Н.И. Платонова
История археологической мысли в России.
Вторая половина XIX — первая треть XX века.
// СПб: Нестор-История. 2010. 316 с. ISBN 978-5-98187-619-6
Скачать файл: .pdf, 2,9 Мб.
Содержание
Глава 1. Источники. Методы. Подходы. — 9
1.1. Вводные замечания. — 9
1.2. Источники, основные понятия и методы исследования. — 12
Глава 2. Систематические обзоры и варианты периодизации отечественной археологии (середина XIX — первая треть XX вв.). — 20
Глава 3. Начальный этап становления научной археологии в России. — 43
3.1. Различные «концепции» в русской археологии второй половины XIX в.: взгляд современника. — 43
3.2. Общественная подоснова развития «национальной археологии» и её особенности в России второй половины XIX в. — 44
3.3. Основное противоречие русской археологии третьей четверти XIX в. — 46
3.4. Русская археология или «археология русских»? М.П. Погодин, И.П. Сахаров, И.Е. Забелин, А.С. Уваров. — 48
3.5. «Винкельмановское» направление в русской археологии и начало разработки национальной тематики: С.Г. Строганов, Ф.И. Буслаев. — 54
3.6. Разработка идеологии и методологической базы исследований первобытных древностей России: К.М. Бэр. — 59
3.7. Изучение первобытности в контексте исследования национальных древностей России: роль русских немцев в этом процессе. — 65
3.8. Заключение. — 68
Глава 4. Археология как наука гуманитарного цикла в России (вторая половина XIX — первая треть ХХ вв.). — 70
4.1. Гуманитарная исследовательская платформа в русской археологической науке. — 70
4.2. «Скандинавский подход» в русской археологии 1860-1870-х гг.: Л.Ф. Радлов, П.И. Лерх. — 72
4.3. Историко-бытовая школа в археологии: 1850-1880-е гг. — 78
4.3.1. «Бытописательство» или история культуры? — 78
4.3.2. Попытки определения археологии как науки в 1860-1870-х гг.: А.С. Уваров, И.А. Забелин, П.В. Павлов. — 79
4.3.3. А.С. Уваров и наука о первобытности в России. 1870-1880-х гг. — 85
4.4. Развитие классической археологии в России: школа Н.П. Кондакова. — 88
4.5. Школа комплексного востоковедения в России и археология. — 95
4.6. Попытка объединения традиций историко-бытового и классического направлений: А.А. Спицын (1890–1920-е гг.). — 99
4.6.1. Характеристика источников. — 100
4.6.2. Определение археологии, её предмет и задачи по А.А. Спицыну. — 102
4.6.3. Разделы археологии по А.А. Спицыну. — 104
4.6.4. А.А. Спицын об О. Монтелиусе и типологическом методе. — 107
4.6.5. Культура и этнос по А.А. Спицыну. — 109
4.6.6. Идеи А.А. Спицына в отечественной археологии ХХ в. — 110
4.7. Теоретическое обоснование археологии как отрасли исторического источниковедения: А.С. Лаппо-Данилевский. — 112
4.7.1. А.С. Лаппо-Данилевский — личность и творчество. — 113
4.7.2. А.С. Лаппо-Данилевский как археолог. — 114
4.7.3. А.С. Лаппо-Данилевский — теоретик археологии (первый период). — 116
4.7.4. А.С. Лаппо-Данилевский — теоретик археологии (второй период). — 118
4.8. Археология как гуманитарная дисциплина в теоретических исследованиях 1920-х гг.: П.Ф. Преображенский. — 122
4.9. Заключение. — 124
Глава 5. Археология как естественно-историческая дисциплина в России. — 125
5.1. Палеоэтнологическая школа в России: вводные замечания. — 125
5.2. Философская платформа палеоэтнологии: странички истории. — 126
5.2.1. Габриэль де Мортилье и формирование естествоведческого подхода в археологии. — 126
5.2.2. Истоки формирования взглядов эволюционистов на первобытное общество. — 128
5.2.3. Французская палеоэтнология: научный прорыв и осознание сложностей. — 132
5.3. Преддверие «антропологической археологии» в России: 1860 — начало 1880-х гг. — 136
5.3.1. И.С. Поляков и начало исследований каменного века на Русской равнине. — 137
5.3.2. Историко-культурные реконструкции палеолита по материалам первых раскопок стоянок Русской равнины: И.С. Поляков и А.И. Кельсиев. — 141
5.3.3.Естествоведческий подход к изучению неолитических стоянок в 1870-1880-х гг.: А.А. Иностранцев и его книга. — 145
5.3.4. Упадок интереса к первобытности в конце XIX в.: причины и следствия. — 147
5.4. Формирование палеоэтнологической школы в России (конец 1910-1920-е гг.). — 148
5.4.1. Основоположники: Д.Н. Анучин и Ф.К. Волков. — 148
5.4.2. Фёдор Кондратьевич Волков: этапы жизни и творчества. 152
5.5. Палеоэтнологическая школа в русской археологии (конец 1910 — 1920-е гг.). — 161
5.5.1. Поколение «первых учеников». — 161
5.5.2. А.А. Миллер и методика раскопок поселений со сложной стратиграфией. — 165
5.5.3. Научный прорыв в исследованиях палеолита: Г.А. Бонч-Осмоловский. — 169
5.5.4. Методологический поиск палеоэтнологической школы накануне Великого перелома. — 177
5.6. Разгром палеоэтнологических научных центров. — 180
5.6.1. С.И. Руденко и «руденковщина». — 180
5.6.2. Судьбы ведущих палеоэтнологов на Великом переломе. — 184
5.7. П.П. Ефименко: разрыв и преемственность научной традиции. 188
5.7. Заключение. — 196
Глава 6. Попытка общей систематизации археологических источников и создания теории археологии: В.А. Городцов и его школа (1890-1920-е гг.). — 198
6.1. Василий Алексеевич Городцов — жизнь и деятельность до 1917 г. — 198
6.2. Школа В.А. Городцова и её методологический поиск в 1917 — начала 1930-х гг. — 203
Глава 7. Структура отечественной археологической науки и особенности её развития в 1920 — начале 1930-х гг. — 215
7.1. Периодизация процесса сложения инфраструктуры российской археологии (1917-1930 гг.). — 215
7.2. Российская / Государственная Академия истории материальной культуры. — 219
7.2.1. Начальный этап: 1918-1919 гг. — 219
7.2.2. Николай Яковлевич Марр — организатор археологической науки. — 226
7.2.3. «Чистка» ГАИМК. — 232
7.2.4. Реорганизация ГАИМК: 1930-1934 гг. — 235
7.3. Археологическое образование в 1920 — начале 1930-х гг. — 241
7.3.1. Политика советской власти в университетах и археология. — 241
7.3.2. Археологическая аспирантура 1920-х гг. — 246
7.4. Общественная подоснова развития краеведческой археологии в СССР 1920-х гг. — 250
7.5. «Марризм» в археологии. — 253
Аbstract. — 287
Предисловие. ^
Эта книга представляет собой попытку по возможности объективно описать и проанализировать историю археологической мысли в России начиная с момента сложения представлений об археологических остатках как национальном достоянии. Именно тогда началось развитие собственно научного, а не антикварного подхода к памятникам. В нашей стране период возникновения и формирования научной археологии падает на середину XIX в. (разумеется, вне сферы классических древностей, где это произошло раньше).
Верхней хронологической границей настоящего исследования является середина 1930-х гг., когда ситуация в гуманитарных дисциплинах коренным образом меняется. По причинам вненаучного характера деятельность целого ряда важных направлений археологической мысли тогда оказалась прервана или трансформирована. Мне показалось логичным довести рассмотрение материала именно до этого периода ввиду качественных перемен, которыми он ознаменован.
Именно тогда, на рубеже 1920-1930-х гг., в СССР началось формирование историографической концепции, согласно которой археологическая наука в России предшествующего периода объявлялась весьма отсталой (господство «ползучего эмпиризма»), а первые серьёзные научные обобщения появились в отечественной археологии лишь в результате экспансии марксизма в 1930-х гг.
На протяжении многих десятилетий за этой концепцией стояла мощная пропагандистская машина, подчинившая себе всю систему археологического образования, и с некоторыми оговорками, и научную практику. Задачей её было обеспечивать поддержку данному варианту идеологического мифа, широко распространённого в тоталитарную эпоху — об ущербности буржуазной науки и благотворных последствиях внедрения марксизма.
В ходе работы над книгой мною были выявлены новые данные, показавшие несостоятельность указанной агрессивной концепции. Между тем влияние её на последующие поколения археологов было огромным и ощущается по сей день. Сложившиеся мифологизированные представления, даже при критическом к ним отношении, оказывают определённое воздействие на воззрения учёных. Это заметно мешает выработке адекватных оценок прошлого нашей науки.
С другой стороны, начиная с рубежа 1980-1990-х гг. и по настоящее время у многих историографов обозначился «крен» в противоположную сторону — тенденция изображать тридцатые годы периодом тотального разгрома отечественной археологии и решительного разрыва всех наиболее перспективных научных традиций. В ряде ранних работ я сама отдала дань этому веянию, но более глубокая проработка материала заставила меня скорректировать свою позицию. В действительности имели место и разгром, и репрессии против учёных. Но наука осталась жива. Археологи сумели частично восстановить оборванные связи, частично — перенаправить остриё исследований в новые области.
Выводы, предлагаемые ныне на суд читателя, базируются на обширном материале — научных публикациях, заметках периодической печати, мемуарной
(7/8)
литературе, опросных данных и достаточно широком круге архивных источников. В частности, в книге использованы материалы, собранные в архивах Российской Академии наук (Санкт-Петербургского отделения), Российского Этнографического музея, Музея антропологии и этнографии РАН, Института антропологии при МГУ, Государственного Исторического музея, Управления Федеральной службы безопасности по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, а также материалы семейного архива Бонч-Осмоловских, находящегося в личном ведении автора.
Модель, созданная мною, вероятно, имеет и слабые места, и досадные пробелы. Но для меня важно другое — чтобы эта модель оказалась работающей, реально способствующей пониманию логики развития археологической мысли (и науки в целом!) в нашей стране. Тогда все пробелы постепенно заполнятся сами собой.
Стоит сказать несколько слов о языке работы. В 1990-2000-х гг. в исторической науке стала прогрессировать тенденция к сугубому усложнению языка и введению в него необозримого количества специальных терминов из области социологии, психологии, философии и т.д. В результате целый ряд современных исследований по историографии и науковедению оказывается понятен лишь узкому кругу «посвящённых». Я предпочитаю не следовать этой модной тенденции. Запутанность изложения либо служит прикрытием пустоты содержания, либо отражает путаницу в головах самих авторов. Поэтому в своей работе я стараюсь, по возможности, не использовать квазинаучный воляпюк, а выражаться по-русски.
В заключение выражаю самую тёплую признательность постоянным участникам Семинара по истории и историографии археологической науки при Музее истории С.-ПбГУ — И.Л. Тихонову, И.В. Тункиной, В.Ю. Зуеву, Н.Н. Жервэ. Это наше молодое, полное сил и надежд содружество конца восьмидесятых — девяностых сделало возможным те серьёзные обобщения, которые появляются теперь в наших книгах.
Я благодарна ныне уже ушедшим от нас А.Н. Анфертьеву, А.Г. Бонч-Осмоловскому, С.Н. Бибикову, П.И. Борисковскому, Ф.Д. Гуревич, Г.С. Лебедеву, В.М. Массону, В.И. Осмоловской, П.И. Раппопорту, Н.А. Спицыной, А.А. Формозову за то, что в разное время они делились со мною и воспоминаниями, и научным опытом. И то и другое впоследствии оказалось очень важно.
Я признательна всем моим коллегам, поддерживавшим меня советом и деловой критикой в период подготовки материалов и непосредственной работы над этой книгой — в первую очередь, М.В. Аниковичу, С.В. Белецкому, С.А. Васильеву, А.П. Деревянко, А.Н. Кирпичникову, Л.С. Клейну, В.П. Корзун, С.В. Кузьминых, Ю.М. Лесману, Н.А. Макарову, О.М. Мельниковой, А.Е. Мусину, Е.Н. Носову, О.С. Свешниковой, А.Н. Цамутали, Я.А. Шеру, М.В. Шунькову.
Финансовая поддержка на разных этапах выполнения этой работы была получена от Российского Гуманитарного научного фонда по проектам №96-01-00125а (1996-1997) и №99-01-00247а (1999-2001), а также от Фонда Сороса по проекту RSS No.: 755/1997 (1997-1999) и Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Историко-культурное наследие и духовные ценности России» (2009-2010).
Доктор исторических наук
Н.И. Платонова
|