главная страница / библиотека / обновления библиотеки

Древности Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии. / КСИА. Вып. 114. М.: 1968. А.М. Щербак

Древнеуйгурская надпись на серебряной чарке из могильника над Поляной.

// Древности Сибири, Дальнего Востока и Средней Азии. / КСИА. Вып. 114. М.: 1968. С. 31-33.

 

Известно большое количество серебряных сосудов с греческими, арамейскими, среднеперсидскими, согдийскими, хорезмийскими и древнетюркскими руническими надписями [1]. Серебряный сосуд с древнеуйгурскими письменами, насколько нам известно, найден впервые.

 

Надпись на сосуде нанесена по окружности поддона и состоит из 32 знаков (рис. 8, 1-4). Можно предположить, что начало надписи находится на границе с тем местом, где два знака имеют вертикальную ориентацию: двухъярусное расположение знаков обусловлено, по-видимому, недостатком места для последнего слова.

 

С палеографической точки зрения рассматриваемая надпись относится к раннему типу уйгурской письменности, хотя по характеру начертаний отдельных букв она заметно отличается от уланкомской надписи [2].

 

Надпись состоит из семи слов (рис. 9), которые в так называемой радловской транскрипции можно передать следующим образом: jaлїн jaмуђ тутуп мäн толїт (?) бултум kyryђ.

 

Первое слово — отглагольное имя, образованное от основы jал, ‘вспыхивать, воспламеняться, сверкать’ (см. МК, III 63), ср. также: jалдра ‘сверкать’ (МК, III 437), jалдруk ‘блестящий, сверкающий’ (МК III 432), jалчїk ‘луна’ (QBN, 2210) jалїн ‘пламя’ (МК, III 23), jалдїз ‘позолоченный’ (РСЛ, III 183, «тур.»). Jaлïн в значении «пламенный, сверкающий» не зафиксировано ни в одном из древних текстов. Тем не менее такое значение вполне допустимо, и мы переводим jaлїн именно так, учитывая наличие после него другого имени. Какое-либо иное чтение первого слова, например с гласным в начале, является маловероятным из-за отсутствия «алифа».

 

Jaмуђ — древняя форма винительного падежа от среднеперсидского или согдийского yām (y’m), yāmak (y’mak) ‘чаша, сосуд’, ср. персидское jām. Это слово встречается на серебряных чашах из городищ Мунчак-тепе (Фергана) [3] и Чилек I (Самаркандская область) [4].

 

Тутуп — деепричастие от глагола тут ‘держать’.

(31/32)

 

Рис. 8. Чарка с древнеуйгурской надписью, часть поддона
1, 2 — начало надписи; 3-4 — конец надписи

(32/33)

Слово мäн ‘я’ мы читаем без достаточной уверенности, так же как и следующее за ним слово толїт. Особого внимания заслуживает последнее из них. Толїт выписано довольно чётко, поэтому возможность какой-либо другой интерпретации его написания до предела ограничена. Остается предположить, что в данном случае выступает отглагольное имя на т, образованное от основы тол — ‘наполняться’. Другие случаи употребления рассматриваемого слова нам неизвестны.

 

Бул- ‘находить, обретать’; kyт ‘счастье’. Такого рода сочетания нередко встречаются в письменных памятниках (см. QBN, 1292, 18512, 1976, 1989,

 

 

Рис. 9. Графическое воспроизведение древнеуйгурской надписи на поддоне чарки

 

2543, 2546, 30010, 31113). Слово kyт оформлено древним аффиксом винительного падежа — -yђ.

 

Учитывая приведённые выше значения отдельных слов, можно предложить следующий перевод надписи: «Держа сверкающую чашу, я сполна (или: я, Толыт) обрёл счастье».

 

Примечательно, что расположение слов в конце фразы является несколько необычным: дополнение выступает после сказуемого. Поскольку различные инверсии наблюдаются преимущественно в поэтических текстах, можно допустить возможность использования в надписи стиха. Однако первые попытки выявить какую-либо конкретную поэтическую форму не увенчались успехом.

 

Надпись на серебряной чаше датируется весьма приближённо. Нижний предел — VIII в., так как нет данных, свидетельствующих о возможности использования тюрками уйгурского письма в более ранний период. Верхний предел — XI в. На эту дату позволяет указать наличие в надписи формы винительного падежа на -yђ, исчезнувшей, по-видимому, не позднее XI в.

 

Наиболее вероятным местом составления надписи является Средняя Азия. Характерно, что в согдийских надписях на сосудах и монетах нередко встречаются тюркские слова — названия должностных лиц, титулы, ср. tkyn = tegin «принц», δščy (?) = iδišči «виночерпий» [5]. Смешение тюркского и иранского населения в указанный выше период имело уже значительные размеры, так что языковые контакты носили вполне регулярный и устойчивый характер. Именно этим обстоятельством можно объяснить наличие в уйгурской надписи согдийского или среднеперсидского слова jam «чаша».

 

Тюркско-согдийские отношения представляют большой научный интерес в нескольких аспектах и прежде всего в лингвистическом и историко-культурном. Мы имеем в виду проблему ранних заимствований из согдийского языка и целый круг вопросов, связанных с происхождением уйгурской письменности. Названная тема ждёт специального исследования, важность и своевременность которого трудно переоценить.

 

В заключение необходимо отметить, что предлагаемое чтение является предварительным. Не исключена возможность иного чтения отдельных слов надписи. Это создаст необходимые предпосылки для выявления окончательного текста.

 


 

[1] Я.И. Смирнов. Восточное серебро. Атлас древней серебряной и золотой посуды восточного происхождения, найденной преимущественно в пределах Российской Империи. СПб., 1909.
[2] А.М. Щеpбак. Надпись на древнеуйгурском языке из Монголии. ЭВ, XIV. М.-Л., 1961, стр. 23-25.
[3] В.А. Лившиц, К.В. Кауфман, И.М. Дьяконов. О древней согдийской письменности Бухары. ВДИ, 1954, №1, стр. 161, 162.
[4] В.А. Лившиц, В.Г. Луконин. Среднеперсидские и согдийские надписи на серебряных сосудах. ВДИ, 1964, №3, стр. 168, 173.
[5] В.А. Лившиц, В.Г. Луконин. Указ. соч., стр. 173.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

наверх

главная страница / библиотека / обновления библиотеки