Л.П. Потапов
Мифы алтае-саянских народов как исторический источник.
Изучение этногенетических и историко-культурных связей современных тюркоязычных народов Алтая и Саян составляет важную научную проблему, значение которой выходит далеко за пределы истории народов Южной Сибири и корреспондирует с древней и средневековой историей народов Центральной Азии. Особенно показательно и ценно в этом отношении сравнительное изучение тех или иных историко-этнографических или историко-культурных вопросов, результаты которого имеют практическое исследовательское значение как для современных упомянутых народов, так и для древнетюркских племён и народов, особенно обитавших в восточной части Центральной Азии по северную сторону пустыни Гоби. Для решения указанной проблемы, бесспорно, требуется достаточно широкая и надёжная источниковедческая база, и советские учёные, основываясь на историко-материалистическом методе изучения, таковую выявили. Она представляет собой комплекс источников, включающих письменные исторические свидетельства и сообщения, археологические и лингвистические данные, в том числе данные топонимики, а также обширные материалы по фольклору и этнографии. Среди последних наибольшей убедительностью и доказательной силой в сравнительном плане обладают героический эпос и религиозные верования, прежде всего шаманские. В предыдущих работах нам неоднократно приходилось привлекать и анализировать перечисленные виды источников. [1] В настоящей статье предпринята попытка привлечь внимание исследователей к мифологии алтае-саянских народов как историческому источнику широкого профиля, который может быть использован в сравнительном изучении истории народов Центральной Азии и Южной Сибири, особенно в изучении их этнической истории и этнического состава, в
(96/97)
исследовании различных аспектов их исторических контактов между собой и своими соседями на разных исторических этапах своего развития. Немаловажен конкретный мифологический материал и при сравнительном изучении религиозных верований, представлений (как шаманских, так и дошаманских) в их историческом развитии, фольклора, прежде всего героического эпоса. [2]
Итак, что же собой представляют алтае-саянские мифы? Но прежде чем дать ответ на этот вопрос необходимо сопоставить их с религиозными верованиями и фольклором этих народов. При общности фантастической основы мифологии с фольклором и религиозными верованиями имеются и различия, позволяющие отделить их друг от друга. Фантастические образы сил природы, категории различных божеств и духов, характерные для религиозных верований саяно-алтайских народов, почитались последними в силу того, что они верили в существование упомянутых сил и образов в такой степени, ,что признавали от них свою полную зависимость в реальной повседневной жизни. Поэтому они стремились непосредственно или через шаманов вступить в контакт с этими силами, чтобы оградить себя от злой их воли, обращаясь для этого к ним с молениями, задабривая их жертвоприношениями и т.п. Напротив, фольклорно-эпическая фантастика с её чрезвычайной гиперболизацией воспринимались этими народами не как реальность, а как вымысел, интересный, развлекательный и поучительный. Алтайцы и тувинцы охотно иногда по нескольку ночей подряд слушали эпические сказания, переживая похождения, приключения и борьбу героя, вникая в поэтические образы природы, в афоризмы и дидактические пассажи сказания и т.д. При этом никто из взрослых слушателей не верил в реальность услышанного, не верил и в свою зависимость от персонажей богатырских сказаний, не поклонялся им.
Фантастика в саяно-алтайской мифологии также не религиозная. Она, по всей вероятности, выражает мироощущение далёких предшественников этих народов, их взгляды на окружающий мир, стремление осознанно познать причинную связь между явлениями. В мифах в этой своеобразной форме общественного сознания, по существу, фиксировалось их мировоззрение, в котором отражены следы наивных или стихийных материалистических представлений. Мифологическая фантастика у саяно-алтайских народов,
(97/98)
как и у многих других народов и племён, носит преимущественно этиологический характер и представляет собой интерпретацию окружающего мира, устройства и структуры вселенной, явлений стихийных и закономерных сил природы вообще и особенностей местной природы, с её животным и растительным миром и т.д., в частности.
Однако у современных саяно-алтайских народов упомянутые ранние формы общественного сознания выступают обычно в тесном переплетении и обнаруживаются раздельно, главным образом, при научном анализе. Мифологические элементы наиболее характерны для героического эпоса (борьба героев с различными чудовищами вроде многоголовой змеи, крылатого быка, людоеда-великана Тельбегеня и т.д.). Есть они и в шаманских верованиях, где, например, царь подземного мира Эрлик фигурирует иногда как бывший человек, в наказание заточенный в подземный мир. В отдельных мифах он преподносится как брат или партнер творца Ульгеня, соучастником сотворения человека.
Определив критерии выявления вымышленного и реального, обратимся непосредственно к отдельным категориям мифов, содержавших в себе исторические сведения, обычно фрагментарные и сильно завуалированные элементами разного содержания и различной хронологии. [3] Таковы, например, мифы о происхождении древних тюрков (тюкю) или племён теле, дошедшие до нас, главным образом, в китайских династийных летописях. Так, один из них повествует о происхождении тюрков от сожительства юноши с волчицей, спасшей его от врагов и голода и укрывшей в пещере. Реальным в мифе можно считать последнее, ибо согласно письменным источникам, древние тюрки имели обычай ежегодно устраивать моления и приносить жертву предкам именно в пещере. Другой миф, проливающий свет на происхождение древних тюрков повествует о приходе из страны Со или Солу, которую ныне принято локализовать на территории восточной Монголии, где в то время жили сяньбийцы, смешанные с северными хуннами. Правитель этих тюрков имел 17 братьев, из которых один был рождён волчицей и стал шаманом. Как видим, и в этом мифе фигурирует волчица как прародительница тюрков. [4]
Не чужд этот мотив и некоторым племенам теле, ближайшие и непосредственные предки которых, именуемые гаогюйзами [гаогюйцами], вели происхождение по женской линии от се-
(98/99)
верных хуннов, точнее от дочери одного правителя (шаньюя), вступившей, согласно мифу, в брачную связь с волком. В другом мифе, относящимся к одному из главных племён теле Сеяньто снова выступает волк, но уже как божество (обожествлённый предок?), определяющее судьбу этого племени. В этом китайского происхождения мифе рассказывается о том, что в одну из юрт зашёл нищий. Ему дали поесть, и он ушёл. Но хозяйка юрты заметила, что у пришельца была волчья голова. Она сказала об этом мужу, и они пошли вслед за ушедшим. Когда они дошли до горы Отюкен, то увидели своего недавнего гостя, который сказал им: «Я божество. Сеяньто погибнут!». [5] В мифе отражено действительное, восстановленное по древнетюркским орхонским надписям, историческое событие, о разгроме в середине VII в. тюрками тюкю племени теле. Сеяньто близ горной местности Отюкен.
Приведённые мифы древнетюркского времени не исчезли полностью. В том или ином виде они бытуют у их потомков. Так, у современных алтайцев сюжет происхождения от волка сохранился в модернизированном виде в героическом эпосе. У богатыря Ак-Боко постоянно умирали дети. Белый волк потребовал отдать ему родившегося очередного сына, он унёс младенца в пещеру, воспитал и дал ему богатырское имя Ак-Тайчы, коня и снаряжение. Здесь налицо древнетюркский мифологический мотив воспитания мальчика волком в пещере, но только в фольклорной интерпретации. Это, конечно, реминисценция мифологии древних тюрков и племён теле, отражающая причастность далёких исторических предков алтайцев к данной этнической среде. Однако источниковедческое значение приведённых древних мифов этим не исчерпывается. При более подробном анализе этих мифов в сопоставлении с алтайским материалом выясняется, что оба названия страны Сол или Солу, являющейся прародиной древних тюрков, сохранились у кумандинцев в качестве названия одного из сеоков и уводят в более глубокую древность, в хунно-сяньбийскую этническую среду, куда уходят своими этногенетическими корнями древние тюркские племена тюкю и теле. [6] Данный вывод может быть подтверждён и телеутско-алтайским мифом. Речь идёт о происхождении сеока Мундус, прародительницей которого, якобы, была девушка, родившая сына от того, что она съела три градинки. Новорождённый получил прозвище: «Мустанг чыккан Мундус» — Мундус, ро-
(99/100)
дившийся от градинки. Согласно мифу он стал основателем данного сеока, ещё недавно распространённого среди телеутов и алтайцев и зафиксированного в начале XVII в. русскими историческими документами. Интересно, что этот миф созвучен с версией о рождении знаменитого сяньбийского вождя Таншихая, правившего в середине II века. Видимо, подобная мифологическая версия была широко распространённой, что и позволило ей попасть в ранние китайские летописные источники, на что мы уже обращали внимание, аргументируя древнейшие этногенетические связи алтайцев. [7]
Миф о происхождении основателя сеока Мундус у алтайцев кроме древних содержит и более поздние элементы, свидетельствующие о вхождении части мундусов в этнический состав современных киргизов, которые достаточно изучены и получили освещение в научной литературе. [8]
Анализируя миф о происхождении племён теле, в числе прародителей которых называется волк, обращает внимание такая деталь. Волк-прародитель, от которого якобы зачала сына младшая дочь хуннского шаньюя, явился посланцем неба, которому как божеству эта девушка и была предопределена отцом. Стало быть, в мифе отражена, во-первых, идея божественного происхождения (как и у тюрков тюкю) одного из предков теле (гаогюйцев), во-вторых, он удостоверяет обычай посвящения небу девушек. В своё время у алтайцев и бельтиров нами была записана легенда о принесении ими в старину в жертву небу молодых девушек (дочерей предводителей или старших в роде). Со временем этот обычай исчез. Причину исчезновения легенда объясняет так. У одного бельтира взяли девятую дочь подряд, и когда её хотели уже принести в жертву, то появился всадник и сказал: «Погоди, не трогай девку, вместо неё лучше заколите девять ягнят». С тех пор при молении небу стали колоть девять ягнят. Как видим, мотив бельтирской легенды имеет определённое созвучие с гаогюйским мифом, что может служить свидетельством влияния гаогюйского этнического элемента на этногенез современных алтае-саянских народов.
Анализируя аналогии мифов о происхождении человека, небезынтересно проследить их объяснения окружающего мира и природы. Источниковедческая ценность этого заключается в том, что в мифах часто сохраняются элементы весьма древних, явно ещё дорелигиозных форм мировоз-
(100/101)
зрения, мироощущения, свойственных в разной степени едва ли не всем народам тех времён. Эти элементы, основанные порой на непосредственном наблюдении за природой, её растительным и животным миром, за небесными светилами, но фантастически интерпретированные, представляют большой интерес для науки и прежде всего для исследования ранних ступеней мировоззрения древнего человека. В этой связи интерес вызывают мифы, связанные с космогонией, содействующие изучению истории религии и особенно для истории ранних религиозных представлений, свойственных многим народам земного шара.
Наиболее ранние общие религиозные представления у алтае-саянских народов, связанные с природой и её стихийными силами, возникли на мифологической основе, на стадии олицетворения природы и антропоморфизации духов и божеств. Так, например, огонь, который по одним мифам был дан людям для облегчения их жизни при помощи птицы (коростеля или совы), а по другим — от демиугра [демиурга] Ульгеня, превратился со временем в женское божество огня, культ которого был особенно широко распространён и вошёл в шаманство.
Вместе с тем прослеживается обратное явление — влияние сложившихся религиозных представлений на мифологию, вследствие чего в качестве мифологических персонажей появляются всевозможные божества и духи шаманского пантеона, действия и поступки которых характеризуются реальными человеческими чертами и отношениями. Таковы в некоторых мифах высшие божества алтайского пантеона, делящие своё владычество над небесной (Ульгень) и подземной (Эрлик) зонами.
В космогонических мифах, кроме универсального деления вселенной на три зоны, иногда говорится об особых отдельных мирах или землях, расположенных между морями и океанами, со своими собственными небесами, а иногда и без небес, со своими морями и реками и даже подземным миром, где тускло светят солнце и луна. Вероятно, здесь надо усматривать влияние на мировоззрение тюрков того времени раннесредневековой китайской науки, согласно которой круглое небо покрывало квадратную землю. Неприкрытые небом четыре угла, видимо, и составляли особые миры без небес. В древнетюркских орхонских надписях неоднократно говорится о четырёх углах света, где живут враги тюрков.
(101/102)
Небо в мифах рисуется в виде купола, прикрывающего края земли таким образом, что они то и дело соприкасаются, как бы пульсируют. Этот образ имеется, кстати сказать, и в якутском эпосе («края неба и земли стукаются друг о друга»).
Согласно мифам, подземная сфера имеет вход с земли, где-то на западе, а по представлению шаманов в неё можно попасть во время камлания через очаг жилища.
Встречаются мифы, указывающие на связь упомянутых зон через дерево, корни которого в подземном мире, ствол на земле, а верхушка на небе. Сюжет «мирового дерева» распространён у многих народов. Нередко вместо «мирового дерева» выступает гора, упирающаяся вершиной в небеса.
В настоящее время эти мифы или их элементы у алтае-саянских народов встречаются чаще в эпосе и редко в виде самостоятельных повествований. Мифическое дерево можно встретить среди рисунков, нанесённых на шаманских бубнах.
Миф о происхождении мира повествует об огромном водном пространстве, по которому плавали две утки. Одной из них пришла идея сотворить землю из ила. Вторая — нырнула и достала со дна ил, который первая утка стала разбрасывать по воде, в результате чего появилась земля. Вторая утка, выйдя на сушу, стала разбрасывать камешки, и появились горы. В шаманском варианте первая утка — это Ульгень, вторая — Эрлик.
Опорой земли, повествуют мифы, служат огромные рыбоподобные чудовища «кер тютпа», у которых верхняя губа хватает небо, а нижняя — землю. Одно из них даёт холод, от чего бывают осень и зима, второе — тепло, весну и лето.
По другому варианту этих чудовищ три, под названием «кер балык». Их, якобы, создал Ульгень и к среднему привязал аркан, укрепив его конец на небе, при помощи которого он управляет этим чудовищем, и которое, подымая или опуская голову, может вызывать колебания земли и наводнения. На шаманских бубнах маленькие изображения «кер балык» помещали среди рисунков, характеризующих подземный мир.
Земля некогда представлялась в образе какого-то животного (наподобие лося у орочей). Мифы такого рода не сохранились, но в алтайском эпосе имеются упоминания о
(102/103)
шее, лопатках или подмышках земли, упоминается её рот, пуп.
Довольно часто в мифах говорится о многослойности земли (обычно 7 слоёв), под которыми находится уже подземный мир Эрлика, с его слугами и переселившимися сюда с земли людьми (т.е. умершими). Кстати сказать, имя Эрлика, царя подземного мира, куда переселяются умершие люди, упоминается в древнетюркских рунических надписях, датируемых началом VIII в.
Видное место занимают мифы о небе, характеризуют его разделённым на слои (от 7 до 16-18 слоёв), включающие в себя солнце, луну, звёзды. Шаманская религия использовала это обстоятельство, населив слои неба различными божествами и духами и даже людьми, которые, например, по представлениям тувинцев, жили там в стеклянных юртах, носили пояса на уровне подмышек и видны с земли, как звёзды. Мифологическое проживание людей на небе созвучно с орхонскими надписями, где по отношению к умершему князю Кюль-Тегину сказано: «на небе вы будете как среди живых». В этом, на наш взгляд, опять-таки проявляется сходство алтае-саянских мифов с древнетюркскими.
Атмосферное видимое небо часто выступает в мифах как «близкое» и материальное, которое зимой замерзает. Опираясь на это представление, шаманы в зимнее время отказывались камлать небесным божествам, и только отдельные и, бесспорно, за щедрое подношение совершали обряд.
Распространёнными были мифы о небесных светилах, особенно звёздах. Происхождение солнца и луны объяснялось главным образом волей творца — Ульгеня, а звёзд — земным происхождением; хотя некоторые из них стали предметом религиозного поклонения, как это случилось с Большой Медведицей, которой тувинцы приносили жертвы. Это созвездие в их мифах трактуется как 7 братьев или 7 ханов, переселившихся на небо с земли и ставших божествами. Относительно Ориона говорится, что три его самые яркие звезды — это маралухи, поднявшиеся на небо от преследования охотника, который пустил в них две стрелы и вместе с ними оказался на небе. В другом варианте, кроме охотника, одну из звёзд принимают за его собаку, вторую — за стрелу, а третью — за беркута, а хвост созвездия — за трёх маралух. Имеются и другие варианты, где главным персонажем является охотник.
(103/104)
По поводу Плеяд (Улькер, Мечин — у алтае-саянских народов), движение которых по ночному небосклону сопоставляется с их прохождением мимо прибывающей луны (для определения месяца года), мифы довольно разнообразны. Сопоставление движения Плеяд с прибывающей луной указывает на историко-генетическую связь этих народов с древними тюрками, у которых Плеяды играли видную роль в годовом календаре. [9] Мифы о Плеядах основаны на наблюдениях за ночным небом, перемещением созвездия по небосклону в разное время года. У алтайцев и телеутов по положению данного созвездия к прибывающей луне определялся (или вычислялся) тот или иной месяц года. Это, конечно, результат эмпрических [эмпирических] наблюдений, а не мифологическая фантастика. Сюжетным ядром мифов о Мечин служит рассказ о неком [некоем] существе, насылающем холод и снег, отчего страдали домашние животные. Последние решили погубить Мечин, спавшего в тёплой золе, и которого обнаружила корова. Последняя пыталась раздавить его, но Мечин выскользнул из-под её радвоенного [раздвоенного] копыта и поднялся на небо, где превратился в кучку звёзд, и насылает холодные зимы.
Мифы о Полярной звезде единодушно утверждают, что это ничто иное как «золотой кол», вбитый в небо, отражая тем самым древнее представление народов о материальности небосвода. Название «золотой кол» аргументируется тем, что Полярная звезда не сходит с мушки, если в неё целиться из ружья, как это происходит с любой другой звездой. Следовательно, она неподвижна, т.е., как бы вбита в небо.
Этнографами зафиксированы также мифы про утреннюю и вечернюю звёзды, про Млечный путь как «небесную дорогу» или «опояску неба», про гром и молнию, производимых драконом, про затмение солнца и луны, будто бы пожираемых в это время чудовищем, отпугнуть которое шумом, криками, выстрелами старались люди.
Своеобразны мифические толкования о происхождении пятен на луне. Один из них повествует о людоеде Тельбегене, которого и решили сообща уничтожить. Первую попытку убить людоеда предприняло солнце. Но при приближении его к земле люди стали умирать от жары. Затем в борьбу вступила луна, но только после того, как она убыла наполовину, чтобы могла уместиться на земле. Когда она опустилась, на земле наступил холод, и люди попрятались в
(104/105)
свои жилища. Но они всё-таки высовывались из жилья, чтобы посмотреть на луну и этим закалили своё лицо, которое и теперь не закрывают на морозе. Луна схватила людоеда и утащила на небо. Но этим борьба не прекратилась. Она, согласно преданию, продолжается и по сей день. Когда луну начинает осиливать Тельбегень, она убывает, а когда перевес на стороне луны — она полнеет. [10] Так, по-своему, рационалистически объясняли алтае-саянские народы, как и другие, смену тёплого в этих широтах лета на холодную зиму и цикла ежемесячного движения луны, не прибегая к религиозному объяснению.
Алтае-саянские мифы, объясняющие происхождение мира и человека, в общем повторяют то, что думали на сей счёт древние тюрки. В древнетюркских орхонских надписях говорится: «Когда было сотворено вверху голубое (синее) небо, внизу — бурая земля, между обоими были сотворены люди». По свидетельству Ф[еофилакта]. Симокатты, древние тюрки полагали, что небо и землю сотворил бог, за что поклонялись ему. Элементы этой концепции содержатся и в алтайских мифах, но часто в обособленных вариантах. Создание неба, например, особенно в шаманских мистериях, приписывается Ульгеню, но не только как творцу небесного свода, но и как творцу солнца и луны. Приписывается Ульгеню и происхождение человека. В сделанные им тела людей (старых и молодых, мужчин и женщин) он намерился вселить «души», но их надо было взять у высшего божества, к которому Ульгень и послал ворона. Сторожить же тела заставил собаку и кошку. В отсутствие Ульгеня Эрлик уговорил собаку допустить его к телам, пообещав ей тёплую шкуру (собака в то время, согласно мифу, была голой и страдала от холода). Кошку он просто заплевал и, пробравшись к телам, вдохнул в них «душу». Этот миф с давних пор начал использоваться шаманами в защиту догмы о том, что при жизни на земле судьба человека полностью зависит от Ульгеня, а после смерти от Эрлика. Приведённый миф имеет и отдельные варианты. В одном из них рассказывается о вороне, нёсшем в клюве души людям и соблазнившемся павшей лошадью, которую и вознамерился поклевать, когда он открыл клюв, то души разлетелись. В другом варианте сообщается, что Ульгень сам оживил тело человека, вдув ему через правое ухо жизненную силу, а в нос — ум. Результатом влияния последнего варианта, возможно, и является убеждение охотников о том, что ум
(105/106)
у зверя находится в носу, т.к. «он всё носом знает». Есть варианты мифов, которые подверглись влиянию ламизма [ламаизма] и христианства. В одном из них помощником Ульгеня выступает сотворённый им богатырь Майдере, которому было поручено управлять солнечно-лунным миром. В этом имени нельзя не узнать известное божество ламаистского пантеона Майдара. Христианское влияние (под воздействием миссионеров) прослеживается в повествованиях о сотворении женщины из ребра мужчины, о всемирном потопе с ковчегом и др.
Значительную группу составляют теогонические мифы, повествующие о происхождении различных богов и духов. Об Ульгене и Эрлике говорится, например, как о родных братьях, которые поссорились между собой до такой степени, что Ульгень свергнул Эрлика с небес в подземный мир, где он стал владыкой. Оба они имели своих слуг и помощников — богатырей, сражавшихся за своих повелителей. Их имена можно обнаружить в шаманском пантеоне или пандемониуме уже в качестве сыновей Ульгеня и Эрлика (таковы Керей, Караш и др.).
О духе Кочегане, культ которого характеризуется эротическими чертами, говорится, что он вначале был обыкновенным, но распутным человеком, за что и был заброшен одним шаманом с земли на седьмое небо. По другой версии он был блудливым шаманом и. забрался на небо, спасаясь от врагов, где и остался. В третьем варианте — Кочеган родился от дочери Ульгеня, соблазнённой сильным шаманом.
Известный дух Шалыг, покровитель охотников тубаларов и шорцев, по преданию, первоначально также был человеком, причём (человеком сильным и отчаянным, не признававшим богов. Его дерзость дошла до того, что он пытался силой проникнуть в жилище Эрлика и сломал у него несколько дверей. Разгневанный Эрлик ранил его стрелой в ногу и язык и превратил в духа, который остался хромым и заикой, стал мучить охотников, насылая на них разные болезни.
Весьма своеобразна интерпретация алтае-саянских мифов о происхождении наиболее многочисленной категории духов «хозяев» (ээзи) местности, отдельных явлений природы и т.д. При свержении Эрлика с небес, сообщает один из них, вслед за ним посыпались за землю и его слуги. Падая в воду, они становились хозяевами воды, на горы — хозяе-
(106/107)
вами гор и т.д. Словом, куда бы они ни попали — всюду становились «хозяевами» этих объектов. Данная категория духов почиталась и древними тюрками, свидетельство этому мы находим в орхонских надписях, где обнаружено название таких духов в форме «idi». Народное сознание алтайцев не прошло мимо факта изобилия духов «хозяев» и по-своему пыталось объяснить его.
Особую группу составляют мифы о животных и птицах. О медведе говорится, что он в своё время был человеком. Охотники ещё недавно полагали, что он понимает человеческую речь, и на промысле в тайге при разговоре о нём, называли его подставными именами, чтобы скрыть свои планы. Немало мифов о сожительстве медведя с женщиной. Бытование медвежьих мифов и культа медведя среди тюрков Алтая и Саян, возможно, указывает на наличие в их этническом составе североазиатских этнических элементов (палеоазиатских, тунгусских и т.д.), в среде которых широко распространены мифы и культ этого зверя.
Из птиц к мифическим персонажам относятся, прежде всего, орёл и беркут, которых называют иногда небесными птицами. Шаманы называли эту птицу Суйла-ханом и считали духом, помогающим им доставлять жертву на небо или в подземный мир, причём представляли беркута с конскими глазами, подобными солнцу и луне. Отдельные роды почитали его и поклонялись ему. В частности род jабыр не убивал беркута, мотивируя это тем, что он однажды спас их сородича, попавшего в беду. Последний некоторое время жил в гнезде беркута, питался мясом косуль, приносимым беркутом, а затем был спущен им на землю. У качинцев, как и у якутов, орёл характеризуется родоначальником, а его название служит этнонимом одного из родов якутов, качинцев и телеутов.
Видное место в мифах занимает лебедь. У тувинцев и челканцев он выступает этнонимический предком некоторых родов, что перекликается с генеалогическим мифом о происхождении части древних тюрков. У кумандинцев представления о родстве с лебедем не существует, но сохранился, как и у названных выше народов, запрет убивать лебедя.
Из других мифов о птицах несколько необычно алтайское предание о коростеле, научившем людей добывать огонь путём высекания его из камня.
Во многих мифах о птицах подмечены их внешние особенности или повадки, что свидетельствовало о тонкой на-
(107/108)
блюдательности алтайцев. Например, окраска сойки и совы стала темой интересного алтайского повествования. Из него явствует, что сойка получила красивую окраску перьев от усердной работы совы, а сойка раскрасила сову кое-как, широкими тусклыми полосами, за это последняя рассердилась и сунула сойку головой в огонь. С тех пор голова сойки выглядит опалённой. Красные глаза у глухаря так же нашли своё объяснение. В давние времена, рассказывают алтайцы, когда все птицы на зиму улетали в тёплые края, он опоздал к отлёту и, оставшись один в тайге, долго плакал. С тех пор его глаза стали красными, а глухарь навсегда поселился в горных лесах.
Интересны в источниковедческом плане мифы о народных героях. Наиболее популярным из них является Сартакпай. В его имени заключён иранский термин «сарт», означающий — строитель, торговец. Как гласит предание, Сартакпай жил в далекие времена в местности Учык, когда здесь ещё не было леса, а камни были мягкими. Владения Сартакпая простирались от Кош-Агача до Барнаула и от Кузнецка, Телецкого озера до Иртыша. В этом обширном районе он дал имена горам и рекам, а также названия зверям и птицам.
В более обычном варианте Сартакпай выступает как строитель дорог и оросительных каналов (следы древних дорог и каналов обнаружены на Алтае археологами), а также моста через Катунь, который он не достроил, так как помогавший ему сын нарушил запрет свидания с женщиной в период строительства. В третьем варианте Сартакпай представлен как создатель крупных рек Алтая. Он проложил указательным пальцем русло Катуни. Когда ему преградила путь гора близ Чемала, он прострелил её стрелой, и этот кусок её, отлетевший вниз, по преданию, до сих пор высится посреди реки около с. Аскат. После этого Сартакпай спокойно вывел реку на равнину. Создал он и Бию, но другим приёмом. Сначала он преградил путь рекам, стекающим в Чулышманскую долину, поставив поперек неё свою ладонь. Вследствие этого образовалось Телецкое озеро. Далее он одним пальцем вывел из озера Бию на равнину, где она соединилась с Катунью и дала начало р. Оби.
Из мифов, повествующих о культурных достижениях алтайцев в прошлом, по-своему интересен миф о существовании у них письменности, и которая потом была утрачена. А случилось это так. Буквы были напечатаны на берёсте.
(108/109)
Однажды она подмокла, и её понадобилось подсушить на солнце. Сушившуюся берёсту съела корова. Вследствие этого алтайцы потеряли грамотность. По другому варианту письменность из Алтая унесли с собой ойраты (западные монголы), ушедшие в низовье Волги, а единственную оставшуюся книгу подмочили и, когда её сушили, её сжевала корова.
Мотив утраты письменности имеет историческое обоснование, ибо часть далёких предков телеутов именовавшие себя тюльберами, оставила рунические надписи на камнях в Северной Туве, датируемые примерно VIII-IX вв. Была в это время тюркская руническая письменность и в Горном Алтае. [11] Позднее она всюду исчезла. В XVII-XVIII вв. на Алтае бытовала западно-монгольская письменность, которая исчезла вместе с ойратскими племенами, переселившимися на Волгу.
Следовательно, некоторые мифы саяно-алтайских народов по-своему прокомментировали подлинные исторические факты. К ним можно добавить мифы о сожжении шаманов и чудесном спасении некоторых из них при казни. Жестокое гонение на шаманов действительно имело место в ламаистской Джунгарии, в которую входило Саяно-Алтайское нагорье, тем не менее шаманы всё-таки сохранились и после разгрома Джунгарии, что и послужило сюжетом для мифологической интерпретации этого события. Немало в мифах, посвящённых истории алтае-саянских народов, подлинных исторических имён, относящихся к XVII в. В. Вербицким опубликована группа мифов о создании неба, земли и подземного мира, властителями которых выступают бурканы (бурханы), о существовании 99 отдельных миров, со своими небесами, управляемые бурканами и богатырями, в личных именах которых нетрудно узнать ламаистское божество (Майдара и др.). Интересен и сложен по своим различным наслоениям (шаманским, ламаистским и христианским) миф о происхождении шаманства и разделения языков. Вся упомянутая группа мифов чётко отражает мифологию западных монголов, или ойратов, ламаистов по религии. Она проникала к алтайцам через контакты с ойратами в период подчинения их Джунгарскому ханству, а главным образом, через включение в этнический состав алтайцев западномонгольских этнических элементов. Ярким свидетельством такой ассимиляции может служить наличие у современных алтайцев сеоков Чорос, Дербет, Ойрат
(109/110)
и др., которые являются остатками крупных этнических единиц западных монголов, выступавших ранее в виде отдельных племён и народов.
В настоящее время мифы сохранились лишь частично и преимущественно в памяти старшего поколения. Потеряв свои первоначальные функции мироощущения, мировоззрения, они воспринимаются ныне как забавные народные рассказы, сказки, как фольклор и при соответствующем анализе могут служить интересным источником для историко-этнографических исследований.
Примечания.
[2] [позиция сноски в тексте не указана и здесь восстановлена по смыслу] К. Маркс, Ф. Энгельс. Собрание сочинений, т. XII, ч. I, M., 1935. с. 203.
[3] Мифы алтае-саянских народов публиковались: Радлов В.В. Образцы народной литературы тюркских племён, ч. 1. СПб., 1907; ч. IX, СПб., 1907 (собранные и переведённые Н.Ф. Катаановым [Катановым]); Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии, т. IV, СПб., 1893; Анохин А.В. Материалы по шаманству у алтайцев, Л., 1924; Каташ С. Мифы, легенды Горного Алтая, Горно-Алтайск, 1978; Мифология всех народов, т. IV, Бостон, 1927 (на английском языке); Лю Маоцай. Китайские известия к истории весточных [восточных] тюрков (тюкю), тт. I и II, Висбаден, 1958 (на нем. языке [Liu-Mau-Tsai. Die chinesischen Nachrichlen zur Geschichte der Ost-Türken (T’u-küe). Wiesbaden, 1958.]).
[9] Луи Базен. Тюркские календари древности и средневековья, г. Лиль, 1974 (на фрацузском [французском; Bazin, Louis. Les calendriers turcs anciens et médiévaux. Lille: Univ. 1974.]).
[10] Мифы о Тельбегене, как и многие другие, приводимые дальше, записаны нами в разное время (1927-1974 гг.) у алтайцев, шорцев, качинцев сагайцев, бельтиров и др.
|