М.И. Ростовцев
Политические статьи.
// СПб: 2002. 208 с. ISBN 5-02-026829-1
Перевод, вступительные статьи, составление, комментарии: К.А. Аветисян.
Русское искусство и большевики. *
[сноска к заголовку: * Rostovtzeff M.I. Russian Art and the Bolsheviks // Russian Life. 1922. N5. P. 174-176. Статья является ответом на публикацию «Le Musée de l’Ermitage» Андре Жюльена (André Julien) в «Revue Archéologique» (1921. T. XIV. Juillet-Octobre. P. 165-171).]
Французский коммунист с некоторым знанием искусств и археологии недавно присутствовал на Конгрессе III Интернационала и привёз назад некоторые коммунистические впечатления о состоянии музеев и искусства у большевиков. Он опубликовал эти впечатления в непартийных органах, таких как «Illustration» и «Revue Archéologique». Его точка зрения очевидна. Большевистская Россия является раем для искусства и музеев. Там, может быть, и нет хлеба, но русский пролетарий утоляет свой голод Бетховеном и проводит свои ежедневные духовные обеды и ужины во дворцах и музеях. К сожалению, у меня нет непосредственной информации из России, которая помогла бы мне проверить эти утверждения. Причина, по которой был зверски убит молодой талантливый скульптор князь Ухтомский, [1] не дошла до меня. Я уже отчаялся найти что-либо об этом в небольшевистской прессе. Вместе с этим большевистская информация наводнила большевистскую и небольшевистскую зарубежную прессу. Будучи «вне закона», я взял на себя смелость придерживаться моей собственной, небольшевистской, точки зрения на большевистскую информацию.
Что сделали большевики для того, чтобы сохранить произведения искусства в России? Во-первых, систематически
(196/195)
грабя частные коллекции искусства, они переполнили галереи и музеи предметами из этих коллекций. Разве это означает, что они увеличили число произведений искусства в России? Конечно нет. Они награбили эти сокровища и значительно сократили их численность. Все коллекции искусства, как частные, так и общественные, являются гордостью и богатством России, которое бережно собиралось и хранилось веками. Насколько я знаю, в последние предреволюционные годы ни одна крупная коллекция не ушла из России за границу, на мировой рынок. За границу попали только те коллекции, которым русские галеристы не придали особого значения. Рано или поздно все частные коллекции стали бы собственностью государства или были бы приобретены комиссией по закупке и наследству. Так это было с грандиозной коллекцией Третьякова, со Щукинским музеем, [2] коллекцией египетских древностей графа Голенищева, [3] который сейчас расплачивается за свой патриотизм, коллекцией Семёнова-Тян-Шанского в Петрограде, коллекцией русских икон Лазарева, киевскими коллекциями и т.д. Когда дело доходило до коллекций, то было естественно, что они должны быть проданы государству или должны отойти по наследству ему или родному городу коллекционера. Число произведений искусства в России быстро увеличивалось. Такие люди, как Бобринский, [4] Хаменко, Терещенко, [5] Остроухов, [6] Гиршман, [7] Боткин [8] и другие, отдали всю свою душу и судьбу делу собирательства произведений искусства. Для этой цели они использовали свой рафинированный вкус и свои знания. Их заслуги перед русским искусством очень значительны.
Что сделали большевики? Будучи настоящими варварами, они разрушили всю эту работу. Они оставили несметное число произведений искусства и науки в русских провинциальных поместьях на разграбление крестьянству, которое они сами подбили на оргию грабежей и разрушений. В городах большевистские комиссары, такие же варвары, конфисковывали и
(195/196)
национализировали направо и налево. Понадобились колоссальные усилия со стороны преданных слуг искусства, для того чтобы внести в этот безумный грабёж какую-нибудь методику. Как мы знаем, в России не было построено новых зданий. Большевики хвастаются тем, что передали Зимний дворец Эрмитажу. Но эксперты ещё прежде говорили о том, что для музеев нужны специальные здания, а переделывать под музей здание, которое изначально для этого не предназначалось, хуже, чем не делать ничего. Что происходит в музеях? Сырость, грязь и отсутствие отопления превратили их в настоящие кладбища произведений искусства, а не в райские кущи. Чем больше в них скапливается экспонатов — тем хуже. Произведения искусства требуют бережного и преданного обращения с ними.
Однако это лишь полбеды. В российских галереях собралась группа самоотверженных людей, которые все свои силы тратят на то, чтобы сократить ущерб, нанесённый большевиками. Я вполне доверяю французскому коммунисту, который говорит, что больше всего для научной и искусствоведческой классификации было сделано в Эрмитаже и музее Александра III. Но одно дело классификация, а другое дело — ...отопление. Хранители не могут согреть помещения теплом своих сердец и тел. Я даже верю, что музеи и Археологическая комиссия выпустили несколько публикаций. Но разве это может сравниться с тем, что делалось до войны?! За четыре прошедших года Археологическая комиссия выпустила только один номер своих «Известий». До войны ежегодно выходило четыре или пять выпусков. «Материалы» (другая серия) не выходят вообще, хотя я знаю, что очередной номер был собран и подготовлен к печати ещё тогда, когда я уезжал из России. [9] Что стало с другими публикациями? Где второй том «Надписей юга России» Латышева, [10] который был готов, когда я уезжал? Где «Коллекция классических монет», написанная мною в соавторстве с Ретовским? [11] И т.д., и т.д. Список этих
(196/197)
не родившихся на свет младенцев бесконечен. Я отдаю должное энергии сотрудников музеев. Они работают много и хорошо. Но какое отношение это имеет к большевикам? Сотрудники музеев выполняют свои обязанности. А выполняют ли большевики свои обязательства? Накормили и одели ли они хранителей, дали ли они им соответствующий штат вспомогательных работников для уборки, отопления и ремонта зданий? Построили ли они новые помещения? Это то, что они должны были бы сделать для того, чтобы действительно ассоциироваться с прогрессом в области искусств. Они не выполнили этого. Единственной их заслугой является то, что они не перестреляли всех музейных работников и великодушно разрешили им работать без бесконечного вмешательства и помех, как, например, в других сферах деятельности.
Однако позвольте нам вернуться к вопросу об «увеличении числа произведений искусства, находящихся в руках государства». Бессистемная, грубая и бесстыдная конфискация всего того, что можно прибрать к рукам, не только не способствовала увеличению доли государственных сокровищ за счёт произведений искусства, но привела к его распродаже и бесконтрольному расточительству. Каждый комиссар, и Горький первый и самый выдающийся среди них, является теперь собирателем искусства. Многие произведения искусства перешли в их руки. Это преимущественно «общественная собственность» и собственность церквей и монастырей. Я знаком с уровнем художественного вкуса Горького и его знаний в этой области. Вряд ли он выше, чем у третьестепенного торговца антиквариатом с Александровского рынка (в Петрограде). Возможно, что позже, благодаря своим приобретениям, у них может быть и сформируется более утончённое чувство прекрасного. Что собираются делать эти новые коллекционеры? Они намереваются открыть новую галерею, новый музей, создать новую коллекцию? Конечно нет. Они хотят потратить свои краденые деньги на приобретение краденых произведе-
(197/198)
ний искусства и, отправив за рубеж, превратить их в иностранную валюту. Это просто оргия циничного грабежа. Произведения искусства сотнями переправляются через Польшу, Швецию, Эстонию и Латвию в Западную Европу.
И это не всё. Когда прозвучал первый звонок, когда были предприняты первые попытки по конфискации, владельцы произведений искусства насторожились и стали действовать в соответствии с обстоятельствами. Как в дни нашествия варваров на Западную Европу или нашествия татар на Русь, произведения искусства стали закапывать в землю. Россия теперь — страна присвоенной чужой собственности. Она покрыта могильниками произведений искусства. Когда-нибудь их владельцы откопают некоторые из этих сокровищ. Часть из них не будет найдена уже никогда. Владельцы этих кладов умирают и уносят свои тайны с собой в могилу. Мы скоро услышим об обнаружении подобных кладов — поеденных червями Рембрандтах, закопанных вместе с золотыми монетами с изображением Николая II. И люди тогда будут говорить: «Клад времён Ленина». Точно так же, как мы теперь говорим: «Клад времён Аттилы». Часть сокровищ была погребена. Другая часть была спасена владельцами и перевезена за рубеж. Никогда на рынках Европы не было такого большого количества прекрасных произведений искусства, которые были бы привезены из России. Недавно японский миллионер перевёз из Европы в Токио произведений искусства на сумму в пять миллионов долларов. Сколько из них было из России? Я видел, как великолепные русские частные коллекции переходили в руки иностранцев, — не музеев, а торговцев антиквариатом. И я знаю, что при нормальном течении обстоятельств бо́льшая часть этих коллекций была предназначена для того, чтобы стать достоянием нации. Я не осуждаю владельцев. Это их последний ресурс, их спасение от бедности и голода.
Этот грабёж не закончится никогда. Правительство комиссаров вскоре последует примеру Горького и комиссаров-кол-
(198/199)
лекционеров. Ведь их психология не отличается от психологии среднего комиссара, который грабит и спекулирует. В прессу просочились новости о том, что в Москве и Петрограде образованы комитеты, которые стали принимать решения об изъятии произведений искусства из галерей и музеев для того, чтобы менять их на золото, которое пойдёт на нужды пропаганды и для гарантии неприкосновенности видным коммунистам. Для этих комитетов голоса учёных и искусствоведов — это всего лишь голоса вопиющих в пустыне. Они ничего не могут поделать против алчности комиссаров во главе с Луначарским и Горьким. Я где-то прочитал, что миссия Горького связана со всем этим, что он пытается найти покупателей за рубежом. Это может оказаться правдой. Это не первый раз, когда Горький играет роль предателя. Покупатели будут найдены. Они будут продавать по дешёвке, потому что деньги нужны срочно. Похоже, что всего лишь около десятка людей не желают принимать участие в этом грязном деле по покупке награбленного добра. С другой стороны, спекулянты не захотят платить по рыночной цене. Они попытаются игнорировать интересы продавцов и их нужды, сознавая, что они крайне нуждаются в деньгах.
Русские люди за рубежом, близкие к искусству, должны с вниманием отнестись к этому предупреждению. Пусть украденные предметы будут куплены, но покупатели и все те, кто по-прежнему сохраняют черты благородства, должны знать, что то, что происходит, — это всего лишь движение краденых предметов и неправедно награбленного наследия великой страны, которая знала цену искусству.
Комментарии. ^
[1] Ухтомский Сергей Александрович, князь (1886-1921) — скульптор. Некоторые его работы находятся в коллекции Русского музея.
[2] Щукинский музей был основан в Москве (Малая Грузинская улица) в 1893 г. выдающимся коллекционером Петром Ивановичем
(199/200)
Щукиным (1853-1912). Для шести коллекций (книги рукописные и печатные, произведения изобразительного искусства (гравюры, литографии, рисунки, живописные полотна), произведения восточного прикладного искусства, предметы русской старины, собрание документов, автографов, иконографическое собрание фотографий) Щукинского музея были построены два специальных музейных здания.
[3] Известно, что М.И. Ростовцев сыграл значительную роль в приобретении коллекции египетских древностей графа В.С. Голенищева-Кутузова в пользу московского музея имени императора Александра III (ГМИИ им. А.С. Пушкина (Москва)). В.С. Голенищев-Кутузов эмигрировал в 1918 г.
[4] Бобринский Алексей Александрович, граф (1852-1927) — последний председатель Императорской Археологической комиссии, вице-президент Академии художеств.
[5] Терещенко Михаил Иванович (1886-1956) — после февраля 1917 г. — министр финансов, а с мая по октябрь 1917 г. — министр иностранных дел Временного правительства. Находился под арестом с октября 1917 г. по весну 1918 г. Эмигрировал в 1918 г. Жил в Норвегии и Франции. Можно предположить, что летом 1918 г. он встречался в Норвегии с М.И. и С.М. Ростовцевыми. Это следует из фразы: «Терещенко два с половиной года тому назад в Христиании предсказывал, что все мы прокатимся вокруг света и вернёмся через Владивосток...» в письме С.М. Ростовцевой Н.П. Кондакову. (Это письмо можно датировать декабрём (?) 1920 г. — К.А.). Оно опубликовано вместе с другими, известными на сегодняшний день письмами из переписки М.И. и С.М. Ростовцевых с Н.П. и С.Н. Кондаковыми (см.: Бонгард-Левин Г.М., Зуев В.Ю., Кызласова И.Л., Тункина И.В. Письма М.И. и С.М. Ростовцевых Н.П. и С.Н. Кондаковым // Скифский роман. С. 443).
[6] Остроухов Илья Семёнович (1858-1929) — художник-пейзажист, искусствовед, коллекционер, член Общества любителей художеств.
[7] Гиршман В.О. — московский коллекционер. После 1917 г. эмигрировал во Францию. Был владельцем художественного салона в Париже, где выставлялись произведения русских художников-эмигрантов. Известен портрет В. Гиршмана кисти В. Серова.
[8] Боткин Дмитрий Петрович (1829-1889) — московский коллекционер.
[10] Речь идёт о продолжении труда «Греческие и латинские надписи, найденные в Южной России» В.В. Латышева.
(200/201)
[11] Речь идёт о работе «Монеты Пантикапей и Боспорского царства, Фанагории, Нимфея, Феодосии, Фасиса, Диоскуриады», подготовленной к печати совместно с хранителем Отдела нумизматики Эрмитажа Оскаром Фердинандовичем Ретовским (1849-1925). См.: Отчёт Российской Академии наук за 1917 г. Пг., 1917. С. 30. Подробнее см.: Тункина И.В. Документы М.И. Ростовцева в Санкт-Петербургском Архиве Российской Академии наук // Скифский роман. С. 24-34.
|