С.И. Руденко

Второй Пазырыкский курган.

Результаты работ экспедиции Института истории материальной культуры Академии наук СССР в 1947 г. Предварительное сообщение.

// Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа. 1948. 64 с. + XXIX табл.

Предметы искусства ритуально-культового значения.

Огромное большинство описанных выше вещей в такой степени отражает высокую художественную культуру и мастерство в изобразительном искусстве, что кажется не вполне логичным выделение какой-то категории предметов в специальный раздел искусства. В этой главе мы всё же, помимо музыкальных инструментов, имеем в виду описание вещей, либо таких, которые служили, не имея самостоятельного утилитарного назначения, для украшения каких-то, пока неизвестных нам предметов, либо таких, в которых нашла своё выражение идеология данного общества. Ряд общих замечаний по поводу художественного творчества вообще будет сделан в конце работы.

Музыкальные инструменты найдены в восточном секторе погребальной камеры; рядом с деревянными сосудами — роговой бубен — барабан, а к северу от столиков, на высоте около 60 см от пола, — резонансные корпусы двух струнных музыкальных инструментов.

(44/45)

Рис. 24. (1/3 н.в.).

(Открыть Рис. 24 в новом окне)

Односторонний барабан высотой 18 см, диаметром 10 и 8 см в его расширенных, верхней и нижней, частях и 6 см в средней, суженной. Корпус составлен из двух гнутых пластин бычьего рога, края которых с рядами круглых (диам. около 1 мм) отверстий на месте швов, высверленных дрилем, заходят один за другой. На верхнем, более широком и загнутом внутрь, конце была натянута мембрана, наглухо прикреплённая таким же швом к самому краю. Все швы были замаскированы наклеенными на них узкими золотыми пластинками с верёвочным орнаментом (рис. 24). Мембрана не сохранилась, но следы от неё в виде узкой белой полосы на корпусе остались. Отделка барабана отличается особой тщательностью и изяществом. Своей бокаловидной формой и отчасти способом крепления мембраны этот инструмент близок к односторонним барабанам, такой же формы и конструкции, бытующим и поныне в Афганистане, Иране и Малой Азии.

Резонансные корпусы струнных инструментов по типу совершенно одинаковы и выдолблены из куска цельного дерева (табл. XXIV, 10 и 11). Открытая часть корпуса, примерно на три четверти длины, затянута мембраной-декой из выделанной тонкой кожи. На деке три резонансных отверстия, два из которых расположены внизу и одно вверху. Дека укреплена на корпусе тонкими деревянными шпеньками. В нижней, выпуклой части корпуса, в центре, вырезан, в виде особого выступа, струнодержатель. Оба резонансных корпуса и кожаные мембраны-деки показывают превосходное качество выработки; на одном из них, на тыльной стороне, остались три врезных углубления, повидимому, от каких-то вставок-украшений. В месте перехода корпуса в шейку оба инструмента обломаны. По типу данные инструменты относятся к той же категории, что индийская саринга, казахский кобыз или марокканский ребаб; с последним их особенно сближает пустотелость шейки.

Отсутствие шейки и в особенности головки лишает возможности решить, были ли данные инструменты лютневого (тамбуровидного) типа, или представляли собой вид арфы. К.А. Вертков, которому я обязан описанием и анализом этих инструментов, склонен отнести их к типу лютневых. Помимо сильно вытянутой, лютнеобразной формы резонансного корпуса, а также конструкции струнодержателя, не вяжущихся с обычным представлением о резонансных корпусах и струнодержателях арф, к указанному выводу его приводит сопоставление с известными экземплярами древнеегипетских лютен и арф. [48] Отмечу, впрочем, что резонансные корпусы наших инстру-

(45/46)

Рис. 25. (3/4 н.в.).

(Открыть Рис. 25 в новом окне)

ментов, повидимому, аналогичны корпусам ассирийских арф, как они представлены на барельефах дворца Ашурнасирпала в Кальху. [49]

У одного экземпляра описываемых инструментов на струнодержателях уцелели обрывки сухожильных струн. Если считать, что каждая струна одним концом крепилась к струнодержателю, а другим — на головке, к вращающемуся колку или другому подобному ему приспособлению, то данный инструмент должен был иметь до шести струн. Многострунность подобного инструмента указывает на то, что музыкальная культура народности, которой он принадлежал, находилась на высокой ступени развития. Кроме того, как предполагает К.А. Вертков, имеются некоторые основания предполагать, что оба корпуса могли составлять сложный «парный» инструмент, имеющий одну общую головку и два обособленных резонансных корпуса, над которым проходили струны. Однако этот вопрос требует дальнейших специальных исследований.

Украшения. В различных местах камеры, вне колоды, в конусе мусора под грабительским лазом находились по одиночке и по несколько вместе металлические украшения, нашивавшиеся на одежду или на какие-то другие предметы. Одни из них двусторонние, как изображения уточек и львиного грифона, другие односторонние как геральдически сопоставленные пары животных.

Уточки, которые были нашиты на одну из сумок, описаны выше. В той же технике, но в иной позе, дано изображение летящей птички (рис. 17, б).

Рис. 26. (1/2 н.в).

(Открыть Рис. 26 в новом окне)

Как и предыдущие, фигурка крылатого и рогатого львиного грифона (рис. 25, а) составлена из двух медных штампованых пластинок, скреплённых между собой смолою. Снаружи с обеих сторон она покрыта листовым золотом. Пасть льва открыта, типичный хвост, с кисточкой на конце, приподнят кверху. Кверху приподняты и крылья, концами направленные вперёд. На задней ноге рельефно выступает характерная комбинация «точки с полуподковкой», на передней — «запятые». Рога — с шариками на концах, как это принято на подобных персидских изображениях львиного грифона.

Среди деревянных подвесок узды и нагрудного ремня из кургана 1 имеются геральдически сопоставленные (грудь к груди) изображения оленей. [50] Подобные же изображения, но медные, найдены в камере и нашего кургана. Это, во-первых, медная штампованная, плохо сохранившаяся, пла-

(46/47)

стинка с изображением пары оленей с подогнутыми ногами и вывернутым задом (рис. 25, б) и, во-вторых, представляющая часть какой-то сложной композиции, пластинка с изображением двух оленей или баранов (рис. 26). У верхнего края этой пластины с одной стороны сохранился привязанный ремешком вырезанный из толстой кожи кусок крыла или какого-то другого кожаного украшения.

Очень интересна штампованная медная, покрытая золотым листком, композиция из геральдически сопоставленных встречно фигур козлов (рис. 27), точнее передних половин этих животных. Головы козлов, с разинутым ртом, большими стилизованными ушами и круто загнутыми рогами, переданы, хотя и в условной манере, но достаточно выразительно, тела же, за исключением приподнятых ног, выполнены крайне схематично. Гривы, не свойственные этим животным, обрамляют их фигуры от ушей до нижнего края пластины и имеют декоративный характер.

Подобную же, но более полную и своеобразную композицию мы имеем и на другой медной штампованной, крытой золотом, пластине с изображением двух дерущихся орлиных грифонов (рис. 28). Передние лапы у этих ушастых, с гребнем орлиных грифонов, птичьи, задние же — когтистые, львиные, как и вся задняя половина тела, с типичным загнутым на конце кошачьим хвостом. Обе фигуры изогнуты и поставлены клюв против клюва, когтистые лапы против таких же когтистых лап. Головы, уши, формы тела и мускулатура — всё передано в условной манере, включая «точки» и «полуподковки» на задней части тела. В том же своеобразном стиле передана и грива.

Уже при беглом ознакомлении с этими двумя пластинами ясно, что перед нами мотивы, прошедшие длительный путь исторического развития,

прежде чем они получили такое своеобразное стилистически строго выдержанное оформление.

Ближайшую аналогию последней пластине можно видеть в композиции дерущихся львов на нижней части золотых ножек из Литого кургана. [51] Эта необычная для искусства западных, причерноморских скифов композиция хорошо известна на древних переднеазиатских цилиндрах и печатях. [52]

В резком контрасте по стилю и технике выполнения с только что описанными пластинами находится серебряная подвеска с изображением лошади, найденная на дне колоды.

Подвеска эта состоит из двух склёпанных половинок, одной — рельефной, с изображением лошади (табл. XXIV, 9), другой — гладкой. Лошадь изображена с великолепной, реалистически выполненной, вытянутой вперёд с поджатыми ушами головой, и с вытянутыми вперёд ногами, как бы на прыжке. Грива подстрижена. Как и серебряные поясные бляхи, подвеска эта литая, с деталями, выполненными чеканкой. На крупе — нам уже хорошо известная «полуподковка». На заднем конце — ушко для подвешивания.

Из числа украшений, вырезанных из кожи, заслуживают внимания тетерев и лось.

Миниатюрная фигурка тетерева (концовка, стр. 60) схематична, но убедительно передана форма косачиного хвоста.

Более детально проработано изображение лося (рисунок на обложке). Вырезанная из толстой кожи фигурка лося представляет собою вылезающего из воды или снега самца; изображено туловище с головой и только одна передняя нога, согнутая в колене. Типична горбоносая голова зверя с огромными лопастными рогами, большим ухом и бородкой. Глаза, рот, нижняя

(48/49)

челюсть, бородка и плечо даны в рельефе резьбой по коже. Преувеличенно большой головой и особенно рогами подчёркнуты типичные черты вида. На крупе вырезана характерная «полуподковка».

Наряду с лошадкой в серебряной подвеске и этот реалистически выполненный лось принадлежит работе одарённого мастера.

За бортом колоды в восточной части камеры найдена сильно повреждённая часть какого-то предмета из толстой кожи (табл. XXVI, 4). В этом лоскуте вырезано на коже фантастическое изображение двухголового горного барана, с закинутыми вперёд передними ногами, с телом в орлиных лапах. Лучше других частей сохранилась правая голова, левая же, симметрично расположенная, голова сохранилась хуже. Судя по отверстиям в верхней части этого предмета, он к чему-то был прикреплён.

Между колодой и конусом с мусором найден обрывок ременной полосы (6×53 см) с нашитыми на ней изображениями петухов. Каково назначение

Рис. 29. (1/3 н.в.). [Фрагмент кожаного пояса.]

(Открыть Рис. 29 в новом окне)

этой полосы, неизвестно. Была ли это перевязь или околыш головного убора (диадемы) — мы не знаем. Главная её ценность в изображениях петушков (рис. 29). Очень плотный, толстый ремень с одной стороны обшит очень тонкой кожей, поверх которой нашиты кручёной сухожильной ниткой фигурки петушков. Петушки вырезаны в низком рельефе из толстой кожи. Голова, ноги и хвост — резные, тело и гребень со сквозными орнаментальными прорезями. Стилистически они похожи на петухов, наклеенных на кувшин (рис. 7): та же поза, форма тела, голова и большой гребень с прорезями, только хвост распущен, и тело дано с прорезанными треугольниками, «точками» и «полуподковками». Нашиты петушки, как и наклеенные на кувшине, идущими в противоположных направлениях. Все петушки были покрыты листовым золотом прежде, чем были нашиты на ремень: там, где кусочки золота сохранились, они вместе с кожаными фигурками петушков прихвачены нитками при нашивке на ремень.

В восточной, головной части колоды, на её дне, также найден предмет, украшенный петушками, который, скорее всего, являлся диадемой. На войлочном, обтянутом тонкой кожей, жгуте (0.6 см диам.) накреплены на расстоянии 1.5-2 см одна от другой фигурки петушков (табл. XXV, 2). Петушки вырезаны из толстой кожи, с головой, повёрнутой назад, с приподнятыми

(49/50)

кверху крыльями и хвостом. На одной из сторон этих фигурок, помимо силуэтного их оформления, детали (голова, крылья) выполнены резьбой. Нижняя часть кожи, служащая основанием фигурок, продольным прорезом расслоена на две половины. Половины эти, по нижнему краю фестончатые, с двух сторон охватывают жгут, на котором они закреплены сухожильными нитками. Таким же способом расслоены на две половины и крылья. В результате — из куска плоской, но толстой кожи получены скульптурные фигурки. Таких петушков накреплено на жгут общим числом девять. Все они идут один за другим в одном направлении. По нижнему краю диадемы уцелело три лоскута подвесок из собольего меха с мозаичным орнаментом на наружной их поверхности, составленным из кусочков белого и окрашенного в синий цвет меха, и из кусочков коричневой кожи, с меховой бахромой синего цвета. В колоде, в её восточном конце, под кожаной сумой, обнаружена серия деревянных, крытых золотом скульптурных фигурок, служивших, вполне возможно, также украшениями головного убора, диадемы: три оленя, два орлиных грифона и головка рогатого львиного грифона.

Замечательны скульптурные фигурки оленей, вырезанные из одного куска дерева вместе с шаровидной дольчатой подставкой, на которой они стоят (табл. XXVII, 1). С исключительным мастерством, вполне реалистично, в круглой скульптуре выполнены эти изящные фигурки. Пропорции их тела строго выдержаны, только вставные кожаные уши и, особенно, ветвистые рога нарочито преувеличены в размерах. Под шаровидным основанием этих фигурок имеется небольшая втулка, указывающая на то, что они на что-то насаживались. Фигурки оленей вместе с подставкой, уши и рога, все покрыто листовым золотом. Фигурки оклеивались золотым листком до того, как вставлялись кожаные рога и уши. Судя по количеству найденных рогов (девять), таких фигурок оленя до ограбления могильника было больше, не три, а по крайней мере пять, вероятнее, шесть.

Фигурок грифонов, ушастых с гребнем, две (табл. XXVII, 3), но и их было больше, вероятно, четыре, так как там же найден обломок головки ещё одного такого же грифона. Это фигурки с небольшим схематически выполненным туловищем и непропорционально большой головой с типичным орлиным клювом, намеченной восковицей, острым хохолком, большими кожаными ушами и приставными же кожаными крыльями, приподнятыми кверху. Внизу втулка для насаживания фигурки. Способов крепления кожаных крыльев применено два: либо прикреплялись при помощи деревянного штифтика, как это имеет место на табл. XXVII, 3,б, либо вставлялись в специальные прорезы на спине, как это видно на табл. XXVII, 3,а (крылья и уши здесь сняты). Обращает на себя внимание прорез в задней части обеих фигурок, вероятно, для приставного кожаного хвоста. И эти фигурки были целиком оклеены золотом прежде, чем вставлялись крылья и уши, также, в свою очередь, покрытые золотым листком. По пропорциям и стилю фигурки наших грифонов имеют много общего с бронзовыми грифонами, найденными В.В. Радловым на саркофаге-колоде Берельского кургана. [53]

(50/51)

Не меньший интерес представляет вырезанная из дерева, крытая золотом скульптурная голова рогатого львиного грифона. Она несколько повреждена, но это не мешает ее полному восстановлению. Головка (табл. XXVII, 2), со слегка приоткрытой пастью, небольшим носиком, с верхней губой в двух характерных складках. Фас плоский с высоким прямым лбом. Крупные, чётко вырезанные глаза не вполне симметричны. Хорошо моделирована нижняя челюсть. Большие уши с традиционным завитком у основания касаются низких рогов, с завитком и шариками на их концах. Судя по отверстию сзади, в срезе шеи, и эта головка на что-то насаживалась.

Ближайшую аналогию этой головке можно видеть в золотом лежащем львином грифоне из Амударьинского клада. [54] Как здесь, так и там головка выполнена в круглой скульптуре. Слегка приоткрытая пасть, маленький носик со складками на верхней губе, та же профилировка мордочки, такие же глаза, несколько более длинные рога с шариками на концах; острые уши с тем же характерным завитком у основания. Головка украшения из Амударьинского клада вычурная и претенциозная, что отчасти быть может зависит от материала и назначения всей фигурки. Тем не менее, обе эти головки происходят из одной и той же среды, должны быть близки и хронологически и являются выражением одних и тех же идеологических представлений.

Все только что описанные украшения найдены вместе и являются частью какого-то большого предмета, похищенного грабителями. Мы уже высказали предположение, что они могли быть украшением диадемы, подобной найденной в Новочеркасском кладе. [55] Там, где в новочеркасской диадеме женский бюст из халцедона [кварца], у нас должна была помещаться голова грифона. Поверх повязки, подобно оленям, козлам и уточкам новочеркасской диадемы, у нас должны были быть закреплены олени и грифоны. Ободок, по которому были закреплены эти фигурки, был, по всей вероятности, из железа, или железными были штифтики, вставлявшиеся во втулки оснований фигурок: на втулках под оленьими шариками сохранилась прикипевшая к ним окись железа.

Любопытно, что при изготовлении фигурок оленей с их очень тонкими ножками, случались изломы. Одна такая ножка была тщательно забинтована по излому тончайшей сухожильной нитью, и после того уже оклеена листовым золотом.

Особое место занимают сложные композиции орлиных грифонов с оленьей головой в клюве. Таких композиций две. Первая (табл. XXV, 1), повидимому, судя по закреплённому в шее грифона ремешку, к чему-то была подвязана. Голова орлиного грифона на очень короткой шее, с оленьей головой в клюве, вырезана из одного куска дерева. Большой гребень и уши грифона кожаные. Вырезанные из толстой кожи, крылья посажены на короткой шее, у самого клюва. Уши и рога оленя также кожаные. От золота, которым была покрыта эта композиция, в частности крылья, остались только следы. Особенно оригинальны рога. Вырезаны они из толстой кожи в весьма

(51/52)

условной манере, причём каждый отросток рога представлен петушиной головкой на длинной шее. Глаз, клюв и гребень петушков рельефно оформлены, только с наружной поверхности рога, прорезью, задняя же поверхность рогов и петушиных головок — гладкая; петушиные головки двух глазных отростков рогов смотрят вверх, остальные вниз.

Этот своеобразный приём оформления отростков рогов оленя в виде птичьих головок, в скифской среде получил значительное распространение. Его мы видим на известной деревянной бляхе из Катандинского кургана на Алтае, [56] на знаменитой золотой пластинке из Акмечетского кургана, из более позднего кургана в Аксютинцах. [57] Однако этот приём не был обязательным.

Совсем иначе трактованы оленьи рога (табл. XXVI, 1) другой скульптурной головы оленя из нашего кургана, изображения которой мы не приводим.

Ещё проще они выполнены во второй композиции того же мотива: оленья голова в клюве орлиного грифона. Она исключительно оригинальна, крайне выразительна и смела как по замыслу, так и по выполнению. В этой композиции два самостоятельных, по смыслу равнозначащих, мотива. Олень, собственно его голова, в клюве грифона, и гусь в когтях грифона же, изображены дважды, и всё это в одном предмете, вырезанном из одного куска дерева (табл. XXVIII, 1). Основная фигура — голова орлиного грифона на длинной шее с оленьей головой в клюве. Условно, но чрезвычайно выразительно, вырезана голова грифона с мощным красным клювом, большой, подчёркнутой восковицей и воротничком, выкрашенным в жёлтый цвет, с большими рельефно вырезанными зоркими глазами. Гребень, идущий от темени по длине всей шеи, и уши — кожаные. Скульптурно выполненная оленья голова хорошо моделирована, с бровями, выкрашенными в красный цвет. Уши и лопастные рога оленя — кожаные.

На плоской шее описанной основной фигуры грифона, с обеих сторон в низком рельефе вырезана одна и та же сцена: гусь в лапах орлиного грифона. Великолепные изображения гусей достаточно реалистичны. Переданы все наиболее характерные видовые особенности: короткая головка с явно гусиным клювом и высокой восковицей, крупные глаза, длинная шея; типично и тело с поджатыми крыльями и широкими гусиными лапами. Грифоны, как обычно, выполнены в значительной мере условно. Их тело плоско, намечено только контуром и не разделано; хвосты изображены схематично, веерообразно; более тщательно проработаны лапы, с их типичными орлиными «штанишками»; лапами грифон схватил гуся за голову и шею. Ещё более тщательно и любовно оформлены головки грифонов. Они приставные, выполнены в круглой скульптуре и своими выступами, симметрично направо и налево в верхней части шеи основной фигуры, придают всей композиции особый стиль. Смотрят они вниз на свои жертвы. Головки малых грифонов, как и основного, — с сильно изогнутым орлиным клювом, выкрашенным в красный цвет; восковицы и воротничок жёлтые. Над зоркими

(52/53)

орлиными глазами красные брови, в красный же цвет окрашен большой и длинный гребень и кожаные приставные уши. Крылья этих малых грифонов приставные, вырезанные из толстой кожи.

Всё за исключением голов грифонов, о которых ничего определённого сказать нельзя, покрыто листовым золотом.

Назначение этого, явно церемониального, предмета неясно, неизвестно пока и его первоначальное местонахождение. Найден он лежащим в головной части саркофага-колоды, в то время как, судя по обломанному его концу он был во что-то вставлен.

Несомненно одно — данная композиция имеет свой особый смысл. Не случайно, что в одном и том же погребении мотив — голова оленя в клюве орлиного грифона — повторён дважды. Аналогичный мотив — голова горного козла в пасти рогатого львиного грифона — известен по подвескам из кургана I и по одному из золотых браслетов работы иранских мастеров. [58] Напомним, что одна из конских масок кургана I представляет собою голову оленя в лапах львиного грифона. [59] В данном же кургане мотив конской маски — орлиный грифон, схвативший горного барана.

Есть ли это олицетворение победы, одержанной одной племенной группой над другою, где изображение животных не что иное, как изображение племенных тотемов, или это — проявление дуалистического мировоззрения, по которому голова оленя, козла или барана олицетворяет солнце — свет, а другая, грифона, — мрак, преисподнюю [60] это вопрос, требующий специального рассмотрения.

Вместе с зеркалом и другими предметами в суме оказался прямоугольный (6.7×8.4 см) кожаный мешочек. Сшит он из цельного куска тонкой кожи, сложенной вдвое (табл. XV, 3). Нижний край без шва, боковые сшиты мелким стежком кручёной сухожильной ниткой, а верхний редким стежком. У верхних углов в специально проколотые отверстия продеты завязанные узлом тонкие, но длинные ремешки, на которых этот мешочек носился, по всей вероятности — на шее. При вскрытии мешочка в нём оказался зашитым пучок тонких, чёрных волос, женские локоны.

Волосы эти по форме оказались существенно отличающимися от волос погребённых в кургане людей. Последние надлежащим образом ещё не изучены, мужское тело из камеры не извлечено, но ряд данных о них можно сообщить уже в настоящее время.

(/61)

Примечания.   ^

(61/62/63)

[48] Сведения о них «Музыкальная культура древнего мира» под редакцией Р.И. Грубера, 1937, стр. 46-67; изображение лютни стр. 60, рис. 6.

[49] Perrot et Chipiez, ук.соч., рис. 205.

[50] Griaznov, ук.соч., рис. 14.

[51] Придик, ук.соч.

[52] Для примера можно указать на хеттский цилиндр второго тысячелетия до н.э., где мы имеем с приподнятыми лапами борющихся львов и сфинксов W.H. Ward. Cylinders and other ancient oriental seals. 1920.

[53] Zakharov, ук.соч., 1928, рис. 15 и 17.

[54] Dalton, ук.соч., 1905, №23, рис. 50.

[55] Толстой и Кондаков, ук.соч., 1890, вып. 3, рис. 152 и 153.

[56] Там же, рис. 39.

[57] Толстой и Кондаков, ук.соч., вып. 2, рис. 107. — А. Бобринский. Курганы и случайные археологические находки близ местечка Смелы, т. 2, 1894, табл. 21.

[58] Griaznov, ук.соч., 1933, рис. 10. — Dalton, ук.соч., 1905, рис. 3.

[59] Р[уденко], ук.соч., 1931, стр. 27.

[60] И.И. Мещанинов. О применении лингвистического материала при исследовании вещественных памятников. Сообщение ГАИМК, 1932, №1-2.

наверх