Е.Ф. Королькова
«Музеефикация» имени Петра I в культурном коде России.
// Образ Петра Великого в мировой культуре. Материалы XII Международного Петровского конгресса. СПб: «Европейский Дом». 2020. С. 372-380.
Цель настоящей статьи заключается не в скрупулёзном восстановлении фактов и дат в истории сложения музейных собраний, так или иначе связанных с именем Петра I, не в выяснении последовательности конкретных перемещений и передач коллекций из одного музея в другой, хотя всё это, безусловно, задачи чрезвычайной необходимости и важности для всего музейного сообщества, без решения которых нанесение урона российской истории будет неизбежно. Все обстоятельства изменений в составе музейных собраний должны быть тщательно изучены и зафиксированы во имя подлинности истории. Однако своей задачей я ставлю лишь попытку осмысления значения имени Петра Великого в музейном пространстве и, более того, — в культурном коде страны. По существу, это культурологическая тема, обращение к которой открывает в том числе и перспективы восстановления истины и исправления фактических ошибок в интерпретации некоторых экспонатов, волею судеб потерявших своё подлинное имя и историческую принадлежность.
Пётр I как историческая персона привлекает, пожалуй, наибольший интерес и вызывает ассоциации у самой широкой публики.
(372/373)
Имя Петра I по заслугам носит первый и старейший музей нашей страны — Кунсткамера. Только в Петербурге и его окрестностях несколько всемирно известных музеев непосредственно связано с темой Петровской эпохи и памятью о царе-реформаторе: достаточно упомянуть домик Петра, Летний дворец, да и сам Летний сад в целом, Петергоф, Ораниенбаум и т.д. Множество городов России, включая Сибирь, и ближнего зарубежья, оказавшиеся на территориях, где далеко простирающиеся планы и геополитические интересы Петра Великого оставили свои следы, имеют памятные места и строения, связанные с его личностью и деятельностью и давно превратившиеся в музеефицированные достопримечательности.
Кроме того, существует множество прижизненных и написанных позднее на их основании портретов Петра, хранящихся в различных музеях и составляющих внушительный иконографический ряд, который представляет исследовательский интерес и демонстрирует тотальную узнаваемость облика Петра I для любого жителя России.
Пётр Великий стал в России не просто образом государственного деятеля и личности особой важности, царя, оставившего заметный след в дальнейшем развитии страны. Его имя обозначило историческую эпоху реформ и прочно вошло в мироощущение россиян как символ российского государства и его мощи. Возможно, именно поэтому образ Петра Великого стал ключевым в российском сознании и воспринимался с положительным знаком, невзирая на многие иные детали в исторической реальности. Причём такая оценка оставалась неизменной даже несмотря на кардинальную смену идеологии после революции 1917 г. и, казалось бы, полный пересмотр исторической концепции на основе классового подхода.
Превращение России в империю, расширение её границ и освоение новых территорий, военные победы, открывающие новые горизонты для реализации геополитических интересов государства — всё это ознаменовало Петровскую эпоху как время грандиозных преобразований и свершений, затронувших все стороны жизни. Именно поэтому оценка результатов деятельности Петра Великого, как и его личности в целом, несмотря на очевидную неоднозначность его методов, решений и индивидуального характера, всегда в целом имела не просто положительный оттенок, но и была окрашена несомненной героизацией и идеализацией образа, который со временем приобрёл элементы сакрализации. Это стало причиной мифологизации многих сюжетов, связанных с именем Петра Великого, да и самого имени тоже, и возникновением уже в XVIII столетии вполне отчётливой традиции воспевания заслуг государя,
(373/374)
проявившейся, например, в многотомном издании 1788-1789 гг. И.И. Голикова «Деяния Петра Великого, мудрого преобразителя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам». [1]
Позднее та же тема была развита в иной форме — в оформлении специального мемориального пространства в парадной части Зимнего дворца — так называемого Малого тронного зала, который был создан по проекту архитектора Огюста Монферрана в 1833 г. исключительно в целях увековечивания памяти о Петре I и его заслугах, что подчёркивается занимающим центральное место в зале аллегорическим портретом кисти Я. Амикони (1732-1734), написанным в Лондоне для человека, лично знавшего государя, — русского посла Антиоха Кантемира и изображающим императора в сопровождении Минервы, богини мудрости. И эта мемориальная задача имела выраженную идеологическую направленность и подчёркивалась всеми возможными символическими деталями и средствами, а её важность подтверждается даже топографическим расположением этого помещения в самом сердце парадной части Зимнего дворца, перед Гербовым залом, Военной галереей и Георгиевским (Тронным) залом. С изменением статуса Зимнего дворца и переходом его из состояния главной царской резиденции в статус музея считывание идеологического подтекста Малого тронного зала по существу не изменилось, перейдя из дворцового в музейное пространство, однако облик этого торжественного интерьера не оставался неизменным на протяжении всего советского периода существования музея. Здесь следует остановиться на возможных интерпретациях архитектурного пространства и декора интерьера, в которые вкладывалась определённая символика.
Так, уже в бытность Эрмитажа достоянием советского государства, в период использования интерьеров Зимнего дворца в качестве экспозиционных площадей была организована большая выставка, которая вначале задумывалась как временная, а затем, частично видоизменяясь и меняя название, существовала в течение нескольких десятилетий. Речь идёт о выставке, в первоначальном проекте носившей название «Батальное искусство и оружие», которая была подготовлена в 1938 г. и приурочена к дате организации Красной Армии. В осуществлённом варианте она уже носила название «Военное прошлое русского народа» (или официальное, более
(374/375)
полное название «Военное прошлое русского народа в памятниках изобразительного искусства и предметах вооружения XVII — начала XIX века») и, конечно, имела ярко выраженную идеологическую окраску. Начиналась эта экспозиция именно в Малом тронном зале, верхняя часть стен которого украшена живописными панно, изображающими батальные сцены важнейших победных военных эпизодов Северной войны — битвы при Лесной (1708) и Полтавского сражения (1709). Интерьер зала был кардинально преображён для своей новой роли: дирекция Эрмитажа заказала в Ленинградском отделении управления шёлковой промышленности 150 метров красного крепдешина, чтобы полностью задрапировать стены с бархатными настенными панно Малого тронного зала, расшитыми имперскими гербами. [2] Вверху были вывешены общегосударственные алые флаги, флаги военно-воздушных сил Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) и Военно-Морского Флота. Посередине зала стояли фигуры организаторов и вождей Красной Армии — В.И. Ленина, И.В. Сталина и К.Е. Ворошилова. Однако тема петровских побед была включена в концепцию выставки и вписалась в художественную летопись военной славы.
История знает примеры не всегда справедливой оценки некоторых государственных деятелей и приписывания им молвой, вопреки исторической реальности, неких грехов и качеств, достойных осуждения, которые со временем превращаются в своего рода ярлык, затмевающий всё прочее. Бывает и обратная ситуация. И Пётр Великий как раз иной случай. Пожалуй, нет такого государя в истории России, память о котором стали культивировать буквально сразу после его смерти. Отныне любое продолжение начатого им дела или установленной им традиции рассматривались как бонус в оценке деятельности последующих исторических персонажей. Соотнесение избираемой тем или иным государственным лицом линии действия с петровскими идеями и политикой становилось своего рода критерием заслуг данной фигуры, а деятельность Петра Великого в исторической оценке воспринималась как эталон государственного мышления и осуществления важнейших задач царя.
Эта тенденция, активно поддерживаемая правящей династией до революции, способствовала формированию своего рода культа Петра Великого, который выражался, например, в создании после
(375/376)
смерти императора скульптором Б.К. Растрелли натуралистичной восковой персоны, точно передающей внешность государя и увековечившей индивидуальные особенности его облика, в возведении двух великолепных монументов Растрелли и Фальконе в Петербурге и множества других памятников Петру I в других местах по всей России и в пригородах Санкт-Петербурга, в поддержании памятных мест, когда-либо посещаемых Петром, и его временных жилищ в разных городах, в сохранении и музеефикации личных вещей Петра I, включая его гардероб и другие обыденные предметы, ставшие мемориальными объектами, бережно хранимыми как музейные ценности, для чего в Кунсткамере был организован «Кабинет Петра Великого».
Там хранилась одежда государя, его оружие, бытовая утварь, и вообще всё, что окружало жизнь Петра I. Предметы, которых касались его руки, вещи, созданные непосредственно Петром, токарные станки, на которых он работал, модели и даже чучела любимых животных — коня и собак Тирана и Лизетты, и, конечно, собранные им коллекции. В 1837 г. это собрание было приведено в порядок и тогда же было выпущено очередное издание Осипа Беляева «Опись предметам, сохраняющимся при Императорской академии наук, в отделе называемом “Кабинет Петра Великого”», первое издание которого «по Высочайшему повелению» состоялось в 1793 г., а затем было повторено в 1800 г. [3] Однако судьба этой коллекции не была простой, так как на протяжении XIX в. она претерпела множество перемещений и была разделена между различными учреждениями Академии наук. Так, в 1843 г. модели кораблей были переданы из Кабинета в Главное адмиралтейство, а книги из библиотеки Петра «по Высочайшему распоряжению» было велено хранить в гидрографическом депо. Разные музеи Академии наук получили, соответственно тематической направленности коллекций, те или иные мемориальные экспонаты, непосредственно связанные с именем Петра I, его жизнью и деятельностью, приобретя тем самым свою долю петровского наследства и раритеты, ставшие в каждом случае предметом особой гордости музея. Причём эти дробления, передачи и перемещения происходили много раз и в разное время. Сама эта непростая история петровских коллекций требует подробнейшего изучения для восстановления частично уже утраченной информации, т.к. в настоящее время достоверно возможно зафик-
(376/377)
сировать лишь конечный пункт хранения и результат последней музейной передачи.
Многие вещи, прежде чем они попали в нынешние места их хранения, проделали весьма непростой путь, и эта часть истории коллекций далеко не всегда прошла безболезненно для состояния и степени сохранности самих предметов и информации о них. Например, чучела коня Лизетта и крупной собаки породы булленбейсер по кличке Тиран и маленькой собачки Лизетты оказались к 70-м годам XX в. в Зоологическом музее. [4] С 1848 по 1851 г. многие предметы из «Кабинета Петра Великого» передавались в Императорский Эрмитаж. «Восковая персона с платьями», с 1732 г. находившаяся в Кунсткамере, в 1848 г. переместилась в Зимний дворец для создания «Галереи Петра Великого», где вместе с остальными мемориальными экспонатами пробыла до 1910 г., а с 1910 по 1930 г. петровские вещи находились в Музее Антропологии и этнографии Академии наук, откуда частично (в том числе и «Восковая персона ») были переведены в Историко-бытовой отдел Государственного Русского музея. В 1941 г. коллекции вновь были переданы в Эрмитаж, однако в силу форс-мажорных обстоятельств в связи с началом войны и эвакуацией, а затем возвращением из Свердловска (ныне Екатеринбург) чёткость документирования была нарушена, и возникли ошибки и путаница в описании предметов.
В Эрмитаже в течение нескольких десятилетий петровские вещи демонстрировались на различных выставках до оформления особого раздела экспозиции, посвящённой Петровской эпохе и личности царя и размещённой в комнатах Зимнего дворца Петра I, в котором он и умер, и здание которого было перестроено Джакомо Кваренги под дворцовый театр. Именно туда, в комнаты частично реконструированного Зимнего дворца Петра I переехала экспозиция Петровской эпохи, в том числе и знаменитая «восковая персона». Ныне в воссозданной атмосфере духа и быта петровского времени демонстрируются мемориальные раритеты «Кабинета Петра Великого», включая разные личные предметы, в том числе и ошейник его любимой собачки Лизетты, на котором имеется собственноручная надпись Петра «За верность не умираю».
В Музеях Московского Кремля, в частности, в Оружейной палате также представлены мемориальные вещи Петра Великого, которые, несомненно, приобрели своего рода культовое значение. Такое отношение к памяти великого государя, его героизация и известная мифологизация имеют как положительные, так и отрицательные сторо-
(377/378)
ны и последствия. С одной стороны, нет в русской истории другой личности, столь узнаваемой со школьных лет каждым человеком. С другой стороны, образ Петра I находится в зоне риска потери реальной исторической основы и подлинности, которые могут вольно или невольно искажаться в угоду сложившихся стереотипов, ибо их нарушение и преодоление всегда оказывается непростой ситуацией.
В эрмитажном собрании, кроме перечисленных, есть и другие мемориальные раритеты, связанные с образом Петра I. Один из них — личное седло Его Величества, которое было под ним во время Полтавской битвы. Оно также числилось в «Кабинете Петра Великого». Известно, что шведская пуля попала в деревянный арчак седла в ходе сражения. Однако следов пули на этом седле нет. И в этом заключается некая загадка, разрешение которой, возможно, кроется в путанице при передаче ценностей из одного хранения в другое. Дело в том, что в Эрмитаже имеется другое седло того же времени, которое принадлежало сподвижнику Петра и участнику тех же событий, Б.П. Шереметеву. Оно хранилось в Шереметевском дворце, так называемом Фонтанном доме, вместе с престижным трофеем тех дней — личным седлом шведского короля Карла XII, которое было подарено Петром после Полтавы графу Борису Петровичу. Седло Карла XII было передано в Эрмитаж в 1930-е гг., вероятно, вместе с седлом самого Б.П. Шереметева, которое также сохранялось в семье Шереметевых как фамильная реликвия.
Музейные коллекции всегда болезненно переносят всяческие перемещения, передачи и «оптимизации» собраний, и посему лучше этого не делать во избежание появления ошибок и утраты информации о предметах. Особенно уязвимы воздействию времени и неблагоприятных условий хранения предметы из органических материалов, и печальный счёт потери и уничтожения их уже в музеях, к сожалению, хоть и медленно, но растёт.
Итак, в коллекциях Эрмитажа имеются на сегодняшний день два седла, очень близкие по сохранности (Карла XII и Петра I). Ещё одно похожее седло, принадлежавшее Б.П. Шереметеву, как числится в описи, значительно худшей сохранности, также хранится в фондах Эрмитажа. Такая разница в кондициях обоих сёдел, происходящих из Фонтанного дома, наводит на подозрение, что когда-то при передачах из одного музея в другой, могла произойти путаница, и шереметевское седло могло «стать» петровским. Однако, несмотря на отсутствие следа от шведской пули на петровском седле, вряд ли у кого-то поднимется рука приписать легендарное седло Шереметеву, тем более, что никаких реальных подтверждений таким подозрениям нет. Таким образом, музейное пространство не избав-
(378/379)
лено от мифов, связанных с именами ставших легендой исторических личностей. И разрушение этих мифов подчас оказывается сложным, если не невозможным.
Например, так называемая Сибирская коллекция Петра I, хранящаяся ныне в Эрмитаже, самая ранняя в России археологическая коллекция, формирование которой действительно связывается с именем Петра Великого, получила имя Сибирской коллекции только в конце XIX в., а окончательное наименование, прочно связавшее её с Петром I, утвердилось лишь во второй половине XX в. после издания свода археологических источников в 1962 г. С.И. Руденко, который включил в это издание сибирские материалы самого разного происхождения, далеко не всегда имеющие отношение к собственно петровскому собранию. Так, в это собрание были включены вещи, поступившие в Эрмитаж в 1846 и в 1909 гг., найденные в Забайкалье и в Сырдарьинской области. В то же время реальное собрание сибирских древностей никогда не сохранялось как единое целое и по принципу культурной принадлежности было распределено между несколькими отделами Эрмитажа. В Отделе Востока хранятся многие вещи из Сибирской коллекции Петра I, практически никем не ассоциируемые с петровской коллекцией. Между тем, они были в составе посылок, отправленных в 1716-1717 гг. М.П. Гагариным Петру I.
В то же время С.И. Руденко [5] включил в свой свод археологических источников под общим названием «Сибирская коллекция Петра I» предметы, приобретённые Г.Ф. Миллером уже после смерти царя, в 30-х гг. XVIII в., и переданных им в Кунсткамеру, а также другие, уже названные древности, поступившие в Эрмитаж в XIX-XX вв. Кроме того, помимо предметов, полученных в своё время из Тобольска тремя посылками от князя М.П. Гагарина, и вещей, вероятно, подаренных Демидовым, [6] в инвентарной книге Сибирской коллекции есть древности, приписанные ей на основании совпадения времени передачи из Кунсткамеры, т.е. 1859 г., но которые никак не могут иметь сибирское происхождение и, вероятно, в Кунсткамеру попавшие из совершенно другого источника.
Таким образом, нынешняя эрмитажная Сибирская коллекция — это тоже своего рода миф, обязанный образу Петра I и отчасти объясняемый магией его воздействия, что в свою очередь способ-
(379/380)
ствует привлечению внимания к коллекции в музее, но в то же время сохраняет память о выдающейся личности, заложившей фундамент научного музейного коллекционирования и положившей начало российской археологической науке. Имя Петра I само стало музейным достоянием.
Реальные заслуги Петра Великого и масштаб его личности позволяют поддерживать высокий уровень общественного интереса к его фигуре, а усилиями многих людей на протяжении трёх столетий в различных музейных собраниях, несмотря на потери, сохранилось много подлинных мемориальных предметов, позволяющих показать личность Петра I во всей её многогранности и мощи. И эти факторы обусловливают необходимость и обеспечивают гарантированный успех проведения больших временных экспозиций, познавательных и поучительных. Примером тому служит открывшаяся 28 ноября 2019 года в Музеях Кремля временная выставка, собравшая экспонаты из одиннадцати различных музеев, архивов и других научных организаций под названием «Пётр Первый. Коллекционер, исследователь, художник». [7] Не сомневаюсь, что и московская выставка, и будущие музейные экспозиционные проекты, связанные с темой Петра I, будут востребованы и правильно оценены российским обществом.
Библиография. ^
2. Беляев О.П. Кабинет Петра Великого: [В 3 отделениях]. Отд. 1-3. 2-е изд. СПб., 1800. Отд. 1 – 215 с.; Отд. 2 – 287 с.; Отд. 3 – 263 с.
5. Пётр Первый. Коллекционер, исследователь, художник. Каталог выставки в Музеях Московского Кремля 28 ноября 2019 – 8 марта 2020. М.: Государственный историко-культурный музей заповедник «Московский Кремль», 2019. 335 с.
6. Руденко С.И. Сибирская коллекция Петра I. Свод археологических источников. Д3-9. М.; Л.: Издательство АН СССР, 1962. 55 с. и 27 таб.
(/646)
Елена Фёдоровна Королькова / Elena F. Korolkova
«Музеефикация» имени Петра I в культурном коде России.
«Museofication» of Peter the Great’s name in the cultural code of Russia. ^
Аннотация: Задача статьи — обозначить место образа Петра I в пространстве музея и шире — в культурном коде России. Музейные коллекции, сохранившие подлинные личные вещи Петра I, играют ключевую роль в формировании восприятия исторической личности, несмотря на мифологизацию образа. Однако сложность истории и судьбы собраний, которые включают эти предметы, и многочисленные перемещения и передачи из одного музея в другой способствовали возникновению некоторой путаницы в документах и утрате части подлинной информации, и это требует отдельного подробного изучения и восстановления истины.
Abstract: The purpose of the article is to designate a place of Peter the Great in the museum space and wider — in the cultural code of Russia. Collections that have preserved Peter’s true personal belongings play a key role in shaping the perception of the historical personality despite the mythologization of Peter’s image. However, the complexity of the history and destiny of the collections, which include these items, and the numerous movements and transfers from one museum t [to] another, contributed to some confusion in the documents and loss of some information, and this requires a special study, and restoration of the truth situation.
(646/647)
Ключевые слова: Пётр Великий, миф, музей, Сибирская коллекция Петра I, мемориальный.
Keywords: Peter the Great, myth, museum, Peter the Great’s Siberian collection, memorial.
[3] Беляев О.П. Кабинет Петра Великого. СПб.: Имп. Акад. наук, 1793. Ч. 1 – 170 с.; Ч. 2 – 188 с.; Беляев О.П. Кабинет Петра Великого: [В 3 отделениях]. Отд. 1-3. 2-е изд. СПб., 1800. Отд. 1 – 215 с.; Отд. 2 – 287 с.; Отд. 3 – 263 с.
[5] Руденко С.И. Сибирская коллекция Петра I // Археология СССР. Свод археологических источников. Вып. Д3-9. М.; Л.: Институт Археологии АН СССР, 1962.
[6] Скорее всего, речь идёт об Акинфии Никитиче Демидове (1678-1745), однако нельзя исключать, что имеется в виду его отец, Никита Демидович Антуфьев (1656-1725).
наверх
|