Я.А. Шер
Погребение с конём в Чуйской долине.
На юго-восточной окраине с. Красный Фронт (Чуйский район Киргизской ССР) в обнажении берега оврага на глубине 2,6 м от поверхности были обнаружены лежавшие в порядке кости лошади с окислившимся железным предметом. Над ними прослеживался тонкий слой угля от перегоревшего хвороста. Толщина слоя — 1-2 см, протяжённость — 2,46 м; он имеет вид дуги, обращённой выпуклой стороной вниз.
При первом же паводке эти остатки были бы совершенно уничтожены потоком воды, и, чтобы спасти обнаруженное захоронение, автором были произведены его раскопки. Раскоп был заложен у поверхности, у края обнажения. Грунт в раскопе по всей площади 3×2 м — равномерный по плотности и цвету. На глубине 2,1-2,4 м прослежен тонкий слой обгоревшего хвороста, под которым оказался костяк лошади (рис. 1). Лошадь
Рис. 1. Костяк лошади.
лежала на правом боку, головой на север, ноги подогнуты к туловищу, голова повёрнута назад, на левый бок. На средней части хребта были обнаружены истлевшие фрагменты деревянного седла. С обеих сторон костяка найдено по одному железному стремени с плоской подножкой и расплющенной верхней частью, в которой пробито прямоугольное отверстие для ремня. У седла и на рёбрах было найдено 15 фигурных бронзовых бляшек разной формы (рис. 2, 1-15). Бляшки эти при помощи специальных штифтиков, которые сохранились на них, крепились к ремням уздечки и седла и служили украшениями. В зубах лошади были обнаружены обломки железных кольчатых удил и псалиев (рис. 2, 20). У седла лежали кусочки берёсты и очень сильно окислившийся железным предмет с деревянным стержнем, напоминающий трёхпёрый наконечник стрелы. Кусочки берёсты, вероятно, остались от размытого водой колчана. Здесь же лежали две костяные накладки от средней части лука (рис. 2, 17, 18), фрагменты обгоревшей шёлковой и шерстяной ткани. Это позволяет предположить, что в разрушенной потоком воды восточной части могильной ямы находился костяк хозяина лошади.
На поверхности, над исследованным погребением, никаких следов насыпи не обнаружено, но, по утверждению местных жителей, ещё несколько лет назад на прилегающем поле были заметны полураспаханные холмики. Очевидно, исследованная нами могила имела некогда насыпь и входила в состав распаханной за последние годы курганной группы.
(280/281)
Рис. 2. Вещи из погребения.
1-15 — бронзовые бляшки конского убора; 16, 19 —железные стремена; 17, 18 — костяные накладки от лука; 20 — обломок железных удил.
Погребений с конём в Чуйской долине и вообще в Семиречье известно пока еще очень мало. [1] Несколько чаще такие погребения попадаются в районах Центрального Тянь-Шаня и на Памире и относятся к VII-X вв. [2]
Обряд погребения с лошадью был широко распространён у кочевых скотоводческих племён. С ним мы встречаемся у кочевников-тюрок, начиная с VI в., а до конца XIX в. он бытовал у телесов Восточного Алтая. [3] Редкость подобных находок в Чуйской долине может быть объяснена тем, что все раскопки велись в надпойменной части её, издавна населённой осёдло-земледельческими племенами.
(281/282)
Наиболее близкие аналогии мы находим в материалах из раскопок С.В. Киселёва, [4] В.П. Левашовой, [5] Л.А. Евтюховой [6] в Хакассии и других районах Южной Сибири. Так, например, аналогичные нашим костяные обкладки лука найдены в погребении кургана №1 группы IV из Курайской степи. [7] В курганах этой же группы найдены золотые и серебряные ременные бляшки, [8] внешний вид которых перекликается по форме с бляшками из нашего погребения (рис. 2, 1, 2, 4-8). Надо сказать, что некоторые из них (рис. 2, 4-8) имеют вид стилизованных бараньих рогов. Узор этот и поныне является одним из главных мотивов киргизского национального орнамента. [9] Стремена, подобные нашим, встречаются в Курайских, [10] Кудыргинских [11] и Капчальских [12] курганах. Аналогии с верхне-енисейскими и алтайскими находками позволяют датировать наше погребение VI-VIII вв. и являются лишним доказательством этнического и культурного родства кочевников Чуйской долины с древним населением Алтая и Верхнего Енисея.
[1] Труды Семиреченской экспедиции. «Чуйская долина», МИА, №14, 1950, стр. 81.
[2] А.Н. Бернштам. Историко-археологические очерки Центрального Тянь-Шаня и Памиро-Алая. МИА, №26, 1952, стр. 81-83; А. Кибиров. Работы Тяньшаньского археологического отряда. КСИЭ, вып. XXVI, 1957.
[6] Л.А. Евтюхова, С.В. Киселёв. Отчёт о работах Саяно-Алтайской экспедиции в 1935 г. Тр. ГИМ, вып. XVI, 1941.
[7] Там же, стр. 108, рис. 50.
[9] История Киргизии, т. I, Фрунзе, 1956, стр. 246.
[11] С.И. Руденко, А.Н. Глухов. Могильник Кудыргэ на Алтае. МЭ, т. III, вып. 2, Л., 1927, рис. 16, 2.
[12] В.П. Левашова. Ук. соч., рис. 1, 42, рис. 5, 15, 53, 54.
|