Б.Б. Пиотровский
Урарту. Древнейшее государство Закавказья.
// Л.: Государственный Эрмитаж. 1939. 60 с. + вклейки.
III.
Археологическому изучению Ванского царства до сих пор не уделялось достаточного внимания. Без всякого преувеличения можно сказать, что до самого конца XIX века изучалась только урартская клинопись в полном отрыве от вещественных памятников.
Археологические раскопки производились исключительно в районе г. Вана и то преимущественно на Топрах-кале, откуда происходит основной материал, по которому мы можем судить о материальной культуре и искусстве урартов.
Крепость, построенная на Топрах-кале, скалистом выступе горного хребта Зымзым-даг, была резиденцией урартских правителей во второй половине истории Ванского царства (рис. 16). Строителем этой крепости обычно считают Русу, сына Сардура, который, после осады Тушпы ассирийским войском, построил цитадель столицы на другом месте.
Вся поверхность Топрах-кале покрыта строительными остатками, главным образом развалинами жилищ, выстроенных как из камня, так и из сырцового кирпича. В настоящее время она сильно изрыта местными жителями, искавшими древности для продажи.
В северо-восточной части Топрах-кале находятся развалины храма, неоднократно служившего местом как научных, так и грабительских раскопок. Оттуда происходят бронзовые скульптурные изделия, лучшие произведения урартского искусства. Стены храма были сложены из крупных хорошо отёсанных блоков светло- и тёмносерого камня. Фундаментом храма служила платформа высотой от 0,5-4,5 м, сложенная из крупных камней, обработанных рустовкой, т.е. в этом случае тщательно обработаны были
(36/37)
лишь края камней у швов кладки. По своим размерам храм был небольшим, его длина равнялась 21 м, а ширина 13,5 м. Обнаруженные при раскопках остатки стен не дали возможности их реконструировать, и о внешнем виде урартских храмов мы можем судить только по ассирийскому изображению на рельефах из дворца Саргона (Дур-Шаррукина).
Около храма находились развалины какого-то здания, возможно дворца, с остатками пола, украшенного каменной инкрустацией. В белых или тёмных каменных плитах пола вырезались круглые лунки, куда вставлялись концентрические кольца из разноцветного камня, чёрного, тёмнокрасного или белого. В центре этих колец помещалась коническая вставка, основанием вверх, которая закреплялась посредством металлического штифта (рис. 17). Наряду с этими инкрустациями встречаются прямоугольные и фигурные каменные вставки. При раскопках на Топрах-кале были также открыты и куски красной мраморной отделки стен с вырезанными изображениями. Среди материалов из раскопок И.А. Орбели имеются обломки такого фриза (рис. 18) с изображением быка (сохранилась лишь часть туловища) и деревьев, заключённых в орнаментальную рамку. Облицовки стен украшались иногда инкрустацией, составлявшей повидимому не только целые фигуры, но и сцены. Инкрустации изготовлялись помимо камня, также и из металла. По сохранившимся остаткам, дворец, так же как и храм, совершенно не поддаётся реконструкции. Моисей Хоренский при описании Вана, постройку которого он приписывал ассирийской царице Шамирам (Семирамиде), отмечает «множество великолепных двух- и трёхэтажных дворцов, обращенных, как надлежало, на восток и украшенных различными красками и разноцветными камнями». Наличие в Тушпе, древней урартской столице, многоэтажных зданий подтверждается не только изображениями на ассирийских рельефах, но и бронзовой урартской пластинкой, найденной на Топрах-кале и изображающей трёхэтажное здание.
Особое впечатление на всех путешественников, посещавших г. Ван, производили помещения, высеченные в скалах. Действительно Ванская скала и Топрах-кале носят следы колоссальной работы древних каменотёсов. Склоны их имеют отделку наподобие лестниц, узкие ступени которых достигают одного метра высоты. Эти ступени имели конструктивное значение, являясь своеобразным
(37/38)
видом фундамента; на них укладывались нижние ряды кладки оборонительных стен.
Отвесные стены Ванской скалы украшены вырезанными в них нишами, в которых иногда устанавливались стелы с клинописным текстом. В скале урарты вырубали обширные помещения, назначение которых остаётся для нас неясным и которые Моисей Хоренский описывает как «различные дворцы, покои с почивальнями (и) казнохранилище». Некоторые из помещений, высеченных в скале, украшены рельефными карнизами из ряда полукругов.
К подобным же работам, требовавшим затраты большого количества труда и выполнявшимся главным образом военнопленными и рабами, относится и сооружение искусственных озёр, как например, озера близ горы Вараг, сооружённого урартским правителем Русой, о чём свидетельствует его надпись, установленная на берегу озера. Большой работы также требовали и урартские ирригационные сооружения и каналы, подводившие питьевую воду, как например, канал Шамирам у Вана, длиною более 70 километров. Сооружение каналов имело в Урарту большое значение, так как земледелие не только в низменных, но и в горных районах было основано на искусственном орошении.
Техника урартского земледелия была на чрезвычайно высоком уровне развития и основные земледельческие орудия изготовлялись из железа. Среди железных предметов, происходящих из раскопок на Топрах-кале, имеются лемех плуга, вилы и другие хозяйственные предметы. Для перетирания зёрен в муку кроме примитивных каменных тёрок встречаются жернова развитой формы, вращавшиеся на оси.
Земледельческие работы требовали от урартов большой затраты труда. В ассирийской литературе имеется описание мероприятий урартского правителя Русы, превратившего пустынную местность у города Улху, на северо-западе от оз. Урмии, в цветущий район. Там был сооружён большой какал, «подобный реке Пуратту (Евфрату)», от которого отходили многочисленные арыки, питавшие поля. На орошённой земле были также разведены виноградники и сады с плодовыми деревьями.
Многие из клинообразных надписей, открытых на территории Ванского царства, особо отмечают проводку оросительных каналов и разведение садов и виноградников. Сохранилась одна надпись,
(38/39)
в которой рассказывается о том, что урартский правитель Менуа развёл для своей жены Таририи виноградник, который был назван её именем.
Наряду с земледелием большое значение в хозяйственной жизни Урарту имело скотоводство. В ассирийских текстах, описывающих взятие города Улху, рассказывается о заботах урартов относительно скотоводства. Кроме устройства пашен и садов большие участки земли около города были превращены в пастбища для скота. Кроме лошадей и рогатого скота текст упоминает верблюдов, которые использовались для оросительных работ. Причём в этом случае особо указывается, что Руса впервые сделал верблюдов известными всей стране.
Основным богатством Ванского царства было животноводство, и мы знаем, что скот как крупный, так и мелкий представлял постоянную добычу, захватываемую во вражеских странах. Овечья шерсть являлась также материалом для ткачества и вполне вероятно, что среди урартских ремёсл, ткачество очень долго не отделялось от сельского хозяйства.
Из ремёсл в Урарту особого развития достигла металлургия. По мнению многих историков Древнего Востока, в Ванском царстве, при высокоразвитой бронзовой металлургии, раньше чем в других районах Передней Азии появилось и вошло в широкое употребление железо. Действительно среди урартских металлических изделий часто встречаются железные предметы. Но наряду с железными изделиями встречено большое количество бронзовых, среди которых выделяются отдельные предметы исключительные по своей художественности и по технике изготовления. В Эрмитаже хранится один из самых лучших образцов урартского металлургического мастерства. Это бронзовая фигурка фантастического существа с туловищем крылатого льва и человеческим торсом. Статуэтка была покрыта листовым золотом, сохранившимся в некоторых местах. Лицо фигурки сделано из белого камня, брови и глаза инкрустированы (рис. 19).
В Эрмитаже имеется и другая, подобная же статуэтка, изображающая лежащего крылатого быка с головой повёрнутой влево. Она так же как и предыдущая была покрыта листовым золотом, причём углубления на крыльях были заполнены красной пастой. Лицо, вероятно человеческое, не сохранилось (рис. 20). В Британ-
(39/40)
ский музей, в Лондоне, из раскопок на Топрах-кале поступила совершенно такая же статуэтка, совпадающая с эрмитажной по размерам и отличающаяся от неё только тем, что голова её повернута не налево, а направо. Так как обе статуэтки совершенно тождественны по форме и размеру и отличаются лишь поворотом головы, то невольно возникает мысль о том, что они являются парными, а имеющиеся в их нижних частях штифты для скрепления позволяют предположить, что они относятся к двум сходным предметам или же являлись парным украшением одной и той же вещи.
Среди урартских изделий имеются фигурки крылатых львов, очень близкие к лежащим крылатым быкам, скреплённые с металлическими частями мебели (рис. 21), в частности с массивными бронзовыми ножками, подобная которым была найдена при раскопках германской экспедиции на Топрах-кале. Отсюда можно заключить, что и статуэтки, отмеченные выше, также являются частями роскошных урартских тронов, находившихся или в храме или же во дворце. Подтверждается это и рассказами жителей г. Вана о находке металлического трона, который был разломан. Подбирается теперь целая группа (12 предметов) однотипных бронзовых изделий, представляющих собою, повидимому, фигурные части двух урартских тронов, одного украшенного изображениями быков, другого же украшенного фигурками львов. Это предположение подкрепляется и тем, что на многих предметах, кроме штифтов и скрепов, на местах их соединения с другими имеются ещё вырезанные знаки, вероятно служившие рабочими метками.
Выделенная группа урартских бронзовых изделий очень интересна по технике отливки, на которой следует остановиться. Сперва, из какой-нибудь пористой массы изготовлялась болванка, в грубых чертах передававшая форму предмета, покрывавшаяся слоем воска, в котором производилась вся лепка. После тщательной обработки этой статуэтки во всех деталях, её заформовывали в огнеупорную формовочную массу, оставляя два отверстия, одно для литья металла, другое для выхода воздуха. Затем, после тщательной просушки форму нагревали, причём воск модели плавился, частью впитывался в пористое вещество ядра, закреплённого внутри формы, а частью вытекал наружу. В освободившееся от воска пространство вливался металл, который, заполнив образовавшуюся пустоту, точно повторял всю моделировку
(40/41)
оригинала. Для извлечения готового предмета форма разбивалась и через отверстие в бронзовой статуэтке, образовавшееся в том месте, где ядро модели скреплялось с формой, извлекали массу, из которой состояло ядро. Этим дорогим способом отливки, при котором по одной модели можно отлить только одну металлическую статуэтку, достигалась чрезвычайно тонкая моделировка фигуры, которую нельзя выполнить чеканом или резцом. Урартские статуэтки, отлитые таким способом, не имеют швов и передают ту тонкую отделку, которая возможна только при лепке из пластической массы.
Но среди урартских бронзовых изделий имеется большое число предметов, отлитых в стабильную разъёмную глиняную или каменную форму. До нас дошли грубые бронзовые фигурки богов и животных, а также статуэтки, обработанные после отливки чеканом и резьбой. К последним относятся украшения верхних частей бронзовых котлов, изготовленных в виде головок быка или же крылатых женских фигурок (рис.23). Эти фигурки особенно интересны тем, что они встречаются далеко за пределами Ванского царства. Они встречаются в Ниневии, на о-ве Родосе, в Дельфах, в Афинах и в Олимпии. Такое широкое их распространение нас не должно удивлять, так как в это время (вторая половина VII в. до х.э.) наблюдается расцвет греческой колонизации, захватившей и побережья Чёрного моря. Естественно, что через малоазиатские колонии в Грецию попадали и вещи из Передней Азии, которые несомненно оказали определённое влияние на развитие древнегреческого искусства.
Следует ещё остановиться на бронзовых щитах, некогда украшавших стены храма на Топрах-кале и имеющих посвятительные надписи урартских царей: Русы сына Аргишти и Русы сына Эримена. Щиты эти изготовлены из листовой бронзы и украшены фигурами животных (быков и львов), помещёнными в концентрических поясах. Изображения выполнены чеканной техникой, возможно также, что контуры животных выдавливались штампом. Кроме этого, контуры фигур подправлялись резцом, резьбой выполнялась и вся мелкая декоровка. Эти декоративные щиты напоминают щиты, украшавшие фасад храма бога Халда в Мусасире, описанные в ассирийском тексте и изображённые на рельефах из дворца Саргона.
(41/42)
Из крупной урартской скульптуры до нас дошла лишь одна каменная статуя, очень плохой сохранности (отбиты голова и ноги), найденная в крепости на Ванской скале и хранящаяся ныне в Гос. Музее Грузии в Тбилиси. Изображает она либо одного из урартских правителей, либо представляет собою статую бога, возможно главного урартского бога Халда.
Известные нам памятники урартского искусства по своему стилю очень близки к ассирийским. Это привело, как упоминалось выше, даже к тому, что в руководствах по истории искусства Древнего Востока некоторые предметы, найденные в центральной части Ванского царства, приводились как образцы ассирийского искусства. Не отвергая ни в какой мере ассирийское влияние на урартскую культуру, что чётко видно на примере урартской клинописи, следует всё же указать на то, что искусство Ванского царства не рабски копировало ассирийское и имело свои особенности. Характер переднеазиатских государств, на чём мы останавливались выше, обусловил и характер их искусства. В обстановке непрочных политических объединений, широкого обмена и постоянных войн, металлические изделия и вообще памятники искусства из одного какого-нибудь места Передней Азии распространялись на большой территории. Вспомним хотя бы, что знаменитый столб с законами вавилонского царя Хаммураби и стела аккадского царя Нарамсина были найдены в Эламе (в Сузах), а большая победная стела Асархаддона в хеттском городе Самале (Зенджирли). И если эти памятники могли быть перевезёнными после падения больших переднеазиатских государств, то клинописные источники отмечают подобные явления и для времени их расцвета. При описании добычи, взятой Саргоном в Мусасирском храме, ассирийские тексты указывают на то, что там, в храме, были металлические изделия стран Ассирии, Урарту и Кильху и что ассирийцы вернули себе те драгоценности, которые враги «в городе, дворце и храме, постройках Ашура и Мардука захватили». Вместе с добычей из храма, в Ассирию были увезены также статуи бога Халда и его супруги Багбарту.
Всё это привело к образованию скрещённых стилистических элементов в искусстве Передней Азии, которые стали, в собственном смысле слова, переднеазиатскими и только получали развитие и характерные особенности в отдельных центрах. Сравним для
(42/43)
примера ассирийских крылатых быков (шеду) с урартскими бронзовыми статуэтками, со скульптурой из Митанни (Телль-Халаф) и из Хеттского царства. Всякому бросятся в глаза общие черты у всех этих памятников.
И урартская религия была, повидимому, также близка к переднеазиатским. Религиозные тексты, которые бы отражали урартские религиозные верования, до нас не дошли. Нам известны только имена богов урартского пантеона, которым приносились в жертву не только животные, но возможно и люди (из числа захваченных в плен врагов). Главными богами урартов был бог Халд и, согласно ассирийским источникам, его супруга Багбарту. Достоверных их изображений до сих пор мы не имеем. При раскопках на Топрах-кале был найден золотой медальон с изображением женщины, сидящей на троне, перед которой стоит другая женщина. Некоторые исследователи видели на этом медальоне изображение богини Багбарту с её жрицей, но возможно, что он изображает урартскую царицу со служанкой (рис. 22).
Из других урартских богов нам известны — бог солнца Ард (соответствующий ассирийскому Шамашу, на что указывает и клинописная идеограмма) и бог войны Тейшеба (переднеазиатский Тешуб). Клинообразные надписи дают иногда длинный перечень урартских местных богов, среди которых, повидимому, имеется также и местный бог города Тушпы столицы Ванского царства. Кроме культа животных, отмечаемого изобразительными памятниками, в урартской религии был распространён, свойственный всему переднеазиатскому миру, культ дерева («древа жизни»), иконографически связанный с ассирийским культом дерева, как это можно видеть по изображениям на урартских каменных печатях.
Перейдём теперь к урартской клинописи (рис. 24). Мы знаем, что древнейшие надписи урартских правителей были написаны на ассирийском языке и что тексты на урартском языке появляются только с конца IX в. до х.э. Свою письменность урарты заимствовали у ассирийцев, взяв от них уже готовую систему письма и приспособив её к особенностям своего языка. Урарты уменьшили число знаков по сравнению с ассирийской клинописью и в некоторых случаях упростили их форму. В урартском письме повидимому не встречается и полифонии, т.е. передачи одним знаком нескольких звуковых комплексов, обычной в ассирийском письме.
(43/44)
Знаки урартской клинописи, состоявшие из комбинаций клиньев, напоминающих по форме вытянутые треугольники, разделяются на три группы: 1) знаки для отдельных гласных звуков (соответствующие нашим буквам а, е, и, у) и для слогов, 2) знаки для целых слов (идеограммы) и 3) знаки, служившие определителями к словам (детерминативы). Всего урартская клинопись содержит около 230 знаков, не считая числительных, что значительно меньше общего числа знаков ассирийской клинописи.
Большая часть из дошедших до нас урартских надписей выполнена на камне. Это тексты на сглаженных поверхностях скал, на камнях построек и на каменных предметах. Несколько коротких надписей имеется на бронзовых и костяных изделиях, а также и на обломках сосудов. Из раскопок на Топрах-кале происходят и глиняные таблетки с урартским текстом, одна из них содержит письмо урартскому правителю из южного Закавказья (рис. 25), обломки же других, с перечнем чисел, принадлежат, по всей вероятности, счётным документам. Но кроме этих таблеток, была найдена также глиняная таблетка с письмом, отличным от клинописи и напоминающим иероглифы. Отдельные группы таких знаков, среди которых распознаются изображения растений и голов животных, встречаются также на глиняных сосудах, каменных печатях и металлических изделиях. Возможно, что в Урарту, наряду с клинописью, заимствованной из Ассирии, существовало и местное иероглифическое письмо.
В урартских числительных, передающихся клинописью и заимствованных у ассирийцев, наблюдается десятиричная система, где различаются десятки, сотни, тысячи и т.д., но наряду с этим встречаются и пережитки прежней системы, основанной на шестидесяти, что отразилось в своеобразном написании цифры 60 и соответственно с этим цифр 70, 80 и 90, в которых к написанию 60 прибавлялись отдельные десятки. На обломках крупных глиняных сосудов встречается иногда указание клинописью на ёмкости. Встречены два названия для мер ёмкости «акархи» и «хируси». По вычислениям мера «акархи» равнялась примерно 120-150 литрам, а «хируси» составляла её десятую или двенадцатую часть и не была меньше 10 литров.
На многих обломках сосудов, найденных при раскопках на Топрах-кале, имеются указания их ёмкости не клинописью,
(44/45)
а каким-то другим письмом, где цифры обозначались треугольниками, полукругами и кружками. Вероятно, эта система написания цифр была связана с урартским иероглифическим письмом.
Краткий очерк, обрисовывающий культуру Ванского царства, показывает, что до сих пор мы ещё не располагаем достаточным археологическим материалом, и наши сведения о культуре этого переднеазиатского государства страдают неполнотой, что не даёт возможности правильно оценить положение Урарту и его значение в системе других древних культур Передней Азии.
|