К.Ф. Самосюк
Буддийская живопись из Хара-Хото XII-XIV веков.
Между Китаем и Тибетом. Коллекция П.К. Козлова.
// СПб: Изд-во Гос. Эрмитажа. 2006. 424 с. ISBN 5-93572-234-8
[ аннотация: ]
Книга посвящена изучению уникального собрания буддийской средневековой живописи, хранящегося в Отделе Востока Государственного Эрмитажа. Коллекция была привезена в Россию в 1909 году знаменитым путешественником и исследователем Центральной Азии П.К. Козловым из затерянного в песках южной Гоби «мёртвого» города Харо-Хото.
Книга состоит из двух частей: первая — монография, в которой исследуется искусство живописи в тангутском государстве Си Ся (982-1227 гг.). Проблемы буддийской живописи рассматриваются на фоне исторической и религиозной ситуации государства тангутов Западное Ся в период расцвета (XII в.) и после завоевания его территории монголами в 1227 году. Свитки на буддийские сюжеты, написанные в традициях китайского искусства, и тибетские тангки анализируются с точки зрения иконографических и стилистических особенностей, зависящих от географического положения «между Китаем и Тибетом». Вторая часть — это каталог коллекции живописи из Харо-Хото, многие произведения которой публикуются впервые.
Издание богато иллюстрировано, сопровождается перечнем литературы и глоссарием. Оно будет интересно как специалистам, так и всем интересующимся культурой и искусством Востока.
На обложке: Бодхисаттва Гуаньинь Луна-Вода. Начало XII века.
На стр. 6: Портрет сановника. XI-XII века.
На стр. 8: Бодхисаттва Гуаньинь Луна-Вода. Начало XII века. Фрагмент иконы.
На стр. 112: Портрет наставника императора. Начало XIII века.
На стр. 114: Фрагмент тангки тибетского стиля. Конец XII — начало XIII века.
Содержание
Часть I.
Буддийская живопись из Хара-Хото XII-XIV веков.
Введение. Монголо-Сычуаньская экспедиция П.К. Козлова. Описание коллекции. — 9
Глава I. Изучение искусства тангутов в Китае и за его пределами. — 23
Глава II. История и культура тангутов. Краткий очерк. — 24
Глава III. Буддийское искусство в Центральной Азии и Китае. — 34
Глава IV. Религиозная ситуация в Си Ся. — 36
Глава V. Живопись из Хара-Хото и школы китайского буддизма. — 40
Глава VI. Живопись из Хара-Хото и буддизм ваджраяны. — 47
Глава VII. Пантеон махаяны. — 52
Глава VIII. Пантеон ваджраяны. — 70
Глава IX. Иконография. — 83
Глава Х. Проблема образцов. — 84
Глава XI. Стиль. — 90
Глава XII. Две театральные гравюры из Хара-Хото XIII-XIV вв. Сюжет и функция. — 104
Часть II.
Каталог коллекции живописи из Хара-Хото.
Каталог [1-232]. — 113
Приложение [табл. I-IV]. — 387
Глоссарий. — 400
Список сокращений. — 412
Литература. — 413
Заключение. ^
В 2009 году исполнится сто лет со дня открытия Козловым Хара-Хото. Первая публикация икон тибетского стиля была осуществлена академиком С.Ф. Ольденбургом в 1914 году. На протяжении двадцатого столетия несколько поколений российских учёных — историков, лингвистов, искусствоведов — вели гигантскую работу по изучению материалов из «Знаменитого» субургана, по дешифровке тангутской письменности, по исследованию истории тангутского государства Си Ся, отношений тангутов с соседями, их культуры, языка. Были переведены памятники литературы, законодательства, сделана реконструкция фонетической системы языка.
Имена трёх замечательных исследователей Хара-Хото украшают российскую науку: П.К. Козлова (1863-1935), С.Ф. Ольденбурга (1863-1934) и Н.А. Невского (1892-1937). Удивительное стечение обстоятельств: именно в начале июня был открыт «Знаменитый» субурган; в те же дни готовился в путь — и тоже в Центральную Азию — Ольденбург; в июне 1909 года с Волги приехал семнадцатилетний Невский и поступил на китайско-японское отделение Петербургского Университета. По-разному сложилась судьба этих людей: удостоенный многих почестей и наград, П.К. Козлов скончался в 1935 году; годом раньше умер С.Ф. Ольденбург, академик и глава российского востоковедения. Они не дожили до 1937 года. В октябре 1937 года Н.А. Невский трагически погиб в сталинских лагерях; в 1960 году он был посмертно удостоен Государственной премии.
Экспедиции в Центральную Азию и Тибет П.К. Козлова, С.Ф. Ольденбурга и их предшественников — русских путешественников-географов Н.М. Пржевальского, Д.А. Клеменца, М.М. Березовского, П.П. Семёнова-Тяньшаньского — стали историей. Понятно, как притягивала к себе Центральная Азия, вспомним, сколько европейских и русских учёных побывало в пустыне Гоби, в Западном Китае, Тибете, у истоков великих рек, на горных перевалах, в оазисах и пустынях. Романтики ли они? «Для меня, — писал Козлов, — проведшего столько лет среди природы Центральной Азии, вкусившего прелесть этой жизни вместе с Пржевальским, умевшим как никто другой зажечь пламя любви к науке, к путешествию, у меня сложилось убеждение, что самыми лучшими, самыми счастливыми годами моей жизни, годами, на которые я могу со спокойной совестью оглянуться, что они не прошли даром, есть годы жизни в Центральной Азии».
Во время четвёртой, Монголо-Тибетской экспедиции 1899-1901 годов, когда прекратилась связь с далёкой Россией, в газетах появились слухи о гибели путешественников, а в Гоби Козлов встретил монгола, посланного на их розыски. Не эти ли слухи или рассказы, а может, и прочитанные отчёты навели Владимира Набокова на создание образа отца героя романа «Дар»? Не сродни ли то волнение, то смутное беспокойство, то стремление покинуть дом и возглавить караван, которые описаны в романе, всей когорте путешественников? Ведь герою романа Фёдору Годунову весть о гибели отца приносит «географ Березовский»! Так что Набоков знал фамилию одного из первых исследователей Восточного Туркестана. Это только один пример того, как исследования российских учёных-востоковедов и путешественников в Азию вошли в разные пласты культуры России.
История сделала потомкам подарок: сосредоточенные в Хара-Хото памятники полностью отражают содержание тангутской и посттангутской культуры и ситуацию, сложившуюся в XI-XIV веках в Центральной Азии. Самый замечательный результат открытия Козлова в том, что в коллекции, которой теперь владеет Эрмитаж, отразились проблемы генезиса недолговечных культур, подобных тангутской, возникших на стыке цивилизаций, их становления, их стремления к созданию собственной культуры. Собрание из Хара-Хото уникально не только потому, что в мире сохранилось мало подобных памятников, но и по кругу историко-культурных, стилистических, иконографических проблем, которые возникают при его изучении.
В результате изучения живописи из Хара-Хото, удалось уточнить датировку коллекции, основываясь на фактах о времени жизни города вплоть до конца XIV века.
(109/110)
Датировка произведений живописи явилась важным, но не единственным итогом работы. Другим результатом изучения коллекции живописи из Хара-Хото был художественный анализ произведений китайского, тибетского и сино-тибетского стилей. В книге описаны многочисленные стилистические признаки: композиция, построение пространства, общее цветовое решение, орнаменты, формы тронов, лепестков лотосов и др. Стилистический анализ показал зависимость тангутских и посттангутских художников от заимствованных моделей, т.е. эклектичность этого искусства, что является не его отрицательной характеристикой, а лишь свидетельством особенностей молодых культур, просуществовавших около трёхсот лет по соседству с мощной и древней китайской цивилизацией и очень активной, развивающейся тибетской.
Автор постарался понять и раскрыть содержание и функцию буддийской средневековой живописи, показать различие функций танок тибетского стиля и китайских икон. Это различие, которое зависело прежде всего от происхождения религиозной традиции, повлияло как на художественную систему, так и на особенности «общения» адепта с изображенным божеством.
Некоторые произведения живописи оставляют особенно яркое впечатление. Тангка «Владыка Врачевания» служит тому примером. Она была написана в середине XIII века, во время южного похода Хубилая. Главным основанием для этой даты является портрет второго иерарха школы Черношапочная Кармапа, представленный на картине. Теперь, когда известен портрет первого иерарха и скульптурные и живописные портреты второго, можно сказать, что, вне зависимости от того, были ли эти портреты прижизненными или написаны через несколько веков после смерти, сложилась устойчивая иконография образов, и персонажи узнаваемы.
Из свитков китайского стиля блестящим примером сочетания признаков разных культур на уровне семантики является икона «Гуаньинь и похороны тангутского императора», подробно исследованная в книге. Оба приведённых в пример произведения, совершенно различных по содержанию, художественному решению, материалу и технике живописи, по их принадлежности к разным культурам, приоткрывают то самое главное, к чему стремился автор: конечная цель изучения далёких по времени культур — увидеть живого человека тех времён и культур.
|