справедливым может быть только то, что соответствует обычаю, а обычай является проявлением мирового порядка. О разработке темы правды у Гесиода см.: Nicolai W. Hesiods Erga. Heidelberg, 1964, p. 53 -57.
|