 В.Г. Луконин
Культура сасанидского Ирана.
Иран в III-V вв. Очерки по истории культуры.
Глава вторая. Образование государства.
Область, откуда началось движение за создание нового государства, — Парс (Персида) к III в. потеряла свою былую славу. Столица мировой державы Ахеменидов Персеполь, преданная огню войсками Александра Македонского, уже более четырёхсот лет лежала в развалинах, и по соседству с ней давно возникла новая столица — Истахр. Местные цари, сохраняя традиции прошлого, правда, всё ещё носили звучные царские ахеменидские имена (Артахшатр, Дарий), но это было, пожалуй, всё, что осталось от былого величия. Влияние Парса на судьбы всего государства уже не ощущалось.
В сущности истории этой области за более чем четырёхсотлетний период её существования в составе сначала селевкидской монархии, а затем парфянской державы мы так до сих пор и не знаем. Единственный достоверный исторический источник — это монеты правителей Парса, которые они, подобно некоторым другим полузависимым царям парфянской империи, имели право выпускать от своего имени [107]. Самостоятельный выпуск монеты в Персиде относился ещё к селевкидскому времени (III в. до н.э.). В то время правители Парса называли себя «фратарака» (вряд ли «фратадара»), [1] что, согласно параллелям этому термину из арамейских документов ахеменидского времени, должно было означать просто «правитель». [2] В дальнейшем (по-видимому, со II в. до н.э.) их титул меняется. Они величают себя «шахами» (царями).
Выбитые на их монетах царские регалии, изображения храма, алтаря с пылающим на нём огнём (аташдана), астральных символов, бюста Ахура Мазды убеждают в том, что в этой области Ирана, как нигде больше, почитался священный огонь, почитались зороастрийские божества, сохранялась «древняя вера».
До III в. н.э. в Парсе правили цари из древней династии, Базрангиды, как их называет Табари. В начале III в., согласно данным «исторической» традиции, в Парсе происходит смена династии: сын Сасана, владетеля (hwtw) области, расположенной недалеко от Истахра, — Папак захватил власть, возведя через некоторое время на престол своего старшего сына — Шапура. С этого момента начинается творчество «легендарной» традиции. В ней Папак — «марзбан и шахрдар (царь) Парса», а первый шаханшах Ирана, Арташир, — его воспитанник, дальний потомок «законных» владык Ирана Ахеменидов, царствовать над Ираном ему предназначено богами.
(27/28)
Раннесасанидские наскальные надписи, указывающие титулы Сасана (hwtw, MR‛HY), Папака, его сына — Шапура (MLK′) и Арташира (MLK′n MLK′), в сущности устанавливают лишь генеалогию новой династии (согласно надписи ŠKZ: Сасан — отец Папака; Папак — отец Шапура и Арташира) и не содержат никаких прямых данных для характеристики происшедших в Иране событий. Круг как бы замыкается — современные событиям источники не дают дополнительных сведений и потому не подтверждают и не опровергают сообщения арабо-персидской традиции. Мы можем изложить то, что повествует Табари, и этим ограничиться.
Попробуем, однако, привлечь ряд косвенных свидетельств. В нашем распоряжении кроме наскальных надписей монеты Папака — Шапура, выпускавшиеся в Парсе в интересующий нас период, и граффити на стене одного из дворцов Персеполя, изображающее Папака, Шапура и их вельмож. [3]
Надпись некоего Апсая, писца (dpywr) из г. Харрана, высеченная на вотивной колонне рядом со статуей шаханшаха Шапура I в Бишапуре (Šbš, Prth, МР), позволяет точно установить дату смены династии в Парсе. Надпись была обнаружена в 1936 г. Р. Гиршманом, во время раскопок в Бишапуре, и издана им совместно с А. Христенсеном [80, pl. XLIV]. Дата этой надписи содержится в её первых строках (здесь и ниже я буду придерживаться хронологии Сасанидов, установленной С. Тагизаде) [146, 6-51; 148, 125-139]: «(1) В месяц фравартин, в году 58. [От] «Огня (2) Арташира» — год 40. [От] «Огня Шапура» (3) из «Царских Огней» — год 24». [4] Итак, надпись датирована сразу по трём «эрам» — 40-м годом «эры» Арташира I («царская» эра начиналась с момента коронации сасанидского шаханшаха), 24-м годом «эры» Шапура I и 58-м годом нам неизвестной «эры». Зная даты коронации Арташира I (227 г.) и Шапура I (243 г.), можно вычислить и начало неизвестной «эры»: надпись составлена в 267 г. (227+40; 243+24), и, стало быть, неизвестная «эра» началась в 209 г. (267-58).
Ещё Р. Гиршман указал на то, что эта эра была установлена, вероятнее всего, в связи с захватом представителями династии Сасанидов престола в Парсе. Следовательно, к 209 г. мы можем отнести смену на монетах Парса имён царей древней местной династии на имена представителей рода Сасанидов.
На л.ст. монет царей Парса, выпускавшихся непосредственно перед этими событиями, изображался портрет правящего царя, а на об.ст. — портрет его отца. Легенды (МР, начиная, видимо, со II в. до н.э.) на л.ст. содержат титул и имя царя (по формуле:
(28/29)
bgy X MLК′ — «владыка X, царь»), а на обороте — имя и титулы его отца (по формуле: BRH bgy Y MLK′ — «сын владыки Y, царя») [107].
Рис. 4.
[ Инвеститурный рельеф Арташира I. Фирузабад. ]
Узурпировав власть в Парсе, Папак также должен был выпускать монеты со своим именем и именем своего отца Сасана, однако такие монеты до сих пор не обнаружены. Известно пять серебряных драхм его старшего сына Шапура [132, №1-3; 18, 26-27, рис. 1], на л.ст. которых изображён Шапур в короне царя Парса — кулахе со знаком полумесяца со звездой (т.е. в той же короне, которую носили цари предшествующей династии), а на обороте — портрет его отца Папака в странном головном уборе — невысокой шапке, обшитой по краю «перлами» и увенчанной массивным пятиугольником на стержне. Легенды этих монет составлены по обычной для монет Парса схеме: в них и Папак и Шапур наделены титулом MLК′, что соответствует и данным ŠKZ. Монеты Папака — Шапура знакомят нас с инсигниями власти (головными уборами, украшениями и т.д.), принятыми царями Парса из новой (сасанидской) династии.
Портреты Шапура и Папака повторены на граффити из Персеполя (см. рис. 25).
(29/30)
Здесь мы видим Папака в той же короне, что и на монетах (шапка, увенчанная «пятиугольником»), с каким-то жезлом в руках, перед алтарём с пылающим огнём. Сцена эта имеет аналогии в обширном изобразительном материале, в том числе и в изображениях на обороте монет Парса, где фигура царя с таким же жезлом в руках или с руками, поднятыми в жесте адорации, помещена перед алтарём огня или перед зданием храма. Эти сцены символизировали жреческие функции царя. Можно предположить, что и Папак выполнял жреческие функции. «Историческая» традиция подтверждает это предположение: согласно сообщению Табари, Сасан и Папак были жрецами храма Анахиты в Истахре.
Перед Папаком, на коне, представлен его сын Шапур. Коня Шапура ведут под уздцы его придворные.
На граффити изображена сцена инвеституры: в руках Шапура венец с пышными лентами — инсигния власти шаха. Шапур показан на этом граффити так же, как и на его монетах, в том же головном уборе (кулахе) со знаком звезды и полумесяца, в том же парадном шахском одеянии, с теми же украшениями.
Сцены венчания на власть известны и в парфянском искусстве. Особенно близки по времени к описываемому граффити так называемая стела Хвасака, обнаруженная недавно в Сузах, [5] и рельефы из Бард-и Нешанде [76, 307-308, pl. XX, I]. На стеле Хвасака изображен сидящий на троне Артаван V, шаханшах Ирана из парфянской династии. Он протягивает венец власти правителю (хшатрапу) Суз Хвасаку. На рельефе из Бард-и Нешанде парфянский шаханшах венчает на власть правителя Элемаиды. Надо отметить, что на этих рельефах разница в ранге персонажей определена не только композицией, но и их одеянием, набором украшений и головными уборами: парфянский царь царей представлен в том же платье, в том же кулахе, с теми же украшениями, что и на его монетах; хшатрапу Суз не полагалось носить кулаха; царь Элемаиды, изображённый на рельефе в Бард-и Нешанде, мало чем отличается по одежде и уборам от царя Парса на граффити из Персеполя. Перед нами, таким образом, памятники официального характера, отражающие языком изображений некие официальные акты, т.е. памятники того же рода, что и граффити Персеполя и первые сасанидские скальные рельефы. И потому весьма интересным мне представляется то обстоятельство, что на граффити из Персеполя в отличие от стелы Хвасака, в отличие от рельефа из Бард-и Нешанде Шапуру власть над Парсом жалует не парфянский царь царей, а отец Шапура, Папак, в одеянии и инсигниях жреца. Этот факт, вероятно, можно было бы объяснить тем, что род Сасанидов узурпировал власть в Истахре, что, захватив власть, сасанидские правители уже в то время подчёр-
(30/31)
кивают свою независимость от царя царей Ирана на своих официальных памятниках.
Как говорилось выше, Табари утверждает, что на территории рода Сасанидов находился храм Анахиты [128, 4-6]. Надписи ŠKZ и KKZ дают возможность заключить, что этим храмом была так называемая «Кааба Зороастра», именовавшаяся в начале III в. «Стахрский Огонь (т.е. храм огня) Анахиты» [ŠKZ, Prth, 20].
«Кааба Зороастра» — монументальное здание, постройка которого относится ещё к раннеахеменидскому времени. В ту эпоху тип этого здания-храма был широко распространён; здания такой же архитектуры встречаются и раньше, например в Урарту, где они служили храмами — «суси». На монетах правителей Парса (первая и вторая серии — по классификации Г. Хилла, т.е. периода 250-150 гг. до н.э.) [107] на об.ст. представлена сцена, на которой царь Парса, в одежде жреца, с луком или священным жезлом в руках, стоит рядом с «Каабой Зороастра», а над ней изображён крылатый гений — символ Ахура Мазды. Судя по надписи Картира, в III в. «Кааба Зороастра» была так называемым Домом основ, т.е. хранилищем законоположений, царских архивов и, быть может, религиозных текстов. Глава этого храма носил титул p’thš’y — «владыка». Этим титулом, по свидетельству раннесасанидских надписей, обладали все первые сасанидские шаханшахи (до Варахрана II). Таким образом, древняя связь «Каабы» — национальной святыни персов с царями Парса, Ахеменидами по происхождению, не вызывает сомнений, а сообщение поздней традиции о том, что это святилище было родовым храмом Сасанидов ещё и в ту пору, когда они были владетелями небольшой округи в Парсе, напротив, весьма сомнительно. Монеты Парса позволяют предположить, что правители этого государства, кстати единственного из полузависимых царств Ирана парфянского времени, которое имело право на чеканку серебряной монеты, т.е. ту же прерогативу, что и царь царей Ирана, совмещали со светской властью власть духовную, [5a] являясь одновременно жрецами самой почитаемой святыни зороастризма. В таком случае титул «владыки» храма Анахиты также был узурпирован Сасанидами вместе с престолом Парса, а в первой сасанидской инвеститурной сцене, выбитой на стене одного из дворцов древней иранской столицы, символически прокламируется «божественность» этой их власти (так же, как и немного времени спустя сасанидские инвеститурные рельефы, по традиции высекавшиеся только в Парсе, на тех же скалах, где были гробницы, надписи и рельефы Ахеменидов, будут провозглашать «божественное» освящение власти рода над всем Ираном — с тем, однако, отличием, что место главного жреца храма Анахиты на сасанидских скальных рельефах займёт образ верховного божества зороастризма Ахура Мазды).
(31/32)
Однако отсутствие монет Папака, его жреческое одеяние и атрибуты жреца и на граффити и на монетах Шапура говорят, быть может, о том, что в то время, в первые годы возвышения незнатных «рустаи» [6] до положения царей, гражданская и духовная власть были разделены: Папак был главным жрецом, религиозным главой государства, а его сын Шапур — царём Истахра. Здесь перед нами впервые встаёт проблема «трона и алтаря», сочетания светской и духовной власти в государстве Сасанидов, проблема, которая в недалёком будущем станет особенно острой и вызовет внутренний кризис в стране.
В ŠKZ приводится список вельмож, состоявших «при дворе» Папака (МР, стк. 27-28: MNW MDM p’ pky MLK’ YHWWN — «те, кто был при Папаке, царе»; Prth: MNW’pr p’pk MLK’ hwtwypy YHWt HWYN — «те, кто был при владычестве Папака, царя»). Среди них лишь один вельможа упомянут с его титулом — «церемониймейстер» (МР. Zydky ZY ’dnyk), [7] все остальные упоминаются без титулов. Вероятно, не следует придавать особого значения списку знати, поскольку список этот — отнюдь не «придворный календарь» в узком смысле этого слова, а перечень имён и титулов тех лиц, в память которых приносились поминальные жертвы в храм (об этом подробнее см. ниже). Но и этот список при сравнении его со списками вельмож, состоявших при дворе сасанидских шаханшахов Арташира и Шапура и упомянутых в той же надписи, по-видимому, свидетельствует о каком-то особом положении Папака — ведь если перечислены вельможи двора владетеля области (пусть и не полностью), мы должны были бы встретить среди них не только церемониймейстера, но по крайней мере ещё несколько придворных должностей.
В надписи ŠKZ упоминаются также и члены семьи Папака — его мать Денак (она была ещё жива, когда царствовал её внук Арташир, и упоминалась в списке его придворных на одном из самых почетных мест), его жена Рутак, [8] его сыновья Валарш,
(32/33)
Пероз (вероятно, самые младшие, во всяком случае, они впервые упоминаются в составе двора Шапура I с титулом BR BYT’ — «царевич»), его старший сын Шапур с титулом царь Истахра, Арташир (будущий шаханшах Ирана Арташир I) и дочь Денак (впоследствии согласно зороастрийскому обычаю — старшая жена своего брата, Арташира I).
Новая династия Парса ещё долго не прикрывала своего незнатного происхождения покровами легитимизма и фальшивыми генеалогиями с именами великих предков. Ни один из источников, современных событиям, не даёт основания заключить, что уже в то время провозглашалась мифическая связь Сасанидов с последними ахеменидскими царями. Этими источниками не подтверждаются также и сведения «исторической» традиции о том, что Панак или Арташир заключили в династийных целях брак с представительницей «законных» царей Ирана из рода Аршакидов. Если «историческая» версия повествует о насильственном переходе власти к Папаку, если для «легендарной» версии Папак — с самого начала законный владыка Парса, так же как и Арташир — законный владыка Ирана, то косвенные свидетельства ŠKZ позволяют, может быть, думать, что узурпация престола в Парсе произошла «мирным путём». В частности, вероятно, этим можно объяснить упоминание в списке знати ŠKZ «царицы шахра» (МР, стк. 25: śtry MLKT’), по имени Хваранзем (hwlnčym). Хваранзем стоит на пятом месте в списке рода Сасанидов, после основателя династии — Сасана, Папака и его сыновей — Шапура и Арташира. Её титул весьма интересен — он равнозначен титулам Папака и Шапура — [śthly’t] MLK’ «царь Истахра». Титул «царица Истахра», согласно «табели о рангах», должен был принадлежать старшей жене Папака или Шапура. Однако исследование генеалогии династии (см. генеалогическую таблицу) показывает, что «царица Истахра» Хваранзем скорее всего принадлежала к роду старых владык Парса и не была связана родственными узами с Сасанидами. В таком случае её почетное положение в списке знати, вероятно, указывает на характер переворота 209 г. [9]
(33/34)
«Мирный» переход власти в Парсе к Сасанидам хорошо объяснил бы, в частности, ту весьма эффективную помощь, которую оказали Арташиру представители знатнейших родов Ирана и цари ряда полузависимых государств, когда, будучи царём Парса, Арташир осмелился выступить против последнего Аршакида.
Итак, чем же обогатили современные событиям источники те сообщения, которые сохранила арабо-персидская традиция? Прежде всего, они конкретизировали события, установив дату переворота в Парсе, расширив круг действующих лиц. Во-вторых, благодаря их анализу появилась возможность конкретнее судить о характере этого переворота и о некоторых идеологических и политических идеях (связь Сасанидов с древними династиями, древняя связь с храмом Анахиты и др.). Наконец, эти источники позволили высказать предположение о том, какой была власть в Парсе в эпоху первых сасанидских шахов, о том, каково было отношение этой власти к центральному правительству, об организации культа. Нужно повторить, что для этого периода источники, на которые я опирался, — разнохарактерны (надписи, граффити, монеты) и их свидетельства — косвенны.
* * *
Переход власти в Истахре к новой династии произошёл в тяжёлое для парфянского государства время. В 208 г. скончался Валарш IV и престол Ирана занял его сын Валарш V. Через пять лет брат Валарша Артабан V объявил себя царём царей Ирана, сделав своей базой Мидию и Северный Иран. Борьба за престол приняла, вероятно, затяжной характер. Источники этого периода слишком скупо освещают события. Более определённы данные нумизматики: Артабан V чеканил только серебряные драхмы, очевидно — в Экбатанах, и, несмотря на указание Диона Кассия о том, что Артабаном были захвачены обширные области в Двуречье, можно утверждать, что Валарш V был хозяином Селевкии — Ктесифона и Нижней Месопотамии, поскольку от его имени вплоть до 223 г. выпускались тетрадрахмы, чеканившиеся, как известно, в Селевкии [117, 200]. Быть может, положение стабилизировалось в 215 г. — эта дата стоит на тетрадрахме Ва-
(34/35)
Рис. 5.
[ Инвеститурный рельеф Арташира I. Накш-и Рустам. С рис. Р. Кер-Портера. ]
ларша, на об.ст. которой изображена Тюхе с пальмовой ветвью. Г. Хилл интерпретирует это изображение как знак победы Валарша над Артабаном и утверждение в Селевкии [107, XCVII]. Однако для римлян, судя по всем источникам, единственным повелителем Ирана был Артабан. В это время вновь вспыхнула «парфянская война» — император Бассиан Антонин (Каракалла), мечтая повторить подвиги Александра Македонского, бросил на Парфию семь легионов, императорскую гвардию и вспомогательные отряды германцев [64, 263-265]. Война шла с переменным успехом до 218 г. и окончилась перемирием, истощив силы как той, так и другой стороны, не принеся никому решительных территориальных приобретений. Военные действия велись в основном в Северной Месопотамии, и у нас нет никаких свидетельств о позиции Валарша V, однако сопоставление дат всех описанных событий с датами событий в Парсе кажется весьма показательным. Так или иначе, но к началу 20-х годов и Рим и Парфия были истощены.
Процесс распада парфянского государства начался уже давно, но к III в., после тяжёлых римско-персидских войн, он особенно обострился. Многие когда-то зависевшие от парфянского царя
(35/36)
царей мелкие государства Месопотамии (Осроена, Карры, Адиабена, Харацена, Карка де бет Селох и др.) уже давно вели самостоятельную политику, мало заботясь о том, какую реакцию вызовет она в Ктесифоне. Некоторые государства к III в. приобрели и подлинную независимость и от Ирана и от Рима. Единство парфянской державы давно уже стало мифом, некогда сильный Иран был раздроблен на «двести сорок владений».
III век — это время упадка рабовладельческой системы, остро сказавшегося и в Иране. Даже то немногое, что мы знаем об экономике Ирана в этот период, производит впечатление глубокой разрухи. Кризис рабовладельческого хозяйства, разрозненные, враждующие между собой за пограничные земли царства, нарушение в результате войн и внутренних восстаний торговых связей между Востоком и Западом, которые были чрезвычайно важным фактором в экономике парфянского государства, усиление владетельных парфянских родов, представителей «древнеиранского пэрства», — вот что представлял собой Ираншахр. В этих условиях, когда царь царей из парфянской династии был господином в сущности лишь на своей земле, когда происходили постоянные дворцовые смуты, любой из полузависимых правителей, обладая достаточной военной силой, мог посягнуть на престол Ирана. Таким правителем стал Арташир, сын Папака из рода Сасана.
В 209 г., когда Папак венчал на царство в Истахре своего старшего сына — Шапура, его второй сын — Арташир, как повествует арабо-персидская традиция, захватил несколько мелких владений в районе Дарабгирда — крепости, где он ранее был поставлен правителем. Около 220 г. власть в Истахре перешла к Арташиру. [10] Однако владение Истахром ещё не означало подчинения Арташиру всего Парса. Битвы с отдельными владетелями, судя по сообщениям тех же источников, кровопролитные и напряжённые, заняли немало времени. Основным противником Арташира в этот период поздние источники называют царя Мехрака, владения которого были расположены на побережье Персидского залива. Более мелкие владения в Парсе были завоёваны в сравнительно короткий срок, однако и эти завоевания были непрочны. Вот, например, характерное место из «Книги о деяниях Арташира»: «Арташир отправляется во владения и много войн и сражений учинил с хватавами Ираншахра, но постоянно, как только приводил в покорность одно владение, другое владение изменяло и не подчинялось».
Эти завоевания были особенно затруднены ещё и потому, что первоначально у Арташира не было сильных союзников. Те же поздние источники сообщают о том, что в начале завоевательных
(36/37)
походов Арташир мог рассчитывать лишь на сравнительно небольшой отряд всадников из Истахра и немногочисленную дружину некоего Бунака, родом из Исфахана, правившего областью где-то около Дарабгирда. Войско Арташира не раз терпело поражения от войск Мехрака и владетеля соседнего с Парсом Кермана. Однако за несколько лет Арташиру удалось объединить весь Парс и, сплотив разрозненные силы мелких владетелей Парса, противопоставить своим соседям уже значительную армию. Теперь главным врагом Арташира стал Керман, а позже — Сакастан. Походы в эти царства привели к их завоеванию.
«Историческая» и «легендарная» традиции дают на первый взгляд весьма правдоподобное и связное описание событий. Но мы сможем, вероятно, несколько иначе представить себе обстановку, если обратимся к римским источникам (Геродиан, Дион Кассий), а также к сообщениям «Хроники Арбелы».
Согласно этим источникам, Арташира поддержали Шахрат, царь Адиабены, Домициан, правитель Карка де бет Селох, а также правители других мелких государств. Объединённые силы союзников осадили Селевкию. Город был взят, вероятно, около 223 г. — этим годом датируются последние тетрадрахмы Валарша V.
В Месопотамии Арташиру в то же время подчинились Бет Арамайя, Забдицена (Бет Забдай), Арзун. Лишь спустя четыре года и, вероятно, с помощью своих союзников — царей мелких месопотамских государств, а также других владетелей «шахров» Арташир смог разбить армию Артабана V. Однако с парфянской династией не было покончено и в 227 г.: сын Артабана V — Артавазд удерживал некоторые районы на севере страны во всяком случае до 230 г. (известны выпускавшиеся им серебряные драхмы). Борьба за престол Ирана носила, таким образом, ожесточённый характер, и мы, вероятно, должны попытаться, исследуя косвенные данные, определить те силы, которые помогли Арташиру прийти к власти.
Список придворных Арташира I, сохранённый в ŠKZ, открывают «цари шахров» (МР 28: st’lpy ZY ’plynk MLK’; ’rthštrZY mlwy MLK’; ’rthštr ZY krm’ n MLK’; ’rthštr ZYsk’n MLK′). Далее следуют Денак, мать Папака, Рутак, мать Арташира, сестра и жена Арташира Денак, питиахш, хазарапат и далее представители знатнейших родов Ирана (МР 29): dyhyn ZY wr’č; s’s’n ZY swlyn; s’s’n ZY ’ndyk’n MR‘HY; prywzy ZY k’lny; gwky ZY k’lny. Этот список даёт возможность предположить, в частности, что в поздней традиции искажённо отразилась имена и события, которые действительно имели место. Так, область, в которой согласно этой традиции правил главный враг Арташира — Мехрак, принадлежала в то время Сасану — «владетелю (MR‘HV) Андикана», который назван в ŠKZ, но как сторонник Арташира. Сторонником Арташира был, вероятно, и царь Кермана из старой династии, который сохранил свой титул и некоторую самостоя-
(37/38)
тельность и при Шапуре I. Список даёт возможность представить себе целую коалицию, в которую кроме владетеля Андикана и царя Кермана входили царь Апренака (’plynk), царь Сакастана, царь Мерва и представители знатнейших родов Ирана — Варазов, Суренов и Каренов. Выше уже говорилось, что поздние римские источники присоединяют к ней и некоторых владетелей мелких государств Месопотамии. Эта коалиция знати способствовала дальнейшим военным успехам Арташира.
В исторических преданиях Арташир представлен героем, человеком необычайной личной храбрости, которая сочеталась у него с осмотрительностью и умением выжидать. Согласно этим преданиям, он был решителен, часто — жесток, но всегда вёл себя как истинный рыцарь, сражаясь в первых рядах своих воинов. В романе, посвящённом его деяниям, в династийной истории и во всех трудах арабских и персидских историков удачливость Арташира объяснялась тем, что он происходил из рода древних царей и править Ираном ему было предназначено богами. Но обоснования законности династии — несомненно поздняя интерполяция, появившаяся в официальных анналах по определённым политическим причинам в позднесасанидский период.
Моисей Хоренский в своей «Истории Армении» объясняет успех Арташира тем, что «две пехлевских (парфянских) отрасли, называющиеся в Пахле Суреном и Аспахпатом, завидуя царствующей [в Парфии] отрасли, [происходящей] от их собственного рода, т.е. Арташеса, добровольно изъявляют согласие, чтобы царствовал Арташир, сын Сасана» [23, 114]. Это бесспорно имело место (сведения Моисея Хоренского хорошо согласуются с данными ŠKZ), однако бесспорно также и то, что одни только знатные роды не могли явиться силой, способной свергнуть парфянскую династию. По-видимому, успех Арташира объяснился целым комплексом причин. В тяжёлый век кризиса не только знатным родам и царям шахров, но и более широким слоям знати и городам необходимо было сильное государство, способное удержать в своих руках экономическое «сердце Ираншахра» — Месопотамию, наладить хозяйственную жизнь страны. Немалое значение имело, вероятно, и то обстоятельство, что, став царями Парса, Сасаниды тесно связали себя и с зороастрийским центром страны.
Крайняя отрывочность сведений по экономике и социальным отношениям позднепарфянского и раннесасанидского государства препятствует сколько-нибудь полной характеристике этих отношений в эпоху Арташира I. [11] Если попытаться представить
(38/39)
себе в самом общем виде, с чем столкнулись первые Сасаниды в Месопотамии — районе, завоевание которого было самой насущной задачей молодого государства, мы должны будем отметить необычайную пестроту и многоукладность. Это прежде всего самоуправляющиеся города, часть которых имела права автономии, с землями (городской округой, ‘М prybr hmkwsy, по терминологии ŠKZ). Это царские «останы» — земельные массивы, находившиеся в личном владении царя царей из парфянской династии и управлявшиеся или его чиновниками, или лицами, которым эти земли были переданы в управление на правах условной земельной собственности. Это владения общин, многие из которых находились «под покровительством» города или крупного вельможи. Это развитое рабовладение и зачатки раннефеодальных отношений. [12] В политическом отношении Месопотамия того времени — это храмовые общины, полузависимые и независимые царства, правители которых, постоянно интригуя друг против друга, высказывают свои симпатии и уверения в «вечной дружбе» то Риму, то Ирану. В религиозном отношении Месопотамия характеризуется поразительной пестротой, смешением древневосточных культов, культа эллинистических и римских божеств, астрологических и теологических идей Вавилона, учений различных школ гностиков, раннего христианства, иудаизма, зороастризма. На этом сложном, полном контрастов фоне формировалось новое государство. В области экономики Месопотамия в недалеком будущем стала опорой сасанидской державы, в области политики и идеологии — её главным противником.
Нашим ведущим источником по организации государства при первом сасанидском монархе является всё та же надпись ŠKZ. Её данные (в основном — титулы вельмож, упоминание различных городов и областей, отдельные термины) к тому же очень неполны.
В списке должностных лиц, составлявших двор первого царя царей из династии Сасанидов, самое почетное место занимали четыре царя (MLK’), владевших областями (шахрами) на востоке Ирана: «Верхней страной» (’plynk), Мервом, Керманом и Сакастаном. Эти цари были скорее всего представителями древних местных династий парфянского времени, связанными в недалёком прошлом узами формального подчинения парфянским государям. Их высокое положение при дворе первого Сасанида говорит о том, что их владения в эпоху Арташира I не были завоёваны войсками шаханшаха, но входили во вновь образованное государство на правах зависимых от центрального правительства областей. То же, вероятно, произошло и с громадными владениями Суренов, Каренов, Варазов и рода Андикан. Саса-
(39/40)
нидское государство в ту эпоху состояло из различных царств и областей.
Известны крупные медные монеты [39а, 381, на оборотной стороне которых изображён алтарь огня того же типа, что и на монетах шаханшаха Арташира I, а на лицевой стороне — погрудный портрет правителя, подобный портретам на позднепарфянских монетах. Номинал этих монет (так называемых медных тетрадрахм) появляется в сасанидской нумизматике только при Арташире I и существует только в пределах III в., что в какой-то степени говорит об их дате. Монеты могут датироваться временем Арташира I не только по изображению на обороте, но и по языку и дукту легенд (Prth), указывающему, что они должны были чеканиться на северо-востоке Ирана. Согласно отрывочным сообщениям о находке этих монет, все они якобы происходят из восточных районов Ирана. На всех известных мне экземплярах легенды плохой сохранности и не позволяют предложить уверенного чтения. Как мне кажется, легенда л.ст. на некоторых, сравнительно хорошо сохранившихся экземплярах может быть прочитана следующим образом: bgy ’rt’šyry sk′n MLK’ BRY ’rt’... — «владыка Арташир, царь саков, сын...». [13] Если это чтение верно, то перед нами — самостоятельный выпуск монеты одним из упомянутых в ŠKZ царей — Арташиром, царём саков, на местном монетном дворе. И легенда этих монет, составленная по типу легенд на монетах полузависимых правителей парфянского времени (например, Парса), и алтарь огня монет Арташира I, скопированный на их оборотной стороне, бесспорно свидетельствуют о том, что территория, для обращения в которой они были выпущены, находилась в зависимом положении по отношению к центральному правительству. [14]
(40/41)
Рис. 6.
[ Сцена боя. Рельеф в Фирузабаде:
а) общий вид;
б) деталь: Арташир I. ]
Далее, в списке двора Арташира I упомянуты Апурсан (’pwrs’n), шахраб «царского города» Артаншр-хварра (’rthštr prry), и некий Гилман, шахраб Демавенда. Кроме того, в составе двора сына
(41/42)
Арташира Шапура I упомянуты шахрабы «царских городов» Арташир-хшнум и Bex-Арташир.
Об институте шахрабов и их функциях нри первых Сасанидах мне придется подробно писать дальше, в связи с характеристикой государства при Шапуре I — Нарсе. Пока же хотелось бы отметить, что строительство (т.е. основание, обновление или просто переименование) городов, носящих имя царя царей, и назначение туда царских чиновников (шахрабов) свидетельствуют о начале сложного процесса: территория, где основывались такие города, включалась в царский «дастакерт» — личное владение царя царей из династии Сасанидов. Эти города были опорными пунктами власти шаханшаха над землями, входившими в его «домен». При Арташире эта категория земли ещё невелика — она включает лишь Парс (Арташир-хварра, совр. Фирузабад), завоёванные области у побережья Каспия (Демавенд) и области в Кермане (возможно, присоединённые и позднее — г. Вех-Арташир). Если прибавить к данным ŠKZ сведения о градостроительстве Арташира I, сообщаемые раннесредневековыми источниками [18, 12-19], то «dstkrt» первого сасанидского царя царей сильно увеличится. В него войдут Селевкия на Тигре (Вех-Арташир на Западе), Месена (г. Астарабад-Арташир или Карка да Мейшан), область Арбелы (г. Нод-Арташир) и ряд других. Однако трудно доказать, что все эти города, существовавшие, бесспорно, в позднесасанидское время, основаны именно Арташиром I. Дополнительный материал, как кажется, дают монеты — две уникальные серебряные драхмы Арташира I, датирующиеся началом — серединой 30-х годов III в., т.е. временем войн на Западе. [15] На одной из них на кулахе Арташира вместо обычного знака царя царей (многолучевой звезды) изображен вариант «вихревой розетки». Тот же знак мы встречаем на кулахе внука Арташира, царя Месены, — Шапура, представленного на рельефе в Накш-и Раджаб. Если рассматривать этот знак как знак царей Месены, то мы можем считать, что Месена была завоёвана уже при Арташире I, превращена в царский дастакерт и в ней, возможно, был основан царский город Астарабад-Арташир (точнее — старому городу Карка да Мейшан было дано новое наименование).
Во всяком случае пятнадцать-двадцать лет спустя после выпуска монеты Арташира I с «вихревой розеткой» Месена уже наверняка входила в царский дастакерт, поскольку, согласно ŠKZ, ею управлял сын шаханшаха Шапура I (с титулом myš’n MLK’) — Шапур, а после его смерти (ок. 260 г.) — его жена Денак (титул Денак в ŠKZ — myš’n MLKT’ dstkrt šhpwhry).
Вторая монета, относящаяся к тому же типу, имеет на кулахе изображение орла с лентами на шее — символ, широко распространённый в эллинистическом искусстве. Орёл с лентами на шее, как известно, был символом Селевкии, Антиохии, Хатры и ряда
(42/43)
других автономных городов. Мы можем и эту монету рассматривать как медаль, выпущенную в честь захвата одного из таких городов.
Так или иначе, но упоминание «царских городов», возглавляемых представителями центральной администрации — шахрабами, косвенно свидетельствует о том, что Парс, а также другие области, захваченные силой оружия, становились личным владением семьи шаханшаха.
Итак, с одной стороны, конфедерация царств (шахров) и крупных владений «староиранского пэрства», с другой — постепенно увеличивающийся «домен» шаханшаха, уже переросший границы его шахра — Парса и постепенно охватывающий всё новые и новые области, — вот та основа, на которой зиждилось раннесасанидское государство. Эта основа была противоречива: борьба царей шахров за свою самостоятельность с центральным правительством, борьба шаханшаха за превращение номинально зависевших от него царств в свой «домен» — всё это было содержанием внутренней истории государства Сасанидов в течение всего III века.
Высшим должностным лицом, упомянутым в списке двора Арташира, был питиахш [16] Арташир. Далее следовало несколько военных титулов: начальник царской гвардии (hz’lwpt), начальник полка «бессмертных» (m’dknpt), глава арсенала (zynpt). Представителями гражданской администрации при дворе Арташира I были начальник царской канцелярии (dpyrwpt), по имени Мард (или Мардак), и главный судья (d’tbr) Шахрак. В списке двора на весьма почётном месте упоминаются представители знатных фамилий (?), входивших ещё в состав «двора» Папака, — Аспаруков (pwkčtry wsplykn) и Пардаков (wyply pldk’n). Список двора завершают «церемониймейстер», «конюший» (’hwrpt), начальник царских охот (nhčyrpt), виночерпий (mdkd’r). [17]
Этот список придворных не производит впечатления развитого административного аппарата. Но самой интересной его чертой,
(43/44)
как мне кажется, является то обстоятельство, что в числе должностных лиц не упомянут ни один жреческий титул.
Вся дальнейшая внутренняя история сасанидской державы во многом определялась той ролью, которую играло при дворе и в стране зороастрийское жречество Ирана. Влияние зороастрийских жрецов на внутреннюю и внешнюю политику государства не раз бывало одной из главных тенденций его развития. И потому, определив выше проблему «царь царей и знать», мы должны охарактеризовать историю возникновения второй проблемы: «трон и алтарь».
Выше уже говорилось, что власть Сасанидов после захвата ими Парса освящалась богиней Анахитой, а Папак был «владыкой» (p’thš’y) её храма. После смерти Папака этот титул перешёл к Арташиру. Но, став царём царей Ирана, Арташир возглавил и общегосударственную религию, отразив это, в частности, в своей официальной титулатуре: mzdysn... MNWčtry MN yzd’n — «поклоняющийся [Ахура] Мазде ... происходящий от богов». Превращение зороастризма в общегосударственную религию — процесс, прошедший ряд этапов.
«Магупат Ахура Мазды» Картир, чья деятельность относится в основном к эпохе Варахрана II (276-293) и четыре надписи которого являются главным источником по вопросу о превращении зороастризма в государственную религию, лишь в одной надписи (KNRu) сообщает о том, что он начал действовать ещё при Арташире I. Ниже мы увидим, что это сообщение Картира было лишь попыткой обосновать свои претензии на высокое положение «религиозного главы» ссылкой на авторитет первого сасанидского монарха. «Денкарт» — произведение, созданное в IX в. [46], относит ко времени Арташира I кодификацию «Авесты», сообщая о том, что некий религиозный деятель, по имени Тусар (действуя по приказу Арташира), предпринял редактирование сохранившихся обрывков священных книг. Однако анализ современных источников убеждает в том, что Тусар — «аскет и подвижник» — вероятно, никогда не существовал. С задачами, которые ставили перед собой жрецы — авторы «романа о Тусаре», мы познакомимся несколько позже, при оценке деятельности магупата Картира. Пока же следует сказать, что единственно достоверными источниками для суждения о зороастризме времени Арташира I являются его монеты, рельефы и надпись на одном из рельефов (в Накш-и Рустам Prth, МР, греч.) [133, taf. 115; VB, 28, 24], в которой упоминается царский титул Арташира и имя бога Ахура Мазды. Эти источники при всей их кажущейся скудности дают тем не менее возможность судить об этапах становления зороастризма, о процессе создания образов зороастрийских богов, о времени формирования идеи «божественной сущности» власти рода Сасанидов.
Арташир I выпускал шесть последовательно сменявших друг друга типов монет, меняя на каждом типе свои инвеститурные знаки, изображения на обороте и содержание легенд. Первый
(44/45)
тип монет Арташира продолжал традиции эмиссий Парса. На всех последующих типах — на л.ст. чеканился погрудный портрет шаханшаха в разных, последовательно менявшихся коронах, а в легенде содержались титулатура и имя шаханшаха. На об.ст. изображался алтарь с пылающим огнём, а в легенде содержалось название царского коронационного храма.
Царский титул Арташира, как показывают монеты, сменился дважды. До своей коронации Арташир титуловал себя: bgy ’rthštr MLK’ BRH bgy P’pky MLK’ — «владыка Арташир, царь, сын владыки Папака, царя». После коронации (227 г., надпись Апсая, см. выше) Арташир сменяет титулатуру. На л.ст. его коронационных монет чеканится титул mzdysn bgy ’rthštr MLK’n MLK’ ’yr’n MNW čtry MN yzd’n — «поклоняющийся [Ахура] Мазде, владыка, Арташир, царь царей Ирана, происходящий от богов». Этот вариант титулатуры, ставший впоследствии стабильным для всех сасанидских царей, отражён в надписи на его инвеститурном рельефе в Накш-и Рустам и на всех раннесасанидских надписях, упоминающих имя Арташира I.
Титулатуру, принятую Арташиром, необходимо сравнить с официальным титулом царя царей из предшествовавшей Сасанидам парфянской династии.
Последняя официальная надпись, принадлежащая Артабану V («стела Хвасака»), старше коронационных монет Арташира всего на тринадцать лет (дата надписи: 14 сентября 215 г.). [18]
Титул царя царей Ирана, упомянутый в ней, по характеру — тот же, что и титулы Папака, Шапура и Арташира до его восшествия на престол: ’rtbnw MLKYN MLK’ BRY wlgšy MLKYN MLK’ — «Артабан, царь царей, сын Валарша, царя царей» (ср.: bgy šhpwhry MLK’ BRH bgy p’pky MLK’; ’rthštr MLK’ BRH bgy p’pky MLK’). Новый титул, принятый Арташиром после коронации, не был, таким образом, заимствован из официальной царской титулатуры предшествовавшей династии.
Перед нами, вероятно, свидетельство значительной религиозной реформы: введение новой царской титулатуры, отражающей единую для всей страны «царскую» веру.
На своих коронационных монетах вместе с изменением титулатуры на л.ст. Арташир изменяет и изображение и легенды на об.ст., где отныне чеканится алтарь огня вместе с надписью NWR’ ZY ’rthštr — «Огонь Арташира». Эта легенда также становится стабильной для всех раннесасанидских монет.
А. Христенсен отметил, что эта легенда полностью совпадает с названием храмов в надписи Апсая (’twry ZY ’rthštry; ’twry ZY šhpwhry). [19]
(45/46)
В надписи речь идёт о царских коронационных храмах (’twr’n MLK’ — «Огни царя»), называвшихся именами сасанидских шаханшахов. С момента основания этих храмов велось летосчисление их царствования.
Алтарь огня на об.ст. коронационных монет Арташира, таким образом, следует рассматривать как изображение царского коронационного храма, а легенду — как название этого храма. Перед нами опять свидетельство значительной религиозной реформы, изменившей характер власти царя царей Ирана. Культ Ахура Мазды становится постепенно единой религией государства. Арташир со времени своей коронации прибавил к своему титулу «владыки» храма Анахиты титул «владыки» царского коронационного храма, воздвигнутого «во имя» Ахура Мазды.
В это время Арташир сосредоточил в своих руках не только гражданскую и военную, но и религиозную власть, и потому, должно быть, мы не находим в списках его придворных титула «верховного жреца».
Ни монеты Арташира, ни граффити Персеполя ещё не дают нам изображений верховного божества — Ахура Мазды и богини Анахиты. Зороастризм сасанидского монарха отражён в его официальных памятниках лишь посредством символов.
С таких же символов начинаются поиски иконографии Ахура Мазды. Все этапы этих поисков демонстрируют монеты. На монетах типов III и IV (дата выпуска этих монет — 30-е годы) Арташир изображен в зубчатой короне (corona muralis). Уже давно установлено, что детали венцов сасанидских монархов имели определенную символику, связанную с зороастризмом [68; 83]. В данном случае корона Арташира — это символ Ахура Мазды. Эта иконографическая деталь восходит ещё к эпохе Ахеменидов, когда впервые было создано изображение верховного божества зороастризма. Избрав в качестве прототипа этого изображения символ Ашшура, ахеменидские мастера наделили бюст чуждого им божества инвеститурными знаками своего повелителя: зубчатой короной, так называемым мидийским платьем, венком — священным символом власти. [20] После падения династии Ахеменидов зубчатый венец изображается на монетах некоторых правителей Парса: он служил короной царей-жрецов. На монетах типа IV (они датируются серединой 30-х годов) образ шаханшаха тождествен образу Ахура Мазды, созданному несколько позднее на скальных сасанидских рельефах.
К эпохе Арташира относятся пять рельефов. Три из них высечены в скалах Накш-и Раджаб (№1), [21] Накш-и Рустам (№3) [22] и Фирузабада (№2) [23] и изображают сцену «божественной инве-
(46/47)
ституры». Рельеф в Дарабгирде (№5) [24] посвящён триумфу Арташира I над римлянами, и, наконец, рельеф в Физурабаде (№4) изображает бой Арташира с Артабаном V. [25]
Рис. 7.
[ Инвеститурный рельеф Шапура I. Нишапур. ]
На всех скальных рельефах (исключая рельеф со сценой боя в Фирузабаде (№4), где шаханшах изображён в боевом шлеме) корона Арташира I — это корона, представленная на монетах типа V. Инвеститурные рельефы Накш-и Раджаб (№1), Фирузабада (№2) и Накш-и Рустам (№3) не дают иных дополнительных материалов для датировки; на рельефе в Дарабгирде (№5) изображён триумф Шапура I над Гордианом, однако корона шаханшаха — это корона поздней группы типа V (Vб) монет Арташира I. Тип Vб выпускался с конца 30-х годов, а победа над Гордианом относится к 242 г., ко времени, когда Арташира уже не было в живых. Несоответствие ликвидируется, если считать, что рельеф в Дарабгирде высечен сразу же после завершения первой войны Шапура I с Римом, но до официальной коронации Шапура, т.е. в 242 г.
Корона поздней группы типа V (Vб) изображена и на инвеститурном рельефе в Накш-и Рустам, что относит время создания
(47/48)
рельефа к самому концу царствования Арташира I — к концу 30-х — началу 40-х годов.
Рельефы Фирузабада (№2) и Накш-и Раджаб (№1) представляют корону ранней группы типа V (Vб) и, следовательно, должны датироваться серединой — концом 30-х годов. [26]
На инвеститурных рельефах в отличие от упоминавшихся выше граффити Шапура, в отличие от инвеститурных сцен, высеченных по повелению местных князей позднепарфянской эпохи, появляется фигура Ахура Мазды: Арташир получает власть над Ираном от верховного бога зороастризма. Изображение Ахура Мазды на рельефах Арташира I выступает как точная реплика образа самого шаханшаха, каким он изображался на монетах типа IV. На рельефе в Накш-и Рустам (№3) (самом позднем из рельефов Арташира I) Ахура Мазда восседает на коне, убранном так же, как и конь Арташира, как и конь Шапура. Одеяние бога аналогично одеянию Арташира и Шапура.
Датировав (с помощью монет) рельефы Арташира I, мы тем самым можем ответить на вопрос о времени появления при сасанидском дворе ряда политических и идеологических концепций. Как это неоднократно отмечалось, инвеститурный рельеф в Накш-и Рустам наиболее символично запечатлел победу над парфянами: парфянский царь лежит под копытами коня Арташира, а конь Ахура Мазды попирает божество мрака Ангхро Манью. Этот рельеф утверждал антипарфянизм сасанидских монархов и провозглашал торжество зороастризма. И та и другая концепции ясно прослеживается в письменных источниках, но ни один из них не восходит ко времени царствования Арташира. Лишь свидетельства монет, наблюдение над характером сасанидских рельефов и косвенные данные, получаемые из ряда раннесасанидских наскальных надписей, дают возможность установить процесс развития этих концепций. Во всяком случае, поздняя дата рельефа говорит о том, что победа над последним парфянским царём и принятие Арташиром титула шаханшаха Ирана не имели своим немедленным следствием торжество антипарфянизма, сознательное стремление к реставрации древней империи, торжество зороастризма. Монеты иллюстрируют постепенность процесса выработки этих идей и доказывают, что их окончательное оформление должно быть отнесено лишь к концу царствования первого сасанидского монарха. Временем выпуска монет типов II-IV, т.е. началом и серединой 30-х годов, должно датироваться и утверждение зороастризма в качестве государственной религии: помимо иконо-
(48/49)
графин верховного божества (копирующего иконографию шаханшаха на монетах типа IV), в это время устанавливается также и полный царский титул (впервые фиксируется на последней по времени монете типа II) и изображение царского коронационного храма (впервые — на ранних монетах типа II).
* * *
Кроме бога и царя царей на инвеститурных рельефах изображены и главные вельможи шаханшаха. Их платье не отличается от царского одеяния, их головные уборы — те же, что и кулахи Шапура и Арташира на самом раннем типе его монет. На инвеститурных рельефах Арташира на персонажах разного ранга представлены почти все варианты корон, известные по его монетам.
Как царское облачение стало образцом для иконографии бога, так и портрет Арташира на его монетах с подчёркнутыми индивидуальными чертами был впоследствии использован для создания «идеального типа» царя и вельмож.
В сущности изображениями на граффити, рельефах и монетах исчерпывается весь репертуар сасанидского искусства той поры. Перед нами — лишь узкая область так называемого «официального портрета»: «портреты» царя и его верховного бога, «портреты» вельмож царя, изображения его врагов, распростёртых под копытами коня, — памятники, которые были и официальными актами — сообщениями о победах или «табелями о рангах». Сасанидские монархи эту узкую область возводят в ранг искусства империи главным образом потому, что в ней наиболее ясно отражена прокламация новой династии и её веры. «Официальный портрет», созданный при Арташире I, в это же время становится официальным сасанидским искусством. Это искусство было прокламативно. и потому каждая важная идеологическая реформа должна была быть отражена в памятниках. Этим, вероятно, объясняется смена царских регалий, имевших бесспорно сложную религиозную символику, одновременно на всех памятниках официального искусства этой эпохи. Но, как говорилось выше, официальные памятники Сасанидов имеют своей базой то же направление в искусстве парфянской державы. Отличие искусства сасанидской эпохи заключается прежде всего в перестановке ударения: если при парфянах «прокламативная линия» была одной из многих, причём памятники этого рода прокламировали, как правило, не царя царей, а владык, от него зависевших (так, все почти известные до сих пор позднепарфянские инвеститурные рельефы изображают шахов отдельных областей парфянской державы как центральных персонажей сцены), то при Сасанидах в силу определённого характера государства эта линия становится главной.
Официальное сасанидское искусство кажется столь новым потому, что оно отбирает из всего парфянского наследия лишь узкий круг образов, прямо связанный с прокламативной тематикой.
[1] Henning [97, 25] — «frataraka»; Herzfeld [105, I, 68] — «fratadara».
[2] В папирусах из Элефантины: frtrk — «глава» (см. 137, 7).
[3] Рисунки с граффити впервые опубликованы Э. Херцфельдом (101 — только фигура Папака). Полная публикация содержится в журнале «Отчёты по иранской археологии» (на перс. яз.), т. IV, 1338 г.х., стр. 275-276 (прорисовки выполнены Таги Асефи). Эстампаж с фигуры Шапура опубликован в СII, vol. III, pt II , portf. III. «Minor Inscriptions of Kartir».
[4] (1) BYRH prwrtyn ŠNT XX XX X IIIIIIII ’twry ZY (2) ’rthštr ŠNT XX XX ’twry ZY šhpwhry (3) ZY ’twr’n MLK’ ŠNT XX IIII.
[5] Фотографию рельефа см.: 81, 56-57, fig. 70. Дата рельефа, указанная в надписи на нём (Prth), — 215 г. н.э. О надписи на рельефе см.: 98, 151-178.
[5a] То же, в сущности, и на ранних монетах Парса: prtrk’ ZY ‘LHY’ — «божественный правитель».
[6] Подробно о «рустāи» см.: 18, 20-22.
[7] Тот же титул встречается при дворе шаханшахов Арташира (p’pk ZY ’dnyk) и Шапура I (zy’k ZY ’dnyk). М.-Л. Шомонт (53, 175-192) сравнивает этот титул с позднеперсидским sālār-i bār.
[8] ŠKZ Prth, 23; МР, 28-29: dynky ZY p’pky MLK’ ’MY; lwtky ZY ’rthštry MLK’n MLK’ ’MY. Ни Денак, ни Рутак не принадлежали, видимо, к роду Сасанидов, поскольку они не упоминаются в той части надписи, где перечисляются члены рода. В середине 30-х годов Денак, должно быть, было не менее 90 лет. Изображения на инвеститурных рельефах Арташира дают возможность утверждать, что в середине 30-х годов его сыну Шапуру было уже около 20 лет (об этом см. ниже). Эти два свидетельства позволяют судить о датах жизни Папака, его сыновей Шапура, Арташира и дочери Денак — родной сестры и жены Арташира I. Денак, мать Папака, родилась, вероятно, около 140 г. Папак, таким образом, родился около 155 г. и к 209 году — году захвата престола в Парсе — ему было уже около 60 лет. Его старший сын — Шапур родился, вероятно, около 175 г.
Если к 230 г. сыну Арташира I Шапуру было около 20 лет, то Арташир мог родиться около 190 г. или ранее.
По хронологии, предложенной С. Тагизаде, которая, правда, вызывает
(32/33)
возражения (см., напр., W.B. Henning, Conclusion to S.H. Tagizadeh, pp. 115-121, cp. S.H. Taqizadeh, The early Sassanians, pp. 258-311), Арташир получил титул аркапата (argabedh — главнокомандующий? начальник крерости [крепости]?) Дарабгирда около 201-202 гг. Папак захватил престол в Парсе между 30 сентября 208 г. и 29 сентября 209 г. Смерть Папака Тагизаде относит к 223 г. К власти в Истахре Арташир пришёл весной или летом 224 г. Война Арташира с Артабаном V продолжалась, по-видимому, около двух лет. Битва при Хормиздагане произошла 28 апреля 227 г. Сын Артабана V Артавазд чеканил свою монету до 539 г. селевкидской эры (229/30 г.). Сын Арташира Шапур (шаханшах Ирана Шапур I) начал царствовать ещё при жизни Арташира в конце 241 г. (во всяком случае — до весны 242 г.) Первая война Шапура с императором Рима Гордианом III относится к 242-243 гг., его коронация произошла в апреле 243 г., вторая война с Римом происходила в 252 г. Смерть Шапура Тагизаде относит к 273 г.
[9] ŠKZ, МР, 25: hwlnčym ZY štry MLKT’;Prth, 20: hwr’nzmyH hštr MLKTH; греч. 46: Хоранзем, «царица области»; МР, 26: wr’čdwhty ZY (hwl)
(33/34)
nčym BRTH sthly’t MLKT’; Prth, 21: wr’zdwhtyH hwr’nzmyH BRTY sthrd’tyH MLKTH; греч. 50: «Бораздухт, дочь Хоранзем, и (και) царица Стахриат (?)».
Греческий текст дал возможность А. Марику видеть двух персонажей: «царицу шахра» Хоранзем (чьей дочерью была Вараздухт) и царицу (без обозначения удела) по имени Стахриат. Однако нужно иметь в виду, что греческий текст ŠKZ является переводом со среднеперсидского и в этот перевод вполне могла вкрасться ошибка (και).
Кроме того в этой надписи «цари» и «царицы» не упоминаются без обозначения их уделов. Поэтому мне кажется вероятным, что в стк. 26 МР даётся расширенный титул Хоранзем («царица Истахра») (ср. KKZ, 8: sthly ’twry ZY ’nhyt ’rthštr).
В том случае если мы даже и имеем дело с двумя лицами — «царицей шахра» Хоранзем и царицей Стахриат, то всё равно титул Хоранзем («царица шахра») скорее всего связывает её с досасанидской династией Парса.
[10] По сообщению Табари [128, 8-10], этому предшествовала борьба за власть между Арташиром и Шапуром, в результате которой Шапур был убит. Однако данные ŠKZ этому как будто бы противоречат — ещё полстолетия спустя после перехода власти в руки Арташира в память («за душу и в память») Шапура приносились ежедневные жертвы в родовой храм.
[11] Об экономике раннесасанидского государства см.: 9, там же — обширная библиография; 28; 71. Весьма спорные точки зрения по экономике и социальному устройству сасанидского Ирана содержатся также в работах: 41; 40; 154. Основные источники по хозяйственной жизни Парфии предшествовавшей Сасанидам поры опубликованы в следующих работах: 69; 89; 90; 8; 122; 130. Среди общих работ, посвящённых экономике и социальным отно-
(38/39)
шениями в Парфии, прежде всего следует назвать: 27; 33; 34; 60; 138, а также 28; 9.
[12] См. особенно работу А.Г. Периханян [26].
[13] В. Хеннинг по прорисовке легенды, которая даётся Allot de la Fuÿe, предлагает читать: bgy hwtwy zyky (?) MLKYN MLK’ BRY hwtwy rtyn (?) — и пишет: «Der Münzherr (zik, — allerdings zy’k in Šāpūr Ka’beh) ist wohl ein von Šāpūr I im gefolge seiner transokianischen Eroberungen... eingesetzer Vizekönig nordpersischen Ursprungs, der Šāpūrs Römerkriege benutzte, ums ich unabhängig zu machen» [97, 41, Abb. 2]. Об этих монетах, прямо связанных с индо-парфянскими, см. 116а, 137-148, pl. XII, № 11.
[14] Выпуск этих монет нужно датировать временем с 227 г. (поскольку на их об.ст. изображён интерьер царского коронационного храма Арташира I; впервые это изображение появляется па коронационных монетах Арташира) до начала 60-х годов.
Вероятно, этому же царю, упомянутому в ŠKZ, — царю Сакастана Арташиру принадлежал дворец в Кух-и Хваджа, в Сеистане. Развалины Кух-и Хваджа впервые были описаны А. Стейном. Э. Херцфельд, произведший раскопки памятника в 1929 г. (см. 100, 56-75; 101; 104, 45-116), датирует памятник I в. н.э. (выделяются также слои II-III вв.), считая его ставкой индо-парфянского правителя и идентифицируя Гондофара с Рустамом «Шах-Наме» (см. также 71, 185-186). Иконографические детали фресок Кух-и Хваджа (например, одеяние и крылатый шлем на так называемой триаде богов, см.: 81, fig. 57) и штуковой декоровки [81, fig. 54], аналогичной штуку из Вишапура, а также общий план, аналогичный плану храма в Тахт-и Сулейман (V-VI вв.), позволяют датировать памятник началом III в. н.э. (см. рецен-
(40/41)
зию на раскопки Э. Херцфельда:108, 405-407, см. также 109, 1-18). На главном фасаде дворца, если верить реконструкции Э. Херцфельда [100, pl. IX], была изображена сцена инвеституры. Одна из фигур в таком случае изображала, несомненно, правителя Сакастана — вероятно, Арташира, принимающего «венец власти» от шаханшаха Ирана.
[15] Все датировки и технические определения монет см. в гл. VII.
[16] О значении этого титула трудно сказать что-либо определённое. См., напр., 45, 64: «bythš — an important imperial officer of high rank»; 73, 317-318: титул этот принадлежал члену царской семьи; bythš был при царе царей чем-то вроде регента во время его отсутствия и т.д.
[17] На одном из самых почётных мест при дворе Арташира упомянут Рахшспахпат (sp’hpt). В составе двора Шапура I он не упоминается и вновь встречается при дворе шаханшаха Нарсе. До сих пор окончательно не выяснено, с чем мы имеем дело: знатной фамилией («староиранским пэрством») или титулом («главнокомандующий»). Столь же неясен термин pldk’n. Он упомянут при «дворе» Папака (pldky ZY pldk’n, греч.: «Фаррек Фаррекан»), при дворе Арташира (wyply ZY pldk’n), при дворе Шапура I (S’sn BR BYT’ МН pty pldk’n d’št — «Сасан, царевич, который имеется у pldk’n»). М. Шпренглинг (144, 31) предполагает, что pldk’n — это танцовщицы и актёры, состоящие при дворе (ср. перс. perī). Значение, дающееся в греческом варианте надписи («вскормленник»), свидетельствует о том, что следует переводить: «Сасан, царевич, вскормленник [в роду] Фарреканов».
[18] «год 462, месяц спандармат, день Митры». См. 98, 176.
[19] 56, 126-128. Грамматически более правилен перевод: «огонь Шапура, который — царь огней (т.е. главный храм?)». Однако такой перевод затемняет смысл надписи. Быть может, в надписи ошибка — следует: MN ’twr’n MLK’?
[20] См., например, изображение Ахура Мазды в Персеполе: VB, 39 b.
[21] VB, 25 b, р. 24. Номера в круглых скобках указывают порядковый номер описания рельефов, содержащегося в гл. VII.
[22] VB, 28 с, р. 24.
[23] VB, 70 b, р. 50.
[24] VB, 64 с, р. 47.
[25] VB, 71, р. 51.
[26] Судя по деталям костюма шаханшаха и наследника престола на рельефе со сценой боя (изображения лент, складок одежды, причёсок и т.д.), и этот рельеф должен датироваться временем не ранее 30-х годов. О столь поздней дате всех рельефов Арташира I свидетельствует не только форма короны шаханшаха, но и ряд других деталей (например, портрет наследника престола и его регалии на инвеститурном рельефе в Фирузабаде). Более подробно о рельефах см. в гл. VII.
|