С.А. Комиссаров, О.А. Хачатурян

Мавзолей императора Цинь Шихуанди.

Учебное пособие для студентов отделения востоковедения.

/ Тр. ГФ НГУ. Сер. V. Новосибирск: 2010. 216 с.

ISSN 1819-5040 ISSN 1819-5881 Тираж 100 экз.

Глава IV. Комплекс вооружения циньской эпохи.

§1. Защитное вооружение. — 81

§2. Оружие ближнего боя. — 96

§3. Оружие дистанционного боя. — 109

§4. Боевые колесницы и конский убор. — 118

Предметы вооружения (реальные и изображённые на фигурах воинов) являются самой многочисленной и информативной категорией находок на территории мавзолея, поэтому им уделено наибольшее внимание. Ведущим методом обработки артефактов, составляющих комплекс боевых средств, является типологическая классификация, объединяющая предметы в группы по сходству формальных признаков и предполагаемых функциональных свойств Группы, характеризующиеся определёнными признаками, образуют единицы классификации, находящиеся в иерархии по отношению друг к другу. При описании и анализе материала мы опирались на подходы и терминологию, разработанную в трудах Ю.С. Худякова и некоторых других российских авторов [Худяков, 1986; Медведев, 1966; Горелик, 1993]; для изучения специфических черт комплекса вооружения Китая привлекались разработки как отечественных, так и зарубежных специалистов [Хаяси, 1972; Комиссаров, 1988; Варёнов, 1989; Yang Hong, 1992; Ян Хун, 2005].

Судя по надписям на бронзовом оружии из трех раскопов, исследованным Юань Чжунъи, оно изготовлялось как в центре, так и на местах. Возможно, воины, мобилизованные из округов и уездов, приходили со своим оружием; к таким рекрутам относят фигуры легковооружённых воинов из раскопа №1, тогда как воины в доспехах могли представлять регулярную армию (см.: [Е Сяоянь, 1985. С. 45-46]). Однако более вероятно, что изготовленное оружие свозилось в правительственные арсеналы, а затем раздавалось солдатам в соответствии с их воинской специальностью. Именно такая система существовала в армии последующей династии Западная Хань [Леве, 2005. С. 86]. Клейма на бронзовом оружии показывают, что оно отливалось в различных районах огромной империи, прежде всего, в мастерских бывших и действующей циньских столиц: Лиян, Юн, Сяньян, — а также в Шу, Лунфэнь, Линьфэнь и др. [Li Xueqin, 1985. P. 235]. Там размещались специализированные мастерские по изготовлению различных видов вооружения, с использованием определенных стандартов. Пока не удалось точно установить, существовали ли арсеналы в каждом из созданных округов, как это было при Хань. Использовались склады готовой продукции

(80/81)

четырех крупных бронзоволитейных мастерских, контролируемых правительственными чиновниками (в Шанцзюнь, Хэдун, Шуцзюнь и Ханьчжун), но в надписях на оружии упоминаются и другие хранилища [Сюй Лунго, 2009. С. 72]. Известно также, что циньцы использовали и трофейное оружие, что подтверждается находками далеко за пределами основной территории Цинь. Так, в уезде Цзиньсянь пров. Ляонин нашли бронзовый клевец, произведенный в государстве Вэй в 246 г. до н.э. и захваченный циньцами после разгрома этого царства в 225 г. до н.э. На Северо-Востоке этот образец оказался, скорее всего, в результате похода циньцев против царства Янь в 222 г. до н.э. [Сюй Минган, Юй Линьсян, 1980]. Впрочем, в том же регионе, в пригороде г. Ляояна найден и собственно циньский клевец, отлитый на 40-м году правления Чжаосян-вана, скорее всего, в Шанцзюнь (на территории современной пров. Шэньси), а хранившийся в арсенале в Пинчжоу (современная пров. Шаньси) [Цзоу Баоку, 1992]. Свидетельством военной экспансии Цинь служат и образцы бронзовых клевцов наиболее развитого типа и втульчатых наконечников копий на территории Северной Кореи [Корейская культура... 1992. С. 75; Костылев, 2009]. Завоёвывая соседние территории или вступая в контакты с сопредельными племенами, армия Цинь Шихуанди брала на вооружение и активно использовала достижения местных оружейников.

§1. Защитное вооружение. *   ^

* Параграф написан совместно с А.И. Соловьёвым.

1. Панцирь.   ^

Основным источником для изучения циньского защитного вооружения являются его детальное изображение на терракотовых фигурах. Кроме того, обнаружена яма с панцирями и шлемами из пластин сланцевого известняка. Металлических, костяных звеньев доспехов не найдено.

Выделяется три основных типа защитного облачения.

I тип. Панцири из твёрдых материалов.

II тип. Панцири из мягких материалов.

III тип. Панцири из комбинированных материалов.

(81/82)

1.1. Панцирь из твёрдых материалов.

Боевую одежду этого типа разделяют на две основные разновидности: с мягкой основой, покрытой бронирующим твёрдым материалом, и без мягкой основы, когда детали доспеха из твёрдого материала соединяются непосредственно между собой.

Для классификации защитного вооружения, помимо наличия и отсутствия мягкой основы, следует обратиться к другим различительным признакам: гомогенность (когда прикрытие части тела — груди, шеи, таза и т.п. — выполняется из максимально крупных кусков бронирующего материала, допускаемых возможностями технологии и практического использования) и гетерогенность (когда армирующая поверхность составлена из небольших частей, относительно индифферентных к формам человеческого тела). Нередки случаи, когда в доспехе сочетаются оба признака.

Защитное вооружение в Китае эпохи бронзы изготовлялось в основном из кожи, так как металл был довольно дорогим. «Носорожьи латы» неоднократно упоминаются в «Ши цзине», «Чу цы» и целом ряде более поздних сочинений. Доспехи из кожи носорогов и быков изготовляла особая группа ремесленников [Needham, 1965. Р. 17]. Об этом говорил У-цзы в беседе с вэйским князем: «Сейчас Вы круглый год приказываете выделывать кожи, покрываете их киноварью и лаком, раскрашиваете их красной и синей краской, разрисовываете их слонами и единорогами» [Конрад, 1977. С. 317]. Философ Сюнь-цзы сравнивал прочность лат, которые изготовляли из кожи носорогов и акул в государстве Чу, с металлом и камнем (см.: [Го Баоцзюнь, 1963. С. 79]). В «Цзо чжуань» отмечалось, что пластины кожаного доспеха достаточно прочны для того, чтобы отразить сильный удар. Не исключено, что именно массовое производство кожаных панцирей и, следовательно, получение сырья для них способствовало истреблению носорогов в северных районах Китая [Сунь Цзи, 1982. С. 80-84].

Особенно полно панцирь из кожи носорога, его изготовление и свойства описаны в трактате «Као гун цзи», входящего в состав канона «Чжоу ли» («Ритуалы Чжоу»). Здесь указывается, что панцири, сделанные из кожи двурогих носорогов, служат 100 лет, из кожи однорогих — 200 лет, из кожи тех и других одновременно — 300 лет. Доспех из кожи двурогого носорога состоял из семи кусков, однорогого — из шести, из кожи того и другого — из пяти. Для того чтобы

(82/83)

панцирь был надёжным, шкура должна быть должным образом обработана (см.: [Laufer, 1914. Р. 175]). Панцирь состоял из верхней и нижней части, которые должны были весить одинаково, для чего куски кожи уравновешивались на весах. Качественный панцирь был строго индивидуальным.

На большей части терракотовых фигур, найденных на памятнике, изображены латы из кожаных пластин. Попытки некоторых исследователей (например, А. Коттэрелла) интерпретировать доспехи на фигурах как железные не имеют каких-либо серьёзных доказательств; его ссылки на железный доспех из Маньчэна вряд ли уместны, поскольку последний комплекс (гробница Лю Шэна) относится к династии Западная Хань и датирован концом II в. до н.э. (см.: [Dien, 1981/1982b. P. 77-78]); к тому же там найден не пластинчатый, а чешуйчатый панцирь [Као, Yang, 1983. Р. 36]. Можно согласиться с мнением Альберта Диена о том, что пластины на циньских фигурах по размерам занимают промежуточное положение между кожаными пластинами эпохи Чжаньго (известным по находкам в могиле цзэнского хоу И) и железными пластинами доспехов династии Западная Хань [Dien, 1981/1982a. Р. 11].

Большинство циньских доспехов представляет собой подобие кирасы на мягкой основе, бронированное покрытие которой составлено из кожаных пластин, прикреплённых с помощью заклепок; с ней соединены наплечники и подол из пластин, скреплённых между собой шелковым шнуром (рис. 24). Раньше считалось, что связывание осуществлялось при помощи тонких кожаных ремешков. Китайский исследователь Не Синьминь выдвинул предположение об использовании шёлкового шнура. По его мнению, кожа со временем растягивается, тем самым образуя бреши в защите. Поэтому доспех, связанный кожаными тесемками, следует постоянно подтягивать. Данную процедуру мог произвести только опытный мастер [Не Синьминь, 1985]. Нам представляется, что дело, скорее, не в том, что кожаные ремни растягивались. Наоборот, ссыхаясь, они жёстко стягивали между собой пластины панциря и, вполне вероятно, деформировали защитные звенья, сделанные из этого же материала, которые по причине своих физических свойств не могли противостоять столь сильному сжатию. Кроме того, такой панцирь оказывался более чувствительным к атмосферным воздействиям. Поэтому шёлковый шнур мог восприниматься как более удобный

(83/84)

вариант. Во многих культурах, знакомых с шёлком, можно наблюдать традицию применения шёлковых шнуров для связывания пластин доспеха. Так, его использовали в средневековой Японии. Существенным недостатком шёлка была его неустойчивость к солнечному свету, из-за чего он со временем разрушался. Именно поэтому шёлковые шнуры прокрашивали, так как краски служили своеобразным фильтром ультрафиолетовых лучей [Носов, 2001. С. 53]. Вполне вероятно, что цветовая гамма могла быть связана с воинской символикой и играть роль знаков различия.

Выделено два вида кожаного доспеха: 1) из крупных кожаных пластин, скреплённых металлическими клепками и связанных шёлковыми шнурами, полностью покрывающий грудь, спину, плечи воина; 2) из средних кожаных пластин, скреплённых металлическими клёпками и шёлковыми шнурами, частично покрывающий грудь, спину, плечи и верхнюю часть бёдер воина. По структуре оба панциря являются гомогенными. У первого вида выделяют подвид с рукавами-трубами (латы колесничего), у второго — подвид с треугольным фартуком.

Не Синьминь выделяет два способа скрепления пластин друг с другом: 1) скрепление при помощи заклёпок; 2) связывание шёлковыми шнурами. Первым способом соединялись между собой звенья нагрудной и спинной половин кирасы — самой неподвижной составляющей доспеха. Вторым способом соединялись пластины наплечников и подола, что обусловлено их большой подвижностью. На плечах и нижней части доспеха наблюдаются ложные заклёпки, когда короткие стежки шнура образуют подобие шляпки.

Пластины подразделяются на несколько типов: 1) крупные прямоугольные, имеют от 4 до 8 отверстий, встречаются на нагрудном и спинном отделах доспеха первого вида; 2) средние вытянутые прямоугольные с 16 отверстиями, расположенными группами по 2 отверстия по всему периметру, встречаются на наплечниках доспеха второго вида; 3) вытянутые прямоугольные с 18-20 отверстиями по всему периметру, встречаются на спинной части доспеха второго вида; 4) прямоугольные средней величины с шестью отверстиями, сшивались V-образным способом и являлись своего рода окантовкой на наплечниках и нижней части доспеха второго вида; 5) средней величины, скругленные с одного конца, с 8 отверстиями, встречаются на наплечниках второго вида; 6) крупные с закруглён-

(84/85)

ными краями с одной стороны, с 6 отверстиями, встречаются на нижних частях доспехов второго вида, а также дополняют пятый тип пластин на наплечниках доспехов второго типа и являются завершающим рядом.

Что касается связывания пластин, то было выделено несколько основных способов: 1) прямой с использованием сплошного нескрученного шёлкового шнура; 2) V-образный сплошным нескрученным шнуром; 3) V-образный скрученным шёлковым шнуром; 4) комбинированный.

У доспехов первого вида чётко прослеживаются наплечники и кираса, представленная двумя и одним рядом кожаных пластин с передней и задней части соответственно (у его подвида спереди добавлено лишних два ряда пластин). Подол практически отсутствует. Выделяется подвид с рукавами-трубами, состоящими из 16 колец, образованных пластинами первого и третьего типов, к которым прикрепляются наручи (шесть склёпанных пластин первого типа), закрывающие тыльные части рук. Его носили арбалетчики и воины колесниц. Найденные фигуры арбалетчиков изображены в состоянии готовности к стрельбе с колена (рис. 25), что было бы затруднительно при наличии бронированного подола. На колеснице же нижнюю часть тела воина закрывал борт. Естественно, в данных случаях слишком длинный подол доспеха был также излишним или даже мог служить помехой.

Кираса доспеха изготовлялась из двух частей: нагрудной из восьми рядов крупных прямоугольных пластин и наспинной, составленной из семи рядов. Обе части застёгивались с левого бока тремя Т-образными пуговицами, одна из которых располагалась на правой стороне груди, а две другие в области талии. Пластины первых четырёх рядов на обеих частях кирасы наклёпывались на мягкую основу, а остальные связывались между собой шёлковыми шнурами. Верхний край пластин надключичной части кирасы для большей подвижности не проклёпывался, а прошивался шнурами по принципу ламеллярного доспеха. Такая конструкция обеспечивала одновременно дополнительную прочность и достаточную подвижность. Наплечники состоят из пластин, связанных в четыре ряда, нижние пластины частично перекрывают верхние.

Доспех второго вида несколько отличен от первого. Принято считать, что это боевая защита офицеров. Кираса, так же как и у

(85/86)

доспеха первого вида, изготовлена из двух кусков кожи, соединённых с левого бока и застегивающаяся с правого. Разница состоит в том, что бронирована лишь нижняя её часть — в районе живота и поясницы — на нагрудном участке четыре ряда, а на спинном — пять рядов пластин соответственно. На уровне пояса, по всей его окружности, проходит один ряд бронирующих звеньев, который покоится на бёдрах. Подол является единым целым с кирасой и состоит из одного куска кожи. В данном случае пластины не приклёпаны, а нашиты на кожу, что усиливает защиту. Кожаные детали наплечников нашиты на мягкую основу. Доспех имел несколько застёжек в виде Т-образных пуговиц. Существовал также его подвид, отличительной чертой которого был треугольный подол в передней части.

Среди фигур с изображением панцирей из твёрдых материалов выделено 68 терракотовых воинов, на которых наиболее отчетливо сохранились остатки краски. Так, пластины доспехов у них были выкрашены в красно-бурый цвет, пояса и застёжки — в ярко-красный. Наиболее богатая гамма цветов наличествует у шнуровки: 32,3% от всего количества окрашены в ярко-красный цвет (22 фигуры); 38,3% — в красный (26 фигур); 14,7% — в белый (10 фигур); четыре фигуры воинов имели доспехи с тёмно-зелёной шнуровкой и один — с синей (7% от всего количества). Это позволило предположить, что каждому подразделению соответствовали свои цвета доспехов и их частей.

Со всей вероятностью можно также сказать, что существовали различные цветовые гаммы для обозначения войсковых званий, хотя детально реконструировать цветовую «Табель о рангах» пока не удаётся из-за малого количества найденных фигур офицеров. На основе этих находок была выполнена реконструкция доспехов и одежды воинов в цвете. Военачальники носили стёганый чёрный халат, под который одевалась одежда красного цвета. Поверх халата надевали доспех, бронированный красными пластинами. Воины на колесницах, в зависимости от их расположения имели одежду определённого цвета. Так, стоявший по левому борту воин под тёмно-красный пластинчатый доспех надевал халат зелёного цвета, а тот, что был справа, — ярко-красного. Арбалетчики носили панцирь, окрашенный в тёмно-красный цвет, зелёный стёганый халат и синие штаны (рис. 26).

(86/87)

Доспехи, составленные из подобных кожаных пластин, были очень эффективными. Во всяком случае они продолжали использоваться ещё в III-IV вв., о чём свидетельствует находка экспедиции А. Стейна в Миране — тибетском укреплённом поселении в Центральной Азии, ныне хранящаяся в Британском музее. Она представляет собой фрагмент ламеллярного панциря из подпрямоугольных лакированных кожаных пластин, стянутых между собой тесьмой и некогда обшитых оленьей шкурой. На внешней поверхности звеньев видны выпуклые «заклёпки» [Робинсон, 2006. С. 169, 170, рис. 67], внешне аналогичные тем, что хорошо заметны на защитном облачении терракотовой армии.

1.2. Панцирь из мягких материалов.

Такие изделия являются простейшим типом доспеха; благодаря доступности материала и простоте изготовления они были наиболее дешёвой и распространённой защитой с древнейших времён до начала XX в. Изготовляли их из мягкой кожи, толстой ткани, войлока; зачастую использовали несколько слоёв простёганного материала, проложенного шерстью, волосом, песком, опилками и т.п., придающими панцирю дополнительные прочностные характеристики.

Если по структуре мягкие панцири на всей территории Древнего Востока, в общем, могли быть сходными, то покрой их был более разнообразным и связанным с определённым регионом. Среди терракотовых воинов есть фигуры, одетые в длиннополую, доходящую до колен одежду, внешне напоминающую халат или плащ, с высоким воротом, длинными рукавами и запахом слева направо. Данный тип боевой защиты напоминает русский «тягиляй» или монгольский «хатангу дегель». Принято считать, что это стёганый халат, состоящий из нескольких слоёв материи, возможно подбитый промежуточным материалом — шёлковой ватой, волосом. По отгибу воротника хорошо видно, что халат был многослойным. Следов простёжки на нём не заметно, хотя есть вероятность, что бронирующий слой подшивался изнутри мягкой (матерчатой или кожаной) основы. Между такими слоями могли помещать части с пришедших в негодность панцирей из твёрдых материалов, например, кожаные пластины. Такие доспехи были частью обмундирования рядовых пехотинцев, а также колесничих. Бронзовой моделью колесницы №2 управляет воин, одетый в стёганый халат, перевязан-

(87/88)

ный поясом, за которым с левой стороны воткнут меч. Здесь произошла перелицовка бытового костюма на военный лад, т.е. удобная в употреблении одежда была усилена путём подбивки промежуточным материалом и простёгиванием. Установлено, что «боевые» халаты были зелёного, красного и чёрного цветов.

1.3. Панцирь из комбинированных материалов.

Среди терракотовых воинов найдены несколько скульптур, одетых в доспехи необычного покроя. Они представляет собой ламеллярный нагрудник с двумя широкими ремнями, перекрещивающимися на спине, и относятся к защитному вооружению из комбинированных материалов. Нагрудник выполнен из одного куска, вероятно, кожаной основы, которая бронирована 12 рядами (по пять пластин в каждом) кожаных пластин первого и пятого типа. В верхней части наличествует характерный полукруглый вырез для шеи. Пластины первых девяти рядов (сверху вниз, пластины первого типа с 4-5 отверстиями) прикреплены на основу заклёпками. Оставшиеся три ряда (пластины пятого типа) — прошнурованы. Они закрывают верхнюю часть бёдер.

Наспинные лямки бронировались двумя большими прямоугольными пластинами. Длина лямок могла регулироваться, и тем самым изменялся размер доспеха. Соединение нагрудника со спинными ремнями происходило при помощи боковой тесьмы. Структура панциря сочетает в себе гомогенный и гетерогенный принципы создания защитной поверхности. Доспехи этого типа носились в паре со стёганым халатом (панцирем из мягких материалов), дополняя его. Мягкая основа была светло-серого цвета, пластины — тёмно-бурого, шнуровка — ярко-красного.

Таким образом, при создании покроя и конструкции панциря учитывалась не только его защитная функция, но и удобство ношения. Традиция конструирования бытового костюма сохранялась, если она не мешала функции защиты. Процесс изготовления даже простого мягкого доспеха требовал больших специальных навыков в подборе и обработке материала, поиска оптимального покроя, мастерства в выполнении готового изделия. Это стимулировало высокий профессионализм исполнителей и определённую специализацию производства.

(88/89)

2. Шлем.   ^

Традиция использования бронзовых наголовий в начале эпохи Чжоу не получила дальнейшего развития. В последующие периоды шлемы стали производиться из других материалов. В тексте «Цзо чжуань» неоднократно говорится о кожаных шлемах для охоты, а в словаре «Шовэнь цзецзы» зафиксировано название для боевого оголовья из кожи (см.: [Го Баоцзюнь, 1961. С. 111-118]). До недавнего времени кожаные шлемы были найдены только при раскопках в Лэйгудунь могилы цзэнского хоу И. Судя по сохранившимся образцам, они изготавливались из 18 фигурных пластин, покрытых лаком, среди которых выделяются гребень, боковины, обод, начелье, нащёчники и затылочная часть.

На циньских памятниках шлемы из металла или кожи пока не найдены. У большинства терракотовых фигур, найденных на территории мавзолея, на головах надеты небольшие кожаные шапочки различного вида, форма и размер которых были связаны со статусом обладателя. Попытка А. Коттэрелла определить их как шлемы вызвала возражение со стороны А. Диена, который считал их скорее защитой для сложной причёски, хотя и не исключал полностью возможной связи с боевым оголовьем [Dien, 1981/82. Р. 77]. В то же время находка каменных шлемов (см. далее) показывает, что боевое наголовье использовалось, по крайней мере, наиболее элитными подразделениями.

3. Каменные доспехи.   ^

В 1998 г. в 200 м к югу от гробницы Цинь Шихуанди археологами частично раскопана яма, содержащая большое количество каменных лат и шлемов. Благодаря необычному материалу эта находка заслуживает особого внимания. Фигуры воинов отсутствовали, доспехи были уложены слоями в деревянных контейнерах. Территория ямы составляет 13 600 кв.м, из которых пока вскрыто только пять участков площадью 153 кв.м. Это самый большой объект, обнаруженный на столь удалённом расстоянии от мавзолея. Из земли извлечено 87 панцирей и 43 шлема, а также не менее трёх конских доспехов. Армирующим материалом для всей этой амуниции послужил обработанный сланцевый известняк, тёмно-серого цвета, пластины которого соединялись между собой тонкой и плоской медной проволокой.

(89/90)

К настоящему времени реконструировано два панциря, по конструкции представляющих собой ламеллярные пластинчатые изделия, а также шлемы и броня для лошади (рис. 27, 28, 29). Вес первого доспеха из 612 пластин составляет 18 кг, а второго (332 пластины) — 23,18 кг [Краткий отчёт об исследовании панциря 4..., 2004. С. 14]. Первый реконструированный шлем весит 3,1 кг и состоит из 74 пластин, стянутых плоской медной проволокой. У него выделяются боковины, начелье, нащёчники, затылочная часть, а также элемент, закрывающий шейный и верхнюю часть плечевого отдела. Считается, что данные находки являются вещами, изготовленными специально для погребения, либо ритуальным облачением. Однако, как ни парадоксально, нельзя полностью исключить их практическое использование.

Обращает на себя внимание тот факт, что каменная броня закрывает большую часть тела, подобно скафандру. Если у терракотовых фигур обнаруживаются лишь отдельные ламеллярные части (рукава, подол) защитного вооружения, то здесь этот принцип распространён на всё изделие. Высказывалось предположение, что тёмный камень небольших пластинок-чешуек символизировал железные пластины [Лю Юнхуа, 2003. С. 27]. Близкие аналогии по вязке доспеха и форме шлема можно увидеть в находках из ямы №44 в районе яньской Нижней столицы, датированной самым концом периода Чжаньго [Отчёт о раскопках могилы №44..., 1975. С. 230-231], а также среди многочисленных ханьских лат, найденных при раскопках могильников династии Западная Хань в Эршицзяцзы во Внутренней Монголии [Лу Сысянь, 1975. С. 249-253] и в северном пригороде г. Сиань [Бай Жунцзинь, 1998. С. 80, 82; Ил. V, 2], в арсенале Чанъаня [Ли Юйчунь, 1978. Ил. X, 1, 2] и др. Кроме того, существует несомненная связь между каменными погребальными доспехами и нефритовыми погребальными одеяниями в могилах высшей ханьской аристократии (например, князя Лю Шэна и его супруги Доу Вань в Маньчэн) [Обследование и реконструкция..., 1972].

С позиций воинской функциональности изделия настораживают вес каменных панцирей, бесспорная громоздкость конструкции и бочкообразные пропорции нижней части, малоподходящие мужской фигуре. Чтобы прояснить ситуацию, обратимся к другим воинским материалам, принадлежащим той самой эпохе, когда разного

(90/91)

рода доспехи почти целиком скрывали тело и служили отличительной чертой целого сословия, во многом определяя историко-культурный колорит. Речь идёт о европейском средневековье. Вряд ли стоит напоминать, какого рода разнообразие воинской экипировки существовало в то время и сколько предметов, связанных с конкретной и хорошо известной военной историей, дошло до нас. Имея такого рода информацию, можно попытаться оценить возможности практического использования громоздкой и тяжёлой воинской экипировки. И хотя способы создания защитной поверхности здесь по большей части оказываются разными (ламеллярные доспехи, кстати, были хорошо известными и в европейском средневековье [Thordeman, 1939; 1940]), многие принципы, лежащие в основе её использования, оказываются одинаковыми в силу общности анатомии и физических возможностей человека.

Обратимся, прежде всего, к весу изделия. Как указано выше, для панциря №1 он составляет 18 кг, а для №4 — 23,18 кг. Судя по европейским материалам, они занимают среднюю весовую нишу. Согласно данным Э. Окшотта, доспехи никогда не были столь тяжёлыми, как обычно представляется. «Полные доспехи ... не были тяжелее, — а подчас и легче, — чем полная выкладка английского пехотинца времён первой мировой войны. Средний вес доспехов равнялся 57 фунтам (приблизительно 26 килограммам), но надо помнить, что этот вес не давил не плечи, а был равномерно распределён по всему телу» [Окшотт, 2009. С. 381].

Клод Блэр, собравший данные обо всех доступных ему панцирях из музеев Европы, приводит величины веса полного комплекта от 20,8 до 40,87 кг и отмечает, что «даже современный нетренированный мужчина, надевший на себя хорошо подогнанные доспехи... мог сам садиться на коня и слезать с него, ложиться на землю и вставать, наклоняться... и совершенно свободно двигать конечностями» [Блэр, 2006. С. 214].

Чарльз Фолкс приводит более крупные величины порядка 35,55-46,35 кг, к которым следует прибавить вес поддоспешника и оружия [Фолкс, 2006. С. 144-145]. Он же публикует ещё более впечатляющие данные о снаряжении весом 63 кг и даже 116,5-151 кг, хотя в последние величины мог входить и вес конской экипировки [Там же. С. 145]. Правда, эти показатели относятся ко времени распространения и господства огнестрельного оружия, пробивная сила

(91/92)

которого заставила резко увеличить мощь защиты. На основе проведённых сопоставлений можно с уверенностью считать, что ношение сланцевого панциря вместе с явно полагающимся для этого случая поддоспешником вряд ли представляло особые трудности и было вполне под силу даже не особенно тренированному человеку.

Можно возразить, что не вполне корректно сравнивать кованные металлические гомогенные доспехи европейских рыцарей с ламеллярными гетерогенными латами Китая, между которыми, ко всему прочему, ещё и огромный хронологический разрыв. Однако речь в данном случае идёт о том, что принципы, лежащие в основе конструирования покроя защитной одежды, включающие в себя стремление создать максимально надежную защиту и при этом сделать её удобоносимой путём наиболее полного распределения веса по телу человека, оказываются во все времена и во всех регионах одинаковыми. Следовательно, сопоставимы и весовые категории разных панцирей, допускающие саму возможность их использования, опирающуюся на анатомические особенности и физические возможности человека.

Собственно эти обстоятельства — стремление максимально облегчить нагрузку и свободу движения одетого в панцирь человека — нередко заставляют придавать защитной одежде своеобразный силуэт. Воинская целесообразность оказывалась превыше многих стереотипов, и «излишняя» ширина панциря в тазобедренном суставе или акцентированная крутизна бедер, присущая, скорее, женской фигуре, не смущали обладателя таких лат. Некоторые образцы европейских доспехов также имели выраженный бочкообразный силуэт в своей нижней трети, другие снабжались расклёшенной бронированной юбкой, опускавшейся много ниже середины бедра. Так что подобные «несуразности», которые, кстати, сразу же исчезают, как только воин устраивается на том транспортном средстве, для использования которого и конструировался тот или иной панцирь, не должны нас смущать. Ведь при всей своей подвижности доспехи большей частью не предназначались для ходьбы.

У пехотинцев защита, как правило, ограничивалась корпусом, что и наглядно демонстрируют терракотовые воины Первого императора. И хотя соединение наборных элементов «фартуков», прикреплённых спереди и сзади к «бронированной» защите корпуса доспеха №4, сделано по сравнению с ней более гибким, несложно

(92/93)

представить, какое сильное сопротивление движению ног должны были оказывать оба массивных сланцевых полотна, судя по пропорциям панциря, доходивших почти до колен. Препятствуя быстрой походке, они могли даже травмировать ноги. Думается, последние позволяли двигаться только особыми короткими «церемониальными» шагами. В отличие от кожаных лат, изображённых на глиняных скульптурах пехотинцев, имевших гибкое (на подвеске) сочленение защитных элементов в области поясницы и паха, позволявшее не только свободно ходить, совершать разнообразные наклоны, ложиться и вставать, бегать и даже прыгать, у каменного панциря эти части тела, как и грудь, забраны в довольно жёсткий сланцевый корсет. Пеший поход или атака в такой одежде по пресечённой местности, даже без наличия жары или стужи, могли полностью вымотать обладателя подобной экипировки. Учитывая это обстоятельство, наиболее вероятным выглядит предположение, что эти латы предполагали обязательное использование колесницы.

Однако недостаточно было защитить колесничего. Ведь наиболее уязвимой составляющей боевых экипажей всегда были лошади. Если на ранних этапах успеху применения колесниц в сражении в немалой степени способствовал психологический эффект, то на стадии поздней античности он утрачивается, появляется специальное вооружение (на удлинённых древках) и отработанная тактика «противоколесничной обороны», столь блестяще продемонстрированная Александром Великим в битве при Гавгамелах. В Китае ситуация усугублялась ранним изобретением арбалета, которым оснащались целые подразделения. Их «огонь» был в полном смысле убийственным, особенно по крупным мишеням. Поэтому мы считаем, что система панцирной защиты лошадей, которую обычно связывают с развитием тяжёлой кавалерии, скорее всего, появилась и была апробирована на упряжных (тягловых) животных. Да и могла она появиться в столь совершенном виде, вероятнее всего, там, где была развитая производственная база, военно-техническая мысль, потребность преодолеть массовый лучный обстрел и каким-то образом добраться до противника. И, как это ни парадоксально, не очень развитое коневодство, исключавшее возможность массового создания конницы вместе с применением тождественных (кочевническим) методов войны. Нужна была, наконец, развитая социальная структура, предполагавшая возможность отвлечения достаточных

(93/94)

средств на создание профессиональной армии, техническое её оснащение и внутреннюю иерархию, включавшую специализированное разделение по средствам вооружённой борьбы. Одним из наиболее подходящих регионов для этого нам представляется Древний Китай.

Конская броня из кожаных пластин известна уже на памятниках эпохи Восточное Чжоу в Лэйгудунь, Баошань и др. [Ян Хун, 2005. С. 60-64]. Как можно судить по находкам деревянных колесниц в раскопах с терракотовыми фигурами, она не получила массового распространения (возможно, из-за дороговизны и необходимости специального тренинга лошадей). Для большинства «танков древности» лучшей защитой, как и положено, оставалось нападение, т.е. маневренность на поле боя. Однако для командирских и «гвардейских» экипажей, значительное время вынужденных стоять без движения и подвергавшихся наиболее жестокому обстрелу, такая броня становилась необходимой.

4. Пояс.   ^

Пояса отчётливо изображены в глине поверх доспехов. Все они представляют собой кожаную ленту средней толщины. С одного конца к ней прикреплена (вероятно, при помощи заклёпки) крюкообразная пряжка, с другого конца через равные расстояния идут круглые отверстия. Среди всех пряжек выделено семь типов: 1) фигурная пряжка с длинным крюком-зацепом с основанием в виде шагающего человека, держащего в руках палку или древковое оружие; 2) фигурная пряжка с длинным крюком-зацепом и миндалевидным основанием; 3) фигурная пряжка с коротким крюком-зацепом и основанием в виде черепахи; 4) простая пряжка с коротким крюком-зацепом и квадратным основанием; 5) простая пряжка с коротким крюком-зацепом и каплевидным основанием; 6) простая пряжка с длинным крюком-зацепом и округлым основанием; 7) простая пряжка с коротким крюком-зацепом и треугольным основанием. Застегивание поясов всех типов происходило по одной схеме — крючком изнутри. Пояса не имели каких-либо накладных бронирующих частей, поэтому их нельзя считать предметом защитного вооружения. По всей видимости, они являлись лишь вспомогательной частью доспеха, обеспечивая его более надёжную фиксацию на теле.

(94/95)

5. Щит.   ^

Письменные источники неоднократно упоминают о различных щитах, сделанных из бамбука, дерева, кожи и покрытых сверху лаком. Ранние формы щитов выявлены на западночжоуских памятниках как раз по остаткам лакового покрытия. Один из них, обнаруженный в погребении в Хэцзяцуне, был четырёхугольной формы, а покрывающий щит лак образовывал трёхцветный (чёрный, коричневый, красный) узор. В этом же погребении были обнаружены бронзовые украшения на щит и полусферические умбоны. Некоторым умбонам придавалась антропоморфная или зооморфная форма. Покрытые цветным лаком деревянные щиты (прямоугольные в основании и с фигурной верхней частью) найдены в могилах, относящихся к позднему периоду государства Чу (см., например: [Чэнь Гунжоу, Ван Чжуншу, Ся Най, 1957. Цв. ил. 1, 2]). В 1954 г. в Чанша (пров. Хунань) обнаружен деревянный щит прямоугольной формы периода Чжаньго. Он изготовлен из двух равных половин, образующих вертикальное ребро жёсткости, имел фигурные боковые стороны, сверху оканчивался небольшим выступом. Небольшой (фехтовальный) бронзовый щит диаметром около 28 см, обтянутый кожей, найден в могиле цзэнского хоу И, которая датируется последней третью V в. до н.э. [Краткий отчёт о раскопках могилы цзэнского хоу И..., 1979. С. 33]. В 1974 и 1978 г. в уезде Суйсянь (пров. Хубэй) обнаружены остатки двух деревянных щитов, обложенных бронзой, которые относились ко времени царства Цинь конца эпохи Чжаньго.

Долгое время не было найдено щитов или их остатков на месте раскопок терракотовой армии Цинь Шихуанди. Склонный к поспешным выводам А. Коттэрелл даже заключил, что «циньские солдаты вовсе не использовали щитов, их смелость служила им защитой» [Cotterell, 1981. Р. 25]. Однако щитами, подобными чуским, вооружены терракотовые воины из ханьского погребения в Яньцзявань [Ван Сяомоу, 2001. С. 2-3, 7-8]. Поэтому логично полагать, что циньский оружейный комплекс, промежуточный по датировке между чжаньгоским и ханьским, тоже располагал аналогичными Щитами.

Это предположение доказывает находка в наборе оружия бронзовой колесницы №1 щита, который представляет собой скруглён-

(95/96)

ный с верхнего края прямоугольник с фигурными боковыми сторонами, разделёнными на три сектора. В центре щита проходит ребро жёсткости, края представляют собой фигурную рамку, поверхность украшена растительными узорами. Данный образец почти полностью копирует один из щитов, найденных в Суйсяне, исключением является вертикальное ребро жёсткости, проходящее посредине щита. Скорее всего, щиты были деревянные, покрывались кожей или листовой бронзой, лакировались. Подобные щиты, кроме использования их на колесницах, могли быть на вооружении пехотинцев.

Ещё одно несколько неожиданное доказательство широкого использования щитов получено при изучении эпиграфических памятников из Шуйхуди (в частности, собрания «Циньских законов» на бамбуковых дощечках). Там оговаривались штрафы за повреждения нанесённые возницами колесничным лошадям: если рана на коже не превышала 1 цуня (более 3 см), то с виновного взыскивалась стоимость одного щита, если рана достигала 2 цуней — то, соответственно, двух щитов; если же и эта цифра оказывалась превышенной, то взыскивалась стоимость полного доспеха (см.: [Го Синвэнь, 1983. С. 141]).

§2. Оружие ближнего боя.   ^

1. Древковое оружие.

1.1. Клевцы гэ.

Клевцом называется ударное древковое оружие ближнего боя с горизонтально расположенным клинком, заканчивающимся остриём. Клевец является своего рода «абсолютным» оружием, поскольку обеспечивает максимальную концентрацию силы удара на минимальной площади поражения, что при относительной массивности клинка и наличии мощного рычага-рукояти придаёт оружию исключительный ударный эффект, перед которым могло устоять только очень солидное защитное вооружение. Неслучайно в позднесредневековой Западной Европе XV в., когда появились самые прочные за всю историю развития доспехов панцирь и шлем, в качестве противовеса им возрождается чекан как оружие для борьбы со столь тяжеловооружённым противником [Горелик, 1993. С. 53].

(96/97)

Клевцы на территории Китая получают широкое распространение с середины II тыс. до н.э. Все китайские клевцы, за исключением проушного чекана цюй, плоские, крепятся с помощью обуха (танга) в прорезь на древке с последующим закреплением ремешками или верёвкой. Конструкция клевцов, начиная с иньского времени, постоянно совершенствовалась, а вместе с ней совершенствовались и боевые качества этого вида оружия. Самый развитый тип относится к периоду Чжаньго.

Рассматривая применение клевцов, необходимо отметить их роль: а) в колесничном бою; б) в рукопашной схватке пехотинцев друг с другом; в) в качестве абордажного оружия в сражениях на воде; г) как средства «противоколесничной обороны». Указания на различное применение гэ содержится в сделанных на них надписях. Если одни названы «колесничными гэ», то другие «пехотными гэ» [Тун Эньчжэн, 1979. С. 454]. Китайские исследователи полагают, что это оружие различалось только по длине рукоятей [Ян Хун, 1980. С. 88-91]. Это подтверждается археологическими находками деревянных рукоятей, которые сохранились благодаря тому, что были обмотаны бамбуковым лыком или материей и покрыты лаком. Древки клевцов также претерпели изменения. Если на ранних этапах в сечении они круглые, то у поздних образцов наблюдается сечение яйцевидной формы, что улучшало условия обращения с оружием [Го Баоцзюнь, 1963. С. 305].

Все найденные в районе мавзолея гэ крепились к рукояти с помощью обуха. Однако в составе циньского оружейного комплекса иногда встречались и втульчатые формы — например, находка двустороннего чекана с короткой втулкой, украшенной полосой меандрового узора. По этому узору его соотнесли с циньскими комплексами из Фулиньбао и Сигаоцюань, датированными ранним периодом Чуньцю [Чжао Цунцан, 1986. С. 339-340]. Подобное оружие изредка встречалось в составе иньских и чжоуских комплексов (см., например: [Ло Сичжан, 1985. С. 98, рис. II, 4]); их присутствие обычно объясняется влиянием северных культур нехуаского круга; в дальнейшем они получают распространение у сюнну (так называемое «изделие в форме журавлиного клюва»).

Металлическая часть тангового клевца подразделялась на боёк юэ, обух нэй, бородку ху с несколькими прорезями чуань для привязывания к рукояти; боек отделялся от обуха бортиком лань, верхний

(97/98)

и нижний концы которого выступали в виде зубчиков чи [Варёнов 1989. С. 10].

Находки, сделанные на месте раскопок терракотовой армии Цинь Шихуанди, отражают все особенности этого оружия. Основываясь на данных материалах, Чжан Чжаньминь [1985] выделил четыре основных типа клевцов гэ (рис. 30).

К типу I он относит клевцы с прямым обоюдоострым бойком, имеющим ромбовидное сечение. Почти перпендикулярно бортику проходит ребро жёсткости, разделяя боёк надвое. Обух расположен под углом к древку и имеет закруглённый конец с небольшим выступом в нижней его части, без отверстия. На бородке одно-два щелевидных отверстия для крепления к древку, заточки нет.

Клевцы типа II имеют довольно вытянутые боёк и обух (соотношение их длины 1,5 : 1), расположенные под углом от древка. Боёк, слегка закругляясь, расширяется к острию. Остриё скругленное; боёк заточен с двух сторон, шестигранный в сечении. Бородка несёт заточку, чётко отделённую ребром, оканчивается заострённым прямоугольным выступом, имеет одно квадратное и два щелевидных отверстия, расположенных вдоль бортика. Обух с одним прямоугольным отверстием прямоугольной формы заточен с трёх сторон, заточка отделена ребром, доходит примерно до половины его длины. У клевца ярко выражены зубчики. Размеры одного из экземпляров: общая длина 21,8 см, длина бойка 13,3 см, длина обуха 8,5 см, высота бородки 6 см.

К типу III относятся клевцы, которые имеют шестигранный в сечении боёк, слегка расширяющийся к острию. Боёк находится под углом от древка и имеет заточку, оканчивается скруглённым заточенным выступом. Вдоль бортика одно квадратное и три щелевидных отверстия. Зубчики ярко выражены. Обух заточен не полностью — имеет трёхстороннюю заточку, заканчивающуюся непосредственно перед прямоугольным отверстием. Общая длина одного из клевцов 22,3 см, длина бойка 13,8 см, длина обуха 8,5 см, высота бородки 7,3 см.

Тип IV представлен клевцами с длинной бородкой, приблизительно равной длине бойка. Выгнутый боёк, шестигранный в сечении, имеет вытянутое, постепенно сужающееся острие, которое плавно переходит в бородку, с одним прямоугольным и тремя щелевидными отверстиями. Обух прямоугольной формы, заметно

(98/99)

вздёрнут вверх, остриё с закруглённым нижним краем, заточка доходит до щелевидного отверстия и постепенно сходит на нет. Длина обнаруженных клевцов 26,5-27,5 см: длина бойка 16,4-16,5 см, длина обуха 10-11,1 см, высота бородки 15,4-15,8 см. Близкий вариант типологии предложил также Чэнь Пин на материале всех циньских клевцов [Чэнь Пин, 1987. С. 311-312].

Из числа обнаруженных клевцов преобладают типы III и IV. Самым редким (1 экз.) является 1-й тип; близкий по форме клевец, но с более длинной бородкой и тремя полуовальными отверстиями вдоль бортика, датированный 12-м годом правления циньского Чжэн-вана (т.е. за 14 лет до объединения страны), найден в аймаке Вэйгэр, Внутренняя Монголия [Цуй Сюань, 1977. С. 31-32]. Тип II насчитывает 4 экз. Наиболее развитые формы (тип IV) представлены и на циньских памятниках за пределами мавзолея. Это подтверждается находками клевцов с датирующими надписями (например, 26-й год правления Цинь Шихуанди) [Юй Хаолян, 1976. С. 22].

1.2. Копья и дротики.   ^

1.2.1. Копьё мао.

Наконечники копий мао, обнаруженные на месте археологических раскопок терракотовой армии, а также некоторых других циньских памятниках, по форме насада относятся к одному отделу — втульчатых. По сечению пера распадаются на три группы, которые делятся на типы.

Группа I. Ромбические, два типа.

1-й тип. Удлинённо-пятиугольные с долами. Наконечники с вытянутым обоюдоострым пером; толщина постепенно уменьшается от основания к острию. С каждой стороны на равном расстоянии от центрального ребра проходят два неглубоких широких дола. Втулка длинная, овальная в сечении, у основания с одной стороны имеется отверстие для крепления на древке. Во втулках многих образцов сохранились остатки дерева. Средняя длина наконечников 14,5 см, длина пера 11,25 см (рис. 31, а).

2-й тип. Удлинённо-пятиугольные. Отличается от предыдущего типа отсутствием желобов и имеет на втулке по отверстию с каждой стороны (рис. 31, б).

Группа II. Линзовидные, один тип.

(99/100)

1-й тип. Удлинённо-пятиугольные с долами. С каждой стороны на равном расстоянии от центрального ребра проходят два неглубоких узких дола. Втулки овальные в сечении, имеют два отверстия для крепления. Длина наконечника 12,4-13,2 см, средняя длина пера 8,5 см (рис. 31, в).

Группа III. Шестигранные, один тип.

1-й тип. Бронебойные. Удлинённое перо, заточенные края отделены от основной поверхности гранями, которые и образуют шестиугольник в сечении. По центру с двух сторон на протяжении всего пера проходит неглубокий узкий дол. На овальной в сечении втулке имеются отверстия (по одному с каждой стороны) для фиксации на древке (рис. 31, г).

1.2.2. Ассегаи пи.

В июне 1979 г. на территории мавзолея Цинь Шихуанди в раскопе №1 найдено бронзовое оружие, похожее по внешнему облику на короткий меч. В последующие годы на памятнике обнаружено ещё 15 подобных предметов; на этот раз вместе с некоторыми из них нашли сохранившиеся (хотя и довольно плохо) остатки деревянных древков. Таким образом, утверждение, что данные предметы являются короткими бронзовыми мечами, оказалось несостоятельным. Их отнесли к особой категории древкового оружия под названием пи (рис. 32). Упоминания о нём прослеживаются в китайских исторических хрониках, таких как «Цзо чжуань», «Ши цзи», «Хань шу» и др.

Впервые данный термин с кинжаловидными копьями отождествил выдающийся японский синолог Хаяси Минао. Раскопки мавзолея Цинь Шихуанди, а также исследование некоторых восточно-чжоуских захоронений подтвердили его предположение. Происхождение этого вида оружия связывают с листовидными кинжалами периода Западного Чжоу и, возможно, производными от них восточночжоускими кинжалами с выделенными плечиками и плоским череном. При нехватке древкового оружия эти кинжалы крепились на древко остриём кверху как дротики. Таким образом, от восточночжоуских кинжалов дальнейшая линия развития идёт как к длинным мечам, так и древковому оружию пи [Ван Сюэли, 1985. С. 62].

Первое известное упоминание о пи в источниках («Цзо чжуань») относится к 17-му году правления Сян-гуна (соответствует 635 г. до

(100/101)

н.э.), следующее — к 27-му году правления Чжао-гуна (515 г. до н.э.). Все ранние свидетельства об использовании пи связаны с южными государствами, поэтому местом его изобретения считают царства У и Юэ [Фэн Чжоу, 1983. С. 101-105]. Поскольку установлено, что типологически предшествовавшие пи кинжалы «восточночжоуского типа» с выделенным череном формировались на территории Юго-Восточного Китая [Ли Боцянь, 1982], то такое предположение вполне допустимо. Однако ни одного образца данного оружия, датированного периодом Чуньцю, ни на Юге, ни на Севере пока не обнаружено. Большая часть из найденных в настоящее время пи связывается со Сражающимися царствами; самая ранняя подтверждённая эпиграфикой дата (по надписи на пи, изготовленного в царстве Вэй) — 307 г. до н.э. В тот период в ходе непрерывных войн широкое распространение получили защитные доспехи, и поэтому значительно возросла роль обоюдоострого копья как эффективного полифункционального оружия на длинном древке, способного не только поражать незащищённые или слабо защищённые места на теле противника, но и перерезать шнуровку пластин его доспеха.

Одним из ответов на этот вызов стало появление нового вида оружия пи (в дополнение к уже хорошо известному фехтовальному копью мао). Пи применялись не только на протяжении всего Чуньцю и Чжаньго, но и позднее, до эпохи Западная Хань включительно (хотя при раскопках найдено только два образца, но в письменных источниках ханьского времени повествуется о целых отрядах, вооружённых этим оружием). Выходит пи из употребления во второй половине правления западноханьской династии (I в. до н.э.), в связи с массовым распространением железных копий и трезубцев цзи.

Характерные размеры циньских пи демонстрирует упоминавшийся образец из раскопа 1979 г.: общая длина 35,2 см, длина лезвия 23,5 см, наибольшая ширина лезвия в основании 31,6 см, наибольшая толщина 0,91 см. Клинок шестигранный в сечении, без выделенного ребра жёсткости, постепенно сужается к острию, основание оформлено брусковидным упором, за которым продолжается длинный черен с круглым отверстием для крепления к древку, диаметр которого около 0,7 см. С двух сторон клинка выгравированы надписи почерком «сяо чжуань», состоящие из восьми и двух иероглифов соответственно. На одной стороне написано: «17 лет,

(101/102)

храмовая мастерская, Чжи, Гунмин», на другой — только «храмовая мастерская». Как считает Лю Чжаньчэн [1982. С. 12-13], «17 лет» — это дата, относящаяся к 17-му году правления Цинь Шихуанди, т.е. около 230 г. до н.э., Чжи — имя мастера, изготовившего клинок, Гунмин — место изготовления.

Из обнаруженных в последующие годы наконечников пи выделили ещё пять, на которых стоят даты с 15-го по 19-й год правления Первого императора, т.е. с 232 по 228 гг. до н.э. Судя по всему, в Цинь происходит стандартизация в изготовлении оружия. Как известно, Цинь Шихуанди был сторонником жёсткого единообразия во всех областях и после объединения Поднебесной провёл унификацию мер, весов, денег, дорожной колеи, письменности и т.д., вплоть до идеологии. Соответственно все найденные пи имели общую длину 35,2-35,55 см, ширину у основания 3,1-3,2 см, соотношение длины клинка и черена как 2 : 1 [Ван Сюэли, 1994. С. 301]. Согласно письменным данным средняя длина клинка пи была в три раза меньше длины меча [Чжан Чжаньминь, 1983. С. 131].

В целом, археологические находки примерно соответствуют этим сведениям. Самый длинный меч, обнаруженный при раскопках погребального комплекса Цинь Шихуанди, равен 94,1 см (но без учёта навершия рукояти), а наименьшая длина пи составляет 35,2 см. Для сравнения: пи, найденные на памятниках других государств периода Чжаньго, имели другие размеры — в Чжао длина клинка с череном составляла 26,1-33 см, в Хань — 31,8 см, в Янь — 27-31,5 см, в Чу — 33 см (обзор находок см.: [Ван Сюэли, 1994. С. 301]).

Древко пи имело овальное сечение, что улучшало хват рукой, с бронзовым подтоком на нижнем конце. Эта деталь защищала древко от расщепления, при необходимости помогало[-a] закрепить оружие в почве, а также могло[-a] служить в качестве дополнительного ударного навершия при фехтовании. С другого конца проделывался прямоугольный в сечении паз, на определённом расстоянии сверлилась дырка под отверстие в черене. Оружие вставлялось в паз так, чтобы отверстия совместились, положение фиксировалось штифтом, после чего место непосредственного соединения клинка и древка плотно оплеталось конопляной лентой и часто покрывалось лаком (вместе со всей рукоятью).

Общая длина пи из мавзолея Цинь Шихуанди, насаженных на древко, составляет 3,59-3,82 м, от острия до подтока включительно,

(102/103)

таким образом, они относятся к длинному древковому оружию, с которым было удобно сражаться в сомкнутом строю, а также эффективно бороться с воинами на колесницах. Однако точную длину удалось установить только в девяти случаях. Поэтому нельзя исключить и более широкого применения циньских пи. Со своими «предками»-кинжалами этот вид оружия объединяет наличие заточки не только на острие, но и по всей длине обеих [обоих] лезвий. Поэтому им можно было наносить как колющие, так и рубящие и режущие удары. Вероятно, что, кроме длинного древка, циньские воины использовали данное оружие насаженным на короткое древко.

О том, что такая возможность была хорошо известна в позднем Чжаньго, свидетельствуют находки в могиле М30 в Цзытаньпу (район г. Чанша), которая относится к позднему этапу государства Чу. Бамбуковое древко полностью сохранилось благодаря лаковому покрытию, поэтому удалось точно установить длину оружия пи, которое в данном случае вместе с наконечником и подтоком составляла 1,62 м [Краткий отчёт об исследовании могил периода Чжаньго в Цзытаньпу..., 1957]. В этом случае пи можно было использовать в качестве оружия ближнего боя, а также метать как дротик. Трудно представить, что циньцы, аккумулировавшие все лучшие достижения в области вооружения и ведения боя, прошли мимо такого удачного изобретения чусцев, своих главных оппонентов в борьбе за объединение Поднебесной. Использовали такое оружие и в государствах Ба-Шу [Цинь Бин, Чжан Чжаньминь, 1983. С. 135], с которыми циньцы многократно встречались в боях и, в конечном счёте, завоевали их в 316 г. до н.э.

В истории военного дела подобное полифункциональное клинковое оружие уже было зафиксировано под названием ассегая (ассагая). С помощью ассегаев с утяжелённым наконечником на укороченной рукояти неустрашимые зулусские воины под руководством вождей Чаки и Кетчвайо сокрушали не только дружины своих африканских противников, но и наносили поражения британским колониальным войскам, например, в знаменитом сражении при Изанзлване (см., например: [Риттер, 1977. С. 42-55]). Поэтому мы предлагаем применить это название и к древнекитайскому оружию пи. Аналогичная ситуация прослеживается в отношении так называемых скрипковидных кинжалов в составе оружейного комплекса культуры верхнего слоя Сяцзядянь, а также раннечосонских

(103/104)

(протокорейских) культур на территории пров. Ляонин [Комиссаров, 1988. С. 92]. При этом циньский вариант обладал ещё одной функцией по сравнению с классическим образцом. Благодаря стандартизации размеров и увеличению длины черена циньский ассегай можно было при необходимости монтировать на длинное и даже сверхдлинное древко и использовать его в сомкнутом строю против пехоты и колесниц противника.

1.3. Трезубец цзи.   ^

Комбинированное полифункциональное оружие на длинном древке получило в Китае особое развитие. Хуасцы и их ближайшие северо-восточные соседи на рубеже II и I тыс. до н.э. проявили незаурядную изобретательность в создании новых форм оружия, соединив на одном древке (длиной от 1 до 2 м и более) клевцы чо и гэ, копья, секиры и иные поражающие элементы, оригинальных и, главное, крайне эффективных форм.

К середине I тыс. до н.э. из всего этого разнообразия форм классическую завершённость получил трезубец цзи, в котором развитая форма клевца гэ соединялась с остриём копья мао (рис. 33). Удар по неприятелю можно было нанести любой из трёх выступающих частей оружия: бойком, остриём или обухом. Сложное длиннодревковое оружие изначально применялось, в основном, пешими воинами, причём возможно, что оно было изобретено как средство для борьбы с боевыми колесницами, поскольку с его помощью можно было заколоть коня или подсечь ему ноги, зацепить и стащить с кузова воина, нанести ему колющий или рубящий удар. Не менее эффективно могли использовать трезубцы и воины, стоявшие на колеснице, однако, на наш взгляд, для них они были всё же вспомогательным оружием по сравнению с луком или арбалетом. Поздние формы трезубца были взяты на вооружение конницей около III в. до н.э., а наибольшего распространения достигли во II-I вв. до н.э., о чём свидетельствуют статуэтки из ханьских могил в Лэйтай [Гань Бовэнь, 1972. С. 17-18; Ханьская могила в Лэйтай..., 1974. С. 91]. Но основным и наиболее эффективным, особенно против всадников, сложное оружие было в руках пехотинцев. Клевцы, изготовленные специально для крепления на одно древко с копьём, могли быть меньших размеров (на несколько см), что позволяло практически не увеличивать вес оружия в целом. В качестве приме-

(104/105)

pa можно упомянуть циньский экземпляр, датированный началом III в. до н.э. и найденный в Тунчэн (пров. Аньхой), за пределами основной территории Цинь (возможно, трофей) [Лю Чжао, Цзян Сяоцзяо, 2009].

Из найденных на раскопках терракотовой армии Цинь Шихуанди трезубцев цзи точно можно выделить два типа этого оружия, так как они обнаружены с остатками древков, которые оканчивались копейными навершиями. Эти два типа соответствуют 3 и 4-му типам клевцов гэ, найденных на памятнике. Что касается 1-го типа, то использование его как части трезубца маловероятно, так как обух у него не имеет заточки. Заточенный обух клевцов типа 2 сам по себе свидетельствует об их использовании в качестве составной части цзи, даже если остриё к моменту обнаружения было утрачено [Ма Чэнъюань, 1982. С. 49]. Именно массовое применение такого высокоэффективного полифункционального оружия, как трезубцы, по мнению одного из патриархов китайской археологии Ли Цзи, помогло государству Цинь впервые объединить Китай [Li Chi, 1962. P. 58].

1.4. Шест шу.   ^

Среди обнаруженных предметов вооружения привлекают внимание цилиндрические или шаровидные навершия, часто с трёхгранным остриём на очень короткой втулке. Они использовались в качестве наконечника боевых шестов шу. По своей структуре они относятся к комбинированному оружию, основу которого представляет булава на очень длинной рукояти. Главной является ударно-проламывающая функция, которая иногда может дополняться колющим ударом.

Сохранившиеся экземпляры шестов шу относительно редки. Так в погребении цзэнского хоу И в Лэйгудунь (последняя треть V в. до н.э.), обнаружен экземпляр данного оружия с шарообразным наконечником с достаточно длинными шипами и копейным остриём. На расстоянии 0,7 м от острия был приделан ещё один бронзовый шар с короткими шипами; древко обложено накладками из чеканной бронзы. В том же погребении обнаружен шест шу с довольно длинным копьеобразным остриём с шарообразным основанием, украшенным растительным рельефом. К IV-III вв. до н.э. основная функция шу не изменилась, хотя конструкция наконечников для

(105/106)

этого оружия постепенно упрощалась, а рельефные украшения уступили место несложному гравированному или чеканному узору.

При раскопках терракотовой армии Цинь Шихуанди в раскопах №1 и 2 обнаружено скопление трёхгранных наконечников для шестов шу. Длина каждого из них равна 15,8 см, ширина 3,6 см. Учитывая длину шеста и специфическую технику владения им (нанесение тычковых, а также размашистых дробящих ударов), можно предположить, что данным оружием могли пользоваться как пехотинцы, так и всадники. В «штабе армии» (раскоп № 3) найдены образцы с тупым коротким наконечником. По всей видимости, они не имели длинного древка, а использовались в качестве булавы на рукояти средней длины, или как жезлы военачальников.

2. Клинковое оружие.   ^

2.1. Меч.

Под мечом мы подразумеваем вид наступательного оружия с прямым обоюдоострым клинком длиной более 60 см, предназначенным для нанесения колющих и рубящих ударов. Мечи длиной от 60 до 70 см относятся к коротким и пригодны в основном для пешего боя. Мечи длиной 70-90 см можно считать универсальными, одинаково удобными для рубки с коня и в пешем строю. Длина мечей от 90 см и более характерна для всаднических мечей.

В Китае бронзовые мечи появились в середине I тыс. до н.э. и представляли собой прямое развитие длинных кинжалов «восточночжоуского» типа. Можно предположить, что процесс удлинения клинка, превратившего кинжал в меч, произошёл в царстве Чу, поскольку именно на его территории сосредоточено большинство находок мечей.

Ранние мечи от предшествовавших им кинжалов отличаются только размерами, их длина составляет 60-80 см. Рукоять чаще, чем у кинжалов, имеет несколько «надетых» на неё горизонтальных дисков, которые обкладывались толстым слоем шёлковой ваты, обматывались тканью и обвязывались шнуром для удобства использования. Так, у возницы бронзовой колесницы №2 за пояс воткнут короткий меч «восточночжоуского» типа, на рукояти которого пять дисков. Мечи имеют плоские подпрямоугольные перекрестия, обычно с закруглёнными верхними углами, прямоугольным выре-

(106/107)

зом на верхнем крае и подтреугольным выступом на нижнем. Клинок часто имеет более узкую нижнюю треть, которая плавно расширяется кверху.

К концу IV и особенно в III в. до н.э. в развитии китайских мечей происходят существенные сдвиги. Клинки становятся уже и длиннее (до 100 см), удлиняется рукоять, чтобы можно было держать её двумя руками. Мечи Китая циньского периода продолжили эту традицию. Среди находок на территории мавзолея Цинь Шихуанди выделено семь наиболее сохранившихся экземпляров, пять из которых обнаружены в яме №1, и два — в яме №2. Все мечи по сечению клинка относятся к двум группам, в каждой из которых насчитывается по одному типу.

Группа I. Ромбические, один тип.

1-й тип. Мечи с длинными обоюдоострыми клинками, постепенно сужающимися от основания рукояти к остроугольному острию. С двух сторон по центру клинка проходит выступающее ребро. Плоское перекрестье представляет в плане ромб с закруглёнными углами. Черен прямоугольного сечения имеет отверстие для крепления рукояти. Заточенная часть полосы меча отделяется от остальной поверхности слегка выступающей гранью. Наиболее сохранившиеся мечи данного типа имеют длину 89-90 см, ширина клинка в среднем от 2 до 3,6 см, длина черена 16,7-18,4 см. Особо выделяются мечи с длиной клинка свыше 90 см. Китайские исследователи называют их «цзя цзянь» — «доспешные мечи», применявшиеся для поражения тяжеловооружённого противника (рис. 34, а, б).

Группа II. Шестиугольные, один тип.

1-й тип. Представлен экземпляром, обнаруженным в раскопе №1 в 1975 г. Клинок шестиугольного сечения с каждой стороны имеет проходящее по центру вдоль всей длины ребро жёсткости. Заточенная часть полосы меча отделяется от остальной поверхности выступающей гранью. Меч имеет фигурное перекрестье ромбовидной формы, концы которого имеют объемные скруглённые выступы, обращенные к рукояти. На полосе меча сохранились обойма и «пятка» ножен, выполненные из бронзы. Прямоугольного сечения черен оканчивается съемным блюдцевидным набалдашником. При обнаружении меча на его черене находилась фигурная серебряная втул-

(107/108)

ка, которая, несомненно, была частью рукояти. Общая длина меча 81 см, длина черена 19 см, ширина клинка 2-3,6 см (рис. 34, в).

На черенах, а в некоторых случаях и на самих клинках имеются вырезанные иероглифы, обозначавшие имена мастеров, места изготовления, события, в честь которых мечи изготовляли, циклические знаки и т.д. Эта информация позволила провести довольно чёткую датировку некоторых мечей и их фрагментов. Почти все они были изготовлены в период 230-220-х гг. до н.э., т.е. использовались в реальных боевых действиях, а не были сделаны специально для погребения Первого императора.

2.2. Кинжалы.   ^

В оружиеведческой литературе широко распространено понятие «циньский кинжал» (см.: [Кан, 1999]). Как правило, данное оружие обладает клинком ромбического сечения, постепенно сужающимся к острию. Рукояти различной формы, нередко в виде ажурного переплетения, отливались, как правило, отдельно, после чего крепились к черену клинка. Их появление связывают с культурой племен жунов и ди, с которыми циньцы находились в постоянном контакте на протяжении всей своей истории [Чэнь Пин, 1986. С. 93-94]. Интересен кинжал, относящийся ко времени циньского царства, обнаруженный в могиле в Сигоуцюань [Лу Ляньчэн, Ян Маньцзан, 1980]. Кинжал отлит из бронзы; лезвия ромбического в сечении клинка почти параллельны. На лезвии, кончик которого обломан, нанесено изображение звериной морды; рукоять кинжала полая, украшенная условными изображениями шести человеческих лиц, оканчивается небольшой шляпкой. К данной группе относят также биметаллические кинжалы с бронзовой парадной рукоятью и железным клинком, датированные периодом Чуньцю — началом Чжаньго [Лю Дэчжэнь, Чжу Цзяньтан, 1981. С. 300; Хоу Хунвэй, 2008. С. 47].

В рассмотренных нами памятниках династического периода Цинь (Юньмэн, Янцзяшань и др.) не обнаружено «циньских кинжалов». На месте раскопок терракотовой армии Цинь Шихуанди также до сих пор не найдено ни одного экземпляра, однако в могиле-кенотафе M18 из Шанцзяоцунь найден образец, отличный как от циньских, так и других чжоуских кинжалов. Линзовидный в сечении бронзовый клинок длиной 30,3 см переходит в цилиндрический черен длиной 10,2 см, на который были надеты овальная гарда и уплощённое грибовидное навершие (рис. 22, 1). Не исключено, что

(108/109)

далее последуют и другие подобные находки. Китайские исследователи считают, что этот вид оружия всё-таки был на вооружении армии Цинь и активно применялся воинами в ближнем бою [Лю Чжаньчэн, 1982. С. 14]. В качестве таковых также могли использоваться клинки пи, закреплённые на короткой рукояти.

Своеобразной иллюстрацией на тему использования меча и кинжала может служить рассказ о покушении на Цинь Шихуанди, который приводит Сыма Цянь в «Жизнеописаниях мстителей»: «Цзин Кэ... схватил кинжал и нанёс удар, но до тела [вана] не достал. Циньский ван... хотел схватиться за меч, но меч был слишком длинным, и от испуга [ван] никак не мог вытащить его из ножен» [Сыма Цянь, 2002. С. 44]. Закончилось всё тем, что Цзин Кэ метнул кинжал, но не попал в цель, а Цинь Шихуанди сумел-таки извлечь меч, перебросив его за спину, и нанёс противнику несколько смертельных ран. Кинжал (быть может, даже «циньского типа»), которым вооружился мститель, прибывший из северного княжества Янь, оказался недостаточно длинным для эффективного удара и совершенно непригодным для метания (возможно, из-за тяжелой фигурной рукояти). Впрочем, здесь могла сказаться недостаточная выучка самого Цзин Кэ, о которой также сообщает летописец. Но очевидно, что длинный («кавалерийский») меч циньского правителя вполне закономерно оказался не слишком удобным для пешего рукопашного боя.

2.3. Боевые крюки (серпы).   ^

Ещё одним специфическим видом оружия ближнего боя были боевые крюки (серпы). В китайском оружиеведении за данным видом оружия закрепилось название «уский крюк», по названию древнего царства У эпохи Чжаньго, поскольку первые упоминания о массовом изготовлении такого оружия встречается в летописи «У Юэ чуньцю». В яме №1 нашли два экземпляра, представляющие собой изогнутую полосу бронзы с выгнутым обушком общей длиной 65,2 см, шириной 2,2-3,5 см, толщиной 0,9 см, весом 1,045 кг, на одном конце утолщение образует ручку [Ван Сюэли, 1994. С. 344]. По мнению китайских исследователей, это большие серпы, которые упоминаются в древних словарях «Шо вэнь» и «Фан янь» и отличаются от малых серпов, применявшихся как орудие для жатвы зерновых. Они сопоставляют их с боевыми серпами, применявши-

(109/110)

мися в древнеегипетской армии [Ли Линь, Бай Цзяньган, 1987. С. 73]. Однако лезвие у бронзовых крюков не заточено, а конец не заострён, поэтому возможно их использование в качестве ударного, а не колюще-режущего оружия.

§3. Оружие дистанционного боя. *   ^

* Параграф написан совместно с И.А. Москвитиным.

1. Лук.

Лук был основным метательным оружием дальнего действия, а в некоторых древневосточных обществах — основным видом оружия вообще. По конструкции лук подразделяется на следующие типы: 1) простой, состоящий из одного цельного куска дерева; 2) усиленный, когда цельнодеревянная основа усиливается в определённых местах накладками из пластин дерева, рога, кости и других твёрдых материалов, а также путём привязывания или приклеивания пучков сухожилий; 3) сложный, когда древко лука состоит из более чем одного слоя древесины или другого твёрдого материала, причем основной слой материала (практически всегда дерево) представляет собой цельный по всей длине лука кусок; 4) составной, когда древко лука собирается из нескольких коротких кусков, образующих его длину. Три последних конструктивных приёма, как правило, применялись одновременно для изготовления одного изделия, что позволяло крайне разнообразить конструкцию лука, добиваясь от него необходимых для каждой конкретной задачи свойств [Горелик, 1993. С. 66].

Поскольку луки изготовлялись из органических материалов, их цельные находки — большая редкость и потому особенно ценны, так как по изображениям далеко не всегда можно точно судить о конкретной конструкции лука.

В Китае стрельба из лука играла важную роль не только в боевых операциях, но и в ритуалах. Вместе с искусством управления колесницей овладение приёмами стрельбы из лука считалось признаком «благородного мужа». О применении лука в бою и на охоте неоднократно упоминается в песнях «Ши цзина». Многочисленные сведения о дарениях лука и стрел можно найти в надписях на бронзовых сосудах.

(110/111)

В иньских надписях лук практически всегда сигмовидный, аналогичный лук с загнутыми краями изображён на сосуде дин, найденном в уезде Цишань, где обнаружены также циньские бронзы, и датированном средним периодом Западного Чжоу [Ци Цзянье, 1984. С. 10-13]. Такой же он в руках воинов и охотников, изображённых на бронзовых сосудах периода конца Чуньцю — первой половины Чжаньго. Таким образом, на протяжении бронзового — раннего железного веков преобладал сигмовидный лук. Однако подобная форма могла быть только у сложного лука.

В 1957 г. в районе Чанша в чжаньгоской могиле был обнаружен лук, собранный из четырёх бамбуковых пластин. К его центральной части присоединялись два плеча. На бамбук накладывали тонкий слой клейкого вещества, обматывали шёлковыми нитями, затем покрывали чёрным лаком. Общая длина древка лука, найденного в Чанша, составляет 140 см, наибольшая ширина 4,5 см, а толщина 5 см. С двух сторон прикреплялись концевые накладки из рога длиной 5 см. Тетива из шёлковых нитей, с петлями на обоих концах. Её длина составляет 80 см, а толщина 0,7 см. Однако накладки на другие части лука не найдены. По всей вероятности, их роль выполняли бамбуковые пластинки.

В «Као гун цзи» изготовлению луков уделено довольно много внимания. Согласно описанию, при производстве использовалось шесть видов сырья: дерево обеспечивало дальность, рог — быстроту полёта стрелы, сухожилия — глубину (очевидно при поражении цели), кость — соединение, шёлковые нити — крепость, а лак защищал от инея и росы. Но остатки подобного лука пока ещё не найдены. В том же сочинении упоминается о семи сортах древесины, из которых изготовлялась кибить. Первой названа кудрания (род тутового дерева), и лишь последним — бамбук.

Мастера прошлого досконально знали свойства материалов. Так, дерево заготовляли зимой, рог — весной, летом готовили сухожилия (см.: [Го Баоцзюнь, 1963. С. 76-77]). На циньских бамбуковых дощечках из Юньмэн содержатся сведения о том, что если погибали лошади и быки, то мясо их можно было продать, а кости, шкуру и сухожилия следовало сдавать как сырьё, после чего их, возможно, использовали для изготовления доспехов и луков.

Циньские луки упоминаются в письменных источниках, в том числе в знаменитом стихотворении Цюй Юаня «Смерть за Родину»

(111/112)

[Антология..., 1957. С. 164], входившем в состав «Чуских строф». Чусцы были главными противниками циньцев и, разумеется, хорошо знали их вооружение. Однако луков в циньских могилах пока не найдено.

Пока не обнаружено каких-либо остатков луков или их частей и на территории мавзолея Цинь Шихуанди, но их применение очевидно. Главное доказательство — наличие в раскопах терракотовых фигур лучников, которые изготовились к стрельбе. Судя по положению их рук, они могли держать только лук. Помимо прочего, найдены наконечники стрел, которые явно относятся к лучным. Эту точку зрения отстаивают многие китайские исследователи (см., например: [Ли Линь, Бай Цзяньган, 1987]).

Таким образом, можно сделать вывод, что конструкция лука, разработанная ещё в иньское время, оказалась настолько оптимальной и универсальной, что в течение последующих эпох почти не изменилась — до династии Цинь включительно.

2. Арбалет.   ^

Относительно появления арбалета в Китае существует многочисленная научная литература, базирующаяся на археологическом материале и группе документальных источников (см.: [Кожанов, 1987]). Точная датировка первых китайских арбалетов затруднена различным толкованием документов, которое во многом связано с неясностью терминологии и некорректностью самих источников, а потому диапазон этих дат очень широк. Некоторые исследователи относят возникновение арбалетов даже к шанскому времени, так как считают, что именно в это время появляется иероглиф, обозначающий арбалет [Selby, 2000. Р. 22]. Более достоверные сведения принесли археологические изыскания 1950-х гг. на территории Китая. Обнаруженные в погребениях возле г. Чанша остатки арбалетов относятся примерно к IV-III вв. до н.э.

Археологические находки в сопоставлении с письменными материалами дают основание полагать, что арбалетное оружие появилось в Китае около VI в. до н.э. или чуть ранее. Именно тогда, по мнению китайских учёных, оно получило распространение в южных княжествах. После находок арбалетных деталей более достоверно выглядит хроника «У Юэ Чуньцю», которая местом изобрете-

(112/113)

ния арбалета называет княжество Чу, расположенное в среднем течении реки Янцзы.

Самые первые арбалеты имели очень простой механизм спуска, или не имели его вообще [Selby, 2000. Р. 87]. Выделяется три ранних типа спусковых устройств. Первый тип не имеет как такового механического устройства. Здесь тетива заводится за выступ на ложе арбалета и спускается движением большого пальца. Недостатком данной системы является невозможность использования большой силы натяжения тетивы, а это, в свою очередь, влияет на дальность полёта стрелы. Второй тип представляет простой спусковой механизм, состоящий из одной (спусковой рычаг с зубьями) или двух (спусковой рычаг и «орех») деталей. В данном случае значительно облегчается спуск. Можно увеличить силу натяжения тетивы, что, однако, сказывается на дальности полёта стрелы. Отличие третьего спускового механизма состоит в том, что тетива закрепляется на зубьях «ореха», который в свою очередь взаимодействует с шепталом и спусковым рычагом. Наличие шептала предотвращает случайные спуски. Подобная форма спускового механизма признана специалистами очень надежной [Payne-Gallwey, 1995. Р. 112]. Использование данного типа арбалетного замка было однозначно подтверждено археологическими находками.

Найденные материалы представляют собой древнейшие спусковые устройства, изготовленные из бронзы. Сочинение «Ши мин» («Объяснение названий»), созданное в период ханьской династии (II в. до н.э. — II в. н.э.), разъясняет, что все части арбалетного спускового механизма обозначались термином цзи.

Касаясь устройства китайских спусковых механизмов, С.А. Школяр [1980. С. 29-31] сообщает, что принципиально оно не менялось на протяжении нескольких столетий. Как уже указывалось, все детали механизма делались из бронзы, что, вероятно, связано с технологией изготовления — литьём, а не ковкой с последующей слесарной обработкой.

По данным археологии выделено три основных типа арбалетного замка, из которых два использовались в армии династии Цинь. Первый тип представляет собой спусковой механизм, изготовленный из трёх деталей, закреплённых в основании ложа арбалета при помощи двух осей. Все детали сделаны из бронзы. Второй тип также состоит из трёх деталей с двумя осями. Отличие состоит в том,

(113/114)

что конструкция спускового механизма частично помещается в бронзовый кожух. Отверстия для осей проходят через кожух. Эта модель является более износостойкой, долговечной. Подобный тип замка уже существовал в эпоху Чжаньго. Спусковой механизм третьего типа по своей конструкции немного отличается от второго. Он также состоит из трёх основных бронзовых частей, закреплённых посредством двух осей в бронзовом кожухе. Отличие заключается в форме кожуха (полностью скрывает все детали спускового механизма) и в способе его закрепления в ложе арбалета. Он утоплен в деревянное основание таким образом, что остальные детали, кроме осей, не касаются ложа.

Подобный тип спускового устройства считается самым совершенным по конструкции для того времени. Его элементы более стойки к загрязнению и влажности. Данный тип получает широкое распространение с периода династии Западная Хань. Диаметр осей на спусковых механизмах около 0,75 см. Из них только первая ось испытывала большое напряжение, так как на неё насаживался «орех», на который, в свою очередь, давила тетива. Вторая ось удерживала шептало, которое по конструкции не испытывало особых перегрузок. Благодаря цилиндрической форме давление распределялось равномерно по всей поверхности оси.

Первый тип, не имея кожуха, постоянно подвергался механическому напряжению. Увеличение силы натяжения тетивы привело бы к его поломке. Использование бронзового кожуха, по мнению С. Сэлби, связано не только с желанием продлить срок жизни спусковому механизму, но и с развитием арбалета как такового, а в связи с этим увеличением силы натяжения тетивы. Детали замка, помещенные в кожух, могли испытывать очень большое напряжение.

На месте раскопок терракотовой армии императора Цинь Шихуанди найдены несколько спусковых механизмов арбалетов и их деталей. В число предметов вооружения на бронзовой колеснице №1 входила копия арбалета. Один механизм второго типа был обнаружен с остатками арбалетного ложа. Замок состоял из следующих основных частей: 1) «орех»; 2) шептало; 3) спусковой рычаг; 4) две оси; 5) предохранитель. «Орех», в свою очередь, состоял из двух соединённых половинок, на одной из которых располагался взводный рычаг, оформленный в виде драконовой головы. На

(114/115)

нижней части «ореха» находились небольшие выступы для сцепления с шепталом. Последнее имело два выступа: короткий, который входил во взаимодействие с «орехом», и длинный, фиксируемый спусковым рычагом. На внутренней стороне шептала заметна метка, возможно, это штамп изготовителя.

Оси механизма имеют диаметр 0,7 см. Длина оси, на которой располагается шептало, равна 3,3 см, длина оси «ореха» 3,5 см. Предохранитель представляет собой бронзовую трубку 1,2 см в диаметре с одного конца, и 1,3 см — с другого соответственно. Бронзовая подпорка находится на расстоянии 1,5 см от нижнего, более широкого конца трубки. Основная его роль состояла в том, чтобы не допустить случайного нажатия на спусковой рычаг. Находясь на спусковом рычаге, он мог вращаться вокруг своей оси, тем самым блокируя спуск. Бронзовый кожух представляет собой сложную отливную модель. С обеих сторон он имеет отверстия для осей замка. На нём отсутствует какое-либо художественное оформление и знаки. Подобные арбалетные замки с предохранителями ранее не были найдены, поэтому данная находка очень ценна для науки.

Работа спускового механизма происходила следующим образом. Сначала замок устанавливался в боевое положение, для чего его отводили за выступ на «орехе» назад. Снизу поднимали шептало, и оно запиралось спусковым рычагом. В таком состоянии замок не мог повернуться вокруг своей оси, и на него натягивали тетиву. Для спуска нажимали на спусковой рычаг, который отходил назад, а зажатое шептало опускалось вниз, тетива освобождалась, провернув замок вокруг оси. Затем всё могло повториться сначала (см.: [Шокарев, 2001]).

Важной особенностью китайского арбалетного замка являлось малое усилие на конце шептала при большом напряжении тетивы. К сожалению, нет сведений о силе натяжения тетивы арбалетов. Так как не обнаружено каких-либо устройств для натяжения тетивы, то можно предположить, что она натягивалась руками, при одновременном упоре ногами в плечи арбалета. Этот способ прослеживается на более поздних ханьских изображениях.

Изготовляя арбалетное ложе, заботились, прежде всего, об удобстве и долговечности. В качестве основных материалов использовали крепкие породы древесины, которые были достаточно

(115/116)

вязкими, не кололись и слабо подвергались влиянию влаги. После изготовления ложе шлифовалось и на несколько слоёв покрывалось краской и лаком. Важной частью ложа была направляющая для стрелы. В отличие от арбалетов более позднего времени, где направляющая делалась из другого материала (металл, рог), в китайском арбалете она изготовлялась в одном куске с ложем, и представляла собой отшлифованный паз, по которому стрела двигалась, как по рельсам. Что касается ширины паза, то она зависела от диаметра древка, а также высоты оперения стрел. Как правило, ширина паза (со снятыми фасками) должна быть такой, чтобы ось стрелы пересекала центр тетивы, которая, в свою очередь, должна лежать (без вертикального усилия) на направляющих.

Кроме деталей замка, на территории мавзолея была обнаружена также защитная скоба, предохранявшая спусковой рычаг, и бронзовые «шипы», являвшиеся своего рода прицельным приспособлением. Скоба представляет собой бронзовую полосу толщиной 3 мм, изогнутую в виде буквы «Г». Верхний конец входит в деревянное основание на 2,8 см. На скобе отсутствуют художественная доработка и производственные знаки. Бронзовые «шипы» крепились непосредственно за луком в ложе арбалета. Стрела в момент полета проходила между ними. Стивен Сэлби считает, что таким образом они могли использоваться для прицеливания. То, что они крепились в ложе, доказывает факт наличия остатков древесины в небольших канальцах на концах шипов.

Другой спусковой механизм, использовавшийся на арбалетах в циньской армии, представлен находками некоторых деталей, а также копией арбалета с колесницы №1. Он отличается от замка, описанного выше, лишь формой кожуха и довольно простой художественной обработкой (гравировка видимых частей спускового устройства).

Учитывая все особенности спускового механизма, остатки деревянных частей и упомянутую бронзовую копию, была проведена реконструкция арбалета династии Цинь. Длина ложа составила 70 см, размах плечей 117 см. Несомненно, что и после эпохи Цинь на территории Китая активно применялись арбалеты. Упоминания о них встречаются в средневековых китайских хрониках. В некоторых из них содержатся указания на дальность стрельбы — от 138 до 831,6 м; в реальности этот показатель не превышал 300 м, что

(116/117)

вполне обеспечивало решение необходимых тактических задач на поле боя [Ван Сюэли, 1983б. С. 69].

3. Лучные стрелы и арбалетные болты.   ^

Практически во всех древних культурах наконечники стрел относятся к наиболее массовому виду оружия. Китай в этом плане не исключение, однако там стрелы не были необходимым элементом погребальных комплексов и не всегда встречаются даже в богатых оружием могилах.

Однако на территории мавзолея Цинь Шихуанди найдено огромное количество бронзовых стрел, только при раскопках ямы №1 обнаружено более 10 000 экз., а общее их число достигает 41 000 экз. Большинство из них обладает длинным черешком (около 13 см), который отливался отдельно, а затем присоединялся к упору; скорее всего, такие утяжелённые стрелы (болты) использовались для арбалетного боя.

Все метательные снаряды представлены двумя категориями: наконечники стрел для лука и наконечники арбалетных болтов, которые подразделяются на два отдела — втульчатый и черешковый.

По сечению пера выделяют группы, которые по форме пера разбиты на типы.

Первый отдел. Втульчатые. Наконечники по сечению пера составляют четыре группы.

I группа включает в себя трёхлопастные наконечники стрел.

1-й тип. Удлинённо-ромбические. Наконечники с остроугольным остриём, покатыми плечиками, вытянутой втулкой (рис. 35, а).

2-й тип. Боеголовковые. Наконечники с остроугольным остриём, выделенной головкой (рис. 35, б, в).

II группа представлена трёхгранно-трёхлопастными наконечниками.

1-й тип. Вытянуто-пятиугольные (рис. 35, г). Наконечник с остроугольной боевой головкой, выемками на гранях, острыми шипами, удлинённой шейкой.

III группа — трёхгранные наконечники, все из ямы №1.

1-й тип. Удлинённо-треугольные (рис. 35, е, ж). Наконечники сильно вытянутые, с остроугольным остриём, прямыми плечиками,

2-й тип. Боеголовковые (рис. 35, к, л, м). Наконечники с остроугольным остриём, выделенной голов)кой.

(117/118)

3-й тип. Ромбические (рис. 35, и). Наконечники с остроугольным остриём, покатыми плечиками, короткой втулкой.

IV группа представлена наконечниками, округлыми в сечении.

1-й тип. Томары. Бронзовые арбалетные болты, обнаруженные в колчане на колеснице №1.

Округлые в сечении, вытянутой конусообразной формы (рис. 35, н).

Второй отдел. Черешковые. Наконечники составляют две группы.

I группа — трёхгранные, из ямы №1.

1-й тип. Боеголовковые (рис. 35, з). Наконечники с остроугольным остриём, выделенной головкой, покатыми плечиками, треугольным в сечении черешком.

II группа — двухлопастные.

1-й тип. Шипастые. Например, наконечник стрелы, обнаруженный в раскопе №1, с треугольной формой пера и выделенными подрезанными шипами. По центру проходит ребро, которое заканчивается упором, черешок в сечении имеет форму четырёхугольника (рис. 35, д).

Древки арбалетных стрел-болтов изготавливались, как правило, из бамбука, имевших необходимую прямизну. Бамбук обычно расщеплялся вдоль, отдельные его полоски склеивались вместе и для предохранения от сырости тщательно пропитывались лаком, а иногда обматывались шёлком. Стрелы снабжались оперением из перьев птиц либо из пластинок тонкой кожи.

Прямоугольные в сечении колчаны, в которые вмещалось до сотни стрел, сплетали из конопляной верёвки и затем покрывали лаком. К задней стенке по центру крепилась узкая деревянная дощечка с грибовидным навершием, которая придавала колчану необходимую жесткость. Носили колчан за спиной, привязав верёвкой к кольцам, закреплённым на панцире [Юань Чжунъи, 2003. С. 75-77].

§4. Боевые колесницы и конский убор.   ^

1. Боевая колесница.   ^

Боевая колесница — преимущественно двухколёсная открытая сзади повозка, запряжённая парой или четвёркой лошадей, в которой помещалось два или более воинов, — сыграла огромную роль в

(118/119)

военном искусстве древности. В Китае колесницы появились в период Шан-Инь и, как свидетельствует Н.И. Чуев [1999. С. 26], принципиально изменили комплекс вооружения и тактику армии. Чжоуские армии многое заимствовали от побеждённых шанцев. В то время боевые колесницы были усовершенствованы. Возросло число спиц в колесе, а сами спицы стали изогнутыми от оси к ободу, что увеличило прочность колёс и повысило скоростные характеристики колесниц. Обычно в них запрягали двойку лошадей, но часто встречались квадриги, редко — тройки.

Обнаруженные в жертвенных ямах чэ-ма кэнах колесницы чжоуского периода по конструкции представляли [собой] открытую сзади двухколёсную повозку. Так, колесница, найденная рядом с могилой IM52 в Люлихэ, имела довольно большие размеры. Ширина колеи у нее равнялась 2,44 м, диаметр колёс с 24 спицами 1,4 м, размер обода 7×7 см. Длина оси 3,08 м, диаметр 8 см, длина втулки 40 см. Дышло и кузов сохранились плохо [Го Жэнь, Тянь Цзиндун, 1995. С. 25-26].

Китайский исследователь Ян Хун рассматривает иньские и чжоуские колесницы как единое целое, выделяя лишь сравнительно небольшие количественные изменения этих объектов в рамках их единства [Yang Hong, 1992. P. 133-136]. Такой подход вполне оправдан, поскольку решение основных конструктивных узлов чжоуской колесницы: дышловый способ запряжки, размещение кузова на пересечении оси с дышлом, наличие ярма-перекладины и ярм-рогаток на шеях лошадей, использование колёс со спицами, которые крепились на длинную трубчатую втулку, неподвижная ось и вращающиеся колёса, использование металлических деталей, — тесно связано с иньскими традициями. Однако необходимо отметить, что подобные черты присущи также колесницам иных районов Евразии. Следует к тому же помнить, что большинство западно- и центральноазиатских находок древнее китайских [Кожин, 1977].

Ян Хун показал, что в рукопашных схватках воины на колесницах должны были применять оружие на длинных древках. Воин на колеснице, используя клевец гэ, мог наносить точечные раскалывающие удары, например, по шлему пешего воина. Сфера ударов трезубца цзи была более широкой, им можно было подсечь ноги или нанести режущий удар по шее и т.д. К эпохе Чжаньго окончательно сформировались четыре вида древкового оружия колес-

(119/120)

ничного боя: трезубцы цзи, копья мао, боевые шесты шу на длинном древке, а также клевцы гэ со сравнительно короткой рукоятью. Подобный набор описан и в «Као гун цзи» [Ян Хун, 2005. С. 62].

Большое внимание чжоуские правители уделяли отбору и подготовке воинов-колесничих. В одном из военных трактатов «У цзин» по данному поводу приводятся следующие рекомендации: «Правило для отбора воинов на колесницы следующее: они должны быть до сорока лет, ростом не ниже пяти футов семи дюймов, причём нужно, чтобы они могли бежать так, чтобы преследовать бегущую лошадь, вскочить на неё, оседлать и скакать вперёд и назад, налево и направо. Они должны уметь быстро свернуть знамёна и флаги и обладать достаточной силой, чтобы натягивать тугой арбалет. Они должны совершенствоваться в стрельбе вперёд и назад, вправо и влево, пока не достигнут высокого мастерства. Их называют «воинами боевых колесниц». По отношению к ним нельзя не быть великодушным» [У цзин, 1993. С. 153]. Именно таких суровых воинов-колесничих изображают терракотовые статуи из ямы №1, причём их рост (более 170 см) соответствует требованиям воинских канонов (рис. 36).

В то же время другой источник, «Сыма фа» (глава «Янь вэй»), утверждает, что не так трудно управлять отдельной колесницей, как руководить перестроением многих колесниц на поле боя. От умения полководца решать именно такие задачи часто зависел успех в сражении (см.: [Нин Мэнчэнь, 1985. С. 57-62]).

Ко времени объединённого Китая под властью Цинь внешний вид и конструктивные особенности боевой колесницы существенно не изменились. Найденные на месте раскопок археологического комплекса-мавзолея императора Цинь Шихуанди деревянные колесницы, в сущности, являются довольно точными копиями чжоуских. Они находились в авангарде терракотовой армии (рис. 37), в полном соответствии с боевым построением, описанным в знаменитом военном трактате VI-V вв. до н.э. «Сунь-цзы»: «...Лёгкие боевые колесницы выезжают вперёд, а войско располагается по сторонам их» [Конрад, 1977. С. 36-37]. Расположение колесниц в авангарде, в качестве ударной силы, является давней чжоуской традицией и отражено ещё в канонической «Книге песен». Так, в песне «О походе воеводы Фан Шу на южных варваров» говорится, что

(120/121)

колесницы — это «рати защита, солдаты за ней» [Шицзин, 1957. С. 226].

Дерево, из которого изготовлялись захороненные колесницы, в основном сгнило или сгорело, однако китайские археологи обладают большим опытом их реконструкции по отпечаткам в твёрдом лёссе и расположению бронзовых деталей. Способ запряжки керамических лошадей осуществлялся посредством дышла и ярма. У колесниц была неподвижная ось, на которой вращались колёса со спицами, крепившиеся на длинную трубчатую втулку. Отпечатавшиеся в лёссе остатки дерева позволили достаточно точно установить их размеры: диаметр колёс 134-136 см, длина оси около 250 см, длина дышла 350 см, длина ярма-перекладины 140 см, ширина кузова около 140 см, а высота его бортиков — около 110 см [Е Сяоянь, 1990. С. 62]. Эти размеры, также как и конструкция, в принципе соответствуют базовым параметрам чжоуских колесниц (ср.: [Могильник государства Го..., 1959. С. 45-47]).

Заслуживают внимания и размеры лошадиных фигур: высота 1,5 м и длина 2 м, что в целом соответствует реальным размерам циньских лошадей (судя по находкам скелетов при раскопках «конюшни»). Фигуры верховых лошадей на 20-25 см выше колесничных. Но при этом лошади, запряжённые в бронзовую колесницу №2, — самые большие, высотой 1,8 м и длиной 2,2 м. По мнению Го Синвэня [1985а. С. 295-297], лошадей для колесничных запряжек выращивали в западных районах (это так называемые жунские лошади), а верховых лошадей получали из районов Внутренней Монголии, что вступает в противоречие с более поздними источниками.

Две бронзовые модели колесниц раскопали в 20 м к востоку от гробницы Цинь Шихуанди. Предполагается, что это лишь малая часть погребального кортежа из различных повозок, которые будут обнаружены в ходе дальнейших раскопок. Открытая колесница №1, запряжённая четвёркой лошадей (квадрига), представляет ударную силу, которая шла в авангарде наступавшей армии. Колесничий сидит на коленях и обращён лицом вперёд, над ним раскрыт большой зонт, защищавший его от солнца, а также — в какой-то степени — от стрел. Колесница-возок №2 немного больше первой. Лошади богато украшены золотыми и серебряными деталями. По боковым сторонам салона располагается по одному окну, сзади находилась дверь [Предварительное исследование бронзовой колесницы...,

(121/122)

1983]. Колесницы располагались в деревянных контейнерах размерами 6,8×2,1×2 м. Ящики были погребены на глубине 8 м, в траншее длиной 7 м и шириной 2,3 м. По оценке учёных, повозки являются половинными копиями настоящих боевых колесниц. Помимо бронзовых частей на колесницах имеется 1 720 золотых и серебряных деталей общим весом в 7 кг.

На конце одного из ремней упряжи колесницы №2 процарапана надпись: «первая безопасная колесница (ань чэ)». В комментариях Сюй Гуана (351-425 гг.) к «Продолжению “Истории Хань”» пояснялось, что повозка, на которой ездили стоя, называлась гао чэ, а повозка, в которой сидели, — ань чэ (см. [Сунь Цзи, 1983. С. 22]), что вполне можно отнести к колесницам №1 и №2 соответственно. Совпадая по основным параметрам, они различались по обустройству кузова. Если первая довольствовалась большим зонтом, то у второй сразу за возницей располагалась закрытая со всех сторон кабина. В боковых стенах проделаны небольшие смотровые окна, которые, вероятно, могли использоваться и как бойницы, дверь на задней стороне открывалась наружу и имела оригинальный замок-ручку. Все стены кузова-салона колесницы №2 богато украшены как с внешней, так и с внутренней стороны. На боковых стенах в шахматном порядке располагаются изображения драконов, символизирующих императора, на внутренней стороне — узор в виде облаков и птиц. Оконные рамы, створки окон и дверь также имеют художественное оформление (рис. 38). Крыша в форме «панциря черепахи» (как это и требовалось согласно «Ли цзи») крепилась на довольно сложный металлический каркас, а сверху была покрыта шёлковым тентом. Следует отметить тот факт, что поверхность возка была не только богато инкрустирована золотом, но и раскрашена минеральными красками; окрашена и бронзовая фигура возницы (рис. 39). Очевидно, в подобной крытой повозке совершал свои инспекционные поездки по стране Первый император, в том числе посмертное путешествие от Восточного моря к месту упокоения.

Кузов располагался на пересечении оси и дышла, но не прямо, а через посредство прокладок-рессор фу ту (знаменитый «спрятанный заяц»), паз которых плотно прилегал к оси. Дышло, ось и опоры кузова связывались ремнями. Оригинальным устройством в конструкции стали тормоза с двумя колодками, которые фиксиро-

(122/123)

вали колесницу во время стоянки. На первой колеснице тормоз опущен (установлен), на второй колеснице он поднят. Каждое колесо имело по тридцать изогнутых от оси к ободу спиц. На конце вытянутой втулки привешивалась флажок фэй лин, который в данном случае изображала длинная бронзовая пластина. Обычно они делались из ткани и потому плохо сохранялись. Очевидно, такие флажки служили своеобразными габаритными указателями — отнюдь не лишняя предосторожность, судя о неоднократных упоминаниях в письменных источниках («Янь-цзы Чуньцю», «Чжаньго цэ», «Чжоу ли») колесниц, сцепившихся длинными втулками (см.: [Сунь Цзи, 1983. С. 24, 25]).

Найденные на памятнике бронзовые копии колесниц не только дают подробный материал об уровне развития боевой техники Китая периода династии Цинь, но и являются прекрасным пособием для изучения упряжи лошади того времени.

Конское снаряжение (амуниция) представляет собой комплекс приспособлений, надеваемых на лошадь и служащих для управления ею во время езды. Совокупность принадлежностей для соединения животного с повозкой и другими тягловыми средствами обозначается терминами упряжь или сбруя. Тягловая конская сбруя делится по конструкции на хомутовую и шорковую, а по системе запряжки бывает одноконной, пароконной, многолошадной. Военачальники и теоретики военного искусства Древнего Китая прекрасно понимали, какое важное место занимает сбруя в составе всего боевого снаряжения. «Необходимо, чтобы сбруя: сёдла, удила, уздечка, вожжи — всё это было прочным», — сказано в военном трактате «У-цзы» [Конрад, 1977. С. 326].

Колесницы №1 и 2 были запряжены четвёрками лошадей, упряжь которых имеет оригинальную конструкцию. Она представляет собой смешанный тип — хомутовый и шорковый. Две центральные лошади каждой колесницы были запряжены при помощи системы, состоящей из двух ярм-рогаток и ярма-перекладины, которая служила для передачи повозке тягового усилия лошадей. Каждое ярмо-рогатка изготовлялась из дерева, имело нашейную кожаную подушку и вспомогательную лямку, закреплявшую ярмо на шее коня. В верхней части рогатка соединялась с перекладиной, которая, в свою очередь, крепилась к дышлу. К ярму для его удержания на шее коня пристёгивалась шлея, состоящая из нескольких ремней

(123/124)

[Ганулич, 2003]. По бокам коренных, при помощи нагрудных и спинных ремней, пристегивалось ещё по одной лошади (схему см.: [Юань Чжунъи, 2003. С. 35]). Для пристяжных отбирали лучших лошадей, которые постоянно были готовы к маневру [Swart, Till 1984. P. 22].

Оголовье состояло из следующих основных элементов: суголовья, удил, псалиев, повода. Суголовье включало налобный, наносный (храповый), два нащёчных, затылочный, подбородочный (подбородный) и срединный ремни (рис. 40). Затылочный ремень располагался на затылке лошади за ушами, не касаясь их. Нащёчные ремни проходили вдоль скул к углам рта, где, разделяясь на два, соединялись с псалиями. Налобный ремень плотно лежал на лбу лошади под самыми ушами и под чёлкой; наносный — в области храпа, над носовой костью. Срединный ремень проходил через центры храпового и налобного ремней, в области чёлки разделялся надвое и соединялся с затылочным ремнем.

Следующей частью оголовья являются удила. Они изготовлялись из металла и были двухсоставными, имеющие[имеющими] окончания в виде кольца или петли для соединения друг с другом. Полулунные псалии представляли собой вытянутые, слегка изогнутые к голове лошади пластины, без каких-либо украшений, не считая две проходящие по всей длине параллельные линии. Для крепления к нащёчным ремням в каждом из них имелось два отверстия.

Оголовье лошадей боевых колесниц было богато украшено. Одной из категорий украшений являются распределители ремней, которые, помимо своих функциональных качеств, представляют художественную ценность. На сбруе имеется два вида: 1) в форме выпуклых полусфер, украшенных растительным узором; 2) большие каплевидные. Центральная часть распределителя первого вида располагалась непосредственно в месте перекрещивания ремней оголовья. Их зафиксировано два типа: трёхлопастной и четырёхлопастной. Ремни оголовья соединялись с этими декоративно-функциональными деталями вкладышевым способом, когда они непосредственно вкладывались в лопасти распределителя. Среди распределителей второго вида выделен один пятилопастной тип. Он располагался на лбу лошади в месте сочленения налобного, срединного ремней с соединительными лямками затылочного ремня. Этот распределитель каплевидной формы с фигурными гранями,

(124/125)

имеющими полукруглые выступы. Лицевая сторона распределителя украшена выпуклым растительным узором, на оборотной стороне каждого распределителя выгравировано по два иероглифа, обозначающих названия лошадей — две центровых, левая и правая пристяжная.

Другим украшением оголовья являются султанчики. Они состоят из втулки и опорной пластины, служащие для закрепления волосяного или перьевого султана на ремне. В данном случае крепление представлено полусферой, инкрустированной маленькими золотыми бляшками. На груди каждой лошади колесницы №2 были цепочки, к которым привешивались помпоны из конских волос; на шеях пристяжных также имелись широкие ожерелья, представляющие собой плоские цепи с прямоугольными звеньями. У лошадей, запряжённых в колесницу №1, помпоны привешены к таким ожерельям.

Как уже говорилось, с каждого бока от коренных лошадей пристёгивались ещё по одной. Управление всеми конями осуществлялось посредством вожжей и бамбукового стека (стрекала) с шипом на конце (нашли его бронзовую имитацию длиной 74,6 см). Кстати, как свидетельствуют письменные источники, в эпоху древности плеть применялась для наказания людей; и только после династии Тан её начинают применять для стимулирования лошадей, а стрекало постепенно выходит из употребления [Сунь Цзи, 1983. С. 24]. Использование именно стрекала для управления повозкой отражено в древнейших пластах индоарийской мифологии (см.: [Шер, 1980. С. 285, 286]).

«Высокая колесница» (№1) была оснащена набором оружия, что указывает на её применение в бою. Так, в специальном кармане находился бронзовый щит. Бронзовая копия арбалета располагалась непосредственно перед возницей с левой стороны на серебряных скобах, облегчающих удобство его использования. Концы скоб украшены изображениями звериных морд. В колчане слева находились арбалетные болты с наконечниками двух типов, один из которых, судя по его тупому окончанию, предназначался для охоты. Ещё один предмет вооружения на колеснице №1 — клевец гэ. У возниц обеих колесниц за спиной на поясе был закреплён скобой короткий меч «восточночжоуского» типа.

(125/126)

Установленный боевой характер циньских колесниц может быть использован в качестве аргумента в дискуссии, которая недавно прошла в отечественной литературе. Высказанное сомнение в военном использовании различных повозок, изображённых на петроглифах Южной Сибири и Центральной Азии [Франкфор, Якобсон, 2004. С. 72], привели к обсуждению функции колесниц на поле боя в целом (обзор см.: [Черемисин, 2006. С. 92-97]). Циньские, равно как и чжоуские, находки однозначно указывают не только на возможность, но и на абсолютное преобладание военного, в том числе ударного, использования колесных экипажей.

2. Снаряжение кавалерийской лошади.   ^

Войны с «варварами» в период Чжаньго (V-III вв. до н.э.) дали толчок к проведению существенной реформы древнекитайской армии: введению нового вида вооружённых сил — кавалерии. Письменная традиция связывает это изменение с именем чжаоского Улин-вана (годы правления 325-299 до н.э.). Именно он существенно изменил снаряжение всадников, заимствовав элементы «хуского» костюма. Введение нового вида войск не было быстрым и повсеместным, а происходило постепенно — из-за высокой стоимости снаряжения всадника, боевых коней, а также отсутствия пастбищ, как главного условия для разведения лошадей в Китае [Кожанов, 1990]. Помимо этого, всадникам пришлось преодолеть сопротивление культурной инерции, нежелание носить одежду «варваров».

Во многих художественных и даже научно-популярных фильмах, посвящённых эпохе Цинь Шихуанди, на экране лихо скачут всадники, которые действуют в сомкнутом строю и наносят противнику сокрушительные удары, опираясь на железные стремена. И такое вопиющее отступление от реальной ситуации происходит несмотря на наличие высокоучёных консультантов (например, в фильме «The Eternal Army of Emperor», где пояснения дают проф. Дж. Риджэл из Калифорнийского университета, проф. Р. Ятис из Университета МакГилл и др.). Между тем изобретение стремян стало подлинной революцией в военном деле, которая позволила полностью использовать ударную мощь конной массы, т.е. создать кавалерию как самостоятельную боевую единицу, что вызвало глобальные политические и социальные изменения. Однако случилось

(126/127)

столь знаменательное событие существенно позднее, в первой половине VI в. и, скорее всего, в среде племени муюнов (мужунов), входивших в состав монголоязычных сяньбэй (сяньби) и проживавших на территории Южной Маньчжурии [Ван Теин, 2002. С. 88-90].

Разумеется, конница широко использовалась и до этого времени, успешно решая не только тактические, но и стратегические задачи; удачный манёвр мог решить судьбу всего сражения. Но это была именно лёгкая конница, в основном применявшая метательное оружие; рубка с седла и копейный удар носили второстепенный характер, используясь в основном при преследовании противника. На поле боя конница, в первую очередь, помогала быстро перебрасывать солдат в нужное место, но затем они, как правило, сражались спешенными. Римляне, великие воины Древности, не уделяли этому роду войск особого внимания, при необходимости набирая вспомогательные конные отряды из числа союзников. В ходе Пунических войн значение конницы заметно возросло, однако «царицей полей» по-прежнему оставалась пехота. И до поры это не очень сказывалось на военных успехах Рима, пока на Востоке победоносные римские легионы не разбились о железную кавалерию парфян. Парфянские катафрактарии получили возможность наносить сокрушительный копейный удар в сомкнутом строю ещё до изобретения стремян, благодаря развитию жёсткого седла с высокими луками (см.: [Никоноров, 2002]).

Примерно столь же небрежно относились к возможностям конного боя и стратеги Древнего Китая, опиравшиеся на многочисленную пехоту и ударную мощь боевых колесниц. Письменные источники свидетельствуют о том, что попытки освоения коня под верх предпринимались на территории Китая начиная с периода Чуньцю. Некоторые китайские ученые, например, Юй Синъу, считают, что конные стрелки могли использоваться уже при династии Шан-Инь, поскольку в надписях на гадательных костях значительное внимание уделяется выращиванию лошадей.

Однако прямых доказательств такая гипотеза не имеет. В период Чжаньго конные подразделения достигали нескольких тысяч всадников; об их использовании совместно с колесницами говорится в классическом военном трактате «У-цзы» (первая половина IV в. до н.э.). Однако наибольшую известность, как уже было сказано, получила военная реформа Улин-вана, который не только начал

(127/128)

создавать в составе своей армии специальные конные отряды, но и оснастил их необходимым снаряжением, заимствованным у северных «варваров» Для этого, как известно, ему пришлось совершить целый переворот в традиционном китайском костюме, впервые введя короткие куртки, кожаные сапоги и штаны [Крюков, Софронов, Чебоксаров, 1978. С. 255, 256, 292]. Это позволило всадникам совершать дальние переходы. Результаты оказались более чем впечатляющими, чжаоской армии удалось оттеснить противника вглубь степных районов. В конце эпохи Чжаньго конница начинает использоваться совместно с боевыми колесницами. Как говорится в главе «Восемь построений» стратегического трактата «Сунь-цзы бинфа», «если [местность] плоская, то больше [используются] колесницы, если есть препятствия, то больше [используют] конницу» (цит. по: [Ян Хун, 1980. С. 95]). Новшество активно заимствуется другими царствами, включая Цинь. Стимулом могло послужить и то, что усиленная чжаоская армия в 270 и 269 гг. до н.э. нанесла чувствительные поражения циньским войскам [Цинь Шэнхэ, 1982]. В принципе, циньцы были лучше других подготовлены к восприятию этих нововведений. В «Исторических записках» Сыма Цяня неоднократно упоминается о том, что предки циньцев были искусны в разведении лошадей, а их тесные контакты с кочевниками-жунами способствовали освоению верховой езды и стрельбы с коня. Сведения о первом использовании циньцами конных отрядов против государства Цзинь, которые приводятся в трактате «Хань Фэйцзы», датированы 24-м годом циньского Му-гуна (соответствует 636 г. до н.э.). Исходя из этого, Дерк Бодде в своё время выдвинул следующую гипотезу: «Вполне возможно, что по примеру своих кочевых соперников циньцы дали начало использованию в Китае подвижной кавалерии вместо неповоротливых боевых колесниц, которые обычно использовались прежде» [Bodde, 1938. Р. 7]. Однако, судя по археологическим находкам на ранних (додинастических) памятниках государства Цинь, эти традиции не получили дальнейшего развития вплоть до конца периода Чжаньго. Из немногих археологических свидетельств додинастического периода можно назвать две небольших керамических фигурки всадников из могилы М28057 в Таэрпо, близ Сяньяна, датированной периодом 337-307 гг. до н.э. По мнению Ян Хуна, нарисованное на конях оголовье (из

(128/129)

налобного, храпового и нащёчных ремней) по конструкции близко к упряжи колесничных лошадей [Ян Хун, 2005. С. 98-99].

К моменту провозглашения династии в Цинь уже сложилась система управления и законодательного обеспечения государственного коневодства. Сведения об этом дают эпиграфические материалы из Шуйхуди. В масштабах всего государства столь ответственным делом руководил особый чиновник (тайпу), которому подчинялись как дворцовые конюшни, так и конские фермы на границе, а также специальные управляющие на уровне уездов. В собрании циньского законодательства, зафиксированного на бамбуковых дощечках, включён особый «Закон о конюшнях и фермах», где оговаривается ответственность конюхов, возниц и чиновников за содержание лошадей; нормы поставок фуража (в виде налога с крестьян); обязательная маркировка орудий труда (что подтверждается находками при раскопках «конюшен»); и даже обязательная дезинфекция колесниц и запряжки путём окуривания для уничтожения насекомых (см.: [Го Синвэнь, 1983]). Система эта с небольшими изменениями была унаследована династией Хань. Однако, судя по отдельным деталям, лошади выращивались циньцами, в первую очередь, для колесничной езды и лишь во вторую — для верховой.

Значительный материал для изучения циньской (и в целом древнекитайской) конницы получен в ходе раскопок комплекса с терракотовыми фигурами в составе мавзолея Цинь Шихуанди. При раскопках ямы №2, где представлены все рода войск, выявлено 116 парных фигур лошадей и их наездников [Ван Сюэли, 1994. С. 143-166]. Правда, ни один из солдат не находится в седле. Все они стоят «по стойке смирно», чуть впереди и слева от лошади, и держат повод в правой руке (рис. 41), тогда как в левой был зажат лук или арбалет (из предметов вооружения вместе с этими фигурами найдены бронзовые спусковые механизмы арбалетов, наконечники стрел и мечи). Воины носили одинаковую униформу: короткий халат до колен, с узкими рукавами, которые не мешали натягивать тетиву, опоясанный кожаным ремнём с фигурной пряжкой; поверх надет кожаный ламеллярный панцирь без подола и наплечей, защищающий грудь и спину, со стоячим воротником; на ногах брюки и кожаные туфли; на голове кожаная шапочка (каскетка), подвязанная под подбородком, чтобы не слетала на ходу. Исследователи неоднократно подчёркивали, что именно в снаряжении всадников в

(129/130)

наибольшей степени проявилось влияние «хуского одеяния» [Ван Сюэли, 1983а. С. 128], хотя некоторые его элементы (укороченный панцирь, узкие рукава, кожаный пояс) использовались и в обмундировании других солдат (пехотинцев, возничих).

На лошадей надето оголовье, состоящее из суголовья, удил с псалиями и повода. Суголовье включало налобный, храповый, два нащёчных, затылочный, подбородочный ремни. Удила с двучастным грызлом состоят из двух секций, имеющих окончания в виде кольца или петли для соединения друг с другом. Псалии представляют собой изогнутые S-образные металлические стержни, оканчивающиеся с одного конца кольцом, к которому крепятся храповый и нащёчные ремни. Оголовье не имеет каких-либо украшений. Другой частью конского снаряжения является мягкое седло, естественно, без стремян (рис. 42). Подобные сёдла впервые появились на рубеже II-I тыс. до н.э. и представляли собой конструкцию из двух кожаных подушек, соединённых между собой, которые укладывались на спину лошади. Подушки набивались шерстью, волосом или травой. На них, в свою очередь, могли накладываться войлочные подушки, закреплявшиеся с помощью ремешков. Такое седло имело небольшое утолщение в своей передней и задней частях, что хоть в какой-то мере обеспечивало фиксацию всадника. Кроме того, мягкая конструкция предполагала и продольный желоб, предотвращавший контакт человека с позвоночником лошади, т.е. учитывались анатомия животного и удобство всадника. Подобный тип сёдел по конструкции и внешним признакам напоминает сёдла пазырыкского типа [Тишкин, Горбунова, 2004. С. 37-42.].

На терракотовых лошадях из ямы №2 седло удерживалось широкой подпругой, охватывающей живот лошади, и ремнём, проходившим по крупу (под хвостом). Подразумевается наличие ещё одного ремня, проходившего через грудь, но он не всегда чётко показан на скульптурах. Попытки отдельных китайских авторов увидеть в свисающих ремешках крепления путлища стремян [Цзу Гоюн, 1985] не основательны и не получили поддержки в научной литературе. Го Синвэнь [1985. С. 301-302], специально изучавший циньское коневодство, отметил интересную особенность в оформлении верховых лошадей в яме №2 в составе мавзолея. Гривы у всех лошадей были довольно коротко подстрижены, но при этом в центре оставлялся выступ из волоса (назывался «цветок гривы» или «оди-

(130/131)

нокий цветок»), ухватившись за который кавалеристы запрыгивали в седло; такой дополнительный хват был необходим при отсутствии стремян или подножек.

Ещё раз подчеркнём тот факт, что так называемых всадников безвестные скульптуры [скульпторы] изобразили не верхом, а в более привычном для них положении рядом с лошадью. Конечно, ситуацию можно объяснить, например, тем, что в яме №2 представлен парадный строй, своего рода строевой смотр, а не походное и, тем более, боевое построение. И, однако, выбранный вариант композиции представляется вполне символичным: для циньцев более естественным было стоять на земле, а не сидеть в седле. Их всадники, по сути, представляли собой пехотинцев, посаженных на лошадей. Однако особое снаряжение этих солдат демонстрирует начавшийся процесс преобразования одного рода войск в другой.

При династии Хань конница из непривычного новшества постепенно превращается в органичную составляющую армии. После ряда тяжелейших поражений от конницы сюнну (хунну) в начале правления Западной Хань, при императоре Вэнь-ди принимают настоящую «комплексную целевую программу» по значительному увеличению численного состава конных отрядов (доходивших до невероятной цифры в 180 000 всадников), выращиванию строевых лошадей и специальной подготовки воинов-кавалеристов. Это сразу проявляется в символике погребальных статуэток: всадников изображают, как правило, уверенно сидящими верхом на лошади. Целое кавалерийское подразделение, составленное из терракотовых фигурок воинов в седле (правда, намного меньших по размеру, чем скульптуры из мавзолея Цинь Шихуанди), найдено при раскопках ханьской могилы в Янцзявань, в районе бывшей циньской столицы Сяньян (см.: [Кожанов, 1985; Ван Сяомоу, 2001]).

Аналогичные фигурки сопровождают захоронения императоров династии Западная Хань (судя, например, по предварительным раскопкам мавзолея Канлин, где погребены император Пин-ди и его супруга) [Археологический ежегодник, 2009. С. 7-8]. Верхом едут терракотовые обнажённые всадники на деревянных конях из ямы К11 в составе могильного комплекса Янлин, где погребён император Цзин-ди [Цзяо Наньфэн, Ван Баопин, Ма Юнъин и др., 2008. С. 9-12, рис. 21]; а также бронзовые всадники в процессии погребальных фигур в могиле одного из крупных военачальников («гене-

(131/132)

рала Чжана»), раскопанной в Лэйтай (пров. Ганьсу) и датированной поздним периодом династии Восточная Хань (конец II в. н.э.) [Гань Бовэнь, 1972. С. 17-18; Ханьская могила в Лэйтай..., 1974. С. 91]. Но и в этих случаях речь может идти только о лёгкой кавалерии. Всадники из Ян-цзявань вооружены как древковым оружием, так и арбалетами, в Лэйтай они держат в руках копья, клевцы и секиры на длинных древках, однако защитный доспех у них минимальный, а у лошадей отсутствует вовсе. Седло постепенно совершенствовалось, становилось более высоким, с выделенными луками; как следствие, всадник держался в нем более прочно; в начале династии Цзинь зафиксировано появление односторонней подножки, которая помогла быстро садиться на коня (и слезать с него) [Ци Дунфан, 1993]. Однако для превращения кавалерии в самостоятельную ударную силу необходимы были парные стремена, появившиеся в Северном Китае в раннем средневековье благодаря сяньбэйскому влиянию.

О соотношении боевых задач, которые решались с помощью колесниц и конницы, ёмко сказано в комментариях к трактату «Лю тао» (глава «Цзюнь бин», который был создан в эпоху Вэй-Цзинь (III-IV вв.) и входил в состав знаменитого «Семикнижия» воинских канонов: «Колесницы — это крылья армии; они ниспровергают крепкие позиции, поражают сильного противника, преграждают путь бегущим. Конница — это разведка армии; она преследует разбитого противника, отрезает ему подвоз провианта, рассеивает его летучие отряды» [Конрад, 1977. С. 64-65].

Что же касается циньской кавалерии, то она находилась на начальной стадии развития. На это указывают и количественные показатели: из общего числа около 8 000 выявленных фигур солдат на долю всадников приходится только 116 экземпляров (менее 1,5%). Примерно такие же пропорции (от менее 1 до 2% от общего числа солдат) приводятся и в письменных источниках. Столь небольшое подразделение могло выполнять лишь вспомогательные задачи — прежде всего, разведку, фуражировку, связь. Не исключено использование конницы для мобильной переброски свежих сил в критические точки сражения, где даже относительно небольшое подкрепление, полученное вовремя, могло помочь удержать оборону или развить наступление. Но для того, чтобы примкнуть к общему строю, всадникам приходилось спешиваться. Можно сказать, что группа

(132/133)

всадников из ямы №2 представляла один из древнейших драгунских отрядов.

В «Исторических записках» иногда встречаются описания удачных манёвров кавалерии на поле боя. Так, в рассказе о битве у Чан-пин (в 260 г. до н.э.) между армиями государств Цинь и Чжао сообщается, как циньская конница окружила противника, но не говорится, в каком порядке, пешем или конном, проходило дальнейшее сражение. Исходя из вышеизложенных соображений, мы считаем первый вариант более вероятным. В «Жизнеописании Чжан И» содержится весьма впечатляющее описание использования ударной мощи кавалерии: «Циньские воины храбры, как тигры; они несутся вскачь с непокрытыми головами и врываются в расположение противника с пиками [в оригинале — трезубцами цзи] наперевес... Кони циньцев прекрасны, вооруженных всадников множество; они врываются в ряды [противника] на стремительно летящих конях...» [Сыма Цянь, 1996. С. 132]. Эта цитата из источника, противоречащая предыдущим рассуждениям, требует специального уточнения. В тексте оригинала говорится не просто о вооружённых всадниках, а о «жун бин» ([1]) — «жунских солдатах» [Сыма Цянь, 1982. С. 2293]. Вполне закономерно, что внедрение тактики конного боя осуществлялась через кочевников-жунов, однако это были сравнительно небольшие наемные или союзные отряды. Исходя из всей совокупности данных, можно говорить лишь о тенденции, реализовавшейся уже в ханьское время (да и то частично) [Кожанов, 1990. С. 80-83], когда создавались «Исторические записки».

В целом, вспомогательные функции циньской конницы, при всей их несомненной важности, не были связаны с решением самостоятельных боевых задач. Поэтому с эффектным образом лихих циньских всадников необходимо расстаться — как с очередной выдумкой по поводу терракотового войска Цинь Шихуанди. Для становления кавалерии как особого рода войска требовалось пройти довольно долгий путь развития, завершившийся только в эпоху Средневековья [Ян Хун, 1980. С. 95-101].

Подводя итог обзору находок оружия и реконструкциям по его применению, необходимо ещё раз подчеркнуть, что соотношение между выявленными группами керамических солдат и лошадей в принципе соответствует данным письменных источников по боевым порядкам чжоуских армий.

(133/134)

Раскоп №1 расположен справа, где обычно и располагались главные силы. Порядок построения внутри ямы соответствует описанному в письменных источниках как «садок для рыбы». Выделенные линии авангарда, арьергарда и флангов создавали каркас плотно заполненный латниками (аналогия пластинчатого доспеха с рыбьей чешуей), которые, по данным летописи «Цзо чжуань», выстраивались за ударными колесницами. Особую роль играли арбалетчики, которые назывались «ударными войсками». В летописи «Хань шу» (глава «Син фа чжи») говорится, что «циньский Чжао-ван побеждал с помощью “ударных войск”»; а в трактате «Сюнь-цзы» отмечено, что «вэйские солдаты не могли справиться с циньскими “ударными войсками”». Раскоп №2 расположен слева, где располагались вспомогательные войска. Они были разделены на четыре небольшие группы, разные по составу, что давало возможность сочетать регулярные порядки с маневрированием на поле боя. Раскоп №3 соответствует описанному в «Цзо чжуань» месту, где перед сражением проводился совет высших офицеров и гадание об итогах боя (см.: [Бай Цзяньган, 1981]).

В обиходе (в том числе научном) керамические фигуры солдат и офицеров из трёх раскопов в районе мавзолея принято называть «гвардейцами». Но, по мнению Юань Чжунъи, найдена, скорее, скопированная в глине полевая армия, собиравшаяся со всех концов империи, чем и объясняется значительная разница в облике солдат; подразделения же столичного гарнизона и отдельно дворцовой гвардии будут найдены в ходе дальнейших раскопок [Yuan Zhongyi, 1984. P. 83-84]. В целом, можно констатировать, что циньские военачальники умело сочетали все наиболее прогрессивные достижения в области вооружения и тактики для повышения боеспособности своей армии, в чем, как известно, они достигли значительного успеха.

[1]

наверх