М.Л. Подольский
Зверь, который был сам по себе,
или Феноменология скифского звериного стиля.
// СПб: «ЭлекСис», 2010. 192 с. ISBN 978-5-904247-31-7.
Предварительный взгляд.
Скифский олень. — 19
Навершия с фигурой козла. — 25
Голова птицы. — 28
Сюжет и композиция. — 32
Свернувшийся хищник. ^
Начнём с изображений свернувшегося зверя, а конкретнее — с бляхи, найденной в кургане Аржан в Туве (рис. 1). Думаю, никто не станет оспаривать, что это один из шедевров звериного стиля. Вторично появившись на свет благодаря раскопкам, пантера сразу же стала символом степного искусства скифского времени.
(15/16)
Кто это? ^
Итак, первый вопрос: что это за зверь? Или иначе, что за звери, если на различных изображениях они разные? В литературе можно найти многочисленные ответы: пантера, тигр, львица, кошачий хищник, просто хищник... Всё зависит от того, насколько автор той или иной публикации считал частные признаки и детали достаточным основанием для конкретизации видовой принадлежности изображенного животного. Конечно, в каждом случае образ зверя формировался на основе вполне определённых наблюдений и представлений автора произведения. Но в художественном отношении важным представляется не столько то, что животное похоже на пантеру, барса, волка или кого-либо ещё, сколько то, что оно является носителем таких свойств, как мощь и упругость тела, гибкость и т.д. Иначе говоря, в художественном смысле это идеальный хищник.
Рис. 1 [ рис. и подпись на с. 15 ]
Бляха из кургана Аржан (бронза). Фото С. Шапиро.
Почему свернувшийся? ^
Следующий вопрос относится к позе животного. Свернувшийся звучит довольно-таки расплывчато и неопределённо. Все мы хорошо знаем, как уютно могут сворачиваться калачиком кошки и собаки. Возможно, их дикие сородичи на воле отдыхают в таких же позах, и это могли наблюдать скифские художники. Но изображали-то они совсем другое. Свёрнутое тело хищника категорически не сообразуется с его анатомией, в неё внесены явные диспропорции. Отдельные части тела удлинены, утонены и тому подобное. Правда, хотя такая поза и не отражает непосредственно какую-либо реальность, можно сказать, что она безусловно ‘идёт’ зверю, то есть художественно вполне оправдана. Следовательно, и тут функциональная мотивировка подменена или, во всяком случае, оттеснена на задний план мотивировкой композиционной, и за словом свернувшийся скрывается не конкретная ситуация, а некая идеальная поза.
Спираль как основа формообразования. ^
Каковы могли быть мотивы для того, чтобы сгибать зверя явно за пределами его естественных возможностей? Здесь требуется уточнение. Когда мы говорим, что тело зверя свёрнуто кольцом, то речь вовсе не идёт о безукоризненной концентрической фигуре. Геометрически правильное кольцо — форма абсолютно симметричная, а потому стабильная и незыблемая. А вот как раз незыблемости в рассматриваемых изображениях нет категорически. И полной симметрии тоже нет.
Дело в том, что в формообразовании этой кольцевой композиции участвуют не только и не столько концентрические окружности, сколь-
(16/17)
ко спирали. В этом нетрудно убедиться. Посмотрите на лапы зверя, раскручивающиеся от центра к плечу и к бедру. Проследите наружный контур его тела — хвост, бедро, спина, шея, голова. Опять спираль. Если учесть это уточнение, то при описании позы напрашивается аналогия уже не с кольцом, а со свёрнутой пружиной.
Свёрнутая пружина — элементарный, но очень наглядный пример положения неустойчивого равновесия, временного состояния, полного скрытой, но готовой мгновенно проявиться динамики. Так можно охарактеризовать и позу хищника: внутренне напряжённое состояние, временное и обычно ему не свойственное, при котором в любой момент может реализоваться скрытая в нём энергия. Тут как нельзя более кстати оказываются искажения анатомических пропорций. Деформация, не мотивированная внешними силами (а в данном случае никакого давления извне нет), в изобразительном искусстве всегда и везде отражала внутреннюю напряженность.
Самодостаточность. ^
Однако высказанные соображения ещё не объясняют полностью выбор позы. Ведь для подвижного упругого тела это далеко не единственный вариант состояния неустойчивого равновесия. Скажем, зверь, приготовившийся к прыжку, — поза не менее выразительная и, во всяком случае, значительно более функциональная. Почему же всё-таки кольцо? Кольцевая композиция на скифских бляхах обладает одним замечательным свойством. Хищник оказывается замкнутым сам на себя. Он нейтрален по отношению к окружающему пространству. Более того, получается, что он занимает изобразительную поверхность целиком, так что внешнее по отношению к нему пространство как бы вовсе отсутствует. И главное здесь не то, что щиток бляхи обрезан по контуру тела животного. Изображения, относящиеся к категории ars decoupée, могут отличаться чрезвычайной внешней активностью. Вспомним, например, фигурки хищников на бляшках из Копёнского чаатаса. Их уж никак нельзя назвать нейтральными. Каждая из них своим стремительным движением подчиняет себе окружающее пространство, так что изобразительная поверхность ни в коей мере не ограничивается контуром бляшки. Действительно, все эти фигурки входили в одну общую композицию — сцену охоты. Включить в подобную композицию скифского свернувшегося хищника попросту невозможно — разве что в качестве чисто декоративного или же символического элемента.
Теперь по поводу позы зверя мы можем высказаться значительно более определённо. Правда, сразу надо отметить, что в отношении её
(17/18)
функциональной или сюжетной мотивировки никакой определённости нет и, вероятно, быть не может. А вот композиционный её аспект, что, пожалуй, много важнее, существенно проясняется. С одной стороны, в этой позе заложены внешняя нейтральность (на данный момент) и полная изолированность от всего окружающего, иначе говоря, самодостаточность образа. С другой стороны, в ней присутствуют колоссальное внутреннее напряжение, скрытая мощь, потенциальное стремительное движение.
Естественно, такая ярчайшая особенность скифского звериного стиля не могла оставаться незамеченной. «Замкнутое построение фигуры, сочетающееся с динамизмом образа, — писал, например, М.И. Артамонов, — приводит к обобщениям и деформациям, соответствующим её декоративному назначению» (Артамонов, 1971, с. 25). Замкнутое построение фигуры, сочетающееся с динамизмом образа — краткая, но очень точная характеристика произведений этого стиля. А вот дополнение к ней насчёт декоративного назначения представляется весьма сомнительным.
Образ в целом. ^
Глядя на аржанскую бронзовую бляху или на золотую бляху из Сибирской коллекции, можно только восхищаться поразительным художественным чутьём мастеров, приходивших к оптимальному образному и композиционному решению стоявшей перед ними задачи. Тут великолепно найдено всё. И форма в целом. И прорисовка тела животного спиралями и окружностями. И моделировка тела, столь ярко выявляющая в обобщённых объёмах его упругую гибкость, пружинистость. И крайне выразительные искажения анатомических пропорций, подчёркивающие состояние деформированности, внутренней напряжённости. Всё это вместе взятое приводит к тому, что композиция как бы дополняется помимо пространственных координат ещё и временной: она безукоризненно уравновешена и замкнута, но при этом во времени крайне неустойчива. Будто зверь сам себя втиснул в невидимую, воображаемую оболочку, и сам же готов вот-вот разорвать несуществующие путы, чтобы выплеснуть наружу свою потенциальную бешеную динамику, неукротимую — хотя в данный момент, опять-таки, всего лишь потенциальную — внешнюю активность.
Такого предварительного беглого взгляда на свернувшегося хищника, пожалуй, достаточно, чтобы получить в общих чертах представление о специфике образа. Позднее мы к нему вернёмся, чтобы разглядеть во всех подробностях, вникая в детали и стилистические нюансы. А сейчас продолжим наш ознакомительный экскурс.
|