Е.И. Лубо-Лесниченко

Китай на Шёлковом пути
(Шёлк и внешние связи
древнего и раннесредневекового Китая).

// М.: «Восточная литература», 1994. 326 с.
ISBN 5-02-017400-9 (Серия: Культура народов Востока.)

Глава первая. Древность.

1. Шёлк и мифы. — 8

2. Начало шелководства. — 12

1. Шёлк и мифы.   ^

Письменные источники свидетельствуют о почитании древними китайцами шелковичного дерева, шелковичного червя и шелкоткачества. В мифах, дошедших до нас лишь во фрагментах, шелковица — это священное дерево, олицетворение солнца и символ плодородия. Так, в одном из самых распространённых мифов древности говорится о «Шелковице Фу» ( фусан), «огромном дереве»: «Девять солнц живут на его верхних ветвях, одно — на нижней ветке» [Яншина, 1977, с.102; Юань Кэ, 1987, с.139-140].

В старых китайских текстах, и прежде всего в «Каталоге гор и морей» («Шань хай цзин», I тысячелетие до н.э.), неоднократно упоминаются священные тутовые рощи или отдельные шелковицы как места отправления ритуалов, связанных с культом Матери-прародительницы, например, «Шелковица жены Предка» ( Динюй чхи сан), произраставшая на территории современной провинции Хэнань По описаниям, у этой шелковицы «пятьдесят чи в обхвате, её ветки образуют четыре яруса, длина листьев более одного чи... [У неё] красный ствол, жёлтые цветы, зелёные подлистники» [Яншина, 1977, с.89]. Таким же святилищем считались Три шелковицы ( саньсан) — «деревья высотой в сто жэней без ветвей» [Яншина, 1977, с.100]. Важным культовым центром в древнем Китае была местности на территории современной провинции Шаньси, где на горе росла священная Полая шелковица ( кунсан). Согласно легенде, в её дупле был найден младенец И Инь, ставший родоначальником одного из могущественных родов иньского Китая [1] [Яншина, 1977, с.59; Юань Кэ, 1987, с. 216-217, 341]. В царстве Чу почиталась роща Юньшэн (совр. пров. Хубэй). Самым известным в древнем Китае святилищем можно, без сомнения, считать Тутовую рощу

(8/9)

( санлинь) (совр. пров. Шаньдун), в которой происходило знаменитое моление о дожде первого иньского правителя — Тана (1765-1759 гг. до н.э.) [Чжэн Чжэньдо, 1957].

По свидетельству «Каталога гор и морей» и «Описания всех вещей» («Бо у чжи», II в. до н.э.), божеством шелковичного червя считалась женщина, которая «стоит у дерева на коленях и выплёвывает шёлковую нить» [Яншина, 1977, с. 100; Чжан Хуа, 1939, цз.8, с.53]. Это божество, очевидно, связано с Цаныпи — божеством шелковичного червя, культ которой засвидетельствован на иньских гадательных костях.

О жертвоприношениях божеству шелковичного червя есть упоминания в «Записях об обрядах» [Ли цзи, 1935, с. 525, 533] и «Чжоуских обрядах» [Чжоу ли, с. 18]. По данным «Истории династии Цзинь» (ЦШ, 1935, цз. 19, с. 178), а также «Записок о духах» Гань Бао (IV в. н.э.), в периоды Хань и после Хань (III в. до н.э. — IV в. н.э.) это божество выступало в двух женских ипостасях, которым императрицы приносили ежегодные жертвы: «В соответствии с ханьским ритуалом императрица сама собирала листья с шелковых деревьев и совершала жертвоприношение божествам шелковичного червя — Юнь-юй  и Юй-ши » [Гань Бао, 1958, цз. 14, с. 104].

В ряде текстов шелковичный червь упоминается в странном на первый взгляд сочетании — с лошадью. Так, в легенде, содержащейся в «Записках о духах», говорится, что в глубокой древности одна девушка пообещала своему коню выйти за него замуж. Её отец, узнав об этом, убил коня и положил его шкуру сушиться. Когда девушка встала на неё, шкура поднялась с земли и обернулась вокруг девушки. Девушка превратилась в червя, живущего на шелковичном дереве и выпускающего изо рта нити [Гань Бао, 1958, цз. 14, с. 104].

Объяснение этого сочетания можно найти в древнекитайской космогонии. По традиционным представлениям, как шелковичный червь, так и лошадь — проявления женского пассивного начала — инь. Выкармливание шелковичных червей начиналось во втором месяце по так называемому сяскому календарю. [2] Луна (символ инь) находилась в это время в созвездии Большого Огня (группа созвездия Антарес), которое соседствует с Небесной Квадригой (четыре звезды созвездия Скорпиона). Поэтому считалось, что червь и лошадь состоят в близком родстве. К тому

(9/10)

же как лошадь, так и шелковичный червь, по древним представлениям, это носители «драконьей субстанции».

Запрет в «Чжоуских обрядах» на разведение шелковичных червей второго сбора комментарий объясняет тем, что это вредит лошадям, так как родственные между собой существа нельзя выращивать два раза в год, тем более что как те, так и другие подвержены одним и тем же влияниям [Biot, 1851, т.2, с. 130].

В более поздних источниках также можно обнаружить сюжеты, связывающие лошадь и шелковичного червя. В утраченном ныне сочинении эпохи Тан (начало VII — начало X в.) «Чэн и цзи» сообщается, что во многих сычуаньских храмах есть статуи женщины в лошадиной шкуре. Её называют «девушкой с лошадиной головой» и почитают как покровительницу шелководства [Юань Кэ, 1987, с.294]. В «Танских предписаниях по месяцам» («Тан юэ линчжу») сказано: «В третьем месяце < . . . > императрица совершает жертвоприношение божеству шелковичного червя. Божество шелковичного червя находится на Небесной Квадриге» [Тан юэ, 1936, с.12]. Как указывает «Древнейшая история» («Лу ши») Ло Би (XII в.), Небесная Квадрига рассматривалась и как местопребывание божества лошадиного предка (  Ма-цзу) [Ло Би, цз.5, с.13б].

Культ шелкоткачества был персонифицирован в образе Небесной ткачихи — звезды Вега в созвездии Лиры к востоку от Млечного Пути. О древности этого культа свидетельствует упоминание в «Книге песен» [Шицзин, 1957, с. 276]. Легенда о встрече Небесной ткачихи с Волопасом, сохранившаяся лишь в отрывках, пользовалась в древнем Китае большой популярностью. Образ Небесной ткачихи неоднократно встречается в ханьском изобразительном искусстве и упоминается в поэзии того времени [Corpus, 1951, № 21; Тан Чи, 1979, с.87-88].

По данным большинства древних письменных источников, появление в Китае шелководства связывалось с именем главной жены легендарного императора Хуан-ди по имени Лэй-цзу из рода Силин, которая «научила народ шелководству и земледелию. Она первая стала разводить шелковичных червей» [Ло Би, цз. 5, с. 10а]. Эта легенда давно известна на Западе, и почти каждая работа по истории шелководства начинается с упоминания имени Лэй-цзу [Kuhn, 1984].

Критическое изучение в последнее десятилетие древнекитайской мифологии показало, что легендарный Жёлтый первопредок (Хуан-ди), правивший, согласно традиционному летосчислению, в XXVI в. до н.э., появляется в письменных источниках Воюющих царств (V-III вв. до н.э.), что объясняется происходившей в тот период историзацией мифологии, превращением различных божеств

(10/11)

в легендарных императоров и установлением между ними родственных и генеалогических связей [Сыма Цянь, 1972, с. 222]. По мнению современных исследователей китайской мифологии, Хуан-ди является очеловеченным образом Верховного божества (Шан-ди) [Chang, 1976, с.169]. В ранних текстах, посвященных Шан-ди, ему как «культурному герою» древности приписывалось, в частности, и изобретение шелководства. Так, в «Восьми описаниях знатных родов» («Шибэнь ба чжун», II в. до н.э.) Лю Сяня говорится, что Хуан-ди научил приготовлению пищи на огне, шелководству и ношению головных уборов [Шибэнь, 1957, цз. 9, с. 356].

Подобные утверждения есть и в ханьском комментарии Кун Инда к «Книге перемен» («И цзин», I тысячелетие до н.э.): «До правления Жёлтого первопредка носили шкуры птиц и зверей. Впоследствии, когда людей стало много, а зверей меньше, это явилось причиной лишений, и Жёлтый первопредок приказал, чтобы употребляли шёлк и коноплю для изготовления одежд» [Чжоу и, 1936, цз. 8, с. 4].

Лэй-цзу, супруга Жёлтого первопредка, впервые упоминается в текстах в то же время — в V-III вв. до н.э. Самым ранним из этих текстов можно считать, по-видимому, «Да Дай ли» («Объяснение “[Записей] об обрядах” Даем Старшим»), согласно которому «Хуан-ди жил на холмах Ганьюань. Там он взял в жёны девушку из рода Силин по имени Лэй-цзу» [Couvreur, 1899, т. 1, с. 363]. С течением времени заслуги в изобретении шелководства древние китайцы стали приписывать Лэй-цзу. Вероятно, здесь сказалось влияние мифического божества шелковичного червя в женском облике. Далее происходит слияние этих двух традиций, и при императорском дворце начинают совершать жертвоприношения Лэй-цзу как главному и единственному божеству, научившему людей шелководству и шелкоткачеству.

Завершение этого процесса относится к V-VI вв. Так, в «Истории Суй» говорится: «В период Северной Ци (550-580) < . . . > ежегодно в благоприятный день после весеннего дождя, оросившего злаки, высшие чины приносили на жертвенном алтаре в жертву предкам шелководства Хуан-ди и госпоже Гань-юань (т.е. Лэй-цзу) быка. Согласно установлениям Позднего Чжоу (557-581), императрица садилась в колесницу, украшенную перьями зимородка, и в сопровождении трёх императорских жён второго ранга, супруг трёх главных сановников и жён трёх сановников второго ранга прибывала к алтарю шелковичного червя, Там приносили в жертву быка и совершали поклонение шелковичному божеству Силин-ши (т.е. Лэй-цзу). После окончания церемонии все спускались с алтаря» [СШ, цз. 7, с.50-51].

(11/12)

В древнем Китае наряду с легендой о Хуан-ди и Лэй-цзу существовала и другая, малоизвестная ныне, версия о возникновении шелководства, которая содержится в трактате «Гуань-цзы» (V-II вв. до н.э.). Она относит возникновение шелководства к эпохе Инь. «Гуань-цзы» гласит: «Правители иньцев для народного блага впервые ввели шелководство и вспашку земли, приручили крупный рогатый скот и лошадей» [Гуань-цзы, 1956, с. 1292].

По легенде, бытовавшей в области Шу (совр. пров. Сычуань), начало шелководству в древности положил легендарный правитель Цаньцун-ван  . Иероглиф цун из его имени, как предполагает Юань Кэ, имеет значение «священная тутовая роща», поэтому имя Цаньцун-ван можно перевести как «Князь шелковичного червя и тута» [Шу цзинь, 1983, с. 5]. Сведения о «Князе шелковичного червя и тута» встречаются в «Хронике шуских правителей» («Шу ван бэньцзы») Ян Сюаня (эпоха Хань), которая дошла во фрагментах в энциклопедии «Высочайшее обозрение годов Тай-пин» и в «Комментариях к “Оде о шуской столице”». В энциклопедии читаем: «Предка шуских правителей звали Князем шелковичного червя и тута (Цаньцун-ван), следующего правителя звали Боцюань и последующего — Юй-и. Эти трое [жили] по нескольку сот лет, становились святыми и не умирали» [ТПЮЛ, цз.888, с.3944]. В другом отрывке добавлено: «В то время [люди] собирали волосы на макушке, носили одежду с левым запахом, не знали письменности и не имели ритуалов и музыки. От Кай-лина (правителя, следующего за Юй-и) до Цаньцуна прошло четыре тысячи лет» [ТПЮЛ, цз.166, с.803]. Упоминание о «Князе шелковичного червя и тута» встречается в «Истории Поздней Хань», где сказано, что уезд Цаньлин получил свое название в связи с тем, что там находился мавзолей князя Цаньцуна [ХХШ, цз. 28а, с. 543]. Таким образом, в сохранившихся шуских сказаниях «Князь шелковичного червя и тута» выступает в роли культурного героя, подобно Шэнь-нуну и Хуан-ди в мифах и легендах Центральной равнины (собственно Китая).

2. Начало шелководства.   ^

Самые ранние материалы по истории шелководства в Китае восходят к неолитическому периоду. В 1927 г. при раскопках в Сиинцуне (уезд Сясянь, пров. Шаньси) неолитической стоянки, датированной периодом Яншао (V-IV тысячелетие до н.э.), археолог Ли Цзи нашёл частично сохранившийся шелковичный кокон [Ли Цзи, 1927]. Эта находка вследствие недостаточно полного и точного отчёта о раскопках вызвала оживлённую полемику среди археологов и историков материальной культуры. Так, в

(12/13)

1968 г. японский специалист по истории и технологии шелководства Нуномэ Дзюнро на основании дополнительных данных пришел к заключению, что найденный в Сиинцуне кокон является коконом дикого шелкопряда (Rondotia menciana). У кокона была срезана верхушка и вытянута середина, вероятно, для употребления в пищу. Обнаруженные Ли Цзи каменные пряслица и костяные иглы делают, по мнению Нуномэ, закономерным предположение, что в ту пору нити с коконов дикого шелкопряда использовались как материал для прядения [Нуномэ, 1979, с. 164-170]. Вместе с тем известный исследователь древнекитайской археологии и ремесла Сато Гакэтоси считает, что обнаруженный кокон относится к более позднему времени [Сато, 1978, т. 1, с. 41-47].

Важные свидетельства существования шелководства на территории Китая в III тысячелетии до н.э. были получены во время раскопок в Цэяншаньяне (пров.Чжэцзян) в 1958 г. Там при обследовании памятников культуры Лянчжу была найдена бамбуковая корзина, в которой находились фрагменты ткани [Усин Цзяншаньян, 1960; Ван Цзиин, 1980]. Радиокарбонный анализ остатков риса, обнаруженного при раскопках, позволил датировать эти находки 2750 г. до н.э. ± 100 лет [Кучера, 1977, с.191]. [3] Кроме изделий из рами в корзине находился фрагмент ткани (2,4х1 см) типа тафты, изготовленный из нитей одомашненных шелковичных червей. Ткань имеет плотность 40 нитей основы и 48 нитей утка на 1 см, причём основные и уточные нити одинаковой толщины. Кроме того, упоминалось об обнаруженном в этой же корзине плетёном поясе, изготовленном из шёлковых нитей со слабой скруткой [Чжоу Куанмин, 1980, с.74-76].

Сведения о шелководстве в эпоху Инь содержат надписи на гадательных костях. Они свидетельствуют о культе божества шелковичного червя — Цаныпи и о жертвоприношениях ей. Четыре такие надписи были дешифрованы Ху Хоусюанем [Ху Хоусюань, 1972]. Датируемые временем от правления У-дина (1238-1180 гг. до н.э.) до Гэн-дина (1129-1095 гг. до н.э.), они сообщают, что некто (обычно указано имя) произвёл гадание и совершил жертвоприношение божеству шелковичного червя: в одном случае — три пары овец, в другом — три быка, и в третьем — 10 быков (рис. 1). По этим надписям можно заключить, что в иньском Китае Цаныпи занимала высокое место в божественной иерархии — рядом с Верховным божеством.

Изображения шелковичных червей в декоре ритуальных бронзовых сосудов свидетельствуют о важной их роли в иньских ритуалах и, по-видимому, благопожелательной

(13/14)

символике [Жун Гэн, Чжан Вэйчунь, 1958, с. 116]. Нефритовые изображения шелковичных червей включались в погребальный инвентарь, как показывают находки в Суфу (пров. Шаньдун) [Вэньхуа дагэмин, 1972, т. 1, с. 124], в Дасыкунь близ Аньяна [Ху Хоусюань, 1972, с. 3] и в могиле жены Юй Бо, датированной началом Западной Чжоу (XI-X вв. до н.э.), в Жуцзячжуани (пров.Шаньси) [Ли Ечжэнь, 1976, с. 60, рис. 1]. В аньянский период эпохи Инь (XIV-XII вв. до н.э.) широко практиковалось разведение одомашненного шелкопряда (Bombyx mori). Об этом говорят, прежде всего, надписи на костях. Так, Ху Хоусюань указывает на существование четырёх надписей, датированных временем правления У-дина. В этих надписях встречаются иероглифы шэн юй чан, которые можно перевести как «звать (или посылать кого-либо) проверить шелковичных червей» [Ху Хоусюань, 1972, с.5]. Реальным подтверждением существования одомашненного шелковичного червя в позднеиньском Китае являются отпечатки тканей на патине бронзовых сосудов, о чем будет сказано ниже.

Наряду с разведением одомашненного шелковичного червя иньцы собирали диких шелкопрядов. Схематический рисунок на гадательной кости изображает сбор коконов дикого шелковичного дерева [Нуномэ, 1979, с.115, табл.11, 5] (рис. 4).

Термины, связанные с шелководством и зафиксированные в надписях на гадательных костях, представляют значительный интерес для ранней истории шелководства в Китае. Словарь этих терминов позволяет выделить «кусты» — производные от какого-либо гнездового иероглифа. Большая часть их впоследствии вышла из употребления. Так, в иньских надписях встречается иероглиф , производный от иероглифа цань «шелковичный червь». От иероглифа сан «шелковичное дерево» производятся иероглифы , не поддающиеся в настоящее время переводу. Известно также много иероглифов, обозначающих различные типы шёлка и шёлковых тканей. В основе их лежат три гнездовых иероглифа — ми  — «тонкая нить», си  — «шелковая нить», «шёлк» и  — иероглиф, ныне не существующий. Зафиксированы также иероглифы и «одежда», бо «шёлковая ткань» и т.д. Кроме того, иероглифы сан «шелковичное дерево» и си «шелковая нить» входят в названия местностей, встречающихся в надписях на костях, например Басан — «Восемь шелковиц», Шансы — «Верхний шёлк» [Ху Хоусюань, 1972, с.5].

Несмотря на непрочность шелка и удалённость иньской эпохи от нашего времени, сохранились материальные сви-

(14/15)

детельства иньского шелкоткачества. Так, при раскопках в Аньяне в 1934-1935 гг. в большой могиле на верхней части саркофага был обнаружен посох ичжан. Хотя дерево сгнило, по сохранившемуся отпечатку и расположению перламутровой инкрустации можно было восстановить его форму. Среди отпечатков этого посоха на саркофаге были обнаружены фрагменты орнаментированной шелковой ткани красного цвета [Ху Хоусюань, 1972, с.3-4].

Как известно, при захоронениях в периоды Инь и Чжоу в могилу рядом с усопшим помещались ритуальные бронзовые сосуды, оружие, бытовые предметы, обёрнутые обычно в куски ткани. При определенных благоприятных условиях ткань, покрывавшая бронзовые изделия, отпечатывалась на патине. Изучение таких отпечатков проливает свет на многие вопросы техники ткачества и орнаментации (в меньшей степени). Шведский специалист по истории ткачества В. Сильван была первой, исследовавшей в 30-х годах отпечатки тканей на бронзовом сосуде (цзи) из музея в г. Мальме и бронзовом топоре, хранящемся в Музее дальневосточных древностей в Стокгольме [Sylwan, 1937, с. 119-126; она же, 1949, с. 18-19]. Отпечатки на бронзовых сосудах иньского времени, хранящихся в японских музеях, изучаются Нуномэ Дзюнро [Нуномэ, 1979, с. 219-238].

Примерно треть коллекции бронзовых изделий периодов Инь — Чжоу музея г. Торонто в Канаде (854 предмета из 2,5 тысячи) была обследована Д. Фольмаром. На 74 изделиях он обнаружил отпечатки тканей.

Результаты исследований оказались во многом схожими. Ткани, в которые обёртывали бронзовые предметы, в большинстве случаев были шелковыми: пять из шести, обследованных В. Сильван, и 47 из 59, изученных Д. Фольмаром. Ткани на сосудах, изученных Д. Нуномэ, были изготовлены из нитей культивированных шелковичных червей, хотя встречались растительные и шерстяные волокна. Преобладание шёлковых тканей объясняется тем, что бронзовые изделия клали в погребения знати и, естественно, они были обёрнуты самыми лучшими и дорогими тканями [Vollmar, 1974, с.170-174].

Нити у тканей, изученных по их отпечаткам, были слабой скрутки, толщиной от 5,5 до 6,5 μ. В. Сильван пришла к выводу, что «китайцы в эпоху Инь были очень искусны в умении разматывать с кокона шелковую нить Длиною в 800-1000 м, погрузив его предварительно в горячую воду или пар» [Sylwan, 1937, с. 123]. Д. Фольмар также утверждает, что нити на изученных им отпечатках изготовлены из «культивированного шёлка, что очевидно по параллельному или почти параллельному расположению волокон в каждой нити, которое получается в результате размотки кокона» [Vollmar, 1974, с.173]. Эти наблюдения подтверждаются надписями на гадатель-

(15/16)

ных костях. По сведениям Ван Жуюя, в текстах надписей неоднократно встречается один иероглиф в различных вариантах . Это изображение руки, крутящей веретено округлой формы с ручкой в виде трёх отростков вверху. Интересен также иероглиф , изображающий процесс сращивания тонких нитей, размотанных с шелковичного червя, в нить для тканья [Ван Жуюй, 1980, с. 75-78].

На изученных отпечатках тканей плотность основных нитей составляет в среднем 35-60 и уточных — 20-40 на 1 см, а на отдельных образцах она достигает соответственно 75 и 50. Подобную плотность можно наблюдать у большинства гладких тканей эпохи Хань [Лубо-Лесниченко, 1961, с. 78]. Все отпечатки имеют одну особенность, известную по ханьским образцам: преобладание основы над утком, т.е. бóльшую плотность основных нитей на единицу измерения, чем уточных. Это отношение равно в среднем 1,8:1.

Большой интерес представляют обнаруженные В. Сильван отпечатки на бронзовых изделиях вышивок, выполненных тамбурным швом, и два отпечатка узорных тканей. Узорные ткани представляют собой камки, где узоры выполнены на гладком фоне основными нитями в плетении, производном от саржевой техники. Как полагает В. Сильван, для изготовления подобных тканей требовался шестиремизный станок (рис. 2).

Отпечатки тканей на бронзовых сосудах (а также на изделиях из нефрита и на керамике) изучаются в последние годы в Китае. Так, Чэнь Цзюаньцзюань произвела анализ отпечатков тканей на нефритовых и бронзовых клевцах гэ. На нефритовом клевце она обнаружила отпечатки гладких тканей и камчатной ткани с отчетливо сохранившимся меандровым узором лэйвэнь. Узор выработан на гладком фоне основой в технике, описанной В. Сильван. Плотность основы и утка составляет 20 и 16 нитей на 1 см. На рукоятке бронзового клевца также найдены два отпечатка узорных тканей. Если одна из тканей выработана плетением, уже знакомым нам (на гладком фоне узоры в саржевой технике 3:1), то орнамент другой ткани даёт новый, неизвестный вариант этой техники (5:2). Плотность нитей на 1 см основы и утка — 20 и 30, причём нити без скрутки [Чэнь Цзюаньцзюань, 1979, с. 70-71] (рис. 5).

В 1976 г. близ г. Сяотун (пров. Хэнань) была раскопана могила № 5, давшая чрезвычайно ценный материал для изучения культуры иньской эпохи. Судя по надписям на бронзовых сосудах, в могиле была захоронена супруга У-дина (1238-1180 гг. до н.э.) — Фу Хао. Некоторые из найденных в могиле 460 бронзовых изделий сохранили отпечат-

(16/17)

ки шёлковых тканей: тафты, тканей с одиночной основой и двойными утками, а также с двойными основами и двойными утками, камчатной ткани с геометрическим узором, а также безузорного газа с крупными ячейками [Фу Хао му, 1980, табл. 187-188].

Впервые при раскопках 1973 г. в Тайсицуне (пров. Хубэй) археологи обнаружили фрагменты тканей из конопли и овечьей шерсти [Гао Ханьюй и др., с. 44-48; Ван Жуюй, 1980, с. 49-53]. Ими же было найдено большое количество пряслиц из различных пород глины. На бронзовом сосуде гу из могилы № 38 сохранились отпечатки пяти различных тканей, в том числе тафты, газа с полотняным и газовым плетением и крепа.

О шелководстве в раннечжоуский период позволяют судить материалы раскопок в Жуцзяжуане (пров. Шаньси) богатых погребений Юй Бо и его жены, датированных временем правления Му-вана (947-927 гг. до н.э.) [Шэньсишэн Баоцзин, 1976; Ли Ечжэнь, 1976, с. 60-63]. В этих погребениях было обнаружено большое количество отпечатков тканей как на бронзовых изделиях, так и на глиняном дне могилы. В основном сохранились отпечатки гладких тканей, выполненных, как правило, полотняным переплетением. В могиле Юй Бо, судя по отпечаткам тканей на глине, расположенных в четыре слоя, ткани первого и второго слоев были изготовлены в усложнённой технике: нечётные нити основы работают в обычном полотняном переплетении, а чётные проходят над тремя нитями утка, опускаясь под одну. В той же могиле на глине сохранились отпечатки вышивок, выполненных тамбурным швом. Эта техника была, по-видимому, традиционной для китайских вышивок, так как основная часть известных нам вышивок эпохи Хань также выполнена тремя вариантами тамбурного шва. На сохранившихся отпечатках наблюдаются следы красного, жёлтого, тёмно-коричневого и бурого цветов. Ли Ечжэнь и другие авторы смогли восстановить ромбовидный орнамент ткани, близкий опубликованному В. Сильван. Эти данные свидетельствуют о том, что распространенные в Китае вплоть До эпохи Тан (VII-X вв.) два варианта камчатных тканей с полотняным и саржевым фонами восходят к глубокой древности.

Об орнаментации тканей в иньскую и раннечжоускую эпохи известно очень мало, некоторые сведения можно получить из надписей на гадательных костях и ритуальных бронзовых сосудах. Так, японский исследователь Сато Гакэтоси указывает, что в этих надписях встречается иероглиф , представляющий собой схематическое изображение ткацкого челнока и раковины. Этот иероглиф можно расшифровать как чжи бэй, т.е. «тканый узор (или: ткать узор) в виде раковины каури» [Сато, 1966, с.116-117].

(17/18)

Интересно отметить, что подобный узор упоминается в «Книге песен», где в «Оде о клеветниках» имеются строки: «Причудливо вьётся прекрасный узор, Ракушками тканная выйдет парча» [Шицзин, 1957, с. 270]. И в «Книге документов» в разделе «Дары Юю» сказано о тканях с узором в виде раковин каури, которые посылались из области Янчжоу в дар правителю [Couvreur, 1937, с.71]. [4]

Узоры отпечатков камчатных тканей, восстановленных В. Сильван и китайскими специалистами, слишком малы по размеру, чтобы дать какое-либо законченное представление об их декоре. В двух случаях, однако, угадывается ромбический орнамент, который находит аналогии в декоре бронзовых сосудов. По мнению Хаяси Минао, этот орнамент можно считать «рисовым узором» (мивэнъ), входившим в число двенадцати сакральных орнаментов древнего Китая [Хаяси, 1965, с.65-68].

Некоторые сведения по орнаментации тканей можно получить также при изучении скульптурных изображений из камня и нефрита эпохи Инь [Li Chi, 1957, с. 33; Аньян Иньсюй, 1977, с. 80; Фу Хао му, 1980, рис. 79-80]. На одежде (обычно это халат или куртка) имеются орнаменты в виде маски чудовища-таоте, змеи, соединенные «Т», С-образный узор и т.д. (рис. 3). Как установил Хаяси Минао, орнамент в виде соединенных «Т» представляет собой ранний вариант сакрального узора фу, одного из двенадцати священных орнаментов. Чжоуские ваны дарили своим вассалам одежды, украшенные этим орнаментом, как гласят надписи на бронзовых сосудах раннечжоуского времени. Сравнительно крупные размеры деталей орнамента на одежде передают вышивку.

Надписи на гадательных костях позволяют утверждать, что в период Инь часть населения (род или племя) специализировалась на изготовлении художественных тканей. Эти люди именовались  чхуши [Сато, 1966, с. 116-117; он же, 1978, т. 1, с. 156-162]. Появление таких групп людей, которые обладали специальными техническими познаниями и хранили их в секрете внутри клана, передавая по наследству [Chang, 1976, с.179], относится к одной из характерных черт иньского общества. В «Цзочжуани», например, упомянуты такие имена иньских родов: «Длинный черпак» (Чан-шао), «Малый черпак» (Вэй-шао) «Горшечное дело» (Тао) и др. Раскопки в Аньяне и Чжэнчжоу показывают, что в иньском Китае уже была специализация среди ремесленников: бронзолитейное, керамическое ремёсла, обработка кости и камня [Chang, 1980, с.230-235].

(20/21)

(21/22)

5. Отпечатки шёлковых тканей на нефритовом клевце гэ (эпоха Инь). По Чэнь Цзюанъцзюанъ.

(Открыть Рис. 5 в новом окне)

О шелководстве в раннечжоуском Китае можно узнать и из надписей на ритуальных бронзовых сосудах. В надписях встречаются сведения о том, как чжоуские правители преподносили в дар своим вассалам шелковые ткани и одежды. Надпись на сосуде «Сун-ху» (сосуд типа ху, изготовленный по приказу некоего Суна и датированный первой половиной VIII в. до н.э.) сообщает нам: «На третий год, пятый месяц, последнюю четверть, в день цзе-сюй, правитель находился в храме [покойных правителей] Кана и Чжао в чжоуской столице. Ранним утром правитель прибыл в Великий зал и занял свой трон. Чиновник правителя Хун сопровождал Суна при входе в ворота и затем занял место в середине двора. Вельможе Инь от правителя был выдан мандат. Правитель призвал писца Гуа Шэна для записи повеления Суну. Повеление правителя гласило: „Сун, мы приказываем тебе управлять Чжэнчжоу (город, расположенный к востоку от чжоуской столицы Лои. — Е.Л.-Л.), мы жалуем тебя [доходом] двадцати семей и поручаем надзор и заботу о недавно основанном [Чжэнчжоу]. Мы разрешаем посещать дворец правителя и жалуем тебя чёрным одеянием, рукава и воротник которого вышиты узором  фу-фу, красным подколенником, алым хуан (нефритовым полукольцом), знаменем с подвешенными колокольчиками и лошадиной уздой, чтобы ты мог пользоваться ими, исполняя службу”» [Willets, 1965, с.80].

(22/23)

Весьма интересна также надпись, которая свидетельствует об обмене лошади и одного шу (пяти кусков) шелка на пятерых рабов [Сато, 1978, т. 1, с. 190-192].

Сато Гакэтоси зафиксировал 36 надписей на бронзовых сосудах, датированных временем от Кан-вана (1004-967 гг. до н.э.) до Сюань-вана (827-782 гг. до н.э.) и называющих различные изделия из шёлка. Чаще всего встречаются: одеяние  (и), халат без подкладки ( сяньи), наколенники ( ши), туфли ( си) красного, тёмного, белого и чёрного цветов. Имеются упоминания об одежде, вытканной чёрными нитями (чжи сюанъи), а также об одежде с орнаментом фу-фу на воротнике и рукавах, о чём гласит вышеприведённая надпись. В надписях говорится и о дарениях кусков шёлка и шёлковых нитей. В «Малых одах» и «Великих одах» — составных частях «Книги песен», созданных в то же время, что и эти надписи, также упоминаются шёлковые одеяния (Приготовления к жертвоприношению, IV, III; 7), чёрный халат и красные туфли (Ода ханьскому князю, III, 7), чёрный халат с узором фу (Встреча князей царём, II, VII, 8) и т.д.

[1] Период Инь датируется XVI-XI вв. до н.э.

[2] Сяский календарь — календарь, которым пользовалась легендарная древнекитайская династия Ся (XXI-XVI вв. до н.э.). Подробнее см. [Чжиши цзинхуа, 1990, с. 81-62].

[3] Дискуссия о датировке находок в Цзяншаньяне продолжается до настоящего времени.

[4] Сато предлагает другой перевод: «Ткани, окрашенные красителем, полученным из раковин» [Сато, 1978, т.1, с.33-65].

наверх