 Б.И. Маршак
Согдийское серебро. Очерки по восточной торевтике.
Глава первая.
Школы торевтов.
Серебро и керамика. ^
В своих работах о сасанидском металле И.А. Орбели и К.В. Тревер
показали, что памятники, близкие к сасанидским, «которые располагались раньше в
единый хронологический ряд, могут оказаться по отношению друг к другу не более
поздними или более ранними, а могут быть современными друг другу, но
происходящими из различных районов страны, а может быть и из различных стран,
объединённых одной культурой» [101, с. 24]. [1]
В качестве одного из путей выявления этих районов и стран И.А. Орбели и К.В. Тревер
предлагали сравнение изделий из металла с изделиями из такого материала,
«который сам по себе не представляет значительной ценности и потому в сыром
виде не мог являться предметом экспорта, как, например, невысокоценимые сорта
дерева или глина». При этом методом сравнения должно было стать выявление в
изделиях из металла технико-стилистических признаков, которые выработаны в других
материалах, а в керамике и в ткачестве тех приёмов, которые выработаны в металле.
Автор этой работы вслед за Г.В. Григорьевым попытался пойти по тому же пути в
статье «Влияние торевтики на согдийскую керамику VII-VIII
вв.» [85]. В отличие от работ Г.В. Григорьева в этой статье речь шла не
столько о том, какие сосуды похожи друг на друга, сколько о том, по каким
признакам согдийская керамика отражает приёмы работы по металлу. Затем были
предложены реконструкции по керамическим репликам специфичных для Согда черт
металлических прототипов. Некоторые из этих черт были обнаружены на серебряных
и золотых сосудах, обладающих и многими другими признаками, которые сближают
эти металлические сосуды между собой. Речь идет прежде всего о кружках:
с округлым плечиком (1-й тип),
с цилиндрическим туловом (2-й тип),
с фестончатым краем (3-й тип),
о кувшинах с грушевидным туловом, выделенным сливом и верхним концом ручки у
венчика, а также о некоторых других сосудах (см. иллюстрации к [85]).
(13/14)
Новый материал позволяет сейчас более уверенно, чем в 1961 г., говорить о происхождении форм сосудов.
Раскопки ЮТАКЭ в Мерве показали, какой была в позднесасанидское время керамика
северо-востока сасанидских владений. Оказалось, что и здесь гончары подражали
торевтам, но воспроизводили те формы, которые не были образцами для гончаров
Согда. Керамические кувшины с овальным устьем, обведённым вертикальным
бортиком, и с верхним концом ручки, опущенным на плечико, были найдены в Мерве
[114, р. 13, 14, 17]. Теперь мы знаем не только о том, что согдийские гончары
не воспроизводили эту форму, хорошо известную по сасанидскому металлу, но и о
том, что сасанидские гончары её воспроизводили. Керамисты стран к востоку от
Согда также не знают такой формы. Их изделия имели прототипы, схожие с согдийскими.
Таков, например, поливной кувшин из Тумшука (около VII в.) с его
характерным сливом, головой дракона на перегибе ручки и пальметтой у основания
ручки [182, I, р. 305]. По-видимому, прямым подражанием
согдийскому образцу являются танские кувшины из белого фарфора [122, р. 75], у
которых и пропорции, и слив, и ручка, и налепная полоска с насечками, к которой
как бы подвешена пальметта, — всё напоминает согдийские и семиреченские [19,
р. 68] находки (таблица, № 24). [2] В Китае был более
распространён свой, отличный от описанных, вариант столовых кувшинов. Судя по
двум совместным находкам в Семиречье [42] и в Туве [84, табл. II],
кувшины входили в «сервиз» с цилиндрическими кружками (2-го типа). Кружки с
цилиндрическим туловом, так же как и кружки с волнистым бортом, уже в 1961 г. казались формами западного (для Согда) происхождения, хотя и получившими широкое
распространение на востоке Азии. Цилиндрические кружки, как показали работы
японских археологов, изготовляли гончары Северного Ирана. Сасанидская дата
таких кружек пока не доказана [159, р. 15]. Кружки с волнистым бортом в другом,
чем в Согде, варианте были распространены в аббасидское время и позже, как в
Иране, так и в Египте, в керамике и в бронзе [191, р. 48; 159, р. 5, 3]. Что
же касается кружек с округлым плечиком (1-го типа), то новые находки в Туве,
т.е. в области тюркских племён [43, р. 88-88 А; 84 табл. II,
12], — это кружки, ещё более похожие на согдийские, чем те, по которым был
сделан вывод о тюркском влиянии.
Таким образом, метод сопоставления с керамическими репликами оказался надёжным для
определения основных ареалов тех или иных признаков форм. Оказалось, что металлическая
(14/15)
Рис. 1. Схема отношений
«сасанидского» серебра и согдийской керамики. (Римские цифры относятся к
штриховке, арабские — к кругам).
I — согдийская керамика; II — реконструируемые серебряные прототипы керамики; III —
серебряные кружки и кувшины; IV — серебряные блюда, близкие
по декору к кружкам и кувшинам; V — «сасанидское» серебро.
1 — сосуды, форма которых аналогична
или идентична формам согдийской керамики; 2 — серебряные сосуды, среди которых
наиболее вероятно нахождение «согдийского, серебра; 3 — «сасанидские» сосуды
из серебра в коллекциях.
посуда, которой непосредственно подражали гончары Центрального Согда, по формам была
близка к разбираемым серебряным сосудам. С другой стороны, по декору и
некоторым признакам профиля эти сосуды отличались от прототипов согдийской
керамики и, объединяясь по этим чертам с некоторыми сосудами, лишёнными
особенностей согдийской керамики, входили вместе с ними в иные совокупности с
широкими хронологическими и территориальными рамками (см. схему на рис. 1).
Все сосуды, объединённые Я.И. Смирновым в единую группу и несколько
смежных групп, стали рассматриваться в связи с вопросом о торевтике Согда. Все
они представлены на таблице, приложенной к книге. Сравнение с керамикой
позволило выделить признаки формы и орнамента, которые были популярны в Согде,
но это не все согдийские признаки, а лишь наиболее удобные для гончаров;
кроме того, они не всегда исключительно согдийские. Мы реконструировали
признаки согдийского серебра, но не узнали, чтó из серебра,
хранящегося в музеях, относится к Согду. Были лишь отобраны сосуды, среди
которых есть вещи VII-VIII вв. среднеазиатских или тесно связанных с ни-
(15/16)
ми территорий. Таким образом, метод сравнения с керамикой подсказал, где надо
искать, но не дал атрибуций. [3]
Постановка вопроса об атрибуции произведений торевтики. ^
Задача заключается в том, чтобы от сопоставления признаков и их сочетаний перейти к
сопоставлению индивидуальных предметов с весьма разнообразными признаками,
находящими много аналогий. Мы попадаем в весьма сложную ситуацию: различные
направления поиска могут привести к разным выводам. Попытаемся поэтому
определить необходимое направление, исходя из характера материала и цели исследователя.
Конечная цель исследования — узнать историю общества по тому, как она отразилась в
памятниках. В связи с этим возникает тенденция с самого начала исходить из
наиболее значимых для общественного сознания элементов, например из определяющих
облик вещи черт иконографии и стиля. Однако такой подход, нередко единственно
возможный, полностью правомерен только в тех случаях, когда памятники уже
получили надёжную атрибуцию.
Как часто историки искусства одну и ту же вещь считают ранним примером позднего
стиля по ранней иконографии или, наоборот, поздним примером ранней иконографии
по стилю! Общее сходство стиля или иконографии может быть характерно для ряда
локальных школ или этапов и, значит, быть важным явлением в истории культуры,
но мы мало узнаем об этом явлении, если не сумеем выделить школы или этапы,
исходя из каких-то других предпосылок, менее зависящих от взглядов общества.
История изучения искусства показала, что такие предпосылки есть. Работы разных
школ и мастеров удаётся различать главным образом по приемам исполнения, а не
по сюжетам. [4]
Вообще говоря, каждый признак, если речь идёт о декоре, в той или иной мере отвечает
на два вопроса: что изображено и как это сделано. Приведём несколько примеров в порядке
(16/17)
убывания семантической значимости изображений. Фигура сенмурва на блюде — это прежде
всего тот сюжет, который хотел видеть заказчик, но с другой стороны, помещение
одиночного фигурного изображения — это способ украсить блюдо, выбранный
мастером. Три листка на конце каждой ветки можно понимать как стремление
передать какой-то вид растения, который хотел видеть заказчик, и как способ
передачи листвы вообще. Наиболее чётко выступает формальная сторона в способах
трассировки линий и разделки поверхностей. Таковы частые или редкие насечки на
рамках медальонов н т.д. Здесь требование заказчика относится уже только к
качеству работы. Особенно важны те детали, которые употреблены в разных изображениях,
так как сюжеты бывают уникальны, но такие детали повторяются на нескольких вещах.
Чем сильнее в признаке формальная сторона, тем менее сказываются в нём
представления заказчиков и тем сильнее выступает специфика ремесленной традиции.
Нужно также отличать признаки, хотя и формальные, но бросающиеся в глаза при взгляде
на вещь, от малозаметных приемов исполнения. Признаки, определяющие первое
впечатление от предмета, путешествовали вместе с сюжетами по городам и
странам, поэтому, опираясь только на них, мы вместо того, чтобы ответить на
вопрос, где и когда существовал тот или иной стиль, ответим на другой вопрос:
какие вещи сходны по наиболее явным признакам стиля? Сколько ошибок сделано при
датировках по таким общим чертам, как «живописность», «барочность», «плоскостность» и т.д.!
Изучая металлические сосуды, мы должны проверять все сюжетные и стилевые совпадения с
точки зрения приёмов выполнения, т.е. тех признаков, которые более всего
зависят от мастера и традиции, и лишь затем возвращаться к сюжету и
стилю. Совпадение того или иного приёма может объясняться случайностью или
заимствованием, но сходство как в малозаметных приёмах выполнения, которые
передаются от учителя к ученику, так и в деталях и в целых образах уже
достаточно надёжно позволяет относить вещи к произведениям мастеров с традицией,
восходящей к общим учителям, т.е. мастеров одной школы.
Построение таблицы. ^
Таблица, приложенная к книге, — не иллюстрация, а основа исследования. Каждый из этапов
исследования — это этап составления и комментирования таблицы, на которой
порядок расположения сосудов отражает их сравнительную близость во
(17/18)
времени и в пространстве. Чтобы таблица была по возможности объективной, надо
последовательно выполнить несколько задач.
Первая задача — отбор материала. К тому, что
связано с керамикой Согда, добавлены несколько сосудов, которые представляются
близкими к каким-либо из уже отобранных не только по форме и по сюжетам, но и
по деталям. Заранее можно сказать, что отобраны не только согдийские сосуды,
но вопрос о согдийской торевтике неразрешим без привлечения широкого круга вещей и явлений.
Вторая задача — первичная классификация.
Похожие сосуды располагаются рядом. Часть вещей оказывается спорной, так как
по разным признакам их можно сближать с разными сосудами.
Третья задача — поиски мест для спорных
сосудов. Они должны быть помещены ближе к тем, на которые они наиболее похожи
по нескольким малозаметным признакам.
При этом если деталь есть на одном сосуде, но её нет на другом, то это само по
себе не очень важно, так как «по контексту» мастеру могла быть не нужна эта
деталь. Но если вместо неё в аналогичном «контексте» есть другая, то это очень
важно. Например, один сосуд украшен гравировкой, а другой — гравировкой и
рельефной чеканкой. Такое различие мало помогает классификации. Важнее, как в
обоих случаях выделены фигуры гравированного орнамента: кружками от пунсона или позолотой.
Положение сосуда на таблице определяется с учётом всех связей, так что должны
использоваться все направления, а не только вертикаль и горизонталь.
Преимущество отдаётся частным приёмам исполнения и деталям, и только после
этого рисунки сосудов на таблице сдвигаются так, чтобы, не нарушая полученного
распределения, по возможности сблизить сосуды, которые сходны не по
малозаметным признакам, а по сюжетам изображений, по стилистическим принципам,
по основному техническому приёму. Таким образом, передача опыта в ремесленной
среде («школа») отражается в таблице в первую очередь, а новаторство и
заимствования лишь во вторую.
Четвёртая задача — не переставляя рисунки,
повернуть всю таблицу так, чтобы её низ и верх соответствовали началу и концу
во времени. К этой задаче мы подошли, имея таблицу, на которой отражена
сложная сеть связей между всеми предметами. От каждого предмета можно в разных
направлениях проследить цепочки вещей, расположенные в порядке убывания
сходства. Пока не ясно, какие из этих цепочек отражают временные, а какие
пространственные последовательности. Чтобы выбрать временные цепочки, надо от
размещения рисунков
(18/19)
по определенным правилам перейти к истолкованию таблицы, которому и посвящена
первая глава. На этом этапе не привлекается никакой материал, кроме сосудов, вошедших в таблицу.
Находим на таблице группы вещей, наиболее тесно связанных друг с другом по
малозаметным признакам. По силе связей можно предполагать, что это вещи одной
школы. Однако ещё неизвестно, сделаны ли вещи одновременно работавшими или
сменявшими друг друга мастерами. Изменения во времени, которые предстоит
опознать на вещах, проявляются несколькими путями. Из этих путей для истории
искусств интереснее всего творческие открытия художников. Этот путь, однако,
наименее полезен при выявлении рядов, так как трудно отличить, что объясняется
временным развитием, а что — талантом мастера. Другой путь появления новшеств —
воспроизведение реальных предметов, ранее не изображавшихся, — дает дату post quem, если изображены предметы, дата появления которых
известна. Новые детали и черты стиля появляются и под влиянием образцов,
принадлежавших к другой школе. Этот путь важен для синхронизации, но, как и
предыдущие два, он мало помогает для прослеживания длинных типологических рядов.
Типология выявляется лучше всего, когда многократно повторяются изображения одних и тех
же предметов. При этом происходит потеря информации. Детали, воспроизводившие
реальные предметы, и приёмы, усиливавшие выразительность изображения,
превращаются постепенно в декоративные мотивы, которые, украшая вещь, не
помогают или даже мешают понять сюжет. Детали при этом постепенно усложняются,
так как потеря сходства с реальным предметом позволяет развивать мотив в
декоративном направлении, не опасаясь нарушить смысл изображения, который был
заранее известен или безразличен зрителю.
При выявлении типологических рядов необходимо помнить о двух опасностях, которые
грозят исследователю. Во-первых, развитие от образа к узору в разных школах
могло идти в сходных формах, но не синхронно. Если в ряд попадут вещи разных
школ, то по такому ряду нельзя делать выводы об относительной датировке.
Избежать этой угрозы помогает то, что ряд выявляется не до, а после выделения
групп вещей, относящихся к той или иной школе.
Другая опасность в том, что разница в уровне стилизации может быть результатом
неодинакового мастерства разных художников, а не проявлением развития школы.
Однако если мы прослеживаем изменения по нескольким последовательным звеньям,
причём не только по стилизации, но и по поэтапной замене одних признаков
другими, то такую цепочку можно считать типологическим рядом развития школы.
(19/20)
Помогает избежать обеих опасностей главным образом то, что речь идёт не о построении
рядов, а об осмыслении в качестве рядов последовательностей, которые уже были
на таблице. Было бы трудно находить ряды, если анализировать только целые
изображения, которые редко повторяются. Чтобы проследить несколько звеньев,
приходится анализировать детали, которые сходны у разных изображений. Таковы,
например, драпировки, цветы лотоса, мускулатура зверей и т.д.
Когда найдено несколько типологических рядов, всю таблицу можно повернуть так, чтобы
их начало было внизу, а конец — наверху. Теперь вертикаль таблицы становится
аналогом времени, а горизонталь таблицы соответственно может восприниматься
как аналог пространства, отражающий расположение центров, к которым относились школы.
Временные и пространственные отношения на таблице не вполне адекватно отражают
географическое пространство и хронологическое время. Конец одного ряда может
оказаться выше («позднее») конца другого ряда не потому, что поздние вещи этого
ряда моложе, а потому, что поздние вещи второго ряда архаичнее, так как
развитие в нём шло медленнее. Вещи из соседних, но культурно разобщённых стран
на таблице будут помещены далеко друг от друга, а вещи близких по культуре, но
далёких по расстоянию стран окажутся рядом.
Независимая от исторической интерпретации часть исследования подходит к концу.
Пятая задача — найти место для полученной системы в общей системе наших знаний о памятниках искусства.
Выявляются внешние связи для каждого этапа и ряда по аналогиям с известными памятниками.
Определяется степень близости этапов и рядов к определённым районам и датам. На
готовую таблицу накладывается сетка координат, в которой по вертикали размечены
века, а по горизонтали — взаимное расположение на карте не неизвестных ещё
центров и школ, но стран, с памятниками которых связаны сосуды.
Таблица, упорядоченная только внутри себя, проверяется, получает приблизительную
ориентировку в пространстве и во времени. Выявляется соотношение «времени» таблицы и реального времени.
Шестая задача — историческая интерпретация
всей системы, которая опирается на анализ содержания, но которая должна
объяснить все выявленные связи. Чем точнее и полнее выявлены формальные связи,
тем меньше вероятность произвольного толкования. Даже если новые данные
заставят отвергнуть часть исторических выводов, система фактов сохранит
значение, поскольку её построение не зависит от выводов, и войдёт в более
обширную систему вместе с новыми фактами.
(20/21)
При условии принятия интерпретации уточняются и атрибуции школ, этапов и отдельных
вещей. Только теперь появляется возможность географического определения, так
как школы могут перемещаться в связи с событиями политической и социальной
истории. Намечаются заключения по эволюции стиля и, что важнее всего, по истории идеологии.
Последовательность этапов. Школа А (Т17, Т18, Т27-31, Т41). ^
Комментирование таблицы не во всём следует порядку её составления. Удобнее сначала описать
временные ряды там, где они наиболее отчётливы.
В тексте отмечены признаки, которые наиболее важны для расположения сосудов на таблице.
Кружка BC109 (Т28), связанная с согдийскими керамическими кружками, входит в группу
предметов, объединённую многими отличительными признаками. Перечень предметов
приводится в поэтапном описании. Эти сосуды объединил в одну группу еще И.А. Орбели,
так что нет необходимости заново выделять общие признаки их иконографии и стиля
[201, с. 756-757]. В группу входит около дюжины предметов, выполненных чеканом
с оборота с последующей расчеканкой с лица. Именно они выделяются из большой
группы Я.И. Смирнова в «собственно металлическую» группу И.А. Орбели
и К.В. Тревер. У чаш и блюд, чеканенных с оборота, наружная поверхность по
большей части не прикрыта дополнительным листом серебра. 8 предметов
объединяются общим приёмом: на них есть линии, которые кончаются круглой ямкой.
Типологический ряд строится на основании эволюции этого приема и проверяется по
орнаментальному усложнению и одновременной схематизации декора. Выделяется ряд
последовательно сменявших друг друга этапов, каждый из которых ближе всего к
двум соседним, связанным с ним по деталям выполнения теснее, чем между собой.
Когда от каждого этапа сохранились один или два предмета, не приходится
говорить, что такой-то мотив появился на таком-то этапе, но важно сказать об
одном и том же мотиве, в чем он менялся на разных этапах. Наличие изображений
одинаковых существ не представляется важным для расположения этапов, хотя в
данном случае соседние этапы часто дают одни и те же образы.
1-й этап. Блюдо с сенмурвом ВС49 (Т17). [5]
Облик фантастического зверя передан весьма выразительно и напряжённо.
(21/22)
Точка в конце линии появляется только в завитках, главным образом у основания
полупальметт. Здесь это художественный приём, который увеличивает
выразительность завитка. Завиток выглядит как напряжённая пружина.
2-й этап. Блюдо с козерогом ВС107 (Т18).
Козерог с подогнутыми ногами как бы летит над скалами. Трактовка несколько
суше, но всё же изгиб шеи, приподнятая голова, приоткрытый рот, мышцы ног,
кривая дуги рога хорошо передают впечатление упругой собранности. Точка на
конце линии применяется широко. Этот приём сохраняет прежний характер в
завитке рога или мышц бедра, но он появляется также везде, где надо передать
конец какой-либо щели: между скал, в стеблях бутонов, в сгибах ног и т.д.
Бутоны лотоса, тугие и упругие на 1-м этапе, становятся более вялыми, но
усложняются за счет появления углублённой полоски в середине бутона.
3-й этап. Блюдо с козерогом ВС108 (Т27),
кружка с козерогами ВС109 (Т28). Оба предмета отнесены к одному этапу, так как
каждый из них в некоторых чертах архаичнее, а в других чертах «моложе»
другого. На блюде выразительность изображения ослабляется с одновременным
усложнением орнаментации. Поле заполнено гораздо теснее. Линия с точкой
перестаёт быть художественным приёмом и становится даже несколько назойливым
мотивом. Едва ли не все линии кончаются ямкой, см., например, голову или
переднюю ногу. Бутоны удваиваются, в них уже нельзя узнать лотос. Трёхчастные
полупальметты вместо упругого, заострённого конца, который мы видели на 1-м
этапе, получают округлый завиток с точкой посередине, первоначальное место
которого было у начала полупальметты. Голова козерога под прямым углом к шее,
напряжённость исчезла. На этом этапе мы видим превращение мало заметного на первый
взгляд и тем более выразительного приёма в элемент орнамента, буквально бросающийся в глаза.
На рельефах кружки ВС109 (Т28) козероги уже явно лежат с подогнутыми ногами, а не
летят в галопе. Теряет свою выразительность передача мышц, что особенно
заметно на бедре. Линия с точкой применяется реже, чем на блюде, но, так же как
и там, теряет свою прежнюю роль. Средний лепесток бутона помещён вместо средней
лопасти трёхчастной полупальметты.
4-й этап. Блюдо со львом, терзающим лань,
ВС106 (Т29). Несмотря на драматический сюжет, изображение носит статический,
сильно орнаментализованный характер, появляется «боязнь пустоты». Трактовка
мышц и шерсти зверей и растительные узоры развивают все особенности декора
кружки ВС109 (Т28). Нижняя челюсть льва с высунутым языком, видимо, восходит к
1-му этапу. Однообразны завитки пальметт. Средний лепесток растения над спиной
льва ещё более осложнился и приобрёл
(22/23)
характерные очертания фигурной скобки с округлыми выступами по бокам. Роль линии с точкой та же, что и на 3-м этапе.
5-й этап. Блюдо с охотой на льва ВС63 (Т30), блюдо со сценой царского пира ВС64 (Т31). Если для более ранних этапов
сходство было заметнее, чем различия, то здесь различия с предыдущим этапом
выступают очень ярко. Сюжеты — охота и пир царя, техника — снятие фона, широкое
применение пунсонов, композиция с заполнением всего поля без свободного края —
всё это ближе к чисто сасанидским блюдам. Тем не менее по многим признакам эти
блюда продолжают традицию школы А. Об этом свидетельствуют прежде всего фигуры
львов на обоих сосудах, затем скалы на охотничьем блюде, крылья короны с
«растрёпанными» перьями на блюде со сценой пира, так же как у сенмурва ВС49
(Т17), и, наконец, применение линии с точкой.
Можно ли считать, что это 5-й этап, следующий за 4-м, а не боковое ответвление от
школы А на более ранних этапах? Изображения львов гораздо более стилизованы,
чем на 4-м этапе, охотничья сцена статична, но эти стилистические признаки значимы
внутри очень тесных групп, здесь их можно было бы объяснить спецификой
ответвления школы. Однако имеются и конкретные детали: только на 3-4-м этапах
появляется такая манера передачи мышц задней ноги в виде трёх изолированных
частей со средней частью в виде овала, а верхом и низом в виде незамкнутых
фигур, как у стоящего льва блюда со сценой охоты.
Когда речь пойдёт о других рядах и ответвлениях школ, можно будет проверить
справедливость намеченной сейчас последовательности 3-го, 4-го и 5-го этапов
по признакам, которые в тех школах появляются также на поздних этапах.
6-й этап. Кувшин с изображением
музыкантов ВС65 (Т41). Связь с предыдущим этапом очевидна. Дальнейшая стилизация
и превращение в орнамент скал у подножия фигур, завитков лент, ушей, ставших
чем-то вроде трилистника, идёт в направлении, наметившемся уже на 5-м этапе.
Линия с точкой находит применение только в завитках орнамента.
Как кружка BC 109, кувшин ВС65 по форме родствен керамике Кафыр-калы, но не
непосредственно, а через другие, не дошедшие до нас типы металлической посуды.
Школа В (Т1-5, Т9, Т10, Т20, Т37-39, Т51). ^
Школа эта, по технике и стилю близкая к школе А, представлена довольно
разнообразными на первый взгляд предметами. К.В. Тревер, издавая ложчатую
чашу с изображением
(23/24)
джейрана Т10, писала: «...вопрос о датировке и локализации чаши, не имея никаких точек
опоры, приходится пока оставить открытым, отмечая только, что две эти чаши
(вторая — ВС136 (Т9). — Б. М.) являются единственными пока
представителями особой группы предметов» [133, с. 6]. [6]
Одной из характерных особенностей этой группы К.В. Тревер считает
тонкостенность. Этот признак не только общий, но и очень важный для интерпретации,
так как мастера явно берегли металл.
Чаша из дер. Волгиной ВС136 (Т9), к сожалению, утеряна, так что приходится пользоваться
прорисовкой. Чаша эта с изображением стоящего оленя уже Я.И. Смирновым
была сопоставлена с тремя сосудами — ВС135 (Т37), 137 (Т39), 138 (Т51),
найденными вместе в с. Репьевка Самарской губернии. Обломки кружки или ведёрка
из дер. Климовой ВС313 (Т38) имеют мотивы декора, которые встречены на сосудах
Репьевского клада. В Средней Азии найдено два клада серебряной посуды: в Мунчак-тепе
близ Беговата в 1943 г. и в Чилеке близ Самарканда в 1961 г. Обломки тонкостенных сосудов из Мунчак-тепе (трёх чаш (Т3-5) и кувшинчика) хранятся в особой
кладовой Отдела Востока Гос. Эрмитажа, 4 чилекские чаши, из которых нас интересуют
две, хранятся в Самаркандском музее (Т1-2).
Мунчакский клад был найден случайно, но место находки было обследовано экспедицией В.Ф. Гайдукевича,
который любезно сообщил мне о находках там черепков красноангобной керамики.
Клад может быть датирован по согдийской надписи бухарским письмом на одном из
сосудов около V-VI вв. н.э. [41; 49].
Место находки чилекских чаш, также найденных случайно, было включено в разведывательный
раскоп, проведенный Я.К. Крикисом и мной в 1962-1963 гг. Стратиграфия
раскопа показала, что клад попал в землю не позднее начала VII
в., сасанидская и эфталитская чаши клада датируются V в. [7]
Чаши из Мунчак-тепе на таблице даются в графической реконструкции. По многим
особенностям и эти 5 сосудов примыкают к перечисленным выше. Кружка из устья
Дона СМ54 (Т20), по общему облику близкая к школе А, по деталям сильно
отличается от сосудов школы А и сближается с интересующей нас группой.
Поскольку эта группа сосудов в отличие от группы А выделяется впервые, рассмотрим
признаки, позволяющие отнести сосуды к одной школе.
1. Тонкостенность: все предметы.
2. Три кружка:
(24/25)
2а) на стержне или на стебле: Чилек (Т1); BC 136 (Т9), НСБ1 (Т10); ВС135 (Т37), 313 (Т38);
2b) на концах ложков: Мунчак-тепе (Т3); ВС137 (Т39);
2α) с вмятиной в середине: Чилек (Tl); BC136 (Т9); НСБ1 (Т 10); BC 135 (Т37);
2β) выпуклые: Мунчак-тепе (Т3, Т5); BC 135 (Т37), 137 (Т39), 138 (Т51), 313 (Т38).
3. Круг из мелких выпуклых кружков, чеканенных с оборота: Мунчак-тепе (Т3), ВС137 (Т39), 138 (Т51), 313 (Т38), (Т16).
4. Ложчатость:
4а) объёмная: Чилек (Т1, Т2); Мунчак-тепе (Т3, Т4); ВС136 (Т9); НСБ1 (Т10); (Т16);
4b) иллюзорная: ВС135 (Т37), 137 (Т39), 138 (Т51), 313 (Т38).
5. Лотосовидная розетка из ложков: НСБ1 (Т10); ВС137 (Т39), 138 (Т51).
6. Ложки внутреннего ряда вписаны в промежутки между ложками внешнего ряда: Чилек (Т3); ВС136 (Т9).
7. Медальон в рамке «крупного витка»: СМ54 (Т20); С135 (Т37) (отличие от школы А).
8. Трилистник с остроконечными листьями: ВС136 (Т9); НСБ1 (Т10); СМ54 (Т20); (Т16).
9. Рельефная изогнутая полоска, заканчивающаяся завитком: НСБ1 (Т10), ВС135 (Т37).
Все эти простые, почти или даже полностью нейтральные в плане содержания
изображения черты и детали — признаки принадлежности сосудов к одной школе.
Нужно отметить также некоторые более сложные особенности. Так, в композиции:
основное растение над спиной, а не впереди изображённого животного: СМ54
(Т20); НСБ1 (Т10); ВС135 (Т37), 136 (Т9), 137 (Т39); с этим связан поворот
головы назад: НСБ1 (Т10); ВС135 (Т37). Очень сходно трактуются здесь также
головы оленя, козла и джейрана.
1-й этап. Сосуды из Чилека и Мунчак-тепе
(Т1-5). В обоих кладах есть ложчатые чаши как с ровным, так и с волнистым
бортом, на конических ножках, с длинными надписями снаружи по венчику. Одна из
чаш Чилека (Т2) с омфалом, другая — с чеканенной с оборота розеткой в центре
(Т1). Одна из чаш Мунчак-тепе имела уплощённый омфал (Т3), украшенный кругом
выпуклых кружков с таким же кружком в центре, другая — несохранившуюся
накладную пластину с каким-то изображением (Т4).
2-й этап. Чаша с джейраном НСБ1 (Т10),
чаша с оленем ВС136 (Т9). Их отличие от чаш Чилека и Мунчак-тепе очень велико.
Правомочность отнесения этих близких между собой чаш ко 2-му этапу, а не к
более поздним этапам покажет анализ
(25/26)
остальных сосудов, по отношению к которым 2-й этап сохраняет ряд архаических черт.
Наблюдается усложнение рисунка ложков. Усложняется декор, есть изображения животных.
3-й этап. Блюдо на трёх ножках с
изображением оленя BC 135 (Т37). Начинается вырождение ложков, которые изображены
на плоскости; вокруг среднего поля появляется декоративная рамка; рога оленя
превращаются в своеобразную корону. То, что блюдо типологически моложе сосудов
2-го этапа, прослеживается и по мелким деталям: цветок позади головы оленя
усложнён: к трём основным лепесткам добавлены ещё два; завитки, передававшие на
предыдущем этапе побеги лозы, здесь весьма условно изображают края лепестков,
такие же завитки украшают границы между ложками как элемент «капителей».
4-й этап. Блюдо с изображением птицы BC
137 (Т39), ведёрко ВС313 (Т38). Близость обоих сосудов не вызывает сомнений.
Ложки становятся чисто декоративными, они уже не влияют на форму сосудов.
Гравировка, а не рельеф становится основой орнамента, рельефные элементы
остались только в каймах. Появившийся в рамке медальона на предыдущем этапе
лепестковый орнамент делается одним из основных мотивов. На ведёрке под
валиком проходит утроенный лепестковый бордюр.
5-й этап. Блюдо с розеткой ВС138 (Т51).
Полное переосмысление ложков как частей плоского узора, а не формы сосуда.
Тройной лепестковый бордюр превратился в заполнение ложков. Грубые крупные
лепестки осложнены дополнительными дужками.
При разделении на этапы учитываются особенности, развитие которых прослеживается
по данным сосудам. Те признаки, изменение которых видно по сосудам других школ,
послужили критерием уже при сравнении рядов, т.е. не по вертикали, а по
наклонным и горизонтальным направлениям на таблице.
Интуитивно ощущается, что темп эволюции от 3-го до 5-го этапов школы В примерно такой же,
как между этапами школы А. Ранние этапы школы В, т.е. 1-й, 2-й и 3-й, явно
дальше отстоят друг от друга, чем более поздние. Если в школе А мы пока не
имели оснований для выделения параллельно меняющихся «подшкол», то в школе В
поздние сосуды BC 137 (Т39), 138 (Т51), 313 (Т38) по таким деталям, как 2b, 2β,
3, ближе к двум чашам 1-го этапа из Мунчак-тепе (Т3, Т5), тогда как сосуды
ВС135 (Т37), 136 (Т9); НСБ1 (Т10) ближе к чаше из Чилека по другим вариантам
тех же признаков: 2а и 2α. Остальные признаки меняются независимо от 2 и
3, которые, видимо, устойчиво сохранялись на всех этапах. Мы вернёмся к вопросу
о «подшколах» в связи с исторической интерпретацией.
(26/27)
Школа С (Т14, Т25, Т26, Т46-48). ^
Легко выделяется группа сосудов с гравированными орнаментами, в которых изображение
оставлено резервом на покрытом мелкими кружками фоне, а рельефные детали —
литые. Но отдельные детали, чуждые школам А и В, не прослеживаются на больших
группах сосудов. Удается подобрать по два-три сосуда со многими сходными
деталями: ВС114 (Т26), 115 (Т14) — кружки с гранёным корпусом и двумя головами
в профиль на ручках; и, с другой стороны — ложчатые кружки BC 112 (Т47), 113
(Т46) и ложчатый светильник ВС291 (Т48).
Развитие прослеживается отдельно для обеих подгрупп.
В группе гранёных чарок ВС114 (Т26) типологически моложе ВС115 (Т14), поскольку
цветок лотоса, из которого как бы вырастает кружка ВС115, в кружке ВС114 распался
на отдельные трилистники.
Кружки ВС112 (Т47) и ВС113 (Т46), найденные вместе, типологически старше светильника
ВС291 (Т48). В его декоре сочетаются элементы обеих кружек и прослеживается
усложнение трёхлепесткового цветка, из-за которого выходят расходящиеся
побеги. В светильнике некоторые лепестки приобретают зубчатый край и участок
покрытого кружками фона в середине, что превращает изображение цветка в ажурный
узор, теряющий изобразительный характер. Сопоставление подгрупп и уточнение дат
невозможно без обращения к другим сосудам.
Сравнение рядов А и В между собой и с не вошедшими в них сосудами. ^
1-й этап школы В не даёт прямых связей со школами А и С.
2-й этап школы В [8]
перекликается с ранними этапами школы А. Чаша с джейраном и ранние сосуды школы
А поражают своей выразительностью. Несмотря на спокойные позы, фигуры полны
напряжённого движения. Одинакова техника — незамаскированный чекан с оборота.
Имеется сходство и в конкретной детали: мышца локтевой части передней ноги
выделена двойной линией. Такая манера является стилизацией более распространённой
передачи, когда мышца выделялась одной линией, а складка кожи над ней
обозначалась короткой дужкой. В торевтике эта двойная линия стала правилом для
школ А и В — см., например, BC135 (Т37). Другая черта, сближающая
(27/28)
2-й и 3-й этапы школы В с 1-3-м этапами школы А, — это кружок, отделяющий цветок
от стебля, — деталь, которая противоречит реальным прототипам: цветам лотоса и
тюльпана. Школа В даёт чисто скульптурную, как бы статуарную трактовку
животного, которое передано очень жизненно, хотя в передаче растений велика
роль стилизованного орнаментального рисунка. Школа А начинает с гораздо более
линейной и орнаментальной трактовки зверя. Отсутствие какого-либо обрамления
центрального медальона также показывает, что В2 архаичнее А1. В3-5 даёт уже богато украшенные бордюры.
Есть еще четыре предмета, сходных с вещами первых этапов школы А и между собой. Это
блюдо с идущим тигром (?) ВС91 (Т6), кувшин с изображением крылатого верблюда ВС84
(Т7), навершие (Т19) штандарта (или деталь трона?) в виде головы сенмурва, [9]
кружка с изображением лежащих козлов СМ54 (Т20). [10]
Блюдо ВС91 (Т6) по передаче зверя близко к сосудам с
изображениями хищников А1 (сенмурв ВС49 (Т17) и лев блюда из Калар-Дашта), а по
трактовке скал — ко всем этапам школы А, от которых дошли изображения пейзажа,
но композиция — растение перед зверем и другое растение над спиной зверя —
родственна В2 и BC135 (Т37), а необычные по размеру пятилепестковые цветы
совпадают по рисунку с цветами В1 (чаша из Чилека Т1), причём цветок также
отделён от стебля кружком. В трактовке головы проявилась характерная для школы
А ошибка в передаче зубов (верхний клык очень далеко от конца морды). Линии
спины и груди, бровь, линии скулы и клоков шерсти под нижней челюстью и на
холке отражают любовь к динамичным, напоминающим пружину завиткам, столь свойственную мастерам школы А.
Однако очевидно, что стиль школы А ещё не сложился полностью. Ноздри, язык, шея,
туловище, бедро и хвост зверя — части изображения, которые на сосудах школы А
пронизаны напряжённым движением, не везде подчинены общей задаче передачи
движения и напоминают сасанидские образцы, дале-
(28/29)
кие от школ А н В. Нигде нет линии с точкой. Блюдо ВС91 (Т6) даёт иконографические
и стилевые параллели с В1 и В2, но, конечно, отстоит дальше от школы В, чем от школы А.
Место в ряду между ВС91 (Т6) и ВС49 (Т17) занимает кувшин с изображением крылатого
верблюда ВС84 (Т7), который не только по стилю, но и по таким деталям, как
гораздо более условно и усложнённо показанные скалы, моложе, чем ВС91. В этом
кувшине соединены признаки, известные по А1-3, с одной стороны, и по А5-6 — с
другой, что хорошо подтверждает отнесение 5-го и 6-го этапов к той же школе,
что и ранние. Однако на кувшине нет тех признаков А2-6, развитие которых
прослеживалось бы от стадии к стадии, а есть только те из них, которые
появляются на каком-то этапе в готовом виде. Можно думать, что они
существовали с первых этапов школы, но не обнаружены на ранних сосудах из-за
того, что до нас дошли лишь единичные образцы.
Отличия кувшина ВС84 (Т7) от всех сосудов школы А: отсутствие линии с точкой,
разнообразные, но без удлинённого лепестка пальметты, более простой рисунок
перьев, другие мелкие детали — могут быть поняты как черты более раннего этапа
той же школы. Через блюдо ВС91 (Т6) еще более ранние истоки школы А сближаются со школой В.
Скульптурная голова сенмурва, иконографически
близкая к сенмурву блюда ВС49, однако, не несёт специфических черт школы А. В
деталях её усложнённого орнамента можно узнать мотивы кувшина ВС84 (Т7). Гнёзда
для инкрустированных глаз сдвинуты вниз и назад со своего анатомического
места, уступив место странной выемке. Такая выемка засвидетельствована на
голове крылатого верблюда кувшина ВС84, где она, однако, гораздо меньше теснит
глаз. Трактовка пасти с ровным рядом зубов, без изогнутого языка, ближе к ВС84
(Т7) и ВС91 (Т6), чем к школе А.
Школа А — лучше всего представлена в коллекциях, она, возможно, важнейшее, но не
единственное из ответвлений более ранней школы, представленной ВС91 и 84.
Кружка СМ54 (Т20) с изображением козерогов из устья
Дона по ряду черт близка к школе А, это сходство бросается в глаза, но если
говорить только о признаках, изменения которых удается проследить, то окажется,
что таких деталей очень мало. Пальметты верхнего фриза ближе всего к пальметтам
на плече сенмурва блюда ВС49 (Т17), т.е. А1. Скалы под ногами козерогов с
овальными промежутками между ними близки к скалам ВС91 (Т6), но явно
редуцированы. Мы вправе говорить о сходных прототипах кружки СМ54 (Т20) и ранних
сосудов школы А, но не проявлении в ней влияния какого-либо из более поздних
этапов этой школы. Кружка может найти
(29/30)
определённое место в ряду школы В: между В2 и В3 (см. выше, стр. 25). Характерный для В2
трилистник сочетается здесь с признаками этапа В3 — такими, как ветка над
спиной животного, отходящая от рамки медальона с редкими косыми насечками.
Сама фигура менее скульптурна, чем на 2-м этапе школы В, но не так графична, как на 3-м.
Итак, В1, В2, сосуды ВС91 (Т6), ВС84 (Т7) типологически старше А1, тогда как кружка
СМ54 (Т20) приблизительно синхронна А1-2. Начиная с В2 школы А и В взаимодействовали между собой.
3-й этап В отражает уже прямое влияние A3
и А4, которое отчётливо выступает в крае лепестка в виде фигурной скобки и в
точках завитков на растительном орнаменте края блюда, в трактовке морды и
задних ног оленя и, может быть, в том, что фигура слегка выходит из среднего поля на рамку.
К периоду после A3 и В3 относится светильник с четырьмя рожками из с. Турушева СМ55
(Т34), в котором сочетаются характерные признаки обеих школ: A3 — чешуя бордюров
вокруг медальонов; рамка медальона с частой штриховкой и т. д. В3 — трактовка
идущего животного: ветка с пятилепестковым цветком за его спиной, шерсть на
боковой стороне шеи, положение ног, только три междурёберные впадины в области
грудной клетки — всё как на олене блюда ВС135 (Т37). У животных с сосудов
школы А, напротив, множество впадин по всему боку.
Признаки, характерные для В4: полупальметты, прижатые к краям медальона, линия с тремя
точками на конце (в лепестках трёхчастного цветка на светильнике и в лопастях
пальметт в В4), трёхчастный цветок, отделённый дужкой от изогнутого стебля, у
этого цветка круглые боковые лепестки и заострённый средний.
Признак, известный по А5, — гранат с тремя большими отростками наверху и с трёхлистной
чашечкой, закрывающей нижнюю часть плода.
Характерно, что все черты школ А и В, прослеженные на светильнике, не относятся к тем,
которые служат для различения обеих школ на ранних этапах. Место сосуда СМ55
(Т34) приблизительно попадает в интервал между А4 и В4. Ведёрко BC134 (Т35) по
ряду черт относится к той же новой школе с преобладанием признаков школы В, что
и СМ55. Преемственность ясно сказывается на изображении оленя (такая трактовка
плеча и шеи есть только на этих сосудах), а также на полупальметтах, трёхлопастных
цветах и т.д. Однако очень сильное усложнение растительного узора при
одновременном упрощении и искажении лепестков заставляет отнести сосуд к
этапу более позднему, чем В3.
(30/31)
У обоих сосудов есть признаки, миновавшие развитие школы А и восходящие к ВС84
(Т7), т.е. к предшественникам школы А. Таковы пятичастные пальметты и нижние
побеги растения кувшина ВС84. На СМ55 (Т34) и BC134 (Т35) они сильно
видоизменены, но промежуточные звенья между ВС84 и СМ55 до нас не дошли.
Есть ещё группа ведёрок и блюд с розеткой в центре дна: ВС103, 122, 312, 314
(Т36). [11] К ним близки по
украшению дна СМ54 (Т20), ВС134 (Т35) и 313 (Т38), т.е. сосуды главным образом
школы В, тогда как композиция близка к школе А.
Блюдце BC100 (Т32) примыкает к школе А по композиции и к
школе В по разделке рамки и деталям пальметт. Поэтапная привязка
затруднительна. По деталям блюдце как будто ближе всего к скульптурной голове
сенмурва (Т19), СМ54 (Т20), ВС49 (Т17).
К школе В примыкает еще несколько сосудов. Таковы ложчатые чаши с изображением
сидящего льва из Лояна (Т16) [12] и из дер. Шудьякар в
Прикамье [99] (Т21). По форме и композиции они ближе всего к В2. Если
тенденция к сухости, статичности и некоторой вычурности, которую мы
прослеживали на поздних этапах школ А и В, была характерна и для этой группы,
то можно было бы считать, что чаша из дер. Шудьякар моложе, чем В2, хотя в ней
и нет деталей, развившихся на поздних этапах школ А и В.
К кувшинам ВС84 (Т7) и ВС65 (Т41) по форме примыкают золотой кувшин из
Пермской области [119] (Т8) и два серебряных кувшина: с Вятки
ВС124 (Т22) и из с. Покровское в Семиречье [42; 132, т. 34] (Т11).
Гладкость стенок чётко отличает их от сосудов школы А. Золотой кувшин
архаичнее, чем ВС84. Литая фигурка грифона и пальметта под ручкой кувшина во
многом похожи на детали ВС84 и ВС65, но они лишены как динамизма, характерного
для ранних этапов школы А и В2, так и усложнённости, характерной для поздних
этапов этих школ. Профиль поддона не переходит в горизонталь снаружи у
основания, что ближе к поддонам школы В.
Оба серебряных кувшина кажутся раздутыми и приземистыми. Также слегка сдавленным
выглядит средний лепесток пальметт на их ручках. Это не просто грубоватая работа,
а отражение замысла художника. Слегка сдавленная, упругая форма и по
составляющим её кривым и по общему
(31/32)
характеру ближе всего к ложкам НСБ1 (Т10) и бутону лотоса ВС49 (Т17).
Вместе с кувшином в с. Покровском были найдены еще два гладкостенных сосуда: блюдо
(Т15) и кружка (Т12). Кружка по форме щитка ручки близка к СМ54 (Т20),
а по поддону — к чилекским чашам (Tl, Т2). Пальметты щитка лишены специфики пальметт школы А.
Блюдо (Т15) имело кольцо для подвешивания. Кольцо крепилось
к пятиугольному щитку, прикованному тремя шпеньками. Шляпки шпеньков были
закрыты припаянными с внутренней стороны блюда полушариями. Точно так же были
прикреплены ножки к блюду с идущим оленем (В3). Таким образом, блюдо и кружка
из с. Покровского близки к школе В.
На этом заканчивается обзор связей школ А и В, которые тесно взаимодействовали, но
сохраняли самобытные черты. Сравнение рядов позволило наметить общее
направление эволюции стиля и показало основные особенности связей по этапам:
1) предшественники школы А связаны со школой В на её 2-м этапе,
2) школа А влияла на школу В на её 3-м этапе,
3) на основе обеих школ при преобладании влияния школы А главным образом одновременно с А4, А5 и А6
возникают новые ветви. Одна из них представлена сосудами: СМ55 (Т34) и ВС134 (Т35),
4) несколько небольших групп сосудов близки к школе В или к обеим школам у их истоков по
немногим чертам. Эти сосуды не могут иметь другого места в таблице, но их
табличное место обусловлено лишь несколькими признаками. Правильность атрибуции
можно будет считать подтверждённой, если эти сосуды и их соседи по таблице
окажутся связанными с памятниками искусства одних и тех же дат и стран.
Сравнение рядов. Школы А, В и С. ^
Школа С в отличие от школ А и В не может быть представлена в виде временного ряда
без сравнения с другими школами. Это сравнение начнём с тех элементов, развитие
которых в школе А позволяет уточнить дату. До этапа A3 имеющиеся связи не
давали оснований для синхронизации, так как не было явных заимствований из
школы А, но к кружке ВС109 (Т28) примыкают кружки ВС110 (Т42), ВС117 (Т45) и
кружка из Стерлитамакского могильника [5, табл. II; 118, с. 48,
49] (Т44). С этого момента черты школы А могут помочь при относительной
(32/33)
датировке сосудов, близких к школе С, которые разбираются в этом разделе.
Кружка ВС110 (Т42) по ручке очень близка к кружке ВС109
(Т28), но фигура «пьющего перса» здесь вписана в контур в виде фигурной скобки
с боковыми выступами типа контура среднего лепестка верхнего растения на блюде
ВС106 (Т29, этап А4). Широкое применение линии с точкой в орнаменте не
позволяет сильно омолаживать сосуд, так как в школе А этот приём особенно характерен для 3-го и 4-го этапов.
Стерлитамакская чарка (Т44) приблизительно синхронна
ВС110. В её декоре гипертрофированы завитки на верхней стороне полупальметт —
редкий мотив, появившийся на BC110 (Т42), где он, однако, не играет особой роли
и не придаёт пальметтам «растрёпанного вида», который они имеют на чарке. С
другой стороны, в этой чарке нет явных заимствований из школы А.
Чарка ВС117 (Т45) по орнаменту также близка к ВС109 (Т28),
но широкое употребление фестончатых контуров, фестончатый щиток ручки, а также
другие признаки показывают, что ВС117, как и кружки с таким щитком: ВС112 (Т47)
и ВС113 (Т46), ближе к СМ55 (Т34), т.е. моложе BC 109 (Т28), а может быть, и
BC110 (Т42) и приблизительно синхронна А4. Изогнутые каннелюры сами по себе не
датируют сосуд, но наличие таких каннелюр на горле кувшина ВС65 (Т41, этап А6)
и на щитке ручки чарки, где они заменяют более обычные здесь изображения или
растительный мотив, едва ли случайно.
Ложчатые кружки ВС112 (Т47), 113 (Т46) и светильник
ВС291 (Т48) увязываются с этапами школы А и по другой линии. Светильник ВС291
по форме связан со светильником СМ55 (Т34), хотя трудно сказать, насколько
тесна эта связь. С другой стороны, трёхлепестковый цветок с отходящими от него
побегами, ранние варианты которого представлены на ВС112, 113, а более поздний
на ВС291, в ещё более сухой и однообразной трактовке появляется на ковре, изображённом
на блюде ВС64 (Т31), т.е. на 5-м этапе школы А, где уже не часть лепестков, а
все они имеют фестончатый край и просвет с матовым фоном в середине. Итак,
А4 не раньше, чем ВС291 (Т48), который моложе, чем ВС112 (Т47), 113 (Т46),
соответствующие A3-4. По форме эти кружки с их двойным рядом крупных ложков
восходят к В2. Кружки ВС110 (Т42), 113, 117 (Т45), а также кружка из
Стерлитамака (Т44) по разным признакам: пропорции, трёхчастные узкие пальметки
на концах стеблей, изогнутые каннелюры и т.д. — близки к кружке из коллекции
К. Кемпе [118; 181, р. 24] (Т25), которая в свою очередь должна быть
поставлена рядом с гранёной кружкой ВС114 (Т26) или даже перед ней. Это позволит связать воеди-
(33/34)
но два отрезка ряда развития школы С: ВС115 (Т14) — ВС114 и ВС112, 113 — ВС291.
Гранёная кружка ВС114 (Т26) по литым изображениям
лысых бородатых голов на щитке ручки всегда увязывалась с BC 109 (Т28), но это
не непосредственное соседство, так как здесь профильные изображения, а на ВС109
изображение анфас. Вытянутый средний лепесток трилистников нижней части
корпуса — признак кувшина ВС84 (Т7) и головы сенмурва (Т19). Ряды мелких
выпуклых шариков близки к школе В. Цветок лотоса внизу более ранней кружки
ВС115 (Т14) заставляет вспомнить похожий лотос чаши НСБ1 (Т10, этап В2). Пропорции
этой кружки близки к пропорциям кружки из с. Покровское (Т12). Таким образом,
ранний этап школы С также находит своё место в таблице.
Недостаток таблицы в том, что одновременные вещи трёх школ и разных промежуточных групп
располагаются на одной линии по горизонтали так, что вещи школы А отделены от
вещей школы С. Между тем каждая школа была связана с обеими другими. Для
каждого этапа можно было бы сделать таблицу, на плоскости которой расположение
сосудов соответствовало бы их близости к каждой из трёх школ (см. трёхмерную схему на рис. 2).
Школа А на третьем этапе и чуть позже даёт ответвление, близкое к школе С, и
ответвление, близкое к школе В. С другой стороны, влияние школы С заметно для А5
и А6. Непосредственные связи есть и между школами В и С.
Сосуды, менее тесно связанные со школами А, В, С. ^
Со всеми тремя школами связано блюдо с изображением оленя и нагой женщины в
центре ВС111 (Т43). Размер, форма блюда, следы от имевшихся у него трёх
ножек ассоциируются с ВС135 (Т37, этап В3), но полное отсутствие рельефов и
изображения птиц скорее сближают его с В4 и поздними этапами С. Для удобства
ссылок при рассмотрении растительного орнамента разделим поле сосуда на три
пояса от центра к краю, а также на двенадцать секторов — «часов». Изогнутые
растения, известные нам по кружке ВС109 (Т28) и блюду ВС106 (Т29), с их
характерными выступами у основания, рядами полупальметт с загнутыми концами,
пальметтами с заостренным лепестком расположены в третьем поясе блюда ВС111.
Особенно близки к декору А 3-4 растения в 5-м и 6-м часе. Средний лепесток с
боковыми выступами, появившийся на блюде ВС106 (Т29), также имеется во внешнем поясе в 1-м
(34/35)
Рис. 2.
Схема связей между школами А, В, С.
Точками обозначены сосуды: цифры —
номера предметов в таблице; цифры в кружках — этапы развития школ. Вертикальные
оси соответствуют типологическим рядам школ, горизонтальные плоскости, на
которых размещены точки, объединяют приблизительно синхронные вещи. Чем ближе
сосуд к какой-либо школе, тем ближе обозначающая его точка к оси школы, и чем
ближе он к каким-либо двум школам, тем ближе его точка к линии края плоскости,
соединяющей их оси. Пунктиром показаны наиболее существенные связи между
сосудами, которые не вошли в основные ряды школ А, В и С.
(35/36)
часе. Во 2-м поясе в 1-м часе появляются парные полупальметты, между которыми помещён заострённый лепесток,
как на ВС109 (Т28), а в 4-м часе — парные полупальметты с трёхчастной
пальметтой на прямом стебле между ними, как на BС110 (Т42). Те же стебли с трёхчастной
узкой пальметтой — на BC 112 (Т47). Если перейти от прямых совпадений к
близости мотивов, то мы найдём облако (3-й пояс, 4-й час), близкое к облакам
ВС110, пятилепестковые цветы, близкие к ВС135 (Т37), цветы из лепестков с
вогнутым наружным краем (1-й пояс, 9-й час и во многих местах 2-го пояса),
близкие к BC 112 (Т47) и ВС291 (Т48) лепестки с вписанным овалом, который
покрыт мелкими кружкáми (1-й пояс, 5-й и 7-й час и во многих других местах), близкие к ВС291.
Имеются прямые связи с А4 и синхронными сосудами других школ. Специфика более
поздних периодов всех разветвлений рассматриваемых традиций здесь никак не
отразилась. Все аналогии дают основания для временной привязки, но не позволяют
отнести блюдо ВС111 к одной из изучаемых школ.
Чаша ВС121 (Т52) примыкает к ВС111. По трактовке
виноградной лозы она моложе, так как гроздь винограда на ВС121 изображается
только контуром, что хотя и может быть отмечено на ВС111 (2-й пояс, 1-й час и
8-й час), но ещё является исключением наряду с разделкой ягод внутри контура и
составлением лозы из кружков-виноградин без единой линии контура. Такая
манера, как на ВС121, встречена только на этих двух сосудах. Характерно, что на
BC 121 появляется трёхлепестковый цветок с перехватом в виде дужки, похожий на
орнаменты BC 137 (Т39) и СМ55 (Т34), BC 134 (Т35), т.е. сосудов самых поздних
этапов. Эта чаша весьма своеобразна по технике и не относится к школам А, С или В.
Кружка BC 116 (Т40) по усложнённому контуру щитка ручки
моложе BC110 (Т42). Изображения птиц сближают её с ВС111 (Т43) и BC 137 (Т39).
Орнамент на дне восходит к орнаменту СМ54 (Т20). Место в таблице
устанавливается, но это место вне школ.
Чаша ВС99 (Т49), в какой-то мере примыкающая к школе А,
может быть определена не ранее A3 по характерной форме трёхчастных лепестков.
Специфика самых поздних этапов в ней отсутствует, но здесь слишком мало данных для сравнения.
Таблица, которую поясняла эта глава, позволила приблизительно установить относительную
хронологию всех сосудов, показать взаимодействие школ и их разветвлений.
Принимались во внимание только те данные, которые видны по самим вещам, однако
вещи, далёкие по стилю и деталям, могут относиться к одинаковой дате или
территории, но к разным школам. И наоборот: близкие вещи могут быть далеки по дате или по месту
(36/37)
изготовления, но быть изделиями мастеров одной школы. Кроме того, место многих сосудов, не
относящихся к основным школам, определено по малому числу признаков. Только
если направление всех связей такого сосуда и его соседей по таблице ведёт к
тем же центрам и датам, можно считать, что место было предположено верно. Всё
это проверяется путем сравнения полученной картины с датированными памятниками.
[1] В дальнейшем ссылки на иллюстрации в этой работе И.А. Орбели и К. В. Тревер приводятся в сокращении СМ, а ссылки на иллюстрации в книге Я.И. Смирнова «Восточное серебро» [120] — в сокращении BC, с добавлением номера рисунка.
[2] Ссылки на таблицу, приложенную к книге, в тексте даются в сокращении. Например, обозначению «таблица, № 24» будет соответствовать сокращение «Т24». Основные данные по сосудам таблицы см. в Конкордансе.
[3] Попытка атрибуции нескольких серебряных кружек, предпринятая в статье, не вытекала из логики сопоставления и поэтому не дала оснований для твёрдой датировки и локализации [85, с. 199].
[4] В XIX в. до выработки методики атрибуции положение с картинами итальянских мастеров было не лучше того, которое есть сейчас с восточной торевтикой. Из 33 картин, приписывавшихся Тициану, и 18 картин, приписывавшихся Джорджоне в каталоге выставки, состоявшейся в Лондоне в 1895 г., не оказалось ни одной работы Джорджоне и только одна картина Тициана [17, с. 19].
[5] Возможно, что к тому же этапу относится блюдо с изображением идущего льва, найденное в Калар-Даште (Сев. Иран) [231, т. 5 а].
[6] В дальнейшем сосуд упоминается под шифром НСБ1.
[7] Описание чаш см. [89].
[8] Вместо обозначений типа: 1-й этап школы В или 2-й этап школы А — в дальнейшем изложении применяется сокращение В1 или А2.
[9] [136; 228]. Скорее это не навершие, а часть зооморфного трона. Как отмечает К.В. Тревер, на предмете не видно приспособлений для крепления матерчатого тулова дракона и древка [136, с. 168, 175-176]. Размещение древка позади головы, которое показано на реконструкции [136, р. 2], не оправдано. Естественно было бы прикрепить к древку самую массивную часть штандарта — голову близ её центра тяжести. Так и было сделано на тех штандартах, которые изображены на колонне Траяна [136, р. 1]. Если бы голова была частью знамени, прикреплённый к ней конус из ткани не раздувался бы от встречного ветра, так как в пасти нет отверстия для воздуха. К.В. Тревер предполагает, что отверстие в пасти запаяно позднее, не приводя аргументов в пользу этого мнения [136, с. 176].
[10] Кружка скорее может быть отнесена к школе В, см. ниже, стр. 30.
[11] Недавно было издано ещё одно такое блюдо [73, р. 1].
[12] Приношу глубокую благодарность профессору Б. Гюлленсвэрду за любезно переданные фотографии этой чаши, хранящейся в коллекции К. Кемпе (Швеция), и за разрешение на публикацию фотографий.
|